Легенда о старике

Негативно Ненормально Неудобно Некрасиво Обосраться и не жить Обосраться и не жить Обосраться и не жить Обосраться и не жить… Гражданская оборона — «Обосраться и не жить»

Иногда возвращаться к работе было мучительно, но надо. А возвращаться после таких славных деньков в хорошей компании — особенно. Думы о бытии, своём и чужом, приходилось откладывать на потом. На работе нужно было думать о работе. Снова впускать в своё тело того старого потаскуна, которому всё это если не нравилось, то было чертовски интересно. Почти как сменить Сашка на Ивана, только не с концами. К тому же этого другого ожидали его первые — депутатские выкормыши. Только в этот раз предстояло работать у них не час и не два, а двое суток, не меньше. А то и с угрозой продления до конца недели, если какие-то их планы изменятся. Благо Артур обмолвился, что неотрывно сутками напролёт его мучить не будут, просто клиентам хочется, чтобы он был под рукой. — А они там ничего сверх прайса со мной делать не собираются? — уточнил на берегу Тимофей, чтобы не влипнуть в ещё одну лазерную коррекцию ануса. — Нет. Анал, минет, всё как обычно. Если снова будут предлагать что-то левое, пусть сначала договариваются со мной, — буднично прозвучал из динамика телефона голос Артура. — Хорошо. С этим понятно. А чего мне там делать, когда я не нужен? — спросил Тимофей, сидя на диване родной квартиры, где всё было знакомым и понятным, а чужой особняк таким совершенно не казался. — Это же чужой дом. — Не волнуйся, досуг тебе обеспечат. И кормёжку тоже. Почему-то это заявление сутенёра не успокоило. Наверное потому, что у Тимофея почти никогда вызовы не проходили просто и спокойно. — А разве можно? Ну, столоваться у клиентов. Вдруг подсыпят чего… — Володя и Димасик ещё ни разу замечены за подобным не были. Им ни к чему, — заверил Артур. — Ага. Осьминогу вон тоже, ни к чему было, — с обидой проворчал Тимофей. — Не переживай. С Осьминогом была проведена разъяснительная беседа. Когда он выпишется из травмотологии, может даже перед тобой прощения попросить. На коленях. Хочешь? В устах Артура это прозвучало настолько соблазнительно, что Тимофей бы в жизни не согласился. Его учили с детства, что извинения должны быть искренними, а не из-под палки, иначе грош цена этому прощению. Но иногда чувству справедливости хотелось вот этого, хотя бы такого извинения. Он вообще-то страдал. Осьминог, если верить Артуру, тоже. — Да ну его, — смутился Тимофей. Стало как-то неловко, что из-за него так мужика покалечили. Зачем же так сразу кости ломать? Хотелось ещё спросить, чего ему сломали, но Тимофей не стал больше на этом зацикливаться. — Может, мне лучше с собой чего-нибудь из еды взять? Бутербродов каких-нибудь в сумку-холодильник… — И термосов с чаем, — добавил Артур с какой-то издевательской интонацией, которую Тимофей сразу не распознал и радостно кивнул в трубку. — Ну да! С липовым! — Тимофей, не вздумай позориться перед клиентами! — рявкнул Артур. — Никаких ссобоек и термосов! Это вредно, во-вторых, если тебя продлят, не будешь же ты себя морить голодом. Ешь спокойно. Главное, исключи алкоголь. Бажен и Марик иногда неделями у них бывали. Всё было в порядке. — Ну, если Бажен, — протянул Тимофей, хотя его это совершенно не успокоило. Уже раз было, когда со всеми клиент был нормальный, а на Тимофее всё клинило. — Дресс-код? — поинтересовался он последним, надеясь, что не придётся жариться в официальном костюме. Благо Артур позволил обычную удобную одежду и посоветовал прихватить несколько смен белья, включая плавки. К поездке Тимофей готовился основательно. Как перед больницей или поездкой в командировку. Вымылся, промыл все укромные места и подравнял себе бороду. Волосы отрасли уже настолько, что можно было завязывать их в короткий хвост, чем Тимофей с удовольствием воспользовался. Приоделся, в небольшую сумку уложил комплект маек и труселей разного фасона и зубную щётку. Хорошо всё-таки, что пара суток, а не целая неделя. Ёбнуться же можно. Всё равно ехать к двойняшкам не хотелось. Это же после них ему пришлось штопать жопу лазером. Неприятно было вспоминать, каким он был там с ними, поехавший. «Хоть бы их планы там не поменялись, и они ничего не продлили», — мысленно понадеялся он. К депутатышам его так же везла молчаливая Татьяна. Тимофей хотел спросить, будет ли она так же его караулить на даче эти два дня, но потом подумал, что это тупо, и промолчал. На удивление, когда он переступил порог уже знакомой усадьбы, его не потащили сразу трахать. И даже про здоровье его жопы не спросили. Как она там, после двойной порции хуёв? Не болеет? Наверное, просто забыли. Ведь, если верить Артуру, для них такое было обычным делом. Димасик с Володей встретили его одни, если не считать прислугу и пару девушек, которые дежурно валялись на диванах, изображая сексуальную беззаботность. Никаких других гостей на виду замечено не было. И оттого, что нигде не гремела музыка и на всех плоскостях не трахались тела, даже казалось, что это какой-то другой дом. Благопристойный брат-близнец предыдущего. Тимофея заселили в гостевую, показали, где кухня, где ещё десяток разных комнат, куда ему заходить можно. — А в остальных мы держим убитых нами бывших жён, — пошутил Димасик. «А я так и подумал», — так и подумал Тимофей. — У нас сейчас затишье, — объяснил Володя. — Много друзей не позовёшь. Дома папуля со своей новой подружкой, — кивнул он на одну из девушек на диване, — так что всё мило и по-домашнему. Сердечко неприятно ёкнуло. Наличие папы как-то не радовало. Вот и первая подстава. Звоночек, нет — Царь-колокол. — А я не помешаю? — Нет, что вы, — заверил Володя. — Папа знает, что нам нравятся мальчики постарше. Но пока мы вас трахаем у себя дома, ему всё равно. Тимофей немного успокоился. Папу он увидел чуть позже только в гостиной и потом ещё в паре комнат, а потому старался больше там не появляться. Странно было лицезреть человека, который приложил руку к законопроекту, из-за которого он оказался в этом положении, не по телевизору, а в жизни. В жизни он выглядел чуточку иначе и вызывал к себе чуточку больше пролетарской ненависти. Тимофей объективно опасался, что захочет сказать что-нибудь неуставное или сделать. В целом же, если забыть о папе-депутате, всё это напоминало Тимофею пребывание в каком-нибудь доме отдыха где-нибудь в Сочи. В компании клиентов он плавал в бассейне, загорал, обедал, ужинал, выпивал, играл с ними или девушками в пинг-понг, бильярд и прочие игры, о которых раньше даже не слышал. Пытался играть в шлеме виртуальной реальности, но ему не понравилось. При этом интересно и весело было не всегда. Чем дальше, тем больше Тимофею хотелось где-нибудь уединиться и просто полежать в тишине. Притвориться мёртвым или хотя бы больным, где там была та комната с мёртвыми жёнами? Но проклятый профессионализм опять же не позволял. Поэтому приходилось таскаться с Володей и Димасиком, куда бы их ни понесло, разве что в туалет с ними не ходить. Всегда быть под рукой, как прислуга, коей он в общем-то и был. Даже в те моменты, когда возникало относительное спокойствие и его ненадолго предоставляли себе, радовался Тимофей не долго и даже распробовать своего уединения как следует не успевал. Его одиночество зачем-то торопились скрасить те девушки-красавицы. За болтовнёй с ними Тимофей узнал, что одна из них, которая платиновая блондинка, новая пассия Димасика, а вторая русоволосая нимфа с личиком эльфа — любовница Вениамина Карловича, папы-депутата. Они пытались разговорить Тимофея про его жизнь и работу, но он оставался загадочным, как Тихонов в роли Штирлица, всегда отвечая уклончиво и крайне расплывчато. Как только горничная сообщала, что хозяева его зовут, приходилось всё бросать и идти. В одиночестве он был или с девицами. В этом плане Тимофей скорей выпендривался. Можно было и потерпеть. Просто болтаться рядом, одетым в тугие плавки, потому что клиентам так больше нравилось, было совершенно не в тягость. Работать телом доводилось не так уж и часто. В первый день до самого вечера Тимофею приходилось только делать минеты. Иногда довольно внезапно, посреди разговора или в спортзале. Никакого интимного перехода как будто не требовалось. Просто братья занимались своими делами, а потом кто-то из них поворачивался к Тимофею и просто показывал жестом на свой пах. Почти как напиток подать или сигарету прикурить. По скромному мнению Тимофея, которое никогда никого не интересовало, это абсолютно убивало смысл сего занятия. Ещё годик вот так, и будут как Альберт Григорьевич — искать всё новые грани развратного, а они вообще-то были исчерпаемыми. Оставалось только по-стариковски ворчать про себя и улыбаться. Ближе к вечеру, когда самое жаркое солнце немного спряталось за кроны деревьев, все переместились к бассейну и там Тимофея лишили даже трусов. — Мне так нравится, когда вы всегда рядом, — с улыбкой рассуждал Димасик, любуясь Тимофеем, нарезающим круги по огромному бассейну. В этот момент