Легенда о старике

— Я как-то проснулся утром, а у меня жена АНАНАС! Уродливый такой. Но я любил её... «Ледниковый период-3»

Тимофей не мог поверить, что наконец-то вырвался из этого заколдованного города и вокруг снова Энск, снова родные улочки, которые кадрами фотографий проносились мимо, пока Тимофей ехал к Руслану. Он отправился к нему сразу, как только приехал с вокзала и распрощался с остальными командировочными коллегами. Домой заехал только затем, чтобы закинуть вещи да взять ключи от машины, чтобы ехать на своей, а не таксовой. Торопился. Боялся, что если задержится дольше пятнадцати минут, то нагрянут какие-нибудь гости — Лёшка или Василич, или ещё какая напасть. Главное, взял смену белья и не забыл вынуть из чемодана подарок. За город Тимофей гнал почти на пределе допустимой скорости. Только проезжая пост ДПС, сбавил прыть, но ему всё равно помахали полосатым жезлом. Тимофей уже готовился получать штраф, хотя куда больше его расстроило, что придётся ждать, пока эту бумажку оформят. Так уж всегда получалось, что все бумажки оформляют бесконечное количество времени. А Тимофей был и так стар, а бумажки, кажется, ещё больше забирали последние крупицы его утекающей молодости. Первый постовой уже радостно доставал планшет, когда к ним подошёл второй мент. Печально знакомый. Не крышующий, но тот, который всё это время жаловался Артуру на свои болячки, пока Тимофей практиковал свои навыки минета. Он Тимофея поразительно быстро узнал и, видимо, из-за знакомства, своего коллегу развернул, а Тимофею пожелал счастливого пути, что удивило и порадовало не меньше. Хоть раз ему эти знакомства в обычной жизни пригодились. Отъехав подальше от поста, Тимофей опомнился, что не позвонил Руслану. Тот мог оказаться на вызове или у дочери. Не глядя набрал номер и включил на громкую связь. — Алё? — после двух длинных гудков ответил Руслан. — Тимофей! Теперь-то вернулся? Или снова какая засада приключилась? — Да была одна засада, но вроде обошлось. Ты сейчас дома? — Ага. Пожрать вот собираюсь. — А я к тебе еду. Примешь гостя? — Конечно! На тебя тогда тоже накрываю! Жду! Тимофей неосознанно расплылся в какой-то совершенно дебильнейшей счастливой улыбке. Солнце было ещё по-летнему высоко, не торопясь заваливаясь к закату. Руслан ожидал его у ворот в майке, в закатанных до колен штанах и босой. Тимофей сам не понял, как вылетел из машины, за спиной только хлопнула дверца машины, а он уже крепко сжимал его в объятиях. Руслан смеялся, называл медведем и говорил, что Тимофей сломает ему рёбра. Рёбра его, плотно прижатые к Тимофеевой груди, ощутимо вибрировали от смеха. С цепи заливался лаем Шарик. Наверное, думал, что его хозяина убивают. Отпускать его так не хотелось, но Руслан звал в дом, потому что ужин стынет, и пришлось отпустить. Руслан отстал, чтобы придержать напуганного пса, так что в дом Тимофей заходил первый, а потому немало удивился, увидев на кухне Павлика, который вольготно так посиживал за обеденным столом в шортах и лёгкой цветастой рубашке, расстёгнутой до пупа, так что было видать его впалую грудь с шрамом посерёдке, который остался ему от операции на сердце, скорее всего. — Приветик, — приторно улыбнулся он, сощурив свои лисьи очи, и помахал кончиками пальцев. — Паша? — Тимоша? Как съездил? — спросил Павлик, всё так же довольно улыбаясь. — Тимофей? — чуть не впечатался в него сзади Руслан. — Ты чего в дверях застыл? Проходи. Не бойся Павлика, он не страшный. К сожалению, да, Павлик был не столько страшный, сколько нежданный. Тимофей отмер и всё же сел за стол. — А может, дело не во мне? — усмехнулся Паша. — Может, совсем наоборот, это наш дорогой Тимофей вернулся из Питера немного другим и теперь не может без разрешения войти в чужой дом? — Да Тимофей у нас вроде и раньше вежливым был, — удивился Руслан. — Что ты наговариваешь, Паш? — Он намекает, что я вампиром стал, — бесцветно объяснил Тимофей, стараясь не смотреть на Павлика. Уж больно довольным он выглядел, сахар мог подскочить. Вместо этого нервно перекладывал по столу ложки-салфетки, пока Руслан раскладывал по тарелкам тушёные овощи и отдельно к ним мясо. Вегану только мяса не положил. — А, точно. Я и забыл, что есть такое поверье, — пожал плечами Руслан, тут же снова забыв про все поверья о кровососах, и пригласил к ужину. — Давай, налетайте, приятного всем аппетиту. До сих пор Тимофею хотелось столько всего рассказать Руслану, но почему-то наличие Павлика ему мешало. Почему? — Тимофей понять не мог. Вроде уже привык к его манерному виду. Только до сих пор было непонятно, чего Павлик забыл у Руслана? Рыбалку он не любил, в баню ему как сердечнику тоже было нельзя. Загадка. Поэтому Тимофей молча ел и соображал, чего делать дальше. Больше всего подмывало спросить — останется ли Павлик с ночёвкой? Но достаточно ли вежливо будет спрашивать о таком чужого гостя? У вампиров таких запретов точно не было, а вот как человека правила приличия Тимофея удерживали. Рагу было съедено, Руслан разлил по чашкам ароматный чай из смородинового листа. — Ох, сытно накормил, — Тимофей утирал полотенцем усы. — Спасибо. Было вкусно, — поблагодарил Павлик. — А где внуки-то твои? — спросил Тимофей, потому что больше Павлика ожидал встретить тут наплыва именно руслановых внуков, которые могли оказаться куда большей помехой для рассказов о проститутской командировке, чем вполне свой Паша. — Так на выходные привезут, — обнадёжил Руслан. — У них в будние кружки какие-то, секции обязательные, что не прогулять. Бедные дети, совсем им летом не дают отдохнуть. А с другой стороны, им вроде самим нравится. Я когда у Катьки был, они мне, кажется, всё-всё рассказали про эти секции. Да вообще про всё. Даже как называется фикус на окне у их бабушки и какой породы у них щенок… — Русланчик, а давай поговорим о чём-нибудь другом? — перебил его Павлик, скорчив измождённую рожицу, и по уровню страдания почти сравнялся с Баженом. — Я слышу эти байки о твоих внуках уже в миллионный раз. И это только за сегодня. Лучше расскажи… Я не знаю… — Не нравится — не слушай, — ответил Тимофей и попытался скорчить не менее злорадную физиономию, чем у Павлика до сих пор. — Мне вот интересно. Я ещё ничего про них не знаю. Как зовут-то хоть? Мальчики-девочки? Сколько их у тебя? Давай, не тяни. Я с Питера ещё от любопытства мучаюсь. Тимофей не лукавил, когда говорил про интерес, хоть и злорадствовал. Одно другому не мешало, а добавляло внутреннему миру какой-то странной гармонии. Почти как в те моменты, когда отказывал выпить Василичу. Почему он так злорадствовал, Тимофей тоже не задумывался. Просто Павлик его почему-то раздражал. Ну правда, чего это он Руслану рот затыкает и указывает, о чём ему говорить у себя дома? И правда, чего он? Руслан, обрадованный интересом, начал выдавать нагора, что старшего зовут Серёжей, ему десять, а младшую девочку — Дарья, ей восемь. Что Серёжа играет в какую-то компьютерную игру, где всё кубическое, а Дарья обожает древний Египет. Что даже щенка назвала Анубисом, в честь бога загробного мира, хотя он болонка. Потом начал пересказывать, чего Серёжа делает в этой своей игре, но запутался, что надо соединить, чтобы получить тепловой блок, махнул рукой и начал рассказывать, какая его внучка серьёзная девочка, такая бойкая, только не любит, когда её косички трогают, даже чтобы погладить. — А Серёжка никак не может усидеть на месте, если не занят компьютером. Беситься ему надо. Совсем деда загонял… Тимофей жадно слушал этот бесконечный поток, запоминал, переспрашивал и уточнял. Как будто это были почти его внуки — такие все умненькие, разносторонние, не идеальные, но такие желанные. Даже умудрился забыть, что с ними вообще-то ещё находится страшно скучающий Павлик. — Русланчик, я