Чувствуешь Солнце?

Ви постепенно приходит в себя, сонно моргая. Из-под полога на лицо падают яркие солнечные лучи и мягко согревают. Сзади тоже лежит что-то тёплое — гораздо жарче светящего в глаза солнца — словно спина касается печки. В попу упирается нечто твёрдое, загривок обдаёт горячим воздухом, но на животе даже через одежду ощущается холод. Всё ещё не до конца проснувшись, девушка тянется, намереваясь скинуть источник холода, и натыкается на хром. Смаргивая сонную пелену, она понимает, что это рука Джонни устроилась на её животе. Печкой позади неё оказывается стодевяностометровый рокер, вальяжно перекинувший через неё стальную руку и обдувающий своим горячим дыханием шею, а в зад упирается его член. Видимо, во сне он перевернулся и теперь практически окутывает её в объятьях. Лицо вмиг розовеет, наёмница смущённо откашливается и садится на постели, стряхивая с себя остатки сна. Позади неё звучит хриплый вялый стон. Ви переводит взгляд на раскладушку Панам, но там пусто. В палатке нет никого, кроме них с Джонни. Она теребит волосы и трёт горящие щёки. До сих пор не укладывается в голове, как кочевница разрешила ей остаться в лагере, зная отношение к Ви в клане. Стало быть, нужно поскорее выдвигаться и не злоупотреблять гостеприимством. Ви начинается подниматься, но серебряные пальцы ловят её запястье и с силой утаскивают обратно в койку. Она плюхается на попу, и другая рука тут же обвивает её живот. Девушка оборачивается и видит сидящего позади заспанного Джонни. Проникающая из-под полога тонкая полоса света падает и на него. Создаётся впечатление, что одеяло опоясывает его торс. «Куда собралась?» — сонно интересуется он, уткнувшись губами ей в затылок. «Надо сваливать». «Мы же одни», — говорит он, кусая Ви в плечо, отчего та едва не стонет в голос. «Мы в чужой палатке, а вокруг полно кочевников. Я уж молчу о том, что меня здесь все ненавидят». «Мы в пустой палатке, — мужские руки ползут вверх и сжимают грудь сквозь одежду. — Ты сказала: как только останемся наедине». «Я сказала, что мы поедем в мотель…» «Заколебался ждать. И ты тоже». «Она может вернуться в любой момент. Вдобавок я не умею сдерживаться во время секса…» — напоминает Ви, пока рокер дразнит её соски через ткань. Заставляет их набухнуть, играя с пирсингом. «Уверен, ты справишься. И ты обещала», — хрипло говорит он у самого уха. Ей хотелось бы, чтоб внутри всё не сжималось при мысли, что их — точнее, её — могут запросто застать врасплох. Вчерашнее возбуждение быстро возвращается. А ещё она уверена, что если в скором времени не выполнит обещание, то Джонни слетит с катушек. «Стой, — Ви слегка отстраняется. Мужчина рычит, когда она меняет положение в его руках и наклоняется, чтоб взять наушники. — Я должна слышать, если кто-то подойдёт». Стоит вставить в уши слуховые аппараты, как лагерь вокруг оживает. Звуки легко проникают в палатку: разговоры и топот в отдалении, гомон занятых своими делами кочевников. Определённо, то место, где они сейчас, можно назвать уединённым лишь с натяжкой. Только когда хромированные пальцы скользят под одежду, ей становится всё равно. Ви разворачивается в кровати, Джонни откидывается на локти и даёт ей возможность взять инициативу в свои руки. Касаясь пальцами заросшей щетиной челюсти, девушка накрывает своими губами его, но не сминает в яростном поцелуе, как обычно, а лишь прижимается и проскальзывает языком в рот, чувствуя неизменный привкус никотина. Второй рукой она легонько толкает его в грудь, заставляя полностью лечь на спину, закидывает ногу и садится мужчине на живот. И снова целует. Он же, по своему обыкновению, пристраивает руки на её бёдрах. Это уже почти что стало привычкой. Ви первая разрывает поцелуй, напоследок прикусывает его за губу и проглатывает стон, когда тот сминает её задницу. Замерев на секунду, наёмница оглядывается через плечо и проверяет, задёрнут ли полог, заодно прислушиваясь, нет ли кого поблизости. А потом спускает с плеч лямки боди и оголяет грудь. Тихо — как она надеется — вздыхает, потому что руки Джонни тут же начинают шарить по телу и сжимают обнажённые сиськи. Ви старается не стонать от его грубых прикосновений и граничащего с болью удовольствия. Пальцы дразнят соски, тянут за пирсинг. Она прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать рвущиеся из груди всхлипы, чуть приподнимается на коленях, расстёгивает крючки на мотне боди и задирает одежду до талии, открывая вагину и попу. В итоге остаётся в одном поясе из ткани на животе. Она уже вся мокрая — угасший за ночь огонь мгновенно разгорается вновь. Хочется просто опуститься на его член, вот только «она же обещала». Волнительно оттого, что Ви никогда ничего такого не делала и не уверена, как стоит действовать. «Мне… э… надо сесть как-то по-особенному…?» — запинается она, не зная, нужно ли ей расположиться к нему лицом или спиной… или… Джонни смеётся, отчего тело под ней сотрясается: «У тебя дома лежат силиконовые дилдо в форме щупалец. И ты спрашиваешь меня, как тебе сесть?» Её и без того розовые щёки вспыхивают ярче в ответ на колкость. Эти его шуточки вообще не помогают. «Ну, ими-то понятно, как пользоваться! А такого я ещё не делала, так что, будь добр, подскажи. Окей?» Мужчина скользит руками по животу, очерчивает бёдра, попу и обхватывает Ви под колени «Я же не прошу решать логарифмы. Иди сюда». И тянет на себя. Девушка медленно подчиняется, неуклюже ставя сначала одно колено у его уха, потом для равновесия опирается рукой на подушку за его головой, чтобы не упасть, пока подтягивает другое колено. Щёки вспыхивают багрянцем, стоит её промежности оказаться над ним, прямо на уровне глаз. Такое чувство, что она сейчас самовозгорится. Джонни кладёт руки ей на бёдра и нажимает, вынуждая опуститься. Ви неохотно присаживается, но лишь немного, не желая придавить его лицо всем весом. То, что она нависла над ним с разведёнными ногами, уже само по себе стрёмно, не хватало ещё расплющить его своей мандой… Рокер стонет под ней, в то время как она пытается устоять на дрожащих ногах, уперевшись одной рукой в край раскладушки, а второй зажав себе рот. Шершавые пальцы впиваются в плоть, он приподнимает голову и приникает к ней губами. Ви кусает руку, когда влажный язык проникает внутрь и слизывает влагу со стенок. С каждым его движением наружу рвутся стоны и всхлипы, но она держится. Напряжение растёт, разгоняя по телу огонь. Пот покрывает кожу, ноги начинают уставать, ведь наёмница по-прежнему держит себя на весу и старается сильнее опереться на руку, чтобы не упасть. И разрывается между желанием двинуть тазом ему навстречу и нежеланием полностью опускаться на Джонни. «Ви, — рычит тот, уткнувшись ей в бедро скользкими от влаги губами, — когда я просил сесть мне на лицо, я имел в виду сесть мне, нахер, на лицо!» Руки сильнее обхватывают её за бёдра и рывком тянут вниз, заставляя опуститься целиком. Дрожащие ноги сдаются, и Ви усаживается на него. Борода колет чувствительное лоно, язык зарывается внутрь, нос трётся о клитор. Она вцепляется обеими руками в тёмные волосы, глубоко вонзает ногти в кожу на голове, накручивает сальные пряди на пальцы, держась за Джонни, как за якорь, связывающий с реальным миром, пока тот работает ртом. Если ему и тяжело, то он не подаёт виду — с головой ушёл в процесс. Голодные стоны и вздохи разносятся по телу упоительной вибрацией. Гибкий язык проникает глубоко, чертит узоры, жадно слизывая каплю за каплей. Несмотря на то, что ласки подталкивают её всё ближе к краю, девушка вновь закусывает губу и старается не качаться в ответном ритме. Нежное размеренное трение носа о клитор сменяет горячий рот, губы впиваются в комок нервов. Этого становится достаточно, чтобы внутри что-то оборвалось и прокатилось по телу волной искрящейся энергии. Каждую мышцу сладко сводит, наслаждение переполняет все органы чувств. Извиваясь, Ви кончает, чувствуя во рту вкус железа. Но мужчина не останавливается. Ни на секунду не прерывается, не даёт прийти в себя, напротив, продолжает орудовать языком с бóльшим упоением. Остервенело слизывает каждую каплю, буквально пожирает её, покачивающуюся на последних волнах оргазма. Тело становится отзывчивее, восприимчивость усиливается в разы, каждое касание теперь ощущается во сто крат ярче. Она старается приподняться, уйти от прикосновений. Но Джонни лишь обхватывает её крепче за ноги, вжимая в себя, плотнее приникая ртом. Без возможности отстраниться, она уже не может сдерживаться и наобум вскидывает бёдра ему навстречу. Ви не уверена, по-прежнему ли хочет отстраниться или пытается теперь догнать волну удовольствия, опять поднимающуюся откуда-то изнутри. А может, прошлый оргазм никуда не уходил, и его отголоски по новой раздувают в ней пламя. Жадные прикосновения языка не прекращаются, и экстаз накрывает с головой во второй раз. Она зажимает рот ладонью, чувствуя боль в прокушенной губе, изо всех сил стискивает зубы, чтобы сдержать раздирающий грудь крик, и звук угасает в горле за плотно сжатыми губами. Мир рассыпается на миллионы осколков, таз мечется во встречном ритме. Яростно желая продлить блаженство, Ви трётся влажными складками о горячий рот, продолжающий ласкать её сквозь эхо оргазма. «Джонни…» — наёмница собирает остатки самообладания, чтоб не застонать в голос, хотя имя так и рвётся наружу. В ответ получает лишь алчный грудной стон, от которого с губ слетает всхлип. Джонни продолжает ласкать её: то лижет, то целует, то присасывается губами, не давая времени перевести дух. В хаотичной последовательности язык сменяет губы и наоборот, как будто мужчина не может решить, чего ему больше хочется. Ви уже не может понять, где какой был оргазм или же это всё один, бесконечный. Время теряет смысл. Тело колотит дрожь, бёдра не прекращают двигаться, удовольствие накатывает снова и снова. Она кончает, проглатывая рваные, отчаянные стоны до тех пор, пока восторг и упоение не сменяет боль. Ведь между пыткой и наслаждением тонкая грань. На глаза наворачиваются слёзы. Мужчина не прекращает играть с её сверхчувствительным телом в стремлении доставить больше удовольствия, чтоб она залила тут всё, а он мог это слизать. Сильные руки не ослабляют хватку, стоит девушке попытаться привстать, как её тут же рывком возвращают на место. «Всё, хватит! Хватит! Пожалуйста, хватит! Не могу больше!» Лопается кожа на языке — ей пришлось зажать его зубами, чтобы сдержать стоны — вкус крови во рту становится ярче. Ви пытается вырваться из стальной хватки, заставить Джонни отпустить её. Выдерживать эту муку становится невыносимо. Внутри всё сжимается, отзываясь на его ласку. Оргазм полностью не рассеивается, подпитываемый скользящим по влажным складкам языком до такой степени, что уже становится нестерпимым. Стараясь освободиться, она сдерживается, чтобы не издать ни звука, и выкручивает пальцы на правой руке рокера так сильно, как только может, ощущая болезненный отклик в собственных суставах. Но это ничто в сравнении с тем, что происходит между ног. Наконец Джонни её отпускает, наёмница отползает, чтоб сесть подальше, но промахивается и сваливается с края кровати. Земля на миг уходит из-под ног, и в следующую секунду Ви шлёпается голым задом в пыль. Какое-то время она просто сидит и переводит дыхание, вагина всё ещё болезненно пульсирует, во рту стоит металлический привкус, лицо раскраснелось, кожа вспотела. Тяжело дыша, она поднимает взгляд на Джонни. Тот садится в постели, на его щеках тоже играет румянец, губы и борода блестят от влаги. И неясно, что из этого пот, а что осталось после неё. И Ви от души надеется, что это всё же пот, поскольку выглядит всё так, словно его окатили из шланга. Живот и лобок заливает сперма, стекая густыми каплями по волосам на теле, члену и загорелой коже. Сочащаяся смазкой головка налилась кровью и потемнела. Из-за чипа и петли обратной связи мужчина кончил не раз, пока отлизывал ей. «Твою мать», — на выдохе ругается он, откидывается обратно на подушку и облизывает губы. Ви слушает его тяжёлое дыхание, наблюдая, как опускается и поднимается грудь. «Ты реально не врал, когда сказал, что любишь пиздятинку», — мысленно отмечает она. Горло саднит, и Ви сейчас не доверяет своему голосу, ведь даже в мыслях он звучит устало и заторможенно. Между ног всё тянет от чрезмерной стимуляции. Она и так вся мокрая, но жидкость всё прибывает. Наёмница не может отвести глаз от его пениса, испытывая жгучее желание вылизать его начисто. «Ага, не врал, — усмехается Джонни. — Чёрт, Ви, ты на меня сквиртанула». «У меня такого не бывает», — быстро отрезает она с красным от негодования лицом при мысли, что она не только его чуть не задушила, но и почти что затопила. «Ты уверена? У меня по шее потекло и по груди вроде тоже. Бля, — рокер собирает пальцами капли с кожи на груди и шеи, суёт их в рот и тут же стонет. — Да, это точно твоё». «Сейчас же заткнись, прошу тебя», — Ви поднимается с земли и кривится от ощущения покрытой пылью попы. Ещё чуть-чуть и у неё в промежности образуется настоящая грязюка. Низ живота сжимается, когда она замечает мокрое пятно на том месте, где только что сидела, и быстрым движением ноги маскирует его сухой землёй. «Боишься, что твоя маленькая кочевница узнает, что ты тут всё залила?» — хохочет Джонни. «Замолкни…» И на пару секунд он и правда затыкается, однако молчание длится недолго. Мужчина протягивает руку и гладит её по бедру. «Хочешь, я тебя и по старинке выебу?» «Джонни…» — она разворачивается и изучает его лицо в попытке понять, шутит ли он. Но у рокера почти скучающее выражение, которое не выдаёт ничего. «Что?» «Ты всё ещё хочешь трахаться?» «Я тебе всего лишь отлизал, так что-, — девушка обхватывает рукой его налитый кровью пенис, чтоб продемонстрировать свою мысль. Пенис вздрагивает от прикосновения, и Джонни напрягается. — Блять. Нет-нет, не трогай, больно! Чёрт…» «Вот именно. Нам пока хватит, можем не пережить ещё один оргазм». «Ага. Сука. Я понял, понял… Объявляю перерыв. А теперь убери нахуй руки от моего члена!» — орёт он и тянется с намерением убрать от себя её ладонь, но Ви успевает отстраниться первая. Пальцы покрывает белёсое семя. Девушка без задней мысли по очереди запускает их в рот и начисто облизывает каждый. Наблюдая за ней, Джонни приподнимает брови. «Ты же говорила: на вкус как помои?» «Точно, — Ви и не спорит. — Но, наверно, уже привыкла…» Рокер испускает тихий смешок. Этот разговор напоминает ей о комплексах, из-за которых она всегда нервничала при мысли о куннилингусе. Когда надо подпустить чьё-то лицо так близко в своей вагине, невольно задумаешься, а что если там что-то не так? Или запах отвратный? Ви знает, как некоторые мужчины проходятся на этот счёт между собой, слышала разговоры подростков в клане и шуточки тех, кто постарше, когда они думали, что никто из женщин и детей не слышит… И ни одна женщина в мире не захочет, чтоб её за глаза сравнивали с тухлой рыбой. «Ты аппетитно пахнешь, — мужчина перебивает её мысли, и Ви с ужасом осознаёт, что он всё слышал. — На вкус тоже съедобно». «Ага, пасиб…» — наёмница опускает взгляд и смущённо