Тимофей был максимально счастлив, потому что бассейн днём был под укрытием и вода в нём оставалась освежающе холодной. Даже перестало волновать, что он тут был на птичьих правах. Плыл, загребая руками, то кролем, то баттерфляем, то на спине. Понимал, что на него пялится пара жадных глаз, и специально выпендривался стилями. Только на короткие передышки подплывал к бортику, где оставил свой сок в высоком стакане. И где его уже поджидал Димасик. — Вы такой красивый сейчас. Знаете, а вам лучше без трусов, — заявил он, погладив Тимофея по мокрому затылку. — Плавать? — наивно понадеялся он. Сзади подплыл Володя, который, как известно, был с братом на одной ебанутой волне. — Вообще без них, — подтвердил он. — Не буду же я при вашем папеньке разгуливать совсем нагишом, — постарался в шутливой манере отказаться Тимофей. — Да ему насрать, — Володя под водой уже тянул его плавки вниз. — Пока вы здесь, вообще забудьте про одежду. — Вон, Ленка с Кристиной разгуливают с жопами наголо, — кивнул он на девушек, загорающих в шезлонгах в одних только шляпках и тёмных очках. — Один вы свою красивую попку прячете. Тимофей даже немного зарделся. Хотя всё это говорило только о вкусах его клиентов, а не том, что жопа у него на самом деле была красивше, чем у фотомодели. — Как скажете. Он положил свои мокрые плавки на бортик, надеясь, что они не затеряются в безвестности. Просьба Димасика всё равно выглядела как чистая провокация школьника, чтобы побесить родаков. Тимофей так считал ровно до того момента, когда папа двойняшек явился к бассейну также в костюме первого библейского мужчины, который на нём заметно подрастянулся. Он даже не посмотрел на голожопого деда в своём бассейне, прошёл к лежаку рядом с девушками и лениво поманил к себе пальцем Кристину. В целом Артур не обманул. Его никто не трахал без остановки. Большую часть времени ему надо было просто торчать рядом с клиентами, изображая, что он просто с ними отдыхает, а не работает. И по желанию быть готовым взять в рот. До самого вечера к его заду никто не пристраивался. А вот после ужина пришлось заново подготовиться и идти в хозяйскую спальню. Тут уж братья отрывались на нем по полной, как будто весь день сдерживали себя нечеловеческими усилиями. В постели Тимофея зажали в тиски с обеих сторон, жадно лапая его за все самые сочные места. В полумраке комнаты его так повело, что Тимофей быстро дошёл до кондиции, постанывая и подставляясь под ласки, как ручной зверёк, с радостью реагируя на любое касание и возвращая ласками ответными. Даже то, что эти негодники в самый уязвимый момент напомнили ему, как в прошлый раз трахали вдвоём его бедную задницу. Володя, растягивая его, всё повторял, какая у него снова узкая дырка и как он надеялся, что она больше никогда не будет смыкаться и они с Димасиком смогут всегда трахать его в два смычка. — Не думайте, мы рады, что вы ещё в строю, — заверил Димасик, отстранившись от его члена. — Так вас интересней растягивать снова. Чувствовать себя желанным было томительно приятно. Целовать и гладить молодые мускулистые тела, размазывать по крепким членам смазку, представляя, что совсем скоро они по очереди будут заполнять его нутро. Пока его растягивали и смазывали, он весь извёлся и натурально умолял, чтобы его наконец выебали. Парни посмеивались и обещали, что обязательно это сделают, и называли падшим дедушкой. Но когда дошло до дела, себе не изменили. По очереди трахали в своем издевательски медленном ритме, меняясь прямо в процессе, чуть не доведя до сердечного приступа. Пока Тимофей так же истово не начал умолять их позволить ему кончить. — Ну, пожалуйста, — скулил он, ёрзая членом по простыням и пытаясь сам насаживаться на член. — Трахни меня, Володенька! Ну миленький! Ну хоть немного побыстрее! Если бы Тимофей не был так распалён и болезненно возбуждён, он бы в жизни себе не простил вот этих вот унизительных ноток в голосе и в целом своего поведения. Он даже в детстве так не канючил, когда выпрашивал конфету. А прежний Тимофей от этой версии себя только гадостно сплюнул бы под ноги и отвернулся. Депутатики тоже веселились с его умоляющих вихляний жопой. — Слышал, Димастый, я миленький. Тимофей, а попросите Диму, — предложил Володя, освобождая его жопу для брата, который, конечно же, придерживался старого режима, и подвижек в экономике, то есть в заднице Тимофея, не случилось. — Ну как, дедка? Просите меня, умоляйте, — прошептал он ему на ухо, придавив своим телом, лишая остатков мобильности и самоуважения. — А то Володя у вас миленький, а я? Кто на свете всех милее? Свой последний вопрос он сопроводил довольно сильным толчком, от чего Тимофея сладко выгнуло, выбивая из груди стон. — Ох, Димочка, — улыбнулся Тимофей. Это было хорошо, но как же мало. Димасик ждал и едва шевелил членом. Вымогатель. — Димочка, — перебирал Тимофей ласковые эпитеты как нищий свою мелочь у водочного ларька. Голова казалась совершенно пуста, разве что крутились все эти гнусные словечки из лексикона проклятого Осьминога, за которые он отрезал бы себе язык. — Ласковый мой, пожалуйста, сделай ещё так… почаще. Ласковый, сука, Димочка не торопился, с садистской улыбкой щекотал Тимофею ухо его же взмокшей прядкой волос и хихикал. — Не-ет, никаких вам почаще, пока не попросите как следует. Давайте, удивите меня, я в вас верю. Ну пиздец ему, значит. Тимофей вдохнул побольше воздуха и зажмурился. — Димочка, солнышко, будь хорошим мальчиком, накачай мою дырочку спермой. Дедушке этого очень сильно хочется. Это было не просто смело, это было пиздец как смело. Либо эти грязные словечки их спровоцируют и он получит свой оргазм, либо он повторит судьбу Земфиры, с позором изгнанный под весёлый смех этих лоботрясов. — Оу, — томно выдохнул ему в ухо Димасик. — Дедушке нравится, когда его накачивают спермой? — Да, — выдохнул он. — Очень. — Давай, — разрешил сверху Володя, нехорошо ухмыляясь. Тимофей удивлённо распахнул глаза, когда в него начали с силой засаживать. Как же, мать его, было хорошо. Тимофей чуть не захлебнулся стонами. Он был уже вот настолечко, показывать это расстояние в миллиметр между пальцами, когда Димасик кончил, старательно спустил, не вынимая, внутрь, а потом его место тут же занял Володя. Пристроился, отводя бедро в сторону, чтобы шире его раскрыть, скользя по братовой сперме так же быстро. Тимофей был готов благодарить всех богов, что он двигался так же сильно и ритмично, как надо. Тимофей кончил, даже не притронувшись к себе. Лежал обессиленный, чувствуя, как в него наконец-то кончают. Потом, когда лежали разморенными, Димасик щекотал ему нос уголком покрывала, а Володя гладил по обильно подтекающей жопе и предлагал фистинг. Тимофей хоть и был разморён и возбуждён, лениво отбрыкивался и шутил, чтобы искали себе другого дурака на четыре кулака. И снова не дался. А вот утром возникла настолько некрасивая ситуация, что Тимофей хотел провалиться сквозь землю или хотя бы навсегда стереть себе память. Хотя начиналось неплохо. Он спал всю ночь как убитый, а утром проснулся между двух горячих парней. Сходил отлить, клиенты ещё спали, а потом Тимофей уже направился к себе, Димасик проснулся и захотел утреннего минета. Тимофей не видел в этом ничего плохого и вернулся в постель. Взял в рот и принялся за дело, когда проснулся Володя. Володя также сходил в туалет, какое-то время любовался работой Тимофея и его откляченной попкой, после чего решил, что трахнуть деда с утра — это отличная идея. Тимофей предложил вполне логично отсосать ему следом или даже чередуя с братом, но Володя не хотел ждать. Он смазал, вставил и начал большими толчками двигаться. Было терпимо, но потом Тимофей почувствовал в животе что-то не то, но сказать или сделать ничего не успел. При очередной фрикции следом за членом из его жопы вылетела струя отнюдь не Кока-Колы и пахнуло совсем не розами. Тимофей вытаращил глаза и выпустил изо рта член. Смотреть назад было страшно. В голове вагонами метро проносились мысли одна хуже другой. Как далеко богачи хранят оружие? Успеет ли он убежать за ворота и сможет ли поймать попутку будучи нагишом с обосранной жопой? Стоит ли потерпеть пару минут позора, пока они всё-таки найдут пистолет и его пристрелят, потому что жить после этого позора Тимофей уже не сможет. Вселенная замерла в моменте. Ничего не происходило. Только Димасик ржал, как придурок, а за спиной прозвучало досадное «Бля». И всё. Никто не побежал за ружьём и даже не звонил специальному киллеру для таких случаев. Подозрительно. Тимофей с болью в сердце оглянулся. Володя стоял, сконфуженно глядя на свой загаженный пах, бёдра и простыни. — Я-я не хотел, — ещё больше испугался Тимофей. — Честное слово! Я не специально! Я не хотел! — Бывает, — Володя просто пожал плечами и пошёл в уборную. Димасик продолжал трястись от смеха. — Забейте! У него уже так… Пятый или седьмой раз! Он привык!!! — задыхаясь, сообщил он. — Это что, так часто бывает? — ужаснулся Тимофей. — А вы думаете, глиномесы — это