Легенда о старике

Случайных связей индивид Строптивый кадр укротит Необъективный объектив пустых моментов Электрофорез — «Фотограф»

Обычно на следующий день вчерашние геройства оставались либо геройствами, либо казались кошмарной глупостью. И наутро после поездки на дачу Тимофей искренне пожалел, что рассказал о сыне. Вчерашняя лёгкость слетела, как воробышки от далёкого хлопка, а на их место упала ещё более тяжёлая и гнетущая пустота. Вчера на самом деле всё закончилось неплохо. Разметку фундамента общими усилиями удалось сделать на славу, комар носа не подточит, даже немного прокопал на случай, если вывалятся колышки или порвётся шпагат. Рабочих Тимофей планировал позвать на следующий же день, но наутро не мог встать с постели. В другое время он бы назвал себя лентяем и паразитом, потому что силы были на месте, ничего не болело, не заклинило и не тянуло, но заставить себя подняться с постели всё равно не мог. Вчера всё было хорошо. Никто из друзей старых и новых его не осудил, наоборот даже, поддержали и помогли, но… Но на следующий день, когда он посмотрел на эти события со стороны, подумалось, что всё это сочувствие и понимание — только жалость. Что на самом деле они больше не захотят иметь с ним дела. Даже Василич, а Лёшка особенно. У Тимофея так уже бывало, что в компании ему покивали, поддержали, а потом как будто забыли, какой тяжёлой вещью с ними поделились — просто переставали звонить, писать и приходить в гости. Он, конечно, не говорил никаким старым приятелям, что его сын гей, но когда на заводе однажды поделился, что Маша болеет, причём ни о какой помощи не прося, двое его, казалось бы, хороших друзей тихонько слились. Воротили морды потом при каждой встрече, будто и знать не знают и времени им на этого незнакомца тратить жаль. А когда Тимофей спросил прямо, что не так, то получил упрёк, что он только о своей больной жене ноет и уже порядочно всех достал. А о чём ему ещё было говорить, если Маша на самом деле болела, и он уже волком выл в поисках того, как ей помочь? Не получалось с фальшивой улыбкой болтать о ценах на бензин и о том, какое пиво в новой разливайке говно. Хорошо хоть, что такое в жизни Тимофея случалось нечасто, но именно сегодня печальный опыт снова решил напомнить о себе. Чёрт его знает, почему казалось, что в этот раз будет так же. Просто страшно. Опыт говорил, что так всё гладко пройти не может. Уж больно всё хорошо было. Зачем он всё это им вывалил? Тимофей до сих пор не мог понять. Это была только его проблема, его большая ошибка из прошлого, с которой ему никто не мог помочь. Он вообще в своей жизни не собирался об этом рассказывать никому и никогда и планировал унести эту тайну с собой в могилу, но откуда-то выползла эта надежда на понимание. Что его дёрнуло? Неужели он на самом деле искал поддержки или какого-то прощения? Или не искал? Прощение ему нужно было от Коли, которого он обидел и выгнал из дома. Но когда на даче Василич в очередной раз заговорил о сыне, внутри что-то сжалось так сильно, что если бы он промолчал и не начал рассказывать, почему на самом деле потерял связь с Колей, то, наверное, умер бы от разрыва сердца. Это состояние было похоже на то, когда он оказался на первом вызове у Пети, когда ревел навзрыд, обнимая чужого человека как родного и любимого. Каким же жалким он был в тот раз. Настоящий слюнтяй. Хорошо хоть на даче так же до соплей пузырями не разревелся. Да, он на самом деле ненавидел сына за то, кем он оказался. Ненавидел его и остальных ему подобных. Если бы его терапевт, Артур Загитович, ещё лет пять назад предложил ему работать проституткой, он бы, как и Василич, отказал и вернулся бы только затем, чтобы плюнуть в татарскую физиономию. Если бы тогда же он встретил мальчишку, которого избивают двое за то, что он гей, то прошёл бы мимо, злорадно подумав, что так ему и надо. А уж если бы судьба его каким-то образом столкнула с кем-то вроде Павлика или Ульяны, то он просто истёк бы ядом похлеще Василича. Так всё и было бы. Но когда в марте этого года Артур сделал ему это непристойное предложение, то согласился он не только из-за своего плачевного финансового положения. Хоть раньше для него это была основная причина, и он не признался бы в противоположном даже себе. Где-то глубоко внутри грызло отчаянное любопытство узнать хотя бы так, что в этом привлекало Колю? Что он мог бы испытывать, занимаясь сексом иначе, чем принято в их не очень-то толерантном обществе? Теперь-то он понимал, насколько это было глупое решение и вместе с тем правильное. И как-то на второй план ушло то, кто как трахается, главным оказалось отношение. Обычное человеческое отношение. Да, секс за деньги до сих пор в большинстве своём вызывал оторопь и непонимание, как людям может такое нравиться, но именно здесь он познакомился с такими людьми, как Руслан, Павлик, Лёшка и остальные. Общаясь с ними всеми, он начинал понимать себя и Колю, которого уже давно не ненавидел, но вот долгое время принять инаковость всё ещё не мог. Как это случилось? Когда? Почему? Не так воспитал? Лёшка говорил, что ему как будто всегда нравились парни, просто во время пубертата ему стало не просто интересней с ними общаться, но и возбуждение стали вызывать исключительно парни и мокрые сны о них. Только приходилось всё время скрывать это и от друзей, и от родных, чтобы в семье никто не узнал, потому что убьют сразу и не как за двойку по алгебре, а на самом деле. Потому что раньше такое уже было в чьей-то семье, и про это рассказывали за столом как обычную байку, что однажды сосед Кузнецов зарубил своего сына топором за пидорство и в лесу закопал, и ничего ему за это не было. Тимофей бы поседел, если бы уже не был седым и если бы сам не слышал сотни подобных историй в своём окружении. Если бы ему не снились сотни кошмаров про то, как его Колю убивает какой-то псих за то, что он гей. Столько времени было потрачено на пустую глупую злобу. Тимофей пролежал до полудня, глядя в потолок и слушая, как тикают часы, иногда проваливаясь в дрёму. Только собственный мочевой пузырь заставил ненадолго подняться, иначе бы он совсем потерял к себе остатки уважения. Заодно попил воды и полил алоэ. Василич не приходил, хотя Тимофей даже порадовался бы его злорадству. Лёшку он и не ждал. Света тоже не приходила. В рабочем чате было тихо. Только Паша выложил свою фотографию в кошмарно фривольном виде в окружении сердечек и искорок с подписью, что теперь он в официальном отпуске. Тимофей думал, что Руслан донесёт о его позоре в чат, но оказалось, что Руслана в нём почему-то вовсе не было. Наверное, потому что телефон у того был старый, ещё кнопочный, без интернетов. У Тимофея был его номер, можно было позвонить, но не было сил говорить, тем более о личном. — Алё, Руслан, я вчера вам наговорил всякого. Ты же теперь не считаешь меня полным уродом и ещё хочешь со мной рыбалки рыбачить? Конечно, он так никогда не скажет. Взрослые люди так не делают. Наивно как-то. Несерьёзно. Лучше страдать. А вот это звучало подозрительно не взросло, но Тимофей решил дальше не раскапывать мысль и снова уснул. *** Желудок голодно урчал, требуя свой завтрак и обед, а дело шло к ужину, когда в двери позвонили. Противореча самому себе, Тимофей не пошёл открывать. Даже напротив — затих и сделал вид, что его нет дома, но звонок не затыкался, будто дом горел. А когда по двери начали стучать ногами и послышался голос Лёшки, пришлось всё-таки себя поднять. — Тимофей Иванович! Слава богу, вы живой! — выпалил он, бросившись его обнимать. — Живой. Что со мной сделается? — оторопело проворчал Тимофей, пытаясь выбраться из чужой хватки. — Не знаю, вы вчера так выглядели… — отлепился Лёшка, раздолбайски почёсывая затылок. — Я ещё утром хотел к вам заглянуть, но… — А ты чего не на практике? — перебил его Тимофей, возвращаясь в комнату, чтобы накинуть футболку и треники. Негоже было ходить перед гостями в исподнем. В груди чуточку потеплело. Переживал за него Алексей, значит. Может, не всё потеряно ещё? — Так я только оттуда. У меня небольшой перерыв перед ночной сменой. У вас есть поесть? — тут же переключился на бытовое голодный студент. — Только из-за ужина ко мне нагрянул? Я думал, ты теперь только со своим скрипачом ужинаешь, — беззлобно заметил Тимофей, направляясь на кухню. Настроение чуточку улучшилось, и раскисать в своей тоске больше не хотелось. — Ужинаю, но не часто. Тагар, он… занятой, — почему-то замялся Лёшка и стал выглядеть несчастным, будто на него перешло поганое состояние Тимофея. Пожрать и впрямь не помешало бы, но от вчера ничего не осталось, нужно было готовить что-то на скорую руку. Пошарив по шкафам, Тимофей остановился на гречке. Лёшка устало плюхнулся за обеденный стол и растёкся