Легенда о старике

I can't see me lovin' nobody but you for All my life. When you're with me, baby the Skies'll be blue for all my life. Me and you and you and me. No matter how They tossed the dice, it had to be. The Only one for me is you and you for me. So happy together. The Turtles — «So Happy Together»

— Русь, просыпайся, — Тимофей легонько тряс его за плечо. Руслан только замычал что-то и болезненно зажмурился, пытаясь уцепиться за ускользающий утренний сон, который, как известно, был самым сладким. — Просыпайся, Русик, четыре утра уже, — ласково приговаривал Тимофей, продолжая его тормошить. — Рыбки уже проснулись. Сейчас самый клёв. — А? Руслан беспомощно заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на Тимофее, который нависал над ним своими распущенными седыми патлами. В спальне было ещё темно, а из окна едва-едва светил рассвет, золотя эти седые пряди, бороду и кончик носа. Руслан засмотрелся. Ему казалось, что он всё ещё спит и Тимофей ему снится. Сказочный и светящийся. — Мы же на рыбалку собирались вчера, — напомнил Тимофей и подмигнул. — Забыл, что ли? — Рыбалка? — охрипшим шёпотом переспросил он и потёр глаза. Видение никуда не пропало, и это немного радовало. Хорошо просыпаться, видя что-то доброе. На Тимофея вдруг нашло какое-то хулиганское желание растормошить этого так мило заспанного товарища. — Долго ты сегодня просыпаешься, — заметил он. — Может, тебя взбодрить как-нибудь? Ты щекотки боишься? — Что? Не вздумай, — мрачно предостерёг Руслан, которому сейчас больше хотелось пить, чем рыбачить и вообще жить. — Я втащить могу. Не со зла. На автомате. — Хорошо, тогда… Тимофей уважал чужое непринятие щекотки. Маша его тоже щекотаться не любила, поэтому он решил выбрать другую дурную забаву, правда, не знал, как её назвать, а вернее не хотел — название звучало не лучше, чем тот звук, с которым всё это происходило. Поэтому просто задрал Руслану майку, прижался губами к животу и с силой подул, выдав громкий смешной звук, похожий на нечто среднее между гудом шуруповёрта и задорного пердежа. Он ожидал дикого заливистого смеха, но Руслан почему-то застыл и совершенно круглыми глазами таращился на Тимофея. Тот малость смутился. — Что? Тебе так родители никогда в пузо не дули? Судя по гримасе Руслана, явно нет. Странно. Видимо, такое было принято только в его семье, хотя казалось, что об этом знают все. Тимофей так дурачился с Колей лет до семи. Будил его сонного в садик. А самого Тимофея так смешил папа, а его отцу дула в живот его мама, бабушка Тимофея, а ей тоже, наверное, так в детстве делали, но память о тех предках затерялась в веках. К слову, у Маши в семье такого не водилось, но она рассказывала, что мама и бабушка её маленькую шутливо кусали за жопу. У Маши эта традиция почему-то не прижилась. Она даже ни разу за всю жизнь не куснула самого Тимофея, хотя он был бы совсем не против. Вот и Руслан был шокирован. Отмер и быстро натянул одеяло чуть не до подбородка и нахмурил брови. — Нет, но… что-то в этом есть, — поторопился заверить Руслан, чтобы не расстроить его. — Ну и ладно, — решил Тимофей не зацикливаться на этом. — А на рыбалку-то пойдём? Или ты передумал? Тимофей снова навис над Русланом, чтобы лучше его видеть. Можно было включить свет, но лампочки тут мощные, с утра можно было и ослепнуть. Да и не хотелось. Хотелось снова подуть ему в пузо или сделать что-то такое же дурацкое, чтобы его развеселить. — А… Рыбалка! Точно! — сообразил Руслан и вдруг резко подорвался. Тимофей не успел вовремя убраться и получил Руслановым лобешником по лицу, и с коротким «бля!» отпрянул, держась за нос. Остатки сна, что ещё витали в комнате, окончательно выветрились. — Тимофей! — испугался Руслан. — Бля, сильно…? Дай гляну. Расквасил? — Да не, — он потрогал ударенный нос и посмотрел на ладонь. — Даже кровь не капает. Не переживай. — Прости. Что-то не задалось у меня утро… Торможу… — Так может, не пойдём тогда? — Да не. Я уже всё равно не усну. Давай. А то ещё перебудим всех… Тимофей согласился, но при условии, что торопиться они не будут. Чтобы снова чего-нибудь не повредить или не сломать. Поэтому собирались медленно. Не торопясь напились клюквенного морса, чтобы унять сушняк после вчерашнего застолья. Руслан хотел побриться, но ограничился умыванием морды, а остальное оставил на после рыбалки. Тимофей только рот с зубной пастой сполоснул и промокнул глаза. Руслан ещё сказал, что в тюрьме так умывался, только чаем. Так же медленно прогулочным шагом дошли до заветного берега, медленно разложили все рыболовные прибамбасы. Уселись тоже медленно, чтобы, не дай бог, не заклинило спину или не промахнуться мимо сидушки. В их возрасте могло и не такое случиться. Особенно с утра после корпоратива. Поплавки в утренней тиши задумчиво полировали водную гладь. Проснувшиеся рыбы, которые по всем порядкам должны были накинуться на прикорм и наживку, почему-то их игнорировали. На закреплённых в рогатинках удочках дежурила целая эскадрилья хромированных зелёных стрекоз. И в целом на берегу стояла такая кристальная тишь, что клевал разве что носом Руслан, которого на свежем воздухе начало клонить в сон. — Русь? — М? — Чего ты с Иваном-то этим решил? — шёпотом спросил Тимофей, чтобы не спугнуть привередливую рыбу. — А чего я с ним решу? — с досадой вздохнул Руслан. — Он теперь — я не я, и лошадь не моя. Нечего больше решать. — Ну почему? — не согласился Тимофей. — Может, хотя бы Артуру об этом рассказать? — А ему на хера? — На случай, если к Ивану вернётся память? — предположил Тимофей, которого случай с Василичем с опозданием сделал подозрительным и осторожным. — Ты что, не слышал, чего Артур говорил? Ему полбашки снесло. Какая память к нему вернётся? Предков каких-нибудь если только, — ворчливо заключил Руслан. — Значит, ты смирился? Тимофею