Легенда о старике

Дружище, спой мне ещё разок…

Жизнь Тимофея потихоньку налаживалась. Машина была куплена, и теперь оставалось только отдавать потихоньку долг Артуру и уже всерьёз взяться за дачу. А то проходил июнь, а на участке конь не валялся. Валялись только горы мусора да стояли сорняки в человеческий рост. Но пока всё не получалось. Нужно было работать свою непростую работу. Хотя второй заказ у анимешника прошёл спокойно. Без феерических неожиданностей. Наверное, потому что Тимофей не сдержался и таки пожалился Жене, что получилось из-за его фокусов с промыванием. Ничего смертельного, но приятного мало. Тимофей побаивался о чём-то говорить с клиентам, тем более жаловаться, но того, что Женя захочет повторить неприятный фокус снова — опасался сильнее. Поэтому, немного виновато и опустив воображаемые кошачьи уши, сказал как есть, изо всех сил надеясь, что эта дерзость не вскроет ещё какие-нибудь неприятные черты клиентского характера, но кажется, пенсионный бог миловал Тимофея. — Блин, а я не знал. Я думал, обычная практика. Надо будет почитать про это подробней… — Женя с досадой чесал затылок, а потом вдруг озарился новой идеей, как загладить свою промашку. — Тимофей, ну хотите, я вам римминг за это сделаю? Или хотя бы деньгами? Что такое римминг, Тимофей (пока) не знал, но даже если бы это оказалось что-то безопасное и приятное, наличные ему были нужнее, и он милостиво согласился взять деньгами. Правда, из этого Женя всё равно устроил комедию, или по его мнению — шоу, но Тимофей уже не придирался. В этот раз его нарядили в какое-то невозможно кружевное платьице с тряпичными крылышками на спине. К платью этому прилагались чулочки, перчатки и ленты, которыми Женя собрал его седые космы в два торчащих седых хвостика. Наверное, в детском саду Тимофей был бы самой красивой Снежинкой на утреннике, но для таких праздников считал себя уже безнадёжно старым и неприлично мужиковатым. Чтобы Тимофей лучше понимал, что ему делать, Женя включил ему на большом, как окно в квартире Тимофея, экране вырвиглазно яркое анимэ с девочками-волшебницами, одна из которых была в точно таком же костюме. Только на этой девочке он сидел не в пример лучше, особенно в районе груди, которая была на два размера больше и колыхалась, противореча всем законам физики. Но хотя бы у этой феи под трусиками не топорщился мужицкий болт. Тоже колыхаясь как-нибудь волнительно. Тимофей тайком от клиента дёрнул плечами от омерзения и снова принялся играть хорошую проститутку, которая не хамит клиентам. Нужно было сосредоточиться на работе. В движениях и жестах, которые исполняла на экране девочка, и которые нужно было повторять Тимофею, не было чего-то сверхсексуального или эротического, даже сложноакробатического, так что мужчина его возраста вполне мог исполнить, не защемив позвоночник и не вывихнув ноги. Но вроде когда он всё это воспроизводил, не совсем попадая и чувствуя себя последним идиотом, Женя снова катался по постели в этом своём припадке умиления и повторял, что Тимофей — каваИ. То есть, милый. «Интересно, — думал Тимофей. — Существуют какие-нибудь экзорцисты для анимэшников, одержимых демонами вот этого сатанинского кавайства? Это вообще лечится? Или уже всё, медицина бессильна? Скорее всего, да». Когда Тимофей уже приноровился повторять эти миленькие жесты и даже миленькие улыбки без зубовного скрежета, Женя, ментально кончив и придя в себя, подполз к своей буквально ожившей фее из мультика и начал напихивать долларовые купюры в трусы, в декольте и под резинки чулок, приговаривая, что это какие-то донаты. И прилично так насовал, что Тимофей чувствовал себя не только проституткой, но ещё и стриптизёршей. Пожалуй, эта часть понравилась Тимофею настолько, что он даже испытал один из видов оргазма, доселе ему неведомого. Потом в середине анимэ выяснилось, что героини не только мило ходят и строят милые рожицы, а ещё их трахают огромные монстры, покрытые щупальцами. Щупалец у Жени, благо, не оказалось, но он всё равно просил, чтобы Тимофей в это время повторял все эти девчачьи стоны и выкрики на японском, даже не понимая, что они там вопят. Главное, что ничего сверх этого клиент с ним больше не делал — и ладно. Даже вон, разбросанные купюры после всей этой ебли помог собрать и распихать на этот раз по карманам костюма. «Вот бы все вызовы проходили так», — думал Тимофей, похрустывая бумажками, как самая элитная шлюха Энска. *** Рассказывать о покупке машины ни Лёше, ни его сестре Тимофей пока не стал. Нужно было ещё оформить страховку. Оказалось, дело не быстрое. Поэтому при студенте, когда тот снова заглянул в гости, Тимофей особенно старался так довольно не улыбаться, и всё равно нет-нет да и ловил себя с этим счастливым выражением лица. Лёшка тоже ловил его, но о причине этого довольства не спрашивал, только хмурился и фыркал, стараясь смотреть в учебник. — Лёш, ты как, с экзаменами когда расстреляешься? — спросил Тимофей, когда время было уже позднее, а Лёшка порядком засиделся. Был уже допит чай, вымыта посуда, почищены зубы. Снова оставлять у себя полуночничать гостей не хотелось. Мало ли какие ещё слухи про него начнут распускать с подачи Василича. Студент поднял голову от учебника и непонимающе похлопал глазами, загружаясь обратно в эту реальность. — Завтра последний, — оглядевшись по сторонам, пробормотал он. — А потом практика начинается. А что? — Паша сегодня звонил. Который нас в клуб водил, помнишь? — Ага, — тут же подобрался Лёха, глядя более заинтересованно и осмысленно, наверняка уже предвкушая новый поход в клуб в компании двух пенсионеров. — Он в музучилище работает, — продолжал Тимофей. — Приглашал на экзаменационный концерт послезавтра как раз. Говорит, зрителей не хватает, а без публики инструменты как-то не так звучат. Хочешь сходить? Паша и правда звонил, чтобы напомнить, что в эту среду намечается концерт. С этими разъездами и последним вызовом Тимофей чуть про это не забыл. Жаль, у Руслана на эти дни был клиент аж в столице. — Ну… — Лёшка замялся. Сразу было видно, что классическая музыка ему не особенно интересна, но отказывать из вежливости не хотел. — Если завтра сдам. И видимо, сдал, потому что в музучилище с Тимофеем отправилась ещё и Светлана. — Там же нужны зрители, а я так давно никуда не выбиралась, — стрельнула подкрашенными глазами она. Тимофей покаянно взял даму под руку, лишний раз себе напоминая, что нужно как можно скорее разобраться с этими приударениями. Вот просто взять себя в руки и поговорить. Но не сегодня. Сегодня не хотелось портить культурный поход выяснениями отношений. Значит, завтра. Завтра он точно поговорит со Светой, — клятвенно пообещал себе Тимофей. До колледжа они решили прогуляться пешком. Идти-то всего три остановки. Да и день был тёплым, и после прошедшей ночью грозы не таким жарким. Тимофею же снова подумалось, что прогуливаться вот так втроём было чертовски здорово. Почти как семья, отчего снова заскреблось зверьком это жалобное желание не поднимать разговор и даже напротив — ответить Свете взаимностью. И чтобы так было всегда… Пока Тимофей витал в своих мечтаниях, из соседнего магазинчика так же прогулочным шагом вышли Василич под руку с Нюркой. Тимофей, всё ещё стараясь не портить день культурного обогащения, даже заготовил морду тяпкой, чтобы пройти мимо и по возможности избежать некрасивой сцены. Василич, тоже заметив их троицу, напротив, состроил какое-то странное выражение своей усатой физиономии, вдруг бросился бежать куда-то в сторону, через газон, где поскользнулся на сырой траве, упал, но быстро подскочил и рванул уже в другую сторону. Почти сразу налетел на какого-то мужика, который в весьма грубой форме толкнул старика обратно на газон и обматерил. Тимофей уже хотел бежать на помощь, а то в их возрасте столько падать было уже небезопасно для костей, но неутомимый Василич всё-таки собрался с силами и встал, успев что-то крикнуть мужику, и на этот раз без происшествий скрылся в переулке домов. Нюра так и продолжила идти им навстречу, катя за собой дребезжащую колёсиками коляску с продуктами. — Здравствуй, Иваныч, — поздоровалась она с Тимофеем как ни в чём не бывало и пошла дальше. Вот у кого стоило поучиться невозмутимости. Лёшка после этого до самого колледжа срывался на придурочный смех, а Света на него шикала и просила не позорить её. Но Тимофей и сам разок сорвался, вспомнив, как в первый раз шлёпнулся в траву Василич, и хрюкнул от смеха. Но на него Света почему-то не шипела. В колледже Павлик их встретил как-то нарочито небрежно и скомкано, как будто и не звал вовсе, видимо, был очень занят. Торопливо погнал по коридору до концертного зала и после этого тут же пропал. Кругом было полно мест. На первых рядах за столом сидела экзаменационная комиссия, но Павлика там не было. За кулисами и в проходах у сцены толпились подростки в белых рубашках. Стоял гомон. Тимофей со Светланой и Лёшкой заняли места. Света рядом с Тимофеем, а Лёшка рядом с сестрой — поближе к выходу. Важная женщина выгоняла лишних учеников из зала. Пустых мест становилось всё меньше. Тимофей ещё раз огляделся по сторонам и к своему удивлению среди зрителей увидел Бажена. Хотел его окликнуть, но заметил, что он в приятной компании симпатичной девушки, и решил не мешать. А потом обратил внимание на вошедшую в зал прекрасную даму преклонных лет и сдержаться уже не смог. — Ульяна! Ульяна Андреевна! Идите