Легенда о старике

— Вы привлекательны, я — чертовски привлекателен. Так чего тянуть? «Обыкновенное чудо»

В тот день, когда Тимофей получил свой первый за последние десять лет фингал и Света неловко перед ним извинилась, он наивно решил, что на этом всё и закончится, но на следующий день ему принесли извинительный пирог. Тимофей его принял. Во-первых, потому что внутренне всё же хотелось получить хоть какую-то компенсацию за свои переживания; во-вторых, от пирога с вишней отказался бы только диабетик с жестокой непереносимостью глютена, а он, слава богу, им не был, и потому не отказался. Но ещё через пару дней Светлана нагрянула снова, и на этот раз с разговором о своём брате. Якобы её очень волновало, не мешает ли Тимофею Лёшка, пропадая у него иногда целыми вечерами. Тимофей вроде бы уже говорил, что нет, но в какой-то момент оказался на собственной кухне с чашкой чая в руке, а Света рубила овощи на своё фирменное жаркое. И кухня вокруг была как будто уже не его, будто он сидел у кого-то в гостях и ждал, когда его будут угощать обедом. Хуже был только момент, когда перед Тимофеем поставили тарелку с блюдом, источающим совершенно одуряющий мясной аромат. Тимофей был слаб перед едой, которую приготовили специально для него. Он смотрел на эту мясную горку в собственном соку и, захлёбываясь слюной, сразу же подцепил на вилку кусочек мяса к подрумяненным кружочком моркови. Боже, он не смог бы запечь это мясо так, чтобы оно буквально таяло во рту и впитывалось под язык. Божественно. Светлана сидела напротив и, подперев руками голову, с довольной улыбкой смотрела, как Тимофей ест, как будто это было не просто её коронное блюдо, а нечто сравнимое с волшебным зельем. Конечно, он съел всё до последней крошки и похвалил кулинарные таланты соседки, но потом вдруг опомнился и устыдился своей прожорливости. И заверял Свету, что пирога в тот раз было более чем достаточно и не стоит больше себя так утруждать. — Неловко как-то. Не хочу вас больше утруждать… — Ну что вы, Тимофей Иванович, мне совсем не в тягость, — заверяла Света. — К тому же мы соседи, должны помогать друг другу. Вы же один живёте, неужели вам совсем не нужна помощь по хозяйству? — Да я сам как-то привык. Лет десять уже… — Десять лет! — поражённо прикрыла ладонью рот Света, и прямо в её глазах читалось это не произнесённое «Бедненький!». — Совсем один. Как же вы? — Говорю же, привык, — начал злиться Тимофей. Только жалости ему тут не хватало. Даже кислота поднялась. — Мне хорошо одному. Хочу — халву ем, хочу — пряники, слыхали? — А как же общение? — всё ещё не понимала эта странная женщина. — Я не очень общительный, но если уж захочется с кем поговорить, так у меня друзья-знакомые есть. А вы к чему клоните? — вдруг опомнился он. — Ни к чему, — быстро ответила Светлана, стрельнув глазами на экран телефона. — Просто рассуждаю. Думала, вы Лёшку у себя принимаете, ну… как бы это объяснить? Чтобы одиночество скрашивать. Умоляю, извините, если я сказала что-то не то, — Света густо покраснела и с запинкой добавила. — Просто… У вас же, говорят, был сын. — Почему был? И есть. Просто уехал давно. Но мы переписываемся по интернету, — соврал Тимофей. — Хотя живое общение и правда не заменить. Поэтому Алексей ваш совсем немного сына мне напоминает, да. Сидит там, учебниками своими шуршит, про учёбу рассказывает. А что ещё старику надо? — с так называемой светлой грустью улыбнулся Тимофей. — Так что вы, наверное, правы. Но не совсем. Тему разговора сменили, но не очень кардинально, чтобы, не дай бог, никто не решил, что она была бестактной. Под чаёк Светлана ворковала теперь уже про свою семью, какая она у неё большая и дружная. Что хозяйство у родителей большое и, наверное, тоже дружное, что у них с братом у каждого по отдельному дому есть, так что они вроде как с приданым оба. Тимофей с грустью вспомнил о своём пока что нарисованном в блокноте дачном домике и не смог искренне порадоваться. Когда чай был допит, Светлана наконец-то ушла домой. А всю посуду и противень после жаркого оставила Тимофею. И хотя он уже привык жить один и справляться с домашними делами, но не отказался бы от помощи. Роптать казалось неловко, всё-таки девушка таким вкусным обедом накормила, и ему ещё на два дня этого жаркого хватит, но про себя Тимофей от души пороптал и даже чуточку нецензурно. Второй член этой семьи так же продолжал скрашивать одиночество Тимофея своим молчаливым присутствием и редкими разговорами за чаем. И редкости этих разговоров Тимофей был необычайно рад, потому что он и правда был не таким уж общительным. Сессия у студентов шла в самом разгаре. Лёшка каждый вечер лично или по телефону отчитывался, что и на сколько сдал. Сначала радостно, но с каждым разом всё с большей усталостью, пока наконец, грустно помешивая ложечкой чай без сахара, не спросил: — Тимофей Иванович, а можно уже сейчас в клуб, а? Мне осталось всего один экзамен и зачёт. У меня крыша уже едет. Хочется хоть немного отдохнуть, а я даже сейчас в уме кости черепа на латыни перечисляю. — А ты от этого клуба не позабываешь всё, что учил? — озабоченно спросил Тимофей, хотя в данный момент больше думал о прошедшем вызове у Кима, который снова высосал из него всё светлое, доброе и вечное. Даже внутренний настрой и, кажется, прочная стена, отделявшая его личное от работы, не спасала. Снова думалось, что он ни на что не годный бесполезный дед. И воняет от него снова чем-то не тем. Как этот ёбнутый в этот раз унюхал запах геля для душа после повторного мытья уже в апартаментах самого Кима, где всё вообще не пахло? Загадка. Скорее всего, просто хотел доебаться, но как он угадал, что это был именно ягодный гель для душа известной марки, который Тимофей не удержался и купил по акции с большой скидкой — аж две бутылки? Наверное, Ким был не человеком, а оборотнем, который превращался в злую собаку. Но одними