Легенда о старике

Пей, моя девочка, пей, моя милая, Это плохое вино. Оба мы нищие, оба унылые — Счастия нам не дано… А. Вертинский — «Пей, моя девочка»

— Руслан, здорово! — Тимофей? — Не отвлекаю тебя? — Да какой там! Уснуть пытаюсь. Ты уже вернулся? — радовался из динамика весёлый голос Руслана, и Тимофей тоже невольно заулыбался, прижимая к щеке тёплое стекло смартфона. — Нет, в Питере ещё. Неделя осталась. Я просто… Обычно у Тимофея не было привычки звонить просто так. Только по делу, но он уже на стенку лез в этой командировке. А перед сном было особенно тоскливо, и даже ворчание телевизора и голоса соседей по квартире не помогали как раньше скрадывать одиночество. Тимофей и сам не понял, как, листая ролики с занятиями по йоге, открыл список контактов и набрал Руслана. — …поговорить хотел. Узнать, как там у тебя дела? Всё ли хорошо? А то тут в Питере этом… тоска одна, — Тимофей включил громкую связь и перевернулся на бок, лицом к дизайнерскому коврику. Стал бездумно повторять пальцами узор из кругов и прямоугольников на коротком ворсе. — Здесь тоже ничего весёлого не происходит, — хрипло отвечал Руслан, и динамик почти не искажал его голоса, не сравнить со старыми телефонами. Можно было закрыть глаза и представить, что он здесь. — Вы же все там, а я здесь. Ну, Павлик ещё. А я ж… сам помнишь, раскатал губу до самого Китая, что мы с тобой нарыбачимся. Самый сезон сейчас… а тебя вон куда занесло. — Я думал, что ты тоже приедешь. — Ну да. С рожей моей бандитской, ага, — по-бандитски ухмыльнулся Руслан где-то в далёком Энске. — Ты бы видел, к каким рожам мы тут на вызовы ездим… — сам себя оборвал Тимофей. — Не хочу про работу. Ну её. Остопиздела уже. Расскажи лучше, чего там по дому делаешь. Про хозяйство своё. Ты там грядки какие-то сажал, я помню. Всё взошло? — Да взошло, куда оно денется. Даже совка не пожрала… Что ж я ещё-то делал? — задумался Руслан. — Совсем памяти нет… Сарай же на днях покосился, перекладина там иссохла. Ну так я её заменил. Повозился малёха, но как новый. А! И ещё. Самое главное-то хотел рассказать тебе. Знаешь, я на прошлой неделе к дочке ездил в гости. Да. Не как обычно, гостинцы всучить, а прям в гости. С тортом, чаем. Я думал, неловко будет. Столько лет почти не говорил с ними. Совсем чужой им стал и думал, не нужен я там… А Катя мне так обрадовалась. Рассказывала про мужика своего, про внуков моих… Тимофей, как только приедешь, я тебя познакомлю с ними. — Русь, да зачем? — удивился он. — Если б не ты, я бы ни в жизнь не решился. Руслан замолчал, а Тимофей тоже не знал, что сказать. Узоры на ковре были какие-то совсем простецкие, не то что на его настоящем турецком, на который, если долго смотреть, можно было какой-нибудь новый закон физики открыть. А этот никаких подсказок не давал. — Я рад, что тебе помогло, — наконец выдохнул он, потому что это было правдой. — Во-от, — бодро протянул Руслан. — А на следующей неделе Катя мне внуков привезёт, на свежем воздухе беситься, там и познакомлю. Они умненькие такие не по годам. Про фиксиков каких-то рассказывают да ассасинов. Ты им понравишься. Двух дедов мучить заместо одного всяко повеселее будет. С рыбалкой, правда, снова пролетим, но подождёт она. Так что приезжай. Приедешь ведь? — Конечно, приеду. Тимофей отключил телефон и упал на спину, глядя на серый потолок с остатками лепнины, улыбаясь как старый дурак. В этой затянувшейся командировке его мало что радовало. Гастроли всё не заканчивались. Почти каждый день или через день кто-то уезжал на вызов. Тимофей тоже дорабатывал свою серию вызовов у Влада, который и правда подсел на это ссаное извращение и в последний раз так плакался, что ему жаль, что Тимофей скоро уедет, ведь он так хорошо его понимает, исполняет все тайные желания, а ему будет так непросто найти замену. Даже переманить пытался, все блага обещал, квартиру, машину, питерскую прописку. — И кем я у вас тут буду? — уже по-свойски спокойно разговаривал Тимофей с Владиславом Яковлевичем. — Содержанкой, что ли? Не могу я только вами заниматься. У меня своя жизнь в Энске. Друзья, увлечения… Понимаете? — Понимаю, понимаю, — скорбно вздыхал товарищ Владислав. — Да и не по этой я части, понимаете? — Понимаю. — Мне морально тяжело с вами вот такое делать. Я бы никогда не смог привыкнуть. Понимаете? Товарищ Владислав снова понимал, грустно качая головой. Наверное, в глубине своей робкой души он расчётливо прикидывал, как можно было бы принудить этого старика согласиться на его предложение, не пряником, так кнутом, но сам же понимал, что из-под кнута ощущения будут уже не те. Что он будет за нижний, если настолько бессовестно станет принуждать своего верхнего? — Ну, хотите я Марика попрошу, он там по своим связям вам кого-нибудь подберёт? — предложил Тимофей. — Надёжного, чтобы вы не переживали? А то мне и самому тревожно вас оставлять. Я же понимаю. Влад благодарно пожал ему на прощание руку, но всё равно был безутешен, и Тимофею его было даже жаль, но не от всего сердца. В остальном дни в Питере тянулись как резина. Тимофей каждое утро делал зарядку и пытался в йогу, повторяя асаны за Баженом. Иногда получалось, но самые простые. Штука оказалась довольно полезной особенно в свете того, что на работе всё больше приходилось корячиться в не самых удобных позах и мышцы просто взрывались от перенапряжения. Бажен, кажется, даже смягчился к нему на этой почве. Оставался снисходителен и больше не смотрел раненым волком, у которого отобрали тушу дохлого лося. А иногда к их занятиям присоединялся и Марик, но всё чаще легкомысленно сбегал на свои блядки. О пробежках Тимофей тоже не забывал. Даже успел познакомиться с соседом с первого этажа, который выгуливал по утрам весь выводок своих собак и тоже был вынужден бегать. Сергей, муж, отец и хозяин стаи товарищей, носился вместе с ним по утрам и паркам, без умолку рассказывая о своих детях и собаках. Не то чтобы Тимофей хотел сводить с ним такое близкое знакомство. Скорее сам Сергей был таким открытым и общительным мужиком, что даже завидно становилось. Здоровался с дворником у парадной. Кассирша из местной «корзиночки» через дорогу Тимофея тоже уже узнавала, а это был совсем плохой знак. Начинало казаться, что они тут останутся жить навечно, и Тимофей уже никогда не вернётся в свою любимую квартиру и не увидит Руслана, когда поступил тот самый заказ, ради которого, по заверениям Артура, он их там всех и собрал. Новый богатый клиент. Владелец заводов, газет, пароходов, и тоже имевший какое-то отношение к власти. Некто Альберт Григорьевич. Тимофей плохо разбирался в богачах, только начинал. Единственное, что было известно наверняка — трахаться придётся очень и очень много. Вот просто столько, сколько он за всю работу здесь ещё не трахался. Это пугало бы, если б к этому секс-гиганту он ехал один, а не с коллегами. Пока собирались, Марик всё заливался, что Альберт Григорьевич его старый знакомый, любимый клиент, весь такой горячий ёбырь-террорист, всегда закатывал самые бомбические оргии в Питере. — Он почти Воланд, только в плане оргий! Такая энергетика у мужика бешеная, такая выдумка! Глазом моргнуть не успеешь, как тебя закружит