Легенда о старике

Мой генерал, ты прошагал тысячи вёрст Мой генерал, ты и не знал нежности звезд Мой генерал, ты понимал, что впереди Мой генерал, будет привал, но надо идти М. Хлебникова — «Мой генерал»

Дома после выходных было непривычно тихо и душно. В зале тикали часы. Алоэ неумолимо рос на незаметном человеческому глазу клеточном уровне. На Машиных туфлях, в общем-то, как и на остальных поверхностях, нарос тонкий, но на этот раз заметный человеческому глазу слой пыли. Что нисколько не раздражало. Тимофей всё ещё был под таким неизгладимым впечатлением от поездки, что уже ничто в этой жизни не смогло бы его по-настоящему расстроить. Он чувствовал себя почти всемогущим и всесильным, способным придумать выход из любой неприятности. Почти как божество какого-нибудь языческого пантеона. Поэтому спокойно повалялся полчасика на диване, наслаждаясь тишиной родных стен, и бодро взялся за домашние дела. Работа шла споро. В голове по-прежнему мелькали отрывки из прошедших дней. Меньше про фотосессию, больше про путешествие за «княженикой». И чем больше он думал, тем больше эти события казались сказочными и ненастоящими, будто всё это ему приснилось в одну из ночей. Уезжать от Руслана не хотелось, да он и не уехал бы, погостил бы ещё, помог бы Руслану на огороде или по дому, ещё бы порыбачил или просто побыл, хорошо было просто быть у Руслана, но Артур предупреждал, что на неделе, может, будет, а может, не будет какой-то новый вызов от клиента Шрёдингера, и надо быть дома. — Ты, главное, на следующие выходные приезжай, — попенял на прощание Руслан. — Или если на стройку поедешь, звони, я подъеду. Я маршрут к тебе сразу срисовал вот сюда, — постучал он пальцем себе по загорелому виску и подмигнул. И Тимофей, конечно же, обещал так и сделать и повинился, что напиздел в прошлый раз. Всё ещё было странно осознавать, что с Русланом было настолько легко. И чего он от него ныкался только. Нестой Лёшкиного Тагара. Тимофей уже убрал пылесос и полоскал тряпку, когда оглушительно затрезвонил дверной звонок. Наверное, Василич захотел поделиться своими впечатлениями, рассказать Тимофею, какие негодяи его коллеги. А может, у Лёшки какие-нибудь подвижки в отношениях, но на пороге внезапно стояла Света. От неожиданности Тимофей даже чуть тряпку не выронил. — Здравствуйте, Тимофей… Иванович, — шало улыбнулась ему она и шагнула через порог, как-то слишком пристально оглядывая его, одетого для уборки в старую футболку и закатанные до колен треники, будто он двоился или иногда распадался на молекулы и собирался снова. — Какой вы… хозяйственный. Вам… помочь? — Да нет, я уже заканчиваю, — пожал плечами Тимофей, пропуская девушку в дом. — Тогда, может быть, с ужином? Вы ведь ещё не ужинали. А я ничего с собой не взяла. Ничего не успеваю с этой работой, — бормотала она и, уже скинув туфли, скользила нейлоновыми колготками по мокрому полу на кухню. — Вы меня простите, что я к вам на прошлой неделе не заглядывала. Мне так стыдно. — Она стала мыть руки в кухонной раковине, и вода брызгала во все стороны о чашку, в которой размораживалась курица. — Вы меня не потеряли? А я даже на природу с вами не поехала. Вы, наверное, считаете меня… лошарой. — Нет. Лёшка объяснил, в чём дело, — ответил Тимофей, не узнавая девушку. С ней определённо было что-то не так. — Хорошо! — Света не к месту засмеялась и открыла боковой шкаф-пенал. — Где у вас кастрю…? А вот, нашла. Кастрюля с половинкой куриной тушки была поставлена на плиту. Движения Светланы были какими-то неловкими, когда она орудовала в холодильнике. Казалось опасно оставлять гостью на кухне без присмотра. Поэтому Тимофей быстро повесил сушиться тряпку, сполоснул руки и вернулся на кухню. — Света? — с опаской окликнул её Тимофей, но она и ухом не повела. — У вас есть какие-нибудь овощи? Я хочу приготовить вам свой фирменный суп. Рецепта нет — сплошное вдохновение, но вкусно получается всегда… А вот, вижу морковь… Света говорила, но как будто не Тимофею, а сама с собой. Уже помыла овощи и взялась за нож, но снова застыла. — Света, с вами всё хорошо? — спросил Тимофей и, подойдя ближе, мягко отнял нож, убрав его подальше. — Да, со мной всё хорошо, — поспешно заверила она. — Вы пьяны? — спросил он, добавив вопросительную интонацию буквально в последний момент. — Нет! Да! Нет… Я выпила совсем чуть-чуть! — заверила она, мягко прижавшись руками к груди Тимофея. — Я всегда немного выпиваю после работы. Немного вина, чтобы расслабиться. Нервная работа… особенно на прошлой неделе. В понедельник случился выкидыш, отгул не дали, потому что новый препарат пришёл, нужно было проверить кучу документации… — Света опустила голову и забормотала совсем неразборчиво. — Что? — Тимофей взял девушку за плечи и легонько встряхнул. — Света, что вы сказали? Что у вас случилось? — Препарат новый пришёл. Бельгийский… Но не волнуйтесь, срок был маленький, почти не больно, — она взмахнула рукой напротив своего живота и снова засмеялась. — Почему у вас такое серьёзное выражение лица, Тимофей? Это же всё равно что месячные… а ой! — Света картинно прикрыла рот ладошкой и прыснула от смеха. — Вам же будет неприятно. Я была плохой девочкой… — Света, может, вам не стоит сейчас тратить на меня время и… пойти поспать? — предложил он. — А вы полежите со мной? Она капризно надула губки, пытаясь состроить трогательную рожицу, больше кривляясь, чем на самом деле пытаясь вызвать умиление. Ну зачем? Из-за этой рожицы Тимофею стало её ещё жальче. Никогда он не был достаточно внимателен к женщинам. Света всю прошлую неделю была как в воду опущенная. Всё ходила к нему, а он думал, что это из-за него. А у девушки и без него были беды. С другой стороны, откуда ему было знать? Чужая душа как Марианская впадина, тоже на одной планете с тобой, но что там? Если тебе небезразличен человек рядом, то ещё догадаешься сесть на глубоководный батискаф и по настроению, молчанию и каким-то мелочам — потому что ещё ни одному батискафу не хватит прочности достать до самой глубины — поймёшь, что что-то не так, и попробуешь узнать, что его гложет. Но когда всё время тихо надеешься, что от тебя отстанут со своим, узнаешь только вот так, когда уже дошли до точки. Когда с глубины сельдяной король всплыл. Или не узнаешь вовсе. Тимофей вот узнал и теперь вроде как должен был помочь. По крайней мере, отвести в безопасное место и успокоить. — Давайте я отведу вас домой, — предложил Тимофей, снова пытаясь избежать неприятного разговора. — Лёшка, наверное, волнуется… — Да на хер Лёшку! Я ему не нужна… — Света резко отпрянула, но тут же снова прижалась, заглядывая в лицо жутковато выпученными глазами. — Тимофей, скажите, я урод? «Да что ж за семья у вас такая мнительная?» — с досадой подумал он. — С чего вы взяли? — Потому что подобное притягивает подобное, — с раздражением стала объяснять она, будто это были прописные истины. — А ко мне липнут только уроды всякие. Последний урод мне ребёнка заделал… а я его прогнала-а. — Света, вы не урод. Ну что вы такое говорите? Молодая, красивая, — попытался заверить её Тимофей, невольно кося глазом в сторону закипающей кастрюли. — Вы на меня даже не смотрите, — с обидой проговорила Света. — Даже сейчас. Почему? Наверное, было бы грубо сказать «это потому что нужно убавить огонь, ведь курица закипела, нужно убрать пену и хотя бы закинуть нарезанную морковь», поэтому Тимофей, собрав в кучу всю решимость, всё же произнёс: — Потому что я не испытываю к вам того, что вы испытываете ко мне. Ну вот, всё же сказал. Хотя давно было пора. Сам виноват, что тянул так долго. Надо было, как сказано в классике — резать, не