***
Наступает бессрочный отпуск для всего ресторана «Ванаглория». Увы, он вынужден. Кто-то из поваров додумался прийти больным на смену, в итоге заразил больше половины всего персонала… Остальных здоровых работников ждал выбор: или «Луксурия», или «Ревёрс». Эльза попросилась в «Ревёрс», потому что ресторан расположен недалеко от её съёмной квартиры. Мадам Хофферсон одобрила волеизлияние работницы и поставила её на смену в понедельник… Раньше «Ревёрс» не работал по понедельникам и вторникам, теперь только по вторникам. Потому что произошла вынужденная миграция. Астрид готова была убить всех в своём первом ресторане. Почти все попали под раздачу: управляющая Хедер, её помощник Ханс, шеф-повар Йохан, допустивший больного повара до работы в цехах, су-шеф Рунни, который тоже не заметил подвоха. Не досталось разве что официантам… И теперь надо срочно перестраиваться. Мистер Хэддок вместе с мисс Годульсен за пару часов составили обновлённый план работы ресторана и предоставили его мадам Хофферсон. За неимением лучшей альтернативы начальница и повара согласились на один выходной в неделю. Часы смен остались прежними. И ещё для того, чтобы привлечь гостей, Иккинг предложил шефам на время поменять меню на то, которое есть в закрытом ресторане. — «Ванаглория», мистер Хэддок, это одна сплошная французская кухня. И она всем уже надоела, — высказывает мысль шеф-повар Йохан, пока Астрид отошла в сторону обсудить дела с Хедер. — В Асене есть другие рестораны французской кухни? — Нет… — Значит не надоела, — мило улыбается Иккинг, — или вы желаете совместить её с чем-то? — Как скажет Астрид, так и будет. — Она считает его своей левой рукой, — поднимает указательный палец стоящий рядом с Йоханом Сморкала, — и как по мне он прав. Иногда нужно возвращаться к истокам. — Так, что обсуждали? — Астрид ставит руки на бока и тяжело вздыхает, подходя ближе к коллегам-мужчинам; по очереди смотрит на них, задерживая взгляд на недовольном Йохане. — Астрид, как насчёт высшей французской кухни? — предлагает Сморкала. — Нет, прошлый век. — А я что сказал, — вставляет Йохан, — это не вариант. Оставим всё как есть. — Мэм, мы с мисс Годульсен хотим привлечь гостей новым меню. Мистер Ларсен сказал, что в «Ванаглории» у вас «олл фрэнч», — мистер Хэддок как нарочно сказал последнюю фразу американским акцентом, — поэтому и подумал: может заменить?.. Или совместить… — И… Мистер Хэддок, я понимаю, что вы заинтересованы в процветании моего бизнеса, но что касается меню… Мне надо всё обдумать самой, — с расстановкой говорит мадам Хофферсон, чуть не оговорившись в самом начале. Она чувствует на себе взгляды официантов. В особенности взор новопришедшей Эльзы. Мадам Хофферсон уже давно заметила, что у Эльзы есть та же самая уникальная способность, что и у её покойного отца: тонкая перцепция обстановки и людей вокруг. Девушка может по лицу (а иногда и по манерам) определить, в хорошем ли настроении человек, как к нему стоит обратиться. Это очень помогает ей в работе официантом. Когда Эльза увидела Иккинга, то сразу опешила. Кто бы мог подумать, что мир (Осло) настолько тесен?.. При встрече сразу пожали друг другу руки и представились по новой. Мистер Хэддок работает бухгалтером, теперь ещё и стал левой рукой главной начальницы. Потому что сам левша, да и правой рукой в «Ревёрсе» является мисс Годульсен… — Хорошо, я вас понял… Мистер Ларсен, простите, если я вас чем-то оскорбил, — Иккинг чуть клонит голову и тут же уходит в сторону