к нам! Тут ещё есть место! Ульяна радостно его узнала и грациозно пробралась к ним. Сегодня она была одета безупречно — в длинное чёрное платье с воротом под горло, посадским платком на плечах и жемчужной брошью. Со своими собранными в высокую причёску волосами, похожая на дореволюционную аристократку, она чертовски органично смотрелась среди этих колонн и гипсовой лепнины. — Как я рад тебя видеть. Потрясающе выглядишь! Тебе всё это очень идёт, — от всего сердца надавал комплиментов Тимофей и расцеловал в обе ручки. — Правда? Спасибо, — мило улыбнулась она и села рядом. — Это мой самый любимый образ. К чёрному можно подобрать любые аксессуары. Ты тоже прекрасно выглядишь. Волосы отращиваешь? Ульяна аккуратно заправила ему за ухо непослушную седую прядку. Тимофей непонятно с чего смутился и с улыбкой перевёл взгляд на брошку Ульяны, и пустился в какие-то неловкие объяснения, что сначала не было денег на парикмахерские, а потом как-то некогда. — Наверное, надо уже обстричь их нахрен, а то мешаются, в рот лезут… сама знаешь, — покосился он на сидящую рядом Свету, которая старательно делала вид, что Ульяны не существует. — Ну что ты, не надо! Тебе очень хорошо с этой длиной, — заверила Ульяна. — Может, тебе ободком их придерживать? — А это не будет смотреться по-пидорски? — спросил Тимофей и тут же прикусил язык. Во-первых, он был в культурном заведении, а во-вторых, это могло обидеть Лёшку. Но тот либо не услышал, либо ему было пофиг, и только одна дама с переднего сидения осуждающе на него оглянулась. — Тонкий чёрный ободок? — даже не моргнула глазом на эту похабщину Ульяна. — Нет. По городу очень много молодых людей в таких ходят. Я сама видела. Модно, молодёжно, как говорится, — подмигнула она. — А ты с компанией пришёл? — Да, совсем забыл представить, — опомнился Тимофей. — Это Светлана, а это её брат Алексей. Мои соседи и хорошие друзья. Компанию мне вот составили. — Приятно познакомиться, — улыбнулась им Ульяна. Натянуто улыбаясь, Света ответила кивком и напоказ сжала руку Тимофея на подлокотнике. — А ты сегодня без компании? — спросил Тимофей. — Моя душа на рыбалке сегодня, — с грустинкой во взгляде улыбнулась Ульяна. — Никого больше из наших не видел? — Только Бажена. Вон, в пятом ряду, видишь седую гриву? Ульяна, как будто её образ и без того не был максимально аристократическим, вынула откуда-то из-под платка лорнет на изящной рукоятке и нашла через окуляры ту самую гриву из рекламы шампуня. — Да. Это точно он. — А рядом с ним девушка такая с хвостиком на голове. Наверное, дочь? — предположил Тимофей. — Нет. У Бажена нет детей. Насколько я знаю, он свинкой в детстве переболел. Рядом с ним его девушка. Та самая, — Ульяна снова присмотрелась через лорнет. — Да, точно она. Бедняжка. — А почему бедняжка? Она чем-то больна? — тоже посмотрев на парочку, поинтересовалась Света. Несчастной, по крайней мере со спины, компаньонка Бажена не выглядела, напротив, бодро вертела головой и рассказывала о чём-то, эмоционально жестикулируя тонкими пальчиками, а когда поворачивалась к Бажену, можно было заметить её улыбку. Как на это реагировал Бажен, из-за его гривы всё же было не видно, поэтому вполне можно было допустить, что его лицо как обычно выражало вселенскую скорбь. Даже если бы он на самом деле улыбался. — Ну, потому что Бажен ей в отцы годится, милая, — вопросительно глядя на Тимофея, объяснила Ульяна. Тимофей сначала не понял, что означает эта секретная пантомима, а потом Ульяна продолжила, и до него начало доходить. — Это же очевидно, ей не больше двадцати, а ему под шестьдесят. Очень большая разница в возрасте. И Бажен это понимает, а эта девочка, Катенька — нет. — А что такого плохого, если мужчина постарше? — спросила Света и картинно глянула на Тимофея. Тимофею как-то резко стало не по себе и захотелось провалиться в кресло, чтобы не мешать этому разговору. — Ничего страшного, если девушка понимает, что у неё с её суженым очень мало времени. У её избранника… могут оказаться некоторые проблемы со здоровьем, — нарочито высокопарно проговорила Ульяна, снисходительно посмотрев на Светлану. — Если она всё это понимает, то её выдержке можно только завидовать, но судя по рассказам Бажена, это далеко не так… И это может быть только верхушка айсберга. Чем больше возраст, тем больше накапливается список. Физических ограничений, психических заскоков, болячек… — Ерунда. Наука и медицина не стоят на месте, — хмыкнула Света. — Средняя продолжительность жизни человека выросла в разы, а способов улучшения её качества появилось на любой вкус и финансовое положение. Поверьте мне, я знаю не понаслышке. — Я не буду с вами спорить, — примирительно заверила Ульяна, тут же обманчиво ласково улыбаясь. — В любом случае это личное дело каждого. К тому же то, что я описала, мнение самого Бажена. Я бы ни за что не стала подходить к этой девушке и высказывать какое-то неодобрение. Ей будет неприятно, и уж тем более, она не станет меня слушать. Я бы тоже не стала. Мне только не совсем понятно, отчего вы так яро начали за неё заступаться. Вы знакомы с этой девочкой? Или у вас самой на примете имеется мужчина сердца в годах? — Я… — растерянно начала Света, но в этот момент зазвенел колокольчик, которым интеллигентно трясла высокая пожилая дама, грозно глядя в зрительный зал. — Начинается экзамен! — возвестила она. — Начинается экзамен, поэтому прошу сохранять тишину и отключить телефоны. Или покинуть зал. Разговор пришлось свернуть. На сцену вышел первый ученик, представился и сел за пианино, а Тимофей тихо радовался этому колокольчику, иначе ему бы пришлось самому пытаться свернуть этот щекотливый разговор. А он до сих пор не представлял, как бы это можно было провернуть так, чтобы не оказаться полным придурком. В тишине зала слышалась только мелодия какой-то увертюры или сонаты, Тимофей уже не помнил, да и не разбирался. Просто слушал, стараясь отгородиться от мыслей. Живая музыка без динамиков и усилителей прокатывалась по залу какой-то совершенно волшебной вибрацией, и далёкий от классики Тимофей чувствовал себя как-то совершенно необыкновенно. Просто восхитительно. Даже лучше, чем рокот мотора новой машины. Когда затихли последние ноты, юноша встал и отвесил поклон. В зале раздались жидкие хлопки, которые тут же затихли под грозным взглядом дамы из комиссии. Растерянно улыбавшемуся студенту что-то выговаривали, но слишком тихо, отчего было совершенно непонятно, хвалят его или ругают. После него вышла девушка с каким-то духовым инструментом. Тимофей опознать не смог, но для себя понял, что духовые ему нравятся уже не так. Даже скорее совсем не нравятся. Так же как и скрипка, хотя юноша ближневосточной внешности с розовым пятном раздражения на пухлой щеке от подбородника играл прямо с таким сильным выпендрёжем. Смычок так и порхал. Длинная чёлка взмывала следом за скрипкой. Так выступило ещё несколько юных музыкантов. В перерыве Лёшка успел куда-то удрать. Тимофей тоже собирался сбежать из хватки нежных ручек Светланы, которыми она обнимала его за локоть, но его спасла Ульяна. — Я совсем забыла, Тимофей. Артур Загитович кое-что просил передать тебе на словах. Вы позволите? — посмотрела она на Свету. — А это что, такой секретный разговор? — не поняла та. — Это по работе, — мягко отстегнул от себя девушку Тимофей и взяв под руку уже Ульяну, отошёл подальше к колоннам. — Тимофей, если тебе так неприятна компания этой девушки, почему ты ей не скажешь? — тут же спросила Ульяна, сразу подтвердив, что догадка про фальшивое сообщение от Артура оказалась верной. — Такая миленькая, а ты ей мозги пудришь. Или ты как Бажен? — Ох, Ульяна не надо, — поморщился Тимофей. — Сам знаю. Я собираюсь с ней поговорить. Просто жду удобный момент. Она же сестра Лёшкина. Так просто вот это всё не провернёшь. Я сто лет с женщинами шуры-муры не водил. Уже не помню, как это всё… — Может, я могу тебе как-то помочь? — предложила Ульяна. — Как? — Например, так, — она выразительно стрельнула взглядом в сторону Светланы, которая, конечно же, пристально за ними следила, а потом наклонилась к уху Тимофея и жарко прошептала: — Я могла бы тебя у неё… отбить? Обними меня за талию. Ким уже выдрессировал Тимофея так, что просить дважды не требовалось. Он тут же положил обе руки на тонкую талию и почувствовал ладонь Ульяны на своей груди. — Слушай, мне нравится, — точно так же прошептал ей на ухо Тимофей, хотя стороннему зрителю, а именно Свете, могло показаться, что Тимофей бессовестно вылизывает этой тощей старушенции ухо. Ульяна напоказ засмеялась, а платок с её плеч соскользнул на пол. — Ах, мой платок… — трогательно всплеснула она руками. — Я сейчас подниму, — тут же кинулся Тимофей. Подобрал посадскую накидку и, встряхнув, заботливо набросил на изящные плечики, тут же проводя по ним руками, больше поглаживая, чем поправляя складки. — Как думаешь, этого хватит? — спросил Тимофей, чуть отступив, но продолжая поглаживать сухую ладонь Ульяны и проникновенно глядя той в глаза. Пожалуй, если бы всё это ему удалось провернуть ещё тогда, на даче у Руслана, а не для этой комедии, он бы, пожалуй, был счастлив, и наверное, сам отбивал Ульяну у Земфиры. — Думаю, что-то большее будет уже неприлично. К тому же тут дети, — со смешком ответила она, всё так же томно глядя в глаза, как будто они продолжали свой интимный разговор. — Подумать только, чем мы занимаемся посреди