Легенда о старике

— Если в себе всё держать, это может привести к заболеваниям. — Что всё держать? Не какать? сериал «Пищеблок». Цитаты великих

После воистину тяжёлой смены Тимофей проспал до обеда и, зайдя в туалет, чтобы облегчиться, всё-таки решился посмотреть, насколько сильно пострадала вчера его бедная задница. Хотелось спросить себя прошлого, почему он не думал о последствиях? Но он думал, даже смотрел в интернете, к чему могли привести такие опыты, и даже с картинками. И именно поэтому всё откладывал визуальную оценку повреждений. До последнего надеялся, что уж с его алмазной задницей всё будет иначе, а если нет, то быстро пройдёт. Сколько клиентов он уже прошёл — и ничего. Это же не копьё в спине. По приезде он снова принял душ и проделал все обязательные процедуры: промыл, смазал, вставил на ночь свечку. Пальцами и так чувствовал, что вход до сих пор кошмарно расширен. После ночи состояние улучшилось не сильно. Анус чуть сжался, но нехорошо так припух. А когда Тимофей всё-таки, извернувшись, посмотрел в зеркале, то заметил, что и цвет был какой-то нездоровый, красноватый. Почти бордовый. Как сказал бы Лёшка — жопа. Полная жопа. В первое мгновение после изучения своих повреждений Тимофей впал в тоску. Он сидел на крышке унитаза с ручным зеркальцем в руке, а в паре шагов от него будто из ниоткуда возник проклятый Ким в своей стерильной рубашке и с вечным презрением на лице. — Что, до тебя наконец-то дошло, что твоя туша дряхлеет? — вкрадчиво спросил он. — Дырка совсем перестала сжиматься, да? Геморрой вылез. А может, и трещина где… Но к этому ведь всё и шло. Чему ты удивляешься? Тимофей не удивлялся, но слышать собственное уничижение в облике Кима оказалось особенно подло. А оно как назло было такое навязчивое и объёмное, что никак отмахнуться от него не получалось. Он даже зажал уши и согнулся, пытаясь хотя бы не разреветься, чтобы не доставить этому гаду лишнего удовольствия, но почувствовал собственной кожей, как Ким бесшумно подошёл ближе, и от этого волоски на коже встали дыбом. — А ты думал, что будешь до самой смерти зарабатывать своей старой задницей? — нагнувшись почти к самому уху, садистски продолжил он. — И полгода не прошло. Ай, как быстро. И лучше уже не будет. Ты жалок, слышишь? В другой раз после весёлой групповушки, того и гляди, выпадет кишка, — с садистской улыбкой в голосе пропел Ким. — С гро-омким пердежом. Ты будешь приезжать на вызовы в подгузнике, старая шлюшка. Омерзительно. Я бы не заплатил и копейки за подобное убожество. В чём удовольствие трахать эту вонючую дыру? Думаю, даже твой сутенёр перестанет передавать для тебя заказы. Так может, сразу покончить с этой нелепой игрой в якобы новую интересную жизнь, м? Тимофей всхлипнул и всё-таки затрясся в беззвучном плаче. Сполз коленями на твёрдый кафель и ещё какое-то время без движения лежал в тесном проходе между ванной и раковиной, чувствуя себя совершенно никчёмным. — Ну что ты разлёгся, как умирающий? — склонилась над ним Маша, глядя с укоризной, как иногда смотрела на Колю, когда тот баловался. — Это же не смертельно совсем. Дурачок. Не смертельно. Да. Тимофей и не собирался вешаться из-за этого. Рано ещё. Он так и не попросил прощения у Коли. Не построил дачный домик. И не сделал ещё что-то невероятно важное, о чём ещё даже не знал. Но тоску так просто сдвинуть со своей груди было непросто. Едва ли он теперь надеялся, что регулярные процедуры и упражнения смогут поправить ситуацию, и уже на следующий день звонил Артуру. Всё-таки он был его терапевтом и лучше понимал — совсем пиздец или это ещё можно исправить. — Кажется, меня того… всё-таки порвали, — грустно сознался он, сначала поприветствовав. — Ходить можешь? — после долгого молчания спросил Артур, хотя чувствовалось, что хотел сказать он совсем не это, а сакраментальное — «я же говорил!» — Ногами или в туалет? — уточнил Тимофей. — Всё настолько плохо? — Нет-нет, ноги ходят! А вот по-большому больновато. — Кровоточит? — Не знаю. Не видел. — Тогда приходи сегодня в пять на осмотр. Талончик для тебя будет на регистрации. *** В кабинете любимого терапевта на подоконнике играл маленький приёмник, скрадывая тишину и заодно мешая подслушивать разговоры извне. После внимательного осмотра Артур его чуть успокоил, что пара трещин и правда имеются, хоть и небольшие, но тонус сфинктера, а вернее, его отсутствие, доктору совершенно не понравился. Тимофей стоял у стола, потому что сидеть всё ещё было больно, и ждал, когда Артур допишет список всего, что надо будет закупить для лечения его боевого ранения, как обязательно назвал бы это Марик. — …Месяц на больничном. Не меньше, — погрозил ручкой Артур, продолжая ворчать и заполнять один бланк за другим, что немного напрягало. — Что вы за люди, а? Всё делаете, чтобы на больничный загреметь. Что ты, что Марик. — А что, Марик снова с геморроем? — невесело пошутил Тимофей, прохаживаясь туда-сюда по кабинету от кушетки до шкафа. — Если бы. Подхватил ангину. В начале лета! — снова взмахнул ручкой Артур, переходя на новый бланк. — Это же надо было… «Что за рецепты он там пишет по километру? — беспокоился Тимофей. — Волшебного зелья, не иначе». — Вредители. Лентяи… Павлика часто не погоняешь, он сердечник, язвенник и ещё чёрт знает кто. Руслан в Москве. Бажена уже буквально затрахали, в отпуск просится. Ульяна с Земфирой туда же… А работать кто будет? На всех извращенцев старых жоп не напасёшься… — А что, того старика на протезах ты ещё не заарканил? — вспомнил Тимофей про мечты своего сутенёра по вероятному работнику. — В процессе. Человечек оказался… не так благополучен, как хвалился. Нашлось про него кое-что интересное. Не хочу сразу в лоб предлагать, — Артур отвлёкся от своей писанины и мечтательно улыбнулся, глядя в стеклянный шкаф с медкартами. — Я пока медленно подвожу его к этому. Боюсь, что сорвётся, а такого хрен найдёшь. — Безногого? — Безногого с хорошей задницей, заметь, — подчеркнул Артур, доставая печати. — Многие ампути ленятся на протезы встать, на колясках жопу просиживают. Как будто мне назло. В этом возрасте вернуть тонус заднице после многолетних пролежней — задача просто невыполнимая. Ладно, Тимофей, шутки шутками, вот направление к проктологу на операцию. Частная клиника. Сделают пару косметических шовчиков лазером — быстро, аккуратно, и в целом… — А без операции никак нельзя? — внутренне скукожился Тимофей, потому что больше всего на свете не любил операционные. — Ты же вроде говорил, что там просто мазать и… — Можно, но это угроза осложнений. Нагноения, новые разрывы, спайки, более серьёзная операция, колостома, антибиотики, а ты только микрофлору наладил. Оно тебе надо? Больше месяца сидеть без работы и максимум дедушку внука отыгрывать. А Пётр чаще раза в месяц вызывать себе деда не может позволить. Он бюджетник. А ты — нет. Машину как отрабатывать будешь, м? Артур выразительно посмотрел на него через тонкие линзы очков так, что тот сразу стушевался. — Справедливо. Тимофей не мог спорить с врачом. Да и с сутенёром. Свой инструмент следовало содержать в порядке, а он его безбожно износил. Уже собираясь уходить, он вспомнил про тот немецкий препарат, который подбросила влюблённая соседка. Показал фотографию упаковки на телефоне, а то бы в жизни не выговорил название, но Артур ничего не смог сказать по его поводу, только предостерёг от приёма неизвестно чего и обещал разузнать лучше. В целом, получив инструкцию, Тимофей пришёл в себя окончательно. Когда было понятно, куда бежать и чего делать, было уже как-то легче. По крайней мере, неизвестность больше не мучила. Артур ему подробно объяснил, где находится эта клиника, что нужно при себе иметь, какие анализы сдать. Успокоил, что хирурги проверенные, а лазерный шов почти как сварка, не требует длительного заживления и дополнительного лечения. Что по его направлению там уже были и Руслан, и Павлик, и Земфира, а Марик там вообще постоянный клиент. Тимофея немного насторожила такая популярность. Выходило, что и соблюдая все правила Артура, можно было заработать проблем на заднюю чакру. Радовало только то, что лечить их предполагалась в хорошей клинике, а не в какой-нибудь подпольной операционной у мясника в окровавленном фартуке, под вопли пациентов и звук капающей воды из обязательно ржавой трубы. Ну ладно, тут Тимофей конечно преувеличил. Самое страшное в его случае было бы — делать эту же самую операцию в бесплатной хирургии, как описал Артур, с колостомой и