лестницы. — Астрид, ты откуда его достала? — задаёт вопрос Йохан, чуть цокнув языком. — Ну, это я тебя достала, а он сам пришёл, — чуть хмурится мадам Хофферсон. — Я к тому, что слишком уж он… инициативный. — Как по мне это хорошо, — вставляет своё слово Сморкала, — он заинтересован, Йохан. Ему не всё равно. — Потому что начальство женского пола. И сам он не женат. Пользуется красотой, чтобы получить уважение. — Слушай, Йохан, а не пойти бы тебе сейчас проветриться? А то как-то душно стало в зале, гости будут жаловаться, — деликатно и с ударениями на нужных словах просит Астрид. Официанты хихикают где-то позади, поняв шутку. Шеф-повар «Ванаглории» закатывает глаза и уходит. — Как был гондоном, так и остался, — шипит Сморкала, невольно скрестив руки на груди. Иккинг работает уже две недели, и всё в «Ревёрсе» идёт как по маслу… Точнее шло; до нынешней ситуации в «Ванаглории». Теперь документов стало больше. Надо скорректировать выплаты авансов и денег за больничные. Мистер Хэддок стал брать работу на дом, засиживаться до самого закрытия ресторана. Астрид просит его который день уйти пораньше и оставить всё в кабинете, но тот не поддаётся на уговоры; даже откровенные приказы не действуют. На сторону молодого человека встала Дорея, что постоянно помогает ему. Теперь ещё и Ханс напросился… И вот они втроём, в кабинете начальницы, за двумя компьютерами; перманентно бубнят данные и вбивают их в нужные графы и печатают, печатают… Принтер чуть не сдох, но Ханс, специалист в таких вещах, просто потряс картридж с краской и всё заработало снова… К великому несчастью мадам Хофферсон. Она терпела эти муки четыре дня. На пятые сутки она заходит и одним движением пальца выгоняет из своей обители всех троих. Но к середине того дня Астрид просит Иккинга вернуться; хотя бы его. Тишина-то хорошо, но вот пустота… Молодой человек к её удивлению выдаёт отказ. Ему, оказывается, хорошо и в стафф зоне работается. Коморка, конечно, небольшая, но по-своему уютная. Там можно закусить орешками или печеньем заодно. Да и туалет рядом совсем, не надо никуда спускаться или подниматься лишний раз. Мадам Хофферсон хлопает глазами на все эти заявления и тщетно пытается целую минуту сформулировать рациональный, адекватный ответ со своей стороны вместо мелькающего в мозгу «Да ты совсем охуел что ли?!» Начальница и бухгалтер стоят в стафф зоне одни, никого в округе нет. Повара шумят на кухне, но не сильно. Официанты все снаружи, ибо дежурят недалеко от своих столов. Всё располагает к прямому общению без всяких формальностей. Этим Астрид и пользуется; наконец рождается нормальный ответ. — Я разрешаю тебе работать где угодно, но только не здесь. — Потому что тут официанты обедают?.. — И это тоже. Как по мне бухгалтер должен быть близко к начальству. — Понятно… Можно я не по теме скажу кое-что, мэм? — Да, конечно. — Астрид сказала это с толикой недовольства; субординация со стороны Иккинга теперь её раздражает. Прошло уже целых полмесяца… А общение на рабочем месте с мёртвой точки вообще не двигается. — Эльза, кажется, заболела… Я с Дореей отправил её домой. — Ну и хорошо, нечего тут всех заражать, — фыркает мадам Хофферсон, скрестив руки на груди, — что-то ещё? — У вас пропало настроение?.. — Иккинг заметно обеспокоился резким сдвигом настроя у начальницы. — Иккинг, ещё раз ты меня «мэм» или на «вы» назовёшь, я тебя загрызу, — говорит она чётким шёпотом и шире раскрывает глаза; это была угроза. Бухгалтер это не понял, или не захотел понять, и