дожидаясь перитонита. — Что? — отупело переспросила она и быстро заморгала, будто только что протрезвела. — Я… — хотел повторить Тимофей, что казалось почему-то сложнее, но Света хлопнула его по груди, снова отходя в сторону, и села на табуретку у обеденного стола. — Нет, не надо. Я услышала. Второй раз это ещё неприятнее будет. — Простите, — на всякий случай сказал Тимофей и поставил к ней на стол стакан воды. — Не надо, не надо, — замотала она головой, глядя на этот стакан. — Вы всё честно сказали. Давно надо было… А я дура… Вы не подумайте, я за вами ухаживала не из-за живота. Я тогда и не знала… Вы мне правда понравились. Вы интересный мужчина. Я была бы счастлива, если бы это оказалось взаимно. Может, вы правда гей? Хотя какая теперь разница? — она хмыкнула и наконец залпом осушила стакан. — Я больше не буду за вами ухаживать. Только… Можете меня проводить? Боюсь, не дойду… Как-то нехорошо это прозвучало в данной ситуации, да ещё в её состоянии. Как бы худого не сотворила. — А Лёшка дома? — Не знаю. Какая разница? Если вам противно, я сама дойду. Света подняла себя и шатаясь пошла в прихожую. — Погодите вы! — Тимофей выключил конфорку и бросился за ней. — Вам нельзя сейчас одной оставаться. — Да я всю жизнь одна. — Ну что мне сделать для вас? — уже в отчаянии спросил он, потому что чувствовал себя виноватым, что не ответил взаимностью, и теперь женщина перед ним была несчастна. Как будто можно через силу заставить себя её полюбить, а скорее — наврать и себе, и ей. — Поцелуйте меня. Почему все вокруг Тимофея так и норовили выпросить у него поцелуй? То Павлик, то теперь вот Света. Он уже сделал шаг к ней, но она снова пьяно захихикала и толкнула его в грудь. — Да не надо! Вы такой смешной, когда серьёзный! Всё хорошо, правда. Она сама неловко чмокнула его в бороду и, выйдя в подъезд, нажала кнопку лифта. Тимофей отмер и, быстро нацепив шлёпанцы, пошёл её провожать. Пока пересекали детскую площадку между домами, всё придерживал под руку, а Света срывалась на истерический пьяный смех. Хорошо, что не вырывалась и не безобразничала. Но мамочки у песочницы всё равно смотрели на них с неодобрением. Лёшки дома не оказалось. Тимофей всё боялся, что случится что-то непредвиденное, например, Света сменит милость на гнев или выкинет какой-нибудь фортель, но обошлось. Он уложил девушку в постель и накрыл пледом. Поставил рядом на тумбочку стакан воды и захлопнул за собой двери. И отправил Лёшке сообщение, чтобы дома вёл себя потише. Тимофей всё же был рад, что получилось так, как получилось. Благодаря «княженике» или ещё чему-то, но хоть что-то в его жизни налаживалось. А может, ему только казалось? *** Когда вечером того же дня Тимофею позвонил Артур сообщить, что тому неопределённому вызову всё-таки быть, Тимофей был почти ему рад. — Хорошо, когда надо будет выезжать? Я успеваю подготовиться? Кто за мной заедет? — сходу стал бодро выяснять он детали. — Ты всё успеешь, но сначала нужно кое-что уточнить, — Артур на том конце провода на секунду замолчал, как делал всегда, прежде чем задать какой-нибудь личный или неприятный вопрос. — Тимофей, как у вас обстоят дела с эрекцией? В норме? — Ну да, стоит, — пожал плечами Тимофей. — А что? Кому-то надо, чтоб у меня стояло, пока меня ебут? — не к добру вспомнился Ким, которому всё это, наоборот, не понравилось бы, но он и вёл себя соответственно, так что у Тимофея на него не встало бы чисто физиологически. — Или наоборот, не стояло? — Нет. Клиент как раз таки хочет, чтобы трахали его. Нужно быть готовым обслужить его более одного раза. Поэтому спрашиваю на берегу, ты сможешь? Если нет, то поедет снова Марик. Что, конечно, печально. Генерал тебя прямо очень хотел. Надо же, его прямо очень хотели, что немного льстило, но без фанатизма. Его много кто хотел, но не всегда это оборачивалось добром для его жопы. — Генерал? Всамделишный? — Кличка. На самом деле полковник, но кто знает, скоро дослужится… При нём особенно не болтай, — подчеркнул Артур это «особенно». — В обычной жизни он, сам понимаешь, примерный семьянин, патриот и христианин. И только пару раз за год позволяет себе расслабиться. Ну так что? Справишься? Что клиенту передать? Трахнуть без пяти минут генерала, патриота и христианина? И Артур его ещё спрашивал! — Скажи, что я еду! — Отлично. Татьяна тебя заберёт. Перед вызовом Тимофей как обычно принял душ, чуть не забылся и уже по привычке не сделал себе клизму. Вот же профдеформация. Странное было ощущение всё равно. Как будто собирался не сдавать в аренду тело, а чаёвничать в гостях у Пети. На всякий случай, пока ждал Татьяну, спросил в чате про Генерала. Вместо нормальных ответов ему прислали гору дурацких анимированных зверушек и смайликов с поздравлениями. Из чего Тимофей сделал вывод, что опираться на любые рекомендации профессионалов бесполезно. Вон, в прошлый раз про этого айтишника-анимешника тоже говорили, что он весь такой плюшевый и беспроблемный, а он ему кишки промыл. Хотя тут Тимофей, конечно, сам был виноват, надо было сказать, что, по крайней мере, не в этот раз и только после консультации с лечащим врачом. Ну что ж, оставалось надеяться, что если что, то неведомый Генерал от него отстанет, когда у него уже перестанет вставать. Татьяна коротко поздоровалась с ним и повезла в пригород. В салоне играл Высоцкий, что-то до боли жизненное и душевное, но за рычанием машины Тимофей едва понимал текст. Хотя бы музыку не сопровождали раздражающие биты и непонятные визги. Даже расслабляло. Одна песня сменялась другой. Странно, но в этот раз Тимофей совершенно не нервничал, даже подпевал себе под нос, хотя вызов был не совсем обычным. Неужели привычка вырабатывалась? Даже о Генерале этом думалось как-то равнодушно. Очередной богатый извращенец. Как Тимофей понял, такие богатые-знаменитые клиенты обитали либо в высотках в центре города, либо в загородных домах подальше от любопытных глаз. Вот и Генерал ждал в таком тайном логове. Домик был небольшой, двухэтажный, но не широкий. Тимофей бы хотел такой же на дачу, но второй этаж считал уже излишеством, а вот черепичная крыша была прямо мечтой. И на неё ещё предстояло заработать. Ворота были открыты, и Татьяна припарковалась в палисаднике. Другая машина стояла накрытая чехлом. Во всём этом доме, что снаружи, что изнутри, было ощущение необжитости. Будто это место существует только для свиданий на стороне. Было чистенько, но как-то пустовато, как в музее или когда выставляли на продажу дом с рамками и типовой фотографией. Такая как раз стояла на тумбочке при входе. Могло статься, что домик вообще был съёмным и Генерал каждый раз вызывал проституток на новые адреса. Жаль, Татьяна была не такой словоохотливой, как Олег, и от первого же вопроса про клиента только болезненно поморщилась, как будто уже заранее страшно заебалась, и охота расспрашивать как-то сразу стухла. Может, это и правда было не так важно. В конце концов Тимофей не был разведчиком и никуда эту информацию применить бы всё равно не смог. Да и не собирался. Генерал открыл, когда Тимофей ещё только занёс руку, чтобы постучать. И Тимофея даже оторопь взяла. Мужик перед ним оказался неожиданно суровым, как каменное изваяние на Мамаевом кургане, на которое кто-то в шутку накинул лёгкий женских халатик в цветочках. Навскидку ему можно было дать лет тридцать-сорок, не больше. Короткие волосы ещё не были тронуты сединой, но ранняя лысина, как тонзура на макушке, уже сверкала, как полированная гладь горного озера. Генерал был почти одного роста с Тимофеем, широкоплечий, с неплохой коренастой фигурой, которую портил разве что небольшой