в водовороте жаркого, незамутнённого… — Кончай заливать, — беспардонно не дала договорить ему Земфира, проходя мимо, отвесив злобный тычок в плечо. — Опять развёл свою поэтику на ебле. — Не с той ноги встала? Вместо ответа Земфира сунула ему под нос оттопыренный средний палец. Марик молча посмотрел уже на Ульяну, но та, занятая сборами, только отмахнулась, мол, не обращай внимания. На Земфиру не в духе вообще мало кто обратил внимания. Все готовились к оргии. В ванне стояла очередь из клизм, у каждого своя, и целая аптечка средств для жопы, которые понадобятся потом, чтобы не пришлось искать или, не дай бог, идти в аптеку. Ради такого мероприятия Тимофея одели во всё лучшее. По мнению Бажена. Тимофей не сопротивлялся. Он только выдохнул и решил плыть по течению, думая, что его как-нибудь вынесет из очередной полыньи в этих узких брюках, огромном рваном свитере и драповом пальто, в котором, судя по заношенности, Троцкий бежал в Мексику. Жаль, что уже на входе девушка-координатор, которую, судя по смокингу и кружевному жабо, в полнолуние покусал дворецкий, велела снять всю эту рваную красоту и переодеться в регламентированные вечером костюмы. Даже те потрясные джоки, которые Тимофей ради такого вечера нацепил, пришлось снять. Вот это было особенно больно. В общем-то Тимофей был готов раздеться совсем. Приходить на оргию одетым — всё равно что в баню, но тут ещё какие-то костюмы надо было. Зачем-то их, почти как животных, согнали в костюмерную, больше напоминавшую сумасшедший дом. Народу в большой костюмерной, немного похожей на заводскую раздевалку с душевыми, переодевалось не меньше сотни. Кого там только не было — девушки, юноши, мускулистые атлеты, толстяки, трапы, карлики, азиаты, чернокожие, старухи и они, старики. Все полуголые или уже одетые в самые несуразные наряды, какие только могла допустить извращённая фантазия какого-нибудь безумного владельца порноцирка. Тимофею достался костюм горничной. Он искренне не хотел облачаться в столь маленькое и нелепое для его фигуры чёрное платьице. Он был для него несколько великоват. Швы на боках зловеще потрескивали. В груди не давило. Грудь в вырезе огромного декольте была вся на виду. Жопа тоже чувствовала себя свободной. Даже слишком свободно под короткой юбчонкой, из-под кружевного подъюбника которой почти на виду болтались не менее свободные причиндалы. Жадные костюмеры при этом почему-то поскупились на приличествующие образу трусы. Зато нацепили на голову крошечный чепец. На фоне этой нелепицы чулки в сеточку и женские туфли уже не казались чем-то необычным. Чулки с туфлями уже стали стандартной униформой перед камерой неуважаемого господина Кима, а в девчоночьи платьица его одевал анимешник. Вот трусов не хватало… Марику повезло больше. Он мужественно красовался кожаной сбруей на всё тело и сверкал металлическими клёпками, которые отлично гармонировали с кольцами в его сосках, пупке и мошонке. Бажена нарядили в кимоно японской куртизанки, но даже те классические работницы сексуальной промышленности, наверное, не носили настолько короткие наряды. На Ульяне было просто какое-то цветастое бикини, в которое кое-как упихали её член. Во что одели Земфиру, Тимофей не увидел, она видимо имела богатый театральный опыт, а потому справилась быстрее и уже ускакала на сцену. Кунсткамера на выезде, и только. Зачем вообще ездить куда-то? Если Тимофей думал, что в раздевалке творился пиздец, то в зале, куда их согнали, было ещё пиздецовее. Пожалуй, он даже затмевал эти невинные вечеринки у Володи и Димасика. Вот просто даже захотелось переместиться в их милый загородный домик и трахаться только с ними двумя, а не со всеми подряд без разбора. В довольно тускло освещённом помещении на разноуровневом полу, креслах, диванах, подушках и разного рода приспособлениях трахались все со всеми. Стоны, крики и шлепки голых тел перекрывали играющую фоном музыку. Кажется, раньше Тимофей однажды видел что-то такое. На картине «Давка на ходынском поле». Уж больно людно тут было. Огромные экраны на стенах транслировали эротические кадры, на которых мужчины и женщины только обменивались томными взглядами и изредка поглаживали друг друга чуть ли не кончиками пальцев. Кажется, что из всех собравшихся в зале не сношались только эти люди из телевизоров. Почему-то. Разглядывая это странное убранство, дизайном которого наверняка занимались так любимые Мариком инопланетяне, Тимофей два раза чуть не навернулся, споткнувшись о трахающихся людей. Ещё и подсветка иногда менялась в самые неподходящие моменты, только сбивая с толку. На происходящий в помещении разврат смотрел мужчина, в своём большом, почти царском кресле похожий на грустного голого короля. Он и был голым. Поэтому можно было в полной мере оценить его хорошую физическую форму, в меру мускулистое и в меру волосатое тело. Лицо было так же в меру красивым, особенно сильно его украшали пронзительные чёрные глаза с густыми чёрными бровями, как у итальянца. У его ног сидел натёртый маслом бугристый качок и загорелая дама с надутыми губами, которые периодически брали у него в рот. Видимо, это и был легендарный Альберт Григорьевич. Весельчак, балагур и сексуальный активист, который собрал эту зажигательную вечеринку. И что-то, глядя на него, Тимофей не испытывал того самого настроения и желания валиться и трахаться, какое обещал Марик. Даже наоборот. Хотелось забиться в какой-нибудь тёмный уголок и читать что-нибудь про строительство дачных домиков. — Это что, он? — шёпотом уточнил Тимофей у Марика, когда девушка-дворецкая повела их на смотрины начальству. — Ага, — неуверенно кивнул Марик, тут же оправдываясь. — Я давно у него не был. Походу, сдал Григорич. Тимофея и остальных поставили перед заказчиком. Придворные сосуны у его ног тоже посмотрели на новоприбывших, и Тимофей удивлённо заметил, что у Альберта Григорьевича почему-то не стояло. Наверное, уже не могло от всей этой смертной красоты. Он устало оглядел новую партию тел, потом, еле ворочая языком, велел повернуться спиной и нагнуться. Глухо промычал «ага» и велел своим шутам распределить эту партию по локациям «как-нибудь не банально». Тимофей не видел, куда отвели остальных, но его пришвартовали к одной из пар, которая была уже в процессе. Худенькая азиатская девушка с пристёгнутым на ремешки страпоном имела здоровенного мускулистого гостя из Африки. Их совершенно безжалостно разлучили, чтобы беспардонно впихнуть между ними Тимофея. Настолько третьим лишним Тимофей не готов был становиться. — Давайте в темпе, — велела губастая дама и повела пристраивать остальных. — Ну, давай стыкуйся, что ли, — по-свойски кивнул ему нижний мужик без всякого акцента. — Да я бы рад, но пока не в строю, — сконфуженно признался Тимофей и продемонстрировал под подолом свой пока что вялый, несмотря на всё творящееся вокруг непотребство. — Хи-хи, — заливисто выдала девица, быстро глянув в сторону трона. — Наш господин тоже пока не в строю. Полгода уже. — Не отвлекайтесь там, — зашипели откуда-то из соседнего группового траха. — Вертухаи бдят. — Ой, ты там вообще между ляжек тыкаешься, молчал бы, — шикнул на него здоровяк. Про «между ляжек» Марик