потому хмурится. — Но мы в ресторане… — Уж где глаз лишних нет можно и по имени обращаться. — Просто мне тяжело перестроиться… — Зато с Эльзой ты сразу перестроился, как я успела заметить. Лицо бухгалтера как-то резко вытягивается, а глаза готовы вылезти из орбит. Астрид смеётся с этого, но без злобы. Точно осознала: она поймала его с поличным. Иккинг тут же расслабляет лицо, когда смех затих, и прикрывает на долю секунд глаза; чуть поджимает губы. Чем-то напоминает скукожившуюся под термической обработкой кожуру перчика. — Она тебе нравится, да? — мадам Хофферсон всё улыбается, но с каждой секундой всё слабее. Сердце в груди отбивает клубный бит. Нет, нельзя показывать, что внутри. Время ещё не пришло. — Ей нравлюсь я, — резко отвечает Иккинг, даже невольно топнув ногой, — и я не знаю, как мне с ней переговорить… — Погоди, погоди! — снова улыбка начальницы озаряет её лицо, а в голове мигает: «Значит не то, чего я боялась, ура!», — Расскажешь подробнее?.. — Не сейчас, Астрид, — чеканит бухгалтер, грозно метнув взгляд на начальницу, и тут же вылетает из стафф зоны. Вместо закономерной в таких случаях злобы мадам Хофферсон чувствует неописуемый подъём духа и даже облегчение; хочется прыгать, летать и кричать. Но вместо этого шеф-повар прикладывает правую руку к груди и блаженно вдыхает прозрачный аромат всего сущего, прикрыв глаза… Иккинг наконец показал себя. Сколько пыла разожглось в его глазах в этот миг! Как красиво сложились хмурые брови, а как сверкнули белоснежные зубы в небольшом оскале!.. Астрид любит покладистых мужчин, но больше она любит, когда они наконец вылезают из-под обаятельной обёртки, чтобы показать толику себя настоящих… Этот запал показался лишь на мгновение, да, но сколько это дало понимания!.. Три недели Астрид закидывала удочку в это бездонное яблочное озеро, и только сейчас смогла выудить из него прекрасного краба цвета золота… Надо сварить из хитинового панциря бульон. Сливки, сливочное масло, лук, морковка, тимьян и розмарин, пару ложек коньяка. Обязательно мясо из клешней, оно будет сочным и сладковатым. Биск из золотого краба… Да, это то, что ему нужно. После побега и небольшого перерыва на улице Иккинг возвращается в кабинет начальницы (а куда ещё идти?), надеясь, что не встретится с ней раньше пяти вечера. На кухне работали Йохан, Сморкала и Рунни, так что Астрид просто отдыхала. Съела «мраморную» грушу в стафф зоне. Поболтала с Дореей в её кабинете, причём говорила нарочно громко, чтобы Иккинг мог её слышать. Потом спустилась в горячий цех, чтобы сготовить… тот самый биск, что возник в её голове на мгновение. Мадам Хофферсон возвращается в свой кабинет с глубокой чёрной тарелкой в руках. В посуду налит ещё горячий крем-суп янтарного цвета, в серединке которого белым мрамором мигает крабовое мясо, а вокруг него плавают иголочки розмарина. Иккинг оборачивается. В нос ударяет аромат ностальгии. Огаста: краснокаменная набережная; серо-белая чайка на крыше бордовой деревянной беседки; прозрачная река с небесным отливом; мужик, выловивший краба… Секундная вспышка, от которой на глаза невольно наворачиваются слёзы. Но лишь на этот миг. Астрид ставит тарелку с супом на стол бухгалтера, кладёт рядом пластиковую ложку… И тут же садится на своё место, довольная собой. Иккинг искоса глядит на принесённое блюдо, но ведь оно стынет, пар становится всё меньше и меньше… Бросает работу и начинает есть. Причём медленно. Как бы проверяя, не добавила ли начальница яд. Ну может не яд, но