по нему серой кляксой толстовки. — Занятой, говоришь. Ну да, музыкантам нужно много репетировать… — задумчиво рассуждал Тимофей, наливая в кастрюлю воду. Почти весь день провалявшись без движения, выполнять эти простые операции казалось чем-то странным, как будто он в первый раз вскрывал упаковку крупы и промывал под краном. — Тагар терпеть не может скрипку, — кисло ответил Лёшка, сунув в рот сушку из вазочки. — Да и вообще классическую музыку. — А нахрена тогда играет? — Семья. И ещё, ну… как он мне сказал, пока он занят скрипкой, его не трогают. Ну, сами понимаете, расспросы всякие про отношения… — Ну да. Звучало логично. Так отдавать всего себя какому-то делу, чтобы ни у кого не возникало вопроса, а почему этот парень до сих пор один. А когда ему шуры-муры крутить, когда он репетирует с утра до вечера? Коля тоже круглые сутки жопу за монитором просиживал, когда не ездил с одногруппниками на какие-то профессиональные сборища. — Тимофей Иванович, как вы думаете, мои родители тоже будут разочарованы, если узнают? — проглотил он «Как вы» нечитаемой буквой в словах «солнце» и «лестница». — Если я расскажу им по телефону… из другой страны. — Не знаю. Злы, конечно, будут, но… Может, смирятся потом? — прозвучало не особенно правдоподобно. — Ты же у них не единственный ребёнок? — Не, не прокатит, — грустно мотнул головой Лёшка. — Светка — девчонка, а братьев у меня нет. Родаки — они же как будто в девятнадцатом веке живут. Баба не человек, уйдёт в мужнину семью, и всё, нет её. — Тогда лучше вообще не рассказывай. От греха подальше. — Ага, — ещё более тоскливо вздохнул студент. Вода закипела. Тимофей закинул промытую крупу, закрыл крышку и сел к Лёшке за стол и, чтобы хоть немного подбодрить, налил по стакану кефирчика. В жару очень освежало. Лёшка отпил пару глотков и с белыми усами продолжал смешно хмуриться. Тимофей хотел сказать ему, но не стал. — Может, я просто урод? — равнодушно спросил Лёшка, составляя сушки в башенку. — Это не так. Ты же знаешь, — поторопился переубедить его Тимофей. Этого ему ещё не хватало. — Да я не из-за ориентации, — уточнил Лёшка. — А из-за чего тогда? — спросил Тимофей, потому что дальше объяснений не последовало, а башенка всё росла. — Просто Тагар… не знаю, — неохотно начал Лёшка, будто сам ещё до конца не понимал, что произошло. — Всё было хорошо, но позавчера я… ну, я думал, ничего страшного не будет… Я поцеловал его в щёку. Ничего такого, почти по-дружески! Даже посмотрел по сторонам, чтобы никого рядом не оказалось. И… у него такой вид был, понимаете… он как будто собирался вытереть щёку! О плечо вот так, — Лёшка продемонстрировал. — Мне кажется, я ему не очень-то и нравлюсь. Ну и вот я думаю, может, я урод какой-нибудь? Со мной что-то не так? Подкачаться мне надо или там… не знаю. — И ты поэтому себя уродом посчитал? Да брось, — попытался поддержать Тимофей. — Ну сколько вы с ним гуляете? Неделя, две? А ты сразу целоваться к нему полез? — Он же не девчонка. — А это тут причём? — не понял Тимофей и отошёл проверить, как там каша, а то не хотелось потом отскребать пригоревшую гречку. — Ты, вон, тоже не девчонка, но кого тогда в клубе споили и чуть не украли, а? Кавказский пленник… — Тимофей Иванович, вы не понимаете… — Может, и не понимаю, — не стал спорить. — Но ты сам-то говорил с ним про это? — Пытался. Тагар тут же ливанул домой. Репетировать, — Лёшка замолчал, хмуро пялясь на башенку из бубликов, после чего так рявкнул, что Тимофей в это время проверявший готовность каши, чуть не выронил крышку: — А! Я уже нихрена не понимаю! Пока мы с ним просто болтали о музыке, сериалах, всё было классно! Даже шататься по городу и в кафешке сидеть было классно! Я за всё время в первый раз поцеловал его! Чо не так-то было? — после чего злобно смахнул башенку. — Так, собери счас же сушки. Ничего едой разбрасываться, — строго велел Тимофей. — И усики свои кефирные сотри, агитатор. Разорался… — Извините, — стушевался Лёшка и вяло сполз под стол, куда укатились пара сушек. — Ты, главное, на Тагара своего так орать не вздумай. Если ещё хочешь в щёки его лобызать, — Тимофей вернулся за стол. — Он тебе нравится вообще? — Нравится, — упрямо ответил Лёшка, ссыпая сушки обратно для постройки новой башенки. — Ну, так не накручивай себя. Не смог в прошлый раз поговорить, поговоришь в следующий. Отморозится, и поговоришь. — Не поговорю. Он меня избегает, — прогнусавили в ответ. — Знаешь, я не знаток отношений, — признал очевидное Тимофей. — Давай лучше поедим. Но поесть нормально у Лёшки так и не получилось, хотя, по ощущениям Тимофея, каша с маслом да ещё с голодухи пахла одурительно, как пища богов, а во рту тут же растворялась на полезные витамины и микроэлементы и впитывалась под язык, насыщая организм энергией и здоровьем. Лёшка был, видимо, не так голоден, потому что, проглотив две ложки, застыл, глядя на третью. — Я думал, что это на всю жизнь. Тимофей хотел сказать, что на всю жизнь бывают только хронические болячки, но не стал. Лёшка был взрывной, прямо как Тимофей в его возрасте, и наверняка снова обиделся бы, заявив, что Тимофей ничего не понимает, и убежал бы в этих своих растрёпанных чувствах. Было уже, плавали. — А ты так не думай, — только посоветовал он. *** На следующий день Тимофей всё ещё пребывал в каком-то тоскливом настроении, но всячески пытался себя из него выцарапать. Кое-как выгнал своё тело на пробежку и свозил в бассейн. Занятия спортом немного взбодрили, но внутри всё ещё было как-то пакостно. Василича всё было не видно, хотя Тимофей ему звонил, но двери никто не открыл, даже Нюра. Куда они подевались? Но в полдень позвонил Руслан и как ни в чём не бывало позвал на рыбалку. Просто вот так. Даже напомнил, что Тимофей обещал приехать и он ждёт. Тимофей был так рад его звонку и даже хотел согласиться на это заманчивое предложение: поехать к такому простому и понимающему Руслану на его островок рая среди постоянных страхов и сожаления. Отвлечься, побыть в тишине, глядя, как на поплавке качаются стрекозы. И Тимофей больше всего этого хотел, но почему-то стушевался и наврал, что уже вызвал на эти дни делать заливку, хотя даже яма ещё не была выкопана. Руслан ещё, как назло, начал так уговаривать перенести стройку. — Или хочешь, я завтра приеду, по-быстрому зальём и все выходные отдыхать будем, а? Вдвоём-то ловчее! Как чувствовал, что ему бессовестно пиздели. «Вдвоём ловчее…» — Неудобно, Руслан. В другой раз. Не могу сейчас, на вызов готовлюсь, — соврал он снова и повесил трубку. Чтобы совсем не прослыть пиздаболом, Тимофей тут же принялся обзванивать объявления разнорабочих, и в тот же день проклятая яма была выкопана по всем правилам, и теперь и правда можно было на выходных заливать цементом камни и арматуру. Но вечером того же дня позвонил уже Артур, сообщив, что в эти выходные пройдёт некая фотосессия. Более того, проходить оная будет не где-нибудь, а на даче у Руслана. — А я собирался фундамент в эти выходные заливать, — попытался соскочить Тимофей. — Перенесёшь. Я уже договорился со съёмочной командой и отменил всех клиентов. Даже если в эту субботу начнётся конец света, всем быть, — заявил Артур настолько непререкаемым тоном, что Тимофей будто наяву увидел его суровую сутенёрскую физиономию, которой было страшно противоречить. Рыбалка и фотосессия в один день? Звучало подозрительно. Тимофей не очень представлял, как это можно совместить. Или это Руслан что-то темнил? А может, он правда планировал рыбалку, но и ему пришлось подстраиваться под нужды Артура? И зачем ещё какая-то фотосессия? У Тимофея была ведь уже одна для портфолио. Перед тем, как поручить первый вызов, Артур возил его в студию, где его снимали на сером фоне под всякими осветительными штуками. Как теперь было смешно вспоминать свою неловкость перед объективом камеры. Его сначала снимали в только что купленном костюме. Сидя, стоя. Потом без пиджака, потом в одних трусах. Потом зачем-то по отдельности фотографировали крупными планами лицо, шею, спину, торс, руки, стопы, спину. Потом велели снять трусы и так же крупняком сфотографировали его причиндалы и задницу. Ухудшалось всё тем, что фотографировала его телеса молоденькая девица, стриженная под расчёску с этими странными серёжками, которые назывались тоннелями, хотя те больше напоминали дырки. Тимофей до сих пор не видел, как получился на тех снимках. Ну, кроме основного пристойного фото, в пиджаке. Да и как звали ту девушку, тоже не запомнил. А тут их, получается, будут снимать на даче у Руслана? Бордель-то их под прикрытием клуба любителей рыбалки значился. Выходило, что так. И всё же казалось, что с этой фотосессией что-то не всё в порядке. «Чего она такая внезапная?» — пытался понять Тимофей. Предупредили — считай, в последний момент. А ему, может быть, надо было морально к этому подготовиться. Почитать что-нибудь по тематике. Бороду подровнять. Загореть, может… не только шеей. За то время, что успел перед целой толпой голым задом посветить, в эротических фотосъёмках Тимофей больше не видел ничего страшного. Если надо, он попозирует. Работа есть работа. Да и Артуру отказать, прикрываясь какими-то своими делами, не получилось. К тому же эти дни ему должны были оплачиваться. Пока Тимофей собирался, в гости совсем некстати заглянула Света, а узнав о поездке, попыталась составить компанию. Этого ему ещё не хватало. Хотя узрей она своими глазами, в каком виде его там будут фотографировать, её внезапные визиты больше не были бы проблемой. Почти не соврал, что едет на рыбалку, но Света тут же потеряла интерес, хотя Тимофей уже подготовил весь арсенал отговорок, почему девушке не стоит составлять ему компанию в этой поездке. И даже не пригодилось. Он так обрадовался, что не пришлось снова врать, что даже не стал вникать, о чём ещё ему говорила Светлана. После её ухода прибежал Лёшка. Встретиться со своим парнем ему так и не удалось, да ещё сестра уже успела донести ему про рыбалку, и Лёшка, не будь дурак, захотел с ним. — А как же твоя практика? — попытался Тимофей отмазаться и от младшего отпрыска этой подлой медицинской семейки. — Так у меня выходные. А что? У вас с Русланом какая-то интимная рыбалка будет? — нестой Марика, начал намекать на всякое Лёшка, не очень правдоподобно прикидываясь дебилом. — Обычная, — огрызнулся Тимофей. — Ну тем более, можно с вами, а? Я правда не буду вам мешаться. Руслан говорил, что у него там есть офигенный гамак. Я буду на нём спать на свежем воздухе всё время, пока вы там рыбачите, — пообещал Лёша, а заодно и его мешки под честными голубыми глазами. — На самом деле я не совсем на рыбалку еду, — всё же признался Тимофей. — Фотографировать нас там будут. По работе. — Для порножурнала? — тут же загорелись честные голубые глаза, теперь обещая мешкам, что те станут ещё вместительнее и темнее. — Наверное. Там расскажут. Лёшка подключился к сборам в качестве мальчика на побегушках, носил до гаража сумки с вещами, которые Тимофей собрал на два дня, чтобы в гостях его ничего не стесняло. Ну и рыболовные снасти, раз уж рыбалка теперь была неминуема. — А повезло вам, что Светка оводов боится, — хмыкнул Лёшка между ходками. — Так бы вы от неё не отмазались. — А причём тут оводы? — занятый сборами, не сразу связал паскудных насекомых и свою поездку Тимофей. К тому же по телевизору фоном шла интересная передача про Камчатские вулканы. С тех пор как закрыли «Клуб путешественников», Тимофею сильно не хватало таких телепрограмм. — Так вы же ей про рыбалку сказали, а её в детстве, когда мы в деревне жили, оводы всё время жрали. Меня особо не кусали, а её прямо поедом. Пару раз даже яйца под кожу откладывали. Такая жесть, вообще, — с каким-то нездоровым восторгом рассказывал Лёшка. — Такой огромный волдырь был. Я видел, как его вскрывали, а внутри… — Лёшка, ёб твою мать, — брезгливо передёрнул плечами Тимофей, запихивая в пакет банку с копошащимся мотылём. — Прекращай. — Ну и вот, с тех пор она на природу дальше нашей набережной не выбирается. И в деревню ездит, вся обмазавшись кремами от кровососов. — А тебя-то оводы не кусали? — Меня лошадь как-то за плечо укусила. — Ну, лошадей там точно не будет. Тимофей погрузил в багажник два спиннинга, наживки, запаковал бродни, средство от летающих кровососов и любимую соломенную шляпу, которую когда-то давно друг привёз из Кубы. В солнцепёк её носила Маша. Уже собирался ехать, но подумал — будто чёрт его дёрнул — и заглянул к Василичу. На этот раз всё семейство Пушкарёвых было дома. Василич открыл расслабленный и беззащитный перед предложением поехать на природу, покормить оводов. — Это вас там будет вся твоя кодла? — сразу заподозрил неладное тот. — Ну, да, — не стал скрывать Тимофей. — И они все как этот твой… полосатый? — ещё больше насторожился он. — Ну… почти, — не получилось найти ответа точнее. Ещё Лёшка пыхтел за спиной, торопил. Наверное, не хотел, чтобы с ними ехал Василич, к которому у него в силу объективных причин сохранялась личная неприязнь. — Тогда я никуда не поеду. — Василич! — Но спасибо, что предложил! Мне было приятно! — выпалил тот и поторопился закрыть дверь, но завершить бегство ему помешала Нюрка, как злой НКВД-шник с тыла. — Иди-иди! Хоть отдохну от тебя, дурака, — погнала она его на природу. — «Великолепный век» посмотрю без твоего нытья! Предательство собственной супруги окончательно выбило Василича из колеи, и он, злобно ругаясь, собрался в поездку. Прогноз обещал всю неделю ясную погоду и жару под тридцатник. Уже в машине Василич по этому поводу весь изнылся, хотя наверняка знакомство с другими коллегами Тимофея нервировало его куда больше. Лёшка, напротив, был настроен куда более позитивно, сыпал вопросами про работу, про дачу Руслана, про коллег, на что Тимофей повторял: — Приедем — сам увидишь. Там бояться некого. А если кто пальцем тронет — скажешь мне. Проведу разъяснительную беседу. Василич, к тебе это тоже относится. Там среди нас есть транс-бабушка. Ульяной зовут. Только попробуй что-нибудь при ней спиздануть, и я тебя точно никогда больше никуда с собой брать не буду. Понял? — Понял-понял. Содом и Гоморра, — проворчали в ответ. — Нет, Василич, поверь мне, Содом и Гоморра это другие. Добрались быстро. Руслан встретил как всегда радушно, даже Василича, но сразу оговорился, что нормально порыбачить получится только после отъезда фотографов, а те уедут только вечером воскресенья. — Я так рад, что ты смог найти время! — улыбнулся он с таким хитрым прищуром, будто в него Павлик вселился. — Пришлось все планы отменить, — краснея от стыда за своё враньё, посетовал Тимофей и тут же поторопился сменить тему. — А где все? — На речке уже. Гримируются. Ещё двоих ждём пока… Понаехало этой пиздобратии. Фотографья, — наиграно заворчал Руслан. — Всю жимолость пожрали, ироды. А ты, я смотрю, со своим пиздюком приехал. Это правильно. Молодёжи надо больше на свежем воздухе бывать. Лёшик, беги скорей, там за сиренью ещё куст жимолости есть, поешь ягодки, пока до неё эти не добрались. А то всё равно сожрут… Лёшку два раза упрашивать не пришлось, он тут же ускакал объедать халявную ягоду, а Тимофей наконец-то обнял Руслана под неодобрительное сопение Василича за спиной, на которое он даже не обратил внимания. — Ну и ты, Василий, проходи, — коротко махнул ему Руслан и повёл к домику. — А что за фотосессия? — спросил по дороге Тимофей. — Для портфолио вроде отсняли. Нахрена ещё фотки? — Так для календарей, журналов, ети его… Не помнишь, что ли? У нас каждый год такая ерунда. Артур тебе разве не говорил? — Говорил что-то, но я так и не понял, кому сдался календарь со стариками на рыбалке? — Ну так для ценителей старых пердунов вроде наших клиентов. Чтобы порадовать завсегдатаев и привлечь новых клиентов. — Их что, в газетных ларьках будут продавать? — ужаснулся Тимофей. — Ну, приличную версию — да. — Ещё и неприличная будет? — ещё больше ужаснулся Тимофей. — Ага. Не переживай. Тот тираж будут продавать через интернеты за большие деньги. Каждый год одно и тоже. В шестнадцатом году Артур нас на Байкал возил на съёмку. Ох и намучился… Виды были шикарными, но на третий день Ульяна с Земфирой объелись солёного омуля и остаток поездки промаялись животами. А я этот омуль ловил, да. Ушёл с лодкой на заре, а меня потеряли, оказывается. Бажена чуть туристы из Швеции не украли. Уже на вокзале поймали. Марик просто на солнце обгорел весь, даже член пришлось сметаной мазать. Наверное, если б с нами ещё Паша был, тоже отколол чего-нибудь. В общем, после этого Артур зарёкся нас куда-то вывозить. Вот теперь на даче у меня каждый год на разных берегах виды и меняем. — Жаль. Мне нравится Байкал. — А я был на Байкале, — влез Василич. — Тоже там нажрался. Только не омуля. — Ты, надеюсь, сегодня с собой пойла своего не брал? — Тимофей с нехорошим подозрением оглядел соседа. — Взял, конечно. Как на рыбалку — и без всего? Хороший коньячный самогон. Не волнуйся, маленькой фляжкой не упьюсь. — Ты, главное, перед Артуром поменьше маячь этой фляжкой. — Что? Талаев тоже здесь? — встрепенулся Василич, оглядываясь по сторонам, будто Артур мог подкрадываться к нему со спины, как полярный песец на охоте. — Ты почему не сказал, что тут и сутенёр ваш будет?! — Разве? А я думал, что сказал, — Тимофей растерянно почесал затылок, потому что ему действительно казалось, что он совершенно точно говорил. Неужто первые звоночки старческого склероза? — Василиса, не паникуй, — Руслан похлопал его по спине в сторону гостиной. — Отдохни