учебного заведения, — согласился Тимофей. — Но мне было приятно… вот это всё… — Мне тоже, Тимофей. Вы галантный мужчина. За мной… давно так не ухаживали, — Ульяна смущённо опустила взгляд и чуть сжала его ладонь. — Интересно, это поможет? Тимофей медленно приблизил руку к лицу Ульяны и, так как из её идеальной причёски не выбивался даже волосок, только провёл большим пальцем по уху. Со стороны, наверное, выглядело в высшей степени порнографично. Тимофей даже чуточку собою гордился. — Одно из двух. Либо твоя Света поймёт, что у неё нет шансов, либо удвоит усилия, — всё так же нежно улыбнулась ему Ульяна, разглаживая лацкан его пиджака. — Вот это, конечно, я не предусмотрел, — прижал он её ручку к своей груди, совершенно ни о чём не жалея. — Ничего страшного. Просто вспоминай почаще обо мне в беседе, когда будете с ней наедине. — Ты коварная женщина, Ульяна. Смерти моей хочешь? — продолжал изображать влюблённого кавалера Тимофей. — Ну, Тимофей, я в тебя верю. Поверь и ты, — только успела проворковать Ульяна, потому что на них уже угрожающе наступала Света. — Идёмте обратно! Перерыв закончился, — излишне эмоционально позвала она и взяла Тимофея под руку с другой стороны, потому что он так и продолжил обнимать за пояс Ульяну. — А где Лёшка? — только успел спросить Тимофей, потому что на месте его не было. — Сбежал, наверное. Он и так в телефоне сидел весь концерт, — отмахнулась Света. Остаток музыкальных выступлений прошёл в стрессе, по накалу сравнимом с вызовом у нового клиента. Левая рука Тимофея загадочно свешивалась за подлокотник сидения Ульяны куда-то в район её бёдер и на самом деле ритмично вертела тот самый лорнет. Его другую руку наглаживала Света, злобно поглядывая на соперницу, которая ещё более профессионально, чем Нюрка, сохраняла невозмутимость и только сардонически улыбалась. Жаль, что Тимофей не мог так же подло сбежать, как Лёшка. Уже потом, когда концерт завершился и они выходили из зала, хватка дам чуточку ослабла и Тимофей смог выдохнуть. — Я на машине, вас подвезти? — предложила Ульяна, продолжая пленительно смотреть на Тимофея, будто они были здесь одни, и только моргни, начали бы раздеваться. — Нет, нам недалеко, — ответила за него Света. — Мы прогуляемся. — Оу, ну хорошо. Тогда до следующего свидания, — кивнула Ульяна и, поцеловав на прощание Тимофея в губы, направилась к выходу. Тимофею было страшно смотреть сейчас на Свету. — Я, наверное, схожу в уборную, — выпалил он и всё-таки сбежал. — Я вас подожду на лестнице, — только успела крикнуть Света. Тимофей на самом деле пошёл искать туалет. Молодой человек с контрабасом ему, конечно, объяснил, где находится тайная комната, но видимо, что-то напутал, потому что Тимофей оную так и не нашёл. Зато нашёл в закутке под лестницей Лёшку и запомнившегося своим экспрессивным исполнением скрипача. Они не делали ничего такого, кажется, просто разговаривали, но при Тимофее оба тут же замолкли и отступили друг от друга на шаг. Лёшка порозовел щеками, а его новый друг отвернулся, прижимая к груди скрипичный футляр. — А мы тебя потеряли, — попытался быть тактичным Тимофей. — Думали, ты домой ушёл. А ты тут уже познакомился с кем-то? — Да, Тимофей Иванович. Это Тагар, — представил парня Лёшка. — Он на скрипке играет. — Приятно познакомиться, Тагар. Тагар с опаской повернулся к Тимофею своей красной щекой и всё же пожал протянутую руку. — Мне тоже приятно, — вежливо ответил он. — Можешь его не бояться, — тут же заверил Лёшка. — Он в теме. Мой дед. Тагар всё же сохранял подозрительность, а значит, был не глуп. Тимофей сказал, что концерт давно закончился и Света ждёт их на улице. Лёшка попросил дать им ещё немного времени. Тимофей предоставил ему эту фору в обмен на ценную информацию о местоположении туалета типа клозет. А уже потом, когда они втроём, прогуливаясь, шли домой, Лёшка то безумно отправлял сообщения, то подскакивал к Тимофею, хотел что-то рассказать, буквально лопался от того, как его переполняли эмоции, но при сестре не мог. Света шла рядом, снова держа Тимофея под руку, и рассказывала, что она работает в фармацевтической компании и к ним как раз завезли какой-то новый препарат из Германии, который чуть ли не эликсир вечной жизни, философский камень и чаша Грааля в одной таблетке, и она обязательно достанет её для Тимофея, совершенно по-дружески, потому что уже столько дней знакомы и не чужие люди. Тимофей сначала пытался её заверить, что никаких волшебных таблеток ему не нужно, но это только подстёгивало Свету, и она обещала притащить их ещё быстрее, уже завтра вечером. После чего Тимофей решил помалкивать и просто кивал, но не тут-то было. — А эта ваша знакомая по работе… — вдруг спросили его. — Ульяна Андревна? — Да. Она ведь замужем? — В гражданском браке, — почти не соврал. — А что? — Просто вы с ней… — смутилась Света. — Что? — не торопился помогать Тимофей. Но Света не смогла сформулировать свой вопрос и во дворе дома спешно попрощалась, волоча за собой Лёшку, который с тупой улыбкой пялился в свой телефон, так что его можно было похитить, и он бы не заметил. Дома Тимофей заварил себе чашечку чаю и решил посмотреть какое-нибудь дебильное ток-шоу. Уж больно культурно возвысил его прошедший концерт. Нужно было деградировать обратно. В телефоне рядом пиликнуло сообщение. Тимофей думал, что Лёшка решил достать его по телефону, но оказалось, что это приглашение в тот самый чат, которое он тут же принял и открыл. От Ульяны тут же пришло приветственное сообщение с улыбающимся кружочком, на которое Тимофей иронично отправил переливающуюся картинку с котиком, держащим в лапках букет. А следующим вечером Света на самом деле притащила ему какую-то большущую коробку с длинным названием на немецком. Тимофей не мог её не принять, но решил для себя удержаться от дегустации. Не доверял он лекарствам без назначения лечащего врача. Тем более побочным эффектам и противопоказаниям, которые не мог прочитать. После Светы в гости прискакал её брат. Сначала радостно сообщил, что начал отрабатывать практику в зареченской онкобольнице, а потом не затыкаясь рассказывал про своего Тагара. Что тот офигенный и самый лучший, что тоже скрывает свою ориентацию от родни, что это была сама судьба, что познакомились чисто случайно и если бы в тот день Лёшка не был в футболке с какими-то гейскими музыкантами, то ничего бы не случилось. — Это как же? — не понял Тимофей. — Да он меня спросил, типа знаю ли я, что Pansy Division поют про педиков. А я… подумал, что вряд ли пацан в накрахмаленной рубашке со скрипкой накинется на меня с кулаками, и сказал, что знаю, потому и надел. Он извинился и сказал, что тоже их слушает. Ну и как-то всё само собой завертелось. У меня ещё никогда не было такого, Тимофей Иванович. Мы всю прошлую ночь переписывались. Я не выспался, в больнице жутко тупил, но блин… Мы договорились погулять в эти выходные. — В клуб снова пойдёте? — предположил Тимофей, что молодым захочется потанцевать и потискать друг друга, и как точно подметил Павлик, где ещё это делать двум парням, как не в гей-клубе? — Нет. Просто погуляем по городу. Какой клуб, Тимофей Иванович! — оскорбился Лёшка. — Это же приличный парень. Только библиотека и оперный театр! — Тебе же не нравится классическая музыка. — Мне кажется, теперь начинает нравится. Мне вообще всё нравится в нём, — на лице Лёшки снова появилась уже знакомая дебильная улыбка. — Это весна, Маугли, — с интонацией Балу проговорил Тимофей. — А ты влюбился. Я рад за тебя. — Спасибо вам, Тимофей Иванович! — Лёшка подскочил к нему и повис на шее. — Да не за что, — шепнул Тимофей, искренне радуясь за этого паренька. Хоть у кого-то жизнь налаживалась. — Есть. Есть за что, — заверил Лёшка. — За то, что в музыкалку позвали. За то, что я могу вам всё это рассказать и вы меня поймёте. Вы не представляете, что это значит для меня. Тимофей замер в этих искренних объятиях и забыл, как дышать, растроганный до слёз, болезненно счастливый за этого мальчика и благодарный ему за эту возможность. *** После того выхода в музыкалку прошла ещё пара дней. Тимофей разобрался со страховкой. А о том самом сомнительном предложении от двойняшек уже успел позабыть. Сидел себе вечером четверга, устраивал под себя новую машину, когда ему на рабочий позвонил Артур и напомнил, что некие облечённые властью и деньгами молодые люди хотят поиметь его экстремальным образом. — Тимофей, ты ещё не передумал? — с явной надеждой в голосе спросил Артур. При этом на что именно надеялся Артур — на его согласие или отказ, — по-прежнему оставалось загадкой. Тимофей и хотел бы сказать, что передумал, но в силу некоторых причин оставить мысли об этом вызове просто не мог. Во-первых, финансовая часть. Ходить в должниках Тимофей не любил, и вернуть долг Артуру как можно скорее казалось важным. Во-вторых, любопытство. Рациональная и разумная часть Тимофея понимала, что это опасно и такие фокусы его старой заднице нахер не нужны, но вот эта другая часть так и тянулась к приключениям. И чего греха таить, эти негодники были его первыми клиентами, и вспоминая некоторых других, он был им даже благодарен, что его первый раз прошёл более-менее нормально. Даже вроде бы с доброжелательным отношением и какой-то заботой. Вроде бы так было в его первый вызов? Тимофей забрался в салон и посмотрел в зеркало заднего вида, в котором через мутное стекло отражалась тёмная стенка гаража. — Нет, не