Нужный ингредиент

***

      Утро Астрид как-то сразу не задалось. Сломался кран в ванной, потом Карри наблевал на ковёр, в итоге автобус отстал от положенного графика и на работу начальница опоздала на целых сорок минут. Гостей не так много, Сморкала сам справляется с поварами. — Да-а-а-а, мать, тяжело, — тянет Йоргенсон, ласково поглаживая мадам Хофферсон по плечам, — ну ничего, скоро выходной! — Пролетит как муха, — мрачно отвечает Астрид, спихивая руки бывшего с себя, — Всё нормально? — Да, я бы даже сказал прекрасно! Доставка не опоздала, в зале всё идеально чисто… — Действительно, в кой-то веки, — соглашается шеф-повар, наконец улыбнувшись. — Дорея сказала, что этот придёт в обед на собеседование. — Не «этот», а новый член коллектива. — Чужак в нашем доме, Астрид! — негодующе восклицает Сморкала, кривя губы, — Лучше бы взяла кого-нибудь из знакомых… Сестру Эльзы там, или на крайний случай жену Кристиана. — Нет. Анна не знает французского, а Николь по образованию воспитатель. — До сих пор не пойму, зачем нужен французский. — Надо. — коротко отвечает Астрид, сделав строгое выражение лица. — Ты последний раз была во Франции семь лет назад. Как и я. — Франция — колыбель кулинарии. Следую традиции. — Понятно, отмазалась, — ухмыляется Сморкала, следом двигаясь к выходу из цеха, — Надеюсь он не устроится.       Сморкала по натуре такой: всё новое воспринимать в штыки. Когда на месте любимой шестерни в часовом механизме, который и так работает безотказно, вдруг появляется новая шестерёнка, кому-то это может принести удовольствие, а другому будет крайне некомфортно. Господин Йоргенсон принадлежит ко второму классу людей. Стоит ли говорить, что был неприятный опыт. Один такой новый кадр чуть было не заставил уволиться по собственному желанию метрдотеля «Луксурии» — Мортена. А Мортена Сморкала уважает и любит как коллегу, друга… Всё конечно обошлось, но отныне все новички в глазах су-шефа «Ревёрса» никто и звать их никак. А тех, кто особенно не нравится, Йоргенсон будет стараться изжить из коллектива или на крайний случай сделать нерукопожатными. Астрид уже давно закрыла глаза на столь жестокую тактику бывшего, потому что устала отговаривать его этого всего не делать.       Но теперь всё иначе. Позиция личного менеджера очень ответственна и подразумевает более тесные контакты. Для Сморкалы это прямая угроза его общению с Астрид. Тем более молодой человек. Вдруг красивый. Вдруг подойдёт по критериям? Они строги, да, но что если?.. Су-шеф старается не думать об этом во время работы, но не было ещё дня, чтобы он не ловил себя на мысли: «Чёрт возьми, а вдруг устроится? Что мне тогда делать?» Вопросы остаются открытыми.       Стрелка часов медленно, но верно приближается к двум часам дня. Астрид, переодевшись в серый брючный костюм, выходит из служебного помещения и присаживается на стул около барной стойки, чтобы попить кофе. Утром этого не удалось сделать по ряду неприятных причин, но тут выпало время. Через минут десять подходит Дорея в синем юбочном костюме. На лице управляющей сияет милая улыбочка. — Ждёте мистера Хэддока? — Угу. Он точно в два часа придёт? — Да. Ещё пять минут осталось. — Отлично. Матвей, ещё чашечку, пожалуйста, — просит Астрид у бармена за стойкой.       В это же мгновение в ресторан входит молодой человек с чёрной барсеткой в правой руке и с синей папкой на резинке в левой. Коричневое пальто, поверх горловины узлом завязан шарф цвета сушёной мяты. В глаза сразу бросаются добротные кожаные туфли иссиня-чёрного цвета. Штаны были серые и слегка в обтяжку. Дорея сразу бежит к гостю, чтобы поприветствовать, пока Астрид сильно клонится к стойке, чтобы выпить залпом кофе, и затем резко встаёт с места, поправляет костюм. Она гладила его сорок минут!       