Atonement — The Last of the Blacks // Искупление — Последние из Блэков

Началась весна. Март принёс с собой потепление, снег начал таять и яркое солнце, пусть всё ещё и не грело, больше не было зимним. Воздух стал немного теплее, запах на улице изменился. Первые весенние лужи разместились на тропинках Хогвартса, проложенных вдоль стен замка. Начались первые весенние дожди, смывавшие зимнюю грязь, освобождая место для свежей травы и листвы. На календаре красовалось двенадцатое число первого весеннего месяца. Всё стало потихоньку оживать, казалось, даже студенты принимаются за учёбу с новыми силами. Но это утверждение касалось далеко не всех. Регулус с Барти тащились по коридору. Точнее, Регулус был единственным, кто еле передвигал ноги. Всё же поиски, которыми он занимался в январе не оказались напрасными — за три недели он несколько раз возвращался к найденным когда-то книгам и успел освоить пять новых заклинаний усложнённого уровня. Это была внеурочная нагрузка, и помимо основных занятий также ложилась на дополнительные занятия Зельеварением по пятницам. Спасибо Мерлину, на дополнительных занятиях много домашнего задания давали лишь тем, кто был намерен сдавать повышенное Зельеварение, поэтому Регулуса это пока не касалось. — Мне кажется, тебе стоит усмерить свой пыл, Рег, — начал Барти, обеспокоенно смотря на синяки под глазами Регулуса. Однако, тот его не совсем услышал. — Что? — схмурился Регулус. Он спал как обычно, в среднем шесть-семь часов, но это время всё же не могло компенсировать затраты, производимые в течение дня. Каждый раз, когда Регулус добирался до кровати, и как только его голова соприкасалась с подушкой — он мгновенно отключался. Но, к сожалению, он и не успевал замечать, что спал, потому что сразу же открывал глаза. Закрывать их обратно было категорически нельзя, так как часы обычно показывали семь тридцать утра. Ужасное чувство сопровождало Регулуса все последние недели. — Тебе надо отоспаться как следует и прийти в себя. Может... Взять несколько дней больничных? Прости, но посмотрев на тебя, мадам Помфри и без осмотра уложит тебя в койку... Регулус отрицательно помотал головой. Он не мог сейчас просто покинуть эту бурлящую студенческую жизнь — у него начали идеально получаться все пять новых заклинаний, в кладовой хранилось зелье, над которым он работал уже больше недели, а стопки с эссе и тестами становились на его столе лишь выше и выше. — Я не могу, ты ведь понимаешь. — Но можно как-то... Приостановиться, что-ли. Ты уже сто раз окупил те треклятые баллы, снятые из-за Снейпа. Все заклинания у тебя так легко получаются, неужели, нельзя просто один вечер потратить на отдых? Не обязательно уходить каждый день в Выручай-комнату отрабатывать... — Ты не понимаешь. — Нет! Я беспокоюсь. Мне осточертело видеть твою уставшую физиономию изо дня в день... — Я не занимаюсь школьными заклинаниями. Барти вопросительно поднял одну бровь. Регулус усмехнулся и пожал плечами, поправляя сумку. Они были почти у Большого Зала. — То есть, не школьными? — Ну, в плане... Мне стало интересно, могу ли я сделать что-то большее чем обычное "Остолбеней" или "Экспеллиармус". Представляешь, получается, — под конец Регулус бормотал так тихо, что Барти еле-еле расслышал, что он там говорит. — Ты сумасшедший. Верно говорят, что все Блэки в какой-то степени психи. Регулус пнул его локтем, но не удержался от усмешки. — Покажешь? — спросил Барти. Его любопытство загорелось также быстро. — Как-нибудь. Регулус не собирался останавливаться на достигнутом. Хотя он потом обдумывал слова — предложение свалиться в кровать на два-три дня ужасно соблазняло, но Регулус решил продержаться до того момента, когда основная часть зачётов и работ будет сдана, зелье закончено, и всё перейдёт в фазу подготовки к летним экзаменам. Если он что-то упустит там, в начале, то быстро наверстает. Сейчас же он не хотел обрастать задолженностями. Они подошли к концу ужина, как обычно. В это время студенты начинают расходиться и становится тише. За Гриффиндорским столом Регулус увидел Сириуса — весёлого и беззаботного брата. Брата — можно ли ещё так его называть? Рядом как