потому, что мы керамикой увлекаемся? — веселился Димасик. — Я думал, это только про тех, кто жопу не моют. Тимофей с досадой глядел на загаженное всё. Надевать трусы казалось бессмысленным и обнадёживало только то, что его комната была рядом и его больше никто не увидит. — Вот сразу видно, что вы новичок в анале. Иногда бывает и так. Говорю же, забейте. Димасик пожал плечами и, подобрав с тумбочки сигареты, закурил. Тимофей искренне поражался его пофигизму. Его, конечно, не задело, но продолжать оставаться на этой постели и как ни в чём не бывало курить? — Будете? — протянул он пачку Тимофею, как будто тот не стоял перед ним на четвереньках и обтекал. Мрак. Какой же мрак. — Можно я пойду к себе? А то… — убито оглядел он себя. Димасик равнодушно позволил уйти и привести себя в порядок. Ну да. Что им было переживать. Прислуга всё уберёт, а даже если и нет, выбросят всё это и купят новое. Хорошо хоть просто обсмеяли, а не пристрелили на месте. Тимофей просто не представлял, что бы делал на месте Володи, например. Наверное, застрелился бы сам. Хорошо хоть никто из двойняшек не оказался любителем того, что Марик назвал «шоколад». Нежная психика бы окончательно сдала позиции. Когда Тимофей только вникал в профессию, то постоянно задавался вопросом, а насколько безопасен этот анал-карнавал. То, что надо делать клизму, его немного успокоило, но он не думал, что… Кишечник окажется настолько коварен. В общем-то, задний проход и не был повинен. Он работал так, как ему было назначено природой. Кто ж виноват, что там же находится короткий путь к простате. Только и оставалось, что сокрушаться, как всё-таки несовершенен человек, пока Тимофей мылся и сидел на унитазе. Показываться клиентам после этого казалось самоубийством. Скорее всего, с ним будет как с Земфирой в тот раз, когда она пошутила про Чиполлино. Будут ржать и перестанут его заказывать. Жаль. Не то чтобы эти клиенты ему так нравились, но вот их гонорары… Особенно за целых два дня. Можно было отстроить дачу. И даже с верандой. Обнадёживало, что у него ещё был целый день, чтобы это исправить. Завтрак Тимофей пропустил, поэтому поел на кухне один. Там же узнал, где сейчас прохлаждались хозяева. — Они у бассейна. Пока жара не началась, — сказала одна горничная. А вторая, которой, видимо, пришлось убирать загаженную постель, только злобно посмотрела. — Простите, пожалуйста, — начал извиняться он, но девица только скривилась и ушла из кухни. Перед тем, как отправиться туда, Тимофей сменил футболку и боксёры на джоки. Как-то неуважительно казалось сидеть за столом, как полоумный дед, который забыл надеть портки. А джоки казались хоть какой-то, но доступной альтернативой. Оставаясь и вроде как одетым, и в тоже время с голой жопой. Набравшись храбрости по самое не балуйся, Тимофей вальяжной походкой вышел на задний двор и красиво нырнул в бассейн. Хотя чего ему теперь было бояться? Он буквально обосрался перед клиентами. И его даже не погнали на мороз. Это обнадёживало. Вынырнув, Тимофей оценил расположение объектов. Кристина плескалась в бассейне. Отец семейства разговаривал по телефону в теньке. Клиенты тоже были на месте, в своих шезлонгах. Нужно было максимально затмить утренний конфуз своей охрененной задницей, которая то и дело выныривала над водой, когда он загребал баттерфляем. Краем глаза при этом успевал поглядывать на клиентов. Димасик обжимался на лежаке со своей девушкой, а вот Володя заинтересованно подошёл к бассейну и сел на бортик, спустив ноги в воду. Тимофей тут же подплыл, заглядывая ему в лицо глазами самого порочного дедушки в мире. Володя не улыбался, но и волком не смотрел. Просто пялился. Тимофей раздвинул его ноги, подплыл ближе и вытащил из плавок его наливающийся член, который сказал о расположении своего хозяина гораздо лучше морды лица. Продолжая болтаться в воде и как старый водяной заглядывая в глаза, Тимофей взял в рот. Володя медленно открыл рот и судорожно выдохнул. «Вот так, — как опытный рыбак, размышлял Тимофей. — Потихоньку. Медленно, ласково выводим. Только бы не сорвался, касатик». Он сосал со всем старанием и жаром, как будто это был самый красивый, самый сладкий член в его жизни и ничего лучше он в свой рот никогда не брал, что сосать его, пропуская до горла, доставляет ему космическое удовольствие, и Тимофей вот-вот сам кончит. Самовнушение помогало. Тимофей полностью отдался этому делу до самого финиша, когда в рот хлынула сперма и он начал с жадным мычанием её глотать и выдаивать на язык остатки. — Хочешь ещё? — томно предложил Тимофей потираясь лицом о его так и не опавшее хозяйство. Рядом раздался всплеск. Девушка Димасика тоже нырнула в воду, но Тимофей даже ухом не повёл в её сторону. Не до того. — Конечно, хочу, — ответил Володя. — Только чтобы с тем же усердием поработала ваша попка. Починили свою протечку? — Да, — коротко ответил Тимофей, стараясь не терять лица, но всё равно предательски покраснел, вызвав у клиента довольную улыбку. — Тогда вылезайте. Володя улёгся в шезлонг и предложил Тимофею присесть сверху. Всё это до сих пор казалось каким-то сюром. Солнечный день. В бассейне дорогого дома плещутся голые девицы, на соседнем шезлонге лежит с телефоном другой парень. В теньке депутат городской думы говорит с кем-то по телефону, пока седой дед-эскортник седлает его сына. Ну, наверное, как-то так все и представляют жизнь власть имущих. В этот раз всё прошло без сюрпризов. Тимофей, покачиваясь и постанывая, насаживался на член по всей длине, плотно сжимал сфинктер, как губы. И сам ласкал себе грудь, пощипывая и оттягивая соски, потому что уже знал, как этим извращугам нравятся его сиськи. Даже больше, чем буфера тех красоток. Тимофей довёл его до конца, ощущая, что на этот раз из него вытекает только сперма и ничего сверх этого. После этого его позвал к себе Димасик, которого понятливая девушка уже давно оставила в покое. Как она вообще такое терпела? Но Тимофея сейчас мало заботили посторонние люди. Он так же оседлал Димасика, только спиной к нему, потому что тому хотелось видеть, как член его растягивает. Второго брата Тимофей отрабатывал так же старательно, начиная получать от этого какое-то странное удовольствие. Как будто если клиент не просто кончит, а ещё и увидит, как ему нравится всё это делать, он получит ещё больше удовольствия. Но в тот момент Тимофей так сложно об этом думать не мог. Он просто насаживался на член, выделывая бедрами восьмёрки, чтобы тот внутри почувствовал больше ярких ощущений, больше контакта. — Тимофей, мы твои любимые клиенты? Да? Наши члены тебе нравятся больше? — Да. Вы были моими первыми. — Клиентами или мужчинами? — проворковал Володя низким нарочито томным голосом. Смысла в этом вопросе не было. — Мужчинами. Тимофей лежал спиной на груди Димасика, а его член всё ещё приятно распирал задний проход. Димасик мял его грудь и ворковал, что когда-нибудь он уговорит его на фистинг. Когда-нибудь, думал Тимофей, но не в этой жизни. После этого Тимофей отпросился привести себя в порядок. Остальной день прошёл без приключений. Почти такой же санаторий, как вчера. Тимофей даже научился у девушек сексуально бездельничать, хотя под конец дня хотелось найти какую-нибудь глухую кладовку и поорать там. Но ближе к вечеру у парней возникли какие-то дела, и Тимофея предоставили себе. Он решил заняться собой и сбросить накопившееся напряжение в тренажёрке. Всё-таки надо было поддерживать себя в форме. Тимофей с удовольствием опробовал по очереди все тренажёры, чисто ради любопытства. Попинал кулаками боксёрскую грушу, посидел на огромном мячике. Надо же найти хоть что-то хорошее в этом положении. И остановился на беговой дорожке. Включил на тамошней стереосистеме приятную музыку, настроил скорость и побежал. И всё было хорошо, но в это же время в тренажёрный зал заявился отец этого ебанутого семейства, чтобы потягать железо. На этот раз хотя бы одетый в какой-то дорогой, судя по нелепой расцветке, спортивный костюм. Так было жаль уходить. Но побегав ещё минут пять в напряжённом молчании под пыхтение Вениамина Карловича, чтобы не создавать впечатления, что он уходит именно из-за него, Тимофей сошёл с дорожки и выключил тренажёр. Так же не спеша утёр лицо и уже собрался уйти, как за спиной особенно громко звякнула о держатели лёгкая штанга и прозвучал хриплый вопрос. — Куда намылился? — Так… в душ, — нашёлся Тимофей. — Подь сюды, — подозвал Вениамин Карлович, как будто был не депутатом, а авторитетом на зоне или мрачным батей, который вернулся со смены на заводе и сейчас будет бить тебя за двойку. Тимофей подчинился, радуясь только тому, что был хотя бы одет. Вениамин Карлович, вытирая с лица пот, разглядывал Тимофея, как артхаусную инсталляцию в музее альтернативного творчества. — Ну и чо в тебе такого? — самого себя спрашивал Вениамин Карлович. — Старый, сморщенный… Харя как свёкла в плесени. Сиськи висят, пузо торчит… «На себя посмотри», — хотел сказать Тимофей, но был очень вежливым. Будет ещё