поеду, наверное, — наконец-то вклинился он в короткий промежуток между историй про чужих потомков, почему-то уже сидя не за столом, а спускаясь по лестнице со второго этажа. — Паш, куда на ночь глядя-то? — вскинулся Руслан. — Да какая ночь, светло ещё. Как раз успею. Не переживай, Русланчик, — отмахнулся Паша. — Я ответственный водитель. За окном солнце и правда только едва подбиралось к горизонту. Тени только начинали вытягиваться и делить всё на фиолетовое и оранжевое. — Ты же в баньке хотел попариться, я же натопил… — растерянно пробормотал Руслан, сам не уверенный в своей памяти. — Да не хотел я париться! Мне вообще в баню нельзя, у меня сердце, — с раздражением напомнил Павел. — А у меня таблетки кончились для сердца. Я сейчас смотрел, блистер пустой. А если я их сегодня не выпью, то завтра не проснусь. Так что помоги, пожалуйста, мой чемодан вниз спустить. Я поеду. Против таблеток было уже ничего не поделать. Руслан пошёл за чемоданом, а Павлик подошёл к Тимофею. — Можешь радоваться. Оставляю вас наедине. — Я не… — хотел сказать Тимофей. — Только не надо мне врать, что ты был рад меня видеть. Если честно, было обидно. Стоите друг друга. Один дурачка включает, другой в лоб гадости говорит. Не любите вы меня, негодяи, так что уеду я от вас. В свою большую красивую квартиру страдать в одиночестве, — Паша натянуто улыбнулся, утерев костяшками невидимую слезинку и развернулся к Руслану, который как раз с грохотом спускал его красный чемодан на колёсиках. — Руслан! Ну я же говорил! Его нельзя вот так по ступенькам! — тут же разразился он возмущёнными криками, и Тимофей, который так разжалобился, что уже собирался отговаривать Павлика уезжать, тут же передумал. — Возьми в руки! Вся краска от корпуса поотлетает! Я с этим чемоданом в Грецию летал! В Париж! И ни царапинки. А ты им все углы собрал на своей кривой лестнице! — Ничего она не кривая, — себе под нос проворчал Руслан, но всё же взял чемодан под мышку и понёс на улицу уже в сопровождении Павлика. Тимофей тоже вышел за ними на улицу, чтобы заодно вытащить свои вещи, и стал невольным свидетелем, как Паша троекратно расцеловал на прощание Руслана и долго обнимал. Потом наконец-то сел за руль, завёл мотор и, долго разворачиваясь по заросшей сорняками полянке, наконец-то уехал. — Давай и твой багаж помогу нести, — окликнул Руслан, когда Тимофей вытаскивал из салона сумку с вещами и ту самую банку чая. Когда ещё были в Питере, он упаковал её в подарочную бумагу — как знал, что по приезде не успеет. Да и приятно было отвлечься тогда на вот такие мелкие заботы. — Нищему собраться — только подпоясаться, — хмыкнул Тимофей, вешая на плечо лямку сумки, где лежала только смена белья да средства гигиены. — А это чего у тебя? — не смог не заметить Руслан коробку в блестящей бумаге. — А это подарок из Питера. Что ж ты думаешь, я с пустыми руками к тебе приехал? — Тимофей тут же вручил коробку. — Вот, неси. — Ого, никогда такого не получал. — Подарков, что ли? — хмыкнул Тимофей. — Да не, что бы как в фильмах этих, в бумаге по красоте прям всё упаковано. Обычно, ну, максимум бантик там вязали. А тут прям… даже разворачивать такую красоту жалко. Они пришли в дом и уселись обратно за стол, а Руслан всё вертел коробку, тряс возле уха, принюхивался. — Ты открывать-то её будешь? Или так на полочку и поставишь? Не думай, не взорвётся. — Да интересно же, ети её! Там что-то пересыпается… — Руслан снова потряс у уха коробку, как большой кубический маракас. — Как песок. Может, скажешь? — Открывай давай, — не помогал Тимофей, с лукавой улыбкой наливая себе из заварника последний чай. — Так, погоди, аккуратно надо… — Руслан отложил коробку и пошёл за очками. В очках Тимофей видел его впервые. Руслан сразу приобрёл профессорский вид и стал выглядеть как-то внушительно. Вдумчиво он осмотрел коробку на предмет потайных склеек скотчем, после чего взялся за маникюрные ножницы и, как опытный взломщик, стал подрезать все крошечные кусочки прозрачной ленты и мудрёного банта, которыми девочки в питерском ТЦ украшали его чай. Тимофею теперь даже стало неудобно от того, что внутри такой красоты пряталась просто краденая заварка. Может, надо было к ней открытку какую приложить или ещё какой-нибудь подарок. Наконец-то чуть согнутые по форме листы упаковки были отложены в сторону. Руслан разглядывал жестяную коробку размером со средний ананас всю изукрашеную узорами в турецкие завитушки. — Красота какая, — продолжал радоваться Руслан. — Да хватит тебе уже дурачиться, — совсем зарделся Тимофей, не веря, что можно так радоваться коробке с чаем. — Там внутри… — Не говори! Ща! Сам… — Руслан наконец-то подковырнул ногтем плотно сидящую крышку и открыл. — Это… — тут же заглянул он внутрь и глубоко вдохнул густой запах пряной заварки. — Охуеть, — с придыханием молвил он и посмотрел на Тимофея. — Надо его заварить! Воткни самовар в розетку. Руслан с матюками стал выгребать в мусорку из заварника разваренные ошмётки смородинового листа, сполоснул под краном и щедро насыпал ложек пять. Потом подумал и сыпанул шестую. И потирая руки, стал ждать когда закипит чайник, но смотрел при этом почему-то на Тимофея. — Ну чего? — ещё больше застеснялся он. — Да вот, думаю, счас тебя… того самого, ну… задушить в объятиях страстных или когда чайник скипит? — розовея щеками, выдал Руслан и правда выглядел взволнованным. Как на рыбалке, когда вытягивал крупную рыбу. — Русь, это просто чай. Вкусный, правда. Я его, это… — Тимофей не хотел выдавать свой самый большой козырь, но наверное, лопнул бы, если бы промолчал. — У Распутина украл. — У кого? — переспросил Руслан и даже стянул очки, чтобы Тимофею было лучше видно его вытаращенные глаза. — Клиент питерский. Распутин. Сектант какой-то… — Тот самый? — О господи, и ты туда же, — испугался Тимофей. — Тоже поди переспать с ним мечтаешь? — Я на него посмотреть хотел, — заёрзал на табурете Руслан. — А то разговоров про него столько. Особенно от Марика. Это же он, падла, так всех наших разогрел, что они как одержимые… Скажи, он правда такой… — Руслан не нашёл нужного слова и вместо этого вдруг приосанился и скорчил какую-то пришибленную физиономию, но в этой пантомиме образ предводителя сектантов оказался весьма узнаваем. — Похож, — фыркнул Тимофей. — Я у него после вызова чаю успел попить, ну и… вот. Правда, при содействии Марика. Без него бы… Заварился наверное уже, погляди там. Руслан заглянул под крышку и кивнул. — Сейчас распробуем, чего там Распутины пьют. Себе он налил чистой заварки, а Тимофею разбавил кипятком. Дегустация чая проходила в священном молчании, нарушаемом только шумным сёрбаньем кипятка и выдохами удовольствия. Чай был по-прежнему вкусен и ароматен, и чтобы ощутить этот эффект, не обязательно было трахаться с Распутиным. Чай сохранил свои волшебные свойства, и Руслану, кажется, пришёлся по вкусу. По крайней мере, пил он с таким довольным видом, что у Тимофея в груди будто та треклятая бабочка с поясницы трепыхалась. — Хорошо, хорош чаёк. Буду его по праздникам заваривать. Или когда грустно будет… Да что я за хозяин-то такой! Тоску навожу! — Руслан снова встряхнулся и подлил себе ещё заварки. — Ты расскажи, как съездили, а то я с порога всё про своё. Даже Павлик сбежал. А ему, наверное, тоже интересно было про Питер послушать. Хотя… ему наверняка Бажен всё расскажет. «Ну да, Бажен расскажет» — невесело подумал Тимофей. — Да чего рассказать-то? — задумчиво поскрёб он бороду. — Да что запомнилось. Мне всё интересно будет. Ну Тимофей и рассказал то, что запомнилось. Про писающего дядю, про соседа с первого этажа, с которым бегал по утрам, про то, как Марик водил в музей инопланетян, про Распутина, про чёртову татуировку, про то, как потеряли и нашли Марика. Про