Мадам Хофферсон думает про себя, что уже будто видела этого молодого человека где-то. Но это нормально. Осло — одна большая деревня. «Простой парень, ничего необычного», — констатирует Астрид, чуть щуря глаза. Дорея показывает молодому человеку рукой на начальницу, чтобы продемонстрировать, что его как раз ждут.       И вот они подходят ближе, мадам Хофферсон хотела было начать говорить, но в голове возник туман, а на языке не оказалось нужных слов. Губы запечатались сами собой. На Стальную Леди смотрят два внимательных зелёных глаза. Они пробегаются по золотым волосам, коралловым губам, тонкой шее, идеально белому воротничку и быстро возвращаются наверх. Рот молодого человека быстро расплывается в улыбке и показывает ряд белых зубов с небольшой щербинкой. Вперёд протягивается ладонь с небольшими часиками. Дорея берёт инициативу в свои руки. — Мистер Хэддок, это мадам Хофферсон!.. Мэм, вам плохо? — Ой, простите меня! Голова кругом, — оправдывается Астрид, натянуто улыбнувшись; крепко жмёт руку кандидату на должность, — Пройдёмте в мой кабинет!       «Что со мной? Кофе так повлиял что ли?» — думает шеф-повар, поднимаясь по лестнице. Попутно Дорея рассказывает о ресторане: когда открылся, сколько звёздных гостей тут побывало, сколько наград у начальницы в области гастрономии, кулинарии, бизнеса. Молодой человек кивает на слова Дореи и всё тем же пристальным, изучающим взглядом цепляется на долю секунд за предметы интерьера вокруг себя. Ему нравится, что на стенах много картин и растений. А лестница винтовая, с ковровым покрытием; туфли на ней не скользят. Стальная Леди открывает дверь в свой кабинет и проходит, шустро садясь на своё место. Кресло придаёт уверенности в себе и помогает настроиться. Куплено в элитном магазине мебели! Мистер Хэддок проходит и садится на заранее поставленный для него обычный деревянный стул из дуба. На нём иногда любит подремать Сморкала. — Я буду неподалёку, если что зовите, — тараторит быстро Дорея, тут же исчезая за дверью. Собеседование официально начинается. — Ещё раз прошу прощения за мою… заторможенность, — находит слово Астрид, следом поднимая голову и уверенно вперяя взгляд в лицо мистера Хэддока, — Поэтому представимся снова, хорошо? Заранее оговорюсь, что предпочитаю к себе обращаться как «мадам Хофферсон» или просто «мэм». Это была идея мисс Годульсен, — опережает она вопрос в зелёных глазах, что так и улыбались ей.       Ведь «мадам» и «мэм» — обращение к замужней женщине, да и происходит из французского языка. А так как Дорее известно, что Стальная Леди училась и проживала во Франции несколько лет, то так и приклеилось к шеф-повару уже всем привычное «мадам». К тому же «миледи» и «мисс» как обращения не прижились. Хотя они правильнее, потому что Астрид пока не была замужем… — Хорошо, я вас понял. Меня зовут Иккинг Хэддок, мне двадцать восемь лет, вот, — молодой человек протягивает папку на резинке, — портфолио. И, кстати, передаю привет от отца. — Я его знаю? — чуть хмурится Астрид, принимая папку на руки и шустро снимая резинку; звучит громкий щелчок от удара по картону. Всё разложено по файликам, на каждом в верхнем уголке прикреплён стикер с короткой подписью. «Диплом бакалавриата», «Портфолио», «Языковые сертификаты»… — Он помог вам пройти в Стортинг. — А, мистер Стоик… Очень приятно… — голубые глаза поднимаются, — Что же, расскажите о своём образовании. — После школы я поступил в Норвежскую Бизнес-школу, точнее сказать в её отделение в Бергене. — Вы не из Осло? — тут же перебила Астрид. — Нет, как раз из Бергена, — улыбается Иккинг, далее продолжая, — я поступил на факультет экономики, направление «Бухгалтерский учёт». Также у нас были дополнительные программы, в дипломе вложен сертификат. «Специалист по коммуникациям». — По какому именно профилю подготовки вы работали? — По обоим. Сначала как бухгалтер, потом как фандрайзер.       