пока в холодке, родной. Телевизор посмотри, кошку погладь, пока… Там кажись Паша с Баженом подъехали. Мы сейчас на речку уйдём. Вечером лучше зазнакомимся. Мурёна, присмотри за ним. *** Первый день съёмки и впрямь выглядел прилично. Ему даже можно было дать детский рейтинг и показывать в кинотеатре дошкольникам. Ну почти. Если вырезать из сюжета Марика. На озеро пошли с Баженом и Павликом. Те шествовали как кинозвёзды, не меньше. Оба в больших тёмных очках. Павлик, весь в белом и летящем, обмахивался на ходу маленьким китайским веером. Бажен, наоборот, был в чёрном с ног до головы и в ковбойской шляпе, но выглядел при этом не как из фильма с Клинтом Иствудом, а из другого, про какую-то гору. Тимофей тот фильм сам не видел, но на чей-то отзыв в интернете натыкался. И теперь собирался посмотреть уже самостоятельно. Раз Бажен ему своей шляпой напомнил. На большой поляне, где развернулась дислокация фотокоманды, стояло несколько полосатых газебо, оборудованных под гримёрки, раздевалки и один под маленькое кафе, где просто было навалено коробок с бутылками воды и каких-то снеков. Земфира и Марик были уже готовы и выглядели непривычно по-походному. Марику даже вынули его фирменную серьгу из уха и вместо неё прицепили блесну на щуку, только без крючков. Ульяне до сих пор не могли подобрать костюм. Костюмерша предлагала ей на выбор шорты и палёные абибасы. Ульяна требовала оставить ей её драную джинсовую юбку в пол. Земфира в это время успевала мазать кремом от загара себя и Марика. — О, всем привет! — оптом за всех поприветствовала она. — Парни, вас намазать? — Мы уже, — отмахнулись Бажен с Павликом и поторопились в палатку переодеть свои голливудские шмотки на быдлятские. Зачем только разодевались, если всё равно, цитируя того же Бажена, придётся облачаться «в колхоз», для практичного Тимофея было загадкой. — А нам-то зачем? — удивился Руслан. — Как же. Ультрафиолет вредит коже, мальчики! — погрозила им тюбиком спф-крема Земфира. — Рак кожи, морщины… — Да я всю жизнь на солнце, и никакого рака, — хмыкнул Руслан. — А морщины меня только украшают. — От скромности не умрёшь, Русланчик! — выглянул из газебо Паша. — Так нашим клиентам нравится, когда постарше! — поддержал Марик. — Это точно, — признал Тимофей. — На сайте Артур даже возраст завысил. Зачем-то. — Маркетинговый ход, — откуда ни возьмись появился Артур. — Мы живём в такой стране, где на самом деле семидесятилетние не имеют такого здоровья, чтобы работать в принципе. А клиентам постоянно хочется постарше. — Здорово, Артур, — Тимофей пожал ему руку. — Какими судьбами? — Приглядываю за вами. Контролировать всё люблю. — Самокритично, — хмыкнула за спиной Земфира. — Знаю я вас. Начнёте пререкаться из-за какой-нибудь ерунды, а работа будет стоять. У фотографа почасовая оплата, вообще-то. — Прямо как у нас! — ляпнул Марик и получил липкой от крема ладошкой по спине от Земфиры, которая сама прыснула от смеха. — Так что хватит лясы точить. Переодевайтесь — и на берег. — Так, а в своём нельзя? Тимофей покрутился на месте, демонстрируя свой рыбацкий прикид. Костюмерша мельком, но крайне профессионально оглядела Тимофея. — На сегодня да, — одобрила она. — А завтра подберём что-нибудь другое. А пока подойдите вон туда, к Серёже, он вас загримирует. — А гримировать зачем? — Чтобы лицо не блестело, — начала объяснять Ульяна, но вдруг пришла та стриженая девушка и, утирая рот, подозрительно перемазанный ягодным соком, начала распекать всех, что солнце уходит, а ещё ничего не готово, и пришлось ускориться. На натуре, уже на берегу, они позировали в своей обычной одежде, в кепках и панамках, дурачились и выпендривались. Забрасывали удочки, плевали на блёсна и вытягивали из воды заранее надетую на крючок рыбу. Фотографом была та же девушка с тоннелями, которая фотографировала Тимофея в первый раз. Оказывается, её звали Ксаня, и все вокруг, даже парочка парней-осветителей и второй фотограф, называли её только так. Одетая в лёгкие цветастые шаровары и майку, игнорируя бродни, Ксаня забиралась по пояс в зелёную от ряски воду, чтобы сделать свой идеальный кадр. По-армейски громко и коротко командовала, кому что делать, и это чертовски сильно облегчало задачу. Лёшка активно участвовал в процессе на подхвате, помогал подержать один из светильников, который не получилось закрепить на земле. И даже засветился в паре кадров, правда, исключительно со спины и так, что никакого подтекста даже самый истовый поборник морали найти бы не смог. В целом съёмка прошла легко. Тимофею даже понравилось. Ксане нужно было передать на снимках дружескую атмосферу и непринуждённое общение, поэтому болтать не запрещалось, хотя внезапные громкие команды замереть или повернуться немного сбивали с толку, а то и пугали. Бажен часто ронял удочку, а Павлик чуть не зацепил крючком Руслана. Земфира всё время шутила и разбавляла атмосферу своими комментариями. Хорошо было. Как будто они правда были стариковским рыболовным клубом, который собрался от безделья и рыбачил в своё удовольствие. Если бы не все эти софиты, дым-машины и натянутые от солнца навесы… почти как по-настоящему. Со всей этой суетой Тимофей окончательно забыл о всех своих страхах. — А давайте как-нибудь все вместе так порыбачим, а? — на радостях предложил он, пока мальчик Серёжа оттирал с его физиономии ватным диском с какой-то специальной жидкостью весь тот грим, который сам же и накладывал. — Делать мне больше нечего, — тут же с отвращением прошипел Бажен, самостоятельно орудуя ватным диском. — Самое бессмысленное занятие на свете. — Да, — согласилась с ним Земфира, пока её оттирала Ульяна. — Рыбу можно и в магазине купить. Даже со скидкой. — А как же… медитация? — решил зайти с другой стороны Тимофей. — Вы ж тут йогами, пилатесами все занимаетесь. — Для медитации совершенно не обязательно тащиться чёрт-те куда в несусветную рань, — отмахнулся Бажен. — Извини, Тимофей, но я слишком стара, чтобы тратить остаток жизни на сидение на берегу, — бессовестно улыбнулась ему Ульяна ровными вставными зубами. — А я как будто слишком молод! — всплеснул руками Тимофей. — О, Тимофей, если бы в это время можно было трахаться, я бы с тобой на все рыбалки ходил, — оказался таким же не романтиком Марик. — Но просто так торчать с удочкой правда не интересно. — Согласен с Мариком. А ещё здесь воняет тиной и какой-то тухлятиной, — добавил от себя Павлик. — Зверски. — Видишь теперь, с кем мы работаем? — хмыкнул Руслан. — Оставь их. Они не понимают всей прелести рыбалки. — Тимофей Иванович, я могу с вами рыбачить! — решил поддержать его Лёшка. Его уже успели все потискать и пощипать за впалые щёки, поэтому он стоял весь розовый и довольный. Тимофей немного боялся, что Артур будет на него ругаться за то, что притащил с собой целую свиту, но Лёшку доктор воспринял даже положительно, а вот о Василиче пока не знал. — Спасибо, Лёха. Что бы я без тебя делал. — Давайте уже уйдём отсюда, — разнылся Бажен. — Меня, кажется, клещ укусил, а у меня нет прививки. Позже в домике выяснилось, что это был не клещ, а здоровенная пиявка, но это была уже совсем другая история. *** Вечером за столом гостиной собрались все, кроме команды фотографов. Где столовались они, Тимофея сначала интересовало, а потом этот интерес быстро ушёл на второй план, а после волновал исключительно Василич. С того момента, как он представил его своим коллегам, и до конца вечера. Знакомство сначала прошло чуть лучше, чем Тимофей опасался, но хуже, чем могло бы быть в лучшем из миров. Василич пожал всем руки, коротко повторяя «приятно познакомиться». Даже Артуру. Артур воспринял наличие в его вселенной гражданина Пушкарёва сдержанно, как интеллигентный воспитанный человек игнорирует чужие шумно выпущенные кишечные газы. Артур вообще после этого короткого приветствия потерял интерес к нему и остальным своим работникам, потому что зацепился языками с Лёшкой на тему знакомых преподавателей-старожилов, которые вели ещё во время ученичества самого Артура, и его захлестнуло волной ностальгии. За Лёшку в компании своего сутенёра, как бы это ни звучало, Тимофей не беспокоился и вообще к ним не лез, пытаясь минимизировать эффект Василича и не давать его самого в обиду. Казалось бы, от кого надо было защищать Василича? От всех. Потому что буквально все за столом будто поставили перед собой цель раздраконить и без того взрывного соседа. Подшучивали, задавали какие-то двусмысленные вопросы, намекали на всякое. Паша нарочито фальшиво его домогался. Василич поначалу довольно поразительно для себя самого уверенно делал вид, что ничего не понимает и никакие обидные намёки его не задевают, хотя лоб его краснел и покрылся капельками пота от бровей до самых залысин. Когда коронные