оскорблениями Ким не ограничился. Он пошёл дальше. Чтобы заглушить богомерзкий ягодный аромат, Тимофея заставили не пойти помыться ещё раз, что казалось логично, а наоборот, совершенно варварскими методами потеть как свинья. На Тимофея поверх синтетического кружевного белья натянули толстенный чёрный свитер, добавили подогрев помещению и минут пятнадцать заставляли то сосать, то на четвереньках работать жопой. Его — любителя зимнего плавания! — в совершенно противоестественной для него среде! Тимофей там чуть не угорел. А когда ему наконец-то позволили снять насквозь промокший и провонявший старческим потом свитер, Ким сделал такое, что Тимофею предстояло ещё долго осознавать и пытаться анализировать случившееся. Ким, брезгающий прикоснуться к нему без перчаток и трахающий его даже в рот в презервативе, и только однажды поцеловавший в губы, видимо, в момент полного помутнения рассудка, начал с его груди этот вонючий пот слизывать. Прямо своим сиятельным голым языком и всасывать своими брезгливыми губами. И ещё нахваливать, какой он настоящий и горький, как и должно. Самый что ни на есть естественный для старика. Наверное, чтобы окончательно добить. Ёбнутый. Тимофей в очередной раз стряхнул это жуткое воспоминание и вернулся на собственную кухню, где было спокойно и безопасно, и никаких сумасшедших извращенцев не было. — Я когда замечаю людей на улице, вижу их внутренности с подписями, как всякие гениальные сыщики из сериалов, — Лёша посмотрел на Тимофея, и тому стало странно щекотно, будто подписи к его внутренностям появились на самом деле. Возможно, что Ким видел людей как-то похоже, с подписями. В любом случае, Тимофею тоже хотелось отвлечься и развеяться. И срочно. — Ладно. На выходных один вечерок отдохнуть не помешает, — сдался он, хотя сам до этого планировал эти выходные полностью посвятить покупке машины. Уже была безвозвратно сдана на металлолом ржаво-серая Волга и приведён в порядок гараж. Хоть сейчас туда новую тачку заводи, да нечего пока было. Только вот у Руслана на эти дни выпадал вызов, а без него не хотелось. Взятые в долг деньги жгли карман. Нужно было поскорее их потратить и забыть про общественный транспорт, бесконечные расписания и огромные расстояния. Ещё ведь права надо было восстановить… Лёшка обрадовался, но сил выразить это уже найти не смог и, зевая, ушёл домой. После его ухода Тимофей, чтобы не забыть, тут же и позвонил Марику. — Можешь меня сводить в гей-клуб? — бесхитростно спросил Тимофей. — Меня уже давно так прямолинейно не разводили на свидание, — хохотнул из динамика тот. — Да не свидание. Мне одного парня на разведку сводить, а то он один стесняется. А я сам там ни разу не был. — Давно там не бывал, но могу. А когда надо? — В эту субботу. — Тогда не смогу. Артурчик официально снял меня с больничного листа, и в эту субботу я еду к Осьминогу. Буду занят дивным трахом. Потом, наверное, снова на больничный уйду. Обратись к Паше. Он там завсегдатай. Справится лучше меня. С тяжёлым сердцем Тимофей звонил Павлу. Тот всё ещё вызывал у него какую-то лёгкую нервозность. Хотя казалось бы, Марик по сравнению с ним был куда более странный и эпатажный. А Паша — как будто что-то, что не должно быть таким, вело себя именно так. Непонятно. — Алло? Кто это? — раздался в трубке манерный голос Павлика. — Ты записан у меня как Тимоти. Ты из Англии или американец? Не помню, чтобы встречался с американцами. Может, ты ирландец? У меня однажды был ирландец… — Тимофей. — А-а, Тимофей, — разочарованно протянул Паша. — И что тебе от меня понадобилось, Тимофей? Снова фингал подмазать, а девочки на вызове? — Откуда ты знаешь? — Про фингал-то? А тебя что, в общий чат не добавили? — У вас есть чат? — неприятно удивился Тимофей, в особенности тому, что узнал о нём только сейчас и то случайно. — Ну да. Земфира создала на всякий случай. По делу там отродясь никто не писал. В основном картинки дурацкие и поздравления с праздниками. Забыла, наверное, тебя добавить. Я бы тоже забыл. — Наверное, — чуть поумерил обиду Тимофей, но осадок всё же остался. — Так что ты хотел? — Да тут, понимаешь… Можешь меня с мальчиком одним в гей-клуб сводить? — спросил Тимофей и замер в ожидании реакции. Положа руку на сердце, если бы в клуб нужно было ему самому, Тимофей бы в жизни не решился просить о таком никого на свете, а вот для другого парня — легко. Вот сейчас Паша тоже начнёт вредничать и скажет, что в субботу занят или не хочет, потому что лично Тимофей ему не нравится, и направит его к Ульяне, или Бажену, или вообще — к Олегу, и Тимофей так же упорно будет просить об услуге любого из них. Но после всех уточнений зачем, когда и куда, Паша удивительно легко согласился. Только поставил условие, что и Тимофей, и его так называемый мальчик (не девочка ведь!) будут одеты подходяще для такого заведения, чтобы не дай боже его не опозорить перед честной публикой сего славного заведения. А когда Тимофей, не подумав, предположил, что накрашенными и на каблуках, Паша, наверняка закатив глаза, сказал: — Я сам вас одену. Заеду в полдень. После шопинга в клуб. — Зачем шопинг? А если я просто в рабочем костюме приду? — предложил Тимофей. Очень не хотелось тратиться на тряпки ради одного выхода. — Ну да, а твой мальчик в футболке и джинсах. Пролетариат. Ладно, ты можешь идти как угодно, но для мальчика я подберу что-нибудь из своего. Это же для него, я правильно понял? — Да, всё верно. — Каких он габаритов? — Не знаю, — задумался Тимофей, пытаясь вспомнить фигуру парня в его безразмерных тряпках. — Ростом почти с меня, но вроде потощее. — Почти с тебя. Тимофей, ты думаешь, я помню твой рост? Цифры! — Я метр девяносто, значит, он где-то метр восемьдесят примерно. Паша ещё минут пять пытал его какими-то странными расспросами, периодически называя глупеньким. Пренебрежительно так. Хорошо хоть «нормальным» не обзывал, как тогда