Ла Моль моих грез

Глубокая ночь. Лувр спит. Горит лишь свет в покоях Маргариты. Не спит и Ла Моль, который с нетерпением ожидает, когда его смогут допустить к королеве. Прошло уже три часа с тех пор, как король Наваррский зашёл к ней – и всё никак не уходит. О чём она может так долго говорить с ним?! Он принудил её силой?! Вчера она легла очень рано, а сегодня бедняжка не спит, потому что вынуждена обсуждать планы побега... Зачем ей Наварра? Пусть король Наваррский бежит, а Марго лучше быть в Париже! Разве неотёсанные гугеноты Нерака смогут развлечь её стихами Ронсара или беседами на древнегреческом?! Да она умрёт со скуки в компании своего муженька и его простолюдинской свиты! Он, конечно, тот ещё ловелас, но Марго – женщина утончённая и никогда не посмотрит в сторону этого крестьянина! Переместимся же за мыслью ревнивого Ла Моля и посмотрим, что происходит в кабинете королевы Маргариты. Прошли лишь сутки с тех пор, как неутомимый псевдо-Ла Моль куда-то мчался в недрах кабинета. Сейчас там светло. Участники всё те же, но заняты они иными делами. Завтра соколиная охота и побег в Наварру – а значит, все детали плана должны быть утверждены. И Маргарита, и Генрих втайне радовались, что работа над планом немного отвлекает от мыслей о событиях прошлой ночи. Оба они испытывали некую неловкость от нахождения в кабинете. Увы, только здесь Маргарита была уверена, что их не смогут подслушать любопытные. Всё уже обсуждено. Кто же сделает первый шаг и этим немного приоткроет завесу своих чувств и мыслей? - Марго, уже поздно, а нам вставать чуть свет... Кажется, в его голосе прозвучала нежность, но Маргарита уже ни в чём не была уверена и хотела гарантий. "Он хочет поскорее уйти к Шарлотте или беспокоится обо мне? Беспокоится обо мне или о своем побеге?". - Вы можете переночевать у меня в кабинете... – тихо предложила Маргарита, слегка покраснев и стараясь не смотреть мужу в глаза. Затаив дыхание, она ждала ответа. "Это выглядит как забота о его безопасности и не ранит мою гордость в случае отказа". - Благодарю, но мне бы не хотелось вас стеснять своим присутствием, – голос Генриха звучал неуверенно. Маргарита почувствовала, что её сердце сейчас разорвётся от боли и разочарования. - Конечно, идите к вашей Шарлотте! Пусть она соберёт вам узелок в дорогу! "Негодяй! Значит, он просто воспользовался мной вчера, а сейчас ему не терпится убежать к этой статс-шлюшке!". - Как скажете, Марго. Спокойной ночи. - Спокойной ночи!!! "Зачем я ушел от неё? Чтобы дать ей отдохнуть перед охотой? Может, она хотела, чтобы я остался? И почему она постоянно упоминает Шарлотту? Неужели это ревность?" – с этой мыслью Генрих вышел из покоев жены. Немного помедлил у двери, размышляя, не стоит ли вернуться – но торопливые громкие шаги Ла Моля ясно дали ему понять, что он опоздал. На лице фаворита светилась неприкрытая радость от того, что "проклятый рогоносец" наконец отбыл. И если бы побелевший от ревности "проклятый рогоносец" так не спешил уйти – он бы услышал, как Жийона сообщает Ла Молю, что королева так устала, что крепко спит, чего и месье желает. * День побега был на редкость жарким. Марго и Генрих ждали Де Муи в условленном месте. На беду, в этом поле рос лишь один дуб, и как Марго ни пыталась держаться от мужа подальше – палящий зной не оставил ей выбора: под деревом они сидели вместе. Она впервые видела Генриха таким. Его тёмно-русые волосы трепал ветер, на щеках при ярком свете солнца были видны веснушки, а в серых глазах притаилось какое-то новое, непонятное выражение, которому Маргарита не могла дать названия. "Грусть? Не похоже... Что-то совсем другое ...". Тягостное молчание прерывало лишь пение птиц и жужжание стрекоз, а теперь к ним присоединилось какое-то бормотанье: "Любит-не любит, любит-не любит". На этот раз королевское любопытство возобладало над королевской гордостью: - Генрих, я не знала, что вы такой же любитель гаданий, как моя матушка! Ну, и что же сказал вам цветочный оракул? - Говорит, что любит, но я хотел бы услышать это лично от нее... – Беарнец улыбнулся, и в его глазах мелькнули знакомые озорные искорки. - Как жаль, что вы не успели зайти проститься к Шарлотте! Или вы пригласили её навестить нас в Нераке? – Маргарита не понимала, к чему она упомянула мадам де Сов. Здесь она была совсем не к месту, лишняя, но хотелось во что бы то ни стало убедиться, что и Генрих думает так же. А для этого были все средства хороши, даже нелепые уколы. Укол попал в цель, и улыбка пропала: - Марго, прости меня! Я должен был сказать, что я не Ла Моль, но твой голос лишил меня всякого самообладания! - Ах, Анри, просто забудем об этом, как о лёгком приятном недоразумении! Мне достаточно, что вы играете роль заботливого мужа при дворе, всё остальное меня не интересует. Мы союзники, а это намного важнее всяких любовных интрижек, – эти слова дались ей нелегко, но что может быть дороже, чем достоинство королевы? - А я не хочу ни о чём забывать! – горячо возразил Беарнец. – Мне нравилась моя роль, и последнее время я играл её с удовольствием. Черт возьми, как я мог быть так слеп?! До того момента, когда вы испугались, что я могу быть ранен кабаном, я и не подозревал... Святая пятница! Да я бы поставил памятник этой благословенной свинье, что дала мне лучик надежды! - Анри, я сейчас умру со смеху! – теперь они смеялись вместе. - Марго, а вы помните, как мы познакомились? – неожиданно спросил Генрих. - Да, – Маргарита улыбнулась. – Мне было тогда лет семь, и я только научилась читать. Вдруг какая-то суета, прибежали кормилица и служанки... "Мадам, здесь маленький Наваррский! Это смотрины!". Затянули меня в корсет. Я тогда была ещё толстуха... - А ваш отец... Он был такой большой и грозный! Он подошёл ко мне и спросил: "Хочешь быть моим зятем?". От страха я стал развязным и нагло ответил: "Берём девчонку!". - Нет, вы сказали: "Пойдет!" и посмотрели... как сейчас... – внезапно лицо Генриха оказалось совсем близко. Он обнял Маргариту за талию и притянул к себе – так, что её пылающий лоб оказался рядом с его прохладной шеей. Это были просто объятия – но почему же они вызвали у неё такую лавину чувств? У женщины, которую сложно было чем-то удивить в глубинах звуконепроницаемого кабинета. Это была радость от того, что произошло что-то желанное, но и одновременно неожиданное. Незнакомое – и одновременно родное. В груди разливалось небывалое чувство покоя. Пустоту заполнило тёплое и давно позабытое чувство из детства. Что это было? Может, весь секрет был в том, что впервые она захотела быть сама собой? Не самой образованной женщиной Франции – а той, какой её ещё успел застать этот мальчик из детства. Почему это всё пробудилось именно с ним? Впрочем, сейчас Маргарите было не до размышлений. Хотелось только одного: чтобы он подольше не размыкал руки. - Анри... Как хорошо... Давайте ещё немного так посидим? - Марго... Генрих наклонился к её губам – но их грубо прервали. На поляну выскочил Де Муи. По одному его виду было понятно: что-то пошло не так. - Сир, нас предали. Засада. Спасайтесь!