Atonement — The Last of the Blacks // Искупление — Последние из Блэков

      Занятия в Хогвартсе вновь начались, ученики приехали с каникул, и нехотя приступили к интенсивной учёбе. Регулус снова ощутил рутинное расписание своей жизни в полной мере, но чахлое настроение иногда разбавлялось самыми душевными переписками с Андромедой и письмами от Альфарда, который после Рождества присоединился к конторе, где работал Тед Тонкс, и, по-видимому, тоже собирался покинуть Англию на какое время, но только не для того, чтобы скрыться.       Пока дядя скрывал подробности, Регулусу оставалось плавать в бесчисленных догадках, у которых не было никакой почвы для размышления, так как как бы Регулус не спрашивал Альфарда – спокойно и тактично или бурно и с нескрываемым интересом – тот словно могила не оставлял ни одной зацепки, не давал какой-либо информации, над которыми можно было подумать. В конечном итоге, Блэк решил, что это не его ума дело, и больше об этом не думал, или если все же думал – то совсем чуть-чуть и ни в коем случае не на ночь, потому что именно ночью появляется гораздо больше вопросов и все чувства обостряются. Но навязчивая мысль, сможет ли Регулус писать Меде и Альфарду, если тот тоже уедет, или смогут ли они писать ему из Франции, всё ещё сидела на поверхности и никак не хотела уходить на второй план. Регулус никогда не боялся одиночества или долгих разлук, он и сейчас бы об этом не думал, если бы не родители, их натиски и риск войны.       В среду был первый урок зельеварения в новом семестре. Приятно было вновь оказаться в широкой каменной комнате с котлами и шкафами с различными веществами, ингредиентами, мешочками и колбами. С энтузиазмом Регулус принялся конспектировать новую тему по зельеварению, пока Барти Крауч рядом плевал в потолок, нехотя делая опорные пометки в своём конспекте. Пока Блэк записывал новую технику работы, он понял, что это ему абсолютно не сложно и у себя в голове он прекрасно видит свои действия – высушивание на пару, ювелирная обработка кое-каких ингридиентов кистью с волосом дикой белки, затем процесс приготовления по новым коротким и быстрозапоминающимся формулам – это было начало подготовки к пятому курсу, а соответственно и к СОВ, что, безусловно было интересно, но уже очень легко для Регулуса. Но слизеринец всеми силами не хотел скучать, поэтому он даже в простом материале пытался найти что-то полезное, словно читая инструкции, рекомендации и рецепты между строк.       Но то и дело отвлекаясь на побочные мысли, Регулус вскоре оставил попытки найти что-то интересное и продолжил на автомате водить пером по пергаменту. Спустя несколько глубоких вздохов, отвлечений, урок наконец-то закончился, но Регулус ушёл не сразу. Профессор Слизнорт окликнул студента, когда тот уже почти собрал свою сумку и направился вслед за уже вышедшими учениками:       – Мистер Блэк, можно вас на минутку. – прокряхтел Слизнорт, вылезая из-под стола.       Это была их первая встреча после рождественских каникул, и Блэк ожидал, что декан скорее всего его позовёт после первого же урока. Новая книга была проштудирована за каникулы целиком, так как больше ему делать было нечего и никто его не отвлекал – отец пропадал вне дома, а мать была либо у себя, либо с ним, и никаких бесед, кроме той одной, слава Мерлину, больше не было.       Регулус подошёл к столу профессора. Слизнорт улыбнулся своими тонкими губами, отчего количество морщин на его лице сразу увеличилось, а глаза почти что закрылись из-за щёк. В своей неспешной и свободной манере он стал складывать работы первокурсников в аккуратную стопку, а потом весёлым расслабленным тоном вновь обратился к Регулусу:       – Вы же успели взять книгу в библиотеке до каникул? – Регулус кивнул, продолжая ждать, когда сможет поймать глаза Слизнорта.       У Блэка была странная привычка, которую он, однако, очень любил и отказываться от неё не хотел. Он всегда смотрел людям в глаза, и каждый раз запоминал их цвет. По рассеянности он мог забыть имя или фамилию, но смотря на человека, сразу мог сказать – у того глаза болотисто-зелёные, с коричневым у зрачка, у другого – небесно голубые, у третьего – тоже голубые, но немного другие. У Слизнорта были янтарные глаза, удивительно мягкого цвета, которые сразу как-то выдавали молодую душу, которая жила в пятидесятилетнем теле. И хотя Регулус не мог сказать, что он очень любил своего декана, – всё же общих тем, кроме зельеварения у них не было, – но цвет его глаз Регулус запомнил ещё на первом курсе Хогвартса, и каждый раз старался как можно дольше держать зрительный контакт с Горацием.       – Даже не буду спрашивать, читали ли вы её. Я наперёд знаю, что да. – Гораций усмехнулся и наконец выпрямился.       Он был чуть ниже Регулуса, но их глаза были практически на одном уровне. Честный взгляд мимолетно коснулся серых глаз, но он был не из тех, кто долго будет смотреть в одну точку.       – По вам видно, Регулус, что слишком вам легко даётся школьная программа, и, посади я вас среди моих семикурсников на уроке зельеварения с повышенным уровнем, вы бы быстро вписались и обогнали бы каждого. Скажу честно, у меня было много хороших учеников, которые были на несколько шагов впереди своих сокурсников, конечно не все они продолжили свой путь в этой стези, но вы каким-то образом выделяетесь у меня. – Слизнорт немного рассмеялся, а Регулус в свою очередь тактично и слабо улыбнулся, ждя, когда Слизнорт задаст ему какой-нибудь вопрос, который тот, очевидно, хотел задать. – Сейчас среди лучших это безусловно Лили Эванс, и Северус Снейп, вы его хорошо знаете, ваш брат Сириус имеет весьма хорошую голову, но вижу, что ему это не так интересно, Морис Смитт, Сольвейг Соммерсет, но последних двух вы вряд-ли знаете, они с Рейвенкло...       Регулус хорошо помнил последнюю. Он вспомнил её, впервые за несколько недель, и приятное чувство растеклось по телу. Ну а Слизнорт тем временем, сказав ещё несколько неизвестных ему имён, дальше пустился в размышления:       – Но я навсегда запомню самого первого моего любимого ученика, когда я только-только начинал преподавать в Хогвартсе. Он учился на шестом курсе, Рейвенкловец, Чарльз Клеменс, волшебник из чистокровной датской семьи. Удивительный маг, превосходный зельевар. Когда-нибудь я, может, познакомлю вас. Я сделаю это обязательно!       Слизнорт расхаживал по классу, расставляя разбросанные предметы по полкам, рассказывая долгую преамбулу, ведь эти слова были очевидно не тем, что он хотел сказать Блэку.       – Собственно, зачем я вас задержал... Я не знаю, какие у вас планы, но на предканикульном собрании я узнал, что нигде такого рвения, как на зельеварении у вас нет, несмотря на все потрясающие успехи, – в глазах мужчины появились искорки любопытства и энтузиазма, даже немного хитрости, но тут же, абсолютно светским и обычным для него голосом он продолжил: – Безусловно, я не имею права выпытывать у вас ваши планы, да и до момента с выбором направления ещё есть минимум полтора года, но всё же, я бы не хотел, чтобы ваш талант пропал после выпуска. Вы ведь ещё не знаете, чем будете заниматься?       "Ещё как знаю..." – горько усмехнулся про себя Регулус. Но сам всегда хотел попробовать себя в настоящей алхимии. Не в зельеварении где-нибудь в целительском центре или где-то в аврорате, как большинство успешных школьных "зельеваров" обычно делают, а в настоящей алхимии, – в небольшом здании Высшей Академии наук, под сводами которой изучались алхимия, философия, астрология и многое другое, а в огромных библиотеках, занимающих больше половины здания (насколько Регулус мог знать из книг), хранятся книги, которые никогда не смогут быть пронесены в Хогвартс. Регулус хотел удержаться от ответа, сказать что-то уклончивое, но решил пойти на риск, и сказать всё, как есть:       – Пока что я не очень знаю, но я точно хотел бы попробовать себя в алхимии.       Такой ответ слегка ошеломил Слизнорта, и какое-то время седые брови держались посередине лба, а янтарные глаза смотрели на слизеринца немного выкатившись. Но профессор вовремя опомнился, и, прокашлявшись, снова улыбнулся:       – Смелое решение, хм, да, странно, что я так удивился. – короткий смешок вырвался из груди профессора, – Наверное, просто давно не было такого в моей практике. Вы имеете в виду, глубокое изучение этой науки?       Регулус уверенно кивнул. Он стоял на том же месте, и наблюдал за изменением лица декана, которое вскоре перестало сменять друг за другом эмоции радости, восхищения, гордости и небольшого удивления, и наконец-таки оставил своё привычное добродушное выражение.       – Что ж, тогда... Тогда я думаю, моё предложение начать посещать дополнительные уроки с более высоким уровнем и удостоится вашего внимания?       – Вы хотите, чтобы я присоединился к группе старших курсов? – понимание того, что сейчас он возможно сможет изучать что-то помимо школьной программы четвёртого курса естественно заинтересовало его.       – Да, почему нет. Только при условии, что ваша успеваемость на других уроках останется такой же. Вы будете самым младшим среди шестого и седьмого курса, и единственным исключением, не считая Северуса Снейпа, но тот уже на пятом курсе. Поэтому, чтобы узнать, насколько действительно велики ваши способности... – Слизнорт открыл ящик в столе, поспешно порылся, достал лист с какими-то таблицами, и продолжил: – этот класс и соседняя кладовая целиком будут в вашем распоряжении в пятницу с пяти до девяти, всю субботу и воскресенье. Я могу зайти, но беспокоить вас не буду. Возьмите книгу Арнольда Кроули, выберите одно зелье. На ваше усмотрение. Даже если что-то не получится, не переживайте, я всё равно буду ждать вас со следующей пятницы каждую неделю на дополнительных занятиях. Да и думаю, вам самим было бы интересно сделать что-то более сложное и проверить свои силы.       Регулус лишь поблагодарил декана, и тот его отпустил на перерыв. Послезавтра Блэк сможет засесть в классе наедине с собой, а если зелье потребуется готовить несколько дней, то и выходные он сможет провести в рабочей тишине.       Следующим уроком после зельеварения и часового перерыва была защита от тёмных искусств у мистера Гроува. Класс ЗоТИ был самым большим классом для занятий, третьей по величине комнатой после Большого зала и Выручай-комнаты. Большие узкие окна расположились на северной стене, устремляясь вверх к потолку, пропуская тонкими лучами солнечный свет. Свободно стояли парты, – места специально было много, чтобы иметь возможность сдвинуть столы к стенам. На большой графитной доске в этот день разместились два плаката – на одном были написаны заклинания и движения, на другом странные, немного карикатурные рисунки людей, стоящих друг напротив друга. Регулус сразу узнал стойки дуэлянтов – ещё с раннего детства у него и Сириуса начались уроки фехтования на тонких шпагах, и Регулус очень это любил, только на картинках люди держали не шпаги, а палочки. Он помнил, какой азарт его охватывал в схватках с учителем Руфусом Фидо, и тот никогда не поддавался маленькому наследнику, но и нападал на него всё же в пределах разумного. Сегодня им всем предстояло наконец-то опробовать выученные заклинания нападения и защиты и сразиться в мини-дуэлях, пускай и не на шпагах.       – Леди и джентльмены! – громким и мягким голосом окликнул собравшихся студентов учитель. – Сегодня, как я и обещал, после долгих часов теоретических работ, мы берём в руки наши палочки и начинаем учиться использовать наши знания на практике. Силенцио. Остолбеней. Остолбеней дуа. Без трио! Трио это будущий год. Импедимента.       Отпарировав заклинания программы четвёртого курса, взмахом палочки он заставил парты разъехаться к стенам. Профессор Гроув прошёлся под взгляды студентов уверенным, бодрым и широким шагом до шкафа в другом конце класса, достал мел и вернулся на место.       – Протего. Протего дуа. Экспеллиармус. Экспеллиармус плага. Любое нарушение правил – минус тридцать очков с факультета. В нашем распоряжении два часа и сегодня я хочу понаблюдать за каждой парой. Так как сегодня у меня только вы, слизеринцы, без других факультетов, то я считаю это замечательной возможностью получше узнать, чему вы все же научились.       – Он имел в виду "по-лучше узнать, не забыли ли вы всё за две недели каникул", – шёпотом над ухом Регулуса сострил Барти и оба прыснули.       Для Регулуса своего рода соревнования и бои никогда не были чем-то желанным, единственным исключением, как уже было упомянуто выше, являлись уроки с рыжеволосым Фидо, которого родители наняли для своих детей и которые Регулус всегда ждал. Блэка никогда не привлекала карьера в аврорате, которой грезили множество студентов Хогвартса, в частности из-за постоянного движения и боёв, что было не для его темперамента, но всё же, когда ситуация заставляла действовать, сразу же вырабатывался адреналин и бешеный азарт. А после инцидента в отцовском кабинете, Регулусу стало только интересней, что произошло в тот день, и проявится ли это ещё раз, и можно ли что-то с этим сделать, например, направить на боевые и защитные заклинания. Но стоит упомянуть, что Блэк так и не успел начать поиски информации на этот счёт в библиотеке. Однако сейчас слизеринец хотел попробовать вспомнить ощущения того дня, которые уже хорошо подзабылись, так как Регулус не был склонен понимать и запоминать свои эмоции и чувства. Он помнил свой гнев, но лишь только как факт, что он его испытал. А сейчас ему было необходимо попробовать сделать максимум. Выложиться. Сделать не просто формально и по правилам, а с таким рвением, с которым он принимался за новое зелье.       – Если кто-то не уверен в своих силах, доставайте конспекты и повторяйте, пока не настанет ваша очередь. – профессор Гроув махнул своими каштановыми волосами, небрежно поправил их рукой, затем сделал несколько дополнительных записей на доске, содержавших список заклинаний, которые студенты будут сегодня практиковать.       О мистере Гроуве можно было сказать, что это был очередной представитель интеллигенции полукровок, – он был прост и непринуждён в общении, достаточно умён, чтобы поддержать любой разговор, даже в котором ничего не смыслит, а также с хорошим чувством юмора. Находилось во всём замке несколько студенток, которые сходили с ума по своему преподавателю, так как тот, помимо хороших внутренних качеств, был достаточно привлекателен снаружи – густые каштановые волосы всегда беспорядочно укладывались одной лишь расчёской, ровный нос и высокий лоб, живые светло-карие глаза и рост в шесть футов привлекали юных особ, но профессор защиты от тёмных искусств верно служил своему предмету, ни на что не отвлекаясь. Однако, сейчас в его классе был факультет слизерин, где нашлось бы минимум десять чистокровных учеников из сорока пяти, презирающих таких, как он. И здесь снова стоило отметить его положительную черту – таких он сразу замечал, но они никогда не становились причиной его переживаний. Поэтому с деловитым видом он засунул палочку в свой пиджак, довольно взглянул на своих подопечных, зная, что сколько бы чистой крови в них не было, они продолжают оставаться его учениками, по сути, ещё совсем маленькими детьми, и бодро заговорил:       – Освободите место в центре, отойдите к краю класса. Первая пара...       С шумом все отошли. Регулус и Барти оставались на своих местах, так как изначально оказались вдалеке от всех. Тем временем, на "ринг" вышли двое слизеринцев – Андре Кэрроу и Кристиан Нотт. Кэрроу был знаменит своим фанатизмом по Тёмному Лорду, и Регулус часто находил Кэрроу похожим на Беллатрису. Все помешанные на тёмных искусствах были чем-то похожи и абсолютно отличались от тех, кто просто лишь поддерживал эти взгляды. Андре был щуплым студентом-слизеринцем, с редкими светлыми волосами, с пробором на левую сторону, маленькими чёрными глазами, всё время прищуренными. Роста он был небольшого, имел острые плечи и костлявые руки, похожие на руки скелета. Таких как он обычно называют уродами, но только за счёт его чистокровности и высокого положения семьи, никто не осмеливался сказать плохого слова в его сторону. Также у него была сестра-близнец Алиса, и удивительно, но её находили весьма симпатичной, хотя та и была похожа на брата, имея такие же плечи и руки, худобу.       Во взгляде Кэрроу читалась нескрываемая ненависть, чувство собственного превосходства, и хотя семья Кэрроу и Нотт были на одном уровне по финансовому состоянию и положению в обществе, Кэрроу очевидно относился к Нотту с большим презрением. Нотт же был, если не противоположностью, то явно сильно контрастировал. Чёрные густые волосы, зелёные болотистые глаза, немного смуглая кожа. Ростом он был повыше, телосложение крепкое. Он входил в то небольшое число слизеринцев, на которых засматривались студентки всего Хогвартса.       По взмаху мистера Гроува, Кэрроу агрессивно пустил первое "остолбеней", явно стараясь показать себя с наилучшей стороны. Заклинание оказалось действительно сильным, и Нотт еле успел среагировать, но всё же доля заклинания коснулась Кристиана, заставив его замедлиться. Кэрроу жаждал пустить второе заклинание, но профессор оставил неутешного ученика, похвалил обоих и поддержал Нотта, а затем сделал несколько замечаний, отметил несколько незначительных ошибок в постановке и защите, попросил ещё пару раз "обменяться" заклинаниями, и только потом отпустил первую пару, вызывая следующих.       – Знаешь, Гринграсс теперь не обращает на меня никакого внимания. – полуохрипшим шёпотом Крауч сказал Регулусу, пока второй наблюдал за происходящим в центре.       Краучу действительно не было дела до занятия, он смотрел на Элизабет Гринграсс – миниатюрную девушку, с невероятно светлыми волосами и светло-голубыми глазами, которая шепталась со своими подругами.       – Ну и что. – не отводя глаз ответил Регулус.       – Она провела со мной целый вечер перед каникулами! – возмущённо шептал Барти, – а теперь возится с Ниджелуссом Абботом с шестого курса, Рейвенкло.       – Всего один вечер. – безразлично ответил Регулус.       – Она просто шлюха! – отрезал Барти и отвёл взгляд, хотя было видно, что ему всё ещё обидно, и ругательство далось ему с трудом.       Когда почти все уже опробовали свои силы, даже Барти, который успешно пропустил остолбеней-дуо от Алисы Кэрроу, чем был очень расстроен, профессор Гроув наконец-то позвал и Регулуса:       – Мистер Блэк, мистер Розье, прошу.       За это время Блэк уже успел заскучать, задуматься о своих проблемах, и не был настроен выходить на публику (что всегда давалось ему с трудом), однако при виде лица Эвана, ему тут же захотелось стереть этот звериный оскал с лица Розье, и показать всё, на что он способен.       – Лучшие эссе, лучшие теоретические работы, но будет ли также хорошо на практике? – профессор пытался поддержать дух, видя, с какой неохотой на лице выходит Регулус. – Я не буду вас останавливать. Старайтесь обезоружить врага, обезвредить, одержать победу.       Гроув обращался к ним обоим. Они стояли в десяти шагах друг от друга. Регулус спокойно сжимал в левой руке чёрную гладкую палочку, чувствуя рвение запустить что-то более серьёзное, чем просто "остолбеней". Но как только Эван принял свою позицию, Гроув не успел сказать и слова, как в Блэка полетело "импедимента". Благодаря холодной голове, левая рука резко, но всё ещё с присущей Блэку аристократической грациозностью взлетела вверх, одними губами, тихим шёпотом, чтобы никто не услышал, Регулус твёрдо произнёс:       – Протего. – заклинание сработало мгновенно, остановив вражескую волну на полпути, и пока Эван всё ещё думал о своём наступлении, в шуме своего отражающего заклинания Регулус совсем неслышно произнёс: – Экспеллиармус.       Никто не заметил, как сразу после защитного заклинания, блестящий дым от которого ещё не рассыпался в воздухе до конца, вслед полетело наступление. Палочка была выбита, в душе Регулуса взросла гордость и насыщение, особенно при виде лица Эвана. В две секунды Регулус отразил заклинание и ввел врага в ступор, что впечатлило даже профессора.       – Честно сказать, думал, ваша пара продержится больше всего. Но, Эван, сегодня мистер Блэк застал вас врасплох. Честное слово, я почти подумал, что вы, Регулус, не успели среагировать, уже было удивился, но оказалось, что вы просто бормочите заклинания себе под нос, чтобы никто не слышал. – профессор мягко усмехнулся, оценивающим взглядом смотря на студента. – Ловкий ход. Попробуйте ещё раз. Регулус, начинайте теперь вы.       На щеках Эвана вышел нездоровый румянец, а глаза ярко блеснули. До этого Регулус старался быть на уроках максимально деликатным, осторожным и аккуратным, не доставляя никому проблем. Но сейчас Регулус почувствовал острое желание показать настоящего себя, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кто он такой. Не сидящий в стороне тихий студент-зубрила, который силён в зельях и теории, и на этом всё. Вновь проснулся азарт, и Регулус решил не мелочиться:       – Остолбеней-дуо, – произнёс Регулус, не напрягая голосовые связки.       Как обычно на практических занятиях он постарался показать себя на высоте, и всё же невольно чувствовал блэковское самодовольство, которое периодически появлялось в его жизни.       – Протего, – яро выпалил Эван.       – Умерьте пыл, Розье, – предостерёг студента профессор.       – Остолбеней дуо, – словно не слыша профессора Эван выкрикнул очередное заклинание, которое также звонко ударилась о "протего" Регулуса, который казалось, мог ещё долго стоять и посылать одни и те же заклинания, одни за другими, пока профессор наконец-то не остановил студентов в самый разгар их порыва.       – Ладно, ладно, хорошо! – ему пришлось повысить голос, чтобы двое слизеринцев смогли их услышать. – Слизерин заработал двадцать баллов в свою копилку. Я безусловно доволен вами обоими!       