на корпоративе. — А вообще приятно, что ты так заботишься о молодом поколении. Я даже подумать не мог, что ты, оказывается, такой, — приятно удивился Паша, а потом добавил: — Ты полон сюрпризов, Тимоша. И от этого «Тимоша» Тимофея снова передёрнуло, как от бандитской пули в голову. Уж лучше «глупенький». Но дело было сделано. *** Утро субботы началось слишком рано. Тимофей только проснулся и успел умыться, а в двери уже трезвонил Лёшка. Глаза горели. Как предрекал Павлик, он и правда пришёл в футболке и джинсах, хотя стоило заметить, что чёрная футболка с надписью на английском была новая, а узенькие джинсы чистые и всё ещё немного пахнущие хозяйственным мылом. Белые кроссовки тоже блистали чистотой. Аккуратно подстрижен и побрит. Даже казалось непонятно, зачем ему что-то ещё? Красивый молодой парень. Хоть мешок на него надень, хуже не станет. Только молодые этого не понимают. — Сестра-то не нагрянет, пока нас дома не будет? — Я сказал, что до обеда я буду заниматься у вас, а потом вы поведёте меня в бассейн. Ну тот, для моржей. Вы как-то говорили про него. Типа для оздоровления. — Хорошо. В любом случае в клубе долго зависать не будем. — До полуночи? — понадеялся Лёшка. — До полуночи, Золушка, ты ещё не научился хорошо планировать своё враньё. Что сестре скажешь? В бассейне до ночи плескался? До десяти максимум. Выпьешь немного, потанцуешь и обратно, — беспощадно обломал Тимофей эти грандиозные планы молодёжного кутежа. — Ну во-от. В следующий раз надо будет придумать что-то получше. Сказать, что у Вики останусь. Вот я лох! Надо было сказать, что останусь у Вики! — придумал он, но было уже поздно. — Почему я забыл про Вику? Она бы подтвердила! А-а-а… — Да успокойся ты, оглашенный. В другой раз пойдёшь без меня, соврёшь про свою Вику. Не конец света. Как много приходилось врать, живя двойной жизнью, — невесело пришло на ум Тимофею. Даже если не работал проституткой, а просто имел другую ориентацию. Тут даже имея крепкие нервы, как у Штирлица, заработаешь какое-нибудь тревожное расстройство. Лёша уже сейчас отлично демонстрировал что-то такое, тревожное. До самого приезда Павлика он изводил Тимофея своими волнениями и нытьём, что он посмешище, что не пройдёт фейс-контроль и тому подобной ерундой. Тимофей стоически его не останавливал. Ведь Лёша уже сейчас вполне себе успешно не думал о сессии. Даже несмотря на то, что на коленях держал какой-то учебник, периодически поднимал от него голову и спрашивал в пространство: — А вдруг будет жарко, действие дезодоранта закончится, и я буду вонючий и потный? — Возьми с собой мой, если так волнуешься, — посоветовал Тимофей, дёрнувшись от непрошенного воспоминания последнего вызова, как афганец от флешбека. — А если я никого не встречу? — Значит, встретишь в другой раз. — А что если… — А что если мы вообще никуда не поедем? — уже теряя терпение, предположил Тимофей. — Простите. Больше не буду, — пообещал тот, но было видно, как пару раз на автомате вскидывал голову и открывал рот, чтобы задаться ещё одним странным вопросом, но тут же поспешно закрывал. Павлик приехал с небольшим опозданием и по уговору ждал их в соседнем дворе, чтобы не давать одному сплетнику лишней пищи для распространения. Василич хоть и прятался от Тимофея, боясь поймать отдачи, но через окна подглядывал только так. — Какой хорошенький, — вместо приветствия, пропел Павлик, ожидающий их у своего блестящего воском опеля. Лёшка тут же запылал кончиками ушей и засмущался. — Его зовут Алексей, я рассказывал тебе про него, — представил их друг другу Тимофей. — А это Павлик. Про него я ничего не рассказывал. Он будет нашим поводырём. На всякий случай будь с ним настороже. Павлик тут же пригладил открытой ладонью свои налакированные рога и наигранно обиделся. — Ах, Тимофей. Не стоит на меня наговаривать, я уже давно не охочусь на молодняк. — Ну да, это молодняк охотится на тебя, — прозвучало двусмысленно и не совсем верно, потому что зачем охотиться, если можно условно легально купить готовую тушку? Павлик ничего на это не ответил, но нехорошо посмотрел чуть прищуренными лисьими глазами. — Заедем ко мне, — сказал он, ныряя за водительское. — Кажется, то что я подобрал твоему мальчику, ему совершенно не подходит. Они поехали к Паше домой. На ручке над дверью машины на вешалке в прозрачном чехле висело два ярких пиджака, которые даже на глаз были Лёше великоваты, а Тимофею напротив — малы. Дома у Павлика, пока тот подбирал парню тряпки, Тимофей бродил, как в музее. Кругом тебе картины, тяжёлые гобелены, вазы, пианино. Мебель вся стояла, как будто здесь минуту назад снимали очередной сериал про Екатерину Великую. Больше всего Тимофея заинтересовало полотно, занимавшее почти всю стену гостиной у входной двери. На большом полотне в тяжёлой раме был запечатлён парадный портрет Паши. Тот стоял на фоне какой-то туманной долины в старомодном сюртуке с кружевным воротником, отставив в сторону ногу и сложив перед собой руки, горделиво смотрел на зрителя. Картина казалась настолько старой, будто её написали в девятнадцатом веке, а не пару лет назад. Такая чуть потемневшая, состаренная, с какими-то потёками и пятнами. — Нравится, да? — заметил его интерес Павлик, тут же повиснув на Тимофее. — В прошлом году соседи сверху затопили, и эта картина стала ещё винтажнее. Только раму пришлось заказывать новую… Лучше полюбуйся на нашего мальчика! На части расхватают. — Сплюнь, мне его целиком вернуть нужно. Паша подобрал Лёше немного хулиганистую кожанку с клёпками и подвёл чёрным карандашом глаза. Предложил накрасить что-нибудь и Тимофею, но тот отказался. — Мне-то зачем? Я сегодня гувернёр. Вон у нас, Золушок. Тебе очень хорошо, Лёша. — Спасибо! — зарделся от похвалы пацан. — Ах, эти родительские хлопоты, — лениво ворковал Павлик, пока они ехали в клуб уже при полном параде, готовые даже к падению метеорита. Странно, но