натягивает лямки боди обратно на плечи. Ткань с трудом скользит по взмокшему телу. «Если не веришь, могу снова тебе отлизать». «Не надо, я верю», — отмахивается она, надевая остальную одежду, которая мгновенно прилипает к мокрой и чувствительной промежности. Ей определённо нужно скорее помыться. Полностью одевшись, девушка запихивает свой недолифчик в рюкзак, не желая воевать с тонкими лямками на липкой коже. Ви трёт порозовевшие горячие щёки в надежде, что они остынут прежде, чем кто-то заметит. Затем проверяет телефон. Тренер Фред отправил смс насчёт грядущего боя. Оппонентом выступает какой-то чувак из Валентино. Лёгкие деньги. Она соглашается, убирает телефон в карман и идёт к выходу из палатки. Но замирает перед пологом. Она не знает, где искать Панам, следовательно, придётся в одиночку столкнуться со множеством осуждающих взглядов и шепотков. Или того хуже — с Солом. Ви делает глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. «Да ёб твою мать, Ви. Это же крысы гудронные, а не монстры», — издевается Джонни. Наёмница зыркает на него через плечо и закатывает глаза: тот так и не сдвинулся с места, по-прежнему лежит на койке голый, весь в сперме, с сигаретой в руках и паскудной ухмылкой на губах. «Ты помнишь, что я тоже из кочевников?» «Тем более не должна их бояться, — он пожимает плечами. — Вперёд». Она снова поднимает глаза к потолку и разворачивается к выходу. И как раз в этот момент начинает слышать через полог фрагменты разговора. Совсем недалеко от палатки. «Глядите, кто приехал, — насмешливо тянет женский голос. — Долго же ты собиралась. Оставила свою подружку одну, а, Панам?» «Она взрослая девочка, разберётся», — отвечает та. Раз речь зашла о Ви, то грех не подслушать, ведь так? «Вы вчера поздно вернулись, — это уже голос Митча, щедро сдобренный лукавыми нотками. — Развлеклись?» «Мы мило поболтали. А с чего вдруг такой интерес?» «Да не, ничего… Просто, давно не видел, чтоб ты так увлекалась городскими». «Мне нельзя заводить друзей?» «Конечно можно». «Просто любопытно, насколько именно вы близки…» — глумливо добавляет другой мужской голос, пониже, с более южным акцентом. Ви напрягается, внутри всё замирает. Они говорят так, словно Панам втюрилась в неё. «Говорил же», — комментирует Джонни. Наёмница бросает на него мимолётный взгляд. Естественно, он говорил — он же озабоченный… Вот только, раз клан Панам это заметил, возможно, в этом есть доля истины. «Это вас не касается», — отмахивается Панам от их подозрений. «Ну, сперва городская девчонка заявляется сюда, потом вы вдвоём уединяетесь… — продолжает мужской голос с южным акцентом. — Логично, что у нас возникнут вопросы». «Мы не-». «Даже и не знал, что ты играешь за обе команды». Наёмница заинтересованно прислушивается, ведь она понятия не имеет, за какую команду играет кочевница. Даже если той нравятся женщины, Ви всё равно сомневается, что ей это поможет. Тем не менее охота знать, был ли у неё шанс с самого начала. «Я и не играю… Она просто друг, — гневно отбривает Панам. Желудок Ви ухает вниз. — И закончим этот допрос». «Ну, не знаю. Ты с ней вся такая пушистая, вот мы и подумали, что ты могла переметнуться». «Я никуда не переметнулась!» — вопит в ответ та. Голос становится значительно громче, шаги ближе. «Да она хорошенькая. Бывают и похуже». «Я не лесбиянка!» — орёт Панам, распахивая полог палатки и натыкаясь на Ви. Девушки ошалело хлопают ресницами друг на друга. Кочевница вспыхивает, в ужасе раскрыв глаза. За её спиной хихикает группа кочевников. «Молодец», — жестом комментирует Ви, не доверяя своему голосу. Во-первых, у неё прокушен язык, а во-вторых, если она откроет рот, то рассмеётся абсурдности всего этого разговора. Позади видно соклановцев, донимавших Панам. Митч, разумеется, тоже среди них. Рядом женщина с асимметричным тёмным каре и двое мужчин: молодой в кепке и пожилой с седеющей шевелюрой и лицом, наполовину скрытым под полами ковбойской шляпы. «Доброе утро», — обращается к ней Митч, хотя его товарищи с появлением наёмницы немного отступают. «Доброе. Так… Нам теперь всем надо признаваться в своей ориентации или это чисто фишка Панам?» — спрашивает она, с улыбкой глядя на Панам. «Чисто фишка Панам». «Рада слышать». «Да идите вы все на хер», — бросает та и исчезает в палатке. Ви коротко кивает остальным, разворачивается и следует за кочевницей. «Всё нормально?» — интересуется блондинка, наблюдая, как Панам нервно и бесцельно роется в своих вещах. «Ага. Ветераны прицепились. С чего-то решили… А, не парься об этом». «Они решили, что мы с тобой вчера раскачивали твой Тортик?» — наёмница собирает волю в кулак, лишь бы не рассмеяться. Жаль, что шансов у неё нет, но что поделать. Стоит быть благодарной: Панам хотя бы ей доверяет, пусть и потому, что она единственный более-менее знакомый человек не из семьи. «Агх. Не говори так, пожалуйста …» «Я могла бы подойти к каждому и лично сообщить, что мы не переспали. Только вряд ли это поможет». «Да, определённо не поможет, — та со вздохом качает головой. — Они скоро забудут. Это неважно… Ты уже собралась домой?» «Да, надо ехать. Помыться и хоть немножко поработать». «Ладно. Точно не хочешь остаться на завтрак? — предлагает Панам, улыбаясь уголками губ. — Кэссиди сделал колбасу из белок и консервов». «Лучше не стоит». «Понятно, — кочевница вновь улыбается и легко хлопает Ви по плечу. — Спасибо за то, что приехала». «Не вопрос. И если что-то понадобится — номер ты знаешь». «Буду знать, — уклончиво отвечает Панам. Ви уже разворачивается уходить, как. — И Ви?» «Да?» «Тебе надо обработать губу. Я вчера в темноте не заметила, но ранка вроде глубокая». «Хорошо, — кивает наёмница, облизывая опухшую губу. — Ещё увидимся». Блондинка выходит из палатки и ощутимо напрягается под пристальными взглядами. Не поднимая головы и не вынимая рук из карманов, она торопливо шагает через лагерь к машине. Негромкие переговоры членов клана сопровождают её всю дорогу. От гнетущей атмосферы даже дышать становится труднее. Однако стоит сесть в узкое водительское кресло, как её отпускает. Ви с облегчением вздыхает, резкий поток воздуха жалит прокушенный язык и губу. Она заглядывает в зеркало заднего вида, открывает рот и оценивает повреждения — под кругляшкой пирсинга красуется кровавая ранка. Не страшно, просто неприятно, какое-то время кушать будет немного больно. Но раз она после огнестрельных ранений выживала, переживёт и это. Девушка возвращает зеркало в исходное положение и заводит машину. «Маймай» протестующе рычит перед перспективой вновь покорять бездорожье. Однако вчера они же как-то доехали, и какой смысл беречь тачки, которые для того и созданы, чтобы ездить до тех пор, пока не сломаются. Вместе с двигателем оживает и радио. Как и вчера, «Морро-Рок». Окно со стороны пассажира всё так же открыто, и за ночь в салон намело немного песка. Ви решает не закрывать его на случай, если Джонни захочется снова высунуться. «Ну, — мужчина материализуется в соседнем кресле с уже протянутой из окна рукой. — Что думаешь по поводу Панам?» «А что тут думать? — Ви дёргает плечами, выруливая обратно на просёлочную дорогу. — Вообще забавно: я решила переспать с тобой, лишь бы не спугнуть её, а выясняется, что мне ничего и не светило». Она готова опять рассмеяться. В этом и была причина их первого секса — агрессивного и беспорядочного, в грязной кровати. Рокер убедил её, что приведи она в номер мотеля незнакомца для плотских утех, Панам может заметить и не захочет мутить с ней. Но, как оказалось, ту вообще не привлекают женщины. Выходит, они переспали просто так. Вот только нельзя сказать, что Ви думала о Панам, когда впервые поцеловала Джонни. Как и не думала о ней в любой другой из последующих раз, когда они занимались сексом. Разве что во время последнего перепихона в палатке периодически напоминала себе держать стоны под контролем. «Хм. Ну, не знаю». «В смысле, ты не знаешь? Она гетеро, а я женщина. Какие у меня могут быть шансы?» «Да, но звучало как-то неубедительно, когда она это сказала», — не соглашается Джонни. Ви на секунду отвлекается от дороги и смотрит на него, ожидая увидеть глумливую мину, но тот серьёзен, даже немного угрюм. Словно мужчина не подначивает её, а сообщает неприятные известия. «Какая разница? Она сказала, что не лесбиянка. Ей-то лучше знать свою ориентацию». «Но ты подумай: её друзья уверены, что ради тебя она готова переметнуться». «Я, конечно, польщена, что ты считаешь, будто я такая невъебенная и могу кого-то обратить, но нет…» «Как знать, — его угрюмое лицо озаряет усмешка, — у некоторых планка ниже некуда». «Да ладно. Ты так стараешься только потому, что сам пускаешь на неё слюни», — язвительно бросает Ви, закатывая глаза. Слова выходят не такими игривыми, как планировалось, в них больше горечи. И сказано было резче, чем должно было. «Я вообще-то пытаюсь помочь, бестолочь. Сама ты хер поймёшь, что кто-то на тебя запал, даже если тебя по жопе шлёпнут и скажут об этом прямо». «Хватит заливать, а». «Хочешь верь, хочешь нет, у меня есть дела поважнее, чем думать, кто там у тебя был». «Неужели?» «Ага. К примеру, доставить удовольствие, какого ты ещё не испытывала», — гордо парирует он. «Эмм», — девушка неопределённо дёргает плечом и едва сдерживает улыбку, увидев, как Джонни меняется в лице. «Что ещё за эм? Ви, ты до сих пор течёшь и еле сидишь. Забыла, чьих это рук дело? На чьём лице ты сидела меньше часа назад?» «Я прекрасно помню, что я делала и с кем, — примирительно говорит она, но ухмыляется, чувствуя его раздражение. — Просто…» «Что?» «Ты же знаешь, что биочип делает за тебя всю работу». «Я и сам прекрасно делал за себя всю работу задолго до чипа», — выплёвывая каждое слово, гнёт своё Джонни, уверенный в своих сексуальных способностях. Взгляд потемнел и ожесточился. «Хочешь сказать, что ты и раньше мог кончить шесть раз к ряду? И твой член всё ещё стоял бы после такого?» «Ну ладно, такого не бывало, — признаётся тот. — Но навык был, и делать куни меня не в «Микоши» научили, так что выкуси». «Безмерно тобой горжусь», — с иронией говорит Ви и улыбается, когда рокер хмурит брови. «Будешь гордиться, когда я опять доведу тебя до сквирта». «Да не сквирчу я!» — вопит наёмница. Щеки пылают от смущения. «Расскажи это простыням в палатке». «О, боже…» К лицу приливает ещё больше крови. Ей даже в голову не пришло проверить постель. Ви начинает волноваться, в каком состоянии её оставила, и уже придумывает в голове липовые оправдания, типа повышенной потливости во сне, если вдруг Панам ещё напишет или позвонит. Хотя это и маловероятно. Остаток поездки проходит мирно. Джонни подпевает любимым песням. На въезде в город они попадают в небольшую пробку. Минуты тикают незаметно, пока она едет по улицам в сторону своей мегабашни и заезжает на парковку у дома. Ви выходит из салона. «Сайонара», — раздаётся писклявый синтезированный голосок. «Она разговаривает!» — потрясённо выдыхает наёмница, пялясь на машинюшку. Так и было? «Ты только щас заметила? — интересуется Джонни, опираясь задом на капот. — Она с тобой и поздоровалась». «Господи, какая милота», — она воздерживается от восторженных визгов и вздохов, но улыбки сдержать не может. Её машина разговаривает. Прелесть. Рокер шумно выдыхает и щипает переносицу: «Убейте меня». Ви показывает ему язык и шагает к лифту. Кабинка громыхает и шатается, но постепенно поднимается на нужный этаж. Девушка торопится попасть в квартиру, где её встречает Нибблс, развлекающийся с одной из плюшевых игрушек. При звуке открывающейся двери лысый гоблин тут же вострит уши. В груди мгновенно ощущается укол вины, как и всегда, когда он остаётся один на сутки. Но у кота вроде бы всё отлично, он всегда знает, чем заняться, но никогда не сходит с ума и особо не шкодит. Ви размышляет, правильно ли она поступила, когда приютила его. Возможно, стоит подыскать ему другой дом. А пока она чешет мягкую животинку, даёт ему вкусняшек и целует, разрешая легонько прикусить себя за пальцы. Наполняет миску водой и едой, вычищает лоток — в общем, делает всё, что делают ответственные хозяева котов. А потом идёт мыться. Это, несомненно, один из самых приятных аспектов некочевой жизни. В такие моменты она не завидует Альдекальдо с их общим душем в палатке. Гораздо приятнее, когда можно настроить напор, температуру воды и уединиться, если не брать в расчёт Джонни. Ви слегка морщится, скользя мыльной рукой по всё ещё чувствительной промежности, смывая липкую влагу. Горячая вода щиплет ранку на губе. Девушка вытирает порозовевшую после душа кожу, одевается и быстро красится, время от времени отвлекаясь на кота. Рядом Джонни барабанит пальцами, пытаясь привлечь внимание животного, по-прежнему убеждённый, что тот его видит. Ви закругляется, только когда понимает, что если не выйдет сейчас, то опоздает на бой. Напоследок гладит Нибблса по макушке и выходит в коридор, заворачивает за угол и шагает к лифту. Спускается на первый этаж под аккомпанемент металлического лязганья и усыпляющей рекламы. Едва заслышав треск помех, возвещающий о появлении рокера, она закатывает глаза. Джонни опирается на дальнюю стену со скрещенными на груди руками, уголки губ растянуты в усмешке. «Ты кое-что забыла, в курсе?» «А?» — она щурится и хмурит брови, соображая, что же такого могла забыть. «Не в курсе». «Завтрак?» — допускает наёмница, решив, что, скорее всего, он имеет в виду, что Ви так ничего и не ела ни вчера, ни сегодня. Язык ещё воспалён, но можно попробовать что-нибудь перекусить. «Неа». Наёмница морщит нос, лихорадочно шевеля подгнившими извилинами. Да что же она могла забыть? Телефон в кармане, рюкзак на плече… Звуки лифта и рекламные ролики слышно, значит слуховые аппараты тоже на месте. «Что я забыла?» «А что ты забыла?» — издевается он, ухмыляясь. «Джонни…» «Что?» «Ты издеваешься надо мной?» «Да ну?» «Если знаешь, то просто скажи». «М», — тот пожимает плечами, зубасто скалясь. Ви сверкает глазами и дуется, пытаясь понять, что могла забыть. Быть может, мужчина просто-напросто прикалывается, это ведь его любимое развлечение. Она могла ничего и не забыть, а ему просто нравится смотреть, как она дёргается. Типичное поведение Джонни — доебаться до неё. И даже если Ви что-то не сделала, то, стало быть, это не так важно, поэтому пофиг. А он просто засранец. Противозный, жестокий тип с лицом, пригодным лишь в качестве сидушки. Двери лифта со звоном открываются. Ви делает шаг на выход. «Таблетки ты забыла». «Да чтоб тебя!» Развернувшись на каблуках, она возвращается в кабинку и зло тыкает кнопку восьмого этажа. Джонни хохочет всё время, пока они поднимаются обратно. Ви показывает ему язык и средний палец перед тем, как выйти на этаже. Тот с улыбкой отвечает ей двумя факами. Наёмница заглядывает в квартиру, в темпе глотает иммунодепрессанты, запивает ни-колой и выходит назад. Сегодня на улице более-менее солнечно, не то что вчера, а вопрос Панам пробудил в ней желание опять прокатиться на мотоцикле Скорпиона. До сих пор не верится, что он теперь её, но Ви без колебания вывезет его на прогулку, раз так хочется. Нельзя оставлять байк