передумал. — Тимофей, я бы не советовал тебе злоупотреблять большими размерами, — вещал Артур, то ли на самом деле волновался, то ли просто пытался снять с себя ответственность. — Трещины, разрывы, выпадение кишки. Не говоря уже о банальном геморрое. — Я буду осторожен. — Очень сомневаюсь, Тимофей, — тяжело вздохнул в трубку Артур, как классная руководительница, которая не верила, что он вытянет предмет хотя бы на годовую тройку. — Насколько я уже успел понять, ты — человек увлекающийся, и не можешь отказать, когда клиент предлагает что-то сверх прайса. И я сейчас говорю не как твой терапевт, а как твой сутенёр. Пойми, делая через меня заказ, клиенты оговаривают со мной все извращения, что не входят в стандартный набор услуг. И за каждое такое извращение накидывается дополнительная цена. Так сказать, в счёт будущих затрат на лечение, которое может закономерно понадобиться, плюс — удовольствие в принципе не должно быть бесплатным. Ты меня понимаешь, Тимофей? Вспомнилось, как Женя уговорил его на клизму, хотя изначально о ней речи не шло, а кроме переодеваний и молока Тимофея ни о чём подобном не предупреждали. А он за это бонусом получил проблемы с ЖКТ. И хотя позже свою диарею отбил, говорить об этом Артуру не стал. Он и так думал про него не лучшим образом. Вот он, оказывается, какой в глазах сутенёра, а возможно, и клиентов — увлекающийся и безотказный. Великолепно. — Понимаю, — виновато буркнул в трубку Тимофей. — А должен запомнить, — назидал Артур. — Я успел хорошо узнать подобных ублюдков. Они ведут себя как капризные маленькие дети, могут выглядеть милыми, без мыла в душу залезть, а потом наизнанку вывернут. Тимофей, если ты думаешь, что будешь первым таким, то спешу тебя разочаровать, это не так. Они уже как минимум по разу поимели таким вот образом всех, а Марика… Я уже не веду счёт сколько. Для них вся разница только в том, что тебя они ещё не сломали. Именно поэтому на всё, что они ни попросят сверх оговоренного, ты должен отвечать отказом. Или перенаправлять на меня. — А если силой возьмут? — спросил Тимофей, потому что ещё перед самым первым вызовом думал об этом. Очень много думал. Клиентов было двое, а могло оказаться и больше. Его могли обездвижить и сделать вообще всё что угодно. И ладно, если оно не грозило его жизни и здоровью, любую мерзость можно было бы как-нибудь стерпеть и пережить, но что если всё пойдёт совсем не по плану? Как ему себя защитить? Да, Артур ручался за своих клиентов, уверял, что они безопасны и беспределить не будут. Но после всего, что Тимофей уже успел испытать, верилось с трудом. Теперь все эти заверения казались жалким успокоением для ребёнка, что лечить зубы совсем не больно. Наверное, Артур и сам прекрасно всё понимал. Это Тимофей начал разбираться недавно. Но поздновато казалось кричать, что его обманули, когда шёл в проститутки. Артур долго не отвечал. Видимо, тоже не знал, чего посоветовать работнику в кризисной ситуации. — Самым оптимальным для тебя будет — не доводить ситуацию до того, что клиентам понадобится применять к тебе силу, — выдал он это, как волшебное заклинание из какого-то древнего талмуда. — А это как? — прифигел Тимофей и взялся за руль, как будто прямо сейчас собирался куда-то ехать. Возможно, вслед за своей крышей. — А это так, что если клиенты начнут наседать, а все разумные уговоры уже не подействовали, тебе придётся согласиться. Твоя задача уйти от клиента с минимальными повреждениями. А если будет возможность усыпить бдительность и сбежать — то сбежать. Но я повторюсь, Димасик с Володей ещё ни разу беспределов не устраивали. Уж с ними тебе не нужно ничего опасаться, только самого себя. Им проще заплатить за то, что они хотят, чем устраивать какие-то подставы. Им не нужны проблемы с моей семьёй, и, — Артур не договорил и снова перевёл дух, как-то особенно тоскливо вздыхая, будто этот разговор высосал из него все силы. — Ну так что, всё понятно, Тимофей? Всё запомнил? Или что-то ещё беспокоит? — Нет, всё понятно, ничего не надо, — промямлил он, тоже не особенно бодро. — Очень на это надеюсь. Готовься. Поедешь в эту пятницу. Артур отключился. Ну что ж, теперь оставалось только послушаться. *** Перед этим вызовом Тимофей готовился, наверное, как в первый. Душ, промывание по всей форме. Хотел бы сам растянуть себя, да клиенты предпочитали делать это сами. От сборов никто не отвлекал, никаких гостей дома не было. Пока гладил рубашку, фоном разговаривал телевизор то рекламой, то каким-то фильмом. Тимофей даже не пил валерьянку. Только спокойно сделал в уме напоминание купить новый флакон смазки, потому что и с запахом, и без уже заканчивались. Перед выходом Тимофей ещё раз посмотрел на себя в зеркало и всё же пригладил волосы тонким чёрным ободком, какой рекомендовала Ульяна. Выглядело и впрямь стильно, но самое главное — оказалось действительно удобно. До особняка Тимофея везла молчаливая Татьяна. Тишину скрадывало радио, и болтовня ведущего чередовалась с блатными песнями про воровскую жизнь и мусоров. Некстати вспомнился Руслан, а о личном перед вызовом думать как-то не хотелось. «Не надо смешивать, но…» — Простите за нескромный вопрос, Татьяна. Вы случайно не сидели в тюрьме? — спросил он, когда сиплый хрип под три аккорда завывал про тяжёлую воровскую долю, а водительница одними губами ему подпевала. — Сидела. За убийство, — охотно ответила она. — Сутенёра своего. А что? Музыка моя не нравится? Так переключи, чо сидишь, язык в жопу засунул. Мне вообще ровно, чо там бубнит, лишь бы играло. Тимофей хотел сначала уйти в отказ, мол, его всё устраивает и он ничего плохого не думал, но решил просто переключить на другую радиостанцию. По удаче попалась какая-то старая спокойная песня, но даже окажись на её месте какой-нибудь вызывающий кровь из ушей рэп, он бы ничего менять больше не стал. — Да ты меня не бойся, — спокойно, без эмоций проговорила Татьяна, как будто не Тимофею, а кому-то ещё. — Я субчика за дело пырнула. Сволочь он был. И мудак. Ни о чём не жалею. Или думаешь, по закону с ним надо было? — Я думаю, что это не моё дело, — ответил Тимофей, уже сам жалея, что открыл рот. — Наверное, иногда обстоятельства… вынуждают. — Во-во. Ещё как вынуждают. Он меня спровоцировал, падла. «Наверное, деньги зажилил», — предположил Тимофей, но озвучивать мысли не стал, и оказалось, что правильно сделал. — Башкой об стенку бил. Вас-то Артурчик не пиздит? Нет? — Наш Артур не такой. Татьяна неожиданно громко захохотала. — Ну хорошо, коли так, — кивнула она. — Но если только руку поднимет, ты мне скажи. — А вам-то это зачем? — насторожился Тимофей. — Да просто так. Забудь, — резко сменила она тон и замотала головой, будто перед лицом мельтешила муха. — Глупость ляпнула. Мне вообще надо поменьше рот открывать. А то сразу начинаю… предлагать всякое. Тимофей тоже молча кивнул и сделал радио чуть погромче. *** Мартовские снега давно растаяли и ушли в землю, сад вокруг особняка темнел в сумерках густой зеленью. Но как и в тот раз стояло полно машин, и даже пара микроавтобусов гостей. — Семь футов под килем, — пожелала ему на прощание Татьяна, доставая с заднего сидения пяльцы с вышивкой. Тимофей снова был в этом доме. Будто и не уходил. Почти такой же серьёзный мужчина досмотрел его при входе, а уже внутри другой человек в форменном жилете забрал у него пиджак. Из глубины дома доносилась эта непонятная музыка, визги и смех, в нос бил сладковатый дымок. А перед ним, едва одетые, стояли Димасик и Володя. Всё такие же молодые и красивые. Только Димасик сменил цвет своих прядок на кислотно-сиреневый. Тимофей едва успел разуться, а его уже потащили, но не наверх, в уютную комнатку с огромной постелью, а в тот блядушник, что виднелся из прихожей через большой арочный проход, где в огромном зале на всех поверхностях со смехом танцевали, пили и совокуплялись молодые богатые бездельники. — А зачем мы идём туда? — заволновался Тимофей. — Я думал… — Простите, Тимофей, но наши друзья сегодня очень хотят посмотреть на вас в деле, — объяснил Володя. — На то, как мы вас натянем, — подмигнул Димасик, гладя Тимофея по заднице. — Мы вообще очень рады, что вы не соскочили, иначе пришлось бы брать вас силой. — Это шутка. Не бойтесь, — поторопился успокоить Володя, так же зеркаля брата, положил ладонь на вторую ягодицу. — Димастый тупит. Он хотел сказать, что мы начали бы задаривать вас подарками и вы бы всё равно не устояли. — Я так и сказал, — с медовой улыбкой подтвердил его брат. — Никогда не делал этого на публике, — признался Тимофей, когда коридор уже закончился и многие в зале уже начали обращать на них взгляды. — А вы не обращайте на них внимания. Они вас не тронут, — посоветовал Володя. — Не посмеют. — Мы не делимся своими игрушками. Ни с кем. Тимофей хотел напомнить, что он всё-таки проститутка, и так или иначе, продаётся, но решил не занудствовать. Пусть думают себе что хотят. Его вывели в центр зала, где пока пустовала низенькая круглая софа, неожиданно не кожаная, а обитая красивым иссиня-чёрным бархатом, отчего заранее стало жаль её испачкать. Большинство молодых людей вокруг были заняты друг другом, но многие с интересом пялились на Тимофея, отчего он почувствовал себя совершенно голым, хотя всё ещё был в костюме. Послышались смешки, которые Тимофей тут же воспринял на свой счёт. Из толпы кто-то не очень остроумный спросил, сколько старый берёт за отсос. — Смотреть, но