долгой реабилитацией в общей палате, где со стен облетает краска и стоит вонь. Желудок сжало тошнотным омерзением от воспоминания, что в таких не раз лежала Маша. Иногда радоваться тому, что у него всё не так плохо, было довольно легко и от этого стыдно. Но ожидание до операции шло тяжелее, чем сама операция. Помнится, зуб мудрости у стоматолога дольше рвали. А тут ему всё сделали под местным наркозом, объяснив, что в его возрасте полный — большая нагрузка на сердце, и уже на следующий день Тимофея отправили домой. И хорошо. Хоть клинику и позиционировали как безумно хорошую, но медсёстры в ней оказались, как в обычной больнице, совершенно беспардонные. Тимофей сам слышал, как они за глаза обсуждали какого-то пациента, строя догадки, где тот мог заработать себе такой геморрой. И тут же загнался, что про него эти кумушки будут судачить точно так же. И с радостью убрался из этого элитного, но такого презрительного храма медицины. По дороге домой, держа под мышкой пакет с вещами, которых набрал с собой столько, будто собирался не на пару дней, а на месяц в санаторий, Тимофей заглянул в аптеку, чтобы закупиться уже привычными мазями для жопы и пополнить запасы валерьянки. Потом подумал и завернул в тупичок, где прятался секс-шоп. Юленька была ему рада, а вот девушка, которая в этот момент решалась что-то купить, совсем нет. Зыркнув на помятого после больницы Тимофея, вся покраснела и уже хотела выбежать прочь, но Тимофей, ещё помня, как сам психовал в первый раз в этом магазине, торопливо вышел сам и подождал на улице, позволив скромняге приобрести всё, что она там хотела, и только после неё зашёл сам. — Здравствуйте! Рада снова вас видеть! — приветливо улыбнулась Юленька, убирая со стола коробки с разноцветными самотыками. — Извините, мне тут надо немного прибраться, и я буду вся ваша. Тимофей подошёл к прилавку и взглянул на одну из коробочек. Текст на русском сообщал, что сей девайс на обложке изображает вибратор. Вот если бы не прочитал, в жизни бы не догадался. До чего техника дошла. Некстати вспомнились те ощущения, когда на прошлой неделе в него засунули вибратор. И было неприятно признавать, но ощущения ему скорее понравились. Честно говоря, это было единственное, что ему понравилось в тот раз. Пока ждал операцию, даже думал, что потом вообще к своей заднице прикасаться не будет. Только по работе и то, с великой осторожностью. И где он теперь? Снова в секс-шопе. Не то чтобы Тимофей собирался себя такой игрушкой подготавливать перед вызовами, пальцами было как-то привычнее уже, но всё же иногда… почему бы себя не радовать? От клиентов же хер дождёшься. Да и не берегут его эти клиенты совсем. Всё сам, всё сам. — Всё, — запыхавшись сообщила Юленька. — Я готова. Что вы хотели? — Да как обычно. Смазку, вот как я в прошлый раз у вас брал, забыл марку, с охлаждающим эффектом без запаха и… ещё какую-нибудь новую на пробу… С каким-нибудь вкусом бывают? — Конечно! — подтвердила Юленька и тут же скороговоркой начала перечислять бесконечный перечень вкусовой палитры, от которой Тимофей тут же растерялся. Большой выбор для него всегда был труден. Особенно когда он никогда ничего подобного не пробовал. Благо Юленька сообщила, что флаконы относительно небольшие и можно взять сразу несколько штук. Ну, Тимофей себе и выбрал три банки, как джем в супермаркете — ежевичный, банановый и карамельный. Почитал состав, порадовало отсутствие сахара, не удивило наличие заменителей вкусов идентичных натуральным. В конце концов, всё это для него, а не для клиентов. Потренирует навыки минета, так сказать, всласть. — Что-нибудь ещё? — А есть у вас что-нибудь небольшое и вибрирующее? — проиграв моральную битву со своей прооперированной жопой, спросил Тимофей. — Вибропуля, виброяйцо, виброкольцо? Снаружи, внутри? — как и до этого хватко уточнила Юленька, будто готовая, если понадобится, украсть это виброяйцо из-под вибродракона. — Внутри, но чтобы потом можно было без проблем вытащить обратно, — начал объяснять он и, обречённо вздохнув, всё-таки произнёс: — в общем, какой-нибудь узенький анальный вибратор. — О! Их есть у меня! Сейчас принесу тестовые образцы, попробуете! Оказывается, у всех моделей была разная сила вибрации, разная текстура, разная форма, размеры, типы управления, зарядки, и всё это не говоря о цвете. Благо Тимофей более-менее представлял, что ему нужно, поэтому выбрал почти точно такой же, какой в него уже совали, обтекаемый и гибкий, но потоньше и покороче. Розовенький. Юленька ещё объяснила, как им можно управлять через приложение на телефоне. Тимофей снова дивился, до чего дошла техника. Чуть больше дивился цене этого девайса. Такая маленькая херня, а стоила как хороший амортизатор. Жаль, но прямо сегодня, несмотря на заверения врачей, что его задний проход в полном порядке, Тимофей суеверно остерёгся тревожить его. И отложил новую игрушку ещё на недельку, как минимум. Не горело. Вместо этого стоило уже наконец-то заняться любимой дачей. Тимофей как раз планировал, что приготовит себе на ужин, а потом за едой почитает объявления разнорабочих, газетку с которыми как раз купил в киоске Роспечати. Но кажется, его планам снова не суждено было сбыться, потому что у подъезда стоял Василич. Зловредный сосед против ожиданий Тимофея, завидев его, никуда не побежал, как-нибудь смешно навернувшись в процессе. Даже напротив, когда Тимофей уже поднимался по ступенькам, Василич сделал шаг навстречу, что тоже немало насторожило. С тех пор как он наябедничал Свете, только и делал, что прятался. Знал, что подгадил, и боялся получить фингал в ответ. На самом деле Тимофей опасался, что Василич на этом не остановится и правда начнёт всем подряд во дворе про него рассказывать, но с тех пор отношение соседей к Тимофею никак не изменилось. Соседи всё так же привычно кидали при встрече свои «Здрасти», «Здравствуйте» и «Доброго дня», и даже обязательные бабки у второго подъезда не расспрашивали насчёт правдивости баек о его открывшемся грехопадении. Их больше волновало, когда починят лифт и какая сволочь снова изрисовала членами подъезд. Тимофей остановился на нижней ступеньке, глядя на Василича, почти как ковбой из вестерна, разве что напряжённая музыка не заиграла и между ними не прокатился куст сухостоя. — Здорово, Иваныч, — хрипло выдавил сосед, сдув усевшуюся на бровь муху. — Здорово, коли не шутишь, — ответил Тимофей, всё ожидая какого-то подвоха. — Чего хотел? — Поговорить надо. — Ну, говори. — Не здесь. Давай к тебе. — А чего ко мне? — Нюрка дома. — Ага, — кивнул Тимофей всё ещё не особенно понимая, чего Василичу от него могло понадобиться. Гадости можно было и у подъезда наговорить. Странно. — Ну пойдём. Но если ты опять угрожать будешь, я тебя… — Пошли, — оборвал Василич, уже открыв электронный замок ключом-таблеткой, и под пиликанье зашёл внутрь. Пока ехали в лифте, Тимофей почуял от Василича алкогольный запашок. В общем-то это был обычный его парфюм, но то ли в кабине лифта он чувствовался сильнее, то ли Василич выпил больше обычного. По правде Тимофей на него давно не злился, но видеть неугомонного соседа было как-то неприятно. Особенно сегодня. У Василича прямо был дар появляться именно тогда, когда у Тимофея в жизни случались не самые лучшие дни. И, как будто этого было мало, ещё от себя накидывать проблем. Вот как со сплетней этой. Не ожидал Тимофей от него такой паскудной гадости. Мелочно как-то. Хрен знает зачем вообще. Просто из вредности, потому что чужую работу считал аморальной? Тимофей на его месте сам лично попытался бы в морду дать, если бы ему что-то не нравилось до такой степени, и то, если бы касалось его хоть как-то, но ни за что не пошёл бы сплетничать. Не его дело — нечего лезть. — Ну говори, — велел Тимофей после того, как убрал покупки и поставил греться чайник. Не для гостя, не собирался он Василича чаями поить, а просто по привычке. — Чего хотел? Рассказывай. Василич стоял перед ним на кухне, как двоечник у доски, только вряд ли школьник крутил бы в руке маленькую чеканную фляжку, а в особенности маленькую блестящую крышку от неё, но пока держался от того чтобы отхлебнуть. — Извиниться я хотел, — выдавил он. — Да ладно! — с интонацией Якубовича удивился Тимофей. — Прям извиниться? — Иваныч, ну что ты снова юродствуешь? Мне правда жаль, что вот так получилось. Я ж не думал, что эта бешеная девка к тебе своего амбала подошлёт! — Да ты вообще не думаешь. Только языком чешешь, — буркнул себе под нос Тимофей