кочевника пылиться в гараже. Она выруливает на дорогу и лавирует между машин. Мужчина, как водится, сидит позади, спиной к ней. Радио с прошлого раза настроено на его любимую частоту. Из колонок начинает звучать знакомый голос. Кто-то на этой станции тащится по Джонни, определённо. The desire to destroy To disrupt, to lose control To rebuild and then To tear it down again «I’ve bent it backward until it breaks!» — откинув голову девушке на плечо, рокер орёт практически ей в ухо. «Убейте меня». «Capacitors roaring inside my brain! Agent of chaos and discontent! We’re gonna take out the corporate man!» «Как бы я хотела уметь выключать и тебя тоже», — сообщает Ви, но сама улыбается, вспоминая, как они катались с Джеки, и тот тоже постоянно подпевал любимым песням. Джонни замолкает, и какое-то время его записанный голос поёт в одиночестве. Он о чём-то размышляет. Это всегда не к добру. «Тебе нравятся мои песни». «Чего-чего?» «Тебе нравится мой голос, звук гитары. И, хоть мы во многом не сходимся, ты понимаешь, о чём тексты, с чем-то даже согласна. Тебе нравится моя музыка». Его тщеславие не знает границ. Мужчина говорит так, словно это неопровержимый научный факт, вроде того, что солнце горячее, а вода мокрая. И честно сказать, да, Ви привыкла к его песням. У него красивый голос, выразительный, с хрипотцой, и он отдаёт всего себя музыке. И на гитаре он неплохо играет. Джонни пришлось учиться дважды: первый раз — в детстве, а второй — когда ему поставили протез. Тексты тоже хороши. Наёмница сама всегда презирала корпы и всю систему, несмотря на то что всю жизнь вела себя безучастно по отношению к текущему положению вещей и никогда не горела желанием смести это всё к чертям. Только ему не нужно знать, что она считает его талантливым и уважает как артиста, горящего своим делом. «Песни как песни. Вроде нормальные». «Но ты никогда не подпеваешь». «А, да. Я вообще… никогда…» «Не поёшь?» «Не». «Да быть того не может. Все поют, Ви, даже те, кто не умеет. Никогда не бывало такого, что играет песня, а тебе прям хочется подвыть?» «Нет, не бывало. Мой голос и так звучит мерзко, даже когда я просто говорю». «Тут не важно, кто как звучит. Дело в музыке — в умении и желании её чувствовать. Проникнуться. Хотеть подпевать до тех пор, пока глотку не начнёт драть от крика, потому что тебе близки слова, — мужчина продолжает стоять на своём. Слова начинают звучать громче, эмоциональнее. — Давай. Попробуй хоть раз». «Зачем? Чтоб ты надо мной поржал». «Обещаю, что не буду над тобой ржать». «Я точно пас», — упирается наёмница. Джонни только повод дай постебаться над ней и её голосом, он точно не сможет удержаться. Может сказать колкость забавы ради, на самом деле так не считая, а её собственные комплексы доведут дело до конца. Так зачем подставляться? «Ви, когда-нибудь придётся вынуть шило». «Дело не в нём. Просто не вижу повода выставлять себя на посмешище». «Тогда зачем вечно выставляешь?» «Замолкни и слушай свои песенки, эгоист». Рокер продолжает напевать весь путь по дорогам Хейвуда до места проведения боя. Пару раз возникает желание присоединиться, но слова застревают поперёк горла, и Ви стискивает зубы, не давая просочиться и звуку. Определённо, он её подъебнёт, поэтому не стоит. Но в голове всё ещё отдаются эхом его слова о важности текста, о желании прочувствовать музыку, проникнуться ею. У Джонни полно идей, с которыми она категорически не согласна, по понятным причинам. Но бывают редкие минуты, когда он открыто и со страстью говорит о музыке. В такие моменты его хочется слушать. У Ви в жизни не было подобных увлечений. Ни одно хобби не захватывало её с головой. Несомненно, ей нравятся некоторые вещи, вроде ретро-фотографий или плюшевых игрушек, но она ими не горит. Стыдно даже признаться кому-то о своём увлечении старыми фото или замысловатых стежках на любимых игрушках. Она невольно сравнивает себя с такими, как Джуди и Джонни, столь увлечёнными виртами и музыкой, соответственно. Они вызывают у неё восхищение. Ви в своей жизни никогда ничего подобного не творила, а всё время была занята выживанием. Есть ли у неё вообще страсть? Девушка пытается вспомнить хоть одну. Ей нравится наёмничать, но давайте начистоту, это просто единственный вариант заработка, помимо этого Ви ничего не умеет. Плюс это дополнительная возможность доказать свои способности. А порой вообще кажется, что она просто поддержала мечту Джеки, вместо того, чтоб следовать своей. А так хочется, чтобы её помнили после смерти. Чтобы жизнь имела смысл. Чтобы сама Ви была для кого-то важна. Вот только как она может быть важна, если внутри нет огня? Раз в ней так мало страсти, за что её вообще должны помнить? Пока что перед ней стоит весьма амбициозная цель: освободить Джеки из «Микоши» и, если получится, спасти себя. А что потом? Опять работать наёмницей? Ради Джеки снова попытаться пробиться в высшую лигу, только уже одной? Это ведь даже не её мечта. А что будет с Джонни? «Опять много думаешь». «Иногда приходится». «Перебор». «Радуйся, что скоро бой, и какое-то время я думать не смогу», — поднимая глаза к небу, сообщает Ви и паркуется. Координаты из сообщения приводят её в проулок между домами. Тут собрались и взрослые, и дети, треплются о всяком. Не обращая внимания на болтовню, Ви на ходу приглушает громкость в наушниках. Проулок выходит к огороженной забором баскетбольной площадке. Несколько детишек бросают мяч в кольцо. А перед площадкой припаркован ужасного вида золотистый кабриолет, ярко сверкающий на солнце. На двери изображена Богоматерь. На капот машины облокотился мужчина лет двадцати пяти-тридцати, с тёмными зализанными волосами и золотым имплантом вместо руки. Перед ним стоит беременная женщина примерно того же возраста с тёмными локонами, завязанными в объёмный пучок на макушке. Срок уже приличный, короткие шорты больше не в силах сдерживать огромный живот.        «Ты сказал, что ушёл искать работу», — скрестив руки на груди, упрекает та. «И я нашёл её!» «Это не работа! Что с нами будет, если тебя прикончат? Если ты проиграешь все наши деньги? Или ты поменяешься, Цезарь… или я поменяю замки». Парень, Цезарь, опускает взгляд, явно в смятении. И Ви вспоминает имя из сообщения от тренера Фреда. Это он её соперник по поединку, чувак из Валентино. Как-то неловко прерывать ругающуюся парочку. Она невольно рассуждает о том, какой же он всё-таки дебил. Если у них туго с деньгами, к тому же ребята ждут ребёнка, то точно не стоило спускать всё на бой, а лучше было и правда поискать работу. Какой дурак станет вкладываться на всю котлету в бои без правил? Ви оставляет своё мнение при себе и давится смешком. Она здесь исключительно ради денег. Со времён первого боя с близнецами многое поменялось — тогда ей нечего было терять. Наёмница окидывает быстрым взглядом беременную девушку. А вот Цезарю есть что терять. «Мне сказали, тут будет бой. С тобой?» — жестами обращается она к ребятам, чувствуя себя при этом виноватой, ведь именно Ви косвенно втягивает его в эту авантюру. «Со мной. Я Цезарь, — отвечает мужчина, оглядывая её с головы до ног и заметно расслабляясь. — Самый крутой ихо дэ пута в Глене». «Мхм. И самый худший отец в Найт Сити», — презрительно цедит беременная девушка, а Ви еле удерживается от ремарки, что она видела в жизни отцов и похуже. Цезарь подскакивает с капота. «Микаэла, крошка, я знаю, что делаю. Доверься-». «Я с тобой не разговариваю. Спустил все деньги на хром, а теперь… Короче, я сдаюсь. Всё! — она взмахивает руками, голос звенит. Девушка обращается к Ви. — Может, хотя бы ты ему мозги вправишь. Ему будет полезно». «Микаэла! Микаэла, подожди, чтоб тебя! — кричит парень ей вслед, но та его подчёркнуто игнорирует и отходит в сторону, чтоб подождать, пока её возлюбленный всё не просрёт. Цезарь тяжело вздыхает. — Короче, мне срочно надо много денег. Поэтому только серьёзные ставки». «Окей. Я тоже пришла сюда подзаработать». «Ха. Удачи, подруга, — усмехается тот, а до неё доходит, что придурок, вероятно, считает, что победа у него в кармане. — Я ставлю на кон свою тачку. Или ты ставишь столько же налом, или боя не будет». Оу. Ви кривит лицо. Машина, прямо сказать, уродская. Ярко-золотая с красным, так и режет глаз. Как-то неохота, чтоб её видели на улицах в этом нелепом кабриолете. Наёмница никогда не отличалась изысканным вкусом, в конце концов, «Аполло» Скорпиона с его золотой отделкой и символикой Альдекальдо тоже не в её стиле. Красный «Кусанаги», купленный ею у Вакако, ничего такой, хоть красный и не самый любимый цвет Ви. Однако она не из тех, кто выбирает вещи исключительно определённой гаммы — в её случае это сине-чёрный. Нет конечно, она не презирает всю остальную палитру, в её гардеробе есть одежда других оттенков. Но тачка Цезаря — это сущий кошмар. В принципе, её можно продать или разобрать на запчасти, если придётся… «Ладно, расскажи про машину». «Прокаченная классика 2056-го года, — Джонни возникает в салоне, сидя на спинке переднего сиденья своей плоской жопой. — И всего двадцать тысяч пробега. Не бита, не крашена…» «В угоне?» «Не-не-не, ты чё. Моя, со всеми бумагами. Слово даю, — уверяет Цезарь и после паузы продолжает. — Слушай, если тебе условия не катят, иди мимо, окей? Не маячь тут. Время — деньги, а у меня сейчас нет ни того, ни другого». А было бы и то, и другое, не будь ты таким слепым идиотом, едва не говорит Ви. Ну, хотя бы он поставил на кон тачку, а не наличные, поэтому, быть может, он не окончательно подводит свою любимую и пока не рождённого ребёнка. Скорее всего, одна извилина у парня ещё осталась. «Чего ты ждёшь?» «Неужто тебе понравилась эта уродская машина?» — Ви приподнимает бровь. А она-то думала, вкус у него есть, ну, хоть какой-никакой. «Лучше, чем твоя лягушачья коробчонка». «Иди на хер. Моя коробчонка милая и болтает со мной, — она качает головой. Опять двадцать пять: Ви болтает с воображаемым Джонни вместо живых людей. — Ладно, хорошо, ставлю наличные против машины». «По рукам. Давай, — Цезарь кивает и ведёт Ви в сторону баскетбольной площадки. — Чисто на кулаках ведь? Ты ж не вытащишь из жопы моноструну или клинки какие-нибудь?» «Не волнуйся. У меня только ракетница, и я не горю желанием потом смывать с себя кусочки Цезаря», — отвечает девушка, заплетая часть волос в маленький хвостик, чтобы во время поединка пряди не лезли в глаза. Её оппонент проходит сквозь калитку в плетёном заборе, что огибает площадку по периметру. Игравшие в баскетбол дети испаряются, Ви с парнем останавливаются в центре. «Я чё спросил-то. Чувак до тебя мне «кошками» своими чуть кишки не выпустил. Ну что, погнали?» «Да, давай». «Ладно, держись, я тебе спуску не дам». «Я тебе тоже». Цезарь ударяет костяшками друг о друга, Ви встаёт в стойку. Бой начинается. Валентино отступает назад, и она атакует первая, но тот уклоняется от кулака. И мгновенно делает ответный выпад — девушка еле успевает закрыть лицо. Чувак бросается к ней, высоко подпрыгивая и замахиваясь обеими руками, намереваясь обрушить мощный удар ей на макушку, тем самым оставляя без защиты грудь и живот. Наёмница дважды быстро бьёт его по рёбрам, выбивая воздух из лёгких, отчего он теряет в воздухе часть инерции, но черепушка всё равно звенит после контакта с его кулаками. Цезарь приземляется на ватные ноги, и девушка, пользуясь возможностью, мгновенно сокращает расстояние и правым хуком заряжает ему в висок. Кожа на голове тут же лопается и начинает кровить. Это сбивает его с толку. Ви заносит левую руку, целясь в лицо, но это обман — ложный выпад, чтобы отвлечь внимание, тогда как правый кулак уже летит парню в живот. Тот отшатывается, кашляя и сплёвывая, но по-прежнему стоит на ногах… Наёмница замахивается для новой атаки, но останавливается, когда Цезарь хватается за живот. Она выиграла…? «Стой! Прекрати! Ты не видишь, что ему хватит?!» — по площадке разносится беспокойный голос Микаэлы. Она с грацией утки забегает к ним, и Ви опускает кулаки, ощущая ужасную вину. Сильно она его отделала? «Микаэла, милая… Прости меня… Чёрт, я-», — захлёбываясь кашлем, говорит валентиновец, плетётся к забору, потом садится, облокотившись спиной на решётку, и пытается отдышаться. Она и сама запыхалась после боя, а по коже катятся крупные капли пота. «Заткнись, пендехо, — огрызается та. Ви отсюда видит, как встревожена его подруга. — Отдавай ключи и быстро домой». Микаэла качает головой, а Цезарь, потупив взгляд, вздыхает. Вид у него такой, словно вот-вот расплачется, и отчего-то кажется, что дело не в ранах и синяках на лице. Он поставил на кон всё, что имел, и думает, что всё потерял. Однако Ви дерётся, просто чтоб подзаработать, а вчера она целый день выполняла заказы и получила гораздо больше. Фиксеры снова с ней работают, жить есть на что, да и кабриолет этот ей сразу не понравился. «Эх. Вот, держи… Береги её…» Она ввязалась в этот бой, поскольку могла позволить себе проиграть, а вот он — нет. Потому что дурак. Но это не значит, что его ребёнок должен расплачиваться за ошибки отца. Как Микаэла будет добираться до больницы без машины? Чем они будут платить за роды? На что будут покупать одежду, смесь и лекарства для младенца? Да мало ли, что может понадобиться. «Оставь себе», — жестом отвечает Ви. С каждым вздохом грудь тяжело вздымается и опускается, пот стекает по лбу и шее. «Ты… ты чё, серьёзно?» — он озадаченно моргает и смотрит так, будто у наёмницы выросла вторая голова. Микаэла же, напротив, смотрит очень тепло. «Оставь себе и машину, и деньги, ладно?» «Я это… Блин, я не знаю, как тебя благодарить…» — бормочет Цезарь, широко раскрыв глаза, но видно, как он выдыхает с облегчением. «Вынь голову из задницы, позаботься о семье и не просри всё, что имеешь». «Приложу все усилия…» — отвечает тот. Уголки рассечённых губ робко приподнимаются. «Спасибо…» — Микаэла улыбается ей. Вот только рот плотно сжат — без сомнения, ещё злится, что Цезарь так опрометчиво всем рисковал. «Не за что». «Ууф… Вроде обошлось, да?» — парень тихо усмехается, глядя на любимую, в надежде, что его простят хотя бы потому, что всё закончилось хорошо. «Мхм. Везёт ведь всяким пендехос». «Это же круто, — с разбитых губ парня слетает смешок, когда тот проводит пальцами по животу Микаэлы. — Надо бы скопить малышу на жизнь». Ви чувствует себя так, словно злоупотребляет гостеприимством или подглядывает за чем-то очень личным. Хоть пара и ссорилась, но они друг друга любят, это видно. Она решает, что лучше будет улизнуть, не попрощавшись, но сперва опускает взгляд на ботинки, будто бы они могут подсказать, как правильно поступить. «Как назовём малыша?» — прежде, чем наёмница успевает уйти, Микаэла спрашивает Цезаря, ласково касаясь его руки на своём животе. «Хмм… Давай как-нибудь на «Ви-»? — переводя взгляд на блондинку, предлагает тот. Ви замирает в ожидании, что он обратит всё в шутку. Он же не всерьёз? Никто в здравом уме не назовёт ребёнка в честь той, кто просто отхерачила человека, а потом подарила за это четыре тысячи. «Придурок, ты смущаешь девушку». «О… аа, — они ведь ждут какой-то ответ. — По правде, мало хороших