выпуклый живот. Физподготовкой Генерал явно себя не утруждал, качая в основном мышцы лица, особенно желваки на тяжёлой челюсти и нахмуренные надбровные дуги, почти такие же выпуклые и рельефные, как бицепсы у иного культуриста. Пока он не улыбнулся, Тимофей был уверен, что Артур что-то напутал, и эта глыба позволит себя трахнуть только через его, Тимофея, труп. Как у него самого на это встанет, Тимофей пока старался не задумываться. — Лёва, — представился Генерал низким хриплым голосом и крепко пожал руку. Не Лев, даже не по отчеству, а просто Лёва. Язык не поворачивался называть Генерала просто Лёвой. Может, имя тоже было фальшивым? — Василий, — тоже решил соврать Тимофей, снова по какому-то хулиганскому порыву выбрав имя соседа. — Какой ты… однако, — оценивающе окинул его цепким взглядом Генерал. — Василий. Наконец-то будет за что подержаться, а то прошлые ваши однополчане… кожа да кости. Служил? — Служил, — не стал врать, хотя опасался, что за этим последуют остальные вопросы — где служил, когда, в каком звании. Но их не последовало. Тимофей только успел скинуть ботинки. Генерал нетерпеливо взял его под локоть и повёл в глубь дома. До спальни, правда, не довёл. Сразу за поворотом коридора Генерал толкнул Тимофея к стене и опустился перед ним на колени. — Не могу уже. Где там у тебя? — сквозь зубы бормотал он, выпутывая из-под слоёв одежды всё ещё вялый член Тимофея. Наверное, надо было перед визитом как-то всё же себя подготовить. Подрочить, подумать о чём-нибудь возбуждающем, чтобы настроиться на нужный лад, или таблетку какую-нибудь попросить у Артура. — Я ещё… — Тимофей только хотел выдать какое-нибудь жалкое оправдание, но Генерал, уже бодро массируя в руке его хозяйство, проговорил: — Какой крупный. Эка ракета вырастет, когда он в боеготовность придёт. Красавец! Когда Генерал взял его в рот, Тимофея будто прошило током, но не от волны каких-то ярких ощущений. Марик сделал бы это куда круче. Просто от неожиданности. Было заметно, Генерал получал от этого занятия куда больше удовольствия. Аж мычал, насаживаясь ртом, и всё причмокивал, едва успевая сглатывать набежавшую слюну. Тимофей прикрыл глаза и откинулся головой на стену, стараясь особенно не думать. Было очень мокро и горячо. Физиология брала своё — член наливался. Генерал выпростал из трусов и мошонку и так же старательно и с удовольствием облизал со всех сторон и её. Тёрся лицом об уже стоящий колом член с таким неподдельным выражением счастья, будто всю жизнь только и мечтал, как бы отсосать какому-нибудь деду. Всё нахваливал, какой Василий мощный и крепкий, настоящий боец и вообще. Тимофей уже и сам начинал в это верить. Кто кого тут обслуживал вообще? А Генерал снова взял в рот уже затвердевший член, двигал губами и абсолютно влюблёнными глазами смотрел снизу вверх. Тимофей на него посмотрел только раз и, снова прикрыв глаза, сосредоточился на ощущениях. Просто неловко было видеть такого серьёзного дядю, который настолько тащился, делая минет другому мужику. Тем более мужику, которому он за это ещё и заплатил. Как сказала бы одна синяя дама с другой планеты — «за такое не благодарят». Но Генерала это, кажется, полностью устраивало. По крайней мере сейчас, пока никто из друзей и близких его не видел и не мог обвинить в поведении, порочащем честь мундира и всё остальное в таком же духе. Возможно, что он считал это нормальным, жить вот такой двойной жизнью — на публике быть суровым военным, а потом надевать женский халатик и сосать с причмокиванием деду по вызову. Как же всё это нелепо выглядело со стороны. Но именно вот эта показная ласковость Тимофея чуточку возбуждала. — Давай, мой хороший. Пускай залп, — задыхаясь просил Генерал, надрачивая рукой ствол и приставив головку к губам. На этот раз Тимофей смотрел прямо ему в глаза, в его распахнутый рот с высунутым языком, с чуть шевелящегося кончика которого тому на живот капала тягучая слюна, пока он ритмично двигал кулаком. Как будто сам вот-вот кончит этим ртом. Так вот как выглядело это чёртово ахегао в живую. Такое чертовски трогательное в своей нелепости, оттого что его исполняет такой угрюмый мужик. Тимофей снова зажмурил веки и выдохнул, пачкая этот широко распахнутый рот и лицо. Интересно, что он будет делать, если второй раз у него не встанет? Генерал вылизал член и, кое-как поднявшись, прильнул к Тимофею, обнял нежно так, как ещё сегодня днём к нему прижималась в пьяном тумане Света. Тимофей под впечатлением даже обнял его в ответ, поглаживая по спине. Генерал всхлипнул, медленно зацеловывая его шею под ухом. Снова захлёстывали чувства от того, что такой суровый военный льнёт как нежная бабёнка. Тимофей опустил руки ниже на крепкую генеральскую задницу, чтобы погладить и помять. — Мы сейчас зайдём в спальню, и ты выебешь меня, как суку, — ласково прохрипел ему на ухо Генерал. — Понял? Чтоб я потом маршировать не мог. — А разве в вашем звании ещё маршируют? — Ну это я образно, — усмехнулся Генерал. — Я имею в виду, чтоб не сдерживался. Меня беречь не надо, не сахарный поди. Тимофей незаметно для себя снова заражался возбуждением клиента, этим восторгом от близости и жаждой, поэтому решительно обнял ладонями лицо Генерала и поцеловал в краешек рта. — А вдруг сахарный? Тот снова заулыбался, выпутался из объятий и за руку повёл в спальню. Тимофей даже забыл, что у него штаны расстёгнуты, и еле успел придержать. Генерал в спальне уже скинул халат и улёгся в расстеленную кровать, заранее подложив себе под живот скомканное одеяло. — Выеби меня, Василий, — велел Генерал, уже раскинувшись на кровати и раздвинув ноги. — Вон там смазка и презервативы. При взгляде на столик, где лежало всё необходимое, стало как-то спокойней, хотя поначалу думалось, что Генерал с его нетерпением будет уже растянут и смазан. Иначе как его сразу трахать? Тимофей стал раздеваться, мысленно настраивая себя. Больше никаких левых мыслей. Он на вызове и должен работать. В конце концов, перед ним лежал вполне себе милый мужик, а не мудак-Ким, вокруг которого пространство становилось чёрно-белым и душным. Тимофей свинтил крышку и взялся за подготовку. Жопа у Генерала была вполне себе крепкой, а дырка аккуратной тёмной, и что сказать, если бы Лёву заподозрили в мужеложестве и решили проверить, как в старину, то жопа его бы сдала со всеми потрохами. Странно было растягивать вместо себя кого-то другого. Себя было легче, можно было ориентироваться на собственные ощущения, а вот как понять, когда он всё это проделывает на чужой заднице? — Если будет неприятно, говори, — сказал он, массируя вход пальцем. — Я же сказал, не сахарный. Смазал и пошёл, — Генерал нетерпеливо поёрзал, устраиваясь удобней. — Не могу я так. Долг не велит, — хмыкнул Тимофей, придержав клиента за задницу. Генерал захныкал, ну чисто большой ребёнок, всё поглядывая за тем, что там делает любовник, и поторапливал. Тимофей принципиально делал всё правильно, растягивая постепенно и не жалея смазки, и судя по стонам, единственное, что могло не нравиться Генералу, это медлительность. Он всё хотел пожёстче. Как пожёстче? Повредить же можно. Уж Тимофей-то теперь знал, каким жопа была нежным органом. И без нужды её лучше было не тревожить. Но раз сам напросился, то терпи. — Я же не мальчик давно. У самого что ли жопа не привыкла уже? Давай, я готов! — Я ещё не закончил с вами, — упрямо повторил он и шлёпнул Генерала по заду, как когда-то осаживали его самого. Тимофей, правда, уже не помнил, кто именно с ним это проделывал, но такое совершенно точно было. Лёгкий шлепок привёл Генерала в какой-то совершенный восторг, он ахнул и засмеялся. — Ещё