Астрид вынула из файла «Портфолио» несколько листов. Яркие печати, один сплошной английский язык. Ещё парочку достала, показался… Французский. А вот это уже ближе к важнейшему критерию. — Вы работали во Франции? — По распределению начальства через два года был направлен в филиал компании в Квебеке. — Канада?.. Тоже неплохо… И долго вы там пробыли? — Два года, мэм. — Значит два года вы проработали бухгалтером, четыре года фандрайзером… Можно уточнить, почему вы уволились с предыдущих работ? — На первой работе я попал под сокращение, со второй работы ушёл по собственному желанию. До этого брал отпуск по состоянию здоровья на полгода. — Вы чем-то серьёзно больны? — снова чуть хмурится Астрид. «Только не шизик, только не шизик», — читает она про себя мантру. — Я попал в аварию, мэм. По частям еле собрали, — на губах мистера Хэддока мелькнула какая-то слегка натянутая улыбочка, но она быстро исчезла, — Сейчас я здоров. Медкомиссию прошёл, вот тут медкнижка, — показывает он пальцем на файлик с красным стикером. — Как у вас дела с языками, мистер Хэддок? — чуть покачала головой Астрид, принимаясь за файл с языковыми сертификатами, — Какой экзамен вы проходили по английскому? — Сначала ТОЕФЛ, потом ПЭТЭЭ. Первый проходил ещё поступая в вуз, второй при устройстве на позицию бухгалтера. — «Продвинутый» по обоим. Неплохо, неплохо… Французский давно изучаете? — Начинал в школе, потом уже когда сказали, что направят в Квебек, стал учить снова, с репетитором. — Какой у вас уровень, не могу найти в сертификате строчку, — спрашивает Астрид уже на французском, слабо улыбнувшись. — Продвинутый уровень делового французского, — Иккинг тоже решил ответить на французском, — Дэ Эф Пэ. Экзамен проходил по программе академа, ДАЛФ. — А, вижу, вижу. У вас хорошее произношение, мистер Хэддок. Лучше, чем у мистера Йоргенсона.       Стоило Астрид назвать фамилию бывшего, как он тут же заходит в кабинет с чашечкой кофе. Увидев мистера Хэддока, сидящего на его любимом стуле, на лице су-шефа тут же проявилась гримаса ужаса и недовольства. Мадам Хофферсон закатывает глаза и будто нарочно говорит Сморкале по-французски: «Вообще-то у нас собеседование идёт». На что Йоргенсон отвечает на языке колыбели кулинарии с жутким акцентом: «Я не помешаю, продолжайте. Не среди гостей же отдыхать!»       И садится на подоконник позади соискателя работы. Астрид снова стала строгой, холодной. Теперь ещё и злой из-за присутствия коллеги. Не матом же его крыть. Ещё отпугнёт потенциального работника! Мистер Хэддок не против такой компании; лицо спокойно, поза открытая и уверенная. Повисла небольшая минута тишины. — Я хотела бы уточнить вот какой момент, мистер Хэддок, — мадам Хофферсон возвращается к привычному всем языку, — вы не работали полгода… С чем это связано? — Семейные обстоятельства, мэм. — Вы можете их озвучить? — Заболевание матери. Последняя стадия рака, — зелёные глаза посмотрели в пол, будто чуть потускнели, — Я не мог покинуть её в то время. — Она… — Да, — отвечает Иккинг, слабо кивнув. Он по интонации понял, что Астрид явно хотела спросить: «Она умерла и вам понадобилось время на укрепление душевных