оценивать его внешность тип, который сам похож на огромную вздувшуюся картошку. Ну ладно, богатый и влиятельный тип, но всё равно. Тимофей не просил от него оценок. — Ляхи как у бабы, плечи как у мужика… Ну-к, повернись жопой, — велел картофельный депутат. Тимофей показал себя со спины. — Теперь всё? Я пойду? — Не. Снимай всё. — Но… зачем? — насторожился Тимофей. — Хочу понять, чего в вас мои опездалы находят. Каждый раз один страшнее другого. Как у них только поднимается на эти мощи… — Дело вкуса, должно быть. Тимофей изо всех сил пытался казаться дипломатичным. Вдруг этот вопрос сугубо философский и дальше рассуждений дело не зайдёт? Ну вдруг. — Ну-ну. Давай, не тяни. Снимай портки, майку. Не стой столбом, старый. — Я не хочу, — заявил Тимофей, будто смелой воды попил. — А меня не ебёт, чего ты хочешь или не хочешь. Я сказал, раздевайся. Когда говорят таким тоном, обычно больше не упираются и выполняют требования террористов, в доме которых ты сидишь в плену. Тимофей подчинился, оставшись разве что в кроссовках. — Ну-у… — протянул Вениамин Карлович, пока Тимофей снова покрутился перед ним, прикрывая пах руками, как на приёме у врача. — Ну не так плохо, но всё равно… волосатый, как снежный человек, сиськи эти, как у бабы. Как такое ебать? «Не надо меня ебать», — подумал Тимофей. — Мож, ты отсосёшь мне? — Вы не мой клиент, — продолжал он упираться. — Да как же? — усмехнулся Вениамин Карлович. — Ты здесь за мои деньги стоишь. И будешь делать, что тебе скажут. Понял? — Но… — Да не переживай ты так. Это же как пробник. Понравишься, будет у твоего сутенёра на одного клиента побольше. Давай, покажи, чего ты такого там можешь, от чего мои оболтусы так прутся. Тимофей мог ровно столько же, сколько любая проститутка, — молодая или старая, мужчина или женщина. Возможно, что Марик мог бы по-настоящему чем-то зацепить даже этого распухшего от своей важности политикана, но его здесь не было. А Тимофею из вредности не хотелось приводить Артуру нового клиента. Ну не нравился ему этот Вениамин Карлович. Поэтому он, конечно, взял в рот вялый член и отработал обязательную программу средне, но не так чтобы прямо совсем на отъебись. Он теперь разбирался в уровнях сосания хуёв. — Бля, вроде и ничего, но борода эта… А без бороды же ты ещё страшнее, — одышливо после минета рассуждал этот придира. — Теперь жопу покажи. Очко поди как буровая шахта… Не ко времени вспомнился утренний конфуз. Тимофей повернулся и раздвинул ягодицы, истерически улыбаясь. Хорошо, что стоял спиной и его перекошенной физиономии депутат не увидел. Но именно в этот момент в зал зашла Кристина и поражённо застыла на месте. Вряд ли из-за рожи голого старика, который стоял в позе пациента на приёме у проктолога. Таких трогательно распахнутых глазок Тимофей не видел даже у детей. — Кристь, ты кстати, — окликнул её Вениамин Карлович. — Метнись там страпон на ремешках какой-нить притарань. Ну и смазку к нему. Хочу одну штуку опробовать. Быстро. Кристина отмерла и убежала выполнять поручение. Почему-то перед этим нежным эльфом было в тысячу раз стыднее стоять вот так с жопой наголо. Ну почему такие ангелы доставались вот таким вот сеньорам Помидорам? — Что вы задумали? — спросил Тимофей, разогнувшись и тревожно глядя в сторону убежавшей Кристины. — Да ничего. Чо ты трясёсся весь? Первый раз, что ли, замужем? Ну да. С его точки зрения, ничего особенного. Кристина вернулась, держа в руках необходимый стафф и даже пузырёк смазки прихватила, умница какая. Всё ещё растерянная и, видимо, до сих пор не понимающая, что происходит. Надежда, что она встретит Володю или Димасика и они вмешаются, умерла. — Давай, топай сюда. Пристёгивай эту колбасу на себя. А ты вставай раком. И давайте. Мастер-класс. Посмотрю со стороны, чо это из себя представляет, — по-деловому командовал Вениамин Карлович. — Веня, у меня не получается. Кристина пыталась нацепить на себя страпон, но запуталась в ремешках, а её большие серые глазища влажно заблестели от подступивших слёз. — Помоги ей. Как будто Тимофей умел обращаться с этой халабудой. Но инженерное мышление помогло, и все ремешки были пристёгнуты на свои места прямо поверх голубеньких шёлковых шортиков. — Шикарно, — заценил Вениамин Карлович. — Вот видишь, какая красавица, хоть хуй ей приделай, хоть рога. Ну, начинай, моя принцесса. Вставь ему. Тимофей, уже оценив возможные затруднения, сам предварительно смазал инструмент, а то забудут же, а жопа у него одна и от этой работы уже не становится. — Только плавно, хорошо? — предупредил он. — Ага! — благодарно кивнула Кристина. Тимофей принял позу и тут же ощутил не очень осторожное, но медленное проникновение. Кристина положила ладони ему на ягодицы, устраиваясь поудобнее, и попробовала двигаться. Девушки Тимофея уже страпонили, так что ничего качественно нового он для себя не испытал. Он начинал возбуждаться и постанывать, но скорее механически, потому что игрушка стимулировала простату. А вот до оргазма под кислым взглядом сеньора Помидора дело так и не дошло. — Ну, Кристинка, конечно, всё делает краше, но всё равно хуйня какая-то, — вынес свой вердикт Вениамин Карлович. — Всё, хватит. Придётся смириться. Не понять мне этих балбесов. Его жопу наконец-то оставили в покое. Тимофей оделся и, больше не стараясь быть вежливым, поспешил удрать, а то кто его знает, что ещё придёт в голову этим буржуям. Кристина ему, конечно, потом сказала, что ей даже понравилось, и посетовала, что Веня ей вряд ли позволит так себя поиметь. Тимофей тоже искренне сожалел. Даже подумал, вот бы этого жирного мудака хорошенько отстрапонили. — Мы слышали, батя до вас домогался, — вспомнил только под вечер Володя, когда они ужинали в одной из комнат перед огромным телеком, по которому шли китайские мультики. — Мне Ленка рассказала. А ей Кристя, — подтвердил Димасик. — Вроде того, — дипломатично ответил Тимофей. — Вы ему совсем не понравились, да? — полюбопытствовал Володя. — Совсем. — А почему? — Ну, я старый дед, а ему нравятся молоденькие девушки. Наверное, поэтому, — озвучил очевидное Тимофей. — А вы что, хотели бы, чтобы ваш папка меня тоже трахнул? — Было бы здорово, — мечтательно протянул Димасик. — Мы бы уже втроём вас трахали. Все вместе. Как семья. Тимофей чуть не подавился. И хорошо, что клиенты не стали дальше развивать эту мысль. Вместо этого они предложили Тимофею сразу после ужина полчасика на подмыться и быть в спальне. Тимофей страстно обещал быть готовым и видимо перестарался. Не стоило, наверное, тереться жопой о коленку клиента и так ненатурально охать от удовольствия. — Вы сегодня какой-то слишком угодливый. Вы у нас накосячили где-то? — подозрительно заухмылялся Володя. — Нет. С чего? Просто… Тимофей попытался соскочить, и с коленки клиента тоже, потому что косяк его секретом не был, но раскрывать свои страхи не хотелось. И так пиздец за пиздецом. Но Володя и правда оказался проницательным говнюком. — Не отнекивайтесь, — он по-хозяйски ухватил Тимофея за ягодицу и сжал. — Я вижу разницу, когда человек просто выполняет свои обязанности и когда пытается угодить. Признайтесь, всё равно ведь узнаю. — Он узнает, — подтвердил Димасик и сжал вторую ягодицу Тимофея. — Ну… вы и так знаете, — смутился он, зажатый с обеих фронтов. — За утренний конфуз. — Тимофей, за такую мелочь? Ну что вы? Мы на такие пустяки не размениваемся, — заверил Володя, но руку с задницы не убрал. — Это же была просто случайность. Посмеялись и забыли. — Да, а Земфиру после того раза больше не зовёте, — попенял Тимофей и запоздало прикусил язык. — Земфиру? — нахмурился Димасик. — Это кто? Певица которая? — Никто, — отмахнулся Тимофей. — Я так, о своём… — Бабок мы вроде не трахали… — Транс без члена, — припомнил Володя. — Точно. Тоже имя на «З», но не Земфира. Мужское какое-то. Смешное. — Зелибоба? — брякнул Димасик. — Не… Что-то вертится на языке. Вообще, какие бывают имена на «З»? — Зиновий? — Не. Смешнее. — Может, Захар? — предположил Тимофей. — Точно! — обрадовался Димасик и сильнее стиснул жопу Тимофея. — Захар! Заха-ар! — заорал он на разные лады, явно дурачась. — Захар был весёлый, — ухмыльнулся Володя. — И чего Захар? — задумался Димасик. — Правда, а почему мы его больше не звали? Тимофею пришлось пересказать краткую версию того самого рокового вызова. — Точно! Димасик снова закатился придурочным смехом. Даже отпустил жопу Тимофея. Володя остался верен себе и не отпустил. — Точно-точно! Помню! Блять! Чиполлина! Сука! — Только мы не звали его не из-за этого случая, — хмыкнул Володя, придвинувшись ближе к Тимофею и зашептал на самое ухо. — На вечеринке Захар нанюхался дорожек и устроил истерику. Такой малыш, а охрана едва с ним управилась. — Пиздец, у меня теперь живот болит от смеха, — стенал Димасик, держась за свой кубический пресс. — Захар, пиздец… — Но даже после этого мы не отказывались от него, — продолжал Володя. — Мы хотели его вызвать, но Артур сказал, что Захар в больничке с нервным срывом и его пару месяцев не будет. Ну