давай. Чтоб кровь заиграла! Это игривое настроение передавалось Тимофею, как вирус, передающийся воздушно-капельным путём, и он хлопнул пятернёй снова. И ещё разок. Кожа под ударами зарозовела и запылала, а три пальца хорошо и свободно гуляли в анусе безо всяких помех. — Ну, думаю, вы готовы, — Тимофей наконец взялся за презерватив, благо упаковок было много и нашёлся его размера, хотя в кармане пиджака лежала запаска на случай, если клиент не озаботится. Ради долгожданного проникновения Генерал аж поясницу прогнул и подставился, как течная кошка. Разве что хвост не задрал. Тимофей плавно качнул бёдрами, как ныряя в ледяную воду. Страшно всё-таки. Его первый анал в этой роли, вообще-то. Хорошо ещё, пока растягивал клиента, успел себе другой рукой подрочить. Генерал протяжно застонал, когда в него медленно вошли до основания. Аж стопы задрожали от переизбытка ощущений. Тимофей хотел дать ему времени пообвыкнуть, и себе заодно, но Генерал больше ждать не велел и пришлось потрудиться. Положа руку на сердце, это занятие Тимофея не выматывало, он был тренирован в бассейне и даже не задыхался. Стоять в одной не всегда удобной позе, пока тебя дерут, для него было куда мучительней. А тут Генерал сам уставал и просил остановиться только для того, чтобы сменить позу. Так что Тимофей успел его трахнуть и на животе, и на спине, и на боку, пока тот наконец не кончил, всхлипывая и восторженно матерясь. А Тимофей как-то не успел. В полумраке комнаты пахло свежим потом и почему-то какими-то сладкими цветами, розами или ландышами. Тело ощущалось разгорячённым и непривычно лёгким. Тимофей всё ещё оставался в боеготовности, для порядка пару раз двинул членом и вышел, завалившись на простыни, чтобы передохнуть. Генерал валялся, перекатывая бёдрами туда-сюда, весь довольный и затраханный. С невыразимой нежностью улыбался Тимофею. Подобрался ближе на локтях и начал игриво, как кот, тереться и бодать лбом о плечо. — Теперь с ласкою хочу. Чтоб медленно и долго, — хрипло проворковал он. — Поцелуи там… как в коридоре. Когда ты жопу мне мял, целовал так… вот это всё. Понимаешь? — Понимаю. — И называй как-нибудь ласково, ладно? Ну как будто я, ну… молодой и красивый. Второе задание показалось чуточку сложнее, потому что в словах Тимофей был не мастер и в постели предпочитал не болтать, но нужно было постараться. Генерал пока уж точно не был старым, и уродом его назвать не поворачивался язык. Но как вообще ласково можно было назвать мужика? Вот этот уровень сложности Тимофей ещё не проходил. Надеясь, что придумает что-нибудь в процессе, Тимофей подгрёб Генерала к себе в объятия. Уложил на себя и мягко сжал ягодицы. Те были мягкие, но упругие, приятно пружинили под пальцами, а ближе к промежности щекотали мягкими волосками. Генерал от этих ласк растёкся по нему и обнял ногами. Потёрся щекой о грудь и стал тягуче водить губами по ключицам. До сих пор удивляло, что быть заботливым с чужим мужиком получалось так легко и не было проблем перед тем, чтобы поцеловать его или приласкать. Тимофей одной рукой приобнял его под лопатки, а второй скользнул пальцами промеж ягодиц, погладив влажную приоткрытую дырку, мягко так, больше лаская, чем пытаясь возбудить. Генерал гортанно промурчал, продолжая ласкаться лицом. Когда партнёра так вело, это неожиданно подкупало и заражало вот этой нежностью. — Ну что за котёнок, — не покривив душой, а потом совершенно естественно, позвал он Лёву, потому что именно его он сейчас так сильно напоминал. Генерал, хотя какой там уже из него Генерал? — ласковый Лёвушка — зажмурил глаза и порозовел щеками. Тимофей поцеловал его в эти алеющие ланиты и погладил по затылку. Приласкал пальцами за ушами и под линией челюсти, отчего та как будто стала не такой каменной, расслабилась и казалась нежнее. Даже стоны стали выше и как будто беззащитнее. — Лёвушка, — тихо шептал он, поглаживая по спине, пощипывая пальцами загривок и кончики ушей. — Лёвушка мой… Лёва удивлённо приоткрыл рот, когда Тимофей скользнул пальцами глубже и мягко нащупал простату. Короткие ресницы быстро затрепыхали. Лёва уткнулся лицом в шею Тимофею и жарко простонал. В живот упирался его влажный от смазки член, к которому за весь вечер Генерал не прикоснулся ещё ни разу. Пальцы сильнее сжались на плечах Тимофея и тут же отпустили, мягко провели вдоль рук. Лёва сполз к ногам Тимофея и стал вылизывать его член, больше наслаждаясь сам, чем пытаясь доставить удовольствие любовнику. Снова тёрся об него лицом, слюнявил губами и словно конфету обсасывал головку. Но приятно всё равно было пиздец как. Наигравшись, Лева выпустил изо рта член и, как в каких-то мелодрамах, поцелуями снова стал подниматься к груди Тимофея. Медленно выцеловывал эту дорожку от паха до пупка, юрким языком лизнул ямку и продолжил дальше до груди, где снова потёрся об мохнатую Тимофееву грудь. — Лапушка мой, — Тимофей снова сжал его за попку, притягивая ближе к себе. — Поласкай меня внутри, можно? — снова попросил Лёва, трогательно изогнув свои, кажется, застывшие в нахмуренном положении брови так, что они встали трогательным домиком. Тимофей не смог удержаться, поцеловал его в переносицу и кивнул. — Хорошо, Лёвушка. Тимофей медленно перевернул Генерала на спину и провёл рукой от паха по животу и волосатой груди. Пальцы по распаренной горячей коже влажно скользили. Тимофей уселся между ног Генерала и потянулся за квадратиком презерватива. — Давай я тебя сам одену. Поухаживаю за тобой, — Лёва перехватил упаковку, сам надорвал зубами и раскатал по члену тонкий латекс в смазке. — Вот так. — Спасибо, — поблагодарил Тимофей, поглаживая по плечам и мягко толкая обратно на простыни. Лёва улёгся и приглашающе раздвинул ноги, подставляя всего себя под ласки. — Я тебе нравлюсь? — спросил, явно напрашиваясь на комплимент. — Нравишься. Ты красивый, Лёвушка, — тихо проговорил он, неумолимо притягивая его к себе за бёдра и медленно насаживая на член. — Я ещё не встречал таких… Нежных… Лёва вальяжно охнул, шало улыбнувшись. — Ох, Василий! — вскрикнул он, выгибаясь, и Тимофей на секунду сбился, пытаясь понять, какой на хрен Василий? Совсем забыл, что назвался клиенту этим именем. «К чёрту», — отмахнулся он от левых мыслей, снова окунаясь в тепло клиента медленным едва ощутимым движением. Склонился над ним, поглаживая бёдра и горячие бока, покрывая живот лёгкими поцелуями. Добрался до груди и втянул в рот крохотный сосок. — Мой сладкий… — Только не кусай, пожалуйста? — попросил — именно попросил Лёва, с такой боязнью, будто Тимофей мог его не послушаться. — Нежнее, ладно? — Ладно, мой хороший. Тимофей был совсем не против. Мягко посасывая кожу, втягивал в рот крохотные горошины и вылизывал солёную кожу в нежных местах. Если и прихватывал зубами, то едва ощутимо. Сжал в руке мягкую мошонку и плавно качнул бёдрами, медленно толкнувшись членом туда и обратно. Внутри было горячо, приятно сжимало, но двигаться активнее совсем не хотелось. Он прижал Лёвины бёдра к себе, целуя с внутренней стороны нежную кожу, и Лёва послушно уложил икры удобнее ему на плечи, постанывая от того, как теперь глубже входил в него Тимофей. Этот раунд с клиентом больше напоминал занятие любовью, чем просто сексом. Лёву развезло, распалило, и он стонал и охал от каждого поцелуя и лёгкого поглаживания. Как живое пианино. А Тимофей был щедрым пианистом. Он не прекращал ласкать и только изредка едва ощутимо толкался бёдрами, выбивая тягучий стон, пока Генерала окончательно не раскатало до такого состояния, что от всей этой смертной нежности у него на глазах выступили слёзы, и он дрожащим голосом попросил наконец его