не трогать! — шутливо погрозил пальчиком Димасик. — Кто-то из вас, придурков, хотел посмотреть на нашего нового старика, — с лёгким превосходством проговорил Володя, — и мы, как щедрые хозяева этого дома, дарим вам такую возможность. Куколды вы угашенные! А-ха-ха! — Спасибо, Володя, ты лучший! — крикнул кто-то излишне весёлый. — Дед сасный! — завизжала смутно знакомая девица, хотя если честно, почти все они здесь походили друг на друга и отличались только цветом волос. — Да ну нахер, смотреть, как пялят деда на виду у всех. Каждую пятницу одно и тоже, — проворчал какой-то парень своему приятелю, но Тимофей услышал. И Димасик тоже, потому что тут же предложил всем, кому не нравится, валить домой, но никто почему-то этим предложением не воспользовался. — А потом после вас можно будет его трахнуть? — спросил ещё кто-то взволнованный, будто опаздывал на раздачу пряников. — Ну хотя бы в рот. — Себя в рот трахни, Валера, — весело посоветовал ему Димасик и ладонью в лицо толкнул в толпу, в которой Валера тут же и расстворился. — Не смущайте нам дедушку. Видите, ему и без вас неловко, — покровительственно приобнял его Володя, как будто закрывая от сборища, но на самом деле двигая поближе к софе. Неловко — это когда бутерброд с маслом себе на штаны уронил, а Тимофей хотел прямо сейчас провалиться сквозь землю и там сгореть. Но приходилось оставаться на месте, и да — помалкивать. Потому что одно дело позориться только при клиентах, и совсем другое — перед целой толпой. Всё-таки зря он не хряпнул валерьянки на дорожку. Публика вернулась к своим занятиям, но было заметно, что некоторые всё ещё смотрят — кто покуривая эти новомодные электронки, а кто выпивая. Музыка сменилась на очередной такой же непонятный трек, а Тимофея в четыре руки начали раздевать. — Вы как будто подкачались. Плечи стали мощнее, — ворковал Володя, стягивая с него рубашку, и сжимал пальцами бицепсы, которые, по мнению Тимофея, всегда были в неплохой форме. — Ты лучше посмотри на эти бубисы! — восхитился Димасик, приподнимая ладонями его грудь, и как будто этого постыдного жеста было мало, развернул его к публике. По бокам тут же проникли руки второго брата и присоединились к изучению, пощипывая соски и тиская грудь. — Боже, я это хочу. Я это буду, — Димасик склонился к его груди и вобрал в рот розовую горошину вместе с ареолой. Володя в это время уже стянул с него брюки и тискал жопу через ткань трусов. — Попка тоже упругая такая. Качаетесь? — Нет. Только плаваю, — пересохшим от волнения ртом выпалил Тимофей. Он вроде уже говорил, что плавает. Почему они спрашивают? Трусы были всё-таки сняты и с остальной одеждой остались лежать на полу. Как он будет искать их потом, Тимофей даже не успел подумать. Его повалили на диван и перевернули на живот. Тимофей не мешался и был покладистым. Потому что так было проще. Володя тут же развел ему ноги и провел пальцами по ложбинке промеж ягодиц. — Кажется, плавание — реальная тема. У деда очко как у целочки, — по мнению Тимофея, слишком громко сообщил об этом Володя. Его брат тоже взглянул на его жопу. — Ну нет. Видно же, что рабочее. Раньше было светло-розовенькое, а теперь тёмное такое… — с умным видом рассуждал этот жопный знаток. — Зато узкое, как тогда. Палец еле протискивается, — не согласился Володя, конечно же протискивая палец. Ничего удивительного в этом лично для Тимофея не было, ведь Артур велел не растягивать. Да и смазки почти не было. — Ничего, — успокоил Димасик, выливая в ладонь брата порцию любриканта. — Сегодня мы его растянем как следует, можно будет даже кулак вставить. — Пожалуйста, не надо кулаков, — жалобно попросил Тимофей, изо всех сил стараясь не провоцировать, правда совсем не соображая, как это делать. — Вы обещали быть осторожными. — Разве было такое? — переглянулись эти двое. — Что-то не припомню, что бы мы вам чего-то обещали, — хихикнул Димасик. — Мы не договаривались про кулак, — проскулил Тимофей, потому что Володя начал методично поглаживать ему простату, отчего соображать стало сложновато. — О. Не волнуйтесь. Засунуть кулак тоже можно весьма осторожно, но фистинг нас пока что не интересует, — заверил Володя и заглянув в лицо, спросил, — а вас? — Нет, — твёрдо выразил своё мнение Тимофей, хотя пальцы внутри ласкали так приятно, как назло, чтобы он стал тем самым безотказным и увлекающимся проститутом. Но всё же из последних сил твёрдо повторил: — Точно нет. — Расслабьтесь. Вы какой-то напряжённый, — хмыкнул Володя. — Вам понравится. Вы же тоже этого хотели. Два члена, я имею в виду. — Имею в виду, — повторил Димасик и засмеялся, как придурок. Тимофей прикрыл рукой глаза, которые невольно закатились от этой тупой шутки. Господи, и эти люди управляют страной. — Может, пока мы вас подготавливаем, вы поработаете ротиком, а? — предложил Димасик, водя пальцами по губам Тимофея, будто тоже собирался их растягивать. — С удовольствием, — соврал Тимофей, выгибаясь, пока в нем двигались уже три пальца. Он привстал на четвереньки, уже не задумываясь брызнул себе на язык любриканта и взял в рот большой красивый член. Как и в случае с ментом, член был не виноват, что крепился к такому дурачку. Наверное, на это время стоило и самому немного поглупеть, чтобы не портить себе рабочее настроение. — Смотри, и ротик тоже апнул, — заметил Димасик, охнув от старательного рта на своем члене. И вцепился в седые волосы так, что чуть не слетел ободок. — А вы время зря не теряли… — Он же проститутка. Это нормально, — хмыкнул Володя, с хлюпаньем трахая его сложенными конусом тремя пальцами и всё сильнее растягивая проход. — Но вот его тугая дырка — это что-то запрещённое. Даже жалко… И добавил четвертый палец. Тимофея от всего этого крыло как в первый. Может, потому что эти мальчики были его самыми первыми и любовниками, и клиентами, а может, потому, что когда его растягивал кто-то другой, а не он сам, это казалось приятней. Как будто этот человек заботился о нём, приручал. А может, виноват был этот сладковатый дым, что кружил голову и дурманил мысли. Тимофей мог только подмахивать и, мыча от удовольствия, заглатывать до основания этот большой горячий член, а его глаза закатывались уже от удовольствия, хотя до оргазма было далеко, как до победившего социализма. Димасик наоборот, уже быстро кончил и сел перед лицом Тимофея на пятки. — Какой у вас ротик. Почти как у Марика, — сделал он комплимент, снова поглаживая по припухшим от усердия губам. — Он передавал привет, — прошептал Тимофей, обдавая горячим дыханием мокрую от слюны головку клиента. Заиграла какая-то совершенно невыносимая для Тимофеева слуха музыка. Да ещё так громко, что завибрировала софа. Но молодёжи нравилось, они пару дней назад не были на экзамене в музыкальном колледже и были с Тимофеем на безнадёжно разных культурных уровнях, чтобы понимать, что эти кошачьи завывания под грохот кастрюль ничего общего с музыкой не имеют. От зада убрали пальцы, а на их место толкнулся член, проникая мучительно медленно. Володя славился своим контролем и не сорвался, пока не вошёл до конца. Димасик подполз за спину брата и снова смотрел, как член того ритмично, всё ускоряясь, входит и выходит. Даже чуть оттянул ягодицу, чтобы лучше видеть. У Тимофея стояло, но он не питал надежд, что сегодня ему позволят лишний раз кончить. Ему бы живым сегодня вернуться. — Дай теперь мне потрахать, — капризно задёргал Димасик. — А ты пока вон, его рот займи. Он прикольный. Как это ни странно, но Володя пошел брату навстречу и, протерев салфеткой член, встал перед лицом Тимофея. То, что его имели в рот после задницы, Тимофея по-прежнему отвращало, но клиентов по-прежнему мало интересовало его мнение. И почувствовал, как сзади так же медленно его заполнил другой член. Снова начались приятные мягкие толчки, ствол проскальзывал по простате. Его просто трахали и пока не торопились переходить к большему. Димасик вышел из него и, доведя себя рукой, кончил в кулак. А Володя вот воздержался. Пока его брат был занят, он смотрел на старания Тимофея, поглаживая по щекам, а Тимофей смотрел на него снизу вверх и буквально выёбывался своими умениями. Там полизал, там губами венку прихватил, и всё медленно, старательно, с подвывертом. Ну сложно было удержаться, если чему-то хорошо научился. Учился ведь, старался. Люди деньги за это платят. Щедро. И Тимофею тоже хотелось быть щедрым. Наверное, это всё-таки был дым, что-то наркотическое в нём, что делало его таким открытым и пьяным. Ну явно не музыка. Музыка по-прежнему была говно. — Хорошо сосёшь, — похвалил Володя, снова возвращаясь к его заднице. — Такой старательный, но извини, твоя нижняя дырка мне нравится больше. Тимофея повернули на бок и задрали ногу. Он не любил эту позу — она требовала растяжки, и от долгого нахождения в ней начинало тянуть сухожилия в паху. Но Димасику хотелось «поиграть с мужскими бубисами», а в другой позе ему было неудобно, поэтому приходилось терпеть. И дополнительно терпеть то, что вытворяли с его сосками. Димасик вёл себя как агрессивный некормленный сосунок — втягивал целиком в рот, долго обсасывал, кружа вокруг языком, и, отпуская с громким чмоком, чуть прикусывал, чтобы тут же повторить это со вторым соском. Отвлечённый этой личной пыткой, Тимофей не сразу понял, что что-то происходит. И не где-то в зале, где шлялись гости, а непосредственно в его организме. Володя добавил больше смазки, и