шутки не сработали, провокатор Павлик начал подталкивать его приударить за Ульяной. И несмотря на то, что Тимофей заранее предупредил Василича, что Ульяна транс-бабушка и чтобы тот вёл себя прилично, вторую часть Василич пропустил мимо ушей. На подначку Павлика он не повёлся, но из-за того, что успел порядочно опустошить флягу, теперь серьёзно, как следователь, допытывался у Ульяны, как её звали, когда она была мужиком. А когда ему ответили отказом, совершенно не расстроившись, начал играть в эквивалент городов, только мужскими именами, заглядывая в лицо и пытаясь поймать на реакции. — Василич, тебе уже хватит, иди проспись, — пока что по-хорошему пытался договориться Тимофей. — Нет, ты мне скажи! Александр? Роман? Герман? В профиль вылитый Герман! Или всё-таки Ульяном звали, да? Как Ленина? — Зачем вам, Василий? — с нарочито непонимающей улыбкой вопрошала Ульяна, наматывая на палец завитую белую прядь. — Ну ты же по рождению мужик, да? У тебя же эта… хромосома! — пытался в науку Василич, но умение в научные дебаты в этот раз было не на его стороне. — Василич, у тебя тоже хромосома. Лишняя. Хватит меня позорить! — на пределе слышимости шипел Тимофей. — Не-не! — остановил его Марик. — Пускай ещё посидит! Такой смешной! Где ты его достал? — Марик, он тебе тоже наливал? Я же говорил — это мой сосед! — О, Василий, а это правда, что Артурчик предлагал вам работу, а вы отказались? — поинтересовалась Земфира, не иначе в попытке сменить тему. «Откуда она-то узнала?» — насторожился Тимофей. Он же никому не говорил. Даже Руслану. Разве что Василич сам уже успел растрепать. Не Артур же сплетню пустил. Хотя… — Ты что-то путаешь, — Паша наморщил нос. — Не мог Артур позариться на такую посредственность. В тебе же нет никакой изюминки. Типичный Васёк из гаража. Бажен, скажи! — Лучше у Артура спроси, — перевёл стрелку тот, не желая участвовать в этом идиотизме. — Вы что, не верите, что меня могли в проститутки взять? — возмутился Василич. — Да у меня природная харизма! — Господи, причём тут харизма? — шёпотом, остерегаясь, что его услышат, спросил всевышнего Бажен, страдальчески глядя в потолок. — Это же секс за деньги. — Харизма у Марика! У Руслана — тонна харизмы, — только ещё больше распалял Василича Павлик. — А у тебя… ну… склочный крикливый характер, как у старой кошатницы. Не больше. — Да ты сам как… как… — Ну давай-давай, — сатанински улыбаясь, подбадривал его Павлик. — Скажи! Тебе ведь сразу этого хотелось, как только увидел нас! — Да я тебя, чертила!.. — Василич, прекрати, — морщась, как от физической боли, умолял Тимофей, удерживая того рвущегося в бой за плечи. — У меня жопа как орех! Я каждый день зарядку делаю! А ты! Маленький вонючий рогатый клоп! — наконец выплеснул он. Паша хлопал в ладоши и радовался, как ребёнок. — С ума сойти! Клоп! Даже не пидор! Василёк, да ты уникум! — Тимофей, — сжалился над ним Руслан. — Давай, я справа, ты слева под руки — и на второй этаж его отбуксируем? Тимофей был готов расцеловать его за это предложение прямо сейчас, но пришлось повременить, потому что Василич взялся за ремень, чтобы всем доказать крепость своего старого ореха, поэтому пришлось экстренно приступать к операции по транспортировке пьяного тела подальше от застолья. — Всё, хватит с тебя, Василиса, отдохни, — скрутил его за локти Руслан, а Тимофей подскочил с другой стороны, разворачивая их группу к лестнице. — Пустите! Я вам всем покажу! Василич упирался, норовя показать всем жопу, и всё-таки показал, потому что до гостевой его доволокли уже со спущенными штанами. Благо, после того как его бросили поперёк койки, он тут же и вырубился. — А жопа и правда неплоха, — хмыкнул Руслан, накрывая бесчувственное тело пледом. — Только Василичу не говори, а то зазнается, — шепнул Тимофей и виновато добавил: — Ты извини, что притащил его без спросу с собой. Переоценил я его выдержку… — Да ничего. Тимофей, — Руслан открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но вместо этого дёрнул плечом и махнул возвращаться. За столом Тимофей собирался первым делом извиниться перед Ульяной за своего соседа, но все уже будто забыли о том, что какой-то Василич вообще существовал, и обсуждали завтрашний день съёмок. Тимофей тоже навострил уши, чтобы морально подготовиться к труду и обороне, но понял всё равно мало. Бажен сыпал какими-то профессиональными жаргонизмами, а Павлик с умным видом ему кивал. Но всё больше старики зевали и прислушивались к храпу Василича, доносившемуся со второго этажа. Почти с завистью. Первым тихо и незаметно отчалил Артур. За ним уже более заметно, встряхнув над столом своими седыми локонами, как в рекламе шампуня, в душевую удалился Бажен, хотя перед этим уже мылся. А потом и остальные расползлись готовиться ко сну. — Не надо мне было его с собой брать, — повторно повинился Тимофей, когда на кухне почти никого не осталось, а помогать Руслану убирать со стола остались только он с Ульяной. — Да я ж уже сказал тебе, не парься, — напомнил Руслан. — Да я перед Ульяной. — Ничего страшного, Тимофей, — заверила она. — Я уже не в том возрасте, когда обижаются по таким пустякам. Но судя по раздражённому взгляду, пустяком для неё это совсем не было. — Всё равно извини, — повторил Тимофей. — Василич проспится, и завтра ему будет стыдно. Ульяна снова только быстро кивнула и пошла за следующей стопкой тарелок, чуть не столкнувшись с Русланом. — Оставь её, — посоветовал тот. — Извинения иной раз бесят больше хамства. Она, может, забыла уже, а ты всё напоминаешь. — Думаю, Руслан прав! — крикнула из соседней комнаты Ульяна. — Ладно! — крикнул он в ответ. — Больше не буду! — Хватит орать! Я пытаюсь уснуть! — страдающе заголосил со второго этажа Бажен. Тимофей пристыженно прыснул, переглянувшись с Русланом. — Слушай, а где ты столько народу разместил? — только теперь задумался он, когда они поднимались наверх, потушив за собой свет. В прошлый раз народу было куда меньше, и то приткнуться было негде. — Своих в доме и летней кухне. Фотографы себе кемпинг в вагончиках за участком устроили. Дров им отсыпал, они шашлыки вроде жарить собирались. — А мне куда лечь? — поинтересовался Тимофей, потому что на кухонном диванчике, на котором он ночевал в прошлый раз, теперь сном заколдованного царевича спал Лёшка, не потрудившись даже снять кроссовок, а вместо одеяла был накрыт кошкой. — Со мной. И Василисой. Если не против, — быстро добавил Руслан. — Но ты сам видел, кровать у меня широченная. — Зачем ты положил его к себе? — А ты хотел, чтобы я его к Марику положил? Давай отнесём, — серьёзно предложил Руслан, хотя черти в глазах его выдавали. — Марик та-ак обрадуется. — Не шути, Русь, — слабо толкнул его плечом Тимофей. — Я слишком хочу спать, чтобы опять таскать этого алкаша. Оказалось, что Тимофей не был готов таскать тяжести даже для того, чтобы подвинуть свернувшегося в ногах Василича, который храпел так, что наверняка мешал спать несчастному Бажену. Пришлось оставить его как есть и лечь, поджав ноги. — Только не вздумай снова извиняться, — пригрозил ему Руслан, неверно оценив выражение лица Тимофея, когда тот уже открыл рот. На самом деле Тимофей хотел спросить про это загадочное совпадение, что фотосессия совпала с тем днём, на который Руслан приглашал его на рыбалку. Но тут Василич исполнил особенно громкий и гнусный звук из своей провисшей носоглотки, и всё желание выяснять хоть что-то улетело вместе с этим зловещим звуком. — Договорились, не буду, — согласился Тимофей, и злобно пнул Василича, чтобы за те пару минут, что он перестал храпеть, успеть заснуть. *** Просыпаться было приятно и лениво. Рядом ещё дремал Руслан, а у него на спине — Мурка. Наверное, отлежала всего Лёшку и пришла ночью раскатывать хозяина. Тимофей ожидал, что будет с болью распрямлять колени, но ногам ничего не мешало, потому что Василич проснулся раньше и уже куда-то ушёл. Дурное предчувствие заставило Тимофея тоже подняться и пойти проверить. Лёшка всё ещё спал на диване. Рядом с ним по шкафам с видом вора шарилась взъерошенная со сна Земфира. Во дворе в лучах восходящего солнца Бажен и Марик занимались йогой, очень медленно и старательно сменяя одну асану на другую. Выглядело красиво и медитативно. Бажен выполнял всё плавно и не теряя концентрации, а Марик частенько срывался в падения и матюки. Кажется, кроме них в такую рань больше никто не вставал, но потом Тимофей услышал — голоса Василича и Ульяны в беседке. — Слушай, ну то, что вместе с твоими гормонами нельзя алкоголь, это, конечно, жопа, — рассуждал Василич. — Сколько длится вся эта свистопляска? Ну, сколько нужно колоться или таблетки пить, чтобы эффект закрепился? — Всегда. — Пиздец. И это того стоит? — усомнился он. — Меня всё