и сел на маленький кухонный диванчик, ибо жопа, хоть и после простой операции, требовала мягкого. — Я у него прощения прошу, а он снова из себя не пойми кого строит! — тут же ощетинился Василич. — Ты пока ничего не просишь, ты только отговорки придумываешь, — не обольщался Тимофей. Уж больно давно он знал своего соседа. — Какая же ты язва, Иваныч, — уже не в первый раз поддел Василич и всё же отхлебнул из фляжки, быстро и как будто надеясь, что хозяин дома этого не заметит. — Хуже Нюрки моей. Она мне за этот случай все мозги выела, и ты туда же. — А-а, ну теперь понятно, откуда ноги растут. Это тебя Нюрка послала мириться, да? А чего сама не пришла, как раньше? Устала от тебя, алкаша, да? — кивнул Тимофей на злосчастную флягу. — Нет, я сам. Совесть замучила, — неожиданно признался он. — Правда, что ли? — Правда, что ли, — не поддался на подначку Василич, а может, правда испытывал вину. Он сел за кухонный стол и грустно склонил седую голову. — Я чуть с ума не сошёл, когда к тебе этот бугай пришёл. Видел с лестницы, как он накинулся на тебя, хотел помочь, но там соседка эта уже бежала, я испугался и в квартиру к себе забежал. Ну, ты пойми. Я правда не хотел, чтобы тебя избили. Думал… просто Светка к тебе брата своего больше пускать не будет и всё. — Ты что, правда думал, что я мог с пацаном этим шашни крутить? — выразительно посмотрел ему в глаза Тимофей. Василич стушевался и покраснел, будто на кухне вдруг стало жарко, хотя батареи отключили ещё в конце апреля, и быстро глянул на блеснувшую нержавейкой флягу. — Я не знал, — нехотя выдавил он, хотя было видно, правду сказать не смог и снова попробовал защищаться нападая. — Но ты же сам нормально ответить не мог, когда я тебя спрашивал. Выёбывался как блядина. — А ты меня будто слушал. Уже всё себе придумал и решил. Что ежели я в проститутки подался, то всё, что движется буду эт самое! — со злости вдарил Тимофей кулаком по столу. — Да ты сам такой! Тебя куда ни позови, ты вечно про меня думаешь, что я тебя бухать зову! — снова ощетинился Василич и, злобно отпив из фляжки, тоже ударил ею по столу. — Так ты всегда бухать и зовёшь! Василич снова замялся и спрятал флягу за пазуху. — Да, но… как ещё познакомиться с новым соседом? Да и просто поговорить. Это же древнейший ритуал для налаживания коммуникации. Ещё пещерные люди сначала заквашивали зерно для алкоголя, а уже потом додумались делать хлеб! Уже они понимали, что без этого самого понимания с другим человеком не достичь! — Ну не знаю, — дёрнул плечом Тимофей. У него знакомства происходили как-то сами собой и не завязывались на алкоголе. Наверное, его предки пошли от тех пещерных людей, которых интересовало зерно только в хлебобулочном смысле. — Снова ты про своё. Мог просто предложить обговорить что-нибудь, и всё! — Ну ты скажешь тоже, — презрительно фыркнул на подобное святотатство Василич. — К тебе ж на кривой козе не подъедешь. У тебя всю жизнь, что мы по соседству живём, какие-то свои друзья, своя компания. Ты с ними ездил постоянно куда-то. То на рыбалку, то в горы, то на море, то на концерты какие-то… — Так и у тебя тоже вроде свои друзья были, и компания своя, и вы тоже куда-то там ездили. — Да какие у меня друзья? Одни коллеги по работе и корпоративы всю жизнь. Там каждый такой друг подсидеть пытался и интриги за спиной плёл. Ни выпить, ни расслабиться. — Слушай, но я тебя как-то приглашал с нами на дачу. Ты ездил, точно было дело, — припомнил Тимофей. — Ты ещё напился там вусмерть. Весь домик Серёге заблевал, переколотил кучу вещей и чуть из чужого ружья не застрелился. Хорошо, там патронов не было. Нюрка потом ещё неделю за тебя бегала извинялась. — Раз в жизни расслабился… — жалостливо вздохнул Василич, снова прикладываясь к фляжке, так что на кухне стало запашисто, как в тесной кабине лифта, и даже как будто почувствовались те самые нотки дуба, но больше этилового спирта. — Кто ж знал, что вы такие злопамятные. — Ну, это только в первый раз встречают по одёжке, а провожают по уму. А ты себя показал… не в лучшем виде. Уж извини. В горы с тобой я бы не пошёл, — поморщился Тимофей. Странно было сейчас вспоминать прошлые деньки, когда они были молодыми и беззаботными. Как давно всё это было, оказывается. Как будто даже не в этой жизни. — Ну вот. И так до сих пор, — ещё больше взгрустнул Василич. — С тех пор ничего не поменялось. Думал, что хоть теперь с тобой за жизнь перетереть можно будет, но ты ещё большим мурлом стал. Снова у тебя какие-то новые друзья, а я всё просрал. Ладно, — Василич поднялся, хлопнув сухими ладонями пузыри на штанах. — Извини, если что не так было. Я больше не буду про тебя никому болтать. И бухать звать тоже не буду. Пойду я… — Василич… — Да всё, Иваныч, я всё понял, — замахал он руками и пошатнулся, схватившись за дверной косяк. Кажется, градус его всё-таки нагнал и подкосил. — Да стой ты, упадёшь, — Тимофей подхватил его под локоть и попытался усадить обратно на табурет, но Василич как-то плаксиво от него отодвинулся и заговорил уже менее разборчиво, но в целом понятно. — Просто пойми… Ты тоже меня пойми, Иваныч… Это не зависть, но когда до меня это… Ну, дошло, что ты согласился работать на А-артура… Смелый такой! Не ждёшь от тебя, а ты вытворяешь… А я зассал! Понимаешь, я ж думал об этом. Сурьёзно, думал! Даже хотелось попробовать, но… за жопу свою испугался. Нюрка, опять же… Стыдоба же. Страшно, что меня это превратит в этих… с перьями… А ты вот взял и… ну… остался такой же, как раньше. Даже вон, снова зажил, — кивнул он, почему-то на вазочку сушек на столе, хотя Тимофей и раньше покупал эту дешёвую закуску к чаю. — Как-то обидно стало, что ли… Ну, вдруг я зря отказался, а? А теперь уже и нахер Артуру не нужон. — Ты что несёшь? Василич, ты же пьян. Тимофей подошёл к нему и потрогал морщинистый лоб. — Правду говорю, — задрал голову Василич с горделивой обречённостью, как на расстреле. — Можешь смеяться над старым муднем. При всём абсурде ситуации смеяться не хотелось. Тимофей вообще не знал, что на это сказать. Или сделать. И нужно ли было что-то вообще делать, когда Василич стоял перед ним совершенно точно не в себе, а говорила за него фляжка с самодельной брагой. В прихожей хлопнул замок. Василич, держась за стеночку, ушёл, благо идти ему было недалеко. А Тимофей только сейчас задался вопросом — что это было? Нахрена Василич так убивался из-за того, что не мог добиться его компании? Если он правильно понял, конечно. «Он же не… Да нет, бред какой-то». *** Весь день после ухода Василича Тимофей ещё порывался постучаться к нему и поговорить снова, донести, что ему вот буквально сегодня жопу лазером паяли после того, как её в два хуя ебли, и что он и правда старый дурак, если завидовал там чему-то. Но всё тормозило что-то. И даже когда уже вечером он почти собрался пригласить Василича на чашечку разговора, позвонил Артур. Расспрашивал, как прошла операция и как он себя чувствует. А когда услышал, что хотел, сообщил, что на завтра его вызывает печальный бюджетник. Ехать к внучку Петеньке и снова слушать его нытьё не хотелось. Странно конечно было. В первый раз он так искренне ему сочувствовал, болел за него душой, и почти испытывал к нему родственные чувства, но во второй раз, когда Петя повторял свои слова один в один, как заученную пьесу, Тимофей чувствовал себя обманутым. Как будто это не он был проституткой, а Петя. Всё равно отвлечься не мешало. Лёша, как только у него появилась личная жизнь, заглядывал в гости редко и даже на утренние пробежки составлять компанию перестал. Тимофей не имел права его за это винить. Это было нормально, что молодой парень вместо него предпочитает своего сверстника. Зато каждый вечер заглядывала Света, и он снова не знал, как начать этот разговор, чтобы она перестала тратить на него время, и снова воровал её внимание и щедрую заботу о нём. Он даже не мог сыграть, что влюблён в Ульяну. Почему-то пьяное откровение Василича занимало всего его мысли куда больше. Но кажется, при всём попустительстве Тимофея, не видя от своих визитов никакой отдачи, Света сама начинала терять к нему интерес. «Может, и правда оно как-нибудь само, а?» — устало понадеялся он, а то уж больно много всего навалилось на него в последнее время. И Света со своими ухаживания, и Василич с его бредовыми домыслами, и морока с машиной, и последствия тяжёлого вызова. А он всего лишь хотел заняться своей грёбаной дачей. На следующий день Тимофей попытался разобраться хотя бы