Теперь каждый опробовал свои силы, и когда Регулус вернулся на место, его встретил удивлённый взгляд Барти Крауча.       – Какого чёрта? Ты занимался сам? И ничего не говорил? – шептал на ухо Барти, вертя палочку в своих руках. – Видел бы ты Эвана со стороны!       В друге смешались удивление, восторг и непонимание, так как он все ещё ждал ответа.       – Оно само так получилось, – флегматично ответил Регулус, который всего навсего в этот раз решил собрать все свои мысли в один клубок и откинуть всё ненужное. – Я ничего не делал.       Барти не поверил, но всё же принял ответ Блэка. Регулус был доволен своей работой, но всё же чувствовал небольшую усталость от такого интенсива. Если бы он поднапряг голосовые связки, то сил на заклинания ушло бы меньше, но это его уже не беспокоило. На трансфигурации он вернулся к прежнему себе, – на последней парте писал конспект, с неохотой превращал деревянную шкатулку в игольную подушку, осваивая изменение структуры предмета, затем медленно высчитывал каждый пример на нумерологии, и в конце концов закончил трудный учебный день, выходя из класса с горой домашнего задания на плечах.       – Я предлагаю сброситься с астрономической башни, – устало выполз из класса Барти.       – С удовольствием, – поддержал Регулус, потирая глаз, в который что-то попало.       Никто из двоих не заметил, как рядом появилась Пандора Олливандер.       – О, Мерлин, кто-то умер? – усмехнулась она, вставая рядом с Регулусом, идя в сторону большого зала, где их пути потом разойдутся.       – Моё желание продолжать учёбу, – в тон ответил Барти, засунув руки в карманы, но они тут же взмылись вверх: – Макгонагал свихнулась! Эссе на 10 страниц и целый тест! К пятнице! Послезавтра! А у меня уже полно задолженностей.       – Да ладно, на это все можно потратить не так много времени, если как следует сконцентрироваться. – бодрым голосом подбадривала Пандора. – Вы идёте в большой зал?       – Да. – сказал Барти.       – Я - нет. – добавил Регулус.       – После такого сложного дня оставляешь меня одного? – со страдальческим выражением лица театрально протянул Крауч.       – С тобой остаётся Пандора. – в свою очередь ответил Регулус.       – Пандора ускачет к Лавгуду, а я останусь один!       – Я не голоден, и даже просто сидеть в большом зале я не хочу.       Барти поднял обе руки, закатил глаза, и как только они дошли до лестниц в подземелье, Регулус оторвался от компании и отправился в свою комнату.       На столе он нашёл письмо от Андромеды. Не раздеваясь, в школьной форме он сел на кровать и стремительно разорвал его, доставая пергамент с текстом.       Здравствуй, Регулус. Пишу тебе, чтобы узнать, как твои дела и сообщить, что мы снова начинаем собираться к переезду. Как бы мне хотелось жить здесь до лета, чтобы успеть еще раз увидеться с тобой, или вообще остаться здесь до конца жизни, но теперь даже неизвестно, когда мы вернёмся. Я не знаю, когда придёт это письмо, поэтому я пришлю тебе новое с новым адресом, когда мы будем на месте где-то через четыре-пять дней, максимум – неделя. Не уверена, что на момент получения этого мы будем всё ещё там.       Мы не успели пожить даже месяца, всё пошло слишком стремительно. Альфард с нами, в крайнем случае, он напишет, где мы будем жить. Я уже очень скучаю, очень надеюсь, что мы не задержимся во Франции надолго. Больше писать не могу, слишком тороплюсь, жди нового адреса.       Люблю и крепко обнимаю,       твоя кузина Андромеда.       Что-то пропало в душе Регулуса, оставив большую дыру. Скучает ли он по кузине? Немного. Наверное да. Но теперь Регулус задумался. Что значит скучать? Странное чувство. Хотеть кого-то увидеть? Он был рад, что Меда с семьёй будут в безопасности и в Англии их найти не смогут, а увидеться с ней было бы сложно в любом случае. Хотел ли он, чтобы она осталась? Нет, это было бы слишком опасно. Время пройдёт, всё закончится, он снова её увидит. А пока ему и одному хорошо. В этот вечер казалось, что он сможет сделать всё в одиночку.       Он ещё сидел в тёмной комнате, где светила одна лишь прикроватная лампа. Вечера всегда действовали подавляюще, хотя Регулус очень любил, когда солнце скрывалось из вида, на землю спускалась тьма, мир будто замолкал, а потом и вовсе погружался в сон. Все проблемы уходили с солнечным светом, люди засыпали, погружаясь в небытие, и лишь те, кто не поддавались наступлению ночи, а продолжали бодрствовать, могли понять, как сильно вечер с ночью отличаются от дня.       