слабительное. Или полусгнившее мясо краба… Но нет, на вкус крем-суп вышел отменным. Не таким, конечно, как в Огасте, но не менее приятным и греющим душу… Иккинга пугает другое: как она узнала? — Ну как тебе? — начинает Астрид первая; в голосе слышна улыбка. — Очень вкусно, — с расстановкой говорит Иккинг, чуть обернувшись на стуле, — спасибо… Как ты узнала, что мне нравится биск из краба? — Иккинг, я не первый год готовлю, — игривая ухмылка мелькает на лице мадам Хофферсон, — и уж уловить пристрастия в еде конкретного человека… — Ну да, ты в этом мастерица, — мистер Хэддок наконец улыбается; кажется, обида проходит. Ну как злиться на свою собственную начальницу? Тем более когда весь персонал как на иголках уже с неделю?.. — Это я извиняюсь за свою бестактность… — Я всё понимаю, — дёргает плечами Иккинг. — Ладно, доешь сначала, потом поговорим об Эльзе… — Бестолку, — буркнул бухгалтер скорее для себя. — Знаешь, Эльза мне как младшая сестра, — начинает размышлять вслух Астрид, откинувшись на своём стуле и подложив руки под голову; смотрит в потолок, — Всё-таки она дочь моего наставника… А если бы не Агнарр, я бы не стала шеф-поваром… Эльза соединяет меня с ним, хоть и ментально… — Мы впервые увиделись с ней на банкете в Стортинге… — То есть ты был там?.. — Да. Мимо проходил. Ей было плохо, я немного помог. — Ясно… И замолчали… А что обсуждать? Очевидные вещи не нужно обсуждать, это всё пустословие… Девушке понравился красивый молодой человек. Так мало того, что красивый, так ещё и умный, манерный, точно из благовоспитанных. Он повидал мир; из-за этого в нём живут три разных личности: одна говорит на родном языке, две других на французском и американском соответственно… Один из немногих людей в Осло, кто может позволить себе жить в районе с жилыми комплексами, где квартиры по стоимости достигают двадцати, а то и сорока миллионов крон… и не сводить концы с концами, даже если нет работы целых полгода. Начальница вдруг вспоминает об аварии. Где же она была?.. Неужто там, в Штатах? Поэтому ему пришлось вернуться домой, искать новую работу… Да и смерть матери… Всё на него так навалилось, но он нашёл силы жить дальше. Не всякий может быстро оправиться от такого, даже мужчина… Дамы, что юные, что не очень, всегда подкоркой желают, чтобы мужчины их понимали и смогли уловить самую тонкую эмоцию, порыв души и выстроить правильную стратегию поведения. Но это целая наука, требующая больших сил, причём далеко не физических. Одной красотой ничего не решить… Астрид уверена, что Эльзе Иккинг понравился не только потому, что он внешне красавчик, хотя это всё равно ведущий фактор. Вся чета Эренделлов не из легкомысленных и простых людей. У них особое восприятие мира и людей в нём… В Иккинге есть особое очарование, точно как магического порядка. Поэтому даже такая особенная по психологическому устройству Эльза могла просто напросто попасться… Как попались уже многие. Мистер Хэддок доедает биск и ставит тарелку на свой стол; быстро облизывает уголки губ кончиком языка и отворачивается, чтобы продолжить работу. Астрид встаёт с места, чтобы забрать посуду и отнести её на мойку. Коллеги поговорили молча, лишь короткими взглядами. «Почему ты такой?» — спрашивает она его. «Я сам не знаю», — отвечает он ей, следом посмотрев под себя…***