эти мелкие хлопоты казались Тимофею чертовски важными и правильными. Что никто больше не сделает. И не только из-за Лёши. Может, если бы он больше интересовался жизнью собственного сына, они бы так не разругались. Кто теперь разберёт. В клуб они приехали ещё засветло. Под невыразительной вывеской курила пара самых обычных мужичков. На парковке почти не было машин. Перед входом в клуб сначала оказался какой-то коридорчик, уходящий в тупик и тесный закуток с магазином, в котором продавались какие-то безделушки и бытовые мелочи вроде зубных щёток и одноразовой посуды, но выглядели они так неприглядно и выцветше, что ничего из этого покупать просто не хотелось. Угрюмая продавщица, похожая на стереотипную вахтёршу, молча кивнула Павлу и, подняв столешницу, пропустила дальше, за тёмную шторку в узкий коридорчик, за дверью которого уже и отказался настоящий клуб. Наверное, Кощей свою смерть прятал хуже, чем хозяева свой клуб. Тимофей бы в жизни не догадался. — Это ещё что, — хмыкнул Павлик. — Тут и запасной выход есть. Даже два. На экстренный случай. — Плохо, что вообще приходится так шифроваться, — не оценил всей этой секретности Лёша. — Веселей, мальчик мой! — сграбастав за плечо, Павлик прижал его к себе и, на взгляд Тимофея, излишне фривольно, погладил по загривку. — Сегодня у тебя первый выход в свет, Золушка. Возможно, именно здесь ты встретишь своего принца! — Да что вы сговорились сегодня все меня Золушкой называть, — юрко выбрался он из чужой хватки и спрятался за Тимофеем, и уже тише добавил: — Может, я сам принц. — Ну-ну, тыковка, пойдём пока покажу тут тебе всё, — проворковал Павлик и снова приобнял Лёшку за поясницу. Тимофей от экскурсии отказался. Узнал только самое главное — где туалет и где можно спокойно их дождаться. В клубе пока было человек пять скучающих мужиков и пара девушек. Кто у бара, кто за столиками. Разговаривали между собой или что-то пили, ожидая кого-то. На одном из подиумов мускулистый гибкий парень репетировал не то танец, не то стриптиз. С бритой головой и в адидасовском костюме, он больше напоминал гопника, и после каждой перебивки музыки, характерно повторяя после каждого слова «ёпта», ругался со звукарём в окошке комнаты под потолком. В остальном Тимофею этот клуб пока что напоминал обычный ресторан, только более тёмный и совмещённый с дискотекой. — Ну что, всё посмотрели? — спросил Тимофей, когда Павлик с Лёшей наконец-то присоединились к нему. — Ага, пока что ничего особенного, — пожал плечами Лёша, посасывая через соломинку неизвестный оранжевый напиток с зонтиками. — Это пока. Через часок всё изменится, — посмотрел часы на экране телефона Павлик. — Потом напрыгаешься ещё, — подмигнул ему Тимофей. — Главное, хорошо проведи время. — Нет, мне всё нравится, — заверил Лёша и оглянулся на пустующие столики и репетицию танцора. Наверное, будь на его месте Тимофей, тоже захотел бы оказаться сразу на шумном празднике, а не этот нудняк за столом с двумя стариками. — Алексей, позволь полюбопытствовать, а на кого ты учишься? — видимо решил отвлечь его Павлик. — На терапевта, — брякнул Лёша. — Надо же, прямо как наш Артур Загитович! — восторженно всплеснул пальцами в перстнях Павлик. — Кто? — уточнил Лёшка. — Наш терапевт, — поторопился ответить Тимофей, страшно посмотрев на Пашу. — Общий. — Кажется, я слышал про него. — А почему ты решил стать именно терапевтом? — продолжал выспрашивать Павлик. — Ну, это интересно. — Только интересно? Терапевтам платят не так хорошо, — заметил Павлик, снова переглянулся с Тимофеем и добавил: — Насколько я знаю. — Это если бюджетный. Вообще, терапевт это ответственная должность, — просто рассуждал Лёша. — Без терапевта больной не сможет попасть к нужному специалисту, назначить обследование… — Ну да, верно. А ты любишь покомандовать? — Павлик любопытно склонил голову на бок, как будто почти докопался до чего-то. — Есть в тебе лидерские качества? А коммерческая жилка? Явно сбитый с толку этими вопросами, Лёшка загрузился, пытаясь понять, есть в нём что-то из этого и как оно вяжется с его профессией. — Не знаю. Нет, но… Может, что-то есть. Мне ещё долго учиться. Потом интернатура… Это ведь не просто методом тыка всё решается. И это не только деньги. Конечно, нужна уверенность. Но нужно правильно диагностировать! — почему-то рассердился Лёша. — Да ладно-ладно, мы всё понимаем, — уверил его Павлик. — И нисколько не хотим умалить твоих заслуг. Ты, главное, хорошо учись. Этому миру очень скоро понадобятся такие способные, горячие… терапевты. — А мы точно сейчас о докторах говорим? — нахмурился Лёша. — Павлик, ты мне пацана совсем засмущал, — тяжело посмотрел на него Тимофей. — Ну всё-всё, больше не буду, — легко отступил Павлик. Зал быстро заполнялся людьми, гомоном голосов и музыкой. Паша подтолкнул Лёшу в танцевальную зону с напутствием не тратить время на скучных стариков и найти свою Золушку. — Вперёд, птенчик! Лёша ушёл, довольно быстро скрывшись в толпе, и Тимофей снова остался наедине с этим непонятным ему Павликом. — А это правда, что ты его от хулиганов спас? — спросил тот и пересел поближе к Тимофею, чтобы видеть танцевальную зону и можно было мониторить их подопечного. Честное слово, как будто на детскую площадку отправили, с новыми ребятами знакомиться. — Уже успел рассказать, — пробормотал Тимофей. — Да не спас. Спугнул. — Я правда удивлён. И тронут. Я на самом деле думал про тебя хуже. У нас просто был один, — доверительно сообщил он. — Бил себя в грудь — не пидор я, это только работа. Такой прям Мужик, с большой буквы Му. Прямо как ты. А потом чуть не избил Ульяну. И больше мы его не видели. Только не из-за драки, а потому что он уже на клиента с кулаками кинулся. — Вон оно как, — пробормотал Тимофей, теперь лучше понимая, почему Руслан его так предупреждал. Неужели он тоже про него так плохо думал? — Повезло ему, — Павлик кивнул