инсинуацию Бажена решил не говорить. Про остальное выдал почти всё. Показывая иногда в лицах, жестикулировал и возмущался. Руслан слушал, посмеивался вместе с ним, скалил железные зубы, а его глаза-щёлочки искрились. Чашки уже давно были отложены. Заварка кончилась. Кошка, сидя на коленях Тимофея, воровала лапкой крошки с тарелки, но никто её не замечал. А потом Руслан вдруг заговорил про Артура. — А у нас, кажись, прибавление в банде намечается. Барин аж двоих где-то закабалил. — Аж двоих? — удивился Тимофей. — Я только про одного слышал. На протезах вроде. Шибко Артур его хотел себе. — Ну видимо, второго там же нашёл. Одноглазого, — Руслан прихлопнул ладонью глаз, как повязкой. — Ещё однорукого где-нибудь достать, и будет команда пиратов! — Если честно, я бы вообще не удивился, — признался Тимофей. — С Артура станется. Он как-то жаловался, что клиентура как раз таких всяких калечных-увечных просит. А здоровых он вроде как не хочет гробить. Вот и выискивает по картотеке своей. — Да я рад, что барин у нас разумный. Что готовых нашёл, — Руслан сграбастал к себе на колени кошку и стал широкой ладонью гладить от маленькой головы до закруглившегося калачиком пятнистого хвоста. — Чего мне. Правда рад. А то, помню… Случай у меня был один. Ещё до Артура. На вызове клиент, какой-то дурью обдолбанный, мне хотел ноги отпилить. Пока за ножовкой ходил, я вещички собрал и голяком по морозу от него убёг. Ещё от хозяина влетело потом, что от клиента раньше времени ушёл. А не ушёл бы, кто его знает, может, и не пришлось бы Барину безногого искать, а? — бодро подмигнул он и посмотрел на Мурку, которая совсем растеклась по коленям и тарахтела, как вибратор. И наверное, поэтому колени Руслана так меленько подрагивали. От спокойного, даже весёлого тона, каким об этом рассказывал Руслан, Тимофею сделалось как-то дурно. Если Бажен ещё раз начнёт ему что-то заливать про подставных, Тимофей ему лично набьёт его красивое лицо. — И когда Артур познакомит нас с этими пиратами? — откашлявшись, спросил он, чтобы отвлечь Руслана. — А? Да кто его знает, — снова вскинулся он, будто не сразу вспомнил, о чём они говорили. — Барин точной даты не говорил. Вы пока там в командировке отрабатывали, он как раз новеньких по клиентам уже пустил. Чтобы сразу огонь и воду прошли, так сказать. Думаю, неделька-две — и как в мае тогда, у меня все и соберёмся знакомиться. — Ну хорошо, а то я боялся, до следующих майских придётся ждать. — С майскими у тебя просто удачно совпало. Не было бы их, барин бы в другую дату всех собрал. Потом так же их на календарь этот голожопый доснимет, чтобы на все месяцы хватило… — Значит, черновой макет ещё не скоро будет, — пожевал губами Тимофей. Не то чтобы он так ждал этот журнал, просто хотел не забыть проверить его на наличие слишком узнаваемой физиономии Лёшки в кадре. — Да не боись, Артур тебе сам напомнит, когда надо будет. Не пропустишь, — догадался Руслан и снова глянул в окошко. — Слушай, там совсем скоро стемнеет. Пошли лучше на озеро. — Рыбачить? — Искупаться, — Руслан встал, переложив кошку на диванчик. — Освежиться перед сном, а потом в бане немного расслабимся, чтоб спалось лучше. А то чуть из головы не вылетело. Так бы и остывала до утра… — Да там на улице жара как в бане стоит, и вода поди как парная, — поморщился Тимофей. — А я тебя на место одно отведу, там даже в пекло студёная водичка, — заговорщически подмигнул Руслан. — Всё как ты любишь. Место и впрямь было прохладным, у самого устья реки, где течение было сильнее, поэтому далеко на глубину старались не заплывать — унесёт. Тимофей даже трусы потерял, когда выныривал. Плавки-то взять забыл. Плескались как мальчишки, хоть и устали потом как старики. Время пролетело пулей. Вот солнце только касалось бочком кромки леса над горизонтом, а вот от него остался только розовый шлейф облаков. В бане долго не сидели. Отмылись от речной тины, подышали паром, обсохли да в дом пошли. Спали снова в кровати Руслана. Тимофей вроде устал, но сон не шёл. Мысли всё лезли какие-то бессвязные, обрывками обо всём сразу. — Руслан? — окликнул он шёпотом на случай, если тот уже уснул, не разбудить, потому что дышал он уже размеренно и не шевелился. — М-м? — отозвался он и перевернулся на бок. — Ты знаешь, я пока в Питере был весь этот месяц, я о тебе думал, — признался Тимофей. — Обо мне? — улыбнулся в темноте Руслан. — Ну, в смысле, что приеду к тебе. Рыбалка, банька, вот это, — быстро поправился он, а то как-то двусмысленно прозвучало. — А по мне, значит, совсем не скучал? Несмотря на шутливый тон, почудилось, что Руслан на самом деле расстроился. — Скучал, конечно, — всё-таки согласился Тимофей, сам поразившись, как легко это вышло. — Очень. Когда Артур сказал, что к нам с Мариком ещё подмога едет, я надеялся, ты тоже будешь. — Да говорил же, я для Питера рожей не вышел. Да и на кого живность оставлю? — махнул он на топтавшуюся в ногах кошку. Тимофей хотел поддеть, мол, Павлик тоже, что ли, рожей не вышел? Но сам знал, что Павлик по здоровью не мог уже секс-марафоны отрабатывать. — Но мне правда тебя там не хватало. — Ну да, — хмыкнул Руслан. — И для чего я тебе там нужен был бы? — Не знаю. Может, не позволил бы Ульяне мне эту бабочку срамную на жопу прилепить. — Мужественно принял бы её за тебя? — Прикрыл своей жопой, — поддержал шутку Тимофей. — А то. Хочешь, я спрошу у Ульяны, она мне такую же прилепит? — бесхитростно предложил Руслан. — Клиентуре, опять же, понравится. Одним партаком больше, одним меньше, не страшно. — Да мне в общем-то тоже не страшно. Уже и не видно почти. Просто… не ожидал, что Бажен с Ульяной так на мне отыграются. Из-за сектанта этого. — Да просто бесятся как дети. Я же говорил, творческие… Обидно же, что к Распутину своему не попали. Что они тебе ещё сделают? В карты не проиграют, за монету бритвой по горлу не полоснут. Остальное — шалости. Забудь, — попытался успокоить Руслан. — А если чего снова отчебучат, только скажи, я им самим весёлую жизнь устрою. Хочешь? — Да не надо. Я и так понимаю. Слушай, а ты бы тоже к этому Распутину так щемился попасть? — Да за каким он мне сдался? Я же не по этой части совсем. Просто работа и всё. У меня даже и не стоит на мужиков совсем. Вот если бы там… — Руслан снова заёрзал, переворачиваясь на спину и мечтательно посмотрел в потолок. — Быстрицкая там, или Аринбасарова. Тимофей вспомнил Быстрицкую в ролях Солохи и Аксиньи, мысленно соглашаясь, а вот Аринбасарову припомнить не смог. Не попадалась как-то в титрах кино. Поэтому мысленно сделал себе пометку: поискать потом в интернете. Из любопытства. Зачем ещё. — А ты бы кого? — Думаю, тоже Быстрицкую. Ещё Румянцева ничего такая. Хорошенькая… Только знаешь, у меня иногда стоит на мужиков. Ну, на работе. Не знаю, почему, — зачем-то признался Тимофей. — Раньше такого не было. Прозвучало как-то тухло, будто он извинялся за это. Или предупреждал. Тимофей не мог определить. Тут же стало тошно от самого себя. — Не загоняйся, — посоветовал Руслан, правда, ответив не сразу, как будто тоже не знал, как реагировать. Тимофей решил воспользоваться советом и промолчал. И правда, не было в том никакого смысла. Какая разница, если они оба торгуют телом? У кого там на что стоит. Кошка в ногах наконец успокоилась и свернулась клубком. За окном подул ветер и ударили первые капли дождя. — Ну вот, завтра дорогу размоет и не уедешь от меня, — довольно протянул Руслан. — А я и не собирался. Тимофей улыбнулся, слушая нарастающий шум дождя, который очень скоро превратился в ливень. Страшно загремел гром, и Руслан рядом даже вздрогнул. Кошка спрыгнула на пол и куда-то сныкалась. — Грозы боишься? — Нет. Просто не ожидал. — Ну, ладно. Спокойно ночи тогда. — Спокойной. Тимофей заворочался, укладываясь