и… мы потом просто забыли про него. Так что не бойтесь, Тимофей. Мы от своих любимых дедушек не отказываемся. Вам нечего бояться. — А можно узнать, когда был тот её… его вызов с истерикой? — спросил Тимофей. Просто, чтобы соотнести в голове некоторые события. — Года два назад. Точно не помню, — пожал плечами Володя, а его рука всё активней шарила по жопе, и разговоры о Земфире его уже не интересовали. — А зимой или летом? — Летом. А что? Это так важно? — Нет, ничего, — заверил Тимофей, специально вильнув жопой, и сымитировал стон удовольствия от вторжения чужих пальцев. После этого все разговоры ограничились короткими пошлыми шутками и переместились в уже чистую хозяйскую спальню, и это было хорошо. Ещё лучше было то, что на следующий день Тимофея всё-таки отпустили, и Татьяна повезла его домой. — А вы загорели, — заметила она и с каким-то только ей понятным смешком тихо добавила: — Как в аду. *** Дома Тимофей первые пару дней как и собирался, просто лежал, иногда ел и приводил свой ЖКТ в рабочее состояние. С каждым разом восстанавливаться после вызовов становилось всё тяжелее. И физически, и морально. В какой-то момент он почувствовал себя просто сломавшимся, но собравшим себя из этого человеколома в какого-то другого человека, пригодного для этой работы, и уже привыкшего к такому укладу, а вот сейчас, кажется, начал перегорать. Всё становилось каким-то скучным и серым. Даже не хотелось заниматься какими-то своими делами, которые раньше если не радовали, то казались чем-то необходимым. Неужели он снова проваливался в ту чёрную депрессию, в какой сидел, когда искал работу? Но тогда его хоть немного подстёгивала нужда. А теперь денег было хоть завались, а радости в жизни никакой. Надо было поехать к Руслану, но он обещал сводить Лёшку в клуб. Да и зачем он сейчас Руслану такой ни на что не годный размазня? Ни поговорить, ни порыбачить, только тоску наводить своим тошным ебалом. Зато Василич про него не забыл. Трезвонил, пока Тимофей ему не открыл. От его лощёного вида почему-то сделалось ещё гаже. Даже подступило паскудное сожаление, что он не воспользовался вакансией сам. Ну походил бы на курсы, научился бы разбираться в документах. Всё равно какой-то новый опыт. Одна разница, что ебали бы не в жопу, а в голову. — Тебя где носит? — активно прошёл мимо него в дом Василич, скидывая пиджак и ища место на залёжаном покрывалами диване. — Неделю трубку не берёшь, дома не появляешься. Тунеядец. Я уж думал, Талаев тебя совсем в рабство угнал. — Чего тебе надо? Тимофей вернулся на диван и накрылся пледом. Ломота в теле совсем одолела, и извернувшись в одну из поз йоги, в какую при обычном состоянии свернуться никогда не мог, уткнулся лицом в подушку. Странно, но именно в этой невозможной позе мышцам чуточку полегчало. — Так работу посмотреть, — продолжил Василич после небольшой заминки. Видимо, поражался гибкости соседа. — Какую ещё работу? — со страданием в голосе прогудел в подушку Тимофей. — Не хочу смотреть на работу… — Да не твою работу, шлюхан старый. Я тебе дачный домик обещал отстроить? Обещал. Ну вот. Там уже каркас готов. Прораб хотел узнать, чем отапливать планируешь, дровами или газом? Газом, конечно, удобней. У соседей твоих газ подведён, так что проблем не будет. Но у прораба есть на примете проверенный печник. Профессионал. Только нужно решать сейчас, пока крышу не начали крыть. — Ка… какой каркас? Какой на хрен печник? Василич, ты о чём вообще? — рывком вынырнул из подушки Тимофей, и тут же охнул от того, как сразу несколько суставов громко щёлкнуло. — С добрым утром. Ты что, забыл? Я обещал тебе домик твой дачный отстроить. Хошь посмотреть, какой он сейчас? Я только вчера оттуда. В доказательство Василич повернул к нему экран новенького смартфона и стал пролистывать снимки его участка, где развернулась грандиозная стройка. И помимо самого каркаса уже сиял свежей краской новый высокий забор и кованые ворота. — Да ёбаный в рот, — Тимофей осторожно распрямился и сел, чтобы до кучи ничего не заклинило. — Я думал, ты пошутил! Я же сказал, что мне ничего не надо! — А я сказал, что добро помню, — упорно гнул свою линию Василич. — И отвечаю на него добром. Давай вставай, одевайся, снежный человек. Поедем, покажу тебе, как всё преобразилось. — Сколько ты уже потратил? Я тут как раз получил за вызов, — Тимофей потянулся за пухлым конвертом, полным красных бумажек. — Нисколько. Убери свои копейки. Лучше скажи, какую печку себе хочешь? «Крематорий». — Василич! — взвыл Тимофей. — Я не могу принять… Это дохуя! А я… я же ничего тебе не сделал! — Иваныч, ты как будто меня не знаешь. Да, бывает, я маленько доканываю людей, но неблагодарным мурлом я никогда не был. Так что кончай киснуть. Поехали! — Я не смогу сесть за руль. — Запил, что ли? — Василич принюхался к нему и тут же сморщился. — Помыться бы тебе. Да я сам на машине. Мне служебную выделили. Тимофей всё-таки через силу собрал себя и поехал. Нужно было своими глазами оценить, чего там без него успели нахуевертить эти строители. А то судя по фото, что-то уж больно домик казался больше того фундамента, который он закладывал. Так оно и оказалось. Фундамент был расширен раза в два и на нём уже красовались здоровенные балки. Рядом появился ещё один фундамент для беседки и здоровенная яма для будущего туалета. — Пизде-ец, — протянул Тимофей. — Иваныч, не придирайся. — На хрена мне такой особняк? От переизбытка чувств Тимофей всплеснул руками и вцепился в свои нечёсаные космы. До особняка двойняшек ему конечно было далеко, но всё равно было непомерно много для простого дачного домика. — Какой особняк? — хмыкнул Василич. — Я максимум на одну комнатушку увеличил. Даже второй этаж не добавил. Ну и там местечко под погребок ещё обустроили… Тимофей махнул рукой и убито присел на сложенные у забора доски. — Ну что тебе не нравится опять? Василич тоже присел рядом, хмуро заглядывая ему в недовольное лицо. — Я кирпичный хотел, а ты вон, уже бруса натащил. — Да нафиг тебе этот кирпич? — Чтобы, если сожгут, хотя бы кирпичные стены остались, — совсем упаднически рассуждал Тимофей. — Ну ладно. Там ещё можно переиграть. Наверное, — пошёл на уступки Василич и окликнул прораба. — Семёныч? Можно кирпичным его или уже всё? Семёныч с матом-перематом начал рассуждать, что это плохая идея, но если заказчик хочет, то не вопрос, за отдельную плату они всё переделают. — Да не надо. Делайте уже, как начали, — отмахнулся Тимофей. — Поехали домой. — Мне кажется, — заговорил Василич, когда они выехали из садоводства. — Как будто тебе уже не нужна эта дача. — Да… не знаю, Василич, — поморщился Тимофей, теперь вдобавок чувствуя себя неблагодарным. — Я думал, вот умру, какие-нибудь юристы разыщут Колю, и по завещанию ему отойдёт этот домик. Он приедет, увидит его и простит меня. Поймёт, что я раскаялся… А теперь… — А теперь чего? Передумал помирать? — грубо пошутил Василич. — Нет, теперь мне кажется, что Коле, даже когда я помру, ничего от меня не будет нужно. Ни дом этот, ни извинения мои. А я ведь даже в шлюханы пошёл ради него. Чтобы понять… — И как? Понял? — Не знаю. Сначала не понимал. Потом начало казаться, что понимаю. А сейчас… я стал понимать ещё меньше. — Может, тебе напиться? — бесхитростно предложил Василич. — Это не мой метод. Просто… Само пройдёт. — Думаешь? — Всё проходит. — Да? А я бы за это выпил. Звучит как тост. *** Тимофей всё-таки решил воздержаться от употребления чего-либо. В антидепрессантах он не разбирался, от привычной валерианки клонило в сон, стопочка коньяку или хотя бы баночка пива помогли бы чуток расслабиться, но не стал. И не потому, что действительно не хотел выпить, Тимофей не мог позволить себе бухать при детях. — Тимофей Иванович? Вы обещали сходить со мной в клуб. Вы забыли? Лёшка стоял на пороге нарядный, как на юбилей. Пиджачок откуда-то взял блестящий, жёлтый. Правда, напялил его поверх футболки с рокерами. Но может, так сейчас было принято? У сестры стащил, что ли? Но на Лёшке сидело хорошо и ладно. — Нет, просто надо было съездить на стройку. Там всё пошло слегка не по плану… Подождёшь немного, я приведу себя в порядок? — Не вопрос. Время ещё есть. Как раз к началу шоу приедем. А где у вас ваза? — Зачем тебе ваза? — Для цветов. Это вам, — Лёшка протянул спрятанный за спиной букет каких-то разноцветных ромашек, перевязанный тонкой ленточкой. — А в честь чего это? — полюбопытствовал Тимофей. — Просто так, — пожал плечами Лёшка и посмотрел с такой надеждой, что сразу становилось понятно, что совсем не просто так. Тимофей стоически проигнорировал этот момент, надеясь, что ему показалось, и пошёл переодеваться. Присутствие Лёшки, что бы он там себе ни придумывал, хоть немного заставило схлынуть апатию. Ради другого человека было легче казаться бодрым, чем просто так для абстрактной пользы. Тимофей вымылся, хорошенько растирая тело жёсткой мочалкой для улучшения циркуляции крови. Высушил волосы феном, чтобы те струились, как у Бажена, красивыми волнами. Так