подбородком в сторону танцующих, где иногда мелькала лохматая голова Лёшки. — Мог бы и ко мне попасться. Я бы своего не упустил. — Тебя, я смотрю, в своё время тоже не упустили. А говорил, что на молодняк не охотишься, — в шутку поддел Тимофей. — Ай, Тимоша, мой отважный пролетарий, — мягко толкнул он его плечом, всё так же по-лисьи улыбаясь. — Ты ступаешь на территорию, где я сожру тебя с потрохами. — Что за территория такая? — Психология, Тимофей. Я пережил двух психоаналитиков и трёх психиатров. Не тебе предсказывать моё прошлое, будущее и настоящее. — Я и правда ничего не понимаю в психологии. Но будущее у всех одно, — дипломатично признал Тимофей. — Тут ты прав. И одновременно не прав. Лучше отдай должок. Павлик принуждённо заглядывал ему в лицо, покусывая тонкую губу. — Это когда я у тебя в долг взять успел? — не понял Тимофей, отставив рюмку с коктейлем подальше. — За услугу, Тимоша. Я потратил на вас двоих время. И бензин, но на бензин мне плевать, а вот время. Моё время стоит дорого. — И что ты хочешь? — спросил Тимофей. Понадеялся, что отделается деньгами, старый дурак. Надо было заранее такие вещи обсуждать, но что-то ему подсказывало, что Павлик имеет в виду что-то совсем другое. — Правильный вопрос, Тимоша, — шутливо тронул он его пальцем по кончику носа. — Я хочу поцелуй. — Что? Прямо здесь? — Конечно здесь, — рассмеялся Павел и шлёпнул по заднице проходящего мимо официанта. — Мы же в гей-клубе! Целоваться в любом другом месте, кроме разве что своего дома, было бы самоубийством. Поцелуй меня, но не просто так, а как любовь всей своей жизни. Сладко, жарко, чтобы я кончил ртом… — Боюсь, что я так хорошо целовать не умею, — смутился Тимофей, не менее стыдливо опустив глаза на столешницу. — Я имею в виду без халтуры. Покажи свой класс. Паша подался вперёд с каким-то вызовом. Тимофей огляделся по сторонам, но все, кто не был занят напитками или болтовнёй, вовсю целовались и лапали друг друга. Действительно, где же ещё. Да и долг, каким бы он ни был, отдавать было нужно. — Смелей, Тимоша. — Я тебя сейчас поцелую, — решительно сообщил тот. — Но после этого ты будешь звать меня только по имени. Тимофей и никак иначе. — Ты слишком много от меня хочешь, — ядовито протянул Паша и, видимо, хотел сказать что-то ещё, но Тимофей раньше притянул его за галстук к себе и впился в губы, хотелось бы сказать, что в страстном поцелуе, но тот оказался скорее вдумчивым. Тимофей давно не целовался. Очень давно. В последний раз с одной из тех бабёнок, с кем ещё пытался завязать отношения, будучи вдовым. То, что с его ртом выделывали клиенты, поцелуем он назвать никак не мог. Это было что-то совсем непотребное. Сейчас с Пашей он учился целоваться заново, раз уж халтурить было нельзя. А помня про вставную челюсть, нужно было быть вдвойне осторожным. Это Паша быстро подстроился, отвечая на поцелуй, и немного отвлекал тем, что настойчиво гладил его по ляжкам. А Тимофею эта его требовательность уже не нравилась. Посчитав мысленно до тридцати, Тимофей отстранился. Павлик неохотно убрал от него руки и, достав гигиеничку, подкрасил покрасневшие губы. — Это было сладко. Почему-то Тимофею стало тошно. Не должен он был целовать Павлика, но почему, было не ясно. Вроде не изменял никому, а всё равно ощущалось как предательство какое-то. Тимофей отхлебнул приторного напитка, чтобы смочить пересохшее горло, и снова посмотрел в зал. Лёши там не оказалось, но он быстро нашёлся у бара с другим парнем и, судя по дебильной улыбке на лице, отлично проводил время, чередуя напитки с поцелуями. — Сейчас будет медленный танец, потанцуешь со мной? — всё не отставал Паша, видимо, рассчитывая получить от этого вечера для себе все возможные развлечения. — Я даже позволю тебе вести. Тут Тимофей не ломался, танец это просто танец, чего бояться, и повёл Павлика под что-то заунывное из восьмидесятых. Он пытался танцевать нормально, хотя большинство пар по соседству просто топтались на месте, больше обнимаясь. Лёша со своим кавалером точно так же переминался с ноги на ногу неподалёку. — Паш, а зачем тебе новый терапевт? — спросил Тимофей, вспомнив о странном интересе того к будущей профессии его подопечного. — А разве не очевидно? — вопросом на вопрос ответил тот, приподнявшись на цыпочки, чтобы игриво прошептать на ухо. — Мне — нет. — Чтобы это дело продолжало жить… Как сейчас, — неохотно объяснил Павлик. — А не как до Артура Загитовича. Руслан ведь рассказывал тебе, как работалось раньше. Такой себе ад на земле. — А Лёшка тут причём? Или Артур собирается бросить это дело? — заволновался Тимофей. Как всё не вовремя-то. — Нет. И со здоровьем, слава богу, у него всё хорошо, но… Время идёт. Люди старятся и умирают. И я не думаю, что Артур захочет передать своё дело кому-то из своих дочерей или даже единственному сыну. Тут нужен человек в большей степени идейный. Которому будет интересно развивать этот бизнес. Продюсер, — объяснил Павлик. — И хорошо, если к тому времени, когда Артурчик решит отойти от дел, ему подрастёт достойная смена. Вот и всё, — Павлик пожал плечами. Что ж, паника отменялась, но кое-что всё же не сходилось. — Всё равно не понимаю, тебе-то какая разница? Не думаю, что до той поры доживёт хоть кто-то из нас. Разве что Павлик планировал жить вечно. — Считай это таким вкладом для будущих поколений, — отмахнулся Паша. — Разве можно планировать так далеко? Могло случиться что угодно. Когда-то Тимофей, ещё будучи пионером, думал, что будет помогать строить коммунизм с любимой женой и детьми, а Союз, как и его собственная семья, развалился. А скоро подбирались двадцатые годы. И уроки истории неумолимо подсказывали, что это короткое затишье продлится недолго. Развалится что-нибудь ещё. Начнут умирать эти бессмертные генсеки и артисты прошлого… — Что изменится? Волшебным образом исчезнут все геронтофилы и прочие извращенцы? — усмехнулся