на другой бок. — Знаешь… — начал Руслан, видимо, собираясь что-то спросить или рассказать, но почему-то замолчал. Тимофей не стал спрашивать. Его наконец-то затягивало в сон, и любое действие уже казалось чем-то невозможным. Он только почувствовал, как за спиной Руслан тоже заворочался, а потом уткнулся лбом в Тимофеев затылок. Гром, если ещё и гремел, то Тимофей уже не слышал, он всегда крепко спал в грозу. *** Утром Тимофей проснулся один. Руслан, судя по запаху, что-то кашеварил на кухне. И Тимофей этому даже порадовался. Не тому, что завтрак готовит кто-то другой, а потому что с утра имел удовольствие ощущать почти по-юношески крепкий стояк. И даже знал причину его появления. Перед пробуждением ему снился эротический сон. Сто лет не снился, а тут вылез откуда не ждали. Самое отвратное, что Тимофей хорошо запомнил, что ему снилось. Вернее кто. Руслан. Они лежали с ним в этой самой постели, как вчера, только потом Руслан его поцеловал, а Тимофей ответил. Трусы и майки пропали куда-то сами собой. Руслан под ним ощущался как-то особенно приятно. Горячее поджарое тело. Как будто Тимофей мог трогать его наяву, чтобы во сне так хорошо угадать, где кожа под пальцами будет ощущаться ещё упругой, а где-то будет уже по-стариковски дрябловатой и тягуче морщинистой. Разве что пока на речке плескались. Но разве тогда было время что-то запомнить или даже внимание обратить? Плавали же, дурака валяли. Ладно, может, оно как-то само на подсознании получилось. Но только поцелуями и поглаживаниями дело во сне не ограничилось. Светло стало как-то. Тимофей видел Руслана уже как днём. Лицо его квадратное, смуглое, с блестящими в приоткрытых губах железными коронками. Ничего в нём не было такого по-бабьи красивого, хорошее такое мужицкое лицо, без грамма женской мягкости. Разве что в полуприкрытых глазах да мокрых от поцелуев тонких губах играло что-то блядское, как когда Руслан начинал «играть петуха», только теперь искренне. При взгляде на него, такого расслабленного и открытого, Тимофея из сна затопило какой-то запредельной нежностью и желанием снова прижаться теснее, снова ощутить на себе его губы и большие ладони. И всё равно продолжал любоваться на поджарое, по-стариковски уже сухое, но крепкое тело. Тимофей никогда не имел привычки пялиться на других мужиков, тем более с таким подтекстом и уж тем более на Руслана, которого считал другом. Во сне же ему нравилось, как белели снегом на смуглой груди взъерошенные волосы, как перекатывались по коже синие кляксы наколок и покачивался небольшой член в окружении седых, будто клочков тумана, волос. Тут уж точно была фантазия, потому что хоть они вместе и мылись в бане, с эрекцией он Руслана ещё ни разу не видел. А во сне даже мысли никакой не возникло, что что-то тут не так, когда нагнулся над пахом да взял в рот. Как будто на вызове, когда откуда-то из Тимофея выбирался кто-то другой — более развязный и порочный, который родился в нём в его самый первый вызов. Этот другой с удовольствием скользил губами и языком по члену, который так идеально умещался во рту, совсем немного забираясь головкой в горло. Во рту хлюпало от горячей слюны. Руслан во сне тоже вёл себя иначе. Конечно, иначе, если он говорил, что наяву мужики его не возбуждают. Во сне он просил Тимофея повернуться и лечь на него валетом и тоже взял в рот. А потом, будто зная главную слабость Тимофея, коснулся смазанными пальцами его дырки. На этом месте Тимофей и проснулся. С эрекцией. Кто его знает, может, он просто так сильно радовался, что наконец-то смог приехать к Руслану, что собственный мозг ему решил такой кинофильм подсунуть? Как сказал один мудрый доктор, не Артур — голова предмет тёмный и исследованию не подлежит. Дрочить в чужой постели казалось невежливо. Стараясь не шуметь, Тимофей дошёл до туалета и справился с проблемой там. Заодно и поссал. Вышел не сразу. Минут пять смотрел на себя в маленькое зеркало, засиженное мухами. На морду свою бессовестную. И чего он так себя накрутил? Ну подумаешь, сон. Вот если бы ему приснился Распутин, там. Или вообще — Аринбасарова эта, неизвестная. Или любая другая баба. Совсем его эта работа запутала. Тимофей попытался представить, что на самом деле соберётся потрахаться с Русланом. Не во сне, а наяву. Даже если у Руслана каким-то фантастическим образом встанет на мужика. Это ведь дикость. Да? Тимофей зажмурился, стараясь прокрутить в памяти особенно горячие кадры из сна, но то ли сон уже начал забываться и терять свои манящие яркие ощущения, то ли у Тимофея вне работы не могло стоять на мужиков, но больше этого возбуждения не накатило. Даже не начало. И правильно. Он же не гей совсем, разве что на полшишечки. Тимофей ополоснул лицо холодной водой и пошёл на кухню. Внутри ещё трепал поджилки гаденький страх, что после этого дурацкого сна при Руслане умрёт от стыда, и даже подумывал о причине уехать, нестой Павлика, но за завтраком всё прошло как-то само собой. Они просто ели омлет с грибами и нарезкой из первых огурчиков и последней редиски. Руслан предвкушал, сколько грибов наросло после такого дождя. — Сыро поди будет. За грибами-то идти, — посетовал Тимофей, потому что среди необходимых вещей не взял никакой другой обуви, а его тряпошные кроссовки в походе по сырой траве наверняка бы тут же и развалились. — Не ссы, я тебе свои сапоги дам! — тут же обнадёжил Руслан. — И нож. Поохотимся втихаря за грибочками. Тихая охота и впрямь прошла тихо. До полудня прошлялись по лесу. Пару раз сталкивались с деревенскими, молча расходились своими тропинками, завистливо поглядывая в чужие вёдра. Тимофей старался собирать только боровиков или только опят, но всё равно набрал ещё груздей, волнушек и пару лисичек. Уже представляя, как замучается всё это разноцветье сортировать, мыть и чистить. — Чего со своими делать будешь? — спросил Тимофей, когда они не торопясь шли домой. — Солить-мариновать? — Не, это для меня сложно. Конечно, люблю маринованных грибочков, но этим делом Анюта всегда заведовала, а я так, крышку закрути, отойди и больше не мешай. Так что я часть засушу, часть в морозильник закину. А ты? — Да тоже засушу. Куда их ещё сейчас. Придумаю чего-нибудь. А на следующий день дочка Руслана привезла детей, и Тимофей совсем забыл и о работе, и о своих непотребных снах, и даже про то, что после командировки не проверялся на ЗППП, как делал раньше. *** Домой Тимофей вернулся только во вторник, и то только потому, что возникла одна маленькая, но неприятная проблема. С члена начало подтекать, а в паху чесаться. Если бы не эта неприятная анатомическая подстава, он бы до конца недели отдыхал с Русланом. Помогал по хозяйству, рыбачил, гулял по лесу и просто хорошо проводил время. Но своё здоровье игнорировать не мог. Да и Руслан был согласен, что эти дела лучше не откладывать на потом. — Нехорошо получилось. К тебе внуки приехали, а тут я. Проститутка сифилисная, — ругал себя Тимофей. А ещё считал себя ответственным эскортником. Последние мозги вытрахал на этой работе. — Не пизди. Нормально всё, — пригрозил ему Руслан, помогая со сборами. — Лучше сразу съезди, проверься, а то хуже будет. Что я, не знаю. Думаешь, у самого никогда ничего не чесалось? — Зараза. Наверняка подцепил на той оргии дурацкой, — всё сокрушался Тимофей. — Больше не от кого. Даже стало не по себе, что вот буквально пару дней назад он был в настолько игривом настроении, что даже видел про Руслана эротические сны, и вспоминая, дрочил, как в юности. А если бы Руслан был настроен к сексу не так профессионально, а как Паша или Марик? Что, если бы самого Тимофея перемкнуло и он решился бы на непозволительный шаг? Заразил бы ещё и его. Аж холодок по спине пробегал, когда думал об этом. Пожалуй, такого он бы себе