имён начинаются с «Ви-». «А что это означает?» «Боюсь, что не могу рассказать — секрет. Но… — Ви замолкает, вспоминая кое-кого. — Если я могу предложить вариант, то мне всегда нравилось имя Джеки. Оно классное, подойдёт и мальчику, и девочке, но я не настаиваю». «Мне нравится», — с улыбкой говорит Микаэла Цезарю. «Мне тоже, — задумчиво тянет тот и опять смотрит на наёмницу. — Сразу вспоминаю сына сеньоры Уэллс. Ты его знала?» «Точно…» — признаётся Ви, застигнутая за попыткой назвать чужого ребёнка в честь друга. «Хороший был мужик, мы познакомились в банде, хотя… Блин, такое чувство, что его мама вырастила половину хейвудской шпаны. Жаль, что так вышло…» «Да…» «А ты… Вы встречались?» — вдруг спрашивает Цезарь, едва улыбаясь. Ви каменеет. Их с Джеки связывала только дружба. Они иногда флиртовали в шутку — так уж повелось — но они никогда не спали… «Цезарь…» «А что? — он пожимает плечами, глядя на отчитывающую его подругу. — Мне говорили, он встречался со светленькой девчонкой», — Цезарь делает жест в сторону Ви. «Нет-нет, — она горячо мотает головой. — Это Мисти, она тоже мелкая и светловолосая. Ходили шутки, что Джек нас коллекционирует, но нет, мы с ним просто работали вместе». «Мда. У Джеки всегда был глаз-алмаз на хороших людей. Вижу, это не изменилось даже после его ухода из банды, — тот улыбается. — По-моему, достойное имя для ребёнка. Точно не хочешь оставить его себе?» «А?» «Ну, когда сама родишь». «А, — Ви сквозь одежду касается рубца под пупком, и выдавливает бледную улыбку, несмотря на то что тысяча невидимых иголок впились в горло. — Джеки ненавидел ждать. Опять же, я не настаиваю, но раз нравится — берите». «Учтём на будущее». «Супер. Ну, я пойду, оставлю вас в покое». «Ещё раз спасибо». Ви кивает на прощание и смывается с баскетбольной площадки, неосознанно потирая шрам под одеждой. Горло словно стянуло жгутом. Цезарь не сказал ничего такого, ведь многие люди в итоге заводят детей. Тем более, откуда ему было узнать о её непростом детстве. Просто… сложно о таком вспоминать. Наёмница тормозит посреди переулка, прислоняется к грязной кирпичной стене, достаёт клубничную сигарету из портсигара Эвелин и прикуривает, чтобы успокоить расшалившиеся нервы из-за, по сути, невинно брошенной фразы. Звучат помехи, и вот она уже не одна. Рокер стоит рядом и воняет дешёвыми сигаретами, пребывающими сладковатый ягодный аромат, который Ви выдувает в воздух. «Хочешь сказать, что мечтала завести спиногрызов?» «Джонни…» «Я всегда был против. Вечно орущие мешки с говном, которые полностью подчиняют себе твою жизнь». «Как знакомо», — Ви многозначительно смотрит на него. «Да пошла ты, — он замолкает. Девушка сжимается под его пристальным взглядом. — Ты видела, во что они превращают горячих цыпочек? Как арбуз на палочках. Хочешь так же?» Она проглатывает смешок и пожимает плечами: «Мне это уже не грозит». «А если бы грозило?» «Наверно, нет, — отвечает Ви. — Мне двадцать, сама только повзрослела… Я с Нибблсом-то не справляюсь, а он много не требует. Куда мне детей, тем более младенцев. А обосранные подгузники и нескончаемый ор звучат, как кошмар наяву. Так что нет, не хочу детей». «И?» «И… не знаю. Дело же не в том, хочу я их или нет, а в том, что в жизни любого должен быть выбор. Меня его лишили, — она дёргает плечами и до отказа заполняет лёгкие клубничным дымом. — Просто накатывает иногда, что кто-то другой распоряжался моей жизнью. И моим телом». Отказ от установки слуховых имплантов — пока что единственное её решение. Каждый раз, как кто-то предлагал «исправить слух», кровь в жилах вскипала. Поэтому она ходит исключительно к Виктору — самый нормальный рипер из всех. Потеря слуха ведь тоже не была её выбором, организм сам взбунтовался против неё. Решение о стерилизации опять-таки принимала не она, это сделал отец. Вик, а не она, сделал выбор, пусть и вынужденный, в пользу установки кироши. За шесть месяцев Ви только-только начала обретать собственную жизнь. А потом всё рухнуло. Едва она начала понимать, кем может стать, когда никто её не контролирует, как судьба нашла другой способ лишить девушку возможности выбирать. И теперь её мучают приступы, которые она тоже не может контролировать. И, по словам Хелльмана, всё станет только хуже по мере того, как Джонни будет перехватывать контроль. Однако он пока не пытался взять бразды управления телом, только во время секса говорил, что оно его. Но из головы не идёт та самая первая ночь, когда рокер напал на неё, двигал руками и головой против её воли, управлял, словно марионеткой. С тех пор такого не повторялось, хотя, быть может, Джонни попросту не знает, как у него тогда получилось. Но даже без активных попыток с его стороны Ви чувствует, как теряет этот самый контроль. У мужчины есть доступ к её чувствам, мыслям, памяти. Он влияет на неё необъяснимым образом. И девушка не может возвести между ними стену, сколько бы ни пыталась. Успокаивает лишь то, что у неё тоже есть к нему доступ, так что в какой-то степени всё честно. Джонни сейчас молчит, но Ви-то знает: он прекрасно понимает. Девушка видела воспоминания об имплантах, которые ему поставили без согласия. Да и нынешнее своё положение он не выбирал. Кому захочется делить тело и воспоминания с незнакомцем? «На твоём месте я бы пользовался и всё время трахался без презика». «Пфф, — Ви прыскает. Вместе со смехом изо рта вырывается облако розоватого дыма. — Ты в курсе, что дети — не единственное, что можно подцепить?» «О, я знаю. Чего у меня только не было». «Боже мой». «Однажды даже пришлось сдирать линолеум, чтобы вывести мандавошек. Сука, у меня от одних воспоминаний яйца начинают чесаться». «И на этой прекрасной ноте разговор можно заканчивать», — сообщает она, сморщив нос, стоит Джонни потереть пах для пущего эффекта. И всё-таки ему удалось её рассмешить. «Уже?» «Однозначно, — девушка докуривает сигарету и тушит окурок ботинком. — Умираю с голода. Хочешь мороженое?» «Ага, но только не приторное». «Это же мороженко! Оно должно быть сладким». «Почти ощущаю, как зубы гниют». «Это всё твои сигареты и наркотики». «Эй. Наркотики тут ни при чём». Ви с улыбкой закатывает глаза и направляется к байку, садится на него и находит ближайший киоск с мороженым. Приступ тоски миновал, и теперь ей лучше. Джонни всегда знает, как отвлечь от гнетущих мыслей. Часы проходят незаметно. Она сидит на сиденье мотоцикла, свесив ноги на одну сторону. На одном бедре стоит картонный стаканчик с наполовину съеденным мороженым: мятно-шоколадный шарик для неё, а другой со вкусом горького шоколада для Джонни. Сам рокер курит, облокотившись на багажник. День прошёл относительно тихо. Солнце уже закатывается за горизонт, когда Ви собирает ложкой остатки со дна. «Время как-то быстро летит», — мысленно сообщает она своему извечному подневольному компаньону, сжимая и разжимая замёрзшие пальцы. «Может, оно летело бы помедленнее, если б ты не убила три часа на дебильную игру в хватайку». Ви вспыхивает. Около киоска с мороженым стоял торговый автомат с игрушками. И она почти три часа потратила, играясь с кран-машиной, чтоб выудить из кучи плюшевого кролика. «Он милый и пушистый». «И где он?» «Остался в автомате…» — наёмница признаёт поражение, уставившись в дно пустого стакана из-под мороженного. «А деньги твои где?» «Остались в автомате…» «Я вчера заебался слушать твой гундёж про то, как тебе важно зарабатывать. А сегодня ты спускаешь почти всё, что вчера и заработала». «Я-». «Сначала твои никому не усравшиеся принципы обошлись тебе в четыре косаря. Теперь вот игрушка, стоимостью почти в четыре сотни», — перебивает Джонни. «Ой, вот только не надо заливать мне про разумные траты… Скажи-ка, о гуру экономии, как ты планировал расходы на наркоту, бухло и шлюх?» «Цыц, — щуря злые глаза, рявкает тот. — На шлюх я не тратился. Зачем, когда есть фанатки, готовые практически на всё?» «Ни разу не снимал проститутку?» — Ви неверяще вздёргивает бровь. Мужчина сжимает зубы и признаётся: «Когда хотелось чего-то эдакого». «Вот видишь», — кивает она, улыбаясь такому откровению. «Многие сбегают, когда просишь себя придушить, или поиграть с задницей, или-». «Э-э-э… Продолжение мне знать необязательно». «Неужто? — он в мгновение перемещается и возникает перед Ви, кладёт руки на сиденье по обеим сторонам от неё и наклоняется. — Тебе бы точно понравилось». «Ммм, — мычит она, краснея, кладёт руку ему на шею и сжимает, чувствуя, как под пальцами ускоряется пульс. — Придушить тебя я всегда за, даже платить не надо. Просить тоже». От её прикосновений его гнусная ухмылочка расцветает. Девушка проводит большим пальцем по бьющейся жилке на крепкой шее. Джонни не сводит пристального взгляда с её лица, спускается глазами ниже, к губам. Опускает голову ещё ближе, чтобы поцеловать. Ви уже морально готовится к боли в прокушенной губе, но тут звонит телефон. Карман вибрирует, перед глазами появляется уведомление о входящем вызове от Дино и рушит весь момент. «Не бери». «Не могу», — она выуживает телефон из штанов, а Джонни с разочарованным стоном утыкается лбом ей в плечо. Наёмница легко хлопает его по спине, словно утешает ребёнка, за что получает болезненный укус в ключицу. И это её он называет сукой. «Есть заказ, — сообщает Дино по видео, а Ви ёрзает под весом навалившегося на плечо мужчины, — на какую-то директоршу из «Биотехники». Заперлась в корпоративном отеле с кучей охраны, поэтому тут нужен профессионал. «Заказ на корпоратку? То есть она — цель, а не клиент?» — уточняет девушка, неуклюже жестикулируя и поддерживая одновременно свой вес и Джонни, который принципиально мешает разговору. По её скромному мнению, «Биотехника» — одна из худших корпораций. Не столь могущественна, как «Арасака» или «Милитех», но делов они тоже наворотили… «Ага. Я знаю, что ты у нас любишь трудности». «Люблю». «Всю инфу отправил. Уверен, ты не подведёшь», — фиксер подмигивает и кладёт трубку. На телефон приходит сообщение с подробностями. Ви его открывает и просматривает за спиной у Джонни. Тёлку зовут Джоанна Кох, она региональный директор по технологиям, развитию и чему-то там в «Биотехнике». То есть она испытывает новые приблуды. Во время последнего такого испытания что-то пошло не так и погибло человек семьдесят — почти весь клан Красная Орхидея или Красная Орха, как-то так. Она шумно вздыхает. Правильно будет Красная Охра. Она знает тот клан и знает, как тяжко им приходится. Девушка жила с ними перед самым переездом в Найт Сити. Ви прибилась к стоянке под видом одиночки из клана Беккеров, и её приютили. Это было уже после экспериментов «Биотехники», она видела последствия. Бóльшая часть клана сильно заболела и отчаянно нуждалась в лекарствах, которых было не достать. «Биотехника» предложила им сделку: выполнить кое-какую работёнку и взамен им предоставят тестовые препараты. В общем, корпа использовала их в качестве подопытных кроликов, еще и пахать на себя заставила. По итогу люди стали умирать один за другим. Ви рассказали, что им пришлось бессильно наблюдать, как умирают их дети, братья, сёстры, родители, как близкие им люди бьются в агонии, заживо сжигающей их нервные окончания. Те, кто пережили лечение, оказались в плохом состоянии, постоянно жаловались на боли, вынуждены были остаток жизни существовать на анальгетиках. Это хороший клан, они предложили ей, чужачке, ночлег, хотя самим особо нечего было дать. Поведали свою историю и о том, как им теперь живётся после всего случившегося. А теперь ей предстоит закончить это дело… Кох подкинула семьям несколько грошей (как будто это могло их утешить), ну и закрыла дело. А люди сбросились и выслали бабки мне, чтобы я нашёл того, кто передаст этой директорше их горячую благодарность. Ты понимаешь, ОЧЕНЬ ГОРЯЧУЮ, чтоб ей прям сразу стало всё понятно. Посылаю тебе координаты корпоративного отеля, где Кох сейчас обитает. Сообщи, когда её прикончишь. Она бездумно тянется рукой вверх и зарывается пальцами в волосы Джонни, массируя кожу головы. Этот жест будто выводит его из транса: рокер напрягает плечи и резко выпрямляется, отстраняясь от неё. Ви моргает, переживая, что случайно перешла какую-то неведомую ей черту. А ведь он и впрямь мог решить, что она гладит его, хотя у девушки и в мыслях не было. И прошлый раз, когда она потрогала его за волосы, мужчина тоже повёл себя странно, будто бы закрылся… «Собираешься обнулить эту корпоратскую манду?» — откашлявшись, интересуется он и упирает руки в бока. Ви не может понять: это в свете закатного солнца его лицо так порозовело или из-за чего-то ещё…? «Ага, и буду смаковать каждую секунду», — отвечает Ви, выбрасывая пустой стакан в ближайшую мусорку и перекидывая одну ногу на другую сторону мотоцикла.        Она выбирает кратчайший путь до корпоративного отеля и едет по маршруту, размышляя о странном стечении обстоятельств, благодаря которому получила этот заказ. Что именно ей выпадет честь свершить за них правосудие. И, хоть наёмница и не откажется от десяти тысяч эдди, она бы согласилась выполнить эту работу за так. Заказ обострил в ней чувство справедливости и пробудил жажду мести. Когда девушка думает о том, что пришлось вынести людям из Красной Охры, по венам разливается яростное праведное пламя, очень похожее на то, что бушевало в ней, когда она убивала Дзётаро. В обоих случаях Ви видела, на какую жестокость способна её цель… Хочется заставить тварь помучаться. Ей уже приходилось использовать фото размозжённой черепушки Дзётаро, чтобы запугать такого же больного ублюдка. Так и эта жестокая казнь станет не просто убийством, но посланием. Она сворачивает в грязный проулок рядом с отелем. В стене есть чёрный вход, и Джонни тут же материализуется рядом, облокотившись спиной на дверь. Ви натягивает маску. «Какой план? — с кривой ухмылкой спрашивает он. Кажется, ему не терпится. — Тут наверняка не продохнуть от охраны». «Уберу всех, кто носит форму «Биотехники». Раз они укрывают эту суку, значит, сдохнут вместе с ней, — пожимает плечами Ви. Звучит жестоко, но все они работают на эту блядскую корпу. — Сначала разберусь с охраной на всех этажах, пока не останется только она. Вот тогда мы и поиграем». «Чёрт, у меня аж хер привстал». «Джонни…» «А как я должен реагировать, когда ты говоришь, что собираешься ворваться в отель и прикончить кучу мразей из «Биотехники»?» «То есть ты возбуждаешься каждый раз, как я убиваю корпоратов?» «Не только корпоратов». «Блин, Джонни, речь же не о твоём члене. Дело в справедливости». «Вот теперь встал окончательно». Ви закатывает глаза. У Джонни есть способность любой разговор перевести на свой пенис. Нет на это времени. Она проскальзывает в здание через запасной вход, пригибается и осторожно идёт по узкому коридору. Потом открывает следующую дверь и попадает в служебное помещение с одним охранником — тот стоит спиной и не видит её. Наёмница бросается на него и обхватывает сзади, отточенным движением вонзает нож в шею и проворачивает — мышечная память всё делает за неё. Из развороченной трахеи хлещет кровь, и охранник падает замертво. Оставшись в помещении одна, она пользуется случаем и залезает