Павлик. — Или ты не проникся взглядами нашего гуру — Марка Владимировича? Становилось всё интересней и непонятнее. Музыка закончилась. Они вернулись за столик, и отхлебнув выдохшегося напитка, Павлик расслабленно продолжил свои рассуждения. — Наверное, я романтик. Мне хочется, чтобы это дело продолжало жить. Чтобы обо мне тоже рассказывали с таким же неистовым жаром, как про героя старинного эпоса. Восхищались тем, что я делал. Может, не равнялись на меня, но спорили и интересовались моим прошлым. Показывали на мой потрет и говорили: а это знаменитый куртизан начала двадцать первого века. — Павлик невесело хохотнул, утирая салфеткой краешек века. — Может, звучит излишне пафосно, но… Что в этом плохого? Действительно, звучало неплохо. И даже в каком-то смысле бессмертно. — Официант! Повторите! — заказал Паша, и им довольно быстро принесли напитки. — Тимофей, вот ты всегда мечтал работать на заводе? — Нет. Я мечтал покорить Эверест. Лет до девяти. Потом стал мечтать как все. — А я всегда мечтал о сцене. Стать артистом. Играть в мюзиклах. Тогда были больше рок-оперы, но я был готов играть хоть пятого матроса в третьем ряду Юноны и Авось. А уж спеть арию Хоакина Мурьеты… Но на последнем курсе одна тварь заразила меня ларингитом, и всё. Голоса нет и больше не восстановился. — Странно. Я же слышал, как ты пел тогда. — Тимофей, ну что я там пел? Едва тянул. Раньше у меня был почти оперный голос. Тенор! Я надеялся, что смогу состояться как танцор, но по росту не вышел. Это всё равно что запнуться перед самой финишной лентой. Загулял, запил, пошёл по рукам — классика, — невесело хмыкнул Павлик. — Уже по вене пускал, когда за мной в Питер Бажен приехал. В общаге дружили с ним. А что там спасать? У меня уже в двадцать лет все зубы скрошились, половина органов отказала. Диета, таблетки горстями… Вот эта безобидная пара коктейлей мне завтра так аукнется… — Но ты хорошо выглядишь. Работаешь. Значит, не всё так плохо? — почти с надеждой спрашивал Тимофей. — Значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день, — жутко хрипя, пропел Павлик и тихонько рассмеялся. — Если бы я был… нормальным. Возможно, было бы легче. Я же работаю, только чтобы на лекарства хватало. А если бы семья, дети… Дети были бы моим продолжением, моей личной славой. Я бы отыгрался на них. Все родители так делают, намеренно или нет. Балет, музыкалка, юридический. Чем я хуже? Не смог сотворить что-то великое, но хотя бы сотворил человека, который сделает это за меня. А он не сделает… из вредности. Как я. И даже не продолжит род, чтобы передать проклятие дальше, — тоскливо прошептал Паша. — Но ты же не просто прос… сто-ститутка, — запнулся Тимофей, всё ещё невинно надеясь, что хоть что-то ещё не потеряно. — Руслан сказал, что ты в нашем музучилище работаешь. Можно воспитать своего великого… — Но этим не прославишься, Тимофей, — болезненно поморщился Паша. — В прошлом году сжигали архив нашего колледжа, когда он ещё училищем назывался. Потому что оцифровали. Там почти вся жизнь моих бывших педагогов. Кто-то из них учил сегодняшних звёзд, а про них никто не помнит. И меня оцифруют и забудут. Это всё не сработает. — Много про кого забывают, — вынужденно согласился Тимофей. — Это, вон, надо быть богатым. Царём, например, построить какой-нибудь дворец или храм, чтобы про тебя и через тысячи лет помнили. — Тысяча лет… — мечтательно протянул Павлик. Лично Тимофей не хотел бы, чтобы его запомнили как проститута. Даже самого легендарного. Однажды он прочитал где-то в интернете: "тихо жил, незаметно умер". Вот скорее так. Пусть лучше молодёжь горит своими идеями… — А почему ты ничего не рассказываешь о себе? — заметил Павлик. — Каюсь, я долго пытался быть тактичным, надеялся, что ты сам всё расскажешь, но ты тогда на даче у Руслана загадочно помалкивал и отшучивался. Невежливо как-то. — А разве Бажен про меня не всю правду рассказал? — хмыкнул Тимофей, но внутренне подобрался. — Работа-дом, семья, дети. Всё как у всех, ничего особенного. — Чем больше ты стараешься делать вид, что ничего особенного нет, тем загадочнее мне кажешься. Наверняка что-то не так в твоём не особенном идеальном мире. С работой понятно, как у всех, а что с семьёй? Все несчастные семьи несчастны по-разному… — разглагольствовал Павлик, пытая. — А у меня счастливая, — отозвался Тимофей. — У них всё одинаково. — Ах, не скромничай. Можешь и дальше хранить свои секреты… Слушай, а что ты делаешь после клуба? — вдруг повеселел Павлик. — Провожу Лёшку до дома, потом домой, спать лягу. Чо ещё делать? — удивился Тимофей. — Значит, свободен, — улыбнулся Паша, снова взяв в плен его руку, холодя костяшки перстнями. — А может, поедем ко мне? У меня чудный ортопедический матрас, кондиционер и стены со звукоизоляцией. Никто не помешает… — Да я и дома неплохо высыпаюсь, — искренне не понял намёка Тимофей. Паша раздражённо закатил глаза, но терпеливо наклонился ближе и добавил: — И смазка с охлаждающим эффектом. М? — Паш… ты чего? — вытаращился на него Тимофей. Теперь всё стало понятнее, но не до конца. — Тебе что, работы не хватает? — О-ой, только не надо мне говорить про работу. Как будто сам не знаешь, какая там бездуховная ебля и никакой любви и тепла. А ты так чувственно целовался. Я уже представляю, какой ты в постели. Тимофей… — Извини, Паш, но я правда не по этой части, — поторопился объяснить он, пока это не зашло куда-то не туда. — Если ты из-за Лёшки подумал, что я такой, то совсем нет. Я правда не гей. Я… сочувствующий? Или вроде того. Мне правда рыбалка больше удовольствия приносит, чем… вот это всё, — совсем стушевался он, но Павлик его уже отпустил, разочарованно откинувшись на спинку стула. — Ты хуже Руслана. Честное слово! Говоришь в точности как он! — А ты что, и к нему подкатывал? — вытаращился Тимофей. — Не твоё дело, Тимоша! — окрысился Павлик. — Никогда мне с мужиками не