не простил. Когда-то в далёком прошлом, когда Тимофей изменил Маше и ещё оправдывал себя её болезнью и тем, что расслабляться только посредством руки осточертело, точно так же подцепил стыдную болячку. Маша потом выписалась из больницы, кажется, здоровой, снова улыбалась, льнула к нему в постели, а он отговаривался, что ей ещё надо отдыхать после больницы, а сам в это время бегал уколы ставить от того букетика, что ему оставила любовница. Это потом он стал не забывать надевать резиновое изделие. Учёный стал в свои почти тридцать годиков. На оргии вот тоже старался ебать всех в презике и сам следил, чтобы его тоже трахали в защите, но под конец этого буквального анала-карнавала так устал, что перестал понимать, когда один ёбырь сменялся другим, да и когда у него брали в рот, тоже почему-то в латексной защите сосать ему не хотели. Теперь Тимофей ещё больше не любил все эти оргии. Ни пользы, ни удовольствия. Один вред и трата времени. Тимофей заехал в кожвен, сдал мазок и кровь на заразу и, чтобы немного отвлечь себя от мрачных мыслей, решил заняться грибами. Дома, правда, поджидал сюрприз. Диван в зале был раздвинут, а на нём валялись двое полуголых парней. Не трахались. Обложившись грязными тарелками и коробками из-под пиццы, два этих поросёнка смотрели с ноутбука не то фильм, не то сериал и были абсолютно довольны своей жизнью. До возвращения хозяина дома, конечно же. — Лёшка, ты совсем охерел? — с порога рявкнул хозяин дома. — Тимофей Иванович! — вытаращился он, будто Тимофей заявился домой не к себе, а к нему. — Я думал, вас до конца месяца не будет! — Ты где ключ взял? — Я… я… вы мне дали! — Я тебе никаких ключей не давал! Аферист малолетний! — ещё больше разозлился Тимофей, ища взглядом тапок или пояс от халата, чтобы хоть припугнуть этих паршивцев. На самом деле бить он бы их не стал. — Ну, ладно-ладно! — неохотно признался Лёшка и даже не подумал, чтобы встать и начать убираться. — Я сам взял у вас запасной, там, на гвоздике висел, но… — Быстро всё тут убрали, и чтоб я вас не видел! — рявкнул он, швырнув в кресло свою сумку с грязным бельём. После чёткого техзадания парни почему-то замедлились ещё больше и успокоились. Оделись, сходили за мусорными мешками, достали пылесос, загрузили покрывало в стиралку и помыли тарелки. Так что потихоньку закрадывалось подозрение, что они тут хозяйничали вот так не впервой. Уж больно привычно и слажено выходило. — Дома-то чего вот так не сиделось? — проворчал Тимофей, усаживаясь на освободившийся диван. — Или сестра из командировки уже вернулась? — Ага, — виновато кивнул Лёшка. — И тоже не в самый удачный момент. — Это в какой же? Неужто вы ещё больше квартиру засрать успели? — продолжал изливать яд Тимофей. — Нет. Мы целовались, — сознался асексуальный парень Лёшки и пожал плечами. — Но тётя Света ничего не заметила. — Тётя Света, — вздохнул Тимофей, чувствуя себя от этого обращения к молодой, едва тридцатилетней девчонке ещё дряхлее. — Как она, кстати? — Нормально, — хмыкнул Лёшка. — Вернулась из Германии. Жаловалась, что руководство на командировочные жопилось. Встретила там кого-то. Ничего интересного. А у вас командировка как? — Тоже ничего интересного, — отрезал Тимофей. А то эти поганцы никогда не уйдут. До вечера будут в рот заглядывать. А хотелось уже выдохнуть и прийти в себя. Желательно без никого. — А чем пахнет? — принюхался Тагар. — Сыростью какой-то. — Грибы в прихожей стоят. Чистить буду. Всё убрали за собой? — Да. Только покрывало достирывается, — стрельнул глазами на часы Лёшка. — С покрывалом я сам разберусь. На выход, — заторопил их Тимофей, подгоняя к прихожей. — А когда к вам можно будет в гости? — всё упирался Лёшка. — А то не нагостились ещё. Потом напишу. Идите, дедушка устал, ему отдохнуть надо. Мальчишки ушли, но после их ухода стало как-то тоскливо. Даже несмотря на то, что Тимофей включил себе под чистку грибов один из фильмов с этой Аринбасаровой. «Ночь на 14-й параллели», только потому что это был старый советский детектив, а Тимофей любил детективы. А ещё интриговало упоминание, что Аринбасарова играла некую мадам Тань. Фильм вроде был интересным, и Аринбасарова тоже оказалась вполне себе знойной восточной красавицей, но Тимофей всё равно не смог уследить за сюжетом. Так и подкрадывались подлые мыслишки, какой трипак он подхватил в этой проклятой командировке. Как долго его придётся лечить? Страшился, что болячка окажется какой-нибудь особенно проблемной, если не неизлечимой. Ещё больше пугало то, что придется рассказывать об этом Артуру. Как будто это он был виноват в том, что его заразили. Потом уговаривал себя, что дело житейское и уже было дело, лечил хламидий, что ничего страшного и всё пройдёт. Успокаивался ненадолго, а потом снова начинал загоняться. А ведь как было хорошо ещё буквально вчера. У Руслана действительно оказались удивительно гиперактивные дети. Причём бесились они по-разному. То Серёжа находил какую-нибудь гадость вроде комка земляных червей или гнили из компостной кучи и бегал за сестрой, а потом бегал от сестры, которая хлестала и его, и себя длиннющей крапивиной. То они вдвоём бегали наперегонки с Шариком, которого ради них любимый дедушка даже отпускал с цепи. Хотели бегать за Муркой, но кошка сразу показала класс по бегу, а потом ещё по пряткам и до самого отъезда нигде не показывалась. Иногда дети всё же успокаивались и вполне мирно разводили посреди огорода огромную грязную лужу и строили в ней форт, пока Руслан не предложил не возиться в грязи, а сходить на нормальный пляж и строить замки там. Заодно и искупаться. Тимофей тоже с ними ходил. Перед ним дети поначалу робели и целых пятнадцать минут вели себя прилично, но после знакомства за чаем быстро показали свои истинные дьявольские сущности, и Тимофей даже начал чуточку глохнуть. Неужели и его Коля в детстве был такой громкий? Да вроде нет. Разве что лет до четырёх. — А вы тоже с дедой Русей живёте? — серьёзно спросила Дарья на второй день пребывания. На ночь детей укладывали вдвоём в одну из гостевых спален, а Тимофею тоже пришлось спать отдельно. Хоть они ничем таким не занимались, при детях приходилось быть осторожными, а то разболтают родителям чего-нибудь не того, и в жизни не докажешь, что они там вдвоём спали самым гетеросексуальным сном на свете. Ну, Руслан-то точно. — Нет, я тоже в гостях, как вы. А почему «тоже»? — запоздало спохватился он. — Наша бабушка Алла живёт с бабушкой Фисой, — важно ответила девчушка. — А дедушка её куда делся? — Он умер!!! — рявкнул подбежавший откуда ни возьмись Серёжа, схватил со стола пряник и убежал, своим криком чуть не отправив ещё одного дедушку на тот свет. — Да, он отправился в Дуат, — подтвердила Дарья. — Или в Рай. Или преисподнюю. Но мне больше нравится Дуат. Там правит Анубис. Это такой бог с головой шакала. Жаль только, что дедушку не мумифицировали. Думаю, он не прошёл суд Осириса. А хотите, я расскажу вам про Осириса? Конечно же, Тимофей не мог отказать маленькой профессорше и слушал и про Осириса, и Исиду, и остальную шайку-лейку Египетских божеств. Да, определённо, ещё вчера было хорошо. А сегодня Тимофей уже жалел, что прогнал мальчишек. Может, их присутствие хоть немного отвлекло бы от этой мысленной жвачки. Оставалось только включить какой-нибудь другой фильм пободрей, но тут в двери позвонили. Тимофей даже понадеялся, что это вернулся Лёшка. Вдруг забыл что-то, но на пороге стоял какой-то смутно знакомый ирландец. — Карлсон вернулся! — хлопнул он Тимофея по плечу, заходя в дом. — Василич? — на всякий случай уточнил Тимофей. — Ты что с собой сделал? — Ну ты же сам мне советовал отрастить бакенбарды, усы, вот эту мою прежнюю красу. Я отрастил, но как-то оно всё бледненько смотрелось. И я, в общем, Нюрку