с частью проблем и для начала всё-таки поговорить с Василичем, но и тут не вышло. Ему открыла хмурая Нюрка и сказала, что её нерадивый муженёк ушёл в запой и вернётся не скоро. Тимофей сначала не поверил, прошёл мимо Нюрки в дом, но Василич на самом деле храпел на диване, а рядом стояло пять пустых бутылок с самодельными бирками. И даже орущий рекламой телевизор не мог его разбудить. — Всю ночь дегустировал, — вздохнула Нюра. — Ты бы простил его уже. Сил моих нет. — Да я же простил вроде, — растерялся Тимофей, уже сам не помня, давал какое-то прощение или нет. Скорее всего, нет, но вчера разговор закончился так, что с прощением как-то не задалось. — Да? А по нему не скажешь. — А Василич тебе говорил из-за чего мы с ним… это самого, повздорили? — Тимофей посмотрел на Нюру, пытаясь в её ссутуленной фигуре в домашнем халате заприметить какие-то сигналы скрытой неприязни. — Рассказывал? Да из него щипцами не вытянешь, — почти как её муж, сварливо возмутилась Нюра. — Сначала говорил, что ты у него работу какую-то увёл. Потом про мальчика этого, который к тебе таскался, но это ж смех. Я ж вижу, что ты к нему по-отечески относишься. Не дура, понимаю. А Васька как с ума сошёл из-за этого. И главное, всё молчком. Нет, чтобы посоветоваться. Как будто я не жена ему. А вчера как пришёл после тебя, тоже. Молча открыл шкаф с этой своей алкашкой — и понеслась душа в рай. — Понятно. Нюр, может это… как он проспится, не давай ему больше пить. Очень поговорить с ним надо. — Конечно надо. Я его в таком запое не видела… с увольнения, наверное. — Странно, а я думал, он так каждый вечер дегустирует. — Иди ты, — махнула на него Нюрка концом длинного пояса. — Рюмочку на ночь — и спать. Ну и по праздникам с мужиками из гаража. Дело святое… Но это он не от большого ума. Одиноко ему, понимаешь. — А ты, Нюр? Как же… — А что я, Тимофей? — Нюра прошла мимо него к мужу и привычно накрыла съехавшим на пол пледом. — Сначала, может, и была какая-то любовь, а потом всё. Жили вместе, потому что так положено было. Он от меня на сторону бегал, я от него каждое лето в санаторий ездила или там, курорт какой. Зато дети выросли в полной семье. Нужды не знали. Чего ещё надо? — Не знаю, — пожал плечами Тимофей и пошёл домой. *** Дача снова откладывалась. Приходилось ехать к клиенту. К Петру Тимофей отправился абсолютно без настроения. В полной меланхолии. Даже не получалось настроить себя повторением, что это просто работа, которую надо просто сделать, получить свои деньги и пойти домой. Ну не выходило. Думалось о Василиче, о Маше и почему-то о Руслане. Вспоминалось, как они колесили с ним по всему Энску, как дурачились на заправке, болтали обо всём на свете. И на фоне этого всё остальное казалось каким-то совершенно бессмысленным, на что было жаль тратить своего времени. Поэтому когда ему открыл Петя и тут же накинулся с радостными объятиями, Тимофей не смог ответить ему тем же. Он натянуто улыбался и кивал, и этого казалось достаточно ровно до тех пор, пока они не переместились на кухню. Тимофей рассеянно макал в чашку сухарь, больше увлечённый тем, как от него отваливаются размокшие кусочки и оседают на дне, когда Петя снова произнёс обязательное: — Да что я всё о себе. Ты как, деда? Починил свой жигуль? — Развалился совсем жигуль. На лом пришлось сдать, — без интереса ответил Тимофей. — А… — растерялся Петя. — А как же ты теперь без машины? — Как все пенсионеры, на автобусе. На электричке вот к тебе сегодня приехал из деревни. — А… а дача как? — снова попытался вернуться к сценарию Петя. — А дача… Домик надо ремонтировать. Крыша прохудилась и пол провалился. Старый я стал, не успеваю уже всё ремонтировать, — даже не играл Тимофей своего бедственного положения. Во многом так и было. — Ты бы чаще в гости заглядывал, помогал по хозяйству-то, а… — Деда, я тебе всегда помогал, всегда ездил! — возмутился Петя. — Что ты говоришь такое? — Ну а что ты спрашиваешь, если ездил. Ещё про яблоню спроси, — стараясь скрыть злорадство, подкинул Тимофей. — Только не говори, что… — А то. Этой зимой мороз был сильный, все деревья почернели, пришлось спилить все на дрова. — Но… Петя, кажется, пребывал в каком-то трансе. Бродил взглядом по столешнице и крошил пальцами сухарь. — Но как же? — спросил он и начал дёргать ногой. — Такое бывает. Дома разваливаются, деревья умирают. Дом можно отстроить, а яблони посадить новые. Новые яблони… — Это… это не имеет смысла! — Петя уставился на него глазами полными слёз. — Что вы делаете? Деревья умирают… Это была моя яблоня! Понимаешь, моя яблоня! Мне не нужна новая! Почему ты её не сберёг? Ты же всегда… — Ничто не вечно, Петюнь, — проговорил Тимофей, не замечая нервозности клиента. — Все умирают. — Нет, — всхлипнул Петя. — Нет, это неправильно… Это не так должно быть! Всё не так! Тимофей поднял голову и наконец заметил, что натворил. И правда, что он ему наговорил. Клиент совсем не требовал от него развеивать его фантазии, чтобы перестать цепляться за прошлое и двигаться дальше. Ему нравилось в своём болоте, а он его только взбаламутил зазря. Тимофей тяжко вздохнул и, поднявшись, подошёл к Пете и обнял, позволив пачкать соплями и слезами свой любимый пуловер. — Деда, деда, — вцепился Петя в кофту у него на животе. — Скажи, что всё это неправда. Ты же не такой. Не жестокий. Я чем-то провинился? Дедушка? Теперь ты меня так наказываешь?.. — Нет-нет, ты ни в чём не виноват. Это всё неправда, — согласился он, гладя Петю по немытым волосам. — Дедушка старый, уже память не та. Перепутал всё. Это у соседей… А у меня всё хорошо, и с дачей, и яблонькой. Всё хорошо, Петь. Всё хорошо у твоего старика. И у тебя тоже… Говоря это, Тимофей, конечно же, в это не верил. Ну какое хорошо, когда в этот раз на кухне стояла страшная грязища и ползали тараканы? У входной двери воняли два мусорных мешка. И даже в полумраке гостиной, которую едва освещал экран телевизора, под шкафами и стульями были видны клубки пыли. Когда встречают любимого родственника, перед его приходом хотя бы моют полы. Может, это и была банальная лень, но Тимофею было с чем сравнить. У него тоже такое было, когда его уволили с работы. Но Петя не жаловался на потерю работы. Грустил из-за развода, плакал об умершей дочери. Ну и ещё из-за того, что Тимофей сам довёл его до слёз. А про работу говорил то же, что и в прошлый раз. Но даже после всего этого Тимофей не испытывал и грамма вины за своё поведение. И даже не особенно жалел, если Пётр больше не будет его вызывать. Даже к лучшему. *** Странно, но после визитов к Пете Тимофея тянуло на дачу с удвоенной силой. Даже разбираться с Василичем и Светой уже не хотелось. Просто заняться нормальным делом, а не торчать в четырёх стенах наедине со своими мыслями, которые были продуманы и передуманы настолько, что потеряли смысл. Тимофей планировал поехать один, на месте встретить нанятых работников и раскидать фронт работ. Но позвонил Руслан, который снова интересовался по поводу ночёвки после вызова. — А ты когда вернулся? — удивился Тимофей тому, что его коллегу так скоро после командировки отправляли на клиента. — Да вот, на этой неделе. Траву косил, полол, ети её проклятую. За три дня всё заросло, как будто месяц меня не было. Думал, будет время дух перевести, а тут Артур постоянников подкинул. Тимофей хотел с обидой спросить, чего же Руслан ему не позвонил и не сообщил, что вернулся, может быть, он бы приехал помогать косить траву, но тут же задумался — а почему это Руслан вообще должен был перед ним отчитываться, и вместо этого стал спрашивать, как там златоглавая. — Да стоит пухнет. Что ей сделается, — хмыкнул Руслан. — Я же там ни черта не видел. Приехал, сутки жопой кверху постоял и обратно полетел… Ну, так можно к тебе заскочить? Чего по звонилке этой балакать. На месте и расскажу. А то Артур напел, что ты на операцию загремел. Пойму, если ещё не до гостей будет. У самого было. Ежели чо, я могу и у Марика переночевать. Или у Паши, — после паузы, добавил Руслан. — Нет-нет, приезжай. Я буду рад! Жду, — горячо заверил его Тимофей, и планы снова изменились. Вообще, при мысли о Руслане в груди у Тимофея как-то теплело и всё становилось легко и понятно. Кажется, с тех пор как он устроился на эту работу, знакомство с этим человеком было единственным лучиком света в его жизни. Он буквально как заведённый носился по квартире, моя полы и протирая пыль перед визитом дорогого гостя. Начистил унитаз и оттёр разводы на кранах. Вынес мусор. И