везёт. Видишь — красивый статный мужик, всё при нём. И каждый раз, сука, гетеро. Отвратительно! Паша остановил официанта и заказал себе ещё один вредный напиток. Тимофей снова посмотрел в зал, пытаясь найти Лёшу, но ни у бара, ни за столиками его не наблюдалось. — Что? — небрежно спросил Павлик, когда Тимофей поднялся, встревоженно оглядываясь по сторонам. — Уже сваливаешь? Сочувствующий. На танцполе парнишки тоже не было. Не было его и у сцены, где бывший гопник отплясывал теперь в шелках и стразах. — Лёшка куда-то пропал. — Ну что ты с ним как с ребёнком возишься? — поморщился Паша. — Мальчик твой уже вполне взрослый… — Я за него отвечаю. — Может, в туалет вышел. — Пойду, проверю… В туалете его не оказалось. Тимофей продолжал заглядывать во все закутки. Наверное, нужно было не отлынивать от экскурсии с Пашей, не пришлось бы плутать по узким коридорам в полутьме с этой светомузыкой. — Его нигде нет! — уже полностью в панике рявкнул он, вернувшись к Павлику. — Ну, значит нашего мальчика уже увезли в номера… — пьяно рассмеялся тот. — Павел, я не шучу! Это молодой пацан! Или ты уже не хочешь видеть его новым сутенёром? — Позвони ему, чучело! — рыкнул он, отбирая ворот своего пиджака из кулака Тимофея. — Точно! — даже не обиделся Тимофей, уже набирая номер. Гудки не шли, оператор на двух языках сообщал, что абонент недоступен. Значит, телефон был выключен. — Не отвечает? Значит, точно уехал с тем красавчиком, — равнодушно предположил Павлик. — Он не мог просто взять и уехать с первым встречным! Мы договорились, что если такое на самом деле случится, он скинет хотя бы сообщение! А сообщений тоже не было. — Пойдём, — тяжко вздохнул Павлик, всё-таки поднимаясь. — Сначала проверим, где ты там везде посмотрел. Паша ориентировался и правда лучше. Виртуозно обтекая препятствия и, кажется, с закрытыми глазами находя невидимые проходы в чёрных стенах, завёл Тимофея в одну из комнат, где на диванчике Лёшка нашёлся в объятиях крупного бородатого гражданина средних лет, который с сильным восточным акцентом сразу же попросил их найти себе другое помещение. — Лёша! Лёша? Ты меня слышишь? — позвал Тимофей, не слушая, что там кричал этот тип. — Лёша, тебе нехорошо? — Ему харашо! — рявкнул гражданин, пытаясь отогнать Тимофея. — А сейчас уйдёте, ещё лучше будет! Лёшка и правда улыбался, блуждая взглядом по стенам, особенно ни на чём не задерживаясь. Парня явно чем-то накачали, и его нужно было срочно спасать. — Он без сознания! Ты чем накачал его? — паниковал Тимофей, пытаясь подобраться к Лёшке, но тип встал с дивана и угрожающе бычил, размахивая руками. — Слушай, он сам со мной пришёл. Сам на диванчик со мной расположился. А вы кто такие вообще? — Я его дед! — рявкнул Тимофей. — Перед родителями за него отвечаю! Пацан первый раз в клубе! А ты опоил его чем-то и насиловать собрался! — Дед? Ха! Иди, вон, ему расскажи. Я тогда вообще ему отец родной. Иди, иди отсюда. Весь кайф и так поломал… — Я уйду, но он пойдёт со мной! — Тимофей ринулся вперёд с намереньем бить морды или хотя бы выхватить за шкирку Лёшку, но бородач достал пистолет и заявил: — Не пойдёт. Тимофей застыл на месте. Вот раньше ему помогла сила пенсионеров, а что поможет ему сейчас? У него не было с собой… ничего. Как-то эти крутые герои в боевиках успевали же поднырнуть под руку, чтобы выхватить пистолет и ещё врезать по харе. Как бы ему самому так ловко успеть кинуться? — уже всерьёз собирался идти в бой Тимофей, когда перед ним юркой лисой вынырнул Павлик. — Позвольте узнать, а вы тут один такой красивый с оружием или от какой-то диаспоры? — вежливо поинтересовался он. — А тебе что? — помахивая стволом, пренебрежительно глянул он на щупленького Пашу. — Ну, просто это на самом деле внук моего товарища, а мы с ним работаем на Артура, а он в свою очередь, сын дяди Загита. Того самого дяди Загита. И я опасаюсь… как бы не возникло конфликта интересов. — Какого Загита? Какого папы сына? Что ты мне голову пудришь? Пашли нах оба! Крысы старые! — разозлился здоровяк, оттолкнув Павлика так, что он отлетел спиной в Тимофея. — Всё понятно, — кивнул Паша, даже не став отвечать на грубость, и потянул Тимофея за собой. — Мы уже уходим. — Какой уходим? Паша! Он его… — возмущался Тимофей, пока Павлик тащил его уже не за рукав, а за мочку уха. — Успокойся, Тимофей. Всё под контролем, — спокойно и даже как будто скучающе ответил тот, как будто для Паши это было не просто обычным делом, а даже какой-то рутиной. — Этот джигит здесь залётный, новенький. Скорее всего, пришёл с кем-то. То, что Артура не знает, чёрт с ним. Но то, что дядю Загита не знает, а он вообще-то всю область держит, это говорит о том, что он либо вчера приехал, либо идиот. И пистолет у него травматический. Я с таким ходил одно время. Потерял потом… Не бойся, отважный мой Дон Кихот, за пять минут твоего ягнёнка не успеют лишить невинности. Сейчас скажем охране, что там буйный с пистолетом, они его скрутят, а ты заберёшь своего мальчика. *** Кто-то умный сказал, что для беззаботной жизни в друзьях должен быть медик, мент, юрист и ещё кто-то четвёртый. Тимофей уже плохо помнил этот набор профессий. Вечно из головы вылетало. Ну вот медик и мент у них уже был. Павлик отвёз их в наркологичку. Артур дал адрес и пообещал, что в той клинике обойдётся без лишней огласки. Тимофей так перенервничал, что забыл, что Павлик пил и за руль ему нельзя, но бог миловал, и гайцы не остановили. С одной стороны, Лёшка вполне мог отоспаться и дома у Тимофея. Организм молодой, но если бы он точно знал, что тот просто перепил. Ему совершенно точно подмешали какую-то дурь, и её было необходимо ликвидировать. Эту здравую мысль подсказал Павлик, который, в силу своего печального наркопотребительского опыта, советовал лучше перестраховаться. Было уже за полночь. Уже у себя дома, уложив сонного парня на диван, Тимофей позвонил Свете