не верилось, и верно. — Смирился? Ага, — хмыкнул он. — Держи карман шире. Думаешь, чего я варёный с утра. Всю ночь уснуть не мог. До полуночи с Мариком в беседке сидели. Он мне мозги вправлять пытался. Знаешь, чего мне предложил этот мозгоправ проститутский? Представить, что Сашок помер, а Иван, видите ли, другой человек! — А что не так? Отличный же способ… — Ну давай тебя как-нибудь змея укусит, а потом тебе скажут, что эта совсем другая змея, просто похожая, а та, что покусала — давно померла! — настолько рассердился Руслан, что даже повысил голос. Рыба наверняка испугалась и вообще сбежала из их тихой заводи с икрой и чемоданами. Клёва теперь точно не предвиделось. — Русь, не хочу обидеть, но к твоему сравнению больше пойдёт хомяк, — предложил Тимофей, тоже перестав шептать. — Хомяк? — уставился на него Руслан так, что Тимофей поторопился объяснить своё умозаключение. — Да, хомяк. Колька мой держал одно время. В классе пятом выменял у кого-то. Пришлось клетку покупать… Ну так вот. Этот хомяк был злой, как падла, кусался всё время. Его кормишь, а он на твой палец кИдается. Потом сдох, слава богу. То ли обожрался, то ли просто старый уже был, и мы с Машей купили другого. Коля просил, да и клетку с мешком зерна куда… И вот этот новый хомяк был совсем другой. Толку от него всё равно не было — бегал, жрал да срал, но знаешь что? Он ни разу никого не укусил! — важно заключил Тимофей свою короткую притчу, чувствуя себя почти что мудрым старцем на вершине горы. — Взял и своим хомяком мне всю аналогию испортил, — проворчал Руслан, согнав с удочки стрекозиный насест, и принялся выводить поплавком, имитируя активную рыбалку. — Это вы все видите Ивана бедным пушистиком. А я знал его как гадину продажную и не могу уже видеть безобидным хомячком этим! Вот ты Василису-то простил за его пакости? — Ну, — Тимофей пожевал губами. — У нас с Василичем немного другая история. Он, конечно, заноза в жопе, но… какая-то привычная уже. Он творит порой такую хуйню, но когда всё разрешается, я даже злиться на него долго не могу. Он как-то… умеет загладить вину. — Вот Сашок так же, — с неприязнью кивнул Руслан. — Нагадит, потом выстилается. Пяткой в грудь себя бьёт, что больше никогда. Давит, что с армейки вместе, что он меня чуть ли от Афгана не отмазал, а я… А я как чухан ведусь каждый раз. Руслан с раздражением накручивал катушку, хотя у него не клевало, но только затем, чтобы со злостью закинуть крючок со старой наживкой по новой, и упал обратно на скрипнувший под ним складной стульчик. — Он, конечно, всё по мелочи пакостил, — неохотно признался он. — По-крупному не подставлял… Но вот перед тем, как меня на то дело гиблое позвать, он в ножки мне упал, слёзки лил. Говорил, что его следаки давили, столько пыток перенёс, прежде чем сдал всех. Сам отсидел от звонка до звонка. Пиздел снова, лишь бы меня на дело то уговорить. И ведь выставил ещё так, что это мне же большая часть добычи пойдёт за его предательство. А я верил, старый дурень. Каждый раз верил… Руслан вздохнул и зло прихлопнул на небритой щеке комара. Успевшие обратно усесться на удочку стрекозы снова подскочили и разлетелись. Тимофей тяжело вздохнул. — И самое паскудное, — тоскливо продолжал Руслан, — что если бы он после вот этой последней его подставы снова мне в ножки упал и начал прощения просить и кренделя небесные обещать, я бы его снова простил. Вот где подстава, Тимофей. — Так тебя ломает, что он прощения у тебя теперь не попросит? — удивился он. — Не знаю, — Руслан мотнул головой. — Умом понимаю, что простить такое нельзя, и всё равно… Не могу я смириться с этим. Сашок явно за дело свою маслину словил. Но Ивану-то его табло досталось, хоть и без глаза… Не могу я его видеть. Сразу внутри ворочается всякое. Одно на другое находит… Паша как-то сказанул — одной рукой прибить хочу, другой к груди прижать. Или не так он сказал? Не помню уже. Но что-то такое. Тимофей понимающе вздохнул. Примерно то же он испытывал к Коле, когда они поругались. В смерти Маши винил, презирал из-за пидорства этого, а отказаться от него не мог. Сын же, любимый ребёнок, сколько бы ему не исполнилось лет. — Хочешь, я к тебе на фотосессию приеду? — предложил Тимофей, не зная, как ещё поддержать друга в его противоречивых чувствах. — Когда она там будет. Для поддержки, а? Отвлеку, чем смогу. — Знаешь, а с тобой было бы спокойней, — признался Руслан. Весь прошлый день, что они сидели за одним столом с Иваном, только Тимофей, сам того не подозревая, удерживал его от того, чтобы не натворить дел. Даже не Артур. Тот бы его не остановил, а вот перед Тимофеем было стыдно. — Тогда звони, когда там к тебе снова фотографы приедут. Я тоже буду, — пообещал он со смешком. — За шиворот тебя буду держать. Как Жучку. Рыбалка совсем не шла, но уходить всё равно не хотелось. Потому что на озере было хорошо и тихо. Вместо этого достали из сумки плошки с остатками вчерашнего застолья и разлили по кружкам минералку. Солнышко уже поднялось достаточно, чтобы сконденсировать на всей зелени искрящуюся росу. Птицы чирикали всё активней. Какая-то обнаглевшая пичуга даже украла у Тимофея кружочек колбасы с бутерброда. — Вот падла. Заворот кишок будет. — На, возьми другой. Там ещё шашлыка оставалось. И лучка маринованного сверху. Так вкуснее будет. — Руслан подвинул к нему корзину. — Как у тебя с дачей-то твоей? Стройка идёт? — Да не то чтобы, — Тимофей пожал плечами и, положив на хлеб вместо украденной колбасы кусочки мяса с луком, откусил получившийся бутерброд. — С командировками этими, — прожевав кусок, продолжил он, — ни хрена не занимался. Там только фундамент залит. Да траву проредил маленько, чтобы пройти можно было. Наросла опять, наверное… Рабочих нанимать надо, но всё не до них. Василич ещё грозился мне дачу отстроить. Ну, за то