мудро предупреждал Тимофея, как своего ещё малоопытного ученика, что весь вечер в жопу можно не давать — со стороны всё равно не всё видно, главное ляжки сжимать плотнее и изображать стоны удовольствия. Правдоподобнее. Тимофей планировал использовать эту лазейку через свои ляжки на всю катушку. Его же не Альберт Григорьевич лично будет иметь, а буквально кто попало. Поэтому нечего своё уже оперированное добро разбазаривать по пустякам. Но один разок всё-таки хотелось. Да и зря что ли жопу полоскал. — И правда, — прокашлялась страпоночка. — Лучше зря не стоять. Я Маша, это Гриша, а вас как зовут? — Саша, — решил не выделяться в подобном обществе Тимофей. — Приятно познакомится. Вам как-нибудь помочь, Саша? А то за простой правда могут выгнать. А у меня за хату уже долги… — Тогда пристраивайтесь сначала вы, а я в процессе, так сказать, уж как-нибудь… А презервативы тут где-нибудь есть? Я бы хотел в резинке. Ну… чтобы… — Да, я понимаю. Вон там. В целом, несмотря на происходящее, Тимофея пока всё устраивало. Маша неторопливо страпонила его сзади, хорошо так проезжаясь ребристым стволом по простате. Орган ей был не родной, но управляла она им на совесть, так что много времени не понадобилось. Тимофей натянул гандон и приступил к Грише. Чего только в этой жизни не происходило. Одновременно трахать и принимать было в новинку, но Тимофей с удовольствием распробовал эту телесную композицию и даже сумел со стоном кончить. Даже не пришлось делать вид, что ему хорошо, и стоны выходили вполне искренними и громкими. — Ох, Машенька… Гриша… — простонал он, лёжа щекой на тёплой шоколадной спине Гриши. — Вы прямо… — Вы тоже ничего, — хихикнула Маша и погладила его поясницу. — Такой громкий. — Мы сейчас как-нибудь поменяемся или как? — уточнил он, когда они втроём чуть пришли в себя. Гриша лениво перекатился на спину и раздвинул мускулистые ноги. — Как хотите, но я снизу. — Я, ежели чё, между ляжек могу, — предложил Тимофей по-братски. — Чтобы поберечься. — Я сюда не беречься пришёл, — во все белые зубы заулыбался Гриша. — Давай, Саш, вставь мне. И можно посильнее. — Гриш, а полижешь мне? — Маша кошечкой прижалась к нему и погладила по круглой щеке и крупным мягким губам. — Присаживайтесь, мадемуазель, — охотно подтолкнул он её под стройную попку. Маша чуть сдвинула свой страпон и тут же села передком Грише на лицо, ухватив его задранные икры под коленями. Тимофей старательно толкался и пыхтел, глядя на худенькую девушку. Как же чертовски непривычно было видеть перед собой девушек. Он уже и забыл, как женщины-то под одеждой выглядят, а тут девка совсем. Хорошо если двадцать есть. Стройная, красивая, как актриса с обложки. По существу, он даже не трахал её, просто смотрел, пока наяривал в попку чернокожему мужичку под ним, но легче от этого не становилось. Всё равно было совестно. — А перерывы какие-нибудь тут предусмотрены? — спросил Тимофей, ощутимо подустав. Кое-как довёл до оргазма Гришу и отстранился, стягивая с поникшего члена пустой презик. — Да. Можно в туалете, вон там, или выйти перекурить на крышу. Там дверь на лестницу. Идите, мы с Гришей пока не устали. Прикроем вас. Гриша снова лениво перекатился на бок и пригласительно согнул ногу. Маша поправила застёжки страпона и состыковалась с напарником, а Тимофей пошёл в указанном ему направлении, снова спотыкаясь о мебель, людей и людей на мебели. *** В туалет Тимофей тоже зашёл, но там особенно негде было отдыхать, а потому оттуда он сразу направился к лестнице. На крыше под огромным навесом на диванчиках и креслах вповалку курили затраханные работой люди. Тимофею показалось здесь даже уютней, чем в зале. Стояли горшки с какими-то фикусами, под ногами пружинил мягкий коврик. На столиках стояли бутылки воды вперемежку с пепельницами и открытыми пачками снеков. — Сигаретку? — предложила бритоголовая девушка с кольцом в носу. — Не, я просто дух перевести. — А между прочим, пассивное курение намного вреднее, — девица показала раздвоенный язык, выдыхая облачко дыма, и пьяно хмыкнула. — Слыхала, чо знаю, куколка! — Тогда я, пожалуй, подальше отойду, — дипломатично ретировался Тимофей от поручней, где сгустились, как ласточки на проводах, и дымили курильщики. Найти место, где никто не курил, удалось там, где активно нюхали с зеркального столика, благо Тимофею не предлагали. Там же нашлась Земфира. Он не сразу узнал её в костюме кролика, состоявшем из ушек, белого фрачного пиджака, великоватого на пару размеров, и, собственно, хвостика. Странные всё-таки вкусы были у людей. Несмотря на худобу и почти полное отсутствие груди, тело у Земфиры всё равно было не таким упругим, а кожа пестрела от пигментных пятен настолько, что вместо кроличьих ушек больше подошли бы леопардовые. Подойдя ближе, Тимофей, к своему удивлению, заметил ту же пудру со стола у Земфиры на крыльях носа, хотя на секунду понадеялся, что это просто грим, часть кроличьего образа. — Зем, ты же не?.. — обеспокоенно начал он, на секунду забывшись, что Земфира взрослая состоятельная женщина, а не его сын. — Тсс, — прижала она палец к губам и захихикала. — Артурчику ни слова. Это будет наш с тобой маленький секрет. Надеюсь, ты не болтун… — Ты же знаешь, что это опасно? — не очень уверенно спросил Тимофей. — А ты думаешь, мне семь лет и я не знаю? — Земфира по-пацански быстро вытерла нос костяшками пальцев, тут же снюхивая с них остатки. — Мы со Стёпкой в девяностые знаешь как… у-у… — Тогда зачем? Если цензурно, то Тимофей был не на шутку удивлён и обескуражен, а если по-простому, то просто в ахере. Он не думал, что на этом сборище будут и таким вот баловаться. Тем более Земфира. Молодёжь-то ещё понятно. Любопытные, глупые, бесстрашные. Всё им попробовать интересно… Земфире, кажется, до сих пор было интересно. — Ну, что ты ко мне пристал? — скривила она лицо и недовольно задрыгала ногами в белых гольфах. — Так хорошо было, пока ты не прицепился. Иди, вон, карликам мораль читай. Тут же у нас партийное собрание. Сейчас на ковёр и всех расстрелять… Тимофей сконфуженно отошёл в сторону. Земфира несла уже какую-то полную околесицу. Надо было что-то сделать, но что? У него как-то раньше не было знакомых торчков. Всё больше алкоголики. В раздумьях Тимофей остановился перед столом, где валялись странные разноцветные фломастеры с кнопками. — Что это? — спросил он у парня, который как раз выцепил один из них. — Электронка одноразовая. Попробуй. Вреда пока не доказали. Понятней не стало, но когда парень, нажав на кнопку, всосал губами этот карандаш, а потом выдохнул сладковатый пар, дошло. Тимофей только недавно стал замечать по городу людей, которые курили, используя вот такие штуки. Пахло от них по-разному, поэтому Тимофей не мог до конца решить, против он этой новой формы старой вредной привычки, или можно было бы попробовать самому. — А с чем они? — Ну вон те, голубенькие — мятные, без никотина. Остальные хэзэ, — ответил всё-тот же парень, но уже окутанный паром, как будто вышел из бани на мороз. Тимофей взял такую же и глубоко вдохнул. — Забавная парилка. Несмотря на заявленное отсутствие никотина, в голову будто немного ударило. Самую малость. Он снова оглянулся на