постанывая, двигался внутри. Размеренно и спокойно. Но чувствовалось какое-то напряжение в анусе, будто член стал немного больше. И только прислушавшись к ощущениям, понял, что помимо члена Володя добавил палец, которым почти не шевелил, только слегка поглаживая изнутри. Шло тяжелее, но боли не было. Тянуло только. Заметив его внимание, Володя шало улыбнулся. — Вам хорошо, Тимофей? — спросил он. — Не больно? — Нет. — А что чувствуете? — Стало туже, — озвучил очевидное он. — Вам нравится это? — продолжал допытываться Володя, как он это с братом любил. — Не страшно? Приятное натяжение? Почти на грани, да? — Вроде того, — кивнул Тимофей, чтобы не разочаровывать клиента. — Сейчас будет ещё лучше, — пообещал Володя и потянулся к смазке, а когда продолжил, в анус постепенно стал втискиваться ещё один палец, медленно, но неотвратимо, Тимофей замер. Всё это чем-то напоминало то, как внутри него надували камеру, но та растягивала не сам анус, а кишку внутри. Здесь же ощутимое натяжение приходилось именно на сфинктер. — Расслабьтесь, — велел Володя, потому что не смотря на то, что с одним пальцем ствол двигался уже довольно свободно, второй заходил туго. И да, из-за этого напряжения Тимофей неосознанно начал сжиматься. А как не сжиматься, когда понимаешь, что начинают пихать больше обычного? Дыхание участилось, а пространство будто уменьшилось, хотя никого в зале его мучения не интересовали. Видимо на такое они уже насмотрелись и спокойно занимались своими делами: выпивали, трахались, уходили куда-то, танцевали и болтали о своём. Как будто буквально в шаге от них двое молодцев не устраивали экзекуцию над жопой бедного старика. — Вы специально мешаете? — уже с угрозой спросил Володя. — Расслабьте жопу. Если будете упираться, мне придется действовать грубее. И вам это не понравится. Димасик, в очередной раз выпустив изо рта до синевы потемневший сосок, улыбнулся Тимофею. — Володя наложит на вас санкции, — мурлыкнул он, снова не понятно — то ли шутя, то ли с издёвкой. — Расслабьтесь, правда. И нам, и вам будет легче. Это непонимание подстегнуло, как тогда с Романом Сергеевичем, своевольничать. Тимофей не спрашивая подгреб Димасика за загривок к себе, лишь бы он хоть ненадолго оставил его грудь в покое и придержал эти полезные советы при себе, и затянул в мокрый глубокий поцелуй. Димасик сначала протестующе замычал ему в рот и пытался оттолкнуть, но Тимофей держал крепко, или же сам Димасик только прикидывался, но вдруг расслабился и даже наоборот, прижавшись теснее, потерся членом о его живот. Тимофей осмелел и в своё удовольствие оглаживал гладкую поясницу и крепкие молодые ягодицы. Совсем немного, но это помогло расслабиться и отвлечься. Второй палец уже ощутимо неприятно оттягивал сфинктер, но боли Тимофей по-прежнему не испытывал. Казалось, что это предел, но клиенты так не думали. Димасик, задыхаясь, наконец отстранился, несколько раз дёрнувшись, кончил Тимофею на живот и тёр пальцами свои припухшие после поцелуя губы. — Какой вы стали, — лыбился он Тимофею. — Хулиган. — Подрочи ему, — велел брату Володя, истекающий потом от напряжения и жутко сосредоточенный, как нейрохирург на операции. — Начнет сжиматься, быстрее привыкнет. Я тут сам скоро кончусь… Димасик решил по-своему и вместо этого улёгся рядом с Тимофеем валетом, взял у него в рот и недвусмысленно уложил свою ляжку Тимофею на голову, а членом потёрся о лицо. Тимофей попытался взять в рот, но ему велели не выпендриваться и так и продолжили тереться хреном по щеке, от чего пришлось зажмуриться, чтобы чего-нибудь не попало в глаза. Ощущений вдруг стало слишком много. И там, и тут. Тимофей уже был переполнен и довольно быстро спустил в горячий рот. — Я уже не могу терпеть, — вдруг захныкал Володя и, не вынимая пальцев, ускорился, чтобы тоже кончить. — Ну, давай теперь я поиграю, — предложил Димасик. — Ты всегда до последнего выёбывашься своей выдержкой, а потом ноешь, что у тебя всё упало. — У меня ничего не упало! — цикнул Володя и страшно посмотрел на брата. Тот только показал ему язык. — Пускай меня, зануда. — Давай, но смотри, — неохотно пустил его брат. — Осторожно. Понял меня? — Да чо, я не знаю. Уже сто раз делал. Тимофея со смехом перевернули на спину и подсунули под жопу такой же бархатный валик. Член Димасика скользнул внутрь жутко легко, хотя всегда казался Тимофею здоровым — что его, что брата. Димасик на пробу сделал пару фрикций. Обильная смазка вперемешку со спермой громко хлюпала от каждого движения. В зале по-прежнему никому не было до всего этого безобразия никакого дела. Зачем только устраивали эту дешёвую показуху? Непонятно. Тем более что буквально рядом на похожей кушетке с точно таким же звуком милая на вид девушка сношала огромным страпоном стоящего на четвереньках волосатого как медведь здоровяка в одном ошейнике. И оба были довольны. — Прикольно хлюпает, как в старой вагине, — сравнил Димасик и гыгыкнул, наконец добавляя к члену пальцы, которые вошли также без сопротивления. Димасик продолжал уже с ними медленно, как его брат до этого, пока не добавляя, вместо этого чуть оттягивая пальцы в стороны. Справа и слева от ствола. Тимофей уже весь покраснел и взмок как мышь. Давление, наверное, тоже поднялось. «Да какое давление? Жопа скоро как окно будет…» Володя его распухшие соски не трогал, он снова надрачивал опавший член Тимофея и следил за тем, что делает брат. А хотелось чем-нибудь занять рот и не думать о том, что в его задний проход скоро поместится снаряд от гаубицы. Наконец, старший брат велел добавить ещё. И то ли Димасик справлялся лучше, то ли Тимофей смирился, но вошло терпимо. Хотя от натяжения сфинктер просто горел. — Мне надоело пальцами, — капризно протянул Димасик, сделав пару движение. — Может, какой-нибудь дилдак уже засунем? Он прикольно сжимается, но мне сегодня неохота возиться. — Сейчас, — легко согласился Володя и куда-то ушёл. Тимофей повернул голову, чтобы увидеть, как тот прошел к одной из ваз-аквариумов, куда были навалены букетами хуи всех форм и расцветок, и выбрал пару: голубоватый гладкий потоньше, на вид бархатный, и второй раза в два больше члена, который сейчас был внутри. — Вы уверены, что уже можно такие? — обеспокоился Тимофей. — Конечно, — легкомысленно пожал плечами Володя. — Вы готовы. Сейчас сами зацените. Пальцы были убраны, а на их место сбоку от своего члена Димасик впихивал этот тонкий обильно смазанный девайс. И только сейчас Тимофей понимал, что нихрена не готов. Пальцы растягивали сфинктер, но не остальной проход, и чем глубже в него проникала игрушка, тем туже она шла. — А-а, как же узко, — пыхтел и шипел Димасик, приговаривая. — Ш-ш… Счас оторвёт. Ёбаная срань… ну давай, расслабь очко, дед. Ну чуть-чуть осталось, блин… Тимофей старался изо всех сил. Покраснел весь от макушки до груди, скулил и хватался за липкую от спермы бархатную обивку, пока чёртову игрушку не впихнули до основания, а потом что-то щёлкнуло и эта штука завибрировала. Тимофея выгнуло чуть не другой, а глаза закатилась. Это было что-то сравнимое с выстрелом в спину, если бы Тимофею когда-нибудь стреляли в спину. Он совсем потерялся в ощущениях и не видел, с какой жадностью двойняшки ловят его реакцию. А когда к вибрациям присоединились толчки члена, Тимофей чуть не отключился и внезапно для себя кончил. — Я думал, он откинется счас, — шепнул Володя. — Ага, так близко. Пиздец он чувствительный. Я сам чуть не ёбнулся, — прогудел Димасик, вытаскивая член. — Давай меняемся. Я в ноль. Работающий вибратор так и остался внутри, когда один брат сменился другим. Смазка с охлаждающим эффектом уже нихера не охлаждала. Тимофея снова крыло. Он даже не ощутил, как в просвет между членом и игрушкой Володя втиснул сразу два пальцы и стал расширять ещё больше. Кажется, совсем до предела. Тимофей болезненно захныкал и попытался отползти, но Димасик удержал его за плечи и уложил головой себе на колени, успокаивающе поглаживая по груди и повторяя, что осталось совсем немного и нужно только потерпеть. Что потом Тимофею обязательно понравится, что потом будет хорошо и вот эти крохотные мучения того стоят. По ощущениям, наверное, надо было сказать «нет», как советовал Артур, но Тимофей от всего этого избытка чувств соображал туго и даже такая простая мысль просто не приходила в голову. Как будто он деградировал до бессловесного животного, способного только скулить и всхлипывать. Да и как тут остановишь эту вакханалию, когда сам уже увяз по уши и процесс запущен? — Вам ведь нравится это, Тимофей? Вам приятно? — доёбывался Димасик, больно пощипывая за сосок. — Нравится? Скажите, нравится? Нечеловеческими усилиями Тимофей напряг остатки разума и вспомнил человеческие слова. — Да, — всхлипнул он, мелко заморгав глазами, будто просыпаясь, хотя казалось бы — сознания не терял и не засыпал. — А мы сразу поняли, что вы та ещё шлюшка. Может, и на кулак уже согласны, а? — подбивал на грех Димасик своей смешливой обманчиво заботливой перевёрнутой мордочкой. Тимофей если не окончательно пришёл в себя, то пребывал где-то на грани. Он оглядел тёмно-фиолетовый потолок с лепниной, по которому пробегали огоньки светомузыки. Звуки вечеринки и сладковатые запахи снова напомнили, где он и с кем. Жаль, что просто взять и уйти не мог. Всё уплачено, придётся отработать. Вот такой он увлекающийся и легкомысленный. — После двух членов какая разница? — продолжал Димасик, снова