сил?» — Простите за этот вопрос… Позиция, на которую вы хотите устроиться, подразумевает постоянный контакт, — говорит мадам Хофферсон чуть растягивая слова, словно желая зевнуть, — график работы может быть не нормирован, командировки… Но думаю, что вы и сами это знаете. Опыт командировок у вас есть, — взгляд начальницы пробегается по некоторым отдельным пунктам характеристики с прошлой работы: Прага, Дублин, Квебек, Огаста. — А ты разбираешься в компах, друг? — Сморкала слегка цокает языком; кофе горьковат и ещё горяч. Иккинг оборачивается к су-шефу «Ревёрса». — Смотря что вы подразумеваете под словом «разбираться», сэр. Я не программист, но бухгалтер. — Ну вот, ты же там в программках данные всякие вбиваешь, — делает жест рукой Йоргенсон. Он видит, как лицо бывшей подруги сердца постепенно становится больше похожим на лицо кровожадной фурии. — Эксель, Эйсэс… Работал в системе Линукс, Виндоус, также на Маке. — Ну то есть ты шаришь. — В рамках работы, да, — кивает Иккинг, мило улыбнувшись Сморкале и следом снова поворачиваясь к работодателю, — Простите, мэм. — Мистер Йоргенсон, выйдите из моего кабинета, вы нам мешаете, — Астрид намеренно понизила тон голоса, но сделала его громкость значительно выше обычного. Су-шеф нахмурился, скрестил руки на груди… Потом закатил глаза и всё-таки встал, чтобы уйти. — До встречи, пуся, — сказал он напоследок и хлопнул дверью. Кому именно было адресовано последнее слово осталось неясным. — У вас очень интересные коллеги, мадам Хофферсон, — слабо улыбается Иккинг. — И не говорите… Мистер Хэддок, в принципе я одобряю вашу кандидатуру на позицию… Менеджера… Хотя сама немного не понимаю, чем именно вы можете заняться на ней, — признаётся Астрид, смотря то в сторону, то в стол, на бумаги перед собой, — Саму идею позиции личного менеджера мне предложила мисс Годульсен. — Она объяснила мне по телефону, что вы очень загружены налоговой документацией, — вспоминает Иккинг, чуть ближе пододвигаясь на стуле к столу Стальной Леди, — я по этой части многое знаю. — Да? — мадам Хофферсон невольно закусывает губу. «Блять, как же по-дурацки я это сказала», — бесится она на себя. Сама интонация была наивна и до ужаса глупа.       Бухгалтер, если толковый и особенно педантичный, знает не только финансовый учёт, но и налоговый, банковский, прочие. Да и по документам получается, что Иккинг («мистер Хэддок» в голове у неё как-то не клеится) имеет два образования за счёт дополнительного пройденного курса. Тем более стажировку проходил, работал. Значит разбирается, если сам об этом сказал. — У отца до моего рождения был небольшой бизнес… Да и я научился читать по налоговым квитанциям, — посмеивается Иккинг, на что Астрид вдруг икнула. Будто током ударило; но соискатель работы этого не заметил, потому что посмотрел на часы на руке, — так что могу стать на позицию менеджера по налогам и аудиту. — Господи, сколько существует всяких менеджеров?! — не выдержала мадам Хофферсон, ударив ладонями по столу; лицо её заметно покраснело. — Много, мэм. Каждый день выдумывают… А мисс Годульсен чем занимается? — вдруг переключается молодой человек. — Она управляющая этим рестораном и связывает меня с потенциальными клиентами. Кому банкет нужен, бренд-шеф на мероприятие, — отрывисто отвечает Стальная Леди. Нет, это уже невозможно. То хочется спать, то будто на иголках сидишь и кровь приливает к лицу; спина вся вспотела, льняная ткань рубашки под костюмом липнет, кажется даже хлюпает, — налогами я сама занимаюсь… И не всегда удачно. — С чем именно у вас проблемы, мэм? — Да со всем. То поднимут ставку, то