же уложил бороду, чтоб не торчала на бок, потому что он во сне пускал на неё слюни и она в таком виде слежалась. И чтобы соответствовать яркому образу Лёшки, тоже нарядился в самый безумный костюм, который привёз из питерского бутика, и чтобы совсем сойти в этом заведении за своего, нашёл ту помаду, подарок мента, и накрасил розовым губы. Красавчик, чо. — Ого, — встретил его офигевшим лицом Лёшка. — Слишком, да? — Не-не! — остановили его, прежде чем Тимофей успел вытереть губы. — Офигенно! А… у вас больше нет никакой косметики? — А тебе-то зачем? Ты и так красивый. Это я старый, мне надо чем-то молодиться, украшаться. Пошли! — наигранно взмахнул он руками, пародируя то ли Михалкова в Жестоком романсе, то ли Павлика. — Будем кутить! В клуб их пустили без проблем, хотя пробираться через толпу оказалось уже не так легко, как если бы они пришли заблаговременно. Благо свободные столики ещё оставались и можно было выбрать аж из двух. — Ну, когда в бой пойдёшь? — поинтересовался Тимофей, когда они успели выпить по бокальчику разноцветного. — Да я… — Лёшка, будто опомнившись, с какой-то досадой оглянулся на танцевальную зону у сцены, где полным ходом шло шоу. — Я пока не буду торопиться. Присмотрюсь. — Присмотрись, — согласился Тимофей, радуясь, что хоть у кого-то в голове включалось благоразумие. — Знаете, мне кажется, я в прошлый раз лоханулся потому, что повёлся на первого же парня, который со мной заговорил, — признался Лёшка. — Ну да, маху дал. Но со всяким бывает. К другому человеку в голову не залезешь, мысли не прочитаешь. Приходится наступать на грабли. Ты, главное, не бойся пробовать. Ну и не забывайся. Надо было подбодрить студента, а то он выглядел каким-то прижухшим. Даже на фотосессии он выглядел более раскованным. Неужели так боялся снова нарваться на насильника? — Я не боюсь, — пробубнил Лёшка и присосался ко второму стакану газировки. — Просто… не торопите меня. Я ещё не готов. Лучше расскажите о чём-нибудь. Как съездили на корпоратив? — Да как обычно, — пожал плечами Тимофей. — Новеньких целых трое прибавилось. Душевно посидели. Только… за Руслана немного переживаю. — Почему? — с какой-то деревенской непосредственностью спросил Лёшка. — Болеет? — Сплюнь. У Руслана, — Тимофей задумался, стоит ли рассказывать про его злоключения. Это была чужая история, а он будет сплетничать за спиной. Скверно. Да и зачем про это знать Лёшке? Вряд ли он может дать совет или как-то помочь. — Просто у него объявился гость из прошлого. Он переживает из-за этого. А я переживаю из-за него. Тут же накатил стыд за то, что двое суток безвольно валялся и за всё это время даже не позвонил Руслану, не спросил, как он. — О, медляк. Потанцуете со мной? — некстати спросил Лёшка. — Может, кого-нибудь другого пригласишь? — Тимофей кивнул на молодых красивых парней, который с интересом поглядывали на Лёшку, но почему-то не подходили для знакомства. Наверное, думали, что он уже занят Тимофеем. Непорядок. — Уже музыка играет. Пойдёмте. Один танец, и я от вас отстану! — нетерпеливо потащили его из-за стола. Пришлось идти и топтаться под Селин Дион в обнимку с долговязым парнем, который к концу песни совсем размяк и почти лежал на нём. — Эй? Ты чего? Газировка в голову ударила? — Нет. Просто вы такой мягкий, Тимофей Иванович. С вами так… хорошо. Уютно. Может, ещё потанцуем? — Я под Сердючку не буду плясать. Давление подскочит, — неловко отшутился Тимофей. — Да какое давление? Вы по утрам бегаете, — подметил Лёшка, но послушно вернулся к столику. Они взяли ещё по коктейлю. — А теперь сознавайся. Зачем меня позвал сюда? — велел Тимофей ещё через полчаса сосания цветных напитков через соломинку и дурацкой болтовни из пальца. — Я же объяснял. Лёшка напрягся. Тимофей тоже. — Но я пока не вижу, чтобы ты с кем-то знакомился. Ты пока только и делаешь, что… клеишь меня? Тимофей драматично заломил брови. Пускай он сейчас страшно ошибается и на самом деле всё не так. Только влюблённого мальчишки ему не хватало. — Никого я не клею, — надулся Лёшка. — Я хочу вам понравиться, а вы… совсем не видите во мне мужчину. — Потому что я в тебе человека вижу. Лёшка на секунду задумался. — А это никак нельзя совместить? — Мы же с тобой уже это обсуждали. Тимофей попытался вспомнить, когда именно такое было, но не смог. Но такое точно было. Лёшка за ним волочился, а он объяснял, почему это плохая идея. Неужели эффект уже закончился и придётся обновлять этот разговор, как приложение на телефоне? — Лёш, ну как ты себе это представляешь? Тимофей устало посмотрел на пацана. Лично он уже ничего себе не представлял. Представлялка сломалась. — Очень хорошо. Во всех красках. Я хочу быть именно с вами, Тимофей Иванович. И не как с профессионалом, а… по-настоящему, — прямолинейно признался он и, как в каком-то подростковом кино, взял Тимофея за руку и эдак проникновенно заглянул в глаза. Гипнотизировал будто. — Просыпаться с вами по утрам, варить кофе, идти с вами на пробежку. Потом я иду на учёбу, а вы занимаетесь своими делами. Вечером ужинаем вместе, идём куда-нибудь или остаёмся дома, смотрим телевизор. А потом… — Лёш, ты… — отстранился Тимофей, отбирая руку, пока её не завели слишком далеко в эти непрошенные отношения с сопливым двадцатилеткой. — Дослушайте меня, я… Я только теперь понимаю! — продолжал горячо убеждать он. — Мне нужны только вы. Мне хорошо с вами. Даже просто говорить. И вам со мной будет хорошо, вот увидите. Я всё время думаю о вас. Фантазирую по ночам. Даже когда был с Тагаром. И в походе. Как же я хочу поцеловать вас… — Лёша, я старый. Я не просто старый, я почти на сорок лет тебя старше. В отцы тебе гожусь, — в тихом ужасе зашипел Тимофей. — Ну что вы мне опять математику преподаёте? Я понимаю, почему вы Светку динамили. Она хочет семью и деток, всё как у всех. А вы же совсем другой. Вы… — Лёш, я сейчас хочу только одного — покоя, — как никогда честно признался Тимофей. — Ага. Желательно с тем зубастым в тельняшке, — Лёшка совсем ссутулился. — Я видел, как вы с ним всё время переглядываетесь. Когда вас на озере фоткали… Вон оно что. — Руслан — мой хороший друг. Если бы можно было спокойно жить с ним, то… наверное, это было бы неплохо, — невольно улыбнулся Тимофей. — Несправедливо. Это Тагару было бы заебись просто тусоваться с вами. А я… Почему всегда так, а? Когда ты любишь, а тебя — нет? Несправедливо. Лёшка совсем раскис. Только бы слезу не пустил. — Так не всегда, Лёш. — А я что-то уже не уверен, — мрачно пробубнил он себе под нос. — Ладно, всё с вами понятно. Вы как неприступная крепость. — Скорее её развалины, — поправил Тимофей. — Долго на развалинах не поживёшь. Тимофей был готов к любой реакции: слезам, ссоре, перевёрнутому столу, крикам, продолжению этого нудного разговора… Но Лёшка с секунду смотрел на него как нарыв, который вот вот прорвётся, но вместо этого поджал губы и встал из-за стола. — Как хотите, Тимофей Иванович! — процедил он, после чего развернулся и затерялся в толпе танцующих под «Если вам немного за тридцать». Выглядело всё это более чем нехорошо, но уходить и оставлять парня казалось некрасиво. Пришли-то вместе. Да и не натворил бы глупостей, горячая голова. Лёшки сначала нигде не было видно, потом удалось разглядеть его с каким-то парнем, одетым в сеточки, кожу и стразы. От сердца чуток отлегло. Значит, обошлось. Переключился на кого-то наконец-то. Даже если на самом деле это такая кривая попытка вызвать в Тимофее ревность. Пускай. Лишь бы направил свою энергию в другое русло. Можно было воспользоваться этой передышкой. Тимофей нашёл относительно тихий уголок, куда доносились только отголоски музыки, и набрал Руслана. — Тимофей? — не сразу ответил он. — Стряслось что? — Нет, у меня всё хорошо. Я про тебя узнать. — Да живой. К вызову вот готовлюсь. — Тогда не буду отвлекать, — скомкано пробубнил Тимофей. — Ага, — ответил Руслан, но звонок не сбрасывал. Долго молчал в трубку, прежде чем спросить. — Ты ещё тут? — Да. Ты не отключился. Какой-то неловкий совершенно дурацкий разговор выходил, но Тимофей не понимал, в чём дело. Как будто отупел. — Так я это, — наконец-то нашёлся Руслан. — Хотел сказать, если надумаешь приехать, то пока обожди. Я у Паши на пару дней останусь. Как ты говорил тогда. Чтоб ему скучно не было. Тимофею захотелось дать себе из прошлого подзатыльник. Ну кто его за язык тянул? Но он-то подразумевал тот случай, если его дома не будет, а не вообще. — Можешь у меня. Я уже отстрелялся, — затаив надежду, предложил Тимофей. — Я уже пообещал Павлику. Он обидится. Заревнует ещё, — попытался свести в шутку Руслан. — Я тоже тебя заревную. — Ну да, — глухо ответил на это Руслан, и они снова оба замолчали. Тимофей не мог понять, он пошутил или был серьёзен? И что о нём теперь думает Руслан. «Что за хуйню я несу?» — Ты всё равно ко мне заглядывай, — взял он себя в руки. — После Павлика. А то всё я к тебе да я. — Хорошо, заедем к тебе на днях с Пашей, — пообещал Руслан. — Я буду ждать. Тимофей с раздражением убрал