всегда с уверенным выражением лица восседал Джеймс Поттер. Римус Люпин напротив них двоих сидел, подперев голову руками и выглядел как обычно бледно и нездорово, но Регулус был последним человеком, который должен был судить об этом. Питер Петтигрю снова странно не вписывался в их компанию, но Регулус решил, что если будет думать ещё и об этом — окончательно свихнётся. Рядом сидела Лили Эванс и смущённо улыбалась, явно пытаясь сдержать смех, но неудачно. На момент глаза Регулуса и Лили встретились, но Эванс ни разу не изменилась в лице. Она с привычным спокойствием и доброжеланием задержала глаза на брате Сириуса Блэка, с шуток которого теперь звонко смеялась, а потом оторвала взгляд. Они сели за слизеринский стол, как обычно друг напротив друга. За столом Рейвенкло он заметил Пандору, прощавшуюся с Ксенофилиусом. Олливандер осталась одна, и, почувствовал взгляд Регулуса, обратила лицо к нему, широко улыбнулась, встала и устремилась к ним. — Привет, — сказала Пандора, садясь около Барти, напротив Регулуса, — Как дела? — Нормально, — промямлил Регулус, пережёвывая черничный пирог. — По тебе не скажешь. — помотала головой Пандора. — Осторожней, Олливандер. Лишнее слово — и Рег перекусит тебе горло. Пандора недоуменно подняла брови, не смея сдерживать улыбки и лёгкого смешка. — Если бы ты сказал это, — сказал Регулус, обращаясь к Барти, — то ты бы точно остался без головы. Они посидели минуту в тишине. Барти гонял еду по тарелке, Регулус доедал уже остывший кусок пирога. Пандора заговорила первой после этой паузы: — Пойдёте двадцатого числа на вечеринку Клуба Слизней? — Куда мы денемся, — пробормотал Барти, а Регулус кивнул, — Как обычно под вечер, когда приедут остальные гости. Ну, знаешь, чтобы избежать этих слизеринских снобов. Так хотя бы не придётся сидеть с ними за одним столом. Слизнорт не поймёт, если мы не придём. Особенно Регулус, да? — он лукаво подмигнул, получив уже традиционный пинок ногой под столом. Пандора рассмеялась, расслабляя сине-бронзовый галстук на шее. Она обернулась к Гриффиндорскому столу, к которому сидела спиной, какое-то время высматривала кого-то, а затем Лили Эванс помахала Олливандер, и у обоих на губах расцвели улыбки. Пандора вернулась к слизеринцам, ставя правый локоток на стол и кладя на сжатый кулак щеку. Её озорные глаза всё пытались поймать взгляд Регулуса, а когда наконец-то Блэк обратил к ней свои серые глаза, заметил в небесно-голубых глазах Пандоры лукавство и игривость. — Что? — спросил он, не понимая посыла. — Ты, конечно же, ничего не знаешь, — с интригой в голосе начала Пандора. Барти тут же оживился. И хотя фраза, обращенная к Регулусу "Ты, конечно же, ничего не знаешь" стала такой привычной, но когда она звучала из губ Пандоры и Барти тоже ничего не знал, любопытство взлетало настолько, что было готово проломить потолок Большого Зала, — Амелия Гроувер запала на тебя. Невероятно сильно. Пандора с лукавой улыбкой обернулась, смотря на стол Рейвенкло, а затем деловито цокнула: — Удивительно, что её здесь нет. Я в какой-то момент подглядела за ней, ненароком, но каждый день — на завтрак, обед и ужин она приклеивает свой взгляд к тебе. А ты даже не замечаешь. — Пф, — прыснул Регулус, слегка пожимая плечами, — Какого мне до неё дела? Я впервые слышу её имя. Пандора закатила глаза и насмешливо сказала: — Она тоже с четвёртого курса. Если ты забыл, то у вас с Рейвенкло есть сводные занятия. Это является причиной, почему мы иногда с тобой работаем в паре, Рег, — нравоучительным голосом сказала она, будто она объясняла что-то невероятно простое пятилетнему ребёнку. Регулус вскинул брови, несколько раз моргнул. Он действительно не мог вспомнить ни одной Амиелии Гроувер. Не меняя выражения удивления Регулус показательно посмотрел на галстук Пандоры, изучая его сине-бронзовые переливы брови его поднялись ещё выше, вот-вот готовые оторваться ото лба. Барти загибался от смеха пополам, из-за чего некоторые старшекурсники стали с недовольством поглядывать на компанию. — Правда...? — театрально протянул Регулус, держась из последних сил, чтобы не разразится хохотом, — а я думал, ты Слизеринка... Барти