тот диванчик, где в отстранённом состоянии лежала Земфира и задумчиво разглядывала свои руки, растопырив пальцы. Нельзя было её так оставлять. И за девчонку было тревожно, и за дело. Тимофей запихнул электронку в крохотный кармашек передника и вернулся в зал, где кое-как нашёл Ульяну, занятую минетом. Было как-то обескураживающе видеть эту утончённую пожилую леди с членом во рту. Тимофей бы предпочёл вообще никогда не видеть никого из коллег за работой, но обстоятельства, как всегда, имели предпочтения Тимофея в жопу. Потоптавшись в стороне, не зная, как подступиться, он всё же решительно опустился рядом с ней на четвереньки и пристроился сбоку, делая вид, что тоже как бы сосёт. — Уль, понимаю, что ты сейчас не можешь говорить, — зашептал он. — Но там на балконе Зема нанюхалась порошка, и я не знаю, чего делать. Ульяна тут же отстранилась, продолжая не глядя надрачивать. — Она совсем в слюни или ещё реагирует? — облизнувшись, спросила она. — Говорит вроде разборчиво… погоди, она что, частенько так? — Мне надо отойти! — выпалила Ульяна и на подгибающихся ногах направилась туда, откуда пришёл Тимофей, а он так и остался на четвереньках перед бородатым мужиком. — Я её подменю? — предложил Тимофей, потому что, в сущности, ему было абсолютно без разницы, кому делать минет. — Не, не люблю бородатых, — поморщился мужик и снова влепился губами в рот одного из пареньков, облепивших его по бокам. — Ну, как знаешь. На многолюдной оргии снова стало как-то неуютно. Тимофей попытался найти ту парочку, с которой уже успел поработать. В этом диком освещении это оказалось не так-то просто, к тому же их пару разбили, и оба оказались вроде как заняты. Тимофей даже немного растерялся, куда ему теперь податься? Он тут больше никого не знал. Распорядителя оргии, что ли, снова звать? А где, если даже голый король куда-то пропал со своего трона? Бажен валялся на каком-то пуфике с таким видом, будто делал одолжение дамам, которые ему отсасывали. Марика вообще не было видно. На пробу Тимофей тронул ближайшую парочку с предложением сообразить на троих, но те только лениво отмахнулись. Благо с другой стороны его растерянную фигуру всё-таки заметила Маша и помахала рукой. — Давай к нам! — пригласила она Тимофея на какую-то странную конструкцию из металла и лилового сукна. — Нам как раз нужен универсал. Ну вот, он уже и универсал. Скоро до внедорожника дорастёт. А может, и до КамАЗа. Для приведения её плана в жизнь Тимофея уложили на это ложе, как выяснилось, специально анатомически подогнанное так, чтобы, лёжа на нём, было удобно принимать в рот здоровый член уже другого парня, а Маше было удобно, расположившись между ног Тимофея, трахать его или делать минет. То, как работала Маша, Тимофей имел удовольствие оценить в полной мере, а вот он с такими размерами ещё не сталкивался. Одно радовало, парень не старался упихать весь свой шланг Тимофею в глотку и действовал довольно бережно. Перегнувшись, иногда трогал Тимофея за грудь, торчащую из выреза платья, и поглаживал по волосам. Но даже эти ласки не могли отвлечь Тимофея от вида на дизайнерскую урну и валявшиеся вокруг неё толстыми слизнями использованные гандоны. Кто-то, проходя мимо них, вмазывался ногами, а то и задевал другими частями тела. В этом плавающем полумраке срач не так бросался в глаза, но заметив эту мусорку, Тимофей начал замечать отходы разврата буквально повсюду. И это ещё сильнее осложняло работу. Он и так тут трахался хрен знает с кем у всех на виду, очень сомневаясь, что хоть немного нравился кому-то, а тут ещё и свинарник такой и антисанитария. Теперь приходилось особенно внимательно смотреть, куда его укладывали. И всё равно периодически вмазывался в чьи-нибудь биологические жидкости. Шёл второй час этого массового семяизвержения, а уже хотелось дополнить свой образ горничной резиновыми перчатками и шваброй, и весь этот свинарник убрать. Если бы Тимофею предложили такое вместо секса, он бы согласился. Может, кого-то здесь возбудил бы старик в костюме горничной за мытьём полов. Кто знает этих извращенцев. Запахов тоже стало слишком многовато. Вентиляция вроде работала, духоты не было, но отдушки разных смазок, пота и возбуждения смешивались в довольно гнусную вонь. Оргазмов стало в разы меньше, и выходили они какими-то механическими, как стружка из-под станка. Одна за другой. Сменялись партнёры и позы одна за другой, как детали, которые нужно было выточить на станке. Всё-таки прав был Марик, когда называл его станочником. Но даже со своим опытом станочника Тимофей не понимал, в чём кайф отрабатывать на публику как машина? И ведь по всему выходило, что не его одного всё это не вдохновляло. Сам видел, как один транс-парень прятал зевок, пока его трахали в два члена. Куда больше его интересовало, как там дела у девчонок. Наверное, нужно было помочь, а он дурак, не подумал. Да и Ульяна не просила, как будто это на самом деле был не первый случай, и у неё был уже отработанный план действий. В полутёмном зале, где сношались вповалку сотни тел, было не так просто найти кого-то определённого. Ульяну, если она и возвращалась, он проглядел. Немного успокаивала компания этой милой буряточки Маши, с которой они успели неплохо сработаться. — Тоже заметили, да? — спросила она, сидя на лице у красивого подкаченного парня, пока Тимофей насаживался подъюбником на его поникший член. — Что? — Что вечер тухляк. — Ну да. Я думал, будет как-то… иначе, — договорил Тимофей, хотя на самом деле хотел бы выразиться намного грубее. — Ага. В прошлом году групповухи были вообще отвал башки, — беззаботно рассуждала Маша. — Особенно перед новым годом. Все прям рвались, чтобы попасть на вечеринку к Альбертику. За бронь бешеные деньги драли, и всё равно очередь от входа через два моста тянулась. — А теперь не рвутся? Самим платить приходиться? — продолжал приседать Тимофей, заодно выполняя норму зарядки. — Ещё бы. Я даже не сразу понимала, когда один партнёр сменялся другим. Настолько сильное единение. Чистый кайф, — от воспоминаний закатила глаза Маша, прижав руки к маленьким грудям. — Никакого порошка не надо, чтобы улететь. Да что там. Мы бы с вами как сейчас даже поговорить бы не смогли, если вы понимаете о чём я, — подмигнула она. — А теперь распорядитель ходит, как вертухай… — Дворецкая эта, что ли? Тимофей огляделся, тут же приметив маячивший недалеко силуэт с горящими в темноте стёклами очков. Дворецкая, правда, в гущу событий не лезла, бродила вдоль стеночки. Наверное, потому что там меньше гандонов валялось. — Ага, но Себастьян в юбке появилась недавно, — Маша перешла на шёпот. — Просто к Альбертику импотенция подкралась. Причём стоять у него вроде стоит, особенно если в попку драть, но мозгами он ничего не испытывае-е-ехорошо-о-о! — вдруг на одном дыхании выпалила Маша, выгибаясь дугой, а её худенькие бёдра, обнимавшие голову парня, затрепыхались. — О-о-о! Ещё-ещё, не останавливайся! А-а… — Маша выдохнула и тут же продолжила, будто ничего не было. — Вот всё, что он видит сейчас, его ну нисколько не торкает. Даже Распутин не помог. «Надо же. Даже Распутин, — оценил серьёзность проблемы Тимофей. — Ну, тут уже ничего не поможет». — А