попросил, и она меня покрасила. Краска, правда, каштановая должна была быть, на деле почему-то рыжей получилась. Но мне так даже больше нравится. А тебе? Скажи же, я как будто десять лет скинул! — бодрился Василич, бессовестно скинул ботинки и даже повертелся перед Тимофеем, чтобы покрасоваться. — Ну, — Тимофей ещё раз оглядел приятеля, который и правда выглядел как-то ярче, и надо было признать, моложе, но при этом безумно комично с этими рыжими всклокоченными патлами. — Неплохо. Даже очень неплохо, — задумчиво повторил он, обняв Василича за рыжее лицо и поворачивая, чтобы разглядеть лучше, поглаживал пальцами неожиданно мягкие бакенбарды. — Сколько не пил? — Дня два в последний раз. Рюмашку, — покаялся Василич. — Совсем не могу отказаться. Человеком себя не чую, если хоть полстопки не накачу. — Ну хоть так, — кивнул Тимофей. — К зубному ходил? — А на хрена? Мои последние зубы мне на вставные заменили, когда я ещё директором был. Что ты меня в прихожей допрашиваешь? — Василич выбрался из хватки, взъерошенный, как большой воробей. — Чаю мне хоть налей, а то чо я с тобой на сухую разговариваю. — О, уже и лексикон перенимать начал, — с удовольствием поддел Тимофей, отчасти признавая, что скучал по этому старому алкашу. — Да иди ты. Тимофей и правда пошёл. На кухню, ставить чайник. Там как раз уже пассеровались грибы, а на соседней сковороде — жарились опята с магазинной картошкой. Столы были заняты противнями с порезанными на сушку боровиками. — Как у тебя тут вкусно пахнет. — А ты что, не жрамши ко мне в гости припёрся? — по привычке заворчал Тимофей. Ничего не мог с собой поделать. Василич как будто сам по себе подначивал на то, чтобы его подстебнули. — Иваныч, у тебя евреев в роду не было? — даже как будто устало поинтересовался он. — А у тебя? — Тимофей нарочно приоткрыл крышку, чтобы запах стал ещё невыносимей для голодного желудка гостя, и выключил конфорку. — Ну что тебе, пару ложек картошки с грибами жалко? Целая сковорода, обожраться. — Да не жалко, не ной только. Закончив с ужином и отхлебнув из чашки травяного чаю, Василич взялся за свой отчёт. Рассказывал, чего делал для улучшения формы и состояния собственного тела. Что проверил здоровье, пропил курс лекарств, чтобы утихомирить уже хроническую боль в колене. И даже грибок на ноге тоже вылечил какой-то чудо-смесью, от описания которой Тимофей просил его избавить. Главное, вылечил — и уже хорошо. Умерил алкогольные излияния и регулярно делал зарядки и много ходил — вообще замечательно. — Нюрка тоже подключилась. По врачам со мной ходила, помогала. Гуляет со мной, зарядки делает. Радуется, — хвалился Василич. — Сто лет с ней столько времени вместе не проводили. — Она же не знает, для чего ты так за себя взялся, да? — для порядка уточнил Тимофей, а то бы он не удивился. Это же Василич, от него любой пакости ждать можно. — Да зачем ей знать? Ещё переживать будет. Отговаривать. — Ну да, — согласился Тимофей, хотя согласен не был. Василич отнёс в мойку тарелку, залил водой и вернулся за стол. Отхлебнул чаю и максимально заискивающе, насколько умел, заглянув Тимофею в глаза, спросил: — Ну так чего, теперь ты попросишь за меня Талаева? Почему-то Тимофею казалось, что этот момент никогда не наступит. Что он просто будет до бесконечности погружать Василича в ЗОЖ, и до самого паскудного дело никогда не дойдёт. Или Василич сам пойдёт на поклон к Артуру. Так же нудеть и заискивать перед ним, на что Артур ему, конечно же, откажет, и всё это просто забудется как-то само собой. Кто ж знал, что Василич окажется таким целеустремлённым. Где не надо. — Василич… — Только не начинай опять с этих отговорок! — возмущённо рявкнул тот. — Но мы же говорили об этом! Артур тебя не возьмёт, — напомнил Тимофей, тут же закипая, потому что этот разговор уже повторялся и с тех пор ничего не изменилось. — Так это когда ещё было. Счас-то я вон какой! — в доказательство Василич начал расстёгивать рубашку, демонстрируя по-стариковски оплывшее, но ровненькое тело с бледной чуть присыпанной веснушками и родинками кожей. — Ну Аполлон же! Бельмондо! — Оденься! — с раздражением зашипел Тимофей. — Не надо мне тут перед грибами стриптиз показывать. Мне этого добра на работе хватает. — Ну так чо? — Василич остановил внезапное разоблачение, но рубашку застёгивать пока не спешил. — Замолвишь за меня словечко? Понимаю, что задаром ничего не делается. Если надо, я тебе буду половину с выручки отдавать. С первых пяти заказов, думаю, хватит. Ты не сомневайся, я добро помню… — Василич! — Перебил его Тимофей. — Ты что, нерусский? Не понимаешь? Я тебе русским языком говорил — Артур тебя не возьмёт. Ни тушкой, ни чучелком. И не из-за внешности, а потому что ты шантажировал его. Ты для него подлый вымогатель и истеричка. Он тебя из принципа не возьмёт, понимаешь? Василич с минуту смотрел на Тимофея абсолютно круглыми глазами, не моргая, будто до него только сейчас дошло. — Так, а нафига ты помогал мне тогда? — наконец выпалил он. Теперь уже Тимофей уставился на него, как на пришельца из другого мира. Потому что людей Тимофей вроде бы понимал, но что творилось в голове у Василича, не понимал ни черта. — Так ты сам меня изводил, уговаривал! — возмутился Тимофей, постепенно переходя на крик. — Помоги да помоги! Слышать ничего не хотел! Доканывал, пока я согласия тебе не дал. Сам хотел к нему проситься, потому что спор на минетчика проиграл, а теперь заявляешь, что я за тебя просить должен! Ты не охуел? Пойми, я не сутенёр! Я ничего не решаю! — А ты не ори на меня! — рявкнул Василич. — Дал, понимаешь, надежду, обнадёжил… а я, дурак, уши развесил… — бормотал он, на ходу застёгивая рубашку и не попадая пуговицами в петли. — Всё, пожили красиво. Нехер было начинать. Ещё другом назвался. Думал, не чужой человек. Думал, что мы друзья, а ты… — Василич, — Тимофей пошёл за ним в прихожую, испытывая смутное дежавю. Почему с Василичем всегда было так тяжело? Всё время какая-то драма на пустом месте. И понятно, что очередная попытка заставить поступить по его велению, но Тимофей не мог его вот так отпустить. Всё-таки и правда, не чужие люди. Даже друзья, оказывается. — Ну, давай я тебя сфоткаю, вдруг Артур согласится? — А захером? Он же принципиальный! Один! Один раз перед ним облажался, он, гадёныш, на всю жизнь запомнил! Как будто люди не ошибаются… — Ну вдруг! — выпалил Тимофей, сам себя ругая за то, что сознательно идёт на поводу у этого манипулятора и даже включил камеру на телефоне. — Уже не надо! — завредничал Василич и даже не дался сделать нормальное фото, оттолкнув от себя руку с телефоном. — Всё. Бывай. Пойду напьюсь. Дверь захлопнулась. Тимофей тяжело выдохнул, снова поймав в зеркале своё заёбанное отражение. Где он свернул не туда? Может, Василич это специально делал? Нервы потрепать? Или просто устал так держаться и всё это время только и мечтал, как всё бросит и уйдёт в запой. Зачем только возился с ним? Но раньше Тимофей за соседом такого не замечал. Когда Василич работал, алкоголь никогда не мешал его карьере. Это вот началось после увольнения, и кто знает, может, новая работа на самом деле помогла бы ему справиться. «А что если?» Взгляд Тимофея упал на разложенные на зеркале визитки. Почему бы и нет? Как говорится, чем бы старое дитя ни тешилось, лишь бы себе не навредило. Тимофей схватил одну из последних визиток и побежал звонить в соседнюю квартиру. — Ну чего? — не сразу открыл Василич, уже со стаканом в одной руке и ещё запечатанной воском бутылкой в другой. — Пошли. Идея одна есть. Может, тебе оно понравится. В дверях возникла Нюрка и оперативно отобрала и стакан, и бутыль. Во взгляде её выпуклых серых глаз читалось суеверное — всё что угодно, лишь бы не алкашка. А спорить с женой при