Когда Астрид приходит домой, она созванивается с Эльзой, чтобы спросить, как та себя чувствует. Голос официантки, конечно, сильно хрипит, да и мелькает гнусавость от густых соплей. Сейчас многих одолевает такая зараза, зима же… — Ты мне вот что ещё скажи… Иккинг тебе нравится, я права? — С чего вы… Ты решила? — рискнула перейти на «ты» Эльза, следом тихо чихнув. — Только тебе я могу честно признаться, — слегка усмехается Астрид, — Я… в общем, он мне нравится. Смешно, правда?.. — То есть он реально тебе нравится? — Ага. — А как же Сморкала? — задаёт глупый вопрос Эльза, не зная, что ещё спросить и как продолжить диалог; хотя он изначально подразумевает тупик после ответа… который так и не прозвучал. — Эльза, я с ним рассталась хуй знает когда. — А, вон как… Не знала. — Ну так что? — М? — Нравится тебе бухгалтер или нет? — Ну-у-у-у-у… Может немножко. — Имей в виду: я с ним попыталась переговорить, и знаешь… Он вообще чудной такой. — В плане? — Ну, он не пользуется своей красотой. Ему неприятно внимание со стороны девушек… Я его попыталась супом накормить, а он знаешь что сделал? — Что? — Не стал его есть. Назло причём. — Вот подлец! Не съесть твой суп?! — Да, представляешь!.. — Может он и не такой, каким я его представляла… — Все красавцы себе на уме… — И не говори… Эх, как же трудно сейчас найти хорошего, понимающего молодого человека! — Поэтому проще купить самотык. — Астрид, фу! — Да я шучу… Ну ладно, выздоравливай. Если всё будет совсем плохо, то обращайся к врачу! — Да, да, обязательно… Пока, Астрид. — До встречи, Эльза. Карри с осуждением зыркает сонными глазами на хозяйку. Такой подлой (скорее оригинальной) манипуляцией попыталась устранить соперницу… Астрид совсем не испытывает за собой вины. Это всё на чувствах… Через три дня Эльза выходит с больничного как ни в чём не бывало. Когда выдаётся свободная минутка ближе к обеду, официантка находит начальницу в стафф зоне, где та отчитывала официанта, который нагрубил одному из гостей. У бедной Эльзы уши вянут от матерных словечек мадам Хофферсон, но молчит и терпит, низко опустив голову. — Теперь свободен. Ещё один такой выкидон, ты знаешь, что тебя ждёт… О, а ты что тут? — Астрид резко переключается с агрессивного настроя на снисходительно-нейтральный. — Я поговорила с И… Мистером Хэддоком, — быстро поправляет себя Эренделл-младшая, глянув куда-то в угол помещения, — Мы всё прояснили. — И что узнала? — Он занят. В плане отношений. — Ну и прекрасно. Как видишь, красавчики долго без пары не ходят, хы-хы, — мадам Хофферсон утробно хохочет, однако выходит это как-то натужно. — Но я думаю, что он соврал. — С чего ты так решила? — Интуиция, — пожимает плечами Эльза, решив глянуть в глаза начальнице, — да и он говорит как-то иначе, когда пытается скрыть что-то… Говорит медленнее и не смотрит в глаза. — Ты… вся в отца, — с теплотой говорит Астрид, мягко коснувшись плеча девушки ладонью, — я тебе верю… И всё же жаль, что не срослось. Вы очень хорошо смотритесь вместе. — Врёте ведь, — усмехается Эльза, прищурившись. — Ну может немножко, хе-хе, — притворно посмеивается мадам Хофферсон, потому что дочка Агнарра раскрыла её; краска стыда хлынула к ушам, — Ладно, продолжим работу… Спасибо, что рассказала. Эльза лишь кивает и тут же уходит из стафф зоны в зал с гостями. Когда же выходит мадам Хофферсон, около одного из столов с гостями она замечает, как бы это странно не было… официанта Джексона из «Луксурии». Он в синей джинсовке с коричневым меховым капюшоном, в белых рваных джинсах и чёрных ботинках с крупной шнуровкой; прямиком с улицы… Снова флиртует с гостями женского пола… Мадам Хофферсон натягивает жуткую улыбочку, щурит глаза и тычет