в компьютер, отключает систему видеонаблюдения и турель. Возле рабочего стола есть другая дверь, Ви проходит туда и попадает в просторный, освещённый розовым неоном холл с богатым декором, террариумами и живыми цветами. Она осторожно заглядывает за угол и замечает трёх боевых роботов. К тому же ситуацию осложняет длинное окно без стекла вдоль всей левой стены, сквозь которое видно стойку ресепшена и фойе за ней. И администратор, и охранник оба повёрнуты спиной к ней. Пробраться незамеченной будет сложно. Два робота стоят вдоль одной стены, третий — у противоположной, лицом к ним. Их сенсоры засекут любое движение. Скрипт «заражение» не работает на дроидах, поскольку у них нет кишечника. Тем более вполне живые охранник с администратором заметят неладное. Вдобавок и у Скиппи нет глушителя, а если метнуть нож, нет гарантии, что лезвие повредит робота настолько, что он выйдет из строя. Её тут же заметут. А вот снайперка с глушителем, но боты всё равно заметят, стоит одному из них упасть. Наёмница отступает назад в служебное помещение. С торца комнаты есть ещё один выход, возможно, стоит попробовать сунуться туда. Ви выглядывает в проём и видит стойку администратора изнутри, отсюда будет легко достать ножом стоящего задом охранника, не задев парня в гражданском. Конечно, при условии, что никто из них не покинет свой пост. Два робота стоят спиной к ним, а тот, что лицом, расположен довольно далеко, не должен засечь. Однако не ясно, как быть с самим администратором, замешан ли он в делах «Биотехники». Если оставить его в живых, он может позвать на помощь. Ви играет с ножом, перебирает в пальцах лезвие, затем перехватывает поудобнее, как следует прицеливается. И кидает. Едва лезвие выскальзывает из руки, она подлетает к работнику за стойкой. Клинок вонзается охраннику в горло, и тот забрызгивает красивый холл карминовыми каплями. «Господи б-», — только и успевает воскликнуть администратор, прежде чем она зажимает ему рот. Парень в ужасе смотрит на труп в фойе, а потом с не меньшим ужасом переводит огромные глаза на маску Ви. «Работаешь в «Биотехнике»?» Девушка держит не слишком крепко, чтобы тот мог шевелиться. Администратор горячо трясёт головой в отрицательном жесте. И, глядя на его молодое лицо, широко распахнутые испуганные глаза и дешёвый костюм, Ви понимает, что он не врёт. Скорее всего его наняли с улицы за мизерную зарплату, чтоб бронировал корпоратам номера, которые сам никогда не сможет позволить. «Стóит оно того, чтоб тут сдохнуть?» Тот опять рьяно мотает головой из стороны в сторону. «Тогда топай домой. Тебя это не касается». Едва наёмница его отпускает, как парень стартует: перемахивает через стойку и бросается на выход, матерясь по ходу, когда выбирается на улицу сквозь прозрачные двери. Ви забирает свой нож из тела охранника и возвращается к работе. Остались боты. Она убирает нож, достаёт украденную у Фингерса электродубинку, которая вечно наполовину торчит из рюкзака, и, не выходя из-за стойки, со всей дури лупит двух ближайших роботов. От ударов металл гнётся, искры летят во все стороны. Третий дроид активируется, девушка пригибается, как раз когда он открывает огонь. Пули вонзаются в стойку и решетят стены фойе, разнося в клочья дорогущую мебель. Ви выжидает момент. Раздаётся механический голос: «Зачищаю периметр». Она подскакивает, доставая Скиппи — пистолет мгновенно фиксирует прицел на голове робота — и спускает курок. Пуля прошивает металл, но откуда-то слева уже слышны новые шаги и голоса. Остальная охрана услышала шум в фойе и переполошилась, наёмница ведь не успела зачистить весь первый этаж. Перемахнув через пустое окно в стене, она бросается ко входу с табличкой «Только для персонала» и вжимается в стену рядом. Топот ботинок всё ближе. Раздаётся металлический шелест открываемой двери, и в холл выходит охранник, с недоумением разглядывая выведенных из строя роботов. «Какого…» Ви бросается к нему со спины с ножом в руке, ставит подножку и опрокидывает на пол, придавливая сверху своим весом. Мужчина, кряхтя, приземляется животом на пол и не успевает ничего понять, как она вонзает клинок ему в загривок. Лезвие входит легко, выпуская наружу поток крови, позвонки прочнее мышц, но отделяются без особого труда, стоит ей провернуть нож вокруг оси. Тот испускает дух и обмякает. Девушка распрямляется и неспешно заглядывает в проём, откуда он только что появился. Кладовка, технические помещения и, судя по тележкам с бельём и по тихому жужжанию стиральных машин, где-то здесь ещё и прачечная. Она двигается предельно осторожно, заглядывает в каждую комнату в поисках новых охранников и замирает, когда замечает одного. Тот стоит в прачечной и беззаботно печатает на планшете. Ви тихо, как кошка, подкрадывается к нему со спины. «Эй! — кричит мужик, и она напрягается. — Ну что, узнал, кто там шумел?!» Наёмница хватает его. Обвивает рукой за шею и с силой пинает под коленку, чтоб тот накренился пониже, а потом рывком дёргает на себя и вниз. Блеск ножа в тонких пальцах — и лезвие проходит сквозь визор его шлема. Охранник кричит, когда стекло трескается, а нож вонзается ему в глазной имплант, вскрывая кироши. Ви нажимает на рукоять, и клинок разрывает мягкие ткани, сломанный имплант выскакивает из глазницы вместе с потоком крови, раздаётся страшный вопль. Мужчина лихорадочно шарит руками в слепой попытке оторвать её от себя, но, когда лезвие доходит до мозга, безвольно повисает в её хватке. Мёртв. Стоит ослабить захват, как тело падает на пол. Она достаёт окровавленный нож из его головы и вытирает о штаны. Липкими от корпоратской крови пальцами наёмница подбирает планшет, на котором отмечены позиции всей остальной охраны. На этом этаже больше никого. Остальные стоят на крыше и там, где живёт Джоанна, значит не придётся прочёсывать здание сверху донизу. И похоже, что большинство охраны у номера Кох состоит из роботов. Даже не думая пригибаться, Ви выходит обратно в холл. Вертя в руках планшет охранника, она торопливо шагает к лифту. Так на крышу не попасть — туда можно пройти только через последний этаж, на котором и живёт Джоанна, а потому придётся сперва зачистить охрану у номера и надеяться, что корпоратка не услышит, и только потом идти на крышу, чтоб убрать всех охранников до единого. Девушка заходит в кабинку и нажимает окровавленным пальцем нужную кнопку. Дверь закрывается, и лифт начинает подниматься. В поисках ещё чего-нибудь полезного она шарится в планшете, оставляя на экране красные отпечатки. Удалённый Захват Турели Она вставляет личный порт в разъём на планшете. Стоит попытаться, несмотря на риск быть обнаруженной в их подсети. Во время подключения к турели картинка перед глазами дрожит и дёргается, технике нужно время на активацию после того, как Ви вырубила системы безопасности. Это немного сбивает с толку — так происходит всегда, когда угол обзора отрывается от тела. И вот она уже смотрит на всё через камеру турели в фойе. Наёмница перескакивает на следующую и дальше до тех пор, пока не находит нужную на девятнадцатом этаже — том самом, где окопалась Кох. Весь коридор перед номером утыкан боевыми роботами. Помимо них здесь есть всего один живой охранник, в служебном помещении. Ви берёт на мушку ближайшего бота и пробивает крупным калибром его металлическую голову, из которой сыплются искры и валит дым. Остальные дроиды начинают суетиться и сканировать округу в поисках угрозы, но ничего не находят. Мужчина, сидящий за стеклом в комнате охраны, поднимает взгляд и всматривается в множество светящихся над столом экранов… Очевидно, она вырубила не все камеры. Но уже поздно метаться. Наёмница делает следующий выстрел в другого дроида, и ещё, и ещё, пока те твердят как заведённые про зачистку периметра. Пол на этаже усеян металлическими осколками и обрывками проводов. Остался один охранник. Мужчина выходит в холл и растерянно осматривается в поисках нападавшего, за стеклом шлема блестят огромные глаза. Через камеру турели Ви видит, как подъезжает лифт. Она это и сама почувствовала по инерции в кабинке. Наёмница быстро отключается и возвращается в собственное тело, разминает плечи, пока открывается дверь, являя беспорядок, что она тут устроила. Охранник сидит задом и роется в покорёженном металле и гильзах. «Выходи, не прячься!» — зовёт он. Ви так и делает — молниеносно кидается на него с ножом. Тот оборачивается на звук шагов, гулко отдающихся по полу. Девушка врезается ему в грудь, одновременно втыкая клинок под рёбра. Корпорат вопит, кровь хлещет из раны. «Ах ты блядь!» — орёт охранник. Рана не такая серьёзная, чтоб лишить его сознания, да и веса в Ви маловато, чтобы пригвоздить его к полу как следует. Он заносит кулак и бьёт её в висок, отчего у девушки из глаз летят искры, а после замахивается ногой и ударяет тяжёлым ботинком в живот. Ви отлетает назад и роняет нож, тот со звоном отлетает куда-то в сторону. Она кряхтит от боли, когда приземляется на пол, кости ноют. Наёмница садится и видит, что охранник зажимает порез рукой. «Ты за это сдохнешь, сука!» — угрожающе ревёт он, доставая оружие, но Ви уже на ногах и несётся на него. Она использует любимый приём, чтобы повалить на пол человека гораздо крупнее себя: с размаху врезается плечом в живот, обхватывает под коленки и рвёт на себя. Охранник опрокидывается на спину, тяжело шлёпаясь на блестящий пол. Ви быстро выбивает из его рук ствол и садится сверху, намеренно надавливая коленями на кровоточащую рану под рёбрами. Замахивается кулаком и обрушивает мощный удар ему на лицо, отчего стекло шлема трескается, и осколки впиваются им обоим в кожу. Второй удар ломает мужчине нос. Тот озверело машет руками, силясь скинуть её с себя, видимость затрудняет треснувший визор шлема и заплывший от удара глаз. Однако ему всё же удаётся сбросить наёмницу, когда та чуть ослабляет хватку. Ви ударяется спиной о рядом стоящую колонну, поддерживающую террариум, и оказывается рядом на полу. Охранник перекатывается на четвереньки, сплёвывает кровь и стекло, собираясь с силами. Но Ви оказывается быстрее. Не обращая внимания на ноющую боль в спине, она поднимается на ноги и со всей дури пинает его ногой в лицо, пока мужчина не успел подняться. От силы удара ломаются зубы, из груди вырывается мучительный стон, у рта собираются кровавые пузыри, и он теряет опору руками. Девушка тычет его ботинком в плечо, переворачивая на спину. Тот не сопротивляется, сам едва держится. Она достаёт Скиппи и всаживает пулю чётко промеж глаз. Судорожные вздохи затихают. «Любопытный факт. Человеческое тело содержит от пяти до семи литров крови». «Большинство из которых теперь на полу». Она подбирает нож, шаги тихим эхом разносятся по коридору. Ей только предстоит встретиться с дрожащей корпораткой. По какой-то причине Джоанна пока не поняла, что происходит. Ви легко постукивает костяшками по двери номера Кох и с любопытством прислушивается, но оттуда не слышно ни звука. По пути на крышу наёмница проходит мимо дивана и обтирает окровавленное лезвие о мягкую обивку. Прямо над дверью, ведущей наружу, висит камера и мигает ей в глаза крошечным огоньком. Как Ви и опасалась, она выключила не все. Вот только охранник, следивший за системой видеонаблюдения, лежит мёртвый метрах в десяти. Не в силах сдержаться она показывает камере средний палец — всё равно за ней никто не наблюдает. Распахнув дверь, Ви взбирается по двум коротким лестничным пролётам и оказывается у выхода, ведущего непосредственно на крышу. Открывает её и, низко пригнувшись, выглядывает на улицу. Вся крыша заставлена ящиками и контейнерами, тут даже есть небольшое складское помещение и две платформы с бетонными ступеньками, очень похожие на вертолётные площадки. Неподалёку стоит охранник — спиной к ней, что весьма кстати. Перебирая лезвие в пальцах и морщась от боли в костяшках, где в коже засело стекло, она целится и делает бросок. Нож вонзается аккурат в горло, охранник падает на бетон, в лужу своей крови. Ви быстро, не разгибаясь, взбегает по ступеням и забирает свой клинок, всё время оставаясь в тени ограждения. Наёмница выглядывает из-за перил и засекает второго охранника. Примеряется и попадает точно в цель. Минус один. Должно было остаться ещё двое, если верить данным на планшете. Она перемахивает через ограду, перебежками прокрадывается к трупу, вытаскивает из тела нож и ныряет за стопку ящиков, прислушиваясь к шагам. Так Ви и играет с ними в кошки-мышки, прячась и подкрадываясь со спины, едва выпадет шанс. Одному перерезает горло, а другому вспарывает пузо так лихо, что кишки вываливаются под ноги, окрашивая бетон красным. И в итоге остаётся одна в окружении мертвецов. Пора браться за дело. Откуда-то снизу доносится негромкая музыка. Девушка идёт на звук и находит открытое окно в стеклянной секции крыши, заглядывает туда и видит богато украшенный интерьер квартиры: блестящий пол из чёрного мрамора и белоснежный диван. Она выгибает шею и замечает откинувшуюся на подушки фигуру. Ви спрыгивает вниз и с шумом приземляется на пол, разглядывая полулежащую на диване женщину в безупречно отглаженном чёрно-белом брючном костюме. Тёмные волосы коротко стрижены, на голову надет брейнданс-обруч. Джоанна Кох. Наёмница машет перед её лицом окровавленной рукой. Ноль реакции. Корпоратка всё время была полностью отрезана от реальности и не слышала ни звука, пока Ви вырезала её охрану. Можно было бы убить её прямо сейчас, мгновенно, без лишних усилий. Вот только члены клана Красная Охра умерли отнюдь не быстро: они метались в агонии, сжигающей тела. А потому Джоанна так легко не отделается. Разве она заслужила умереть в прекрасном сне? Но Ви решает пока её не будить — без сомнения, в этом шикарном номере воровка найдёт, чем поживиться. Сперва она ведёт кровавым лезвием по снежно-белой спинке дивана. На её вкус, ему не хватает цвета, как и тому, что стоит в коридоре. Даже если бы у неё была куча денег, девушка бы себе такой не купила: одновременно и тошнотворно-бледный, и чрезмерно вычурный. Она скользит пальцами по кухонной стойке из тёмного дерева на прозрачной основе. Забирает чип с данными о Пустошах и пистолет — Кох они уже не понадобятся. Ви идёт дальше, по коридору, ведущему к входной двери и уставленному золотыми и голубыми вазами. Наёмница даже подумывает умыкнуть одну, поменьше, чтобы продать, но изящная вещичка вряд ли выживет в рюкзаке, до отказа набитом оружием. Вместо этого, она опрокидывает их все, одну за другой, с наслаждением наблюдая, как золочёный фарфор разбивается о мрамор. С другой стороны стены стоит рабочий стол с компьютером. Ви выводит его из спящего режима, просматривает файлы корпоратки и скалится за маской, морща нос. Она дала проекту имя «Соловей». Сучка решила, что будет остроумно назвать проект в честь столь знаменитой сестры милосердия, что даже спустя столько лет Ви о ней слышала. Однако антибиотики Джоанны Кох помогут вылечиться разве что богачам. Красная Охра головы сложила ради этого препарата и его разработки, вот только они никогда бы не смогли позволить себе его купить. Даже за ту компенсацию, которую им