посторонних Василич не стал. Они вернулись к Тимофею. Тот чувствовал себя странно на взводе, как будто купил пачку билетов МММ и уже предвкушал скорую прибыль. — Ну что ты там придумал? — Василич плюхнулся на диван в гостиной, с подозрением глядя на Тимофея. — Учти, как этот уличный сосун работать не буду. Центр города, если кто увидит… — Да нет. Понимаешь, у меня был один клиент, — расхаживая по комнате, чтобы собрать мысли в кучу, начал издалека Тимофей. — Большой начальник. У него, сам понимаешь, какие вкусы, и раньше у него был такой вот секретарь. Как секретутки, если хочешь, а у него вот дед. И тот окончательно ушёл на пенсию, а ему… надо. Привык он. И вот он… Роман Сергеевич его зовут. Он предлагал мне у него секретарём работать. Но я отказался. — А чего? — хлопнул глазами Василич, всё ещё не догоняя, к чему ведёт Тимофей. — Потому что я рабочий, а не секретарь. Я ни хрена не понимаю в этих бумажках и отчётах. Бюрократия эта. А ты же был начальником, лучше понимать должен. Короче, вот, — Тимофей протянул ему визитку. — Позвони ему и напросись на собеседование. Только учти, на этом самом собеседовании придётся ему отсосать. — Прям натурально? — Прям натурально. — Бля… я не умею, — снова округлил глаза Василич. — А вдруг ему не понравится и он меня погонит? — Если ты вообще согласишься взять у него в рот, поверь мне — не погонит, — знающе заверил Тимофей. — А в жопу? В жопу он тоже на собеседовании будет трахать? — продолжал вдруг задаваться вопросами Василич, хотя раздумывать об этом можно было и пораньше. — Думаю, нет. Ты, главное, скажи, что на будущее согласен, но в этот раз не готов. — А если настаивать будет? — Ты и так настойка ходячая. Объяснишь, что не готов, целка. Если сам подготовит, то соглашайся. Он всегда в презервативе ебётся. Золотой начальник. Один минус — по телефону любит разговаривать, — болезненно вспомнил о вызове у того Тимофей. — В чём минус-то? Нюрка вон тоже любит по телефону с подружками своими потрещать. — Пока трахается? — А-а, ну это да. Раздражает, — согласился Василич. — А когда он тебе эту визитку дал? Может, он уже нашёл себе кого? — Так позвони сейчас и узнаешь. Чего гадать-то? Василич достал свою старую кнопочную моторолу и стал старательно набирать номер с визитки. Только на вызов всё не нажимал. С духом собирался. — Давай, звони, — нетерпеливо толкнул Тимофей. — Чего тянешь? — Страшно. — Конечно, страшно. Там работать придётся. — А вдруг примет? — Ты вообще хочешь? — Хочу, но… я хотел с тобой работать. А так я даже… Василич выглядел совершенно растерянным, и Тимофею стало его даже жаль. — Со мной? Это как? Мы поодиночке к клиентам ездим, — на всякий случай объяснил Тимофей. — Вообще редко видимся. И честно, я бы не хотел, чтобы меня там кто-то видел за работой. — Да я не… — Василич только покачал головой и отмахнулся. — Не про это. — Василич, скажи мне честно, для чего ты на самом деле решил в проституцию податься? Если бы в деньгах было дело, то секретарём для тебя было бы даже лучше. Клиент один, безопасный, проверенный. Никаких тебе хламидий и лишних сюрпризов. Заработок официальный. Опять же отпуска, больничные, вот это всё. Но ты хочешь работать именно на Артура и мотаться по клиентам, рисковать, цеплять венеричку. В чём дело, Василич? — Да ни в чём. Пойду я… Василич снова поднялся и хотел сбежать от разговора, но Тимофей ему не позволил. Поймал за плечи и усадил обратно. — Я тебя так просто не отпущу. Сознавайся. Снова из-за рыбалки какой-нибудь? Василич не ответил, только опустил голову, глядя на погасший экран моторолы. — Василич, если дело только в корпоративах, не вопрос, я тебя на все встречи брать буду. В чём проблема? — Да не к месту я там! Чужой среди вас, шлюханов старых, — начал неохотно объяснять он, видимо, сам понимая, насколько нелепо звучит. — Вы там все важные такие дохуя, будто не жопой торгуете, а тайное общество какое-то собрали. Во! Как будто у вас там секта какая-то. Шутейки какие-то свои. И Ва… Ульяна. Даже ты свой в доску. Будто всю жизнь этим занимался. — Там и Лёшка был. И Артур. — Это другое. Они моложе, на другом уровне. А я как белая ворона. Вроде и возраст тот же, и не с вами. И я подумал… ну, живут же они как-то. Работают в этом. Ты вон не бедствуешь. Я тоже хочу своим в доску быть! — Среди проституток? — уточнил Тимофей, заломив бровь в полном охуении от признания Василича, у которого, кажется, на старости лет грянул очередной кризис всего на свете. Или более простой и понятный — маразм. — Ну что ты опять пытаешься меня убедить, что всё это гнилое занятие? Я и так знаю. У меня теперь ощущение, что я должен был тогда пойти к Талаеву. Не отпускает прям. Как наваждение какое-то, — вдруг озарило Василича. — Просто я не знал тогда, как это у вас. — Как это у нас? — не понял Тимофей. — Ну вот, Иваныч, ты вспомни, когда работал ещё на заводе, всегда же с коллегами дружил, своя компания была, поддерживали друг друга, помогали. Общность какая-то была. Коллективизм, во! И я же тоже начинал на заводе вот так, простым мастером. Это Нюрка меня дёрнула, чтобы в начальники пробивался, чтобы должность, зарплата больше. Чтобы квартиру побольше, машину, чтобы детей на море возить… И я пробивался, думал, старым связям это не помешает, ан нет. Я сразу большой начальник, один-одинёшенек вечно в этом кабинете проклятом. И ты меня снова в кабинет гонишь. Снова к начальнику. Всё это звучало по-прежнему дико и нелогично, но для Василича было именно так. Одиноко. Тимофей подсел ближе к нему и приобнял за плечо, привалившись лбом к рыжему виску. — Что же мне с тобой делать-то, а? — А ничо, — закряхтел Василич, пытаясь выбраться из хватки Тимофея. — Нет, погоди. Тимофей вдохнул и выдохнул. Отпускать Василича значило снова отпускать его в пучину одинокого алкоголизма. И хотя алкоголизм был личным делом Василича, Тимофей чувствовал себя ответственным за его дальнейшую судьбу. Опять же, Нюрку было жаль. — Мне кажется, ты зря так всё это воспринимаешь. Коллективизм, конечно, дело хорошее, но… но не в проституции, — кисло признался Тимофей. — Я вот с командировки вернулся, на венеричку анализы сдал. Подцепил какую-то дрянь на оргии, где кого только не было. Даже пони. — Ты что, с пони? — на секунду оторопел Василич. — Нет, но я не об этом. Василич, дослушай. Если ты сможешь себя пересилить и работать секретуткой, то уже за своего сойдёшь. И никто на тебя косо среди наших не посмотрит. Ты только реши для себя, пожалуйста, действительно тебе оно надо или обойдётся. Потому что… потому что назад дороги уже не будет, Василич. Не отмоешься. Я сам думал, соскочу. И вроде не держит никто, не угрожает, но… что-то держит. Не могу по-другому. Как алкашка твоя. Знаю, что потом хуёво будет, и всё равно еду на вызов. — Да я и так уже не соскочу. Сам себя съем. Просто ты вот уйти не можешь, а я потому что зайти не могу. На секунду Тимофею подумалось вот прямо сейчас устроить Василичу испытание — как есть, встать на колени и отсосать ему. Жаль, венеричка не позволяла провернуть этот трюк. Можно было бы сразу отвадить приятеля от этого дела. А тут… придётся с этим справляться Роману Сергеевичу. — Тогда звони. Василич, преисполнившись, разблокировал телефон и нажал вызов. Гудки шли бесконечно долго, пока механический голос не сообщил, что абонент занят, и не переключил на автоответчик. — Занято. — Это нормально, — обнадёжил Тимофей. — Может с первого раза не взять. Говорю же, по телефону пиздеть любит. Звони ещё раз. Василич набрал ещё раз. И ещё. Тимофей успел разобраться с грибами, по телевизору прошли вечерние новости. Начался какой-то отечественный сериал. Василич стремительно терял надежду и уже начал подозревать, что Тимофей подсунул ему вечно занятый номер, чтобы поиздеваться. — Он