трахнуть. Тимофей крепче перехватил его ноги и приподнявшись, задвигался быстрее и резче. К стонам и охам прибавились звонкие шлепки вспотевших тел. Лёве хватило пары минут. На живот ему толчками брызнуло семя. Тимофей хотел выйти, но Лёва попросил не останавливаться. — Давай, кончи тоже. Мне будет приятно. Два раза просить было не нужно. На улице медленно темнело. Летом вообще смеркалось позже. Генерал больше не хотел секса, но Тимофея не отпускал. Прижался в полумраке спальни и шептал, как устал от службы, от семьи. Жаловался на каких-то людей, которых Тимофей знать не знал. Особенно Генерала печалило то, как он устал прятаться, но иначе уже не мог. Самой интересной в этой исповеди оказалась причина, почему Генерал вызывал стариков. Раньше, когда Лёва был моложе, в выборе любовников он себя не ограничивал и позволял себя трахать и мужикам постарше, и ровесникам, и мальчикам помоложе. Но после того случая, как в его части один из бывших любовников проходил службу, более того, узнал Генерала и начал шантажировать фактом их связи, пришлось отказаться от таких молодчиков, а самого шантажиста перевести в часть подальше. На атомную подлодку. — Ты, Василий, меня прям хорошо порадовал. И хуй большой, и руки нежные. Жили бы в Амстердаме, я бы на тебе женился. — Ну, может, ещё свидимся, — хмынул Тимофей. С Генералом в постели оказалось странно, и не потому что Тимофей был сверху, а потому что впервые уже за долгое время не трахался, а занимался любовью. Только вот с мужиком. *** Жизнь постепенно входила в спокойное русло. Целых три дня, когда можно было спокойно заниматься своими делами и не дёргаться из-за внезапных визитов, уже казались чем-то невероятным. За это время Тимофей залил фундамент и вывез с дачи строительный мусор, который неизбежно остался после рабочих. Тимофей подозревал, что это его спокойствие строится целиком на фундаменте, которым он все эти дни занимался на даче, потому что на следующий же день, когда он, вернувшись с пробежки, остался дома, чтобы заняться уборкой-стиркой, к нему тут же нагрянул Василич. — Ну наконец-то! Где тебя носит? Третий день поймать не могу! — тут же, как к себе домой, закатился Василич, но упёрся носом в броню груди Тимофея, который не собирался так легко впускать незваного гостя в квартиру. — Так стройка у меня. Забыл, что ли? — О, и как? Продвигается? — не растерялся Василич и нагнулся, чтобы скинуть свои сандалеты на липучках. — Ага. Заодно забор починил. А ты чего меня ловишь? — Да… разговор один есть. Можно войти-то? Василич извлёк из-за пазухи клетчатого пиджака небольшой бутылёк своего самопального коньяка и заговорщицки подмигнул Тимофею. — Я не буду с тобой пить. Говори так. — Ты издеваться будешь. — Василич, я могу и под градусом издеваться. Что ты опять придумал? Неужто Артурчику в шлюханы проситься? — пошутил Тимофей, потому что это было бы и правда какой-то нелепой шуткой. — Ну, как раз с этим Талаев меня уже развернул, — отмахнулся Василич. — Я хотел… — Так, погоди, — перебил Тимофей. — Ты же несерьёзно? Ты же не хочешь на самом деле торговать жопой? Тебе что, приключений на старости лет захотелось? — А тебе, можно подумать, не захотелось? — Василич, не сравнивай, — резко заявил он, но на кухне зашипела вода, льющаяся на раскаленную плиту, и Тимофей кинулся снимать закипевшую кастрюлю. Наверное, затевать готовку во время уборки было не лучшей идеей, но сегодня Тимофей чувствовал себя уж слишком бодрым и всемогущим, как многорукий индийский бог, а потому одновременно с этим ещё работала стиралка и по монитору шёл ролик с занятиями йоги, которые Тимофей слушал для саморазвития и иногда пытался что-нибудь попробовать. — Пойми, — повернулся он к Василичу и заглянул в глаза, пытаясь найти в них благоразумие. — Это та работа, где тебя ебут и унижают за деньги. Зачем тебе этот геморрой? Буквально. — Ну… Ну, надо мне! — смутившись под этим взглядом, напрягся он. — Что пристал? Вдруг не сегодня-завтра Нюрка моя за хлебом отойдёт и не вернётся… тьфу-тьфу-тьфу! — тут же суеверно поплевал Василич, а вместе с ним и Тимофей, и синхронно постучали по дереву. — И куда я один, без пенсии? Без работы? — К Мишане в гараж? — предположил Тимофей. — У Мишани в гараже только бухать хорошо. Ты думаешь, почему я пью, Иваныч? Мне страшно. Каждый день страшно, что дальше будет только хуже. Что Нюрка моя помрёт… — Что ты супругу-то раньше времени хоронишь? — дёрнул плечом Тимофей. — Она у тебя ещё ого-го. Всех нас переживёт. Как королева английская. — Ого-го, это да, — согласился Василич и пожевал губами, решаясь. — Я тоже так думал. А она, вон, в больницу собирается ложиться. На прошлой неделе следил за ней. Она тайком на обследования всё шастала, а что за болячка — не говорит. И у Талаева не узнаешь, у неё другая участковая. И карточки все попрятала, стерва… От слов Василича в груди кольнуло неприятным узнаванием, но думать, что это конец, было ещё страшнее. — У тебя же дети есть, — ухватился он за соломинку, потому что у Василича, в отличие от него самого, было аж двое сыновей и лапочка дочка, которые регулярно приезжали в гости к родителям. Неужели бы они оставили своего старика хуй без соли доедать? «Да блядь!» — сам же на себя ругнулся Тимофей за подобные рассуждения. — Да зачем я им сдался? С внуками сидеть? Ага, — упаднически вздохнул Василич. — Я им только помешаю. Они приедут, подарочков надарят и домой. Каждый год всё реже приезжают. Наверное, проверяют, чтоб мы на старости лет квартиру на каких-нибудь мошенников не отписали, — Василич вертел бутылку со своим пойлом, наблюдая, как пузырёк воздуха болтается туда-сюда. — Поэтому и пью, потому что иначе никак не получается. А так… Иваныч, ну вдруг эта работа даст мне что-то? Вот ты говоришь, это опасно, что делать надо всякое. Да лучше это, чем считать в уме сколько осталось. А если и случится чего, зато быстро, а не вот это всё. Лежать картошкой, под себя срать. Не хочу обузой быть. Не хочу один. Не хочу, понимаешь, Иваныч? Не хочу. Тимофей не хотел понимать. От всех этих рассуждений о немочи и смерти только тоска накатывала пополам с тошнотой, и, чтобы хоть так отделаться от Василича, Тимофей сдался. — И что ты от меня хочешь? Артур же тебя не взял. Не думаю, что он меня послушает. Правда. — Да я и не сомневался, что ты жлоб, — хмыкнул Василич, но тут же заметно приободрился. — Я хотел, это… может, ты, того самого… ну, как-нибудь научишь меня, чтобы Талаев передумал? — Василич, ты меня в дурдом загонишь. Тимофей прошёл в гостиную и сел на диван. Василич тут же приземлился в кресло напротив, как студент с хвостами по всем предметам. — Иваныч, я серьёзно! Я и сам знаю, что с тех пор сдал позиции, но я ещё могу вернуться в форму! Ты только скажи мне — как и чего. Я всё делать буду! — Так, погоди. Артур сказал тебе, почему ты не подходишь? — попытался разобраться Тимофей, хотя разбираться и не хотелось, но просто так выпроводить Василича, когда он уже уцепился жопой за кресло, а зубами в его нервную систему, было невозможно. — Ага, я бы тогда у тебя помощи не просил. Сделал морду кирпичом и такой: «В первый раз вы в полной мере дали понять, что мы с вами не сработаемся», — довольно точно изобразил он Артура и даже так же, как он, поправил средним пальцем на переносице очки. — Так и сказал? — Так и сказал. — Ну, а что ты хотел? Ты же его шантажировал, — указал на очевидное Тимофей, теперь ещё больше сомневаясь в успехе всего этого предприятия. — Знаешь, Василич, боюсь, что даже после того, как ты будешь выглядеть как Бажен, а трахаться как Марик, Артур тебя всё равно не примет в штат. — Талаев, конечно, злопамятный татарин, но попытаться-то надо! Давай, Иваныч! На тебя последняя надежда! — не унывал он. — Ох, Василич, если ад существует… — Мы туда уже с опытом попадём. Ну так что? Поможешь? Чо мне делать? Тимофей оглядел Василича с ног до головы как диван, который не собирался покупать. — Ну… во-первых… Ты зачем бакенбарды сбрил, дурик? — А чо, всё дело в них, да? Так и знал. Бабы на них засматривались… ух! — Василич потёр свои обвисшие выбритые щёки. — А сбрил-то зачем, если «бабы ух!»