что чуть до инсульта меня не довёл. — Напиздел поди, — хмыкнул Руслан. — Да и ладно, — отмахнулся Тимофей. — Не надо мне от него помощи. А ты чего про дачу-то спросил? — Я подарочек тебе подготовил, — довольно разулыбался он тут же, сверкая коронками. — Красивый и полезный. Долго голову ломал, чего бы тебе такого подарить. На даче тебе пригодится. Надеюсь. — И что же это? — Домой вернёмся, увидишь, — нагнал загадочности Руслан и подмигнул. — Да скажи. Чего там такого полезного и красивого для дачи может быть? Лопата? — предположил Тимофей, искренне считая, что и лопата может быть весьма красива, особенно новая, блестящая, ещё не познавшая вкуса сырой земли. — Нет. — Грабли? — Не-а. Тимофей снова задумался. Дачный арсенал был бесконечен, и Тимофей мог перечислять всякие секаторы и рыхлилки хоть до самого вечера. — Да блин, скажи, — дёрнул он Руслана за рукав, чтобы не играть в угадайку. — Не-а, — весело помотал он головой. — А то сюрприза не получится. — А я, может, не люблю сюрпризов, — насупился Тимофей, хотя приятные сюрпризы всё-таки любил. Когда они оказывались действительно приятными, а не как у клиентов, которые обещали, что сейчас сделают какую-нибудь штучку, которая ему понравится, а она ему ни хрена не нравилась. Но Руслан-то был другой, а значит, можно и подождать. Пофантазировать, чего такого ему подарят. Так сказать, мысленно распаковывал слой за слоем обёртки с этого загадочного подарка. Чтобы встряхнуться и размять жопу, Тимофей тоже встал и больше ритуально, чем для пользы дела, поднял спиннинг и забросил крючок по новой. По воде снова расходились круги, по которым словно сёрфингисты скользили водомерки. Почему-то вспомнилось, как они плавали с Русланом в этом озере. Правда, на другом пляже, дальше отсюда, где вода была ледяной, а течение быстрым. Руслан долго не выдерживал, бежал потом греться на бережок. Сейчас бы он не рискнул даже ноги мочить, солнце было ещё низко и оттого зябко и в воде, и на суше. «А жаль». — Слушай, — снова заговорил Руслан. — А мне понравилась твоя идея с кафешкой. — Да? — Тимофей вернулся обратно на стульчик. Вчера ему показалось, что Руслан вообще их разговоры не слушал. По крайней мере, участвовал редко. — Только она не моя. Женькина. Анимешник который. — Да, я понял. Всё равно неплохо. Только я бы не стал там работать. Тимофей кивнул. Быть на виду у всех, хоть и в небольшом заведении, Руслан с его страхом встретить кого-то из знакомых просто бы не смог. Он бы и сам не хотел только потому, что это предприятие казалось ещё более людным, чем проституция. Хотя и там случались эти дурацкие оргии, но не каждый же день. — А так по городу полно стариков, кому бы подошло, — продолжал Руслан. — Чтобы жопой не торговать, а? Хотя барин бы со мной не согласился. Он бы их там живо к себе переманил. Соблазнил похлеще змия, ага. — Переманил, да, — согласился Тимофей. — Он мне как-то сказал, что работников подбирает, как, ну… знаешь, раньше вкладыши с динозаврами от жвачек были? Вот так и он собирает. — С него станется. Я как-то накупил дочке целую коробку жвачек разных, — ностальгически вспомнил Руслан. — Там всё вперемежку оказалось. И с барбями, и машинками, и динозаврами этими. Она мне весь холодильник ими обклеила. До сих пор стоит… Интересно, каким бы я был динозавром? — задумался он. — Тиранозавром, — брякнул Тимофей. — Почему? — А я больше никаких не помню. Ну ещё стегозавра знаю, но его Артур уже Вальдемару приписал. — Не, не хочу тиранозавра, — скривился Руслан. — У них лапы ущербные какие-то. Инвалидские. Птеродактилем хочу. Или ещё каким-нибудь летающим. — А я тогда кто? — А ты плезиозавр, — почти сразу определил он видовую принадлежность. — Они здоровые и водоплавающие. Прямо как ты. Они вместе захохотали и чокнулись кружками с минералкой. Быть большим и водоплавающим в глазах Руслана было приятно. — Надо предложить идею с этим кафе кому-нибудь ещё, — Руслан шумно поскрёб щетину на шее. — С деньгами. Поискать бизнесменов. Барин этим заниматься точно не будет. Он и так заёбанный работой двадцать четыре на семь. Коллекционер динозавровый. Всё плачется, что не успевает семье время уделять. Ну своей семье, а не батиной, — уточнил он. — И ещё с нами тут квасит. — Это самая важная часть его работы как сутенёра, — важно поднял палец Руслан, пародируя Марика. — Вот честно, до него у нас был сутенёр, я его только по телефону слышал. Когда надо было воспитательные меры принять, он всегда шестёрок присылал каких-то. Потом только узнал, что их за то время человек пять сменилось. Такие голоса одинаковые у всех были… А ты чего пацанёнка своего с собой не взял, кстати? — спохватился вдруг он. — Я думал, ты и Василису привезёшь. Павлик его так ждал. Хорошо хоть Игорь этот его отвлёк. — Так Артур не велел. Боялся новеньких напугать. — Ой, напугал бы их пацан, ага. Пидоры богатые их не напугали, а дед с пацаном — это, конечно, да, — разворчался Руслан. — Угроза пенсионного фонда. Василису вообще только связанным и с кляпом во рту показывать можно. От него хуй знаешь чего ждать. Извини, если обидел, но он у тебя ни хрена не хомяк. Он этот… выхухоль, — указал он на зверька, плывущего в воде, хотя то была ондатра, а никакая не выхухоль, но Тимофей тоже не был силён в зоологии. — Похож, — со смешком согласился он. — А как тебе Игорь? — Да нормальный ровный мужик вроде. Вальдемар… не знаю. Я, если честно, мало к ним приглядывался. Тимофей подумал, что знает, кого Руслан весь день прожигал взглядом, но промолчал. Не стал топтать старую мозоль. Руслан и без него её расковыряет, только отвернись. — Ульяна считает, что Вальдемар пиздит, — проговорил он вместо этого. — Она, конечно, не так сказала… — Но имела в виду именно это, — договорил Руслан. Вдруг за спиной стал нарастать хруст ломающихся веток и рёва. Оба рыбака