пальцами в спину непонятно откуда (и зачем) пришедшему работнику. Лицо Джексона из резко радостного искажается в резко испуганное, но за секунду снова меняется и становится в итоге праздным. Будто узнал, что его повысили или младшую сестру взяли в музыкальное училище. На шеф-повара «Ревёрса» как из рога изобилия льётся поток комплиментов, а рядом сидящие гости поддакивают Фросту и хвалят мадам Хофферсон за всё, что она делает для страны; гордость Норвегии, верховный маг гастрономии! Ситуацию спасает подошедшая Дорея, что буквально за шкирку тянет на себя Джексона и уводит его в сторону лестницы. Астрид облегчённо выдыхает, закатив глаза, и сама идёт прочь. Гости аплодируют ей вслед. Выяснилось, что Джек теперь снимает квартиру в другом районе, поэтому ему стало удобнее работать в «Ванаглории». Но так как ресторан ещё закрыт на карантин, то молодой человек всё же остаётся работать в «Луксурии». Фрост нехотя, но соглашается. Когда Джексон уже собирается уходить, в кабинет управляющей, где был сам разговор, неожиданно заходит мистер Хэддок, причём с ноутбуком. Официант пялится на вошедшего и невольно широко раскрывает рот, будто желая что-то сказать. Но бухгалтер опережает его, причём с мрачным, осуждающим взглядом. — Это вы меня вчера на Хаакон-гейте подрезали, — по спине Астрид идут мурашки от такой проникновенности голоса её работника. — Э-э-э-э… Простите, я так торопился! — Ждите штрафа в ближайшие три дня, — Иккинг закатывает глаза и тут же переключается на Дорею, — Мисс Годульсен, форматирование поправил. — Спасибо огромное! — улыбается управляющая, принимая на руки ноутбук, — Можете быть свободны. Все. — Сэр, а можно мне как-то вину загладить?.. — Джексон выходит следом за Иккингом. — Мне-то что? Уже всё сделали, что могли… Спасибо хоть, что машину не поцарапали! — Я правда торопился! Маме плохо было, а там ещё на Мунч-гейте пробка была!.. — Врёте, не было там пробки, — буквально сквозь зубы бурчит Иккинг, хмурясь всё сильнее. Астрид потихоньку идёт за молодыми людьми и с благоговением следит за движениями бухгалтера; ловит каждый взгляд, каждый жест, слово… — Ну ладно, простите ещё раз… Меня кстати Джексоном зовут, — официант протягивает руку. Мистер Хэддок нехотя протягивает руку в ответ; кажется, наступает небольшое перемирие. — Мистер Хэддок, если угодно. — О, так вы по-моему бывший парень моей сестры двоюродной!.. Иккинг, да? — эта бойкая, широченная улыбка Фроста безоружна. Бухгалтер прикрывает на долю секунд глаза и поджимает губы, точно проклиная весь мир в своих мыслях. — Не мешайте мне работать! — мистер Хэддок вырывает руку как ошпаренный и скрывается в кабинете начальницы. Судя по хлопку двери молодого человека всё уже достало. Астрид, всё не прекращая улыбаться, даёт Джеку слабенькую пощёчину, то ли благодаря, то ли ругаясь, и тут же идёт за бухгалтером. — Джексон, где твоя совесть?! — из-за своего кабинета восклицает управляющая рестораном, что всё слышала, — Так никто не делает!.. — Ну бывает, хе-хе, — потирает правую щёку непутёвый официант, намереваясь точно уйти из ресторана и не показываться до снятия карантина в «Ванаглории». Иккинг лежит на своём столе всем корпусом, скрыв голову в сложенных руках; даже не дышит. Астрид незаметно встаёт у окна позади работника и невольно прислушивается. Тишина снаружи, но внутри… целая жизнь бурлит. Должно быть упоминание бывшей или встреча с её братом (или всё сразу) натолкнули бухгалтера на такой всплеск эмоций. Шеф-повар всё никак