устраивает, — спокойно отвечала Ульяна. Тимофей сначала хотел зайти не скрываясь, но его поразил тон Василича, который звучал почти пристойно. Поэтому он застыл у двери и продолжил подслушивать. — Да ладно. Наверняка хочется иногда пропустить рюмашку. Как ты вообще расслабляешься? — На велосипеде катаюсь, гуляю, хорошо провожу время. Мне и раньше алкоголь был не очень-то нужен, — всё также расслабленно отвечала Ульяна, как будто Василич не задавал ей чертовски личные вопросы. Кажется, даже с ним вчера она говорила с меньшей симпатией. — Не, я бы так не смог. И хрен с ней, с алкашкой. На работе-то понятно. Ты же больше там не работаешь. А как друзья-родные восприняли твой этот… переход? — Сначала тяжело, — вздохнула Ульяна. — А потом я перестала с ними общаться. — Ну, конечно. Как можно общаться с мужиком, который больше не пьёт, — со всей своей непосредственностью рассуждал Василич, периодически прихлёбывая то ли чай, то ли свою алкашку. — Не посидеть, не поговорить. Разругались? — Нет, многие из них даже пытались меня подбадривать, — пропустила мимо ушей Ульяна очередное предположение, — но… всё время забывались, обращались ко мне по-старому. Извинялись за это, обещали исправиться. Даже когда я уже перестала походить на себя прежнюю. Такое общение оказалось в тягость и мне, и им. Как будто тебя путают с другим человеком. — Бесило, значит, — крякнул Василич и снова шумно отхлебнул. — Тяжело это, когда думаешь, что знал человека, а оказывается, что ни хрена не знал. Что тебя, что вот Тимофея. А теперь уж так всегда будет. Я раньше и подумать не мог, что Иваныч на такое пойдёт. Ладно ты, мы с тобой на предприятии редко сталкивались. Но Тимофей… Тимофей у беседки чуть не поперхнулся от внезапного озарения. Получается, Василич и Ульяна были раньше знакомы? — Я его полжизни знаю, — продолжал сокрушаться Василич. — Он же герой труда, семьянин, не пьёт, не курит, спортом занимается. Выдержка как у столетнего вина. Крепость как у рома. И тут вдруг на панель пошёл. И-и не поправляй, Андреишна, я знаю, вы не стоите на панели. Просто… как жить дальше — непонятно. — А разве работа Тимофея на тебе как-то отразилась? — удивилась Ульяна. — Ну, внешне нет, но… — Василич вдруг замолчал и как-то презрительно хмыкнул. — Внешне, говорю, он не изменился, но такой сукой стал высокомерной. Стоит там, думает, что его через рейки не видно, как он там уши развесил и подслушивает, какой он поразительный говнюк. — На себя посмотри, — огрызнулся Тимофей, заходя в беседку. — Сидят тут вдвоём, кости мне моют. Ладно Василич, но ты, Ульяна! — А что я, не человек? Не могу посплетничать? — совершенно не устыдилась та. — Так я правильно понял, что вы знакомы? — решил сразу уточнить Тимофей, потому что любопытно стало, не сказать насколько. Какой маленький город Энск. Все через одно рукопожатие всех знают. — Конечно, знакомы, — хмыкнул Василич. — Я его сразу узнал. Челюсть эту конскую. Это ж… — собирался раскрыть тайну личности Василич, но Ульяна пнула его ногой под столом и возмущённо выпучила глаза. — Ладно, не буду! Но, если хочешь знать, ты и мужиком на бабу походил-а больше. Тимофей пытался совладать с этой такой внезапно дружеской перепалкой, не зная, что сказать, но к беседке шла Земфира, на ходу макая в чашку с кипятком чайный пакетик, и зевала во весь рот. — Кто вообще придумал вставать к восьми? — Фотографы, — напомнила Ульяна. — А сколько сейчас время? — посмотрел на пустое запястье Тимофей. — Без десяти, — Земфира показала Тимофею циферблат массивных мужских наручных часов на своей тощей руке. — Скоро надо будет выходить. — Ох ты ж! Я даже не умылся… — спохватился тот. Армейская подготовка приносила хоть какую-то пользу. За десять минут Тимофей успел почистить зубы, принять душ, расчесать лохмы и одеться в чистое. Пожрать только не успел. Но Руслан успокоил тем, что собрал пайки с собой. На том же берегу, где они снимались вчера, сегодня началось полное непотребство. Тимофея радовало только одно — Василич с ними не пошёл, вернулся в спальню и бессовестно остался досыпать. А вот Лёшка попёрся с ними. — Тебе ещё рано такое смотреть, — попытался отговорить его Тимофей. — Мне уже двадцать, вообще-то. — Ну и что? Зачем тебе старые пердуны сдались? Никакой эстетики… — Вы ещё не видели, какие кадры я отсняла, — обиделась Ксаня. — Там всё очень эстетично! — Извините, если обидел, я не об этом, — Тимофей откашлялся и снова повернулся к Лёшке, который продолжал торчать рядом с газебо-костюмерной. — Лёш, ты же собирался спать в гамаке. — А я уже ночью выспался. И это же не рыбалка. Вы тут всякие интересные штуки делаете, а я буду валяться в гамаке? Когда я ещё побываю на профессиональной фотосъёмке? Мимо прошёл Марик в своих коронных красных стрингах, как будто хотел позлить Артура. — Ох, Лёш, ну… неловко! — кивнул он на этого ветерана заднеприводных войск в его боевом облачении, хотя хотелось прикрыть Лёшке глаза и как маленького увезти куда-нибудь подальше, например, в багажник машины, пока всё это не закончится. — Тимофей Иванович, я пересмотрел уже столько порно, что вам уже ничем меня не смутить! — снисходительно заулыбался Лёшка, но почему-то совершенно этим не убедил Тимофея. — Ну, смотри, — всё же сдался он. — Если станет плохо, тебя предупреждали. Тимофей по-прежнему считал всё это непотребство сродни сексу на публику. Во-первых, то, во что их нарядили, ни в какие рамки не лезло, а во-вторых, заставили принимать такие позы, которые совершенно точно никак не относились к рыбалке, хотя удочки в руках они и держали. Тимофей даже не мог решить, кто из них одет более неприлично. Ульяна, на которой была одна только мокрая футболка до колен, которая облепляла буквально всё женское и оставшееся мужское, или сам Тимофей — в запредельно коротких джинсовых шортах, которые скорее были стрингами, и вся жопа торчала наружу, и в футболке, которая была варварски оборвана выше пупка и надорвана в районе левой груди так, что сосок торчал наружу, и его хотелось прикрыть. И вообще, снять эту рваную футболку совсем, но этой фотографине зачем-то нужна была для образа вся эта рванина. Ксаня считала, что наличие такой одежды, которая почти ничего не скрывает, покажется кому-то более сексуальным, чем полное её отсутствие. Ну, раз были любители таких старых задниц, то, наверное, это имело какой-то смысл. Образы Паши и Руслана отличались только тем, что на одном была гавайская рубашка, завязанная узлом на пупе, а на другом тельняшка, дизайнерски порезанная одним из гримёров. Чёрные плавки на их фоне выглядели почти пристойно. Марику к его стрингам добавили только бродни Руслана, которые без подтяжек сползли до середины бёдер. Больше всего Тимофей завидовал Земфире, которая была в старомодном мужском купальнике в чёрно-белую полоску. Несмотря на то, что тот облегал всё тело, из всех нарядов он выглядел самым прикрытым и цельным. «Надо себе такой в бассейн прикупить», — прикинул Тимофей, а то с его распухшими сосками теперь стыдно было на людях раздеваться. И вообще, всем бы мужикам его возраста не помешало надевать такие на общественных пляжах. А то, может, людям неприятно. Лёшка всё не уходил, хотя градус непотребства был запредельно высок. Вот Бажен выглядел как всегда красиво и эстетично — в прозрачных голубых шароварах и майке-сеточке, напоминал какого-то ундина или речного бога. Его фотосессия проходила быстрее и чётче, чем у остальных. Ксаня ему почти не давала указаний. Тот сразу профессионально принимал нужные позы, как будто заранее знал, как будет выглядеть в кадре. Только отказывался заходить в воду после вчерашнего укуса пиявкой, поэтому его снимали исключительно на кристально чистом мелководье, на мостках или в лодке. Надо было отдать должное Ксане, она не пыталась загнать капризную модель глубже в воду и умудрялась снимать с таких ракурсов, создавая полную иллюзию, что Бажен стоит по пояс в воде, хотя на самом деле он сидел в ней на заднице. — А что, к Бажену раньше пиявки не присасывались? — спросил Тимофей. — Или они только в этом году в озере завелись? — Да каждый год, — ответил Руслан, отдыхавший рядом на тёплом песочке. — Волос долог, а память короткая. Где только находит их. Меня тут ни разу не кусали. А Бажена каждый раз. Групповых съёмок пока не было. Ксаня снимала всех по отдельности и только иногда по велению своего художественного вдохновения — парами. И пока снимали Бажена, Руслан развернул корзинку с поздним завтраком, чтобы подкрепиться. — А где он так двигаться научился? — зажёвывая бутерброд, кивнул на Бажена Тимофей. — Так он сейчас профессиональной фотомоделью подрабатывает, которые сорок плюс. — А чего тогда от Артура не уйдёт? — удивился Тимофей. В его представлении все эти фотомодели были