опустят. Каждый раз новые данные им приносить надо. Вдруг кто уволился или устроился, не хуже вот вас устрою и начнётся… — Всё не так уж и сложно, мэм. Надо лишь знать, по каким формулам рассчитывать. — Я их знаю, просто дело в том, что все три ресторана зарегистрированы в разных фюльке. И в каждой разная ставка. Которая меняется! — Дайте угадаю, — мистер Хэддок чуть откидывается назад на стуле, — Какой-то из ресторанов зарегистрирован в фюльке Осло, другой в фюльке Викен… Вы попали под самую ликвидацию региона… — Да, это мне известно. Только я не знаю, как мне исправить положение… — Никак, — спокойно говорит Иккинг, — Викен ещё не упразднили как фюльке. Налог скорее всего сделают как в Осло. — Тридцать восемь процентов… — В Швеции сорок шесть. У нас ещё всё хорошо, — отмахивается молодой человек, — мэм, я займусь этими проблемами. — Постойте, я позову мисс Годульсен…       Астрид встаёт из-за стола и идёт к двери, думая про себя: «Надо посоветоваться, как назвать его должность на сайте. То личный, то по налогам и аудиту, я, блять, ничего не понимаю… Нет, он не простой парень. Точно нет. Он был в разных странах. Я-то сама была только в двух. Нет, упускать такую возможность нельзя. Он поправит мои дела с налогами. А там можно будет и подумать о смене концепции ресторана…»       Дорея сразу поняла, что начальница возьмёт мистера Хэддока на работу. Глаза выдали мадам Хофферсон; беспокойные, даже молящие о помощи. А если это происходит, значит надо действовать решительно. Мисс Годульсен взяла ситуацию под контроль. Стоит отметить, что она резко отказала молодому человеку в позиции бизнес-менеджера, потому что сама занимает эту позицию на полставки и бросать её пока что не собирается, да и сразу кидаться в омут работы после полугодичного отдыха… слишком рискованно. «Надо делать всё размеренно. В нашем возрасте спешить уже вредит, а не помогает», — так сказала Дорея, утверждая вместе с начальницей Иккинга на позицию «менеджера по налогам и аудиту». — Лишнего кабинета, правда, у нас нет, но я готова разделить свой с вами, — предлагает Дорея. — Я дам мистеру Хэддоку место в своём кабинете, — неожиданно заявляет мадам Хофферсон, поднимая руку, — у меня больше пространства… Стол есть, стул тоже, техникой обеспечим.       Дорея не смогла скрыть на лице некоторого недоумения и любопытства. «Что вы задумали, мэм? Неужто хотите довести Сморкалу до белого каления?» — так и спрашивают глаза управляющей «Ревёрса». «Ничего особенного, Дорея, просто хочу попробовать что-нибудь новенькое», — отвечают лишь на вид строгие, холодные глаза мадам Хофферсон. Мистер Хэддок несколько натянуто улыбается, услышав заявление начальницы. — Мне очень приятно, мэм, но… Разве я не буду вас отвлекать? Всё-таки ваш кабинет… Слышал, что художникам нужно больше свободы в творчестве. А я буду бумажками шуршать… — Дорея хотела руками помахать и закричать: «Нет, дурень, не смей! Мадам уже всё решила!» — Я люблю шум. Всё равно лучше болтовни мистера Йоргенсона, — отвечает Астрид, как-то дерзко глянув на нового менеджера, — а теперь пройдёмте в зал, угощу вас чем-нибудь вкусным. — От этого, пожалуй, точно не откажусь, — лицо Иккинга чуток покраснело, а рот расплылся в широкой улыбке. Дорея же удалилась в свой кабинет.       Астрид присаживается за самый дальний стол, за плотную ширму. Здесь обедают официанты, если не хватает места в стафф зоне. Но это бывает крайне редко, поэтому этот стол чаще всего занимает Стальная Леди. И в этот раз не одна, а с новым работником. Точнее сказать мистера Хэддока официально трудоустроят через три-четыре дня, но Астрид уверила саму себя, что Иккинг уже работает.       