по-дебильному улыбаясь Тимофею. — Вы даже не заметите. Войдёт со свистом. Что скажете? Один кулачок, м? «Сколько ещё хуев вы хотели в меня засунуть, сукины дети? — отстранённо подумал Тимофей, зажмурившись. — Давайте всю охапку. И кулаком своим утрамбуйте. Я же не человек, я мешок на резинке». Володя снова делал с ним что-то противозаконное, а Димасик хлопал по щекам, заставляя открыть глаза и смотреть на него. — Не отключайтесь, Тимофей. Вы нужны нам целиком. — Нет, не хочу, — из последних сил отказался Тимофей, хотя кулак в собственной жопе уже и не казался чем-то жутким. Наверное, можно было и попробовать. Сейчас, когда его трахали с дополнительными девайсами, а тело медленно с болезненной неохотой снова возбуждалось, всё казалось каким-то неизбежным и предрешённым. — Точно не хотите? — завлекательно улыбался Димасик, как чёртов змей-искуситель, обхватывая пальцами своё запястье, чтобы продемонстрировать, как оно будет. — Твёрдый сжатый кулак в вашей растянутой попке, а? Я бы даже довёл вас до оргазма. Хотите? Вот это точно всё было неправильно, и Тимофей даже поймал себя на том моменте, когда его увлекающаяся натура незаметно подкрадывалась, как зверь из засады, чтобы снова подставить его перед сутенёром. Этому второму было любопытно, он был слаб перед этими двумя языкастыми бесстыдниками, он хотел согласиться. — Точно нет, — проскулил Тимофей, чувствуя, что кончит только от этих грязных фантазий, когда Димасик, видимо, мстя за отказ, сжал у основания член и не позволил. Тимофей всхлипывал, чувствуя, как другой член кончает вместо него. Володя вышел из его растянутого зада, придерживая вибратор, чтобы тот не скользнул внутрь целиком. — Сейчас мы вставим вам вот эту игрушку, — сообщил Димасик проведя кончиком анатомически точного фаллоса по лицу Тимофея. — И вы с ним немного побудете. Расслабьтесь. Кажется, Тимофей за всю жизнь столько не расслаблялся, как за эту ночь. Но особых стараний не потребовалось, вторая игрушка присоединилась к первой впритык. Когда Володя вставил её по самые резиновые яйца, Тимофею было страшно пошевелиться, а ему велели встать. — Вам надо привыкнуть к этому размеру. Как вы себя чувствуете? Можете сами идти? Тимофей сначала помотал головой, но оказавшись на ногах, тут же качнулся, и Володя придержал его под руку и повёл к бару. — После них внутри вас окажутся уже наши члены, — радостно добавил Димасик, придержав Тимофея за поясницу с другой стороны. И вот так вдвоем они повели Тимофея к бару. Он едва переставлял ноги и неловко держал сзади ладонь, на случай, если из него что-нибудь выпадет. Унизительней он чувствовал себя разве что на вызове у Жени, когда этот больной развлекался клизмой. Со всех сторон раздавались смешки. Пока добрались до бара, чего только Тимофей не наслушался. Что он какой-то толстый, что унылый. Что Марик был лучше. Кто-то спрашивал, когда уже деда будут натягивать по-настоящему? — А то весь запал прошёл чота, — заметил бородатый здоровяк. — Вообще не торкает старая жопа… — Ты вообще кто? Макс, выведи этого фригидного, — крикнул охраннику Володя. — Володь, ты чо? Всё понятно! — ссыкливо попятился тот. — Да я же пошутил! — Мы трахаемся как нам хочется и просто позволяем смотреть, — и шепнул скорее Тимофею, чем бедолаге, которого уводили двое одетых в чёрное бугаёв. — Чуешь разницу? Последние шаги до бара Тимофей преодолевал с особыми трудностями, потому что приходилось обходить людей, тяжелее — перешагивать их. У бара голая барменша смешала коктейль, вылила его себе на огромный бюст и то, что по нему стекло в рюмки, протянула Володе и Димасику, которые вольготно расселись на мягких стойках, чего Тимофей себе позволить не смог, оставшись стоять, держась за столешницу. Колени дрожали. Тимофей попросил воды в бутылке, и сам же свернув крышку, выпил в один глоток. Только после этого понял, как сильно хотел пить, и попросил ещё одну. К Димасику подкатила какая-то девица. О чём-то с ним сюсюкала, наматывая его лиловую прядку на палец, а он мял её за сиськи и что-то шептал на ухо. Володя не сводил глаз с Тимофея и видимо предвкушал, что будет делать с ним дальше. Тимофей чувствовал этот взгляд, хотел тоже поглазеть на гостей этого дома, но таращился в столешницу и цедил воду. Сколько ему ещё тут потеть? А сколько уже прошло? По внутренним часам понять не удалось. Внутренние часы утверждали, что прошла вечность и осталось примерно столько же. Начать да кончить. Когда братья допили, пришлось возвращаться на софу. Тимофею помогли на неё забраться и встать на колени, а потом предложили минет, ясное дело, делать его предстояло Тимофею. Хотя он предпочёл бы уже перейти к делу. Игрушки в заднем проходе уже больше мешали, чем приносили какой-то прок. Но желания Тимофея снова никого не интересовали, это он должен был исполнять хотелки клиентов. «Какая досада». — Давайте, не спите, — нежно трепал его по щеке Димасик. — Сделайте красиво, как вы это умеете. — Кому из вас? — уточнил Тимофей, стараясь сохранять профессионализм даже в самых невыносимых обстоятельствах. — Нам обоим, — отражением брата Володя положил ладонь на другую щёку, ероша пальцами бороду. Тимофей взялся за дело с внутренней неохотой, но явным старанием, потому что это была работа, которую нужно было просто доделать. Может, это Марик был рок-звездой и каждый вызов разбивал гитару, а он больше станочником и сейчас пахал смену. Выполнял оральные ласки на пятый разряд минимум. Облизывал и выводил языком узоры по одному стволу, тёрся щекой о второй. Отрабатывал приёмы не задумываясь, чередуя почти неощутимые дразнящие ласки с заглотом до основания. И так по кругу. А ведь поначалу все эти штуки Тимофею даже нравились, но то ли новизна ощущений прошла, то ли он просто уже устал, но начинало одолевать ощущение конвейера, пока ему не сказали, что с него хватит. Володя решил, что больше ждать не может. Тимофея, как большую безвольную куклу, повалили в центр дивана. Он чуть прогнул поясницу и с облегчением застонал, когда из него вынули сначала дилдак, а потом и работающий вибратор. Стало холодно от возникшей пустоты внутри, но анус даже не думал рефлекторно сжаться. Эта растянутость испугала и он не смог этого скрыть. Клиенты правда не поняли, что означали его распахнутые глаза и участившееся дыхание. Списали на нетерпение и заверили, что сейчас ему обеспечат полное погружение. Это ничерта не успокоило, но немного отвлекло. Тимофея перевернули на бок и задрали ногу. Сухожилия в паху неприятно кольнуло. Володя и Димасик прижались с обеих сторон, а их концы вместе ощутимо прижались к раскрытому входу и стали постепенно протискиваться — туго, медленно и, кажется, все равно чудовищно много для его бедной задницы. Тимофей пыхтел и рычал на каждый сдвоенный толчок и сжимал пальцы на плечах Володи. — Ну-ну, — скалился он, поглаживая по распаренному бедру. — Вот же, хорошо входит. Ч-ш. Потерпите. Сейчас будет хорошо. — Как же хорошо, блядь, — шептал в затылок Димасик. — Пиздец… Тимофей замер и не дышал, пока оба не оказались внутри насколько могли глубоко. Ему дали немного привыкнуть и пока не двигались. Оба целовали его в шею и губы, пока он не перестал дрожать, а когда отстранились, Тимофей с ужасом заметил, что вокруг дивана кучно собрались гости — все вот эти сопливые парни и девки, и с интересом на него смотрели. Переговаривались о чём-то — из-за музыки и гудящей в ушах крови было не разобрать. Какое же всё это было паскудство. Тимофей отвернулся и закрыл глаза. — Давай уже, — решил Димасик. — Вы как, Тимофей? — спросил Володя, тронув лоб. — Так покраснели. Просто умилительно выглядите. — Няшно, — вздохнул Тимофей, чем насмешил и двойняшек, и кого-то из публики, кто стоял поближе. — Ну так можно? Тимофей, рожайте быстрей, а? — Димасик ёрзал на месте, как жеребчик перед стартом, но на пару с братом удивительно терпеливо с места не трогались. — Можно, — сказал он, прислушавшись к себе. Движения явно не хватало. Они последовали тут же, сначала осторожные и, кажется, совсем незаметные, но Тимофей снова заскулил, на этот раз ощутив крохотный укол боли, будто что-то лопнуло, но быстро прошло, смылось за новыми волнами искажённого удовольствия. Наверное, всё-таки потянул связку. — Какой же вы охуенный, Тимофей, — пьяно шептал ему в затылок Димасик, шаря руками по взмокшему телу. — Такой горячий. Прям красавчик. Прямо сосочка… И попка у вас шёлковая внутри. Господи… Вов, я чувствую тебя, так близко… Да-а. Боже. Перегнувшись через плечо Тимофея, Димасик взасос целовал брата. Наверное, в этом был их основной кайф — чувствовать друг друга, будучи в чужом теле. Будь Тимофей психологом, то наверное, сделал бы какой-нибудь шокирующий вывод, но Тимофей психологией никогда не интересовался. Он просто потел между двух парней, которые всё быстрее в него вбивались, но двигались уже вразнобой. Тот угол, под которым его таранили, казался каким-то фантастическим. С двух сторон, горячо, сильно и до дрожи в коленях. За своими и чужими стонами едва слышались разговоры зрителей, которые всё ещё стояли вокруг дивана и чуть ли между ног не заглядывали, чтобы лучше рассмотреть, как в покрасневший зад старика вколачиваются два немаленьких таких члена. Сбивчиво, неровно, кончая один за другим. — Вов, я ещё хочу, — простонал Димасик. — Давай ещё разок его трахнем? Так долго его готовили. Как с целочкой выпендривались. Я заслужил выебать эту старую