чертовски богаты и жили в золотых квартирах. — Да кто его знает, — пожал плечами Руслан. — Может, работа не такая стабильная, может, эта нравится, а может, Артур его не отпускает. — Не отпускает? А он разве может? — А ты попробуй, — усмехнулся Руслан, но почему-то стало не смешно. Вспомнилось, что, когда Тимофей решил всё бросить и уйти на завод, доктор прилетел к нему после работы, не жрамши, и начал старательно обрабатывать. Вроде бы и не угрожал, не принуждал ни к чему, но своё Артур получил. — Но это вроде как полезная подработка, — продолжал Руслан. — Иногда, вон, и Павлик снимается. Тебя бы тоже взяли, — заметил Руслан, будто сам был работником агентства и собирался взять Тимофея в модели. — Да куда мне. — Для спортивного журнала, — влез Николя, один из помощников Ксани. — На самом деле модели требуются самые разные. Просто всё время нужно быть на виду и на связи. — Этого ещё не хватало, — поёжился Тимофей. Быть на виду и на связи. Ему и Артура хватало. — Тимофей Иванович, но вы правда секси! — брякнул Лёшка, исполняющий обязанности подставки для софита. — И эти шорты очень хорошо подчёркивают вашу… ваше… — Алексей, прекращай. Если б я знал, что тут будет твориться, в жизни бы тебя с собой не взял! Нельзя детЯм на такое смотреть. Если бы Тимофей заранее знал, как будет проходить эта проклятая фотосессия, то не брал бы с собой ни Василича, ни Лёшку, ни удочки. Не рыбалка, а чёрт-те что. — Мне можно. У меня уже всё было, — соврал Лёшка, чтобы было понятно не только Тимофею. — Ничего у тебя ещё не было, малёк, — шлёпнул его по заду Марик. Лёшка вздрогнул и покраснел ещё больше. — Ну ещё будет, — пробубнил он. — Так радуйся. Ещё столько всего предстоит попробовать, — подмигнул подошедший Павлик. — Отойдите от него. Профурсетки старые, — отгородил он Лёшку от остальных моделей старой сборки. — Совсем пацана мне засмущали. — Перерыв! — зычно скомандовала Ксаня. — Потом продолжим. Дюша, у причала затени потом. После перекуса и своей фотосессии Тимофей уже почти свыкся с этими нелепыми нарядами, когда Ксаня велела снять их совсем и позировать уже полностью нагишом. Сначала всем вместе, парами и по очереди. Рыбалка окончательно превратилась в пенсионерскую оргию. Даже несмотря на то, что удочки они иногда держали, те фигурировали исключительно в непристойном контексте. Ксаня то велела оседлать спиннинг навроде метлы, то вертикально зажимать между грудей и тереться о спиннинг щекой. То облизнуть протёртую антисептиком рукоять. А потом Ксаня вошла в такой раж, что велела раздеться Лёшке и обнять со спины Марика. — Ни за что! — возмутился Тимофей. — Только через мой труп! — Без проникновения же! — пыталась объяснить Ксаня. — Не позволю затаскивать пацана в эту вашу порноиндустрию! — даже слушать не хотел Тимофей. — Э-э-э, — протянул Лёшка, застывший в позе человека, снимающего штаны для того, чтобы участвовать в порносъёмке. — Не волнуйтесь, лицо в кадр не попадёт, — ласково заверила Ксаня. — Даже член вставлять не нужно. Юноша нужен только для того, чтобы читатели смогли представить себя на его месте. Сюжет для дрочки. Лёшка достаточно высокий. Думаю, ещё так же снять его в паре с вами и Ульяной. Может, ещё с Баженом. — А я тоже хочу, чтобы меня молодой красивый мальчик обнимал! — крикнула Земфира. — Хотя бы лично для меня пару кадров! Ну, пожалуйста! — Я тоже хочу! — также изъявил желание Павлик. — Может, читателю захочется представить себя обнимающим исключительно меня! И кого ему представлять? Спиннинг? — Я правда не против! — крикнул Лёшка, и по нему было видно, что он не просто не против, а очень даже сильно за. — Хорошо, но прежде чем эти ваши календари-журнальчики пойдут в печать, я хочу убедиться, что лицо этого энтузиаста нигде не будет видно! — сумел Тимофей поставить только одно условие. — Обязательно, Тимофей, — пообещал следящий за этим пиздецом Артур. — После меня ты первый увидишь. Ну и как можно было догадаться, почти невинными обнимашками, стоя по пояс в воде, Ксаня не ограничилась. Лично для Тимофея уже это оказалось какой-то запредельной порнухой. А после Марика пацан и вовсе пошёл по рукам. В паре с ним во всех позах перефотались и Земфира, и Паша, и даже Руслан. Когда очередь дошла до Тимофея, он совершенно отчётливо чувствовал, как Лёшкин член трётся между его ягодиц, и господи, как же это всё было неправильно. Лёшка ещё извинялся за свой стояк перед всеми. А Марик за свой не извинялся. Отсняв сначала эти позы, Ксаня на этом не остановилась. Глаза художника горели поистине сатанинским вдохновением. Карты памяти отлетали как стреляные гильзы. Ксаня велела Бажену лечь спиной на причал так, чтобы его волосы красиво свешивались в воду, а Лёшку лечь на него и сначала смотреть сверху, а потом положить голову на грудь. И подключила к съёмке квадрокоптер. Потом Лёшка уже в лодке с любопытством должен был всматриваться в воду, а из неё выныривать Ульяна. Тимофей просто не представлял, как на этих ракурсах можно сделать так, чтобы лицо его пацана никак не было видно. Разве что посредством большого чёрного квадрата. — Потрясно, — повторяла Ксаня, не переставая щёлкать фотоаппаратом с километровым объективом, больше похожим на пивной стакан. — Давно надо было молодого натурщика позвать для контраста. Потрясно. Я прям воспылала… — Ну и позвали бы профессионала, — ворчал Тимофей. — В следующий раз — обязательно. Но раз парень попался фактурный, грех не воспользоваться, — хмыкнула Ксаня и так же, как она командовала до этого, велела сидящему на пристани Лёшке раздвинуть ноги, а Марику, который стоял по пояс в воде, взять у него в рот. А то что, зря, что ли, у него стоит? Тимофей уже не мог этого остановить. Он даже не знал, что хуже: когда в паре с Лёшкой всё это проделывали другие или он сам? — Теперь вы, Тимофей, — скомандовала Ксаня, а её глаза сверкали, как у маньяка. — Встаньте перед ним на колени и сделайте мордочку «ахегао»! — Ахе что? Что это за холера? — уже заранее противился этому Тимофей. — Ну ахегао! — всплеснула рукой Ксаня и, видимо, для простоты понимания, сама скорчила требуемое выражение лица — открыла рот с вываленным языком и выпучила глаза наверх. — Пиздец какой, — не смог не выразить своего мнения Тимофей. — Не спорю, — согласилась Ксаня. — Но надо. Мужикам такое нравится. Скажи, Дюша! — Да! Но лично мне — только в исполнение нарисованных тянок! — сообщил парень, стоящий над Тимофеем с огромным фотозонтом. — Чем я занимаюсь? — философски спросил Тимофей, вставая перед лёшкиным стояком, а сам Лёшка, залившись краской, просто закрыл руками глаза и не видел, как Тимофею измазали лицо и губы чем-то по консистенции и виду похожим на сперму. — Вот, идеально! Всё, теперь не двигайтесь, — дрожащим от восторга голосом велела Ксаня. — Тимофей, держите лицо! Дюша, свет! Левее! Опять защёлкал фотоаппарат. Тимофей снова чувствовал себя на вызове у Кима и радовался только тому, что Ксаня не заставила Лёшку взаправду кончать ему на лицо. Пожалуй, этого бы он не пережил. И Лёшке в глаза, с ахегао или без, смотреть бы уже не смог. С таким же полным ахегао отсняли ещё Земфиру и Бажена. Пытались ещё снять Пашу, но он перестарался, и в самый неподходящий момент у него изо рта выскочила челюсть и чуть не уплыла. После этого начался сущий кошмар, и съёмку пришлось завершить. «Ну и хорошо», — с непередаваемым облегчением подумал Тимофей. *** С озера все возвращались уставшими как черти. Фотографы после перекура сразу уехали и даже на баньку не остались, хотя Руслан и зазывал. Ксане не терпелось начать работу со снимками. Остальные расползлись кто куда, смотря чего требовалось больше всего: принять душ, полежать в прохладном тёмном месте или поесть. — Какие-то вы все тухлые, — даже Василич заметил их уставшие физиономии, когда они вернулись в дом. — Вася, мы целый день на жаре, — обмахиваясь шляпой Тимофея, простонала Ульяна. — Какие мы ещё должны быть? — Откуда мне знать. Вас там как будто насиловали толпой. — Ну, — Тимофей картинно посмотрел на Лёшку, который при этих словах молча сунул в рот бутер и вышел на улицу. — По ощущениям так оно и было. Тимофей тоже взял бутерброд, кружку и вышел следом. Лёшка сидел в беседке и, отщипывая от колбасы кусочки, кормил кошку. — Ты как, Лёш? — спросил Тимофей, готовый получать взрывную отповедь. — Нормально, не волнуйтесь. — А чего тогда убежал? — Устал немного. От внимания. — Совсем тебя фототигрица замордовала, — ласково потрепал его по голове Тимофей. — Да не, было интересно, — тут же заулыбался тот. — Мне понравилось. С вами даже больше, чем с другими. Ну, ещё с Баженом. Он капец какой красивый. Почти Варг Викернес. Вот бы с ним… Хотя бы раз. — Мечтай, — хмыкнул Тимофей. — Бажен исключительно по девочкам. Он только