Она поедает его глазами как обычно ночами кушает сваренные наспех тортеллини с майонезом или сметаной: быстро, много и с аппетитом. А посмотреть было на что: начисто выбритое лицо, немножко блестящее от кожного сала — яблоко сорта Джонаголд, покрытое тонким слоем воска; склеры глаз как белки высококачественных яиц, а сами радужки напоминают цвет сушёного орегано; губы по цвету бледно-розовые, как нежное мясо лосося, без чешуек необработанного сибаса, которые липнут ко всему в радиусе километра при чистке. Съедобный образ завершают густые тёмные брови без торчащих во все стороны лишних волосков и в целом причёска: каштаново-рыжие волосы в меру длинны, чёлка несимметричная, но такая оригинальная. Про зубы речи и не идёт: ещё при первом взгляде стало ясно, что это не виниры, не капы, а что ни на есть натуральность. Значит питается хорошо. — Что бы вы хотели поесть? — наконец спрашивает Астрид, чтобы Иккинг, внимательно изучавший меню, поднял на неё глаза. — Я хочу штрудель, — говорит он с расстановкой и улыбается, — они у вас есть? — Нет, к сожалению. Есть канноли с шоколадом и красным апельсином, печёные нектарины с амаретто, парфе с лимоном и жасминовым чаем… — Как же я хочу вишнёвый штрудель, вы бы знали, мэм, — чуть посмеивается мистер Хэддок, — да и я с удовольствием съел бы что-то… попроще. — Суфле с бананами и маракуйей, — несколько холодно отвечает Стальная Леди; ей стало неприятно, что её новый работник отказался от таких, как ей самой думается, крутых десертов. Да и вообще: ему за них платить не придётся ни кроны. Поэтому бурит его взглядом, как бы программируя изменить решение. Здесь, в одном из лучших ресторанов Норвегии, не встретишь чего-то простенького. У него (ресторана) ведь шеф-повар непростой! — А знаете… — голос молодого человека прозвучал чуть выше, будто сломался на долю секунд, да и промелькнула нота сомнения, — Я готов попробовать всё. Но понемножку. — Матиас, прими заказ! — Астрид аж вскочила с места и помахала рукой в сторону официанта, стоящего около окна; он всё это время наблюдал за начальницей и новым работником.       Съедобная картинка стала ещё прекрасней, когда стала лакомиться десертами. Сморкала видно очень постарался над заказом вместе со своей бригадой. В кой-то веки дощечки вычищены и нектарины пропечены как следует. Астрид не прекращает улыбаться. Даже щёки болят, но так приятно. Иккинг аккуратно пробует ложечкой то суфле, то парфе, а потом вовсе переключается на вафельную трубочку. Особенный прилив радости и энергии мадам Хофферсон получает, когда мистер Хэддок закатывает глаза от удовольствия и говорит скорее для себя: «К чёрту штрудели».       Это как наблюдать за образованием карамельной корочки на поверхности заварного крема. Смотреть как аккуратно и выверенно поднимается в духовке приготовленное суфле. Как разрезая биф Веллингтон видеть идеальную прожарку мяса. Этот зрительный экстаз, подкреплённый волнением и даже отчасти гордостью, не отпускает Астрид до тех пор, пока около неё не появляется Сморкала. — Понравились десерты? Я очень старался! — клонится к столу Сморкала, улыбаясь и кладя руки за спину; будто подлизывается. — Это было бесподобно! Полный восторг! — восклицает Иккинг, начиная махать руками перед собой, — Это что-то невообразимое, я готов теперь хоть одними десертами питаться! Я так-то не особо сладкоежка, знаете ли, но теперь я точно им стал, ха-ха! — Рад, что тебе понравилось, — Йоргенсон протягивает руку молодому человеку, — Я Сморкала, будем на «ты». — Иккинг, — и пожимает руку. Астрид снова стала Снежной Королевой; скрестила руки на груди и прикрыла глаза, чтобы не видеть бывшего. — Ну, мне пора. Ещё увидимся! — Да, до встречи! И передайте спасибо поварам! — Обязательно!       