не потому что не хотел уподобляться разгильдяю Пете. Он на самом деле очень соскучился по Руслану. Даже достал новое постельное бельё, сходил в магазин за вкусностями, чтобы отметить за завтраком покупку машины, и вечером приготовил ужин, чтобы не в последний момент. И снова не спал до полуночи, сухими глазами таращась в вечернее ток-шоу про старых звёзд эстрады, которые выглядели так, будто тоже зарабатывали не совсем тем, о чём говорили на камеру. Но Тимофей почти не следил за ходом передачи, больше думая, не забыл ли он к приходу гостя чего-то важного. Раньше этим всегда занималась Маша: суетилась, переживала, что друзьям-родственникам что-нибудь не понравится. Тимофей раньше не понимал этих её треволнений, а теперь вот и его проняло. В этот раз Руслан был без винир — во всю ширь улыбки блестел железными коронками, когда Тимофей сгрёб его в крепкие объятия. — Ты меня как будто с войны встречаешь, — сдавленной грудной клеткой просипел он в шею Тимофею. — Сплюнь и постучи, — отпустил его Тимофей, тут же помогая снять пиджак. — Чо, прям в прихожей? Ладно-ладно, — Руслан в сухую поплевал и постучал о дверной косяк. — Годится? — Годится. Разувайся, проходи, — торопил его Тимофей. Руслан снова заперся в ванной, где отмывался после клиентов. Вышел в махровом халате Тимофея, натирая полотенцем торчащие ёжиком короткие седые волосы. На груди в вырезе синела расплывшаяся колокольня. Тимофей почему-то засмотрелся, не на наколки, а на Руслана вообще, хотя ничего особенного в нём до сих пор не было, но на душе всё равно теплело. — Чего улыбаешься? — так же с улыбкой спросил Руслан, попивая чай. — Ничего. А что, закон какой-то новый вышел? Улыбаться нельзя? — Так в России живём. Просто так не принято. — Так и я не просто так. Радуюсь тебе, — объяснил Тимофей, стараясь не терять самообладания. — Я тоже рад, что ты пустил к себе на постой. Мне у тебя почему-то спокойней. У Паши-то понятно. А у Марика проходной двор. Всё время кто-то стонет… — Руслан на секунду завис, после чего быстро встряхнулся и снова заулыбался, шуточно погрозив Тимофею пальцем. — Но смотри, зазнаюсь — буду всегда у тебя ночевать! — А и ночуй! — широким жестом разрешил Тимофей, нисколько не сомневаясь в своём решении. Вообще хотелось видеть Руслана как можно чаще. — О как! — сначала как будто даже растерялся Руслан, а потом задумался, как будто пытался переменить тему, но не мог сходу вспомнить про что, а потом заметил на столе порезанный на кусочки пирог из соседней пекарни. — Слушай, а ты же вроде говорил, что дивчина гарная какая-то к тебе ходит, ухаживает. Перестала? — Да нет. Ходит всё, — неохотно признался Тимофей. — Уже реже, правда, но всё равно… — А чего кота за резину тянешь? Или передумал? — проглотив кусок пирога, спросил он. — Потому что кот резиновый, — мрачно пошутил Тимофей. — Каждый раз представляю, что и как скажу, и каждый раз всё криво получается. Давеча, вон, в музыкалку её с братом водил. — К Пашке? — Ага. Ульяну там встретили, — Тимофей коротко обрисовал их разговор о Бажене, от которого при воспоминаниях у него до сих пор накатывала какая-то нервозность. — Так она с Ульянкой чуть не сцепилась. Спорила, что разница в возрасте не помеха чувствам. Я там чуть не рехнулся. — Какие у тебя шуры-муры на старости лет, — покачал головой Руслан, то ли сочувствуя, то ли так шутя. — Скажешь тоже, — Тимофей досадливо потёр шею. — Да разберусь я с девочкой этой. Куда я денусь. Просто дохера всего навалилось… — Ты про операцию, да? Сильно потрепали? Или… сменим тему? — Руслан осторожно посмотрел на него и уставился теперь на тарелку с мармеладками. Тимофей и правда хотел пожалиться на клиентов, на свою дурость, что согласился, и вообще, но стало как-то стыдно. Особенно когда вспомнил рассказы Руслана о его работе до пришествия Артура. Мрак. И раз уж Руслан так щедро предложил сменить тему, то почему не воспользоваться? — Да ничего. Жить можно. Я вообще хочу на дачу съездить, а не вот это всё, — проговорил он, помешивая ложечкой уже порядком остывший чай. — Отвлечься от всего этого, понимаешь? Руслан нагнул голову и согласно закивал, сверкнув намечающейся лысиной. — Понимаю. Права сделал уже? — Сделал. Все бумажки сделал. И круг почёта до ТЦ тоже. Заправился. Как будто жидкое золото покупал… — Значит, завтра, то есть уже сегодня, на дачу поедем? — улыбнулся Руслан и закинул в рот оранжевую мармеладку. — Ты тоже со мной собрался? Тимофей был не то чтобы удивлён, он на это даже не рассчитывал. — А чего? — пожал плечами тот, будто ничего сложного для него в этом не было. — Вот ты дом хоть раз строил? — Нет. — А я строил. Большую часть, Ети её. И это нихрена не простое дело. Одна ошибка — и всё начинать по новой. Оно тебе надо? Так что не отказывайся, пока я щедрый. — Ты ж после вызова, — до последнего попытался быть тактичным Тимофей. — Ну и чо? Как будто мы там сразу кирпичи класть будем. А в компании всё веселей. — Не соблазняй. Я же соглашусь, — погрозил чайной ложечкой Тимофей. — Ну, значит, я тебя уже уломал, — Руслан победно ухмыльнулся, откинувшись на спинку дивана. — Надо будет завтра пораньше встать, собраться. — Да там только пожрать с собой уложить. Остальное и так в багажнике неделю уже ждёт. После этого засобирались ко сну, а то часы на хлебнице показывали два ночи, так что встать хотя бы к полудню казалось уже вполне себе ранью. Благо Тимофей постелил диван заранее, и в него оставалось только упасть. Руслан скинул банный халат и напялил какие-то странные плавки, с широкими резинками на поясе и под ягодицами, но без тряпки, которая на обычных плавках должна была прикрывать жопу. Тимофею стало любопытно. — А, это? — щёлкнул резинкой с надписью на латинице Руслан. — Джоки называются. Павлик подарил. Пиздел, что спортсмены такое носят, ну и… в промежности не натирают, а с нашей работой, сам понимаешь… Тимофей, конечно, по привычке подумал — «какая гомосятина», а потом захотел себе такие же. — Ты же не против, если я в них спать буду? — забеспокоился Руслан. — Жопой прижиматься не буду. Не боись. — Да не. Спи на здоровье… Только, — Тимофей обошёл его сзади, потому что до этого заметил на пояснице какое-то странное пятнышко, хотя на спине татуировок Руслана не водилось, но там совершенно точно была нарисована маленькая синяя карточная пика и виднелись едва различимые отпечатки ещё трёх. — Татухи новые, что ли? — А? — Руслан извернулся, пытаясь разглядеть свою поясницу. — Не отмылось, наверное. Клиенты маркер какой-то лютый взяли, еле оттёр. — Спиртом надо. Сейчас поправим, — бодро пообещал Тимофей и принёс из аптечки бутылёк медицинского этанола и вату. Руслан в этих до нелепого открытых трусах повернулся к нему спиной, и в тишине гостиной Тимофей вдруг почувствовал себя как-то неловко. Уж больно беззащитным выглядел Руслан, сложивший перед собой руки и терпеливо ждущий, при этом так опустив голову, что на загорелой шее обозначился седьмой позвонок под серебряной цепочкой. — Ты чего там застыл? Крышка не открывается? — с опаской глянул на него Руслан, отчего Тимофей невольно вздрогнул, чуть не выронив бутылёк. — А? Нет… Он на автомате смочил ватку в спирте и принялся стирать фломастерную роспись с поясницы своего коллеги по несчастью. Даже спиртом стиралось не быстро. Кожа там и снизу на тощих ягодицах Руслана была покрасневшая, видно, что долго тёрли, чтобы смыть все пики. Господи, сколько же их было? — А зачем тебе это рисовали? — спросил Тимофей, чтобы не возвращаться в эту неловкую тишину. — Ну, как же, каждый, кто сегодня петуха ёб, пику рисовал, — устало, но наигранно бодро ответил Руслан. — Игра у них. Типа зоновская. — Столько раз? — ужаснулся Тимофей, мысленно пожалев бедную его жопу. — Да ты не боись за меня. В этой шайке-лейке почти все скорострелы. Два раза сунут — и всё, пику рисуют, Малевичи хуевы. — В тюрьме правда в такое играют? Тимофей уже забыл, что собирался стирать эти позорные художества. Глаза будто заволокло туманом. — Не знаю, — Руслан ответил приглушённо, как из-под воды. — Когда я отбывал, такого не было. На виду у всей камеры хуи ни в кого не пихали. Больше ночью, по-быстрому, чтобы хоть в темноте бабу представить можно было. Или в закутке каком тёмном, между работами. А сейчас… хрен его знает. — И ты в тюрьме людей вот так..? — зачем-то спросил Тимофей. Как будто это что-то изменило бы. Наверное, всё-таки изменило, но совершенно точно дополнило бы картину человека перед ним. — Ну… — Руслан быстро глянул