к врачам он ходил? — Конечно, он ведь богатый. К самым лучшим. Но это же в голове, — рассуждала Маша, продолжая покачиваться на лице партнёра. — Я сейчас на психолога учусь, и это прямо трэш. Организм может быть здоров, но собственный мозг как отдельная вселенная. Альбертику всё приелось. Он, кажется, видел всё и всё испытал. Даже пони, — кивнула она на маленький загон, который ютился в самом дальнем углу огромного зала. А Тимофей-то думал, что лёгкий навозный душок ему мерещился из-за переизбытка запахов. Нет, в загоне на самом деле иногда бегал по кругу маленький рыжий пони, но к нему подходили только за тем, чтобы в перерывах погладить по густой чёлке, и иногда катались карлики. Хрупкое сердце Тимофея не вынесло, если бы на его глазах кто-то на самом деле попробовал домогаться до бедной лошадки. Он всегда плакал на фильме про белого Бима и переживал, когда в фильмах про красную армию под выстрелы падали лошади. Цирк с конями, да? Вот и конь. На следующей перемене поз к ним примкнула ещё одна троица. Теперь она, Тимофей и какой-то Марат стояли на четвереньках бок о бок друг с другом, а сзади между их бёдер тыкались члены партнёров. Тимофею было даже не особенно интересно, кто. Он только проследил, чтобы его ёбырь не забыл натянуть презерватив, ну и что, что не в анус, и продолжил разговор с Машей. Его всё ещё волновала судьба пони. Даже чуточку больше, чем Земфиры. О той позаботится Ульяна, а коника кто защитит? — А при тебе кто-нибудь хоть раз с лошадкой… того этого, делал? А? — Трахнуть — точно нет, но вроде кто-то пытался ему отсосать. Марат, не помнишь? — Снежана, — ответил кто-то сзади женским голосом, ритмично пыхтя. — Это была Снежана, точно говорю. Трое мужиков держали Рыжика, чтобы он случайно не лягнул. Кому-то это понравилось, но как по мне, жалкое зрелище. — Просто душераздирающее, — хмыкнули за Маратом. — А мне понравилось, я бы и сам хотел. С конём, — ответили уже со стороны Маши. — Но только чтобы это был кентавр. Тимофей нервно прыснул. Хорошо, что за громкими стонами и шлепками голых тел их светской беседы за потрахушками было не слышно, а то бы дворецкой пришлось запачкать туфельки, чтобы подойти и отчитать их. — А какой кентавр? У которого человеческий член или конский? — всерьёз заинтересовалась Маша. — Да сразу оба. Чего мелочиться, — гыгыкнул неизвестный любитель мифических тварей. — Всё равно их не существует. — Какую только жесть люди не творят… Очередная перемена поз произошла, как переход с мытья одной тарелки на другую. Теперь Тимофей лежал на спине другого здоровяка, пока ему пихали член куда-то под живот. Маша оставалась на связи где-то рядом в поле зрения, но тоже чертовски занятая. — А ты ещё не привык? — Да я… — начал он и задумался. Наверное, всё-таки не привык. В его возрасте вообще тяжело было привыкать, особенно к чему-то новому. А извращений этих успели наизобретать столько, что мама не горюй. — У меня друг один есть… — Тимофей сменил тему, потому что вспомнил про Василича, который рвался работать в проститутки, и коротко обрисовал свою дилемму собравшемуся консилиуму учёных проституток. Раз уж оргия выходила не такой зажигательной, что даже можно было поговорить. — Теперь вот не знаю, что с ним делать. Это ж не такая работа, что не понравилось — бросил. Тут жизнь можно сломать. — Если он правда настолько хочет, лучше помочь, — ответила дама с огромным бюстом и красными смазанными губами. — Вот у меня подруга тоже так просилась, так рвалась. С деньгами проблемы были, хотя она вроде подрабатывала где-то. Под мостом не спала, короче. Зачем на панель идти? Молодая, красивая… — Может, завидовала? — предположил Тимофей. — Чему? — непонимающе обвела рукой происходящее непотребство опытная дама. — Вот этому, что ли? — Ну… она же изнутри этого не видела. Может, вон, — кивнул он на её явно силиконовый бюст. — Так я их уже потом сделала. Хотя может, и правда. Я тогда себе шубку новую купила и сапоги, несколько пар. Цацки… Но нужно же мне было как-то себя радовать? Иначе спилась бы, — добавила она в свою защиту. — А с подругой-то что? — напомнил Тимофей, потому что у дамы произошла заминка в виде оргазма и очередная перемена тел. — Подругой? А. Подруга. Я ей отказала, конечно. Хотя у меня хорошие связи были, вполне могла ей папика постоянного подыскать, но нет. Ушла в отказ. Ну правда, зачем? Такая куколка. Просто жалко стало. Ну и она решила сама поискать. Нашла какого-то додика. Если б знала, что так выйдет, сама бы его машиной сбила. Он её на таблетки подсадил, паспорт забрал, не платил ни хера… Если б я знала, что так будет… — Вы ей потом-то помогли выбраться? — понадеялся хоть на какой-то хэппи-энд Тимофей. — Не успела. Её клиент пьяный ножом пырнул. Тимофей оглядел зал, ища взглядом белые кроличьи ушки. Почему-то вспомнился тот старик в сиреневом чулке. Сколько он уже так зарабатывал? Был ли у него свой сутенёр или он работал один? Пытались ли его ограбить клиенты? Или избить? Если так подумать, это могло быть довольно опасно. От постоянных клиентов можно было ждать любой подлости, а тут просто незнакомые мужики с улицы. И этого ли на самом деле хотел Василич? Ушки Земфиры прядали, пока её трахал уже знакомый Гриша. Ульяны рядом не было. Может, всё оказалось не так плохо, как он себе напридумывал. Тимофей снова вышел на крышу и сунул руку в кармашек. Парилки там не оказалось. Наверное, выронил. Взял со стола похожую и, глядя на серую панораму города, вдохнул сладковатый пар. Бахающее от нагрузки сердце успокоилось, но колени всё гудели, и смазка неприятно текла по ногам. Хотелось нырнуть в ледяную прорубь по-настоящему. Всё это совершенно не имело никакого смысла. Нужно было принимать решение самому. *** Тимофей с кряхтением переодевался из костюма горничной в смутно знакомую одежду, в которой пришёл в это унылое царство разврата, хотя до конца не был уверен. Может, на самом деле его одежду стащили с вешалки, а подбросили эту рванину. — Я первый в душ, — забил очередь Бажен. — Любой, кто попытается занять ванну вперёд меня, будет убит и отмолен в храме. — Ты так говоришь, как будто мы с тобой на разных оргиях были, — проворчал Тимофей. Душевые здесь, конечно, были, но на всю ораву их катастрофически не хватало, а дожидаться, когда подойдёт очередь, казалось чем-то за гранью добра и зла. — Не знаю, как у вас, а у меня была охеренная оргия! — бодрячком хмыкнул Марик. — Тебе легко, протёр лысину тряпочкой, а мне вымывать всю эту сперму не меньше часа! Мерзость! — в доказательство Бажен продемонстрировал свою серебряную прядь, и правда, неприглядно слипшуюся и в таком виде засохшую. — А ты как, Ульяна? — спросил Тимофей. — Ну, — она оттянула свои белые тоже малость склеившиеся волосы. — Я бы, наверное, вступила в бой с Баженом за право первого душа, но у меня нет никаких сил, поэтому если мне нальют хотя бы тазик горячей воды, я умру счастливой. — Ничего! — Земфира бодро хлопнула её по бедру. — Помоемся все вместе! Чтобы никому не было обидно. — Избави меня Господи от ещё одной групповухи в душе! — простонал Бажен. — Это какой-то ужас! — Да ладно, — расслабленно улыбнулась Зема. — Просто вы не умеете расслабляться. — Ты-то