Как только Сморкала скрывается из виду, мадам Хофферсон более менее мягчеет. Ей стало так неприятно и гадко. Столь идеальную картинку посмел испортить! Огромная бочка дёгтя в маленькую, но такую идеальную ложечку чистейшего цветочного мёда… Мистер Хэддок, кажется, заметил изменение настроения у начальницы. Зелёные глаза вцепляются в голубые и спрашивают напрямую: «Это всё из-за него, да?»       Это очень тяжело: работать с тем, кто когда-то был тебе дорог больше всего на свете, но после стал никем. Хотя всё ещё значим в жизни. Бывший парень, да, но друг. Друг семьи, коллега. Который временами всё ещё пытается всё вернуть на круги своя. Но этого не получится, нет. Гастрономию губит бюрократия, а гастрономия губит любовь. У обоих мозги набекрень из-за еды. Весь мир — одна сплошная кухня, а люди в ней повара… Иккинг же не из этого странного кулинарного мира. Так кажется Астрид, когда она смотрит в его глаза. И всё же пришёл именно сюда, в её, без преувеличения, шаманскую обитель. Может это судьба? — Мэм, я могу идти? Собеседование окончено? — спрашивает мистер Хэддок как-то слишком тихо, будто боясь этого вопроса. — Да, да, больше не задерживаю! — очнулась как ото сна мадам Хофферсон, — Ресторан работает с половины десятого. Можете приходить хоть в десять, хоть в двенадцать. График составим когда официально оформим вас. — Хорошо, я вас понял… Приду к открытию, — и миленько улыбается, далее протягивает руку, — спасибо вам большое, что взяли меня на работу! Надеюсь, что останусь надолго! — Взаимно, — пожимая руку Иккингу, Астрид сказала про себя: «Конечно ты останешься надолго. Никто лучше тебя не решит мои проблемы с налогами… Да, новая кровь нам нужна… Мне нужна».       Спустя несколько часов начинается самый пик прихода гостей, Астрид работает рядом со Сморкалой и пребывает словно в тумане. Снова хочется спать, всё валится из рук… Но стоило Йоргенсону зарекнуться о том, что новичок ему очень даже понравился, как она всполошилась, сразу зарядилась энергией. Перед глазами ложечка цветочного мёда на фарфоровой чайной тарелочке с зелёной каёмочкой…       В конце рабочего дня Сморкала предлагает отметить приход нового работника за бокальчиком вина, но Астрид решительно отказалась. Сегодня она намерена лечь пораньше. Но то Карри попросился поиграться, то кран в ванной не починен и надо звать сантехника управляющей компании, и плевать, что десятый час уже. Но вот наступает час ночи… Голова прикладывается к подушке, но сон не идёт. Усталость есть, тело будто свинцовое, а мозг бодрствует. Перед глазами всё маячит картина поедающего десерты нового работника. Её работника, который будет работать в её кабинете, перед её глазами. И вдруг сердце ухает куда-то в пятки от страха, а глаза широко раскрываются. «Неужто?..» — спросила Астрид себя, тут же вставая с кровати. Карри вопросительно мурчит и поворачивает голову в сторону уходящей из спальни хозяйки.       Проходит в гостиную, садится на диван в кромешной тьме и смотрит в окно, где слабо мерцает уличный фонарь. Стальная Леди пытается переключить внимание на что-нибудь абстрактное, но всё равно возвращается к одной и той же мысли. Тогда принялась считать морковки, как ей советовал Сморкала… Нет, она ненавидит морковку. Может лучше посчитать вишнёвые штрудели? Да, это всё меняет. Один вишнёвый штрудель, второй, третий… На девяносто первом штруделе Астрид засыпает сидя на диване.