дырку на всю катушку! — Тише-тише, обязательно, мы оба заслужили, — успокоил брата Володя, гладя по слипшимся от пота прядкам. — Только дадим дедуле маленькую передышку и продолжим. Никто не говорил, что после одного раза мы его отпустим. Вы ведь не думали так же, Тимофей? — А Пашу в тот раз отпустили, — с обидой напомнил Димасик. — У него сердце прихватило. Пришлось срочно таблетки в шмотках искать. А Тимофей у нас здоровенький. Как бык. Да, Тимофей? — заглянул ему в лицо Володя. — У вас же нет каких-нибудь хронических стариковских болячек? — Разве что не смертельные, — прикрыл глаза Тимофей, стараясь хоть немного перевести дух. Он вообще сейчас не был способен думать. Он просто лежал, медленно и неохотно приходя в себя, потому что в себе сейчас было не очень. Будь его тело домом, он бы туда не переехал, потому что в нём и без того было чересчур людно и явно ему не принадлежало. Правда из его бедной задницы ненадолго вышли, но только затем, чтобы смазать, и зачем-то заставили сесть на колени Димасику к нему лицом. — Смотрите на меня, красавчик наш, — ухмылялся он, и снова не так истолковав плаксивое выражение лица Тимофея, заверил: — Сейчас-сейчас мы с Володей вас натянем и вы снова кайфанёте. Вам же понравилось? Понравилось, когда вам в одну дырку накидывают? У вас такая горячая жадная попка… Хорошо так её разработали, теперь можно не осторожничать. Теперь ещё лучше будет. Вот увидите. Димасик приподнял Тимофея повыше, чтобы освободить место для брата, который уже прижался к нему со спины и жадно лапал за задницу. К чему всё шло, и так было понятно. Тимофей с опаской ухватился за Димасика руками и ногами, чувствуя за спиной, как Володя пристраивается, чтобы ухватить его под бёдрами и поднять. На весу они его трахать собрались. Вдвоём держали между собой раскрасневшегося измученного старика. Володя держал оба члена, свой и брата, пока Димасик опускал на них Тимофея. Растянутый зад принял их до ужаса легко и даже приятно. Это было должно пугать, но Тимофей был слишком уставшим от всех этих ощущений. В глазах туманилось. Фигуры людей вокруг начали двоиться. А потом его подбросило. И ещё. Его трахали рывками, буквально заставляя скакать на хуях. Тимофей только охал и старался не упасть, а клиенты весело посмеивались от его беспомощного выражения лица. Наверное, потом, если он выживет, это послужит для него хорошим уроком. Не соглашаться на всякое вот такое. Или не послужит. Тимофей на свой счёт не обольщался. После того как братья утолили первый свой разнузданный голод, снова начали свою медленную пытку, вставляя размеренно в каком-то своем ритме. Или наоборот опускали самого Тимофея, вдруг резко подбрасывали, трахали быстро и рвано и снова едва шевелились, вставляя то одновременно, то по очереди, но никогда не выходя из его бедной задницы полностью, так что он всегда оставался болезненно растянут и заполнен. Наверное, со стороны всё это выглядело и вправду зрелищно. Все эти обезличенные люди в толпе заохали, а кто-то особенно впечатлительный даже взвизгнул. Не исключено, что это был сам Тимофей, но он был уверен, что настолько порочащих останки своей гордости звуков уж точно не издавал. Кто-то надрачивал, глядя, как он всхлипывал и кривил лицо. По ощущениям, в него уже как будто всю сотню напихали, только не материально, а мысленно. Все эти паразиты смотрели на него, и кто знает, может, представляли себя на месте одного из братьев или вообще — на месте старика. Представление щекотало их воображение, раззадоривало. Вряд ли до этого они не видели чего-то подобного, да хотя бы в порно, но этим кино и отличалось от театра, а запись на кассете от живого инструмента. А новые исполнители, если до него тут вот так трахали всех от Марика до Паши, покажут всё по-другому. Это больше никогда не повторится. Вот это, то, что с ним проделывали эти богатенькие, жадные до новых ощущений парни, больше не повторится. «Это больше не повторится», — и одна эта мысль согрела Тимофея и немного утешила. Остальное пока не утешало. Бесконечная скачка замедлялась и ускорялась, а финишной полосы всё было не видно. Сил Тимофея хватало только на хриплые стоны и жалобный скулеж. Ноги, которыми он ещё пытался держаться за поджарые бока, казались тяжёлыми и безвольно повисли. — Дедуля устал. Бедный, — погладил его по затылку Димасик, но его забота снова была только игрой. Тимофея не оставили в покое. Димасик лег на спину вместе с ним, а Володя, сев на пятки, пошире развел ноги затраханному старику и снова вставил. — Мне так нравится лежать под вами… внутри вас… Вы сейчас такой открытый… — мурлыкал Димасик, пока его брат позади Тимофея активно работал бёдрами, выбивая из него стоны. — Может, всё-таки попробуете принять в попку кулак, а? Многим такое нравится… — Не-нет, — простонал Тимофей. — А откуда вы знаете? — Димасик обнял ладонями его искажённое не то в муке, не то в удовольствии лицо. — Вы же никогда не пробовали. Вдруг понравится? — Нет, — одними губами произнёс Тимофей, отчётливо понимая, что если и есть какая-то граница этого мракобесия, то вот это она, и переступать её он совершенно точно не будет. Как точно сказал Артур — ему за это не заплатят. — Какой вы всё-таки зашоренный… Дремучий, — разочарованно сморщил носик депутатский сынок. — Какой есть, — хрипло выплюнул Тимофей, чувствуя приближение оргазма, и снова не своего. Странно, обычно он никогда не ощущал внутри себя сперму в момент, когда в него кончали. Менялись только скорость и ритм фрикций, а сперма, почти сразу смешиваясь с любрикантом, ощущалась только когда вытекала наружу и начинала липнуть к заднице. Но вот сейчас внутри она будто обожгла. Тимофей пытался прислушаться к себе и понять, что это было, но сверху на него улёгся Володя. — Дим, отстань ты от человека со своим фистингом. Всех уже заебал. Оставь хоть что-то на потом. Тимофей у нас просто любит набивать себе цену. А на самом деле в следующий раз он будет согласен. Я прав? — Лучше с Артуром это… как-нибудь обсудите, — дипломатично ответил он, зажатый в бутерброд. — Вот видишь, — тут же улыбнулся младшему Володя. — Потерпи до следующего раза. Наша шлюшка прокачает свою рабочую дырку, привыкнет и будет готова принять хоть ступню. Не то что кулак. Тимофей не стал комментировать это смелое заявление. Пусть болтают что хотят, депутатыши пиздливые. А он-то ещё не мог понять, почему первое время был в таком ужасе после первого вызова. Списывал на то, что в первый раз всё было в новинку. А на самом деле они все были извращёнными, ненасытными мудаками. Что Ким, что эти, что… за очень редким исключением, все остальные. Зато доходчиво. Теперь совершенно точно Тимофей не собирался приближаться к ним и на пушечный выстрел. Нехуй. *** Когда Тимофея закончили ебать во всех тех позах, в каких хотелось заказчику, ему дали немного отлежаться, а потом кто-то отвёл его в уборную на первом этаже, не такую огромную, как в хозяйской спальне, но тоже на уровне. И зеркало во всю стену также имелось. Тимофей принял душ, но пытаться рассмотреть в нём свою бедную жопу побоялся. Только ощупал тыл дрожащими пальцами и решил пока отложить это зрелище до дома. На эту ночь сильных впечатлений было и без того в избытке. Напоследок он хорошенько сполоснул рот и, попив из-под крана, пошёл на выход. Слуга в униформе отдал ему его сложенную и, кажется, выглаженную одежду, что почему-то показалось каким-то издевательством. Могли бы и жопу на прощание в порядок привести. Чего уж мелочиться… На выходе из дома Тимофей кое-как преодолел ступеньки и услышал чей-то тоненький плач. У крыльца на ступеньках сидела девчонка в короткой юбчонке. Тимофей остановился, спрашивая себя — говно ли он? В смысле, насколько сильно он затрахался, чтобы брать на себя ещё и чужие проблемы. — Эй? Ты чего тут? Обидел кто? — Нет, — ответила девица и навсхлипывала что-то малоразборчивое, из чего Тимофей всё-таки сумел вычленить самую суть: что девчонка приехала с парнем, а он почему-то взял и уехал без неё. А она тут больше никого не знает, все дикие и трахаются. Слава всем богам, ничего серьёзного больше не всплыло, поэтому Тимофей, вздохнув, предложил подбросить бедняжку до Энска. — Только помоги до машины дойти, ладно? — всё-таки извлёк он из этого предложения хоть какую-то пользу для своего бедного организма. Девица, хоть и мелкая, по крайней мере, не давала заваливаться и стойко довела до машины. Заприметив их, на подмогу выбежала уже Татьяна. Вдвоём они уложили Тимофея на заднее, а сами сели вперёд. Он ещё хотел объяснить Татьяне, что девочка поедет с ними, но кажется, она и так была не против. Машина тронулась. Тимофей надеялся, что снова вырубится, но всю дорогу пялился на торчащие из кармашка сидения пяльцы с вышивкой. Работа была почти закончена. Домик в кустах цветущей сирени был как настоящий, только силуэт человека в окне пока пустовал. Показалось забавно. Человека ещё не было, а пространство его уже окружало, но это ничего не значило. Просто прихоть вышивальщицы… Немного радовало, что Татьяна не пыталась расспрашивать или что-то предлагать, в полголоса разговаривая о чём-то с попутчицей. По радио играла песня о тяжёлой судьбе девчонки, замочившей мента. Надрывно так, что на секунду захотелось попросить Татьяну порезать этих депутатышей, но быстро прошло. И не потому что Тимофею стало жаль клиентов. Просто не хотелось, чтобы эта добрая женщина снова оказалась в тюрьме.