умеешь, — шепнул себе под нос Тимофей, но Земфира его всё равно услышала и скорчила страшную рожу, как бы угрожая убийством, если он и дальше продолжит болтать. — Надо Григоричу что-то другое попробовать, чтобы свой нестояк лечить, — рассуждал тем временем Марик. — Ага, — согласился Тимофей, стараясь больше даже не смотреть в сторону Земфиры. — Например, воздержание. — Воздержание? — Марик непонимающе изогнул лысые брови. — Что это? Какое-то извращение? Не слышал о таком. Почему-то никто не засмеялся, а обернувшись, Тимофей даже понял, почему. В дверях костюмерной стояла дворецкая и зловеще пялилась на него. — Что ты сказал? — обращалась она почему-то не к Марику, а к Тимофею. — Ничего, — испуганно выпалил он. — Что. Ты. Сказал? — раздельно повторила она, не моргая — одно неверное движение и кинется, как пантера. — Да… ну, может перерыв сделать и не трахаться совсем? Альфреду… то есть Альберту Григорьевичу, — промямлил он. — Кстати тема, — откуда ни возьмись подскочила Маша, чтобы поддержать бывшего партнёра по оргии. — Я, когда сидела на диете, только и думала, что о пончиках с шоколадом. Просто трэш. Они мне снились. А если бы трахаться запретили, я бы с ума спятила. Дворецкая снова обвела всех прожигающим взглядом и вышла. Стук каблуков медленно удалялся, и это радовало. — Мы теперь в чёрном списке? — обеспокоилась Земфира. — Хоть бы да, — вздохнул Бажен. — Что-то мне подсказывает, что она побежала выбирать пояс воздержания для своего босса, — проговорила Ульяна, будто умела читать мысли. — А я думаю, на следующую оргию всех нарядят в костюмы католических монашек, — чуть более оптимистически понадеялся Марик. — Ну, в любом случае, оргий в ближайшее время больше не предвидится, — пожала плечиками Маша. — А вообще было клёво. До свидания, красавчик! — подмигнула она Тимофею и, закинув на спину рюкзачок, ушла в обнимку с подругой. *** В квартире, как Земфира и предлагала, в ванну завалились сразу все. Правда, под душем всё равно первым встал Бажен, а Ульяна прилегла в ванне, отмокая головой в тазике. Земфира и Марик отчалили спать первыми. Тимофей дождался, когда наплещется Бажен, наскоро привёл себя в порядок и отправился спать. Если бы это был последний вызов, то уже завтра они бы отправились домой. Но завтра они весь день отсыпались и зализывали раны. Оставался последний вызов у Ульяны, а это ещё три дня простоя. Никто никуда не ходил. Сил хватало только на то, чтобы ползать по квартире до кухни или туалета. Тимофей ещё силился заниматься йогой, но получалось исполнять только самую простую асану — позу трупа. Бажен тоже был вынужден её исполнять, потому что ещё на оргии у него заклинило спину, и именно по этой причине он изображал всё это царственное высокомерие. Марик же, будто и правда был в тот раз на какой-то другой оргии, продолжал пропадать на блядках, с которых возвращался только на отсыпные, после чего приводил себя в порядок и снова уезжал, говоря, что у него вызов. — Ну да, в обход сутенёра, — хмыкнула Земфира. — Конечно. Так мы тебе, Марик, и поверили. Марика, к слову, дома уже не было. Ночная бабочка упорхнула сразу после ужина. Тимофей сидел в комнате у девчонок и смотрел, как Ульяна собирается к вызову. В отличие от Марика, официальному. Бажен тоже был тут, лежал на животе, пока Земфира натирала ему спину меновазином. Бажен мученически стонал и успевал сыпать советами. — Волосы лучше поднять и заколоть шпильками. У тебя красивая шея, — сделал он комплимент и сам же его испортил, добавив: — Для твоего возраста. На что Ульяна только фыркнула и продолжила красить себе глаза мягкой чёрной кисточкой. — А почему когда женщины глаза красят, то рот открывают? — задумчиво спросил Тимофей, наблюдая за священнодейством перед зеркалом. «Я что, это вслух сказал?», — подумал он запоздало, когда Ульяна всё ещё с открытым ртом выразительно посмотрела на него. Ещё более запоздало вспомнилось, что Ульяна не всегда была женщиной, но вовремя понял, что об этом лучше промолчать. Хотя вопрос о загадке открытого рта и раньше интересовал Тимофея. Ещё когда Маша была жива. Но у той от природы были яркие глаза, а потому из косметики она подкрашивала себе в основном губы, а веки красила голубыми тенями только по праздникам. И тоже в такие моменты открывала рот. Но для чего? Была в этом какая-то загадка. — А почему только женщины? — Ульяна стрельнула на него одетыми в смоки серыми глазами. — Попробуй сам подкрасить себе веки. Хочешь? — А можно? — тут же согласился он. Кого тут было стесняться? Что называется — все свои. А то девчачьи тряпки он уже носил, на каблуках ходил, даже губы красил. Осталось намалевать глаза и собрать уже до конца этот проститутский набор. Ради эксперимента Тимофею выдали мягкий карандаш и освободили место перед зеркалом. — Малюй, Малевич, — подбодрила его Земфира, закончив с Баженом и закутав тому спину пуховым платком, перекатилась на кровати поближе к туалетному столику. Тимофей посмотрел на карандаш и на своё отражение в зеркале. Из вредности захотелось попробовать всё-таки очертить хотя бы один глаз с закрытым ртом. И правда, ну зачем его открывать вообще? Он приблизил мягкий стерженёк карандаша и, упрямо сжав губы, вполне уверенно нарисовал кривоватую линию на нижнем веке. С верхним так легко не выходило. Кожа была дряблой, да ещё верхнее веко нависало. Рот сам собой открывался, как будто это помогло бы разгладить эти многолетние складки местности. Пришлось наклониться поближе к зеркалу и, прикрыв глаз, постараться не заехать себе карандашом в глазницу. Вроде получилось. Чёрный не очень аккуратный контур очерчивал линию его седых ресниц. Тимофей как на фломастер подышал на грифель и уже увереннее нарисовал второй. — Ну вот, — повернулся он к остальным. — Что «вот»? — хмыкнул Бажен. — С закрытым ртом нарисовал. Чо! — Уверен? — хмыкнула Земфира и повернула к нему экран своего телефона, на котором была запечатлена в цифре физиономия Тимофея с открытым ртом. — Это этот… фотошоп ваш, — не поверил Тимофей. Земфира только заливисто рассмеялась. — Признай поражение, о недостойный муж! — Да ну вас. Пойду смою… — Постой, куда. Ты не смоешь его водой, — за локоть остановила его Ульяна. — Вот специальная смывочка и ватный диск… — Ох, бесовские зелья, — распыхтелся Тимофей, но средством воспользовался. Стёрлось и правда легко. — Чем я с вами занимаюсь тут. Лучше бы на рыбалку сходил. — С Русланчиком, да? — подмигнула Земфира. — Эх, жаль на его кирпич фотку твою перед зеркалом не отправишь. Он бы заценил твои выразительные глазки. — На хрена ему мои глазки? Чо вы мелете? — рассердился Тимофей. Как будто Марика с его намёками было мало. И эта туда же. — Мне тоже кажется, что Руслан не гей, — задумчиво проговорил Бажен и, сцепив края платка, перевернулся на спину. — Он и не гей, — хмыкнула Земфира. — Он вроде и сам говорил, что не из этих, — согласился Тимофей, освобождая столик для Ульяны. — Да, как это ни странно звучит, для него это просто работа, — проговорила она, взявшись за кисточку, чтобы нанести последние штрихи своего макияжа. — Как по мне, он и не проститутка, — так же глубокомысленно проговорил Бажен, трагически глядя в