телефон. Зачем он про ревность ляпнул? Даже в шутку. Старый дурак. Да, Руслан ему нравился, но не до такой же степени, чтобы скрипеть зубами из-за того, что тебе он предпочёл Павлика. Сам же предлагал у него погостить, а теперь что? Навыдумывал себе чего-то, как дурак. Тимофей опомнился, когда мимо его закутка кто-то прошёл. Судя по изменившемуся ритму, с которым вибрировали стены, музыка успела снова смениться. Лёшка, наверное, его потерял, если, конечно, не нашёл себе компанию получше. Но переживал Тимофей зря. Когда он вернулся, Лёшка сидел за столом, обмахиваясь салфеткой. Весь взмыленный и красный, как с пробежки. — Тимофей Иванович? Я уже хотел вам звонить! Куда вы пропали? — Я… в туалет ходил. А ты уже наплясался? — Да. Отдохнуть вот сел. Ещё по коктейлю нам взял. У вас вроде кончился. — А? Да, — Тимофей заметил похожую высокую рюмку того же безалкогольного пойла, что он заказывал до этого. — Спасибо. Познакомился с кем? — Ага, но это несерьёзно. Просто потискались, пока танцевали. Номерами обменялись, — отмахнулся Лёшка. — Уже неплохо. — Наверное. Лёшка выглядел каким-то виноватым, как будто должен был именно сегодня найти любовь всей своей жизни, и всё запорол. — Больше-то не пойдёшь? — Пойду. Отдохну немного. — Отдохни, — Тимофей кивнул и пригубил напитка. — Тимофей! — подлетел со спины кто-то со звонким голосом и обнял за шею. — Это же вы! Какая встреча! Тимофей не сразу понял, кто бы это мог быть. Даже когда его отпустили и знакомец оказался перед ним — в не по размеру большой светящейся неоном толстовке с какой-то анимешной девочкой. — Я Женя! — назвался он. — Ну Женя! Что, уже забыли меня? — А! — разглядел Тимофей любителя делать клизмы и переодевать стариков в платьица. От воспоминаний даже рефлекторно сжался желудок. — Вспомнил. Как же забудешь такое. — А вы тут… Женя перевёл взгляд с него на студента. — Не один, — тут же подался вперёд Лёшка и снова взял ладонь Тимофея в заложники. — Оу, — Женя поправил красные круглые очки. — А у вас тут свидание, да? — Нет. Просто решил выгулять внука, — пошутил Тимофей. Почему-то вдруг стало весело от того, как реагировал Лёшка на этого Женю, что хотелось ещё немного его подколоть. — А вы похожи. Так мило, что вы вместе проводите время, — заулыбался Женя. — Он пошутил. Мы не родственники. Мы встречаемся, — злобно объяснил Лёшка. — А ты ещё кто? — Я? — Женя закусил губу, предупредительно посмотрев на Тимофея. Хоть кто-то понимал, что не все могут знать о профессии этого милого дедушки, и пытался быть тактичным. — Евгений мой клиент, — сознался Тимофей, потому что явно хотел сделать эту ситуацию ещё хуже. — Один из любимых. — О-о, мы давно с вами не виделись, — зачем-то преувеличил Женя. — Хотел вас на прошлые выходные позвать, но вы прямо нарасхват. А на следующие уже у меня будут дела. Не получится. — Да, я такой, — самодовольно откинулся на спинку Тимофей, одним глотком допивая коктейль. — Не успеваю геморрой лечить. Женя заливисто засмеялся, и Тимофей хрипло его поддержал. Лёшка продолжал излучать враждебность. — Здорово тут с вами, — признался Женя. — Как в дедо-кафе? — подмигнул Тимофей. — О, Тимофей, не травите мне душу. Этот проект не даёт мне покоя. И как назло никто не хочет браться. Вот где западня. — Да неужели совсем никто? — Да нет, — неохотно признался Женя. — Были пара инвесторов, но… то, как видят они этот проект, уж слишком отличается от моей задумки. Один хотел всё сделать в коммунистическом стиле. И ладно бы красные флаги и бюстик Ленина. Там напор на Великую Отечественную, а это весь уют сразу идёт на хер. — Ну да, — согласился Тимофей. Ему вся эта тема тоже была не близка. Теперь мало кто помнил, что до девяносто первого парады на день Великой Октябрьской революции праздновались с куда большим размахом, чем тот же День Победы. А теперь вдруг такой ажиотаж разросся вокруг этого страшного исторического события. — А этот чел из администрации, кстати! Хотел, чтобы старики сидели в военной форме, типа ветераны ряженые, и рассказывали, как немцев били. Работа с молодёжью, — возмущался Женя. — Представляете? Я согласия не давал, но они всё равно открыли этот кафе-блиндаж. Школьников даже туда возили целыми классами. Но он всё равно закрылся через месяц. Потому что из-за всей этой военщины все думали, что это военкомат, наверное. Тимофей нервно хмыкнул. — А другой наоборот хотел всё в стиле царской России, — продолжал Женя. — Я был даже рад. Вы же знаете, как я люблю наряды того времени. — Шелка и кружева, да, — кивнул Тимофей, припомнив то платье горничной. — Да-да! А этот исторический деятель начал заливать про Русско-Турецкую войну и Кутузова! В общем, не везёт мне с исполнителями. — Не грусти, — попытался утешить его Тимофей. — Хочешь, я среди своих знакомых поспрашиваю? — Правда? — Ничего не гарантирую, но попытаться-то стоит. — А вам не пора? — исчерпал своё терпение Лёшка. — Евгений. Друзья не ждут? — И правда. Заболтался. Ладно, не буду вам больше мешать, — покладисто согласился Женя, оглянувшись на столик, где оставил своих приятелей. Компания если и ждала Женю, то затаив это где-то очень глубоко внутри. — Надеюсь, скоро увидимся, Тимофей. У вас, кстати, помада размазалась, — заметил он, прежде чем коротко поцеловал в губы. После его ухода краски зала стали как будто ещё ярче. Тимофей помотал головой, пытаясь сбросить это наваждение. Не мог же на него так подействовать простой поцелуй. — Что себе позволяет этот упырь? — негодовал Лёшка. — Совсем охуел. Сидел тут, распизделся. Если он ваш клиент, это не даёт ему… — Лёш, что ты мне заказал? — спросил Тимофей, глядя на расплывающийся бокал перед собой. Под болтовню Жени он сам не заметил, как опустошил весь. Он тут больше ничего не ел и не пил, и почему его так хуёвит, больше причин не видел. Лёшка что-то ответил, но его голос прозвучал как из-под толщи воды, а в глазах окончательно всё поехало. Цвета вышли из своих берегов и поплыли. Тимофей попытался сосредоточиться и увидел только, что его куда-то ведут по коридору, хотя своих ног не чуял. Пространство искажалось. Краски опять смешались, рисуя уже знакомую физиономию Осьминога. Подложив щупальце под свою уродливую голову, он разочарованно посмотрел на Тимофея. — Ч-что? — кое-как напрягшись, спросил Тимофей. — За что ж ты со мной так, Тимофей? — булькающе спросил Осьминог, хотя его жутковато похожий на вульву рот не шевелился. — Сутенёра своего на меня натравили. Теперь до Нового года с гипсом ходить. Ну подумаешь, марочку под язык сунул. Неужели не понравилось? Вы так сладко подо мной стонали. Я думал, нам было хорошо вместе. — Нет, не было, — мотнул головой Тимофей, вспомнив, как его нашпиговали яйцами и заставили рожать. Комната вокруг Осьминога в этот раз переливалась всеми цветами радуги, иногда сливаясь с щупальцами самого Осьминога. Тимофей посмотрел на свои руки, но они сначала показались самыми обычными, пока он не разглядел собственные отпечатки пальцев с таким увеличением, будто под мощной лупой. Папиллярный узор стал возвышаться над ним панельками запутанного жилого комплекса. Тимофей стоял в самом центре него и видел в небе свою огромную физиономию, которая на него пялилась, когда её потеснила разноцветная морда Осьминога. — Ну, можно же было лично мне предъявить свою претензию, — занудел тот. — Откуда я знал, что вы, людишки, такие нежные. Раньше всем нравилось… — Мне не понравилось, — Тимофей моргнул, и панельки так же окрасились в разные цвета. — Что со мной происходит? Он сделал пару шагов, утопая ногами в асфальте, как в снегу. Осьминог стёк к нему с неба огромной сиреневой кляксой. — Ты под наркотой, гуманоид, — пожал он щупальцами у основания головы как плечами. — Разве ещё не понял? Это многое объясняло. Но кто его снова накачал? Неужели тот кавказец решил отомстить? — Где я сейчас? Моё тело, — уточнил он. — Понятия не имею. Но мне приятно, что ты заглянул ко мне, — Осьминог подлетел ближе, приобняв Тимофея за пояс. — Мало кто из землян оказывается настолько восприимчив к моему настоящему облику. Ваш мозг так слаб… Хочешь, я тебе пока отсосу? Ну чтобы ты не считал меня совсем сволочью. — Не хочу. Тимофей отвернулся и пошёл в другую сторону. Нужно было найти отсюда выход. Где-то же он должен быть. Выход ассоциировался с дверью. Значит, нужна была дверь. Но подъезды панелек почему-то дверей не имели. Оставалось идти по этим бесконечным дворикам, по колено утопая в асфальте. Кое-как повернул за угол извилистой улицы, чтобы снова наткнуться на Осьминога. — Ну давай отсосу. Соглашайся. Быстрее отпустит. Откуда-то пошёл снег. Каждую снежинку можно было разглядеть с лазерной точностью. Каждую грань узора. Как в кино. — А без этого совсем никак? — Можем ещё поговорить о наших детях. Восемьдесят шесть здоровеньких головастиков. Хочешь, я их позову? Они так скучают по своему папочке. Со всех сторон послышался какой-то писк. Тимофей увидел в окнах домов таких же осьминогов, только чуть поменьше. Сотни маленьких щупалец, точно