встрепенулись и подскочили со своих мест. — У тебя тут медведи не водятся? — насторожился Тимофей, ища взглядом что-нибудь, чем можно защищаться, но этого не пригодилось, потому что из зарослей ивняка уже вывалился Марик. — Вот вы где спрятались. Рыбаки… — проворчал он, отряхиваясь от листвы. — Сплетничаете тут, девочки? — Ага. Кости вам моем, — с облегчением хмыкнул Тимофей. Марик всё-таки был лучше медведя. — Это правильно. Браки, в которых супруги вместе сплетничают, крепче… — Чего припёрся? — весело перебил его Руслан. — Проведать вас. Убедиться, что вы тут оба живы-здоровы. Надеялся, что вы на свежем воздухе занимаетесь диким безудержным сексом… А вы как обычно. — Проведал? — уже привычно проигнорировал его пассаж Руслан. — Ага. Но так сразу я не уйду. Вы с собой весь закусон забрали, извращенцы. Марик тут же присел на корточки у корзинки и стал выуживать на свою большую, как поднос, ладонь бутерброды и куски нарезки. — Ладно я, — ворчал он. — Я могу на подножном корме… энергией космоса питаться. Но скоро девчонки проснутся. А они знаешь какие прожорливые! Особенно с утра. Вовчика, наверное, уже доедают. Не думаю, что он успеет приделать себе ноги… — Там полный холодильник еды, — не поддался на эти причитания Руслан. — Я хотел вчерашних объедков со стола. У вас не было голодного детства, вам не понять этой романтики… — Марик, — только вздохнул Руслан и посмотрел на Тимофея. — Ну что? Возвращаемся? — Давай. Всё равно клёва не было. Только я искупаюсь, ладно? — Плыви, динозавр. А я пока барахло наше соберу тогда. — Давай-давай, — Марик тут же уселся на его складной стульчик, уминая закуски. — Остуди свой пыл. Тимофей скинул одёжки на куст и зашёл в воду, слыша за спиной, как Марик ужасается его хладостойкости. Да какой холод? Вода была как парное молоко. Тимофей пару раз окунулся, доплыл до причудливой коряги и поплыл обратно. *** Уже на подходе к дому Тимофей вспомнил про подарок. Руслан шепнул, что сначала надо проводить гостей, а то некрасиво получится. Ему он значит подарок подготовил, а остальным — нет. Тимофей на секунду даже задумался, а правда, с чего это они так между собой подарками обмениваются? Он ведь даже Лёшке из Питера ничего не привёз, балда. Хотя Лёшка и так урвал от его командировки для себя самое главное — ключи от дедовой хаты. Так что обойдётся, морда наглая. Получение подарка снова откладывалось. Перед тем как выпроваживать гостей, их нужно было ещё накормить завтраком, иначе садиться за руль на голодный желудок и Марик, и тем более Земфира решительно отказались. — Ну всё, приплыл топор в село Кукуево. Артур меня грозится в наркологичку закрыть, — вздохнула она, мрачно помешивая чай. — Надо же было вчера ляпнуть. Это всё из-за тебя, Тимофей. — Я ж тебя за язык не тянул. Они сидели за столом в ожидании завтрака. Потому что помочь с приготовлением Руслану вызвался только Тимофей. И то Руслан долго отказывался от помощи. Даже примету какую-то дурацкую вспомнил, но обосновать не смог, поэтому Тимофей взялся чистить овощи. — Скорее из-за алкоголя, — поправил Марик. — Это он развязывает язык. А у тебя он и так не то что бы завязан был. — Отчепись от меня, — ещё более мрачно посмотрела на него Земфира. — Сама знаю. Язык мой — враг мой. Но я же не ухожу в загулы! — нервно всплеснула она руками и тут же драматично растеклась лицом и руками по столешнице. — Мне просто надо иногда расслабляться. Работа эта нервная… То тюлень на тебе скачет, то олень… — А чего же вы не бросите тогда? — осторожно спросил Вальдемар. — Такую нервную работу. Марк мне сказал, что вы свободная состоятельная дама… — А где я, по-твоему, буду брать травку? — посмотрела на него Земфира, как на дурачка. — Замкнутый круг какой-то получается, — проговорил Тимофей, дочищая картошку, но его реплику все проигнорировали. — Я старая больная женщина, — продолжала объяснять Земфира. — У меня нет ни желания, ни сил искать по подворотням этих барыг. Мне проще закинуться у клиента. У большинства есть. Когда я весёлая, меня клиенты знаешь как любят! Все в плюсе! Только Артур не понимает. — Сейчас всё через интернет покупают, — намекнул Марик. — Фирочка не доверяет интернетам, — вздохнула Ульяна. — Я как-то заводила ей аккаунт в интернет-магазине одном, она всё равно меня просит. — Нажму там чего-нибудь и снова порно-баннер на весь экран, — охваченная жутким воспоминанием прошептала Земфира. — Нет уж. Это как-нибудь без меня. — А я тоже, признаться, в этих интернетах ничего не понимаю, — решил поддержать её Вальдемар. — Это всё для молодёжи… Но Земфира его слов всё равно не услышала или проигнорировала, а Марик сказал, что очень зря. — Надо новыми технологиями интересоваться, дружок, надо. А то заберут тебя пришельцы, а тебе им и рассказать нечего. Протезы твои больше тебя про новые технологии знают. После завтрака гости наконец-то разъехались. Причём все были уверены, что Вальдемар напросится с девчонками, но он то ли обиделся, то ли понял, что ему там ничего не светит, и уехал с Мариком. Тимофей только выдохнул с облегчением. Когда обе машины скрылись за рощей, они заговорщически переглянулись. — Ну? — кивнул ему Тимофей. — Что? — спросил Руслан. — Подарок-то покажешь? — А-а! Пошли-пошли! Не забыл! — развеселился он. — Извёлся поди весь! В доме Руслан бодро поднялся наверх, Тимофею велел ждать на кухне, а вернулся неся перед собой большой продолговатый свёрток размером с конскую голову и с не менее впечатляющим бантом. По этому банту было прямо видно, как Руслан пытался переплюнуть питерскую упаковку чая. Он был большим, красным и с золотыми прожилками. — Вот. Это тебе, — важно передал он Тимофею это блестящее подношение, вероятно, украденное из сорочьего гнезда. — Тяжёленькое, — взвесил в руках Тимофей и тут же предположил: — Гантеля? — Гиря. Открывай. Не