немного успокоился, взял стакан апельсинового сока, и стоило ему только начать делать глоток, Регулус — как назло — перевёл своё комически-удивлённое лицо к Барти, — и тот снова рассмеялся, не успевая сделать глоток, из-за чего сок пошёл через нос. Пандора и Регулус рассмеялись. Регулус достаточно долго держался, а теперь, как бы стыдно ему не было, смеялся. Он опустил голову на руки, его плечи содрогались от смеха, пока Барти утирал сок. Регулус знал, что сейчас другу жгёт всю носоглотку, но напополам со стыдом смеялся. Барти, как только более-менее пришёл в порядок после такого конфуза, рассмеялся сильнее прежнего. Они втроём напоминали сумасшедших — среди уставших или спокойных студентов, они смеялись от души. Наверное, так выходила вся усталость. Может быть, если бы Регулус не был таким уставшим, он бы и не смеялся так много и долго, до самых слёз. Он снова поймал взгляд Сириуса, который вставал из-за стола и собирался уходить, но мгновение это было настолько коротким, что сошло бы за просто очень живую картинку в его воображении. *** Письма от Андромеды так и не было. Регулус не хотел об этом думать. И не хотел закидывать Альфарда письмами, потому что он знал, как тот занят. Хотя дядя писал ему, что у них всё хорошо и сейчас они спокойно живут в Порсподере — наверняка в очень уютном местечке у самого моря, как знал Регулус. Блэк всё же пропустил пару самостоятельных занятий в Выручай-комнате и постарался в эти дни ложиться раньше, чем, безусловно, немного радовал Барти. И хотя синяки оставались под его глазами и не собирались предавать своего владельца, Регулус всё же стал лучше себя чувствовать. Девятнадцатого марта, за день до "вечеринки" у Слизнорта (название "вечеринка" было чересчур громким для такого события), Регулус заметил, что в последний раз пил обезболивающее от головы (от которых уже стал практически зависим), пять дней назад, что было абсолютным рекордом. Честно сказать, Регулус не был зависим конкретно от одной таблетки слабого, но исправно действующего обезболивающего, которое мадам Помфри любезно выдавала ему каждый раз. Дело всегда заключалось во второй таблетке, которую по рецепту следовало принимать лишь при действительно невыносимой боли. При обычной боли вторая таблетка всегда приносила с собой кое-какие побочные эффекты, от которых, впрочем, Регулус не отказыватся. И, к сожалению Регулуса, иногда боль приходилось игнорировать, чтобы сохранить лишнюю таблетку для этих побочных эффектов, когда станет совсем невозможно. Если бы Регулус каждый раз выпивал по две таблетки, то, очевидно, они бы быстро заканчивались. Тогда бы пришлось ждать продолжительное время, чтобы не приходить за новыми так часто, — иначе у мадам Помфри возникнет много вопросов. Минимум раз в три-четыре дня одна таблетка покидала пузырёк. Минимум раз в две недели две таблетки покидали пузырёк. И каждый раз, когда вместо одной было выпито две, Регулус мог по-настоящему расслабиться. Вторая таблетка действовала быстро — мозг просто становился неспособным думать о многом. Тогда мысленный штурм прекращался, давая Регулусу отдохнуть. Его тело наполняло расслабляющее тепло, и казалось, ничто не может раздражить или обеспокоить Регулуса. Всё начинало казаться не таким плохим. В такие моменты получались самые лучшие его эссе и зелья, потому что он был абсолютно отвлечен посторонним веществом от окружающего мира и был сосредоточен на чем-то одном. "День двух таблеток" Регулус выбирал, основываясь на определённых факторах. Будет ли сложный зачёт, много ли домашки, или практическая работа? Он старался не злоупотреблять этим и действительно сложные задачи всё же решал на пару со своим беспокойным умом, к которому надо было привыкать. Но горы домашнего задания и письменные зачёты предпочитал писать под искусственно созданным спокойствием. Эффект от второй таблетки держался до шести-семи часов, что было идеально. Иногда Регулусу казалось, что если бы даже такие мелочи как домашние задания и эссе на уроках он писал всё время так, как обычно — через силу, отвлекаясь на каждый шорох и раздражаясь от всего, — то свихнулся бы. Голова не болела уже продолжительное (по меркам Регулуса) время, и Блэк из последних сил держался, чтобы не закинуть в себя две таблетки, уже скучая по тем ощущениям, что она приносила. Но рассудок подсказывал, что без надобности не стоит лишний раз тратить таблетки, всё же, они ещё могут понадобиться. Рассудок шептал ему — когда кто-то будет на него нападать и придётся сражаться, идти на риски, быстро думать, — таблеток рядом может не оказаться. Всегда нужно рассчитывать только на себя, твердил Регулус изо дня в день и верил в это. Вечером двадцатого марта Регулус и Барти прошли через тёмно-фиолетовую штору, служившую дверью в большой зал. В любой другой день эта комната едва-ли превосходит размеры класса Истории Магии (в котором тесно помещались продолговатые парты), сейчас же площадь помещения увеличилась, по крайней мере, вшестеро. Они, как и хотели, пришли позже официального начала, где следовало собраться всем студентам. Остальные взрослые гости приезжали в Хогвартс позже. В их состав входили прошлые любимые ученики Горация Слизнорта, также его коллеги-зельевары, другие профессора Хогвартса, знакомые, в общем и целом — около семидесяти человек. Барти и Регулус, как и ещё примерно двадцать-тридцать студентов, входили в "Клуб Слизней", образованный Горацием. Название веселило двух друзей, и по-большому счёту, никаких привилегий нахождение в этом маленьком "сообществе любимчиков Слизнорта" — как саркастически иногда выражался Регулус, — им не давало. Отказаться быть членом Клуба было бы глупо и профессор бы этого не понял. Но посещать вечерние посиделки Слизнорта и студентов, к великому счастью Блэка и Крауча, было необязательно. Профессор понимал занятость своих подопечных, и поэтому многих ждал только на таких вот больших "вечеринках" — как правило, чтобы показать незнакомым им людям, какие у него чудесные ученики. Сами же ученики, точнее, большой их процент, приходил просто вкусно поесть. Часы показывали семь, зал был полон. Макгонагал сидела со Стеббль, Флитвик вёл беседу с Гроувом. Слизнорт активно разговаривал, наверное, с каждым человеком — прийти и уйти незамеченным в этот вечер никому не удастся. На диванах уже расположились Эван Розье и Северус Снейп, невдалеке — близнецы Кэрроу, от которых Регулус получил агрессивный взгляд. Эйвери, Нотт и Мальсибер устроились в другом углу. И ещё десятки совершенно незнакомых Регулусу людей. За столом с двумя тарелками ванильного мороженого расположились Пандора Олливандер и Лили Эванс, но никто из девушек ещё не заметил, как Регулус и Барти как можно тише пробрались к своему привычному месту, где они привыкли сидеть с самого первого курса. Но долго сидеть им там не удалось. Какое-то время они рассматривали гостей, но вскоре обоим надоело это занятие и каким-то образом Регулус и Барти разделились. Блэк пошёл искать, по-видимому, единственный графин с питьевой водой, а Барти из-за угла невзначай наблюдал на Элизабет Гринграсс. Регулус нашёл воду, жадно выпил целый стакан и стал рассматривать ёмкость, которую держал в руках, — да, Слизнорт был любителем причудливых стеклянных узоров. Но долго находится в гордом одиночестве Регулус не смог, так как услышал, как знакомый голос профессора Слизнорта окликнул его за спиной: — Регулус, подойдите сюда, пожалуйста! — его голос был добрым, немного светским. Регулус был рад найти хоть какое-то занятие, каким бы нудным оно не могло оказаться. Слизеринец поставил стакан на место, оборачиваясь, и заметил профессора Слизнорта с бокалом, наполненным напитком мягкого оранжевого цвета, а около него, — с таким же бокалом и таким же наполнением, стоял совершенно незнакомый Регулусу мужчина лет тридцати пяти. Пока Регулус пробирался, ловко протискиваясь между чужими телами, он успел разглядеть собеседника Слизнорта. Мужчина был достаточно высок, около ста восьмидесяти пяти сантиметров, как мог прикинуть Регулус, сравнивая со своим средним ростом, который был ниже примерно на пятнадцать сантиметров по сравнению с незнакомцем. Чёрные густые волосы с аккуратным пробором волной спадали одной стороной на лоб, держась чуть выше тёмных густых бровей. Смуглая кожа лица была тщательно выбрита, но