? — передразнил Тимофей. — Да… хлопотно это. Да и зачем с ними возиться, если на работу больше не надо было ходить? Я даже с усами особенно не заморачиваюсь, — погладил он пальцами своё седое недоразумение над губой. — В рот не лезут — и ладно… Значит, шевелюру на лице надо в порядок привести? И всё? — Себя ещё забыл. Гимнастику делать. — Я делаю! — Бегать… ну или ходить по утрам. В целом, двигаться больше. — Буду больше ходить! — И бросить пить. — Не, ну ты палку-то не перегибай, Иваныч! — Василич. Или ты бросаешь пить, или всё это не имеет смысла. — А чо сразу пить? Вы, вон, на даче у твоего хахаля в последний день выпивали, я видел. — Хотя бы сократить свои дегустации вдвое, — сдался Тимофей, и не потому, что так хотел, чтобы Василич стал его коллегой, как раз таки наоборот — не хотел, но алкоголизм в пожилом возрасте годов никому не прибавлял. — Ох, и тяжёлые задачки ты мне задаёшь, Иваныч. Но если ради дела надо, то я постараюсь, — снизошёл он. Василич выглядел задумчивым, но заметно окрылённым. Даже странно, что кто-то собирался так стараться ради работы проституткой. — Василич, только ты должен понимать, что если Артур тебя возьмёт, то… тебе придётся соблюдать кучу всего, — на всякий случай решил подкинуть целую бочку дёгтя Тимофей. — За жопой своей следить, чтоб геморрой не вылез. На ЗППП регулярно анализы сдавать. Перед и после клиентов клизмы делать. Минету учиться… — Ну, об этом я буду думать, когда меня возьмут, а пока мне и этого хватит! — Василич хлопнул Тимофея по плечу и, отхлебнув из бутылки, пошёл домой. На его месте Тимофей бы так легкомысленно к этому не относился, а напротив, постарался бы о самых стрёмных моментах желанной вакансии узнать сразу, а не потом, когда уже по уши оказался в этом болоте. И конечно же, несмотря на жалобный рассказ про возможно неизлечимо больную жену, Тимофею очень хотелось, чтобы у Василича ничего не получилось. Всё-таки он желал своему соседу добра. Заросшая народная тропа к дому Тимофея протаптывалась по новой. Он как раз развешивал бельё на балконе, когда пришло сообщение от Лёшки. Тот благоразумно узнавал, дома ли Тимофей Иванович, и уже через десять минут сидел на диване, поджав ноги, пока Тимофей пылесосил ковёр. — Тимофей Иванович, я всё решил, — заявил он почти как Василич, и Тимофей только понадеялся, что пацан с горя тоже не удумал уйти в проституцию. Что за чумное поветрие, в самом деле? — Что ты решил? — Обратиться к Марику. «Не понос, так золотуха», — мысленно ругнулся Тимофей. — А Тагар что? Ты поговорил с ним? — Поговорил. — И чо? — Ничо. Он асексуал. — Это ещё что за холера? — Ему секс не интересен. Совсем. — Болеет, что ли? — не понял Тимофей. — Я читал про это. Пишут, это не болезнь. А тоже вроде гомосексуальности. Только сексуальное влечение… ни к кому. Лёшка достал телефон и стал что-то проматывать пальцем. Скорее всего, ленту соцсети. — А чего ж он с тобой встречался? — всё ещё не понимал Тимофей. — Потому что я ему понравился. Мне тоже было с ним интересно. Правда. Но я хотел с ним ещё поцелуев. Хотел раздеть его и трогать с ног до головы. Я хотел с ним трахаться! — прокричал в потолок Лёшка под гул пылесоса и драматично упал спиной на диван. Было нехорошо смеяться над чужим горем, но Тимофей не смог удержаться от смешка. — Насмехайтесь, — Лёшка вытянулся и сложил руки с телефоном на груди как покойник. — Давайте. А я так и умру в одиночестве. — Да что ты сразу расстраиваешься-то? — хлопнул его по ноге Тимофей, и тот неохотно сменил позу на менее драматичную. — Дай разобраться. Тагар-то твой чего сразу не сказал, что он этот. Как его? — Асексуал. — Вот. Чего он муму за лапку тянул столько? — Он тогда сам был не уверен. Надеялся, что если я ему нравлюсь, то и желание какое-нибудь возникнет. А оно не возникло, он запаниковал и сбежал. — И что теперь, всё, помидоры завяли? — Да нет. Дружить будем. Даже целоваться он вроде бы не против, но… Всё равно хрень какая-то получается. Тимофей выключил пылесос и сел к Лёшке. Парень тут же привалился к нему и положил на плечо голову. — Тимофей Иванович, почему я такой лох? — Да не лох ты. Просто пока не встретил своего человека. — Я так и сказал. — Значит, Марик? — Значит, Марик. Но… — Лёша перевёл взгляд на Тимофей с затаённой надеждой. — Может, всё-таки вы смогли бы?.. — Алексей, мы уже говорили об этом, — отсел от него Тимофей, потому что всё, что касалось горизонтальных желаний вне работы, неприятно напрягало. — Я помню, но я тогда не знал про вашу работу. И что плохого, если бы… — Лёшка вдруг встрепенулся, будто до него только сейчас дошло. — Блин! Слушайте, Тимофей Иванович, а вы правда би или просто так сказали, чтобы скрыть, что вы проститут? Вас вообще привлекают мужчины хоть немного? — Знаешь, — Тимофей на секунду задумался, будто тоже только сейчас осознавая то, что с ним произошло. — Вообще, до всей этой свистопляски мужчины меня никогда не привлекали. Уж извини, врать не буду. Самое большое… У меня был лучший друг когда-то давно, и нам было хорошо вдвоём проводить время, пока он не уехал. Но у меня даже мысли не возникало, чтобы его, ну… это самое. Хотя при встрече целовались, было дело, — улыбнулся Тимофей, вспоминая те светлые деньки. — Но тогда это ничего такого не значило. Генсек всех по телевизору целовал. — Ну да, — хмыкнул Лёшка, наверное, тоже видевший то легендарное фото. — А как же вы тогда решились на такую работу? — Решился как-то. Хотя на первом вызове я… Я был в ужасе, — признался Тимофей, и во рту стало кисло. — Так страшно было, как… ну вот если бы тебя в женский день в бане закрыли и не выпустили, пока ты всех не ублажишь. — Жесть, — поёжился Лёшка в полном ужасе пуча глаза на Тимофея. — Вас что, в первый раз сразу толпой взяли? — Нет, — поторопился он успокоить впечатлительного студента. — Это я образно, чтобы ты понял. Их было двое. Молодые, красивые, наглые. Мне потом сказали, что повезло, но я вначале так не думал. Они когда раздевать меня начали, я, чтобы не сбежать или глупость какую не сделать, убедил себя, что мне это нравится. Что это нормально. Ничего особенного или страшного, просто работа такая. Ну, а как иначе? Если уж начал, так иди до конца. Получалось не очень, но с каждым разом всё лучше. Да и… думал, что заслужил всё это. Я приучил себя, понимаешь? Не мужчина или женщина — просто клиент. Иногда даже неплохие попадались. Потом кое-что даже нравиться стало. Так что всё в порядке. Старый конь борозды не портит, а? Улыбнулся он, только сейчас понимая, что впервые рассказывает об этом кому-то. Артур — лицо профессионально заинтересованное. Коллеги и без того были в теме, а Лёшка, кажется, на самом деле за него беспокоился. Как всегда, излишне драматизируя. — Тимофей Иванович, — едва не плача прогудел он, зарывшись лицом в футболку на его плече. — Простите. Я же не знал. Я бы ни за что… — Да пустое. Ну всё-всё, — Тимофей похлопал его по спине, успокаивая. — Что ты расклеился? Я ведь уже не мальчик, у которого вся жизнь под откос. Ничего мне не сделается. Лёш… — Да какая разница? Вы же человек! А я к вам с таким! — Лёшка потрясённо тёр покрасневшие глаза. Слезу