томи душу. — Ну вот. Сам полдня обнюхивал мой подарок, чуть ли рентгеном не просветил, а мне в руках подержать нельзя. Дай и мне порадоваться. Это же самое интересное. — Ну радуйся-радуйся, — Руслан продолжал нетерпеливо ёрзать на стуле. — Я, кстати, сам упаковывал. — Очень красиво, — похвалил Тимофей, заметив скобку от мебельного степлера, и принялся разворачивать шуршащую бумагу, расцвеченную какими-то звёздочками и салютами. Большой красный бант уже был отвязан и лежал на столе. Под первым слоем оказался ещё один — уже более плотной бумаги, которая пыталась замаскировать истинную форму подарка. — Ишь ты, заморочился как, — хмыкнул Тимофей, разворачивая очередную пелёнку. — Сидит дед, во сто шуб одет. Кто его раздевает… — Давай только не о работе сейчас. Тимофей только нервно хохотнул, продолжая разматывать эту мумию. — Пахнет чем-то… керосином, что ли? — принюхался он, хотя и так уже было понятно. Сорвал остатки бумажек, открывая новенькую, блестящую эмалью керосиновую лампу. — Нравится? — затаив дыхание спросил Руслан, стараясь держать себя в руках. — Ага. Лампа была действительно красивой. Явно не штамповка. Большая, с деревянной полированной ручкой на причудливом корпусе. Покрашено было с каким-то напылением, и форма у стекла тоже была необычная. При этом выглядела серьёзно, не китайская мишура для интерьера. С ней можно было, например, выйти в ночь во двор и отбиваться от стаи волков. Ничего бы ей не было. — На самом деле бесполезная штука, — согласился с его размышлениями Руслан. — Сейчас у всех фонарики есть, даже на телефонах. А к ней ещё и керосин надо. Я же всегда полезные подарки выбираю, чтоб в хозяйстве пригодилось. Даже супруге. Сначала лопату хотел тебе подарить. С таким черенком, красной эмалью покрашенным, как у пожарников, но потом лампу эту увидел и соблазнился. Первый раз в жизни. — Красивая. И зря ты наговариваешь, что бесполезная. Когда домик построю, электричество хрен знает когда проведут, а фонарики перегорают всё время, батареек не напасёшься. А лампа вот она. Ещё и красивая. — Я тебе ещё бочонок керосина приготовил, — обрадовался Руслан. — А ты её поджигал уже? У меня просто такой никогда не было. Как ей пользоваться? Куда заливать, где поджигать? — Ща, всё покажу! До обеда они развлекались с этой лампой. Разобрали её зачем-то, потом собрали обратно, заправили. Посмеивались, что взорвётся, когда поджигали. В тёмном сарае с ней бродили, как дураки. Собственных теней пугались. Тимофей остался доволен. После обеда Руслан предложил пойти в лес. Но Тимофей скучал по обычной дачной работе, и не сразу, но смог донести своё желание. Руслан почему-то решил, что товарищ с ним так за лампу расплачивается. Даже обидел этим заявлением. — Дай мне тяпку или лопату, я чего-нибудь на земле поделаю. Мне правда надо. Это как гимнастика мне. А если бы я решил за подарок тебе платить, то просто тоже бы ещё чего подарил, — заверил Тимофей, и они пошли заниматься огородом. Вдвоём работалось в удовольствие, которое мало кто мог понять, если не любил дачные хлопоты. К вечеру устали, хотя делали всё так же не торопясь, как утром собирались на рыбалку. И то Руслан всё напоминал, чтоб Тимофей особо не упахивался. — Ты у меня отдыхаешь, а не это самое. Не увлекайся. Пойдём, чайку лучше попьём. Бросай тяпку. И Тимофей бросал тяпку, и они шли пить тот самый распутинский чай и грызли сладкие сухарики. В деревенской тишине тикали часы, приходила погладиться кошка. А потом снова возвращались на огород, потому что долго в безделье не сиделось. Кровь играла, как в молодости. — Как же я упахался, — выдал Тимофей, падая в койку. — А я тебе говорил, — злорадничал Руслан. — Вот завтра не встанешь. — Ну не встану, — легкомысленно отмахнулся Тимофей. — Буду весь день валяться. — А на рыбалку кто пойдёт? — Если слишком часто ходить на рыбалку, то Рыбалка очень скоро превратится в рыбалку, — очень философски изрёк Тимофей, наблюдая за тем, как раздевается Руслан. Уже так привычно было его видеть за этим, и всё равно что-то щемило в груди. Странно так. На следующий день на рыбалку они не пошли. Оба проспали. — Сегодня в лес пойдём, — заявил за завтраком Руслан. — А может, на грядки? — с надеждой улыбнулся ему Тимофей, почти заискивающе. — Чего там в лесу делать? А в огороде я тебе ещё морковку не продёргал. И тыквы… — Да ну этот огород, — отмахнулся Руслан. — И так его каждый день вижу. А лес… это другое. — Ну и зачем мы туда пойдём? За княженикой опять? — Ага, за княженикой, — придурошно улыбаясь, кивнул Руслан. На самом деле Тимофею было абсолютно всё равно зачем. Они же вместе туда пойдут, а это всё веселей. Лес был больше и коварней, чем садовый участок. За каждым кустом или пригорком всегда оказывалось что-то интересное, что обязательно нужно было изучить и при возможности приспособить. Откуда-то из глубин ДНК выползли инстинкты древнего человека, который должен был собрать все красивые палки, ягоды и грибы. Тимофей правда волевым усилием уговорил себя остановиться только на одной, но менял сразу же, как находил ещё более удобную и красивую. Так, тихонько болтая о всякой всячине, весь день они и прошлялись по лесу. Собирали ягоду, если попадалась, но там же её и съедали. В корзинках болталась только пара червивых грибов, то ли маслят, то ли груздей. После полудня они устроили небольшой перекус на полянке. Руслан рассказывал про свои дела в счастливые деньки после отсидки и перед кабалой. Про бизнесы, удачные и не очень, про свадьбу дочери, про дурацкие случаи на работе. Как был счастлив вместе с Анютой и дочкой, спрашивал Тимофея о его семье. Самое сокровенное он и так уже знал, а потому Руслану рассказывать о Коле было легче. Можно было не сортировать что можно, а что нельзя. Хорошо было с ним, легко. А ближе к вечеру из леса они неожиданно