на Тимофея из-за плеча и неохотно признался. — Было дело. Когда уже совсем край. В рот. Даже не помню, как те зэки выглядели. Больше ничего… Боялся подцепить заразу какую-нибудь. Да и перед Анютой стыдно было. Мало того что загремел, так ещё это… — Всё. Тимофей отступил, закручивая бутылёк, а то начало мутить от запаха. — Теперь поясницу холодит, — поёжился Руслан. — Как после компресса. — А тебе не страшно вот так к зекам ездить? — спросил Тимофей, когда они уже лежали в темноте под одеялом, а в комнате всё ещё неуловимо попахивало спиртом, как в больнице. — Да какие там зэки? Эти лоботрясы, самое большее, в обезьяннике по пьянке сидели, — пробубнил в подушку Руслан и повернулся на бок. — Они так… По зоновской романтике тащатся. Дурачьё малолетнее… Какую хуйню в интернете ни вычитают, сразу меня вызывают, чтобы опробовать. А я же не дурак. Если игра более-менее, ну… потерпеть можно и не смертельно, соглашаюсь, мол — всё правда. Если совсем какая-то хуйня, так и говорю, что хуйня. Хорошо Артур позволяет не соглашаться. — Позволяет? Мне уже приказывает, — хмыкнул Тимофей. В комнате снова стало тихо. За окном ездили машины, кричали нетрезвые гуляки из соседней пивнушки. — Тимофей? — тихо позвал Руслан, боясь разбудить, если тот всё-таки уже уснул. — М? — А операция серьёзная была? Сильно клиент почикал? Я не заради любопытства. Просто думаю всё… волнуюсь. Может, тебе надо чего. Я не знаю, скажи, а? Меня Марик научил, что когда на душе болит, рассказать кому-нибудь надо. Легче будет. «Легче?» — усомнился Тимофей. — Да, терпимо. Лазером мне там всё подшили, жопа как новая теперь, — больше для успокоения Руслана ответил он. — Я сам виноват был. Не надо было соглашаться на двоих за раз, а я… — Ты из-за машины, что ли, жопу рвал? — Да не. Переоценил себя, — замямлил Тимофей, не зная, что придумать. Наговаривать на Артура не хотелось, он ведь наоборот отговаривал. А придумать пристойную причину, чтобы ещё больше не упасть в глазах Руслана, так сходу не мог. — Не думал, что так скоро выйду в тираж, развалина старая… — Так ты сам захотел? — помолчав, спросил он, и Тимофей не смог понять, с презрением он это сказал или удивлением. Прозвучало как-то нейтрально и Тимофей снова не смог понять, что ему на это ответить. — Что? Нет, конечно, — ощетинился он на всякий случай. Признать, что эксперимент был неудачным — одно, а то, что получил от этого миллиграмм какого-то удовольствия, понимая, насколько всё это унизительно и больно, совсем другое. Вот когда ему деньги в трусы напихивали, то да, было без вопросов приятно. Когда растягивали пальцами, тоже было приятно, но всё остальное… — Русь, не хочу я об этом, правда, — взмолился он, сам себя презирая. — Ладно-ладно. Я ж не пытаю. Просто поддержать хотел. Ты просто знай: они все уёбки, а ты красавчик. Прозвучало так неловко, будто и Руслан сейчас не понимал, что ещё на это сказать. — Русь, лучше расскажи какую-нибудь страшилку свою, автомобильную, а? — попросил Тимофей. — Ну… это мы могём. Ща… В общем, слушай, — Руслан подполз ближе, утыкаясь Тимофею в лоб, и тихо так загадочно заговорил: — Однажды один мужичок из Самары решил купить машину в Корее через дилера с Владивостока. Связался с ним по телефону, а дилер ему и говорит, мол, вот тебе контакты корейских продавцов, оплати им, а они машинку-то и вышлют нам, а мы уже тебе и перегоним, чтобы тебе самому через всю страну не мотаться. Сделал всё мужик, а дилер ему снова, что машинку-то растаможить надо, у нас для этого человечек проверенный есть, только ты для того, чтоб деньги ему переслать, не на счёт переводи, а то это долго, ты код этот квадратный сделай, чтоб он по нему деньги снял. И мужик делает всё как ему сказали. Дилер снова звонит, мол, вона как всё быстро получилось. А теперь тебе позвонит человечек из транспортной компании, с ним побалакаешь по доставке, и всё, ждите ваше авто. Ну, мужик договорился, за перегон машины тоже через код заплатил. Сидит, ждёт. А машинки всё нет. Снова звонит, а дилер не дилер, и в транспортной компании его тоже не знают. И счета не отследить, потому что он по коду этому платил. И машину его на другого растаможили, и продали уже. Вот такие дела бывают. — Руслан, откуда ты такие страшилки берёшь? — Так передачи про мошенников смотрю всякие. Интересно же, как нашего брата дурят… — ответил Руслан и протяжно зевнул. *** Проснулся Тимофей уже в полдень. Снова проспал пробежку, завтрак, бассейн и всё, что обычно привык делать по будням, когда не было работы и гостей. Но было совершенно не жалко изменений этих планов. Это в молодости можно было не спать до утра, а потом лететь на пары, а после в спорт-клуб, к друзьям, на танцы и ещё в тысячу мест. После тридцати высыпаться стало приоритетом, а теперь и жестокой необходимостью. Руслан ещё спал, похрапывая носом в подушку. Одеяло с него сползло, оголив тощую жопу. Тимофей после вызовов тоже спал на животе и старался держать зад на воздухе. Облегчало состояние. Но всё же уголком одеяла заботливо прикрыл тыл своего товарища. Вставать совсем не хотелось, но мочевой пузырь был с ним не согласен. Стараясь не шуметь, Тимофей прокрался до туалета и так же бесшумно вернулся обратно. Уже почти так же удобно лёг, чтобы вздремнуть ещё хотя бы полчасика, когда на всю квартиру протрезвонил дверной звонок. Руслан болезненно поморщился и зарылся лицом поглубже в подушку, а Тимофей, тяжко вздыхая, направился в прихожую, чтобы убить неизвестного гостя, кем бы он не оказался. Но на беду он оказался Василичем. — Привет, Нюрка сказала, что ты поговорить хотел. Ну вот я и пришёл. У Василича реально был какой-то дар приходить не вовремя. — Да, хотел. Заходи, — выпалил Тимофей, стараясь говорить потише. Впустил соседа и, едва дав тому скинуть ботинки, потащил сразу на кухню, чтобы как-то по-быстрому успеть обсудить всё важное и выгнать до того, как проснётся Руслан. Идеальный план, а главное — надёжный. — А ты чо в исподнем выскочил? Я тебя разбудил, что ли? — смерил его подозрительным взглядом Василич. — Да нет. Неважно. Василич, я… правда хотел с тобой поговорить, но… — Ещё бы вспомнить о чём. Голова с утра работала как с перепоя, что давало слабую надежду, что они с Василичем в итоге лучше поймут друг друга. — Мне кажется, в прошлый раз мы не так друг дружку поняли. — А что я такого в прошлый раз сказал? — нахмурился Василич, разглаживая усы. — Я же вроде только извиниться перед тобой хотел. И Нюрка сказала, что ты меня вроде бы простил. Или нет? Чего мы там не поняли тогда? — Нет, я простил! — поторопился заверить его Тимофей, и чтобы развеять все сомнения, решил уточнить. — Всё верно, Василич, но ты… правда ничего больше не помнишь? — Я помню, кажется ещё… — Василич зажмурился, массируя пальцами морщину между густых серых бровей. — Вроде жалел, что мы с тобой раньше не дружили, а ты мне припоминал, что... Василич вдруг замолчал и оглянулся на приближающиеся из коридора шаги. — Дброеутро… Проснувшийся Руслан всё ещё сонно прошёл мимо них к графину и, налив из фильтра воды, залпом осушил стакан, и только после этого заметил ещё одного человека. — О, извиняюсь. Не знал, что тут гости, — посмотрел он на хозяина дома, видимо, ожидая, что тот всё объяснит. — Э-э… — протянул Тимофей, но теперь на него смотрел ещё и Василич, поэтому пришлось соображать быстрее. — Руслан, это мой сосед Василий Васильевич, а это Руслан, мой друг и коллега. Заехал переночевать после работы. — Приятно познакомиться, — Руслан невозмутимо протянул свою широкую лапу, и Василич заторможено её пожал. — Ладно, не буду мешать, пока диван соберу. — Это что сейчас было? — проследив уходящую голую жопу нового знакомца, громким шёпотом выпалил Василич, страшно выпучив глаза на Тимофея. — Не что, а кто. Руслан. Я вас только что познакомил, — так же шёпотом ответил он, потому что невозможно было сопротивляться, когда с тобой начинали говорить шёпотом, так и тянуло подыграть. — Ну, знаешь! — Василич возмутился ещё больше и рванул из кухни. — Василич, ты куда? Поговорить же хотели! Тимофей догнал его в прихожей, натягивающего ботинки. — Поговорили, блять, — окрысился Василич. — Спасибо. Я перед ним душу открыл, а ему тут уже жопу оголили! — Да стой ты! Причем тут жопа вообще? Ты что, не слышал? Это коллега мой! После вызова ночевал! Он за городом живёт. Ему ехать в ночь далеко… — А ты у нас такой заботливый хозяин, что с ним в одну койку лёг? — продолжал возмущаться Василич, не понятно из-за чего. — Вообще-то