выплатила «Биотехника». Корпа навесила ценник на весь клан, написала, сколько стоят их жизни. И цена эта оказалась ничтожно мала. Ви рвано вздыхает и подключается к компьютеру через личный порт, чтоб добыть немного эдди из локальной сети отеля. В итоге прибавляет к своему счёту аж три тысячи и отсоединяется. Потом заглядывает в дверь рядом с компьютерным столом и попадает в спальню корпоратки. Всюду террариумы с растениями, шикарный вид на город, роскошная кровать с белым постельным бельём. Она берёт с прикроватной тумбы разводной ключ и пока что суёт за пояс штанов. Всё-таки ей нравится колошматить злодеев чем-то тупым почти так же сильно, как и резать их ножом. Проверив стол у окна и прикарманив все найденные купюры: где семьдесят, а где сорок, девушка замечает несколько пробирок. Можно лишь догадываться об их назначении, но Ви надеется, что это нечто важное, а потому на всякий случай сбрасывает всё на пол и топчет. Тонкое стекло лопается под подошвами. В небольшой шкатулке у стола она находит чертёж какого-то оружия и ещё пару тысяч евродолларов. И то, и другое забирает себе. Осталась только комната с маленьким садом камней. Пройдя через неё, Ви вновь оказывается в гостиной перед Джоанной. Пора начинать. Слегка задевая волосы на голове корпоратки, она подцепляет лезвием обруч и сбрасывает устройство на пол. Отводит нож в сторону и наблюдает, как Кох распахивает глаза и напрягается, оттого что её вырвали из прекрасной иллюзии и вместо этого поставили перед ней забрызганную кровью с ног до головы наёмницу. Губы женщины подрагивают. «Просыпайся, солнышко. Выспалась?» — насмехается Ви, жестикулируя одной рукой, а другой вертя нож. «Что-? Т-ты кто такая?!» — в голосе Джоанны слышны истеричные нотки. «Это неважно. Лучше спроси, кто меня подослал. Твои подопытные кролики из Пустошей. Помнишь?» «Конечно, — её лицо озаряет понимание, и та кивает сама себе. — Это был ключевой эксперимент для всего проекта. Мы работаем над новым антибиотиком, и-». «А что, похоже, что я здесь ради вашей рекламной кампании?! — перебивает она, срываясь на крик и подставляя нож под подбородок сжавшейся от страха женщины. — Ты угробила почти весь клан. Махала перед больными людьми лекарством, а когда получила, что хотела, швырнула им гроши и ускакала стричь свои миллионы. Так что даже не думай, тебе не отвертеться». «Не буду. Знаю, что бесполезно. Я сама не раз нанимала таких, как ты, и понимаю, что ты меня не отпустишь. Н-но… позволь мне хотя бы сделать резервную копию данных. Кочевников не вернёшь, так пусть их смерть хотя бы принесёт пользу науке», — умоляет Джоанна, не оставляя попыток сторговаться. Ви понимает, что это откровенная ложь. Данные были скопированы и перекопированы уже не раз. Соглашения о неразглашении тоже давно подписаны, чтобы всё замять. «Биотехника» не стала бы тянуть до последнего. А Кох просто старается извернуться, либо планирует свалить, либо дать отпор. В любом случае они с ней поиграют. «Ладно, — отвечает она жестом, отводит руку с ножом подальше и кивает в сторону компьютера. — Давай, только без фокусов». Поднимаясь с дивана, корпоратка поднимает руки вверх и дёргано кивает. А потом на дрожащих ногах направляется в коридор. Ви неотрывно следит, как та её обходит, и следует за этой трусливой крысой к компьютерному столу. Каблуки дорогих туфель отбивают по мраморному полу негромкую трель. Джоанна останавливается у компа, бросает на Ви нервный взгляд и начинает что-то печатать на клавиатуре. И тут же бросается наутёк. Довольно-таки проворно для человека на каблуках она открывает дверь и выбегает в коридор. Наёмница следом. «Охрана! Охран-» — женщина не успевает договорить — спотыкается о труп охранника и с размаху падает на пол, широко раскрыв глаза от страха, когда понимает, что это значит. «На помощь! На помощь! Меня хотят убить, помогите! — вопит она. Слова эхом отлетают от стен пустого этажа. Для пущего эффекта Ви замолкает, словно бы в ожидании ответа, и даёт ей в полной мере проникнуться звенящей тишиной. — Кричи, сколько влезет. Никто не придёт». Корпоратка судорожно поднимается с пола, достаёт шокер и бешено машет им в сторону наёмницы. Блондинка старается не расхохотаться от этой жалкой картины, спокойно, но проворно достаёт из-за пояса разводной ключ и наотмашь бьёт женщину по руке. От удара запястье ломается и выгибается под неестественным углом, шокер падает на пол. Кох с криком отступает назад, корчась от боли и сжимая повреждённую конечность. Ви подбирает шокер и включает, наблюдая, как между контактами трещит миниатюрная молния. «В отчёте упоминалась чрезмерная электромагнитная стимуляция…» Она тычет включённым шокером женщине в лицо, та верещит и содрогается в конвульсиях. Наёмница даже не ожидала, что такая маленькая финтифлюшка способна нанести такой урон. «Нихера себе. А он, оказывается, мощный». С губ Джоанны слетает полукрик-полустон, она пытается отползти подальше. Ви даёт ей такую возможность и просто смотрит, как та пыхтит, силясь встать со сломанным запястьем. А потом прижимает включённый шокер к её спине, наблюдая за пробегающими волнами электрического импульса. Кох падает лицом в пол. Всё тело бьётся в судорогах. Блондинка пинком переворачивает её, убирает шокер и наступает ногой на раздробленную руку. Взвесив в руке разводной ключ, она наклоняется, замахивается и обрушивает увесистый инструмент корпоратке на лицо. Джоанна воет, когда кожа лопается и ломается кость. Но та ещё жива. Ви ударяет по новой. Глазница трескается вместе с кироши, нос вдавливается внутрь, кровь хлещет из открытых ран. Ещё удар, ещё, ещё и ещё. Снова и снова она лупит её ключом. За каждого замученного до смерти кочевника, за каждую семью, потерявшую близкого человека. За лживые обещания, за страдания, причинённые людям, которых она посчитала ниже себя — и всё ради денег. Джоанну уже невозможно узнать, вместо головы кровавая каша, тело лежит без движения. Девушка делает фото и отсылает Дино, а шокер с разводным ключом отправляет в рюкзак — она с ними ещё как-нибудь поиграется. Ви шумно выдыхает и топает к лифту. В ушах ревёт поток адреналина. Ви как-то сказала Горо, что она не выбирала такую жизнь. Это чистая правда. Варианты для заработка всегда были весьма ограничены, ведь ни образования, ни опыта в каком-либо деле у девушки нет. У неё хорошо получается только нарушать закон и раздвигать ноги, так что выбор был такой: пойти в проститутки или в наёмницы. Конечно, это Джеки поманил Ви за собой мечтой о высшей лиге, но правда в том, что ей изначально не суждено было жить спокойной жизнью. Как бы то ни было, такие заказы всегда очищают душу. В подобные моменты кажется, будто она делает что-то стоящее. Творит добро. Без сомнения, на место Джоанны Кох придёт другая тварь, «Биотехника» наймёт другого, чтоб пытать простых людей. Но пока что в мире стало на одну сволочь меньше, а у того, кто придёт на её место, будет повод задуматься и вести себя скромнее. И члены клана Красная Охра смогут наконец успокоиться и жить дальше. Стоит ей зайти в лифт, как раздаётся звонок. Ви нажимает кнопку первого этажа, кабинка приходит в движение и увозит её вниз. Наёмница отвечает на звонок, ощущая, как по шее скатываются капли пота вперемешку с кровью. «Вижу, Джоанны Кох больше нет. Всегда приятно работать с настоящим профи. Работа выполнена, деньги уже летят». Дино завершает вызов, а девушка чувствует в груди укол. Она упрекнула корпоратку, что ею двигали деньги. Теперь в глубине души тонкий голосок интересуется, а сама-то она чем лучше? В памяти до сих пор звенят слова Сандры о том, что та была просто предметом заказа, что Ви за это заплатили. Невольно задумаешься, в чём тогда между ними разница. Как бы ей ни нравились спасательные операции и вот такие показательные казни, это всего лишь работа, и ей платят за каждую. А потому у неё нет права ставить себя выше. Разница только в том, что, если б Ви не платили, ей не на что было бы жить. Хотя, скорее всего, это просто отговорки. Она живёт в неплохой квартирке в мегабашне в Уотсоне, а Джоанна зарабатывала миллионы, протирала задом мягкий диван в окружении золота и фарфора. К тому же наёмница специализируется на убийствах, а Кох по идее должна была делать лекарства. В силу своей гнилой натуры корпоратка сознательно выбрала проводить опыты на кочевниках. А может, из-за того, что в совете большинство правления проголосовало за тесты на людях, а не на животных. Как ни крути, на счёт капают десять кусков, это не считая тех пяти тысяч, что она стащила из номера. Двери лифта раскрываются, и Ви выходит тем же путём обратно в переулок. На улице уже стемнело. Она стягивает маску, ночной воздух сразу приятно обвевает взмокшее лицо. Смахнув рукой кровь со лба, девушка убирает маску в сумку и какое-то время просто вдыхает прохладный и грязный городской воздух, пытаясь липкими пальцами развязать запутавшуюся во влажных волосах резинку. Треск помех — её бёдра обхватывают разные руки и оттесняют спиной к ничем не облицованной кирпичной стене. Ви хватает ртом воздух, когда обветренные губы впиваются в шею. В нос ударяет запах табака, тёплое тело крепко прижимает её к стене. Застигнутая врасплох этой внезапной вспышкой страсти, она комкает пальцами майку на его спине, другой рукой упирается в рёбра. «Джонни, я- Бля», — матерится девушка, в то время как мужчина оставляет на коже засосы, кусает и тут же проводит языком по воспалённым местам. Стоящий колом член упирается в неё через несколько слоёв одежды. «Я тебя сейчас выебу», — хрипит он, не отрывая губ от кожи. Слизывает с шеи пот и кровь, ведёт ладони ниже, пробираясь за пояс джинсов и заключая её задницу в тиски из стальных и живых пальцев. Со всхлипом она откидывает затылок на стену, пока Джонни терзает её горло, спускаясь ниже, к ключицам, а потом к груди. Ему приходится согнуться почти вдвое, чтобы уделить им должное внимание. Рокер то прикусывает зубами, то всасывает в рот мягкую плоть, собирая языком капельки крови. Борода раздражает тонкую кожу. Ви извивается и пьяно озирается — в переулке пока никого. В глубине души она знает, что не стоит так делать, но ей это нужно: после заказов наёмница всегда на взводе. Наверное, из-за резкого прилива энергии и адреналина в крови. Она легко толкает его под рёбра, вынуждая немного отстраниться. Тот разочарованно рычит, но отступает на шаг и вынимает руки из её штанов. «Ви, богом клянусь, если ты щас скажешь, чтобы я перестал…» Девушка скидывает куртку вместе с рюкзаком, снимает лямки топа с плеч и спускает шёлковую ткань ниже, оголяя груди. На холодном воздухе соски в момент твердеют. Они тоже заляпаны кровью, вязкие липкие капли закатились и под одежду. И без того тёмные глаза Джонни сейчас почти черны от похоти. Взгляд ненадолго задерживается на груди, и мужчина снова набрасывается на неё. Руки шарят по телу, до боли сминают сиськи, оставляют фиолетовые отпечатки пальцев. Большие пальцы — один тёплый шершавый, другой холодный синтетический — дразнят проколотые соски. Из груди вырывается стон, Ви пытается дотянуться до пряжки его ремня, пока мужчина присасывается к её груди. Губы сминают пропахшую кровью и пóтом плоть, и тут же их место занимает горячий язык, а в следующую секунду — острые зубы, словно Джонни никак не решит, чего ему хочется больше. Щетина царапает мягкую кожу. Между ног пробегает сладкая судорога, возбуждение жидким огнём растекается от низа живота по всему телу, и её охватывает желание. Он ощутимо прикусывает сосок и оттягивает в сторону, зубы приглушённо клацают о металлическую серьгу. Вспышка боли на грани удовольствия. «Чёрт! Джонни», — ругается Ви, запуская руки ему в волосы, и резко тянет от себя. Тот отстраняется с влажным чпоканьем. «Я возьму тебя прям здесь и трахну», — низко тянет рокер, едва касаясь губами кожи. В попытке победить законы своего существования он тянет за ткань джинсов. «Пожалуйста», — хнычет она, торопливо расстёгивая молнию и стукаясь с ним руками в процессе. Спускает до колен штаны, а следом и бельё. Незачем снимать одежду полностью, хватит и настолько, чтоб он мог проникнуть в неё, остальное неважно. «Говорил же, принцесса. На такой случай носи платья или юбки — меньше возни», — сообщает Джонни, наблюдая, как та раздевается. «В юбке неудобно работать», — не соглашается наёмница, хоть и не может отрицать, что он говорит дело. Когда она перепихнулась с Дино в баре, всё было гораздо проще. Из его груди поднимается злой рык, мужчина хватает её за бёдра, разворачивает спиной к себе и толкает на стену. Ви успевает смягчить удар, выставив руки перед собой. Однако её продолжают вжимать в кирпичную кладку, щека неприятно трётся о грубый стройматериал. Она пытается извернуться так, чтобы голая грудь не поцарапалась о кирпич. Но Джонни лишь сильнее наваливается на неё сзади, положив правую ладонь девушке на бедро, а левую на горло. Шершавые губы касаются мочки уха. «О ком ты думаешь? С хуя ли в твоей пустой башке крутится чужое имя?» «Урод ревнивый», — парирует она и морщится, когда тот шлёпает её татуированной рукой по голой булке. «Ты сейчас не должна думать ни о ком, кроме меня», — отчитывает тот, прислоняясь грудью к её спине. Тихое бряцание ремня и треск расстёгиваемой ширинки. В следующее мгновение Ви ощущает, как рокер прижимается лобком к её оголённому заду. Головка упирается во влажные складки, а зубцы молнии впиваются в кожу. Она стонет, старается выгнуться и выпятить попу, чтобы насадиться на член самой. Рука на горле смыкается, пальцы сдавливают и без того разукрашенную синяками шею. Правая ладонь вновь обнимает бедро и толкает её вперёд, прижимая к шероховатой кирпичной стене. От трения о грубую поверхность нежная кожа груди раздражается ещё больше. Член входит в неё безо всякого предупреждения. Раздвигает гладкие внутренние стенки, сила толчка вдавливает тело в торец дома. Джонни с ходу задаёт быстрый темп, проникает грубо и глубоко, не дав времени привыкнуть. Каждое движение пениса отдаётся вспышкой боли наряду с экстазом. Всякий раз, когда член входит на всю длину, сопровождается ощущением сладкого растяжения изнутри. Мужчина хрипло стонет и сбивчиво дышит ей в ухо. Её грудь трётся о шершавую стену в такт жёсткому ритму его бёдер. Ви всхлипывает и протяжно скулит, звуки эхом разлетаются по пустому переулку. От мощных толчков напряжение со всех уголков тела стекается вниз, к животу, стоит головке задеть самые важные точки, как мышцы напрягаются, по венам начинает струиться чистейшее животное наслаждение. «Осторожно, люди могут услышать», — подначивает он и кусает мочку. «Джонни…» «Так тебя вся округа услышит, принцесса, — продолжает дразнить тот, опять шлёпая её по заднице. — Заглянут за угол, а тут какая-то шлюха в переулке надрачивает себе. И всем сразу станет ясно, что ты конченая блядь». Пряжка ремня хлещет по жопе с каждым новым движением. Ви уже не может сказать, её это сильнее возбуждает или, напротив, отвлекает от достижения оргазма, но она уже на грани. Кроме влажных звуков, с которыми член проникает и выходит из неё, девушка уже ничего не