вышли к сельскому кладбищу. И это было действительно неожиданно. Тимофей бы меньше удивился, если бы увидел тот Камень, чем оградки да кресты с венками. — Мы что же, получается, весь лес перешли. А как же болота? Почему-то казалось, что в прошлый раз они шли в том же направлении, а может, леший так запутал. — Тут моя Анюта лежит. Хочешь, познакомлю? — спросил вдруг Руслан, будто не слышал вопрос про болото. Думал он явно о чём-то другом. Тимофей смутился. Кладбища он не любил, но обижать товарища не хотелось, и они пошли. Хорошо, что не в самую гущу крестов, а вдоль оградок, через высокую траву, пока Руслан не завёл его в одну конкретную. — Вот здесь Анюта лежит. Здравствуй, родная, — подошёл он к могиле. Стряхнул с постамента сухие цветы и положил букетик новых, которых ещё в лесу нарвал. Тимофей всё гадал, зачем. А вот, оказывается. — А тут кто? Рядом была ещё одна могила, но без имени и с одним годом жизни на деревянной табличке. Запасное, что ли? Предполагать вслух Тимофей остерёгся. Ему вообще не хотелось задерживаться здесь дольше необходимого. От вида этих пластиковых венков и выцветших от времени портретов накатывала чёрная тоска, а горло будто сдавливало колючей рукой. — Это… — Руслан подошёл к самодельному кресту и протёр табличку. — Сын. Мог быть. На шестом месяце у Анюты выкидыш случился. Когда она в больнице на сохранении лежала. Тело ей не отдали. То ли не положено было, то ли просто забыли. По правилам тогда похоронить не получилось — ни тела, ни документов, и мы ему на сельском кладбище могилу устроили. Вот здесь, на окраине. Тут и Анюта потом расположилась. Руслан говорил так спокойно. Тимофей бы так не смог. Сколько у них с Машей могло быть таких могил, если бы они устраивали похороны их нерождённых детей. От этой мысли Тимофею сделалось ещё тошнее. Стало трудно дышать. — Ну как ты, родная? — улыбнулся Руслан портрету на эмалевой табличке. Молодая женщина с химическими кудрями, навечно застывшая на нём, мягко улыбалась в ответ. — А я к тебе привёл хорошего человека познакомиться. Это Тимофей, мой лучший друг. Тимофей, это моя Анюта. — Здравствуй-те, очень приятно, — неловко кивнул он, теребя ручку корзинки. Зачем Руслан их знакомит? А зачем он ему подыгрывает? Думать сейчас было тяжело. Проклятая атмосфера кладбища давила бетонной плитой, и если бы не Руслан, он бы уже бежал отсюда, теряя тапки и достоинство. — Ну вот, — помолчав проговорил Руслан, как будто в это время покойная жена на самом деле ему что-то долго говорила, а он слушал. — Теперь я не один буду. Можешь за меня не бояться. Тимофей посмотрел на Руслана, пытаясь понять, что он имеет в виду. Руслан вроде не был один. Друзей у него хватало. Марик, Паша, хотя они считались скорее коллегами, но Руслан сам называл их всех семьёй. Хоть и пидорской, зато надёжной. А Тимофею-то за что такая честь в отдельном представлении? Или остальных он уже сюда приводил знакомиться? Надо было спросить потом у Паши, а лучше у Марика. — Ну, пойдём. Руслан наконец-то взял его под локоть, и они пошли обратно в лес. И чем дальше отходили от кладбища, тем легче становилось Тимофею. Невидимая рука дурных воспоминаний отпустила горло. Домой возвращались молча. Говорить не хотелось. Тимофей всё думал о знакомстве с женой Руслана. С его любимой покойной женой. — Тимофей, — заговорил с ним Руслан, уже когда они легли спать. — Ты ничего, что я вот так вас познакомил? Наверное, думаешь, что у меня совсем крыша поехала. — Нет. Непривычно только, и всё, — заверил Тимофей. Почти не соврал, но совсем честно ответить не мог, потому что чувствовал, что Руслан это сделал из лучших побуждений. Настолько искренним и открытым Тимофей его ещё не видел. — Просто после Кати и внуков она мой самый важный человек, — объяснял он, как будто Тимофей не понимал. — А у нас… знаешь, в семье принято так было. Меня так Анюта со своими бабушкой и дедушкой знакомила. Она очень их любила. Тоже разговаривала, как с живыми. Я тогда думал, что это странно. Я же их не знал совсем. А когда своих родителей не стало, тогда только понял. Ты разве не навещаешь Машу? — Я… не то чтобы… Тимофей смутился. У них в семье такого не водилось. Поминки проходили как-то отстранённо, больше для галочки, потому что все так делали, и после похорон на кладбища приходили только прибраться на родительский день. И то не каждый год. Он вспоминал умерших в дни их рождения и дни похорон, но на кладбища никогда не ходил и, наверное, так же знакомить с Машей Руслана или ещё кого-то просто бы не додумался. Маша была в его памяти, рядышком. И ей бы наверняка понравился его новый друг. Хотя бы за него Тимофей бы точно перед ней не краснел, супротив той же работы. — Традиции такой в семье не было, да? — спросил Руслан. — Вроде того. Только ты не думай, что я такой чёрствый мудак. Я немного по-другому отношусь ко всему этому, — заверил Тимофей, пытаясь разглядеть в полумраке спальни его лицо. Не осуждает ли. — Как к этой… штуке, которую ты мне вчера утром делал? — сравнил Руслан. — Какой штуке? — не сразу вспомнил Тимофей. — Ну когда ты в живот мне дул, — с явным смущением объяснил он. — Тебе не понравилось, да? — Да нет. Понравилось. Но прозвучало так, будто Руслану было почему-то за это стыдно. Но всё равно он посмеивался в темноте и подёргивал плечом от этого неловкого смеха. — Хочешь, я тебе вдую? — со смешком предложил Тимофей, тут же заражаясь этим тихим весельем, и нырнул под одеяло. — А, что ж ты делаешь, окаянный! — хрипло хохотал Руслан, пока Тимофей искал его старое пузо. — Марика на тебя нет! — Марик бы тебе отсосал, — жарко дыша запыхтел Тимофей, прежде чем прижался губами к горячей коже вокруг пупка и подул, выдавая на всю спальню этот дурацкий неприличный звук, который смешался со смехом Руслана. Даже кошка напугалась и удрала. Тимофей