диван, — уточнил Тимофей, для которого это было важно. — Да какая разница? — снова прошипел Василич. В прихожую выглянул Руслан. Уже одетый в спортивные штаны и майку-тельняшку, чтобы больше никого не шокировать своими модными трусами. — Если что, я всё слышу, — сообщил он. — Всё, я пошёл, — Василич взялся за ручку. — Нет, ты никуда не пойдёшь! Тимофей, впервые в жизни применив грубую силу, отцепил упирающегося и матерящегося соседа от замков и ручек и затащил в зал, подальше от входной двери, через которую он мог бы крысой сбежать. — Иваныч, ты охуел? Отвали от меня! Я тебя знать не хочу! Помогите! Насилуют! — продолжал разоряться неугомонный сосед. — Василич, погоди со своими истериками и выслушай меня! — встряхнул его Тимофей, продолжая удерживать за плечи, но тот его будто не слышал и всё вырывался. — Как сказал бы Марик, девочки, не ссорьтесь, — Руслан отцепил Тимофея от взъерошенного Василича и усадил последнего на уже сложенный диван. — Я правда только ночевал. Поверь, мужик, после того, как тебе целый час почти без остановки суют хуи в очко, продолжать ахен-трахен вот совсем не хочется. Так что зря ревнуешь… — Что??? — тут же подскочил Василич как ужаленный. — Что ты сказал? — Погоди, — примирительно выставил перед собой руки Руслан. — Я всё не так понял, да? — Конечно, ты всё не так понял! Проститутка полосатая! — ещё более возмущённо выкрикнул Василич. — Ты за языком-то следи! — набычился Руслан. — А то я и втащить могу. — Пожалуйста, без мордобоя! — страшно посмотрел на него Тимофей. — А что? — расплылся в гаденькой улыбке Василич. — Может, я тоже чота не так понял? Или вы с Иванычем очком не торгуете? Путаны старожопые! — Торгуем, — сухо согласился Руслан, сложив перед собой руки, чтобы заверить Тимофея, что не будет сбивать костяшки об его недостойного соседа. — Но тебя, старый хуй, это ебать не должно. А если ты про Тимофея ещё хоть раз надумаешь пасть открыть… — Руслан, не надо. — Ему — надо. Дай договорю, — серьёзно попросил он. — Так вот, если ты про него пасть свою откроешь или надумаешь ещё какой-нибудь слушок пустить, за который на него хотя бы одна мандавошка косо посмотрят, я тебя сам лично выебу. И тебе понравится, крыса усатая. Василич моментально от шеи до корней седых волос покраснел, как черешня. Ясное дело, что сейчас рванёт, но слов своих забрать не подумает. — Так, мужики, охолонитесь! — теперь сам Тимофей встал между ними. — Давайте успокоимся и все обсудим. Спокойно! — Пусть сначала твой дружок извинится! — потребовал Василич. — Я не пидор какой-то, чтобы… Вот это самое! — Василич, но в тот раз ты мне сам сказал, что хотел попробовать «это самое», когда тебе Артур предлагал работу, — всё же напомнил Тимофей забытые за алкоголем признания, хотя за всеми этими криками уже перестал понимать, из-за чего они тут все разорались. Как будто каждый орал о чём-то своём. — Да я вообще не это имел в виду! Я дружить с тобой хотел! Нормальной мужицкой дружбой! — крикнул он, нервно содрогаясь. — А не в жопу ебстись! А вы тут оба… — А чего тогда до меня доебался? — не понял уже Руслан. — Я-то как дружбе мешаю? Мужицкой вашей, ага. — Да никак! — выпалил Василич и снова полез за пазуху, но не найдя там фляжки, нервно махнул руками. — Только голову тут морочите. А у меня давление, мне нельзя так… — Сдаётся мне, что ты чего-то недоговариваешь, сосед, — Руслан подошёл к Тимофею и довольно фривольно, как он это делал, показывая томного немецкого офицера на допросе, обнял его и склонил голову на плечо. — Как тебе, Василиса? Ничего не давит? — Иваныч, твой коллега… — начал Василич, но со стороны прихожей что-то скрипнуло. Все тут же оглянулись. В дверях гостиной из-за косяка выглядывал Лёшка, изо всех сил стараясь быть незаметным, и под взглядами стариков боязливо втянул голову в плечи. — Извините, Тимофей Иванович. У вас там незаперто было. Только этого ему не хватало. — Давно ты тут стоишь? — Только что пришёл! — слишком быстро для правды выпалил он, а потом чуть тише спросил. — Тимофей Иванович, а… это правда? Что вы, ну… И покраснел, но не так густо, как черешня. Как граф Вишенка. — Он старая проститутка! — с садистским удовольствием выплюнул Василич. — Чистая правда! А ты что, не знал? Поддержки ещё искал у этого! Чаи гонял с ним… — Варежку свою прижми! — замахнулся на него Руслан. — Да пускай, — придержал его за руку Тимофей. Что бы там не пиздел Василич, было уже не важно. Он понятия не имел, как будет выпутываться из этой жопы. Не хватало только, чтобы ещё следом пришла Светка. И тогда всё. Полный набор. Он даже выждал какое-то время, всматриваясь за спину новому гостю, но Света так и не появилась. Что ж, многое теряла. — Да, Лёша. Правда, — обречённо вздохнул Тимофей. — Не говорил тебе, потому что стыдно такое… — Это корпоративная тайна вообще-то, — вмешался Руслан, загораживая собой Тимофея. — И если ты, малец, про это кому стуканёшь… — Руслан, прекрати всех запугивать, — оборвал его Тимофей. Пацан и без того зашуганный был. — Лёш, я правда не хотел об этом никому говорить. А ты, Василич, просто помолчи! У меня уже крыша от этого ора едет. Господи, я просто хотел поехать на дачу! На пару минут в комнате воцарилась такая странная Тишина. Василич заткнулся. Руслан выжидательно смотрел на Тимофея, а тот на обутые ноги Лёшки на чистом линолеуме. — Вы на дачу собираетесь? — переспросил пацан. — А можно с вами? *** Странно, но после этого они на самом деле поехали на дачу. Погрузились все на оранжевый УАЗ Патриот Тимофея и поехали. Посадил Лёшку рядом с собой, а Руслана с Василичем на задние. Василич упирался и всеми неправдами пытался отказаться от поездки, но Тимофей больше ничего не хотел слышать, и даже не позволил тому забежать домой переобуться, чтобы тот не успел прихватить своего крафтового пойла или просто не закрылся дома. Потому что держи друзей близко, а соседей по лестничной клетке ещё ближе. Кто его знает, чего себе там надумает Василич наедине с рюмкой. Снова будет бухтеть потом, что его никто никуда не приглашает. Уже проходили. Но Василиса, как его продолжал дразнить Руслан, видимо, всё не терял надежды, что его прямо на ходу выкинут из машины, а потому докапывался до нового автомобиля, пытаясь поддеть Тимофея, что за всё время своей жопой он смог заработать только на вонючий УАЗик. Но вызвал огонь на себя только со стороны Руслана, который сам эту машину выбирал и был готов биться за отечественный автопром голыми руками. Благо до драки дело пока не дошло и на задних сидениях пока шёл невинный жаркий спор до хрипоты, что круче — Джип или УАЗ. Это даже чуточку успокаивало. Больше всего Тимофей переживал из-за Лёшки, даже не смотря на то, что он вроде бы довольно спокойно воспринял новость о настоящей профессии своего, страшно сказать, наставника, до сих пор не верилось. — Лёш, тебе правда, ну… не погано? — вполголоса спросил он, чтобы не прерывать бурный дискус об автомобилях. — Ну… — Лёшка на секунду задумался и просто пожал плечами. — Всё стало намного понятнее. — Понятнее? — Ну да. Почему вы так к сексу относитесь… И почему таким измученным после свиданий были. — Потому что это были не свидания. — Да. Я только не могу понять, как вы… — Лёшка снова порозовел ушами, — эту работу себе нашли? — Ну, это скорее работа нашла меня, а мне пришлось согласиться. — Вас заставили? — Нет. Долгов, конечно, много было, но… я сам себя заставил. Так получилось, Лёшик, — невесело улыбнулся Тимофей. *** На участке по-прежнему стояла трава в рост человека, а под ней зелёным густым подшёрстком уже наросла новая. Чистая после дождей, шелковистая. — Не, ну тут проще всё сжечь, — пробираясь за Тимофеем к сараю, проворчал Василич. — Сейчас нельзя жечь. МЧСники бдят, — суеверно посмотрел наверх Руслан, приложив ко лбу ладонь козырьком и выискивая в небе вражеские квадрокоптеры. — Но траву в любом случае надо убрать, иначе эти джунгли ни один культиватор не возьмёт. Тимофей и без того это прекрасно понимал. Благо сельхозорудия для этого в багажник загрузил заранее. Раздал кому что было. Руслан сразу заграбастал косу. Василичу достались грабли, чтобы сгребать сухостой, Тимофею остался серп, а Лёшку отправили с сучкорезом усмирять заросшую отводками вишню. Но пацан справился на удивление быстро, всё же молодость, а потому был быстро перенаправлен с лопатой паковать кучу мусора по мешкам. Чуть погодя к нему на подмогу подтянулись и остальные. Пять больших мешков в две ходки увезли на помойку. Вчетвером