слышит. Видит она тоже нечётко, разум затуманен, все чувства захвачены одним человеком, его прикосновениями, подводящими ближе к краю. Заводит и то, что в любой момент случайный прохожий может увидеть её полураздетую, стонущую у стены. «Дж-Джонни… Блять. Я уже близко. Вот чёрт!» Напряжение взрывается обжигающей вспышкой внизу живота и наполняет чистым экстазом каждую клеточку тела. По коже бегут стаи мурашек, спускаясь вниз по позвоночнику, доходят до самых кончиков пальцев рук и ног. Внутренние мышцы сокращаются вокруг ствола. Возле уха раздаётся грудной стон, член внутри вздрагивает, и Джонни изливается в неё. Белёсая жидкость тут же выплёскивается наружу и медленно стекает по ногам. Пару минут они просто стоят без движения и пытаются успокоить дыхание. Ви тяжело пыхтит в стену, а Джонни — ей в затылок. Спиной она чувствует, как сильно вздымается и опускается его грудь. Потные тела по-прежнему плотно прижаты друг к другу, майка с мордой демона липнет к мокрой спине девушки. Ночной воздух остужает оголённую кожу. Мужчина напоследок слабо сжимает её горло, прикосновение холодной стали посылает очередную волну мурашек. Он отстраняется и выходит из неё, отчего по бёдрам бежит новая порция горячей спермы, так резко выделяющейся на фоне прохладного ветерка. «Вот теперь ты думаешь только обо мне», — самодовольно заявляет рокер, оставляя Ви без своего тепла и запихивая в штаны блестящий влажный член. «Чёртов эгоист», — она разворачивается к нему лицом и прислоняется к стене, чтобы перевести дух. Наёмница быстро поправляет топ, прикрывая исцарапанную бородой и кирпичами грудь. На коже красуются скопления синяков и засосов. Следом натягивает трусы и джинсы, морщась от неприятных ощущений прилипшего к промежности белья. Но хотя бы она больше не голая. «Мне можно не исчезать?» «Ну, вообще было бы неплохо, но заставлять не стану», — бормочет она, совершенно не возражая против раздражения на коже от колючей бороды и стекающего по ногам семени. Джонни лишь усмехается, а девушка закатывает глаза. Подбирает с грязного тротуара свой рюкзак с курткой и на шатающихся ногах плетётся к «Аполло» Скорпиона. Джонни идёт по пятам, только бы не дать исчезнуть сперме и отметинам с её кожи. После оргазма голова всё ещё немного плывёт и звёзды пляшут перед глазами. По-любому, когда Панам отдавала мотоцикл ей, то и представить не могла, что Ви будет рассекать на нём, вся уделанная бог знает в чём после секса в зассанном переулке. Но так уж вышло. Она садится на байк, Джонни устраивается за спиной и курит свою извечную сигарету, выдувая за ними шлейф сизого дыма, пока парочка едет по дорогам. К тому времени, как Ви заруливает на парковку, бёдра и промежность ощутимо саднят. Припарковавшись, она слезает с мотоцикла. Рокер и не думает исчезать, топает следом. Её шея и грудь разукрашены засосами и красными пятнами от щетины, семя стекает по ногам. «Почему ты такой упёртый?» «М?» — невинно переспрашивает он, шагая рядом и изображая дурачка, словно не знает, о чём она. Обычно Джонни так не делает, просто исчезает и всё. Единственный раз был, когда девушка случайно вдохнула «блестяшек», тогда он провёл рядом почти весь день. Как-то даже непривычно. Так он кажется ещё реальнее… Создаётся впечатление, что мужчина живёт не в её голове, а просто живёт с ней. Вызывает в мыслях фантазии о том, как всё могло было быть. Если бы ситуация и впрямь сложилась так, как она это преподнесла Панам. Если б он был не голограммой на чипе, а реальным доставучим соседом по квартире, с которым они рука об руку возвращаются домой. «Я же знаю: ты провожаешь меня, лишь бы засосы не исчезли». «Ты не думала, что я просто пытаюсь быть обходительным?» «Нет», — мысленно отрезает она, позабавленная тем, что никоим образом Джонни Сильверхенд и слово «обходительный» не могут встретиться в одном предложении. «Слушай, сложно что ли похвалить? Я ведь не каждую провожаю до дома», — сообщает тот, улыбаясь под переливы её смеха. «Как мне повезло, — наёмница закатывает глаза. — Ну-ка поведай, секс в переулке тоже был только со мной или…?» «Не, его я раздавал направо и налево», — отвечает он, невероятно довольный собой. Ви в который раз поднимает глаза к потолку и на ходу таранит его бедром, оттесняя в сторону, а сама направляется к лифту. Мужчина следом. Кабинка с грохотом поднимается на восьмой этаж, всю поездку на лифте взгляд Джонни мечется от одного засоса к другому. Наёмнице ничего не остаётся, кроме как в тысячный раз закатить глаза. Так гордится собой, своими отметинами. Хотя, сама она ничем не лучше: едва набралась смелости, как провела почти полдня, облизывая его торс. Ви чувствует себя совершенно разбитой, когда добирается до квартиры. Джонни заходит сразу за ней. Она бросает на пол сумку, снимает куртку и ботинки. «Я мыться, а тебе всё же придётся исчезнуть», — говорит девушка. Тот в ответ разочарованно стонет. Но ведь, когда идёшь в душ, хочется выйти из него чистой. И стоит отдать ему должное: рокер тут же перемещается на диван, складывает ноги на столик и смотрит на Нибблса, уютно свернувшегося рядом с одной из плюшевых игрушек. Кожа на груди Ви расцарапана, всё тело в синяках после работы, поединка с Цезарем и секса с Джонни. Ещё неплохо бы вынуть осколки из руки. Она тащится в ванную, раздевается и топает в душ. Потом надевает на уже чистую кожу свежее бельё — от каждого движения рукой костяшки саднят — и сверху набрасывает старую футболку Авы с логотипом «Самурая». Прижимает ткань к лицу и вдыхает, скорее всего, ей кажется, но вроде бы чувствуется едва уловимый аромат чёрного кофе и жасмина, хоть Ава всегда говорила, что не любит цветы. Удивительно, но этот запах теперь не вызывает почти никаких эмоций. Во времена скитаний по стране в одиночестве Ви постоянно таскала эту футболку. Спала в ней и представляла, что всё сложилось по-другому. Что Ава сбежала с ней в ту ночь, когда она позвала. Что они по-прежнему вместе. Глупо, да, но так было легче. И в фантазиях Ава была не такой двуличной тварью, как на самом деле. «Вставь обратно наушники», — просит мужчина, в то время как потерянная в собственных мыслях наёмница, бездумно слоняется по квартире. Сейчас-то она не одна. Головная опухоль никогда её не оставляет. «И нафига это мне?» — роясь в аптечке, интересуется она, а затем неохотно берёт слуховые аппараты со столешницы умывальника, куда предусмотрительно положила их перед душем. Но надевать не торопится. «Быть глухим — отстой». «Ох, простите, что моя инвалидность осложняет вам жизнь», — Ви закатывает глаза и шагает к дивану. «Ну давай. Меня бесит эта ебучая тишина, ты же знаешь, — жалуется тот. — Вставляй наушники и включи телек или радио. А то эти мысли… достали». «Иногда не мешает подумать». «Ага, что ты и делаешь за нас двоих. Сложно что ли». «Мы целый день слушали радио. Думаю, я заслужила хоть чуточку покоя», — девушка гнёт свою линию. Кажется, ей уже вечность не доводилось отдыхать в тишине. «Ты его уже получила». «Пятнадцать несчастных минут в душе не в счёт». «Не упирайся…» Ви тяжело вздыхает, прекрасно понимая, что если она не вденет слуховые аппараты и что-нибудь не включит, то посидеть в молчании тоже не удастся. Рокер будет мандеть до тех пор, пока её не скосит сон. Она садится подальше от него, на изгибе дивана и ставит на журнальный столик аптечку. Потом надевает синие наушники и включает телевизор для Джонни, лишь бы не жаловался на тишину. А сама достаёт антисептик, поливает изрезанные костяшки и принимается вытаскивать стекло. Кот перебирается ближе к ней и, урча, устраивается под тёплым боком. «Мы врываемся со срочным выпуском новостей из самого Городского Центра, — вещает телеведущая. — Судя по всему, есть там один отель, куда гости заезжают и больше не выезжают». «Ви…» «Просто совпадение», — она качает головой, выуживая из кожи последний осколок. Вряд ли о ней опять будут говорить в новостях. «Отель принадлежит корпорации «Биотехника», укрывавшей здесь одну из своих больших шишек. Которая, надо думать, успела нажить себе много врагов. По данным сообщений, всего пару часов назад «неизвестная» проникла в здание отеля и собственноручно вырезала всю охрану и самого гендиректора». «Оу», — Ви вскидывает голову и пересаживается ближе к Джонни, чтобы лучше видеть. На экране ярко одетая ведущая стоит рядом с большим голопроектором в студии, на котором крупными буквами написано «РЕЗНЯ В КОРПОРАТИВНОМ ОТЕЛЕ». «Да, нихеровое такое совпадение», — иронично бросает в ответ мужчина. «Помолчи!» — она тычет его в рёбра, но тот лишь смеётся. «В администрации отеля утверждают, будто им не известна личность убийцы, однако они решили обнародовать фрагмент записи одной из камер наблюдения. Покажите». «О, нет, только не запись». И точно, изображение сменяется на видео, снятое системой видеонаблюдения отеля. На этот раз Ви по крайней мере в маске, забрызганной кровью, как и вся её одежда. Наёмница на экране подходит ближе. Это та самая камера над дверью, которая вела на крышу. Странно видеть себя на записи. И теперь, когда с событиями не связано никаких травмирующих воспоминаний, смотреть гораздо проще. Девушка вдруг осознаёт, что критически оценивает со стороны свою внешность: то ли походка странная, то ли этот топ её не красит. На видео она вертит в руках нож, останавливается, смотрит прямо в камеру, показывает фак и выходит из области видимости. «Для того, кто любит работать скрытно, ты слишком часто светишься». «Ты же видел, как я отключала камеры». «А ещё я вижу тебя на записи одной из тех самых камер», — парирует Джонни, тыча рукой в экран. «Замолкни!» — она колотит его подушкой, но та просто проходит сквозь голограмму, рассыпая всполохи голубых пикселей. «Однако, — ведущая программы вновь появляется в кадре, — Хоть в «Биотехнике» и твердят, что личность нападавшей не установлена, мои верные зрители могли кое-что заметить на этой записи. Покажите ещё раз, только покрупнее, — на экране возникает голова Ви крупным планом. — Синие слуховые аппараты». «Ох, ебать-колотить…» «Да будет вам известно, слуховые аппараты вышли из обихода в годах так тридцатых. Сейчас их носить не нужно: плохо слышишь — поставь имплант. И надёжнее, и функций побольше, и можно даже музыку слушать. Но мы-то с вами знаем кое-кого, кто любит ретро-приблуды, а?» «Кажется, пора прыгать с моста», — страдальчески тянет девушка, откидываясь на подушки и складывая ноги на Джонни в ожидании неизбежного. Нибблс тут же запрыгивает к Ви на колени. «Не ссы, может, просто совпадение», — она с размаху пинает его в бедро, и рокер хохочет, накрывая её ноги ладонью. «Всё верно. Речь о нашей новой городской любимице, о крошке-киллере, избавившей мир от Сабуро Арасаки — Ви». «Сука, как она меня назвала?!»        Крошке-киллере? Городской любимице? Что за хрень вообще творится? Ведущая взмахивает рукой и в кадре возникает то самое изображение Ви, которое показывали на пресс-конференции «Арасаки». И вот опять её угрюмая рожа выставлена на всеобщее обозрение. «И да, хотя официально это пока не подтверждено, но наша таинственная убийца, грохнувшая старика Сабуро, похоже, добавила новую корпу в свой чёрный список. О нашей глухой губительнице гендиректоров — попробуйте произнести это в пять раз быстрее — известно пока весьма немного, но слухов от этого меньше не становится, — не унимается телеведущая. Ви морщится на каждом слове. — Давайте послушаем, что истинные ценители убийств думают о нашей крошечной карательнице». «Нет-нет-нет», — Ви мотает головой, пытаясь нашарить пульт. Незачем ей знать мнение других людей. Не этого она добивалась, когда решила работать в маске — весь смысл был в том, чтобы иметь возможность спокойно жить. Наёмница хотела стать легендой, несомненно, только это шоу больше смахивает на показуху. «Не будь ты занудой. Я хочу послушать». «Ну естественно, блять, ты хочешь». На экране появляется нарезка скриншотов комментариев и репостов из различных соцсетей, которые девушка из телепередачи принимается зачитывать вслух. Ви вся подбирается, чувствуя себя мартышкой в клетке. Этим людям больше нечем заняться, чем судачить о ней? Понятно, что все уверены, будто бы она убила Сабуро, но… есть же в жизни вещи поважнее. «А кто-нибудь ванговал, что в 2077-м Сабуро Арасаку пристрелит секси-булочка?» — читает ведущая первый пост. «Булочка? — она щипает себя за живот и переводит взгляд на Джонни. — Разве так не называют мелких и пухлых?» «Кажется, в данном контексте это значит «мелкая с аппетитными формами», — его взгляд падает ей на грудь. — Пф. Не». «Эй!» — дуется Ви и опять бьёт рокера по ноге. Похвастаться ей нечем, факт, только Джонни это не мешает присасываться к её сиськам всякий раз, как выпадает возможность. «Вот блин, она клёвая, и нет, мне не стыдно, я влюбилась», — читает телеведущая комментарий к фотке наёмницы, обильно сдобренный сердечками. «Че-?» «Кажется, у тебя завелись фанаты», — бубнит Джонни. Челюсти плотно сомкнуты, и, похоже, он тоже не особо понимает, что происходит. Возможно даже немного злится, что она получает столько внимания, а ему не достаётся ничего. Ви до сих пор неуютно. Должно быть, это какая-то подстава, тупой розыгрыш. Народ не восхищается преступниками. Никто не стал бы репостить её лицо с кучей сердечек и пищать от восторга. «По-моему, её надо посадить под домашний арест. В моём доме. Пожалуйста, «Арасака», умоляю», — доносится из телека голос ведущей. «О, боже». «Погоди, скоро фанфики начнут писать». «Чего?!» — вкрай озадаченная девушка смотрит на Джонни. Почему он так спокойно ко всему относится? «Ага, — он пожимает плечами. — Это неизбежно для всех, кто купается в лучах славы. Есть, наверно, около миллиона фиков, где Кер мне отсасывает. Я даже некоторые ему зачитывал вслух, пока он не начинал беситься и гоняться за мной по сцене». «Да нет, я в курсе, что люди их пишут. О звёздах или популярных персонажах. Блин, Ава тоже писала фик по «Самураю»-». «Стоп, что? Твоя тёлка писала про меня?» «Нуу, я старалась не затрагивать с ней эту тему… Но, бля, я же убийца, к тому же в розыске. Я… не подхожу, никто не будет страдать подобной хернёй», — сбивчиво объясняет девушка, даже не понимая, зачем оправдывается. Ви совершенно обычная, не знаменитость и не супергерой, просто на неё повесили громкое убийство, которого она не совершала. «Если ты думаешь, что о наёмниках никто не пишет, попробуй вбить имя Блэкхенда на одном из таких сайтов». «Даже пытаться не стану». «Если бы она охотилась за мной, я бы просто сдался. Не знаю, чем Сабуро мог быть недоволен». Ещё один зачитанный вслух комментарий. Ви щипает переносицу, краснея как помидор. Ну, люди хотя бы одобряют… Это всё равно странно и очень утрированно, кое-где даже попахивает сексуальной объективацией. Но по меньшей мере её не гнобят, а могли бы. Даже забавно: такое громкое событие, как убийство Сабуро, свели к банальному любованию и оценке внешних данных Ви. Вот только немного обидно, что её выставляют в роли убийцы Сабуро Арасаки, а всех интересует лишь то, как она выглядит. И никто ни слова не сказал насчёт навыков, силы, сноровки и