не мог остановиться. Отстранялся только затем, чтобы вдохнуть воздуха для нового залпа. А потом уже сам Руслан стал его отпихивать и просил остановиться. — Ты мне всё пузо обслюнявил, — ворчал он больше в шутку, потирая себя рукой по животу. — Ну не серчай, — совершенно не раскаиваясь, хмыкнул Тимофей, утирая покрасневшие губы. — Оно вроде и щекотно, и не так дёргает с этого. Правда хорошая штука. А тебе можно так же? — отдышавшись от смеха спросил Руслан. — Давай! Тимофей сам откинул одеяло и задрал футболку, обнажив своё пузо. — Вот это тебя дуть не передуть, — крякнул Руслан и, похлопав по животу, тут же наклонился прижался губами. Уже Тимофей охнул от странного ощущения. Он отлично помнил этот щекотный эффект, жар от дыхания и смешной звук, который сам собой пробирал на хохот. Но после третьего или четвёртого залпа, Тимофей начал испытывать некоторое напряжение пониже живота. Там, где Руслан не дул, но очень хотелось бы. — Ну всё-всё, хватит, — поторопился остановить он Руслана, который так разошёлся, что уже тянулся дунуть ему в грудь. — Я уже не могу. Дай отдышаться. Руслан отстранился, так же утирая рот и устало посмеиваясь. — А всё-таки весёлая штука, — проговорил он, укладываясь на подушку. — Хоть и пердёжная. Только я теперь не усну. Рёбра от смеха болят. — У меня тоже, — согласился Тимофей, согнув ноги в коленях, чтобы не выдавать свой стояк. Да что с ним опять не так было? Венеричек вроде не подхватывал. Что за напасть с ним снова приключилась? Или это Марик на него порчу пидорскую наслал? Полежав немного, Тимофей шепнул, что ему надо отлить и сбежал в туалет, дрочить, снова вспоминая горячий рот Руслана на своём животе. *** Тимофей не хотел уезжать. Домой не тянуло, а оставлять Руслана одного с одной только кошкой да собакой не хотелось. Он хоть и казался спокойным, но только казался. Он не часто, но заметно для Тимофея всё больше зависал, думая о проклятом Сашке. О ком же ещё? И на рыбалке, и пока они бродили в лесу за ягодами и ничего не собирали, и на огороде. Тимофей хотел остаться, но Артур передал заказ, и нужно было уезжать. — Я потом к тебе приеду? — с надеждой спросил Тимофей. — Позвони только, — пожал плечами Руслан, глядя куда-то за забор, где начинался полевой бурьян. — Чтоб я сам на вызове не оказался. — Ага, да, — Тимофей уже открыл дверь машины, но как опомнился. — Слушай, Русь, а может, на эти дни к Павлику съездишь? Хотя бы на пару дней, а? Ну и шут с ним, что подкатывает пошло. Зато не одному. Пока я у клиента буду. А потом ко мне. — Да зачем? — будто только сейчас проснулся Руслан, ошалело посмотрев на Тимофея. — Чтоб Павлику там скучно не было. И тебе. — Я не заскучаю, Тимофей. Кончай шухариться. Ничего со мной не будет, езжай. Тимофей напоследок его крепко обнял, как будто пытался этими объятиями поставить на Руслане какую-то свою настройку, которая его должна была уберечь от дурного. Поможет ли? И поехал домой. На переднем сидении, пристёгнутая ремнём безопасности, ехала керосиновая лампа. Шухариться при этом внутренне перестать не смог. Как там Руслан один со знанием, что его старый друг снова вернулся в его жизнь? Он даже не понимал, чего боялся? Ну не повесится же Руслан от тоски. Тимофей боялся чего-то другого, но чего именно, определить так и не смог. Дома Тимофея, хотя он уже давненько жил один, встречали гости. Вернее не встречали. На диване спал Лёшка, и судя по тому, что лежал он одетым в спортивный походный костюм весь в репьях, на полу валялся рюкзак и грязные, как бродячая собака, кроссовки, то из похода он вернулся недавно. Ключи-то ему Лёшка в тот раз так и не вернул. С Тагаром своим заболтали его, старого дурня, и ускакали. — Лёш? — Тимофей тронул спящего за плечо, и тот неохотно заворочался, пытаясь зарыться лицом в обивку дивана. — Лёш, ты чего не дома? А потом почуял лёгкий душок перегара, какой раньше ловил от Василича. Стало немного понятней. По крайней мере одна приличная догадка, что студентик перебрал на природе и, чтобы не показываться в таком виде перед сестрой, решил сныкаться у знакомого деда. Тормошить его Тимофей больше не стал. Принял душ, переоделся, поставил готовить себе пожрать, потому что перед отъездом успел всё подъесть, и в холодильнике не осталось почти ничего, кроме пачки масла и пожухшего пучка зелени. Благо Руслан подсунул ему пакет свежей и кулёк маленьких ещё зелёных помидоров, которым предстояло дозревать на подоконнике. Зато огурцы можно было съесть уже сейчас. Пока Тимофей кашеварил на кухне, проснулся Лёшка. Сначала шатаясь дошёл до туалета, потом до ванны, откуда вышел почему-то зелёным, хотя репьёв на нём стало заметно поменьше. — Ты бы душ принял. А то на лешака похож, — посоветовал Тимофей, наливая воды ему из графина. — Ну и пусть. Лёшка всосал воду, кажется, напрямую в свои потрескавшиеся от сушняка губы и сам налил себе добавки. — Поход не задался, что ли? Так природой надо было трезвым наслаждаться… — Это уже после, — вяло пробубнил Лёшка и опрокинул ещё стакан воды. Зелень с лица уже чуток спала, и молодой человек начинал приобретать человеческий вид. — Что у тебя стряслось-то? Тимофей внутренне приготовился к пиздецу. Что у них могло произойти в лесу? Нападение беглых зеков? Или медведей? Или тоже тарелка кого похитила, и выжил один Лёшка, но после этого он уже никогда не будет таким, как прежде? Или это Тимофею надо поменьше общаться с Мариком. — Ничего, — буркнул Лёшка. — А напился тогда зачем? — Потому что мне было плохо. — А теперь полегчало, да? — Тимофей Иванович, — Лёшка сморщил лицо в изюмину. — Я сам знаю, что… Просто… Он отставил стакан и опустевший графин и мученически упёрся затылком об кухонную стенку. — Давай сначала, — решил помочь Тимофей, потому что Лёшка всё равно собирался всё рассказать, но не мешало бы этот процесс немного