на работе переключается. — А сколько вы обычно берёте? Ну, за час? Артур Загитович мне заплатил за съёмку, — Лёшка вытащил из кармана несколько пятитысячных и разложил на столе. — Как думаете, этого хватит на Бажена? Тимофей чуть не подавился бутербродом. — Ты серьёзно? — Ну, я бы с вами хотел, но вы обидитесь. И… — Лёша, ты опять? А как же Тагар? Уже всё? Завяла любовь-то? — С Тагаром у нас… ничего не получается. Он звонки игнорит, сообщения не читает даже… Тошно, — Лёшка поморщился и через силу сглотнул. — А сегодня было так здорово. Легко. Никто ничего не стеснялся. Все подбадривали. Лучше, чем тогда в клубе. Я там никого не знал, боялся. А сегодня — как будто сто лет со всеми знаком. — Знаешь, ты пока обожди на Бажена деньги спускать, — посоветовал Тимофей. — Лучше постарайся встретиться с Тагаром лично и поговорить. Ты знаешь, где он живёт? — Не-а. Мы всегда в парке встречались, а домой он один убегал. Как будто заранее знал, что кинет меня. — А кроме музыкалки он ещё куда-нибудь ходит? Лёшка задумался. — Он про какую-то секцию говорил, не то айкидо, не то ушу… Надо переписку будет посмотреть. — Ну вот. Когда с Тагаром будет понятно, тогда и решишь. А то пожалеешь ещё. Бажен он знаешь какой занудный. Красивый, конечно, чорт. Но… — А вы бы кого выбрали? Ну, если бы… на моём месте были? — Марика, — не задумываясь ответил Тимофей. — Марик? Это который… лысый с колечками в сосках? — скорчил непонимающую рожицу Лёшка. — Почему? — Он — лучший в этом. Не пожалеешь. — Боже, как приятно! — в беседку котом проник Марик. — А когда за глаза хвалят — особенно. Могу даже бесплатно обслужить, по знакомству. — Марик, при всём уважении, не нужно ему помогать, — уже жалея, попросил Тимофей. — Да ладно. Парню двадцатник, а он до сих пор в кулачок дрочит. Наверное, сегодня в первый раз мужика за жопу трогал. И то за старую. Я прав? Лёшка промолчал, грустно свесив голову. — Тимофей, ну давай я помогу твоему протеже снять напряжение? — Марик свесил Тимофею на плечи свои загребущие ручищи. — Что в этом такого? Просто секс, я не предлагаю что-то серьёзное. — Не знаю, — поморщился Тимофей. — Как-то это неправильно. Лёш, ты сам-то хочешь? Лёша поднял голову и заинтересованно оглядел Марика от его серёжки в ухе из рыболовной блесны до самых красных обтягивающих трусов. — А вы правда такой крутой? — с подозрительным прищуром спросил он. — А ты правда такой переборчивый? — хмыкнул Марик. — Да, говорят люди, что я такой. — А когда можно будет с вами встретиться? — Записывай номер, созвонимся. Когда твоя дуэнья не будет уничтожать меня взглядом. Не ревнуй, Тимофей. Сам бы уже давно мог помочь. — У меня принципы, — продолжал упираться Тимофей, как будто это его пытались совратить. — А у парня недотрах. Смотри, какой нервный, — Марик отлип от Тимофея и обнял Лёшку, который тут же выронил из рук на радость кошке свой бутер и предоргазменно затрясся. С одной стороны недотрах вполне мог объяснить нервозность и вспышки агрессии, а с другой — парню в его возрасте уже нужно было научиться контролировать собственные эмоции. Не животные, всё-таки. Чай цивилизованные люди. — Делайте что хотите, но знайте — я был против! — снял он с себя всю ответственность. Зря, наверное, но как иначе? В подвале не запрёшь ни того, ни другого. Но может, Марик прав, и хуже не будет? «Только бы хуже не было». *** Ещё до вечера половина стариков уехали. В частности Марик, Паша и Бажен. Ульяна и Земфира решили остаться с ночёвкой, но только для того, чтобы попариться в бане и уехать на следующее утро. Лёшке нужно было завтра на практику, поэтому он уехал с Артуром. А Тимофея Руслан уговорил остаться. Он так и сказал, просто глядя Тимофею в глаза: — Останься, Тимофей. И Тимофей остался. А зачем? Он даже не спросил. Недоволен остался только Василич, который узнал об этом, уже когда все разъехались. — Чего сразу не сказал? Я бы уехал с кем-нибудь. Чего мне тут делать с вами? На речке голыми жопами сверкать? — Подглядывал, — тут же понял Тимофей. — Я-то подглядывал, а пацана вы вообще в расход пустили. — Вась, не переживай так, — прикинул Руслан. — Завтра с утра Ульяна с Земой уезжают. С ними и свалишь. — Ну вот, снова гонют, — тут же переменил направление нытья Василич. — Меня вообще-то на рыбалку сюда привезли. И где моя рыбалка? Чо я, к Нюрке без улова приеду? И не буду весь вечер слушать, как она матерится, пока чистит рыбу на уху? — Василич, — Тимофей поморщился, как от головной боли, хотя почему как? Ворчание уже напоминало сверление бормашинки. — Ты уже определись, ты хочешь уехать или остаться? — Я приехал сюда рыбачить и без улова не уеду! — заявил он, встав в позу. — Ну вот, Тимофей, — хмыкнула Ульяна, — а ты всё жаловался, что с вами никто рыбачить не хочет. А вас уже трое собралось. Отличной рыбалки, мужики! Смысла дальше выяснять, кто чего хочет, больше не было. Ульяна была права. *** — Руслан? — М? — Ты правда так сильно хотел со мной порыбачить? — В смысле? Они лежали в спальне Руслана на одной кровати. Слава богу, Василич перекочевал от них в другую комнату. Вместо него в ногах старательно вылизывала заднюю лапу кошка. Правда когда Тимофей заговорил, она замерла с задранной ногой и теперь прислушивалась к человеческим голосам. Завтра нужно было рано вставать на первый поклёв на заранее прикормленное Русланом место. Сон не шёл. После бани обычно хорошо спалось, но у Тимофея в голове крутилась одна догадка, которая не давала расслабиться и провалиться в завтрашний день. Это могло оказаться сущим пустяком, но выглядело слишком уж подозрительно. — Я случайно подслушал, как Артур с Ксаней говорил. Эта ваша фотосессия должна была в августе быть. А Артур сказал, что ты умолял его перенести её именно на эти выходные. Зачем? — Думаешь, Артурчик из-за меня стал бы планы менять? Дёргать людей? — хрипло уточнил Руслан, не отказываясь, но почему-то надеясь, что его отговорка сработает. — Ну… а зачем ещё было? — Ну, вообще надо было, — всё же признался Руслан хотя бы в том, что на самом деле что-то задумал и причина была. — Я теперь Артуру задолжал, но он у нас должников любит. Так что не боись, перенос этой фотосессии не такая большая проблема. — И ты теперь из-за рыбалки должен Артуру? Я чего-то не понимаю. На рыбалку же можно в любой другой день скататься. Так почему? — Рыбалка тоже только предлог на самом деле. Завтра узнаешь, — Руслан протяжно зевнул во весь рот и перевернулся на спину. — Спокойной ночи. В ногах точно так же во всю пасть зевнула кошка, в тишине громко клацнув зубами. Наконец опустила поднятую лапу и, потоптавшись, свернулась в клубок. Следом за ними зевнул и Тимофей. Он думал, что этот трюк на него не сработает, и он сейчас растолкает Руслана и всё-таки выпытает ответ, но, перевернувшись на бок, провалился в сон. Ему снилась Маша в большой кубинской шляпке, снова молодая и смешливая, тянула Тимофея куда-то за руку и, как Руслан, ничего не хотела объяснять. *** — После рыбалки мы пойдём в лес, — шепнул Руслан, когда они сидели на берегу, а спиннинг до середины исчезал в тумане, который клубился над водой. Если бы не маленькие колокольчики, которые начинали тихо звенеть — о том, что клюёт, можно было бы узнать, только когда крючок будет пуст. Колокольчик в это утро звонил всего два раза. В ведре Руслана истекал кровью из пробитого крючком глаза пескарь. Но первую рыбину выудил Василич. Здоровенного окуня — краснопёрого и полосатого. Наверное, поэтому, намаявшись, пока его вытягивал, теперь дремал на стульчике. — Зачем? — тихо-тихо спросил Тимофей. — За княженикой, — то ли пошутил, то ли всерьёз так же тихо шепнул Руслан. Тимофей о такой ягоде раньше не слышал. Да и вообще, какая ягода, окромя дачной жимолости, могла наспеть в лесу к концу июня? Черника и та ещё зелёная должна быть. Разве что эта загадочная княженика. Снова зазвенел бубенчик, а по спиннингу прошла вибрация. Размышления о ягодном изобилии пришлось срочно отбросить. Тимофей подскочил со стула и стал наматывать леску на катушку. Та шла туго. А в один момент удочку так рвануло, что спиннинг чуть не вылетел из рук. Хорошо Руслан успел подскочить, помог удержать. Вдвоём всё-таки удалось вытянуть рыбу. Тимофей бы посмеялся, если бы это оказался башмак, но улов выглядел жутковато. На крючок губой зацепился маленький серебристый карп, а вот самого карпика чуть не до середины заглотила рыба побольше — небольшая, но злобная как крокодил щука. Тимофей еле отцепил её от карпика, так она в него вцепилась. — Вот это свезло так свезло, — присвистнул Руслан. — Ага. Тимофей хотел похвастать своим уловом Василичу, но тот так и продолжал бессовестно дрыхнуть. А потом Василич вместе с девчонками уехал в город, а они отправились в лес. За «княженикой».