не перестаёт улыбаться, хотя понимает, что такая ситуация на самом деле далеко не смешная. Уши Иккинга сильно раскраснелись. Мадам Хофферсон тихо подходит со стороны и касается ладонью правого плеча мистера Хэддока. Через плотную ткань рубашки чувствуется неистовый жар; будто раскалённая сковородка. Бухгалтер поднимает голову, устремляет полуприкрытые глаза на начальницу. Блеск в зелёных глазах несколько потускнел, но так же прекрасен. Лицо само за себя говорит: «Какой ужас, Астрид!.. Я так устал». Почему-то Стальная Леди не удивлена именно этому настроению «яблочка». Удивительно для неё скорее другое: как он так долго держался?! Почти что месяц делал вид, что всё отлично! Что нет недосыпов, нет проблем с техникой… Давление непредвиденных ситуаций на работе, адский жар кухни, нерадостные воспоминания из прошлого: всё слилось в один поток. «Джек такой гондон временами, — слегка усмехается Астрид вслух. Иккинг лишь кивает на это и невольно выпрямляется. — Встань, я хочу тебе рассказать об одной полезной штуке». Мистер Хэддок послушно встаёт с места. Начальница шёпотом просит сделать пару шагов в сторону, подальше от стола. От «яблочка» пахнет бергамотом и кориандром; язык невольно покалывает от прыснувших в ротовую полость слюней. Ладони кладутся на плечи. Холмики яблока у плодоножки аккуратные, точёные… Астрид спокойна внешне, хотя внутри бурлит небольшой голод. Голод явно не желудочной природы, скорее ментальной… Пока работы нет, надо наслаждаться искусством. Только оно способно уберечь душу и разум от хандры и тоски. Теперь надо само это искусство спасать!.. — Слышал когда-нибудь о «квадратном дыхании»? — Допустим, — вполголоса говорит он, посмотрев под себя. «Не слышал», — даёт себе ответ Астрид, улыбнувшись чуть сильнее. — Это когда ты дышишь с паузами на счёт «четыре». Четыре коротких вдоха, пауза в четыре секунды, четыре коротких выдоха, и снова пауза. При этом старайся наполнять лёгкие на полную. Да и выдыхать тоже. Самое главное контролировать процесс… Повторяй за мной. Стальная Леди еле сдерживается, чтобы не рассмеяться во всю глотку. Мистер Хэддок похож на красного снэппера. Глаза навыкате, будто стеклянные, лицо побагровело… Нет, судя по всему эта дыхательная техника ему не подходит. Обычно человек резко бледнеет, потому что нормализуется дыхание, а нервы успокаиваются… Или это от чего-то другого. Но шеф-повар всё продолжает помогать, демонстрируя правильное выполнение техники. Проделав три цикла, Астрид убирает руки с плеч Иккинга, как бы избавляя его от гнёта проблем. — Это мне подруга подсказала. Она йогой занимается, — поясняет начальница, внимательно разглядывая сотрудника, чтобы проверить его внешнее состояние. — Везёт же некоторым, — как-то горько ухмыляется Иккинг, проморгавшись пару раз. — Помогло хоть немножко? — Да-да, мне лучше, — кивает он, протягивая руки вперёд, точно желая… обняться, — спасибо. Астрид не поддаётся резкой истерике (хотя ужасно хочется), а медленно протягивает руки, будто в замедленной съёмке, делает пару небольших шажочков вперёд и легонько обнимает Иккинга за бока. Разница в росте небольшая, можно спокойно положить голову на плечо… Но это будет уже слишком. Всего лишь объятье, на секундочку. Иккинг, как молодой человек с манерами, приобнимает начальницу за плечи, не прижимаясь плотно. Это иногда чревато казусами… Он уже определённо проходил подобное. Но даже этого действия хватает, чтобы Астрид шумно выдохнула носом, как бы заменяя «ах», начавшийся в