пустил, что ли? — А ты раньше думал, что проституция — это хорошо? — легонько щёлкнул его по носу Тимофей. — Нет, но… как мне теперь к Марику обращаться? — Думаю, к Марику всё же можно. Как к моему другу, — решил не обрубать всех дорог Тимофей. — Для Марика секс не работа, а… скорее, религия. — А минет — исповедь? — фыркнул Лёшка, вытирая глаза рукавом джинсовки. — Если бы я не был атеистом, то засудил тебя за оскорбления чувств верующих. Но я всего лишь старый проститут, а потому — да. Истинно так. — Значит, вы меня благословляете? — Благословляю, сын мой, — Тимофей поцеловал его в кудрявую макушку. — Будь счастлив и дари счастье другим. Главное, не злоупотребляй. — Может, я тогда с уборкой вам помогу? Что делать? Тимофей не стал отказываться от халявной помощи. — Не знаю, — огляделся он, вспоминая чего ещё не успел сделать за день. — Вот. Возьми в ванной тряпку и протри пыль на шкафах. А то у меня на верхотуре голова кружится, руки не доходят. — Хорошо, дедушка! — Я тебе покажу дедушку! — отвесил шутливый подзатыльник Тимофей. — Марика ещё назови дедушкой, он тебя отлучит от секса на всю жизнь. Будешь с твоим Тагаром на одной волне. — Хорошо было бы, — хмыкнул Лёшка и пошёл за тряпкой. Когда с уборкой было покончено, они поужинали. Тимофей спросил про Свету, стараясь быть непринуждённым, хотя всё ещё волновался за неё, но Лёшка сказал, что с ней всё нормально и она даже уехала в командировку. Даже куда-то заграницу, но больше этого Лёшка сказать не мог. Только порадовался, что на целый месяц останется один дома полным хозяином и можно слушать музыку без наушников и не прятать монитор. — Если бы ещё Тагар не был асексуалом, мы бы с ним этот месяц… — только мечтательно не договорил он. *** Неделя заканчивалась, а клиентами Тимофея всё не заваливало. То ли Артур берёг его жопу после операции, то ли летом вся клиентура разъехалась по отпускам в жаркие страны и по заказам было глухо. Даже про Кима ничего не было слышно. Тимофей всё больше гулял на свежем воздухе. Теперь приходилось выгуливать ещё и Василича, который взялся за своё здоровье всерьёз и теперь навязывался делать с Тимофеем гимнастику. — Вдвоём-то бойчее, а! Так твой полосатый говорит, да? «Да не мой он!» — хотелось в который раз огрызнуться, но Василичу только повод дай, чтобы развернуть дрязгу. А ругаться не хотелось. Погода была хорошая. Даже в будни было много гуляющих, а вечером Тимофей даже увидел в парке Лёшку с Тагаром. Выглядели вроде весёлыми, хотя Тимофей точно знал, что о своём грядущем интимном свидании с профессионалом Тагару рассказали, и тот вроде бы это принял, но верилось с трудом. С Мариком Лёшка договорился встретиться на этих выходных, с поправкой на основную работу Марика, конечно же. Тимофей тоже надеялся, что подлые клиенты не уведут его выходные, и он сможет поехать к Руслану, порыбачить и просто хорошо провести время. Но опыт подсказывал, что не может ему так повезти. Под ложечкой сосало предчувствие какого-то нового неприятного клиента. Но Артур всё не звонил, а потому Тимофей шлялся по городу, один или с Василичем. Глазел на выступления уличных музыкантов и кидал деньги, если нравилось. Если не нравилось, но артисты старались, всё равно кидал. — Гляди-гляди, — толкнул его Василич, когда они присели на лавочку у фонтана, чтобы немного передохнуть. Отдых, конечно же, требовался Василичу. Тимофей бы шёл не останавливаясь. Хоть до Китая. — Ну что там? — Да вон, деменция сидит, — насмешливо кивнул подбородком Василич. — Надеюсь, до такого не доживу. Хорошо, что вообще одетый на людях вышел. — М? Тимофей посмотрел, куда ему показывал Василич. На лавке с другой стороны от фонтана сидели самые разные люди, но в основном молодёжь на каникулах, старики и мамочки с детьми. Ничего, чтобы могло выбиваться из благопристойной картины отдыхающих в городском парке. — И что не так? — Мужика того видишь? В шляпе соломенной. С газетой. Мужик в шляпе на самом деле сидел. Уже в возрасте. Шляпа была маленькой, модной, навроде федоры, с маленьким полосатым пёрышком какой-то хищной птицы. Лицо было интеллигентным, с аккуратной рыжеватой бородой. В очках. Одет чисто, в цветастую рубашку с коротким рукавом и льняные брюки. Закинув ногу на ногу, читал журнальчик. Самый обычный пенсионер. Такой же как они с Василичем. Отдыхал на солнышке. С чего Василич решил, что тот страдает деменцией, было решительно непонятно. — Ну. И что? — А ты на ногу его посмотри, — уже предвкушая, велел Василич. Тимофей изо всех сил напряг зрение и глазам своим не поверил. На ноге в летней туфле, той части, что виднелась из-под задравшейся штанины, выглядывал ярко-сиреневый женский чулок. — Да етижи-пассатижи, — накрыло озарением. — Во-во. Совсем у старого ум усох. Ну или очки новые надо… — Может, и очки, — успокоил себя Тимофей, хотя что-то ему подсказывало, что дело было не в них и не в старческом слабоумии. — Но я думаю, он этот чулок надел специально. Он на него клиентов ловит. — Чего? Тимофей вкратце рассказал Василичу о том, как в молодости подрабатывал Марик в тёмные для него советские времена. — И ты думаешь, он как твой Марик? — недоверчиво скривил физиономию Василич. — Уверен. Нужно просто подождать. Если к нему кто-нибудь подойдёт, тогда точно мой коллега. — А ты думаешь, подойдёт? — Уверен. Нужно только подождать, — Тимофей аж заёрзал от предвкушения. В его миропорядке это было всё равно что читать про динозавров, а потом встретить его на самом деле. — Так неинтересно. Давай пари? — Чего хочешь? — Хочу, чтобы, если я приду в форму, ты на самом деле помог мне с работой. Безо всяких этих отговорок вроде «Зачем тебе это надо? Я желаю тебе добра» и прочего бреда, — не будь дурак, запросил Василич, надеясь выгадать из этой ерунды максимум для себя пользы. — Но если я выиграю, а я выиграю, Артура я за тебя просить не буду, — даже глазом не моргнул Тимофей. — Идёт. Они пожали руки, и Василич сам же разбил спор. Принялись ждать. Чем дальше вечерело, тем больше в парке прибавлялось народу. Появлялись парочки молодых и женатиков. Компании мужичков, которые просто собирались, чтобы решить, куда отправиться отдыхать дальше. Зажигались фонари. Мимо дедка с журналом проходили толпы народу, но никто не останавливался и чулка на ноге не замечал. Дед и сам пару раз вставал и делал кружок вокруг фонтана, чтобы размяться, и усаживался обратно. Тимофей с Василичем и сами поднимались, чтобы размяться, и возвращались на место слежки. — Поздно уже. Пойдём, — позвал Василич. — Ты проиграл, Иваныч. Никакой он не проститут. А ты теперь мне должен услугу. — Рано-то не радуйся. Мы ещё ничего не увидели. Какого чёрта он тогда таращится в этот журнал? Не видно же ни хера уже. — Я же говорю — де-мен-ци-я! — сварливо всплеснул руками Василич. — Пошли домой. — Подожди. Рано ещё, — дёрнул он вскочившего Василича обратно на скамейку. — Иваныч, я устал. Дети ещё эти свою музыку долбят. Какие-то визги. Как это вообще можно слушать? У меня уже голова раскалывается. Недалеко от них на самом деле расположилась компания подростков, которую окружал ореол популярной сейчас музыки. Не то дабстеп, не то новая форма технопарка. — Это новая музыка, — отмахнулся Тимофей, потому что после дискотек в доме депутатышей меньше всего на свете боялся какой-то там музыки. — Не нравится — тоже ходи с колонкой. Кобзона своего включай на полную. Или кого ты там слушаешь. — Во-первых, Лещенко, а во-вторых, Иваныч, я правда уже устал. Я целый день на ногах и жрать хочу, — продолжал ныть Василич. — Ужинать давно пора. Надо было с Лёшкой гулять. Он бы его наверняка поддержал в этой секретной операции, а