справились даже слишком быстро. Всего-то за три часа. Один бы Тимофей только с мусором весь день корячился. После этого позвали по одному из свежих объявлений на заборе культиваторщика. Смотреть, как работает кто-то другой, было воистину отдельным удовольствием. А уж этот сладостный рокот мотора и стук вздымаемых комьев земли — звучали поистине дивной музыкой. Тимофей расплатился с работником и теперь оглядывал свой участок, не веря, что ещё даже не вечер. Вся земля была перекопана, можно было уже размечать участок под будущий фундамент, но Василич и Лёшка разнылись, что устали. Да и Тимофей чувствовал, что всем нужен отдых. Было решено устроить на вытоптанной площадке у сарая небольшой пикник. Хорошо, что взял с собой какие-то покрывала, на которых они и расположились полулёжа, как древние римляне, с бутербродами и термосом чая. — Со стройотряда так не работал. Да и не отдыхал, — улыбнулся Василич. Тимофей раньше никогда не видел его таким расслабленным и довольным. Даже под алкашкой. — А я с прошлого лета, когда на каникулы домой ездил, — поддержал разговор Лёшка, который тоже с улыбкой зачем-то раскладывал на доске покрасивше бутерброды и овощную нарезку. — Тимофей, а у тебя план будущего дома-то есть? — спросил Руслан, уже быстро умявший свою пайку, теперь поглядывая на перекопанный ландшафт. — Есть, — Тимофей протянул ему блокнот, открытый на чертеже со всеми размерами. — И всё, что для разметки понадобится, тоже. — И место выбрал? Покажи. — Руслан, отдохни. Чего тебе не сидится-то? Тимофея тоже разморило. Он тянул из жестяной кружки чай с сахаром и чувствовал себя как персонаж рекламы со слоганом — и пусть весь мир подождёт. — Да насиделся уже, — подмигнул он, снова намекая на своё тюремное прошлое. — Не боись, твой проект исправлять не буду. Или ты сам хотел? — Я хотел, чтобы ты отдохнул, а не с уровнем носился. Вы и так мне помогли, больше чем надо. Чай хотя бы допей, — Тимофей придержал его за штанину, но куда там. Руслан отчего-то был сегодня деятельным, как электровеник. — Да я только посмотрю, ровный ли участок, а то… Бравый тельняшка всё-таки не усидел, сорвался к машине и уже во всеоружии развернул свою бурную деятельность на обозначенном участке с уровнем и отвесом. — Ишь как расстарался, строитель, — хмыкнул Василич, довольный, как кот Матроскин. — Слушай, Иваныч, прости, конечно, а захером тебе на старости лет понадобилось домик строить? — Не знаю, — Тимофей пожал плечами и глянул, как Лёшка фотографирует на телефон свой старательно разложенный натюрморт. — Тагару пошлю, — объяснил он. — Он такое любит… Настроение сразу испортилось. И надо было Василичу снова рот открывать? И после этого он удивляется, что его никуда с собой не зовут. — Дом надо было раньше строить. Когда вы с Машкой поженились, — всё разглагольствовал он, обмахиваясь подложкой от сырной нарезки. — Да без тебя знаю, Василич. — Ну, а чего тогда тут зазря землю ковырять? — А чего мне, на кладбище ползти могилку себе ковырять? — огрызнулся Тимофей. — Что за шум опять? — за спиной объявился Руслан. — Василиса, ты опять барагозишь? — Хватит меня так называть. Ну что за замашки эти ваши… — Ну ладно-ладно, Вась, не психуй, не буду, — шутливо успокоил его Руслан и уже сам полюбопытствовал у Тимофея: — А правда, зачем ты дом строишь? Я надеялся, ты ко мне ездить будешь. Ну, отдыхать, я имею в виду. — Да буду, куда я денусь. Просто… Не построил дом ещё, когда семья была, а теперь даже не знаю, куда мне его. Просто каждый раз, как на вызове у Пети бываю, на дачу тянет. — Это ж что вы там у него делаете такого? — удивился Руслан, и отложив уровень, уселся обратно на плед. — Да в том-то и дело, что ничего эдакого. Я просто играю его покойного деда. Ну, как будто тот живой и приехал в гости, — Тимофей в общих чертах обрисовал типичный вечер у Пети, со всеми его обязательными пунктами. — И так эти разговоры про дачу каждый раз… царапают что-то. Вот до сих пор казалось, что мне этот дом просто необходимо построить. А теперь даже и не знаю. — У тебя дети-то есть? — помолчав, спросил Руслан. — А то я уже не помню, ты говорил или нет. — Конечно, есть, — ответил за него Василич. — Сын у него. Взрослый детина уже, наверное. Иваныч, он хоть звонит тебе? — Звонит? — Тимофей невесело хмыкнул. — Я даже не знаю, где он теперь. Что с ним. Я… Плохо с ним обошёлся. — Думаешь, не простил до сих пор? — Думаю, что нет. — А натворил-то чего? — продолжал пытать Василич, спокойно намазывая паштетом кружок батона. — За стенкой тогда было слышно, как вы орали, но слов не разобрать. Из-за чего поругались-то? Тимофей пожевал губами, глядя куда-то мимо друзей на распаханный культиватором участок. Вчера Руслан ему сказал, казалось бы, очевидную вещь, что не надо держать внутри, если болит. Тимофей и раньше слышал это выражение, но порой, чтобы до тебя дошли правильные слова, нужно услышать их от правильного человека. — Я ему сказал, что лучше бы он не рождался. — О… ого, — с заминкой произнес Лёша и уставился на Тимофея так, как тот ожидал от него, когда раскрылась его нынешняя профессия. — Вот это ты дал маху, — икнул Василич, отставив бутерброд, и потянулся за кружкой. — Что ж из тебя говно-то такое полезло? Я такое своим детям никогда не говорил. Даже Максу, когда он в балеруны пошёл. И главное, Нюрка все эти годы в балетное его водила, а я с этой работой только на его совершеннолетие узнал… Ну ладно, извини, не обо мне сейчас. — И правда, — согласился Руслан. — На пустом месте такое ж не скажешь. За что вызверился? — За то, что… — произносить это было тяжело, а присутствие Лёшки осложняло это ещё больше. — За то, что он моих ожиданий не оправдал. Мой… Наш единственный ребенок был. Зато сын, гордился всё. Маша после него не могла больше детей иметь, а я и не хотел. Думал, внучат ещё понянчу. А Коля… Маши уже давно с нами не было, а он уже на третьем курсе учился, когда за разговором всплыло. Я все выспрашивал его, встречается он с кем или нет. Волновался. Вдруг у него проблемы какие со здоровьем, или он просто стеснительный… Ни с одной девчонкой даже за ручку не держался. Всё с парнями бегал. И он мне выдал, что, мол, — гей он. И парень у него давно есть какой-то. — Дела-а, — тихо протянул Василич. — Я в таком бешенстве был, — продолжал Тимофей, уже не видя ничего перед собой, будто снова переместился в тот день, где были Коля, он сам и его обида. — Такое зло меня взяло. Сказал ему, что это он виноват, что Маша умерла, что если бы я знал, что он вот таким вырастет, то лучше бы аборт сделали, зато Маша на него здоровья бы своего не тратила. Я в тот момент так и думал. Так обидно было, что всё зря оказалось. Совсем не соображал, что говорю. Не думал о нём. Насколько это… подло было. Коля после этого съехал. Я потом… уже спустя года только понял, что наделал. Старый дурак. Стал искать, а уже поздно. Ни телефонов, ни адресов. И Коли нигде нет. И друзья его молчат. И прощение просить не у кого. Перекопанная земля перед глазами расплылась в чёрное болото. Тимофей сморгнул и утёр лицо рукавом ветровки. Он ожидал вполне оправданного презрения от Лёшки, возможно, неловкой поддержки от Василича и Руслана, но они все молчали, и кажется, каждый из них в этот момент думал о чём-то своём. — Да-а… Лучше бы твой Колька и правда в балет ушёл, — первым нарушил молчание Василич и, прежде чем Руслан успел на него страшно посмотреть, добавил: — Там хоть какая-то возможность найти. Балеруны, они заметные. — А на кого он учился? — спросил Лёшка. — Что? — Тимофей даже не сразу понял, что говорят с ним. — На кого твой Колька учился? — повторил Руслан. — А… С компьютерами что-то связанное, — попытался дословно припомнить Тимофей, но не смог. — Не то программист, не то ещё что-то такое. Я в этом плохо понимаю. — Беда, — поджал губы Василич. — Найти его надо. Я пока не знаю как, но ты, Тимофей, не теряйся, придумаем что-нибудь, — Руслан поднялся, отряхивая штаны. — А пока давайте, что ли, разметим уже этот фундамент, а копать ты в следующий раз рабочих позовёшь. — Давайте, — на удивление присоединился к нему Василич. — Я много лет проекты вёл, я командовать буду! Лёшка, бери отвес и иди с Русланом. Иваныч — бери рулетку! Где вы там дом строить собираетесь… Тимофей утёр лицо и кое-как поднялся, подобрал рулетку и пошёл за остальными. Странно, небо ещё не рухнуло на землю, но один камень с его плеч всё-таки упал. И стало как будто полегче. По крайней мере, пока. Конец первой части.