ускорить. — Вы пошли в поход с друзьями Тагара. И? Давай только без этой театральщины. А то я работаю с двумя бывшими актёрами театра и одной несостоявшейся звездой рок-оперы. Ну? — Да. Мы пошли в поход с друзьями Тагара, — бесцветно повторил Лёшка. — Его одноклассники. Они каждое двадцать пятое июля собираются и на два дня идут в такой мини-поход. У них в этот день какой-то любимый препод умер. Историк, вроде… Пофиг. В целом, всё было неплохо. Даже весело. Никто не взял с собой средства от комаров и часть компании изнылась и страшно чесалась. Мы спали в одной палатке вчетвером, зато в одном спальнике с Тагаром, — как за упокой перечислял он эти весёлые события. — Мы ели всякую дрянь и пили из луж. Огонь от костра всё время летел мне в ебало. Слушали песни под губную гармошку. Видели лося. Капец он здоровый… У меня не было прививки от клеща. Наверное, прямо сейчас на мне сидит целый бал вампиров. На второй день в палатку забрались какие-то зверьки и всё обоссали… Мне пиздец понравилось. Я так себе всё и представлял. — Слава богу, я уже подумал… — И после этого расстался с Тагаром, — договорил Лёшка, и Тимофей в удивлении заткнулся. Он-то, наивный, подумал, что это просто из-за тягот похода, комары-палатки, а тут. Не слава богу, в общем. — Из-за чего? — Сказал ему, что такие отношения не для меня, — так же равнодушно проговорил он, как будто совсем недавно не бил себя пяткой в грудь, убеждая Тимофея, что у них любовь на всю жизнь и собака в перспективе. Видимо, сырники не помогли. — Давно надо было. Сразу, как только узнал. Тагару нужен такой же асексуал, как он. Или импотент какой-нибудь. Я понимаю, почему не могу целовать его и даже за ручку взять на виду у всех, но когда мы наедине, останавливаться только на поцелуях — это выше моих сил. Тимофей помешал кашу в кастрюле и выключил плиту, доходить. — А он как всё это воспринял? — Сначала вроде нормально. Типа понимает. Как будто даже ждал, что к этому всё и придёт. А потом… — Лёшка тошно растянул губы и зажмурился, как будто собирался блевануть, но передумал. — Он начал уговаривать меня остаться. Что согласен на секс, потерпит ради меня. Представляете? — Да уж, — охренел Тимофей. — Я озабоченный, а с ним как будто ещё больше! — смешно захныкал он. — Я заебался дрочить! И устал ждать, когда для меня появится окошко у Марика, да и… не хочу я с Мариком. Но я бы не стал трогать Тагара, зная, что он меня только терпит. Это… это хуйня какая-то. — Ну да. Ты правильно поступил. Хотя жаль парнишку. — И вот поэтому я напился, — заключил Лёшка. — Чем травился-то? — У меня было немного с собой. Хватило только на пиво. Там у вас в коридоре две девятки стоят. — Не бережёшь ты себя, — оценил его алкогольное меню Тимофей. Стало жаль и Лёшку, и Тагара. Тагару он уже ничем не мог помочь, а вот студенту был один крохотный гостинец от Зайчика. Тимофей сходил в прихожую, где оставил сумку с вещами и не заметил притуленые у вешалок две пустые литрушки тёмного пластика, и принёс черновой макет геронтофильского журнальчика с календарём. — На, вот. Ты же хотел посмотреть, как получился на фотках. Только от сестры получше спрячь. — О-о, — Лёшкины глаза сразу загорелись, а загребущие руки с волдырями от комариных укусов потянулись перелистывать страницы с полуголыми стариками, на которых с каждым разом становилось всё меньше одежды и стыда. — О-о-о. Лёшка забыл все слова, только мычал и выдавал длинные «О-о-о», как пещерный человек. Ну вот. Кажется, он сломал ребёнка. Несите другого. — Пойду в душ, — решительно выдохнул он, закрыв журнал. — Поможете мне потом клещей снять? — Помогу… — сначала согласился Тимофей. — А может, в больнице лучше? — Я будущий медик! — уже из ванны крикнул тот. — Уже сто раз снимал! У нас в семье все умеют… — Все так говорят, — буркнул себе под нос Тимофей. После душа пришлось изучать горячее молодое тело. Если бы Тимофей на самом деле не нашёл целых трёх клещей — на пояснице, под лопаткой и на загривке, — то подумал бы, что его провоцируют. Уж больно Лёшка упорствовал, чтобы Тимофей ещё внимательней его обыскал. Особенно где-нибудь в районе крепких розовых после душа ягодиц. — Как вы считаете, то, что у меня там, между полупопий, немного волосы растут, это ничего? — спросил вдруг Лёшка, когда клещи были успешно сняты, а парень медленно натягивал футболку и не особенно торопился надевать трусы. — Или лучше брить? — Да нет. Нормально. Главное, чтобы тебе было удобно, — нейтрально ответил Тимофей. — А вы бреете? — Нет. У меня жопа не волосатая. Только в паху, — хмыкнул Тимофей и тут же насторожился. — А ты для чего интересуешься? — Да я… Ничего. Думаю снова сходить в клуб. Лёшка запыхтел, всё-таки натягивая трусы и походные штаны, путаясь в штанинах и пошатываясь. — Сходите со мной? — спросил он, плюхнувшись за стол, на который Тимофей уже раскладывал тарелки с кашей. — Зачем? Ты ж там уже был, всё знаешь. — Ну вдруг меня снова какой-нибудь горячий кауказец захочет напоить, — мрачно пошутил Лёшка. — Мне пока страхово. — Ну, ладно. Только смотри. Завтра я уезжаю на вызов. Пробуду там пару дней. Ещё пару дней мне надо будет приводить себя в человеческий вид, и... — Тимофей глянул на календарь с котиком на стене. — В пятницу смогу сводить тебя в этот клуб. Может, Пашу взять? — Не надо, — поспешно ответил Лёшка. — А чего так? — Он… напоминает мне о Тагаре. — Как? — не понял Тимофей. — Они же вообще не похожи. Тагар твой молодой, круглолицый, а Пашка на старого чёрта похож. — Тимофей Иванович! — с раздражением перебил Лёшка. — Это же у него в музыкалке я с ним познакомился! — Точно. Ну ладно. Тогда без Павлика, — легко согласился он. — Надеюсь, нас без него пропустят в этот подпольный штаб радужной армии. Лёшка ушёл, а Тимофей снова остался с этим странным ощущением, что что-то упускает.