потолок. — Чего? — не понял Тимофей. — А вам никогда не казалось, что Руслан, он… как бы с подвохом? Подсадной? — спросил он и посмотрел на Тимофея с какой-то жалостью, хотя возможно, эта была жалость к собственной больной спине. — Подсадной? Что ты подразумеваешь? — удивилась Ульяна, хотя если бы этого не спросила она, то совершенно точно озвучил Тимофей. — И главное, зачем ему это? — всё же добавил он, потому что зачем ещё Руслану понадобилось бы прикидываться проституткой? — Для видимости. Что бы это всё казалось нормальным, — скупо объяснил Бажен. — Ну вот просто… вы когда-нибудь видели Руслана за работой? — Нет, но… — Земфира задумалась. — А как же Новогодний утренник? Он вместе со всеми выступает. — Что за утренник? — заинтересовался Тимофей. — Потом узнаешь, — отмахнулась она и тут же принялась щедро мазать свои колени меновазином. — Выступает, но он же потом ни с кем не трахается. Куда-то пропадает. Хоть кто-то его видел за работой вообще? — Бажен поднял голову и с видом великого английского детектива оглядел всех, пока шея не повернулась до громкого щелчка. Тут же охнул он и со стоном уронил голову обратно. — Ну, — припомнил Тимофей. — Он вроде с Пашей в паре отрабатывал на вызове. — Это тебе Паша рассказал или Руслан? — гадливо уточнил Бажен. — Ну, Руслан. — Ну вот. — Но он у меня после вызовов несколько раз ночевал! Выглядел затраханным, — уже сам начиная сомневаться, проговорил Тимофей. А не выглядели ли эти его визиты нарочито показательными, чтобы убедить, что он всё-таки работает? — С чего ты вообще взял, что Руслан какой-то подставной? — Истории его трагические меня смущают. Мол, с дружком своим семью Артура ограбили и его вот так заставили отрабатывать. Звучит как галимая манипуляция, — разглагольствовал Бажен. — О да, — подхватила Земфира и тут же уселась на край койки в типично руслановскую позу, с наклоном шеи чуть в бок, и так же почесала себе плечо. — Я сколько себя помню, мечтал о лёгких деньгах! — с пугающе похожей интонацией проговорила она. — И вот решил я со своим дружком не того человечка обнести. А человечек энтот меня поймал и сделал проституткой. Несмотря на полушутливый пародийный тон, выглядело безумно похоже на Руслана. — Я до сих пор в ужасе от того, что Марик его изнасиловал и они вот так дружески общаются, — с содроганием прошептала Ульяна. — Рассказывать такие личные вещи всем подряд, — Бажен скривился. — По мне, это выглядит… странно. Показуха. Смотрите все на мои беды! — С одной стороны странно, да, — согласилась Земфира, — но, может, он просто такой вот человек? Открытый, простой… Может, как-то проработал эту свою боль… и просто рассказывает всем подряд про неё… — Ну да, ну да, и про камень свой дурацкий тоже всем рассказывает и водит к нему, — нарочито пренебрежительно проговорил Бажен и кивнул Тимофею. — Даже тебя потащил, чтобы задурить мозги. — Бажен, а ты не перегибаешь? — напрягся он. — То есть вся эта нарочитая открытость тебя не смущает? Тимофея до сих пор не смущала, но Бажен уж больно точно задавал вопросы и красиво расписывал свои догадки. Сомнения подтачивали уже со всех сторон, как бобры худенькую осинку. — Да он же специально создаёт для вас, внушаемых дурачков, видимость, что всё это нормально! — Бажен кое-как сел, пророчески тыча пальцем в потолок. — Они с Мариком на пару работают на эту легенду. На контрасте. Один за идею, второй по велению души. А может, Артур ему отдельно доплачивает за этот присмотр. Дурят голову, чтобы мы с вами не соскочили. Не выпендривались… — А я думала, мы тут все из-за денег, — переглянулась со всеми Земфира. — Разве нет? Ну кроме Марика. Он у нас идейный на всю голову. Это ты точно подметил. А так, пока платят, кто соскочит-то?.. — Ну вот ты, Земфира. Тебе всё ещё нужны такие большие деньги? — продолжал докапываться Бажен. Кажется, больная спина или пары меновазина дурно на него влияли. — Нет, но… я привыкла, — Земфира смутилась, почесала кончик носа и затеребила ремешок часов. — К этим шикарным гонорарам. Тяжело с этого соскочить. Не думаю, что… — Но Фирочка, — напомнила Ульяна. — Это же Руслан отговорил тебя уходить. Ты же сама рассказывала. — Да, отговаривал, но это не из-за этого. Тогда Стёпа умер. Руслан боялся, что я с собой что-нибудь сделаю, если останусь наедине с собой. И съехаться нам с тобой тоже он предложил… — А я думала, это была твоя инициатива, — проговорила Ульяна, и голос её ломко дрогнул на хрипотцу. — Да нет! — Земфира тут же замотала стриженой головой. — Я на самом деле тоже хотела. Только не решалась. Руслан меня только подтолкнул… Неважно! — сама себя оборвала она. — Бажен, ты натягиваешь сову на глобус! Руслан хороший мужик! Даже если он какой-то там подставной, то он помогает нам прежде всего крышей не поехать с этой еблей. Он же рассказывал, как их с Мариком дрючили до того, как Артур сутенёром стал. Вот и оберегает. — Опять же, со слов Руслана, — не отступил от своего Бажен. — Он вам специально сказочек страшных напел, чтобы вы думали, что вам ещё повезло. — Бажен, ты после секты стал совсем чуточку подозрительным, — заметила Ульяна. — Не замечал за собой, нет? — Ты — параноик, — Земфира подошла к нему и сочувственно похлопала по плечу. — Смирись. — Я-то, в отличие от вас, был в секте и знаю, как всё это устроено изнутри, — презрительно заверил он. — И то, что устроили Артур с Мариком и Русланом, чертовски сильно на неё похоже! — Ой, всё, — Ульяна махнула рукой. — Вы можете ещё долго строить догадки. Можете даже думать, что на самом деле Артур рептилоид, — она встала, поправляя свой наряд, и подняла запястье Земфиры, чтобы посмотреть время. — Но мне уже пора выезжать. Всё, Зем, поехали. — Поехали! — бодро хлопнула она по дивану и подскочила, скрипнув коленями, и тут же старчески охнула. — Пожалуй, возьму бутылёк с собой... Не шалите тут без нас, детишки. Не берите конфет у зелёных человечков и не ходите со снежным человеком спасать котёнка. Девчонки ушли. Бажен, зевая, тоже направился к себе. Тимофей пошёл за ним, всё ещё как мешком по голове ударенный. Не укладывалось никак, что Руслан, который ещё пару дней назад рассказывал ему, как сблизился с дочерью и про своих внуков, мог быть вот таким двуличным хмырём. Это же не так. Не могло быть такого. Это всё… — Бажен, ты правда так думаешь? — спросил он, хотя был уже сыт по горло чужими домыслами. — Я — да. — А ты сам тоже из-за денег работаешь на Артура? Или тебя Руслан своими сказочками приманил? Бажен смерил Тимофея сомнительным взглядом, будто решал, стоит ли ему доверять. — Скажем так, некоторые женщины оказываются не так честны, из-за чего порядочным людям приходится за них отдуваться, — расплывчато ответил он. — Чего? — Больше я тебе ничего не скажу. Ты всё донесёшь этим манипуляторам. Я вижу, они тебя уже хорошо обработали. Ты лучше подумай, а нужна ли тебе эта гнусная работёнка? Машину ты на этих блядках точно отбил. На твоём месте я бы со спокойной душой бросил это дело. Больше Тимофей ничего не смог вытянуть из паскудного Ихтиандра. Бажен закрылся у себя в комнате, а он так и остался в полутёмном коридоре перед его дверью. Кому верить? Тимофей хотел даже как-нибудь тактично расспросить