конфеты-тянучки, потянулись к нему. Пока не касаясь, но дома с колышущимися цветными волосами щупалец со всех сторон всё равно пугали до усрачки. — Нет. Уж лучше минет, — сдался Тимофей. — Правильный ответ, детка. Осьминог ласково погладил влажным щупальцем по голове и дёрнул за ремень брюк, ловко вытаскивая из ширинки член. Гуттаперчевый горячий рот тут же принял его до основания и задвигал губами. Тимофей неожиданно для себя быстро возбудился. Обычно минет его так быстро не поднимал. Ну как обычно? Когда он стал проституткой. Это всё были проклятые глюки. Другого объяснения не было. Перед глазами над панельками небо расцветало тропическими цветами, дома начинали танцевать, меняя свой облик. Мимо пролетел какаду, а за ним тукан. Как из мультика. Запахло одновременно клубникой и грязью под ногтями. Кожа вибрировала от пульсирующей стонами музыки. Собственный член будто вытягивался и завязывался внутри Осьминога в морской узел. Но Осьминог не обманул. Чем ближе Тимофей приближался к оргазму, тем быстрее пропадал жуткий мир с Осьминогом и возвращалась реальность. Всё чётче. Всё ближе. Тимофей зажмурился и на выдохе кончил. Открывать глаза было страшно. А вдруг Осьминог всё-таки наебал? Он мог. Но запахи были уже не такими странными. Он лежал в смутно знакомой полутёмной комнатке на диване. Кажется, в похожей комнате один «кауказец» давным-давно в прошлой жизни собирался уединиться с обдолбанным Лёшкой. Лёшка тоже был здесь. Он сидел на полу между ног Тимофея с его членом в своём рту и, давясь, сглатывал сперму. — Ты что наделал? — пересохшим ртом спросил Тимофей. — Я… я… не думал, что вы так быстро… — прошептал Лёшка, выпучив абсолютно круглые глазища. В животе снова заворочалось какое-то гадостное чувство, будто из него просились наружу все восемьдесят шесть головастиков. Только теперь через рот. Тело всё ещё было вялым и плохо слушалось, а голова шла кругом, но бешенство, которое поднималось в груди закипевшей кастрюлей, было куда сильнее. — Тимофей Иванович! — Лёшка подскочил к нему, когда тот попытался подняться, и попытался помочь. — Уйди! — Тимофей толкнул его локтем со всей силы, от чего Лёшка сам отступил на шаг. — Не трогай. Никогда больше. Понял? — Н-но я же… — замямлил Лёшка. — Куда вы? Тимофей прошёл два шага по стеночке к выходу и остановился, чтобы не провалиться сквозь снова слишком рыхлый пол. — От тебя подальше, — зло прохрипел он. — Клиенты меня клофелинят, и ты туда же. Но они ублюдки. Они мне никто. Но ты… От Лёшки, которому невольно стал наставником, он такой подлости никак не ждал. А как про Тагара рассуждал хорошо. Какие слова говорил правильные. Но Тимофей, видимо, под эту мораль не подходил. Он был просто старой проституткой, которого не зазорно напоить и завалить. — Я не хотел ничего плохого! Вы же… всё время меня игнорите! А я хотел вам понравиться. Хотел именно вас! Потому что вы лучше всех тех, — махнул он куда-то в сторону, откуда музыка раздавалась громче. — Долго планировал, да? — хмыкнул Тимофей и сделал ещё пару шагов. — Нет! Я не планировал… Так само получилось. Ну дайте я хотя бы по коридору вас доведу, — снова кинулся он на помощь. Тимофей упрямо не желал принимать помощь маленького предателя. — Хватит. Помог уже. — Я ничего плохого не хотел. Я просто… я не знал, что делать! — И решил меня напоить какой-то отравой. Головой-то думал, как потом в глаза смотреть будешь? — Тимофей с трудом оглянулся на Лёшку, который тупо хлопал глазами. Он что, на самом деле не понимал, что сделал? — Я думал, что всё успею и вы ничего не узнаете, — объяснил он, как будто не видел в этом ничего плохого. — Мало ли кто мог подсыпать. — Ты-то откуда дурь взял? — От Саши. Ну, который меня в прошлый раз напоил. Я встретил его тут. Когда танцевал. — Название запомнил? — Нет, но могу спросить у Сашика. — На телефон мне скинешь. — Тимофей! — И чтобы больше я тебя не видел. Тимофей сделал последние пять шагов до двери, вывалился в коридор и, шатаясь, направился в сторону гремящей музыки. Рядом снова появился Осьминог, ровно плывущий на своих щупальцах будто по воздуху. — Куда ты в таком виде? Отлежался бы. Позволил бы мальчику чуток порезвиться, — подмигнул он выпуклым глазом с прямоугольным зрачком. — Кому плохо? Кого ты из себя строишь, а? Тимофей остановился и помотал головой, чтобы согнать это наваждение. Глюк пропал, но когда Тимофей проходил через зал, снова стал заваливаться, благо его удержали. Какие-то люди начали наперебой что-то спрашивать и предлагать, но слов разобрать Тимофей не смог. Рядом оказалась неоново-белая толстовка Жени. — Тимофей? Отойдите, ему дышать нечем! Что с вами? — поднял он его и усадил на диванчик. — Проводи меня до машины, — попытался перекричать шум в зале Тимофей. — Вам бы на скорую. — Мне не надо скорую. Просто выведи меня отсюда. Голова сейчас лопнет. Женя крикнул своим друзьям, и от компании к Тимофею на подмогу кинулся ещё один парень. Вдвоём они довели Тимофея до стоянки, где его и вырвало. Стало чуточку легче. Пространство перестало шутить и вращаться. Тимофей открыл машину и, сев на заднее, достал телефон. Было ещё не поздно. Всего одиннадцать вечера. В сообщениях значилось одно новое от Лёшки. Тот скинул название вещества и даже продублировал на латыни. Кому позвонить? Много писать не было сил, поэтому Тимофей открыл общий чат и записал голосовую сразу всем, что снова вляпался и чтобы кто-нибудь за ним приехал, кто сможет. Первым же откликнулся Марик. — Всё в порядке. Сейчас за мной приедут, — сказал он парням, которые всё не уходили. Держали дверь тачки открытой. Волновались. — Мы с вами подождём, — сказал Женя. — Кто вас так? Этот… ваш внук, который? — Нет. Скорей хотели напоить его, а выпил я. Путаница… — А где он тогда? — Не знаю. Я не… наверное, ушёл с кем-то. Я не помню. Я просто за компанию с ним пришёл. Его в прошлый раз опоили вот так же. Он боялся один. — Так вы как настоящий телохранитель приняли удар на себя, — улыбнулся Женя, чтобы подбодрить. — Ага, — хмыкнул Тимофей. Пока сидели, на ночном воздухе стало чуточку легче, но до конца дурь не отпускала. Приятель Жени рассказал пару историй, как его тоже так накачивали. Только не в клубе, а на вписках, и просыпался он с членом в жопе. Марик приехал быстро. Остановил машину на въезде и вышел, прижимая к уху телефон. Телефон Тимофея тут же затрезвонил, и он пошёл на звук. Поздоровался за руку с Женей и его парнем. Выяснил краткую версию событий и велел грузиться, ближе он не подъедет. — Какой-то жирный котик перегородил проезд. Тимофею снова помогли всё закрыть и посадили в машину Марика. Как будто он уже был восьмидесятилетним немощным стариком. Настолько паскудное было чувство, что Тимофей даже начал понимать стремление некоторых своих коллег умереть на работе, пока ещё можешь соображать и ходить своими ногами. Пока ехали в наркологичку, Марик ни о чём не расспрашивал. Только напевал себе под нос какую-то мелодию, под которую клонило в сон. На лобовом стекле проступили жёлтые глаза с прямоугольными зрачками. — Знаешь, — заговорил Тимофей, чтобы хоть как-то сохранить связь с реальностью. — Я снова видел Осьминога. Мне кажется, это всё-таки глюк. Марик против ожиданий не накинулся с маниакальными расспросами. — Я читал, что изменённое состояние как раз помогает увидеть то, что неподготовленный человеческий мозг увидеть просто не готов. Можно сойти с ума, — спокойно проговорил он. — Он мне то же самое говорил. — А сейчас ты его видишь? — Частями, — зачем-то кивнул он на лобовое, как будто Марик мог видеть эту полупрозрачную харю. — Меня уже отпускает. — Тогда скажи ему, чтобы забрал меня. Он или кто-то из них обещал мне. — Думаю, он тебя и так слышал. — Нет. Ты попроси. Ты в нужном состоянии, чтобы общаться с потусторонним. Ты на прямой связи с другим измерением. Может, Марик ему тоже глючится? А на самом деле он всё так же лежит в комнате и Лёшка лишается с ним своей ненавистной девственности. — Мне кажется, ты путаешь понятия. Это глюки от наркоты. Хочешь, чтобы я с глюком говорил? — Тимофей, не каждый нарик — шаман, — подмигнул Марик. Господи, с кем он спорил? — Ну ладно, — сдался Тимофей. — Слушай, Осьминог, ты меня ещё слышишь? Левый прямоугольный глаз подмигнул. Что бы это ни значило. — Хорошо. Лет пятьдесят с гаком ты или кто-то из вашей шайки забирали Марика к себе на тарелку. Марка Валадимировича. Или как-то так. Наобещали ему кренделей небесных, но поиграли и бросили. А он до сих пор ждёт. Когда вы его заберёте к себе? Между двух глаз пришельца проступило длинное стеклянное щупальце и, дотянувшись до лба Тимофея, слегка укололо холодом. Тимофея продрало будто ознобом, и сразу всё пропало. — Ну что? — нетерпеливо спросил Марик. — Скоро, — ответил Тимофей, потому что именно это слово прозвучало у него в голове в тот момент. Или не это? Теперь он уже не был так уверен, но говорить Марику не стал. — А когда именно? Точной даты не сказали? — Нет. Видимо, сюрприз хотят сделать. — Обожаю сюрпризы.