груди, но насильно застывший в горле. «Да нет у него никого, точно же! Сердце бьётся как у канарейки, ха-ха-ха!» — восклицает про себя Астрид, всё не прекращая улыбаться; щёки уже болят, но так приятно… Она отстраняется первой; как подобает женщине вовсе не жаждущей ласки мужчины. На лице его тоже осталась улыбочка: нервная, смущённая… Так и смотрят друг на друга, чуть хихикая. Оба не ожидали от себя подобного. Приятно и немножко стыдно. Словно откатились в юношество, когда всё было именно так… Остро, волнительно, ярко. Сейчас же (с возрастом) тело становится уязвимее, душа глуше… Лишь что-то новое, яркое способно возродить в человеке те самые светлые чувства прошлого. Мимолётное возвращение к себе, ретроспектива жизни до этого дня, часа, секунды… Сопряжение двух внутренних миров. В этот момент стучатся в дверь. Это Дорея, причём несколько взволнованная. Астрид кивает управляющей, мол, «что стряслось на этот раз?» Мисс Годульсен топчется на месте, прежде чем заходит в кабинет; в руках у неё планшетик, на экране которого будто кто-то изображён. «Мадам Хофферсон, надеюсь, не сильно занята?» — спрашивает на французском до ужаса знакомый голос. У мадам Хофферсон невольно волосы дыбом встают на голове; точнее ей самой так кажется. Иккинг с широко раскрытыми глазами от шока тут же садится за свой стол, явно желая исчезнуть. Дорея протягивает планшет именитому шеф-повару и тут же уходит. На устройстве включена зум-конференция. Во главе множества изображений людей чётко выделяется мужчина с седыми волосами средней длины, голубыми глазами и явными морщинами на лбу… Это своего рода Гэндальф французской кухни, пионер молекулярной кухни и «фьюжн», ментор мадам Хофферсон — Пьер Ганьер. Ему хоть и семьдесят с копейками лет, но выглядит максимум на шестьдесят. — Мсье Ганьер! — восклицает по-французски Астрид. — У вас какое-то совещание проходит? — Здравствуйте, мадам Хофферсон! Да, пардон, что посмели отвлечь. Если коротко, то мы хотели бы пригласить вас… в Токио. — Обучить поваров? — Нет, мадам. У мсье Ямамото скоро юбилей, и он приглашает всех в свой ресторан отметить это событие. — Я очень рада, мсье Ганьер, но у меня столько дел сейчас… Рестораны закрываются на карантин, делегирую обязанности как могу! — Я всё понимаю, мадам! — улыбается безоружно почтенный шеф-повар, вещая из Парижа; там такой плохой интернет, что камера вся в пикселях, и мужчина становится больше похожим на… склизкое дно эмалированной кастрюли. — И всё же настоятельно прошу вас прилететь, если выдастся свободное время. На юбилее буду я, мсье Савой… Мы точно! — Поняла… Я напишу вам на почту, если всё-таки решу прилететь. — Хорошо, мадам Хофферсон, буду с нетерпением ждать ответа! Простите за беспокойство!.. Рад был с вами увидеться. — Я тоже, мсье Ганьер, до свидания. Астрид отключается от зум-конференции и тяжело вздыхает. С минуту держит планшет в руках… Хочет его швырнуть куда-нибудь в стенку, чтобы аж вмятина осталась, но сдерживается. Ладно бы в Париж лететь, но в Токио!.. Она этого Яма-как-его-там не видела ни разу в жизни. С чего это её, женщину Севера, зовут на Восток?.. Много вопросов в миг заполонило голову мадам Хофферсон. Её выводит из раздумий тихий смешок. Бухгалтер смотрит на начальницу и прячет улыбку в кулак. «Ты красная как лобстер», — говорит он, уже не просто усмехнувшись, но даже скорее хрюкнув. Стальная Леди закатывает глаза, но всё же улыбается. Да, тупой каламбур. Но Иккингу можно… Ему теперь можно всё что угодно.