об этом Марика, но тот всё не возвращался со своих блядок. Даже Ульяна вернулась с вызова, а он — нет. И это немного напрягало. И не только из-за мучительных вопросов, а потому что откладывался отъезд. Не могли же они уехать, бросив тут Марика. А вдруг с ним случилось чего? Питер, всё-таки. Для начала заслуженному ветерану заднеприводных войск позвонили на телефон. Трубку не брали, робот повторял, что абонент не абонент. Потом вспомнили метод Земфиры, и дозвонились до каршеринга, где наконец-то выдали примерный адрес, где Марик оставил машину. На выручку поехали все, и даже Бажен, который продолжал ворчать, что с его спиной ему только не хватало таскаться по всему городу, искать этого старого нимфомана. — Бажен, тебе должно быть стыдно, — пальчиком погрозила ему Земфира. — Вот если бы ты так потерялся, Марик бы тебя искал и не ныл. А ты только и можешь, что гнать на него. — Это здоровая осторожность. Вы хотя бы в полицию позвонили? — Сначала осмотримся на местности, — решила Зема, как самопровозглашённый лидер их спасательной операции. — И если дело будет дрянь, тогда мусарнёмся. — Фирочка, откуда этот тюремный лексикон, — поморщилась Ульяна. — Ты же актриса, утончённая натура… — Ульяна, ты слишком хорошо обо мне думаешь. Меня часто в козелке катали, привязалось. Все собрались? Тимофей, шокер взял? — Взял, — Тимофей продемонстрировал упакованный в коробочку аппарат. — Надеюсь, он нам не пригодится. Шокер и правда не пригодился. Улицу и дом нашли сразу. Земфира с Ульяной под видом свидетелей Иеговы, с брошюркой, которую Земфира вытащила из мусорного ведра, предлагали поговорить о боге с лицом самых верующих в мире старушек. Земфира даже Ульянин шейный платок себе на голову повязала, чтобы чуток скрыть свою неформальность. Тимофей с Баженом прятались на лестнице для прикрытия. Квартир в парадной было немного, чаще всего им просто не открывали, а если всё-таки смотрели через цепочку, то тут же захлопывали дверь. Пока в одной из квартир им не открыл здоровый мускулистый мужик в кожаной сбруе с членом на перевес. Земфира тут же сбросила, как маску, одухотворённое лицо и спросила: — А Марик не у вас? — У нас. А чо? — Хуй через плечо! Сутенёр его ищет. Домой ехать пора, — Земфира бесцеремонно оттолкнула бугая, уже направляясь внутрь. Ульяна скользнула за ней, украдкой успев погладить здоровяка по его мускулистой груди. Тимофей с Баженом, сделав морды тяпками, тоже поторопились пройти следом. Всей толпой они зашли в комнату, где и нашёлся старый потеряшка. Рядом на диване курили ещё двое таких же уставших крепких бородача кавказской национальности. Тимофей мельком глянул на их приборы, и у него всё внутри сжалось. А ведь эти ракеты ближнего боя были ещё даже не в боеготовности. Если бы Тимофея натягивали в два ТАКИХ члена, то, пожалуй, он бы с лёгкостью и отряд пехоты после таких стенобитных орудий пропустил, не то что кулак. Но все застыли, глядя именно на Марика. Тимофей тоже застыл. Марик неподвижно свисал на ремнях посреди комнаты, выгнутый в неестественно болезненной позе. Пожалуй, если бы так выгнули позвоночник Бажена, то всего меновазина в мире не хватило, чтобы унять его страдания. Ноги Марика были широко разведены и задраны вверх, а руки, наоборот, расслабленно свисали до пола, почти касаясь. На животе подсыхала сперма. Голова свешивалась вниз. Из его открытого покрасневшего рта на пол тянулась нитка слюны, а из задницы на пол буквально натекла целая лужа спермы вперемежку с любрикантом. Марик не шевелился и не издавал никаких звуков. Один из ремней плотно обхватывал его горло, и на секунду Тимофей, да и остальные, подумали, что Марик всё. Отправился в космос. Бажен уже открыл рот, чтобы что-то сказать, когда Марик вдруг содрогнулся и открыл глаза. Ульяна охнула и прижала руки к груди, наверняка словив микроинфаркт. — Уже всё? Мальчики, ну вы чего? — Марик закашлялся, чуть ослабив на шее ремень. — Я же просил не останавливаться. Давайте ещё разок, и по домам… Мальчики с сомнением переглянулись. Наверное, даже они успели выдохнуться, а неугомонный дед всё не отпускал. — Марик!!! — Рявкнула Земфира. — Мы думали, ты помер! — А вы-то тут что делаете? — покачнулся на ремнях он, поворачиваясь к ним лицом. — Тебя спасаем! — Я в полном порядке. Меня не надо спасать, — отмахнулся он и протянул руку. — Арсен, дай сигаретку… — Марик, ну какого хера? — не выдержал уже Бажен. — Нам уезжать надо, а ты тут на качелях качаешься! Тебе не стыдно? — Даже не предупредил! Телефон почему отключил? — набросилась Земфира, кажется, перенервничавшая больше всех. — Я не отключал. Разрядился, наверное… — Эй ты, — шлёпнула она по крепкому прессу здоровяка, что открыл им двери. — Снимайте его. Звезду новогоднюю. — Нет-нет! Ну ещё разочек! Подождите на улице полчасика, я сам выйду! — закапризничал Марик. — Я тебя сама сейчас полчасика ебать буду! И вас, бараны, заодно! Счас же сняли его! Здоровяки дружно послушались Земфиру, в шесть рук отстегнули Марика от креплений и уложили на диван. Только тогда стало понятно, что сам Марик уже никуда бы не вышел. Он и с дивана-то подняться не смог. Пришлось всем миром отнести его в ванную, отмывать, одевать и садить в машину. Ёбыри всё извинялись и повторяли, что они не знали. Чего они не знали? Что людей нельзя двое суток ебать в три шланга? И хоть причина злости уже бессовестно спала у себя в комнате, Земфире это совершенно не мешало материть его на чём свет стоял. Ульяне пришлось даже накапать ей пустырника. Тимофей с Баженом пустырник себе капали уже сами. — Ты видел его… — не договорил Бажен, но Тимофей и так понял, про что он. Молча кивнул, залпом выпивая горькую настойку. Жопа Марика, наверное, ещё долго будет сниться ему в кошмарах. — Земфира-то чего так из-за него разволновалась? — А её всегда в июле так мотает, — равнодушно отозвался Бажен. — Из-за муженька покойного. Всё не забудет… Ни черта этот меновазин не помогает. Пойду лучше на аппликаторе Кузнецова полежу… Возвращение домой снова откладывалось на неопределённый срок. И странно, но из-за этого Тимофей больше злился не на Марика, а на Бажена. Марик как раз себе не изменял, а вот Бажен знатно намутил воду. Как будто вломился на тихую рыбалку, распугал всю рыбу и клёва больше не предвиделось. Как будто до сих пор мстил за Распутина. Да вроде отыгрался уже. Куда больше. И на себя Тимофей злился не меньше. За то, что на секунду поверил в то, что Руслан мог быть с ним неискренним, что всё это, что он успел сделать для него, Тимофея, которого только начинал узнавать, это с каким-то хитрым расчетом, а не от чистого сердца. Как так-то? Ведь Руслан ему нравился. С первых минут знакомства у Тимофея возникла к нему какая-то заочная ни к чему не обязывающая приязнь. И он столько для него сделал. Помог машину выбрать, и даже этот камень. Тимофей мог с уверенностью сказать, что если бы даже на самом деле ушел от Артура, то с Русланом дружить не бросил. И Руслан бы тоже от него не отвернулся, потому что всё с ними было нормально. Это Бажен ничего не понимал в людях, потому что за свою долгую бестолковую жизнь так и не научился отличать настоящие искренние чувства от брака по расчёту.