и снова наврал, что по пути домой Лёшка встретил какую-то Вику, видимо, подругу, и ушёл ночевать к ней. Света, конечно, насторожилась, почему об этом ей рассказывает Тимофей, а не сам Лёшка. Но Тимофей прикинулся сердобольным и ответственным и предположил, что Лёшка, скорее всего, просто забыл бы, ведь дело молодое. Света ещё поворчала, что лучше бы он не отвлекался во время сессии на всяких Вик, но Тимофей снова заступился за честь и совесть будущего медицинского светилы и заверил, что Лёша очень усердно занимается и сдал уже почти всё на хорошо или отлично. И один приятный вечерок ему не повредит, а может, и наоборот, поможет расслабиться. Света вроде бы поверила, но завтра обещала заглянуть в гости. Опять. Но если до этого Света приходила исключительно с какой-нибудь вкусностью, пирогом или запеканкой, чтобы загладить вину за своего уже бывшего драчуна, то наверное, в этот раз подозрения будут реальны. И лучше бы Лёша к тому времени не выглядел как жертва горячего горского парня. — Ты хороший дед, — попытался его подбодрить Павлик, который почему-то не поехал домой, а сидел с ним в приёмной, пока Лёшку приводили в норму. — Херовый. Обещал ему безопасно сводить в клуб и сам же допустил такое. — Ты мог его вовсе не найти. Всё могло закончиться намного хуже, поверь мне. — Ты меня не успокоил. Павлик порылся по карманам пиджака и протянул ему блистер с последней таблеткой. — Выпей. Успокоительное. В нашем возрасте и с нашей работой вредно волноваться. *** На следующий день Лёшка проснулся и первым делом пришёл на кухню, где Тимофей уже поставил на плиту сковородку и смешивал венчиком омлет. И чуть его не выронил, когда Тимофея от всего сердца обняли со спины и засопели в загривок. — Ты чего? — испугался Тимофей. — Простите. Я опять накосячил. Столько хлопот вам доставил. А вы… — Лёш, всё закончилось, и закончилось хорошо, главное, ты живой-здоровый, — успокаивал его Тимофей и немного себя. — Это мне надо было следить лучше, а я заболтался… Ты только скажи, как так получилось, что ты сначала вроде со своим ровесником танцевал, а потом вдруг оказался у сорокалетнего армянина? Лёшка отцепился и задумался, почёсывая наморщенный лоб. Вчерашние воспоминания давались с трудом. — Я вообще никакого армянина не помню. Или был кто-то? Но лица я не запомнил. Кажется, кто-то здоровый такой. Я правда сначала познакомился с одним… с Алексом, кажется. Было весело. — А пили вы с ним что? — Тимофей домешал яично-молочную жижу и вылил на сковородку. Жижа запарила и зашипела, и Тимофей накрыл сковороду крышкой. — Я колу в основном. У меня же не так много денег… Но, — Лёша сел за стол, глядя на свои тощие в зелёных синяках руки. — Знаете, когда я уходил в туалет, потом вкус у колы был чуточку другой. Такой, чуть кислее или с горчинкой. Уже плохо помню. Потом мы ещё танцевали, и вот тогда у меня перед глазами всё начало плыть. Так странно… как будто всё нарисованное. Алекс куда-то пропал. Дальше ничего не помню. Наверное, этот Алекс и привёл с собой этого бородатого друга с травматом. Теперь уже было не важно. Правду Павлик сказал, что могло быть куда хуже. И хорошо, что это хуже не случилось. После завтрака Лёшка убежал домой, а через пару часов, как и грозилась, в гости нагрянула Светлана. Тимофей приготовился получать отповедь на тему того, что потворствует разгильдяйству её брата, но Света снова его удивила. — Здравствуйте, Тимофей Иванович! Ах, если бы сегодня не было дождя. Так мало выходных, и именно на эти дни выпадает эта мерзопакостная дождливая погода. Одному дома в такую серость сидеть просто самоубийство. Поэтому я к вам. Похлопотать по-соседски, составить вам компанию. Скоро ведь обед… — и пошла на кухню выгружать свои разносолы, а Тимофей потрясённо пошёл за ней. Света всё улыбалась ему и приговаривала, как тяжело ему приходится с её дурным братом, совершенно одинокому и такому импозантному мужчине. Тимофей, конечно, как большинство импозантных мужчин, не понимал намёков, но только сейчас, кажется, начал догадываться, что дело уже не в извинениях, а за ним ухаживают. Упорно окучивают. Строят глазки. В общем, снова ничего хорошего. — А какие у вас планы на завтра? — кокетливо улыбнулась она, заглядывая в уже заранее опечаленные глаза. — Машину завтра покупать поеду, — тут же ответил он и на всякий случай добавил. — Я всю неделю буду по адресам ездить, смотреть. Хлопотное это дело, в общем. — Жаль. Жаль, что я ничего не понимаю в машинах, — сначала протянула Света, но тут же вскинулась. — Ну, тогда как купите, обязательно приходите в гости. Обмоем вашу покупку. Я накрою стол. Посидите у нас, а то всё я к вам да я. — Посмотрим, — максимально обтекаемо ответил Тимофей и максимально по-дружески похлопал Светлану по покатому плечу. Не то чтобы Света, молодая красивая женщина, ему не нравилась. Она бы нравилась ему, будь он сам моложе хотя бы лет на десять-пятнадцать. Если бы у него была нормальная работа. Если бы не держал в секрете, что её младший брат предпочитает парней. В общем, много было этих «если». И с этим нужно было что-то делать. Вечером снова заскочил Лёшка. Позубрить в тишине билеты на последний зачёт, который должен был быть уже завтра. — Извините, что вот так торчу у вас всё время, — зачем-то снова извинился он, когда Тимофей принёс себе и студенту чаю. — А чего это ты извиняешься? — Да Светка сегодня мозг проела, что я у вас слишком много в гостях зависаю. От дел отвлекаю. — Если ты мне будешь мешать, я тебе так и скажу, — заверил Тимофей. Лёшка и правда был почти свой пацан, почти в теме. Девушку вот так легко выпроводить было бы невежливо. — Ты лучше мне скажи, тебе не кажется странным то, что твоя сестра так часто стала ко мне приходить? Не замечал за ней ничего странного? — Думаете, её подменили пришельцы? — непонимающе сдвинул брови Лёшка. Значит, не замечал. Но пришельцы многое бы объяснили.