Дверь приоткрылась, Барти тихо зашёл в комнату, и лишь стук каблуков ботинок глухо разбавлял устоявшуюся тишину. Регулус продолжал неподвижно сидеть в одной позе, с зажатым правой руке письмом, смотря куда-то мимо пергамента. Крауч потянулся, чтобы включить большой свет, но как только заметил одинокого Блэка, сидящего на кровати около широко открытого окна, убрал руку. Затем он бережно закрыл окно, оставив форточку приоткрытой для проветривания и сел к Регулусу на кровать.       Блэк давно знал Крауча. Несмотря на разные характеры, интересы, они сдружились во время самых первых занятий в Хогвартсе. И хотя Барти был вспыльчив, громок и открыто дерзок, он, бывало, садился вот так рядом с Регулусом, к которому очень сильно привязался за несколько лет учёбы и жизни бок о бок в этой комнате, и его характер показывался с другого ракурса. От него нельзя было скрыть тоски, переживаний. Иногда Крауч казался легкомысленным, но сейчас он был настоящим, таким, какой он есть. С первого взгляда он понял, что что-то не так. И теперь сидел подле своего друга.       Регулус почувствовал, как Барти хочет что-то спросить. Он был единственным студентом, которого Регулус мог назвать другом, среди десятка других знакомых, с которыми он общался. Сейчас они сидели на одной кровати, и в такие моменты что-то щелкало в юных душах. Блэк хотел рассказать ему обо всём, о всех переживаниях, об отношениях с родителями, но не мог начать. Он ещё не знал, действительно ли Крауч таких же взглядов, как и Регулус, особенно после недавнего разговора перед Рождеством, где у Барти проскользнули слова о сохранении традиций чистоты крови.       Но начинать Блэку не пришлось. Барти начал сам:       – Это же письмо от Андромеды, да?       Регулус сглотнул и сложил письмо вчетверо, как оно лежало в конверте. Кивнув, он убрал его. Свет мягко освещал макушки студентов, скрывая лица в тени. Регулус хотел было начать, но Барти снова перебил ещё не начавшуюся речь:       – Понятно же, что ты скучаешь по ней. – с удивительной нежностью были произнесены эти слова.       – Она уезжает во Францию, может, уже уехала. И чёрт теперь знает, когда мы увидимся. Впервые за полтора года я пришёл к ней после Рождества, и в следующий раз мы увидимся... не знаю когда. – выпалил Регулус и тут же возненавидел себя за свою мягкотелость, сразу же добавив более агрессивно, но не теряя самообладания: – Если ты скажешь кому-то слово о том, что мы все ещё поддерживаем контакт, и это дойдёт до моих родителей, как обычно это происходит, то ты труп.       Взгляды студентов пересеклись, задержались на несколько секунд, но в следующий миг Барти положил руку на колено Регулуса и уверенно произнёс:       – Могила. – затем он помедлил, все ещё не убирая руки, и заставляя Блэка чувствовать себя крайне странно, – Хочешь непреложный обет?       Блэк хмыкнул, но тут же рассмеялся. Барти улыбнулся, наконец убрал руку, и произнёс:       – Может, всё ещё обойдётся. И войны не будет. И все станет как раньше. По крайней мере на ближайшие несколько лет.       Оба замолчали и подумали над абсурдностью этих слов. Блэк мотнул головой, Барти встал на ноги и не желая лишаться своего оптимистического настроя, предложил:       – Может, в шахматы? В настоящие. Обычные шахматы.       – Обычные? Неужели ты подразумеваешь магловские шахматы?       Блэк недоверчиво покосился на Крауча, пока его лице не появилась широкая самодовольная улыбка:       – Мне бояться нечего. Отцу дела нет. Мать – единственная, кто ограничивает меня своей гипер-опекой. Но как только она ушла по каким-то делам, я покинул дом, продал один взрывчатый мешок маглу-соседу, выручил на этом несколько фунтов, выбрался в город, и voila!       Барти нырнул под кровать, пошарился там несколько секунд, и как только он снова выпрямился, в его руках оказалась деревянная прямоугольная тонкая коробка, с шахматными полями.       Такой жест со стороны Барти немного успокоил Регулуса, который сто раз успел пожалеть, что так быстро выдал свой секрет. И хотя он до этого не сомневался, что Барти Крауч не входит в ряды брезгующих слизеринцев, которые не могут смотреть в сторону магловских вещей, сегодня отношения Регулуса и Барти немного укрепились.       – Никакой лишней движухи, только лишь статичные фигуры, ловкие движения руки и мозговой штурм.       Барти включил лампу над своей кроватью, добавив света в комнату, взял одну из двух подушек и кинул её на мягкий тёмный ковёр, а затем уселся на неё. Регулус не стал долго ждать, – сполз со своей кровати, сел на мягкий ковёр, а свою подушку подложил под спину, опираясь о кровать.       – К чёрту домашку! – Крауч открыл коробку, которая в миг превратилась в квадратную шахматную доску и оттуда аккуратно высыпал блестящие деревянные фигуры.       Он взял в левую и правую руки две пешки – чёрную и белую, – потом спрятал обе закрытые ладони с фигурами за спиной и молитвенным голосом завёл:       – О, Мерлин, благослови нас на несколько партий, убереги от гнева Минервы, Слизнорта, Стебль и прочих, чьи домашние задания мы не выполняем в этот вечер, освободи нас от уныния Блэка-младшего...       – Эй! – возмущённо, но с улыбкой воскликнул Регулус, на что Барти заливисто рассмеялся и протянул два зажатых кулака. – Левый.       Первую партию Регулус играл за чёрных. Быстрый дебют перевёл их в миттельшпиль, во время которого оба напряжённо думали, цепляясь за победу и выгрызая её друг у друга. Как только они вышли на финишную примую – эндшпиль – и у обоих помимо королей осталось по ферзю, напряжение взлетело до предела.       Как только наступает ход Барти, тот немного думает, делает ход королевой и... ничья.       – Чёрт! Крауч! – Регулус ожидал другого хода, который позволил бы провести ферзя по диагонали, сделать ход королём, загнав вражеского короля и поставить мат.       – Прости, я не заметил. – уворачиваясь ответил Барти.       – Всё ты заметил.       – Для тебя победа надо мной ничего не стоит. Это мой максимум с тобой. Ничья!       Регулус смотрел какое-то время на Барти, но потом махнул рукой, в душе соглашаясь и сметая четыре фигуры с поля, а затем заново стал расставлять фигуры.       – Рег, зачем Слизнорт тебя задержал утром? Да ещё и так долго не отпускал тебя.       – Предложил мне начать посещать уроки зельеварения с повышенным уровнем сложности вместе со старшими курсами.       – И ты согласился? Неужели тебе действительно нравится вся эта мешанина с зельями?       Регулус недоуменно посмотрел на Слизеринца, делая первый ход белыми пешкой на "е" четыре.       – Странно, что ты задаёшь этот вопрос четыре года спустя. Очевидно да, мне нравится. – буркнул Регулус.       Барти сделал ответный ход пешкой на "е" пять.       – И ты серьёзно готов заниматься этим всю жизнь? – не унимался Крауч.       – Я с огромной радостью посвятил бы этому всю жизнь, если бы ты знал всё.       – Что всё??       –Всё. – после быстрого развития фигур они быстро перешли к средней части игры.       – Как обычно, информативно и понятно, а главное – коротко. – саркастически произнёс Крауч делая шах, от которого Регулус успешно укрываетая, ставя под угрозу вражескую ладью.       На этом расспросы закончились, и дальше игра пошла куда более спокойно. Все чаще стали проскакивать оплошности и ошибки, но на это оба уже не обращали внимания, так как игра стала сопровождалаься интересным разговором и почти что ушла на второй план. Обсуждалось всё – домашка, преподаватели, Крауч рассказал про нескольких девчонок, обсудились все самые новые сплетни, которые Регулус получал только от Барти и обсуждал которые только с Барти.       В этот вечер они долго не садились за домашнюю работу, и провели остаток дня, сыграв шесть партий подряд, четыре из которых Регулус выиграл, одну всё же уступил, и одна вышла ничьей.       В десять вечера они наконец-то достали пергамент, разместились на полу поудобнее, и достав припрятанные специально для таких дней печенья и бутылки с газировкой, и принялись за работу. Вместе они за три с половиной часа управились с ЗоТИ, астрономией, историей магии и начали тест по зельеварению.       Много месяцев они не сидели вот так, как сегодня – рядом друг с другом, занимаясь общим делом. Теперь Регулусу и вправду казалось, что всё не так страшно – разлука с кузиной, планы родителей, – всё ушло на второй план. Вечером в пятницу он отдохнет в классе зельеварения, скоро начнутся выходные, когда он доделает все необходимые дела и, вероятно, снова посидит в том же классе. И всё будет хорошо.