сообразительности, которые необходимы, чтобы провернуть преступление такого масштаба. Которого Ви не совершала, само собой, но все-то уверены, что совершала, и всё равно их больше занимает тот факт, что убийца оказалась смазливой в общепринятом смысле слова. «Спорю на двадцатку, что какой-нибудь задрот уже сделал твою подушку в полный рост». «И такое бывает?» «Ещё как. С меня и Кера такие тоже делали… Хотя твои должны быть раза в два короче». «Очень смешно». «И, принимая во внимание контингент, скорее всего в ней есть специальное отверстие, прямо меж-». «Нет-нет-нет! Не надо! Даже думать об этом не хочу!» — торопливо кричит она, закрывая краснющее лицо руками и горячо мотая головой, будто бы в попытке вытрясти из головы то, что только что услышала. Не, никто не станет этого делать. Этого не будет. А Джонни сидит и потешается над её смятением. Ви понимает, что он привык к вниманию, поклонникам, представляющим его в своих сексуальных фантазиях. Однако в отношении себя девушка такого не предвидела. Она ожидала объявлений о розыске, шепотков, подозрительных взглядов. В худшем случае незнакомцев, пытающихся сдать её полиции, а в лучшем, уважающих за то, что она якобы совершила. Наёмница никак не думала, что люди станут постить её фотки и писать о том, что хотели бы переспать с ней. «Это сеть, Ви». «Ещё одно только что прилетело», — сообщает телеведущая. По телевизору крутят ту самую запись из «Компэки» с её фотографией в углу, кучей стикеров сердец и надписями «посмотрите на это личико!», «такая суровая милаха!». «Да что вообще за хуйня тут творится? Я словно с ума схожу». «Да это нормально», — дёргает плечом рокер, которому всё совершенно не в новинку, как Ви уже догадалась. Только… «Я-Мне. Эм. Господи боже». «Ладно, ладно, — продолжает вещать девушка на экране, и все скриншоты исчезают как по команде. — Повеселились и хватит. Мы все в курсе, как в Найт Сити любят нашу новенькую задиру. И, в свете последнего нападения, некоторым начинает казаться, что эта таинственная глухая голубка не так проста. Хоть многие и продолжают считать её обычной наёмницей, второе убийство породило новую волну обсуждения, что дело тут вовсе не в деньгах — она пытается оставить послание. Лично я не знаю, но если так оно и есть, то должна сказать, не ожидала, что у революционной силы окажется такая милая мордашка. Вы только посмотрите! — ведущая взмахивает в сторону экрана, где по-прежнему висит фото Ви. — Не переключайтесь, мы скоро вернёмся-». «Ну всё, хватит на сегодня. Я устала», — заключает наёмница, вырубая телевизор. В висках стучит. Бред какой-то. «А ты недавно заходила в соцсети?» — приподнимая брови, спрашивает Джонни. Она качает головой. Не было такой необходимости. Время от времени Ви постит фотки, где декольте выгодно смотрится или просто выставляет одну только грудь, а потом исчезает на месяц или несколько. Ей нечего дать людям, мыслей, которыми она могла бы поделиться, тоже нет. Профили все закрыты, подписчиков мало. Вряд ли у кого-то получилось найти её в соцсетях. «Находчивость людей порой удивляет. Глянь». С шумным вздохом девушка тычет в телефоне, зная в глубине души, что Джонни прав. И замирает, когда видит количество уведомлений. Море новых запросов на подписку. Тысячи. Директ завален смайликами, признаниями в любви, недвусмысленными предложениями и — куда ж без них — дикпиками. «Мне это уже не нравится». «Пфф, — мужчина поднимает глаза к потолку. — Ты же хотела в высшую лигу. Вот обратная сторона. Развлекайся». Наёмница кусает губы. Этого ведь действительно никак не избежать, а призывы прекратить её доставать привлекут лишь больше внимания. Как бы Ви ни раздражал тот факт, что народ заботит только её внешность, запретить им она тоже не может. И всё-таки очень хотелось бы. Один из немногих случаев, когда следует прислушаться к советам Джонни, ведь опыт у него есть. Придётся свыкнуться и получать удовольствие, так будет проще адаптироваться. Ви открывает камеру в телефоне, поднимает на уровень лица и находит выгодный ракурс. Высовывает язык, подмигивает в объектив, одновременно складывает пальцы другой руки в знак «V» — и делает снимок. Дурацкий, но милый кадр. Потом добавляет подпись: @ArasakaCorp а меня хотя бы хотят. И постит. Стоит фотке загрузиться, как она тут же закрывает приложение, не желая видеть последствия своей выходки. Девушка ловит себя на том, что улыбалась всё это время, ведь смеяться лучше, чем накручивать себя. В её дверь по сей день никто не вломился, и как-то весьма сомнительно, что этот пост станет последней каплей, переполнившей чашу их терпения. «Ладно, — Ви хлопает в ладоши. Мигрень нарастает. — Вынимаю уши». Джонни разочарованно стонет, когда она вытаскивает слуховые аппараты и на мир опускается блаженная тишина. «Я не могу всегда их носить». «Ты обычно вытаскиваешь их перед сном или прям в них и отрубаешься». «Ага. Всё из-за тебя», — отвечает она, бездумно гладя Нибблса по ушкам и ощущая лёгкую вибрацию от животного — её сморщенный гоблин всегда урчит в ответ на ласку и когда доволен. «Вечно у тебя я виноват, да?» «Джонни, я только ради тебя их оставляю до последнего. К тому же, у меня голова кругом, когда я слышу тебя без них. Мозг не понимает, что происходит, и забывает, что я без наушников. Или, когда ты орёшь громче всех, я перестаю слышать окружающий мир и думаю, что где-то их посеяла». «Если ты тупая, при чём тут я», — отбривает тот, пожимая плечами. Ви закатывает глаза. За годы жизни без слуха тишина стала для неё синонимом комфорту. Быть может потому, что у девушки не было особого выбора. Столько времени она провела в абсолютном звуковом вакууме, прежде чем ей вручили слуховые аппараты. И хотя по началу было сложно, со временем инвалидность стала своеобразным бонусом к защите от внешнего мира. Ведь можно было его заглушить, убрать звук и укутаться безмолвием. Однако Джонни так не считает. Его гнетёт тишина. Давит, оглушает до тошноты. От неё по его коже пробегает мороз. Мужчина не представляет себе комфорта без возможности слышать музыку. И орать до хрипоты, пока в голове не станет звенеть от собственных слов. Это своего рода тоже способ закрыться, только другой. Он жил жизнью с выкрученными на максимум колонками, а Ви постоянно выключает весь звук. Нибблс так и урчит на коленях, словно маленький вельветовый моторчик, посылающий вибрацию по ногам. И тут её озаряет. В мыслях всплывает, как он утром подначивал её спеть вместе, и недавние слова рокера, насчёт того, чтобы прочувствовать и проникнуться музыкой. Барри точно не будет в восторге, но хотя кто знает, может, он и рад послушать что-нибудь помимо стонов, для разнообразия. «Хочу тебе кое-что показать», — она обращается к нему в мыслях, а сама аккуратно перекладывает кота. Надо торопиться, пока не передумала. Странно, но у неё внутри всё скручивается от волнения. Есть страх, что Джонни не поймёт или ему не понравится. И тем не менее Ви думает, что он поймёт. Надеется. «Мм?» Наёмница ставит ноги на пол и наклоняется к радиоприёмнику. Подключает его к самому большому сабвуферу в квартире, который использует исключительно в таких случаях. Проверяет станцию — «Морро-Рок», значит ему должно прийтись по душе — и прибавляет громкость до предела. «Что ты за-?» Мужчина замолкает на полуслове. От музыки дрожит, кажется, всё здание, но не слышно ни звука. Ритм отдаётся во всем теле, проникает до самых костей, качает и сотрясает мир вокруг и их самих. Ви кладёт ладонь на корпус колонки и ощущает исходящую пульсацию, басы, силу музыки. По полу тоже идёт вибрация в такт басам мелодии, которую они не могут услышать, зато чувствуют. Она внимательно наблюдает за выражением лица Джонни и видит, что он переваривает и осмысливает происходящее. Совершенно иной способ прочувствовать музыку. Ви нравится слушать радио именно так. «Фига себе…» — бормочет он, и наёмница замечает, как уголок его губ трогает улыбка. Держащая в напряжении тревога отпускает и сменяется восторгом, в теле ощущается невероятная лёгкость. Девушка улыбается, довольная не только тем, что удалось поделиться ощущениями, а что ему пришёлся по нраву этот опыт. Отчего улыбка становится шире, эйфория переполняет изнутри, готовая в любую секунду вырваться наружу. «Клёво, да? — она пытается подавить радость, мысленно сравнивая себя с ребёнком, показывающим взрослому любимую игрушку. Чуть ли сама не трепещет вместе с колонкой. — Ещё прикольно, когда надеваешь огромные наушники и чувствуешь, как всё тело, начиная с головы, дрожит… не знаю, как правильно сказать… Трясётся? Вибрирует?» «Это же совсем другие ощущения. Чёрт… Я прям чувствую, как басы сотрясают всё вокруг. И раньше было такое, но сейчас это в разы сильнее. Они будто… скалывают с тебя кусочки фасада, и можно заглянуть внутрь», — говорит рокер, впитывая происходящее вокруг и пытаясь расшифровать собственные ощущения. Ви ни разу не думала об этом в таком ключе, но, похоже, он прав. Конечно, она и со вставленными слуховыми аппаратами чувствует вибрацию басов. Только когда ты вместе с тем слышишь и мелодию, и голос, то впечатление абсолютно другое — не хуже и не лучше, просто другое. Ей всегда нравилась возможность разделить эти два способа восприятия музыки. Ритмичный бит и лёгкая дрожь успокаивают. Ни один из тех, кого она встречала, не мог поделиться схожим опытом. До этого дня. Сегодня она разделила это с Джонни. Ви никак не может перестать лыбиться, щёки болят. В голове легко от счастья, вместе с тем в груди ощущается тепло, оттого что удалось показать ему часть своего мира, и ему понравилось. Она прижимает ладонь к лицу. Девушка давно почувствовала, что краснеет, но теперь кожа под пальцами горит, словно пробыла целый день на солнце. «Похоже, тебя вот-вот разорвёт», — вдруг с улыбкой говорит мужчина. «А, да. Прости, — Ви трясёт головой. Неужели всё это время она стояла, тупо улыбалась и краснела? — Просто, я… Ты первый человек, который тоже смог это прочувствовать. Из тех, кого я знаю». «Неужели?» «Ага. В смысле, этим же невозможно ни с кем поделиться, а я пока не встречала других глухих людей, так что не было возможности сравнить опыт». От этого признания Джонни меняется в лице. Она тут же осознаёт, сколько неприкрытой тоски было в тех словах. И теперь не знает, как трактовать его выражение — оно стало мягче, чем Ви привыкла видеть. «Совсем никого?» Наёмница качает головой: «Ну да, в наши дни этот дефект не особо распространён. Я знаю, тупо из-за этого париться». «Странно, — он говорит так, будто пытается уверить её в том, что не осуждает. — Я знал многих на войне, кто плохо слышал после контузии. Хотя-». «Всем им почти сразу же поставили слуховые импланты?» «Точно», — соглашается Джонни, коротко кивая. Ви подаётся вперёд и упирается локтями в колени, наслаждаясь ощущениями. Вибрация — словно бальзам на душу. Она так и думала. Раз юному Джонни вынули глаза и понавживляли кучу имплантов, то солдатам с травмированными органами чувств их и подавно заменяли, поскольку без них невозможно эффективно сражаться. Ви понимает, что ей ещё повезло. Быть глухой в 2077-м намного проще, нежели раньше. Её слуховые аппараты отменного качества, хотя считаются устаревшими. В оптику установлена программа, читающая по губам, переводчики с языка жестов. Технологии шагнули далеко, позволили быстро и безболезненно приспособиться к миру, в котором нет места инвалидам. Но и импланты, ставшие совершеннее во много раз, навязывают массам идею того, что нужно заменять всё неработающее хромом. Если начинаешь терять слух, просто идёшь к риперу, ставишь имплант — и вуаля — будто ничего и не было. Зачем подстраиваться, когда всё просто? Не надо заморачиваться и учить язык жестов. Уже даже для младенцев есть различного рода импланты. Если у кого-то была родовая травма или врождённый дефект, то ему не придётся с этим жить. И родителям проще, за такими детьми больше не нужен особый уход. Сообщество глухонемых вместе с его культурой практически перестало существовать как таковое ещё задолго до рождения Ви. Они с мамой учили жесты по старой книжке, которую еле откопали в пыльной библиотеке богом забытого городка, а других источников у них не было. Ви не знает больше никого с похожим изъяном. Не стоит на этом зацикливаться. Обычно девушка спокойно к этому относится, но порой накатывает тоска и осознание того, насколько она на самом деле одинока. С трудом сглотнув, Ви качает головой в попытке сбросить нахлынувшую меланхолию. От былой радости не осталось и следа. А так не хочется портить момент и замыкаться в невесёлых мыслях. Вот только она больше не одна. Может, Джонни и хотел бы оказаться в другом месте и не влезать в шкуру глухого человека, но Ви удалось поделиться с ним своими ощущениями, что стало возможно лишь благодаря биочипу. И, в отличие от эмоций и воспоминаний, которые открываются ему без её ведома, этим девушка поделилась добровольно. А потому довольно киснуть, лучше акцентировать внимание на той лёгкости, что принесла реакция Джонни на этот опыт. «Ви… ты как?» Она вновь сглатывает ком в горле и трясёт головой, нервно теребя волосы. Кажется, мужчина точно уловил эти гнетущие настроения. Внезапно наёмница чувствует себя слишком уязвимой, словно открыла дверь слишком широко и показала то, что не собиралась. Или впустила его в дом и приподняла половицы, обнажив гнилой фундамент. И маленькую, обиженную, одинокую девочку в своей душе. «Да-да. Просто… день был долгий», — привычно лжёт она, хоть и в курсе, что Джонни наверняка всё знает. А потому Ви беспокойно замирает в ожидании его реплики, готовится к болезненному тычку в открытую рану, к очередной издёвке в свой адрес. «Значит, пора ложиться спать». Вот и весь ответ. Рокер делает вид, что ничего не видел и не слышал. Не заметил гниль под полом. Девушка выдыхает с облегчением. Он не стал издеваться, не проехался на её счёт: «Тут я с тобой согласна». Она нехотя выключает радио, не желая расставаться с убаюкивающим ощущением вибрации во всём теле. Потом встаёт, потягивается и зевает, собираясь уже пойти в кровать. Однако продолжает мысленно корить себя за те грустные мысли о сущих пустяках, которые омрачили такой классный момент с Джонни. Хотелось бы продлить то ощущение лёгкости от восторга, переполнявшего её в самом начале. Ви уже скучает по этому состоянию, потому что сама же его и испортила. «Пойдём, — мужчина тоже встаёт и ни с того ни с сего взъерошивает ей волосы. — Крошке-киллеру надо отдохнуть». «Агх, — стонет она, пытаясь уйти от его широкой ладони. Это дурацкое прозвище, которое дала ей телеведущая. — Прекрати. Ненавижу тебя». «А что так? Наша глухая голубка не в настроении?» «Нахер тебя», — беззлобно отмахивается Ви. Это просто смешно. С недовольным лицом она отбивает его руку и легонько пинает по ноге, но Джонни только громче смеётся. Сложно поверить, что они реально её так прозвали. Однако смех и подколы заметно подняли настроение. Даже появилась надежда на то, что в жизни будет ещё немало таких радостных моментов, прежде чем судьба, как обычно, отхреначит её дубиной по голове. И пока что, этого достаточно.