Василич уже весь изнылся. Угораздило с ним в разведку попасть. — Погоди. Кажется, началось, — Тимофей азартно схватил его за рукав. — Что началось? Второе пришествие? — Почти. Вон того мужика видишь? — Ну? — Он мимо деда уже третий раз проходит, туда-сюда. Счас подойдёт. — Да не выдумывай. — Просто смотри. Видишь, сейчас… Самый обычный мужик на самом деле подсел к деду на лавочку и что-то тихо проговорил. Дед сложил журнал и что-то ответил. Из-за усов да ещё в сумерках прочитать по губам, что он там говорит, было затруднительно. Да Тимофей и не имел сего полезного умения. Мужик снова что-то ответил. Дед кивнул, после чего они оба встали и куда-то пошли. — Вот! — победно улыбнулся Тимофей. — И чо? Это ни хрена не значит. Может, это его знакомый какой-нибудь или вообще — сын, — адвокатом дьявола, проворчал Василич. — Пошли проследим, куда они, — не растерялся Тимофей. — До дома будем провожать? — съязвил Василич, который видимо почуял, что проигрывает, и хотел этого избежать. — А хоть бы и до дома! — раззадорило Тимофея, как в детстве, когда с мальчишками затевали новую игру. — Василич, я не понял, в тебе что, умер дух авантюризма? Пошли! Давай быстрее, пока не потеряли! Василич неохотно последовал за Тимофеем. Благо пара впереди тоже шла не быстро, так что даже удалось сохранять безопасную дистанцию и не проворонить, когда те надумают сойти с оживлённого проспекта. Только Василич всё гундел, что как-то это всё не так, и пытался завернуть слежку. Но Тимофей не вёлся и пёр, как гончая по следу жертвы, потому что был уверен в своей правоте, и заодно хотел утереть нос Василичу. — Где они? — Дорогу переходят. Быстрее, пока зелёный горит. Пара завернула в переулок, и Тимофей с Василичем уже осторожней, почти крадучись проследовали за ними. Тимофей шёл впереди, всматриваясь в темноту дворов, пока не увидел их в закутке и чуть победно не вскрикнул. — Ну что там? — шёпотом спросил Василич, выглядывая из-за его плеча. — Тихо. Смотри. Сначала ничего эдакого не происходило. Оба объекта слежки светили телефонами, наверное, производили оплату. Тимофей только недавно о таком узнал, но к себе на аппарат привязывать карту пока побаивался. Да и зачем, если получает конвертами? После минутной возни старик убрал телефон и, бросив на землю свой журнал, встал на него коленями перед мужиком. Клиент свой телефон не гасил, подсвечивая, как старик на коленях работает ртом. — Ох ты ж… — Василич сам себе прикрыл рот ладонью, глядя на то, что, возможно, предстояло делать ему, если он всё-таки продолжит упорствовать в своём желании присоединиться к весёлому театру кукол Карабаса-Барабаса. Тимофею стало чуточку неудобно подглядывать за чужой работой. Поэтому он стал оглядывать то место, где работал дед. Тупичок был удачный. С торца хрущёвок не было окон, из которых могли бы подсмотреть. Рядок из трёх гаражей отгораживал от двора с детской площадкой, а с улицы их прикрывал довольно густой куст сирени, из-за которого, в общем-то, и подглядывали сейчас Тимофей с Василичем. — Всё, ты выиграл, пойдём, — дёрнули Тимофея за рукав. Возвращаясь домой, увиденное они не обсуждали. Василич просто расстроился, что проспорил, а Тимофей размышлял, стоит ли рассказывать про этого старика Артуру. Тот, кажется, был перманентно в поиске новых кадров, а тот старик в чулке наверняка бы его заинтересовал. Да и сам этот дед мог заинтересоваться. Сколько ему мог заплатить мужик среднего достатка за минет? Вряд ли много. Но вдруг. Вдруг. Тимофей уже и с Василичем распрощался, и поужинал, и лёг спать, а мысли об этом старике всё не отпускали. Как поступить? Пока не выпил пару таблеток валерианы, уснуть не смог, а на утро пришёл к поистине соломонову решению — не торопиться и пока просто присмотреться к этому индивидуальному предпринимателю. Возможно, переговорить с ним лично, а уже потом делать выводы. Днём, снова выгуливая Василича, Тимофей предложил идти в парк, но тот сразу упёрся рогом. — Не буду я больше с тобой твоего минетчика выслеживать. — Да не надо выслеживать. Мне нужно численное превосходство. Я теперь поговорить с ним хочу. — А я не хочу. — Ну Василич! — Ну что «Василич»? Думаешь, я не понял, зачем ты за ним таскаешься? Сутенёру своему хочешь на блюдечке преподнести. Какого-то левого деда решил трудоустроить на официалочку, а своего старого друга жопишься. — Да ничего я ещё не решил! — взвился Тимофей. — Это ты сейчас говоришь, не решил, а потом всё так и будет. Чо я, тебя не знаю? И дед этот красивый, вон какой, и уже умеет чего-то. Не то что я, — с обидой добавил он. — Василич, — тяжело вздохнул Тимофей. — Я всё сказал, Иваныч. Разбирайся с ним сам. Я тебе в этом деле не помощник. Конкурента привечать, ага. Было жаль, что Василич вот так его бросил, но винить его Тимофей не мог. Приятель просто не понимал, во что хочет вляпаться. А когда поймёт, будет поздно. Назад дороги нет. Жаль только, что теперь приходилось следить в одиночку. Лёшка сейчас на свободной от сестры квартире наверняка целовался в своё удовольствие с Тагаром. А рассказывать коллегам Тимофей пока опасался. Даже Руслану. Они все были на слишком короткой ноге с Артуром и могли по доброте душевной донести о его находке. Приходилось вести слежку одному. Перед носом у объекта Тимофей старался не маячить, расположившись за спиной на автобусной остановке через дорогу. Сегодня дед был в другой рубашке, но шляпа была той же самой. Чулок тоже был на месте, на этот раз голубенький. Из-за того что сегодня была пятница, дедку пёрло. Он трижды уходил под ручку с разными мужиками и снова возвращался на свой пост. А когда лавка оказалась занята, просто пересел на соседнюю. Дважды с дедом уходили мужики среднего возраста, по которым и не скажешь, что им вообще может понравиться трахать в рот стариков, и один раз молодой парень, который, перед тем как подойти, долго решался, стоя в компании других парней, пока те его сами к нему не вытолкали. Это было чертовски интересно. За работой деда Тимофей больше не ходил смотреть. Даже если тот каким-то чудом в этих условиях умудрялся зарабатывать аналом. Когда уже стемнело и, отработав последнего клиента, старик, выйдя из тупичка, пошёл уже не в парк, а на автобусную остановку, по всему выходило — домой. И вот туда-то Тимофей уже решил его проводить, сев в тот же автобус, что и он. Номер автобуса уже говорил, что дед живёт где-то далеко от центра, скорее всего, в заречье. Автобус уходил последний, а это значило, что на обратный путь придётся заказывать такси, но пока в жилах бурлил жаром адреналин, о таких пустяках Тимофей не задумывался. Он довёл его до частного сектора, где на маленьких участках друг к другу лепились маленькие бревенчатые домишки — живые реликты той деревни, из которой уже потом, когда построили первый металлургический завод, вырос город Энск. С визжащим скрипом открылась и закрылась калитка, за которой скрылся старик. В тишине, приветствуя хозяина, глухо вафнул пёс. Ещё раз скрипнула уже входная дверь и окончательно всё стихло. Тимофей хотел подойти ближе, но опасался, что залает собака. И без того, пока шёл по этому лабиринту, из-за каждой калитки прохожих облаивали все псины подряд. Он запомнил маршрут и номер дома этого старика, больше здесь было делать нечего. Вернувшись на пустую остановку, он вызвал такси. На следующий день Тимофей собирался совершенно серьёзно подойти к этому старику с серьёзным разговором, но в полдень позвонил Артур. Под ложечкой сосало не зря. Знакомство с цветным чулком пришлось отложить, да и выходные с Русланом отменялись. Вместо этого всего Тимофею, как и Свете, предстояла командировка.