телефон хоть иногда из рук выпускает? — Ага. Когда гарнитуру в ухо суёт. У меня там опят немного осталось, не надо? — Да погоди ты со своими грибами. Я его дожму! В азарте Василич собирался звонить снова, когда телефон запиликал сам. Василич чуть не выронил моторолу. — Это он звонит! — испуганно выпалил он, будто вообще не ожидал, что его древняя труба так умеет. — Бери! Василич уже прижал аппарат к уху и громко спросил: — Ало? Тимофей замер и даже задержал дыхание, боясь вспугнуть. — Меня зовут Василий Васильевич Пушкарёв, — неожиданно ровным и деловым тоном заговорил Василич. — Я звонил вам по поводу вакансии секретаря… откуда у меня этот номер? Я… мне дал вашу визитку наш общий знакомый… Да, Васильевич, — почему-то убийственно посмотрел он на Тимофея. — Нет. Он по-прежнему не имеет возможности, поэтому предложил попробовать мне… нет-нет, я не его коллега. Нет, он мне объяснил, в чём заключаются… некоторые особенности этой вакансии, и я готов… пройти личное собеседование. Если вам ещё нужен секретарь. — Василич надолго замолчал, слушая то, что говорил Роман Сергеевич, только иногда кивая и повторяя «да-да». Потом жестами указал Тимофею подать листок с ручкой и стал записывать время и адрес. — Да, хорошо, Роман Сергеевич. В этот четверг. До свидания. Василич нажал на отбой и без сил упал на диван. — Ну чо? — спросил Тимофей, хотя и так всё было понятно. — Мне надо будет ему отсосать, — проговорил Василич, будто только сейчас узнал, на что подписался. — Да? — изо всех сил сдерживая сарказм, хмыкнул Тимофей. — Я не умею! Иваныч! — спохватился он. — Ты же умеешь? Как это? Чего мне делать? А на тебе можно попробовать? А то я до своего не дотянусь. — На мне тренироваться не советую, — тут же осадил его Тимофей. — Мне ещё анализы не пришли. Но вообще, есть вариант. Пошли. В ванной Тимофей достал коробку с инструментарием и вытащил свой первый тренажёр на присоске. — Короче, вот, — прилепил он его к кафельной плитке на уровне паха и подволок ногой от ванны коврик. — Тренируйся. — Так, ага, — Василич всё ещё смотрел на дилдо, как на непонятную инопланетную хрень из другого мира. — А делать чего? — тупо спросил он. — В рот брать. — Как? — Как бутылку в рот брал, так и хуй! — Иваныч, ну ты сравнил! Я алкаш, а не педик! — Да? А что ж тебя в проститутки-то потянуло? — Иваныч, давай по делу, — обиженно засопел Василич, но уходить упрямо не собирался. — Я же не для удовольствия это самое, а для дела! Тимофей уже сомневался. — Хорошо. Василич, тебе самому минет делали хоть раз? — теряя терпение спросил он. — Ну да. А как же. — Ну вот то же самое, только член во рту у тебя. Давай, — чтобы направить внезапного ученика в нужное русло, Тимофей нажал на плечи и, под звонкий хруст суставов, опустил Василича на колени перед сиреневым дилдаком. — Оставлю вас наедине. Не смущайся. Тимофей прикрыл за собой дверь и на самом деле вышел. Ему, даже пережив не один вызов, было бы неловко перед кем-то совать в рот дилдак. Тем более бесплатно, а тут Василич… Пока нужно было предупредить Артура о непредвиденном больничном. — И ты туда же! — рявкнул Артур, когда Тимофей неловко промямлил о причине своего звонка. — А что? Ещё кто-то подхватил? — Да все, кроме Марика! — заорал в трубку Артур, видимо накипело. — Съездили в командировку. Саботажники. Каждое лето одно и тоже… — Артур, ты посылаешь нас на оргию и ожидаешь, что мы вернёмся чистенькими? Может, ещё и девственниками обратно станем? — Не ёрничай! Почему Марик здоров? Марик предохранялся, следил за собой, а вы… — Над Мариком пришельцы опыты ставили. Его ничего не берёт. — Шутки шутками, а на ближайший месяц я из-за вас теряю кучу заказов, — проворчал Артур. — Руслан говорил, что у тебя новенькие какие-то появились. — Да, но они специфические. Не все хотят инвалидов. Придётся Руслану с Мариком брать двойную нагрузку. Ладно, придумаю что-нибудь. Что у тебя? Уже назначили курс лечения? — Я только сегодня анализы сдал. Как позвонят, пойду. — Хорошо. Главное, не тяни. Если что-то серьёзное понадобится, звони. — Ага. До связи. Тимофей нажал отбой и решил заглянуть в ванну, проверить успехи ученика, но там не то что конь, не валялся даже пони. Василич как стоял на коленях, гипнотизируя дилдак, так и стоял. Может, спину заклинило? — Василич? — А! — подскочил тот с перепугу. — Ты чего, уснул? — Нет, я… Не получается. Как держит что-то. Ты-то как с этим справился? — С юмором. Как ещё. Сам подумай. Стоишь тут на коленях, а у тебя перед носом качается сиреневый хуй. — Иваныч, мне немного другие вещи кажутся смешными. Ну, типа анекдоты про Штирлица. А сейчас не смешно нихуя. Помоги, а? — Как тебе помочь? — Не знаю. Сам мне его в рот затолкай, что ли. Я правда, ну… Только сначала, а дальше я как-нибудь сам. Тимофей тяжко вздохнул. То ли температура начала подниматься? Или он просто устал? Почему когда начинал он сам, его просто бросили в эту пидорскую яму, где его хуями затыкали, и всему приходилось учиться на ходу самостоятельно, а Василич как сопливый первоклассник на каждое два плюс два требовал к себе внимания? Несправедливо. Даже подумалось сбагрить Василича Артуру. Тот был в таком отчаянии от нехватки кадров, что наверное, принял бы Василича за милую душу. Но как он теперь мог с ним так поступить, когда он, бедный, даже дилдо не мог взять в рот? Тимофей выдохнул. Подошёл к Василичу и тоже опустился на колени позади него. Ничего не говоря, обнял руками за рыжие щёки, пальцами погладил выбритый подбородок и мягко нажал на челюсть, принуждая шире открыть рот. Василич в ловушке чужих рук замер и не дышал, как суслик перед коброй. Большой такой сиреневой, мать её, коброй. — Расслабься, — тихо посоветовал на ухо Тимофей, наваливаясь спиной и принуждая открытым ртом насадиться на силиконовый конец. Даже как будто услышал, как с влажным звуком головка легла на язык, а Василич всем телом еле заметно содрогнулся и снова застыл. — Ну вот. А теперь сожми губами, как мороженое, а зубами наоборот не касайся, — терпеливо велел он, а собственный голос звучал так ласково-ласково. Как будто и не его был вовсе. Не хотелось сознаваться самому себе, но в глубине души хотелось, чтобы в первый раз с ним говорили бы так же. И так же терпеливо и ласково всё показывали и рассказывали. Рука с головы соскользнула на грудь Василича, на криво застёгнутые пуговицы рубашки. Тимофей медленно потянул его назад, позволив своему ученику чуть выпустить дилдак изо рта, и тут же насадил снова немного больше. — Вот так. Хорошо. Это просто игрушка. Ничего страшного, — шёпотом, чтобы не спугнуть, продолжал Тимофей, повторив движение туда-сюда, после чего отпустил Василича и поднялся. Тот тут же выплюнул тренажёр и тревожно посмотрел на Тимофея. — И это всё? — не веря спросил он. — Если хочешь, можешь ещё потренироваться, но не долго. Я спать хочу. Или завтра приходи. Или лучше купи свой. — Ага. Нюрка найдёт, я в жизни ей не объясню. А она найдёт. Она вообще всё находит. — А как ты перед работой готовиться собираешься? — хмыкнул Тимофей. — Ладно, клизма у всех в аптечке валяется. Смазку анальную как прятать будешь? — А на хрена мне её дома хранить? На работе как-нибудь… — Ну-ну, — не стал комментировать Тимофей. Чудовищная неосмотрительность Василича в этом плане поражала Тимофея, но пока тот не прошёл собеседование, советовать рецепты блюд из неубитой медвежатины не имело смысла. Василич ещё немного посидел в ванной наедине с силиконовым змеем и наконец пошёл домой, договорившись, во сколько придёт завтра на повторный сеанс. Тимофей накапал себе перед сном валерианы, прямо настойки, и попытался уснуть. Стоило признать, хоть Василич за вечер успел прилично помотать нервов, зато хорошо отвлёк от нервяка из-за анализов. И то хлеб.