тёмная еле заметная щетина всё же утемняла участки подбородка и челюсти. Тёмно-карие глаза лишь два раза взглянули на Регулуса с еле скрываемым интересом, а в остальное время как-то неловко осматривали остальных присутствующих. На мужчине был строгий чёрный костюм и идеально выглаженная белая рубашка. Каждый элемент его образа, казалось, был создан для того, чтобы подчеркнуть его стройную, но сильную фигуру. Регулус чувствовал интерес и даже желание узнать, кем был этот человек. Аккуратная красота и элегантность могли выдать его за члена благородной чистокровной семьи, но Регулус знал практически всех чистокровных аристократов в лицо, а этого человека видел впервые. — Добрый вечер, профессор Слизнорт. — тихо сказал Регулус, но не успел он закончить, как свободной рукой Гораций дотронулся до спины Регулуса, притягивая его немного ближе, чем тот изначально встал. — Да-а-а, добрый вечер, мистер Блэк. Вот, как я вам и обещал, знакомлю вас с одним из моих самых любимых учеников — доктор органической алхимии, профессор высшей Академии Наук, по совместительству прекрасный аврор и замечательный человек — мистер Чарльз Клеменс. Мистер Клеменс скромно улыбнулся, еле заметно качнул головой, но Слизнорт редко заканчивал так быстро: — Доктор Клеменс, это Регулус Блэк, сын Ориона и Вальбурги Блэк, тот самый студент, о котором я вам рассказывал. — Можно просто Чарльз, — мужчина протянул свою тонкую смуглую руку, которую Регулус охотно пожал — рука незнакомца оказалось тёплой, — Рад знакомству. — Взаимно, — как обычно, коротко ответил Регулус, продолжая изучать нового знакомого. — Возможно, будущий студент Высшей Академии Наук, мистер Клеменс, — Слизнорт скакал с "доктора" на "мистера", чего Регулус не очень понимал, но слова о том, что Регулус возможно однажды станет студентом Высшей Академии Наук сразу же поднял Блэку настроение. — Надо же, неужели? — мягкий глубокий голос Чарльза Клеменса располагал к себе. Регулус попытался разобрать — может, проскакивает в его речи какой-нибудь акцент, который помог бы определить, откуда незнакомец, но, казалось, доктор говорил на чистом лондонском английском. Чарльз мягко улыбнулся Регулусу, явно расположенный к новому знакомству и будучи заинтересованным в юном ученике. Регулус лишь постарался как можно мягче и искренней улыбнуться. Он пожал плечами и сказал: — Может быть. Регулус заметил, что будучи окружённым всеми этими жеманными взрослыми магами, чистокровными сгустками магической Британии, Чарльз, как и он, хотел бы отойти куда-то и уединиться. Слизнорт пустился расхваливать своего ученика, и Регулус изо всех сил старался, чтобы кончики его ушей и на щеках его бледная кожа не покраснела. Он подумал, что если бы в нём в этот час было две таблетки, то ему было бы всё равно — эмоции притупились бы и контролировать себя было бы гораздо легче. Чарльз Клеменс послушно выслушивал каждое хвалебное замечание, которое говорил Слизнорт, и мимо чуткого взгляда не прошла незаметно очевидная смущённость Регулуса, поэтому доктор старался как можно меньше смотреть в сторону Блэка, чтобы не заставлять того чувствовать себя ещё хуже. Регулус почти пожалел, что вышел искать этот проклятый графин с водой, ведь тогда бы Слизнорт не поймал его так быстро. Хотя в любом случае, Гораций ещё бы успел выискать его. Регулусу больше хотелось поговорить с Чарльзом наедине, без присутствия профессора. Расспросить его об Академии, об алхимии; Регулусу было интересно, как тот совмещал службу в аврорате и одновременно преподавал в Академии, ему было интересно, что именно преподавал Клеменс. Он показался Регулусу приятным и спокойным человеком, но из-за своего воспитания и темперамента Блэк всё же опасался, что мужчина окажется не тем, о чём подумал Регулус в первый раз, и снова недоверие просыпалась в нём. Регулус не знал, как долго Слизнорт рассказывал Чарльзу про него, про школу, затем в целом про учеников, но вскоре Слизнорт заметил какую-то странную женщину лет сорока в смешной сиреневой мантии, и, извинившись, отлучился на "пять минут" (и Регулус, и доктор Клеменс понимали, что это далеко не на пять минут, а минимум на двадцать). В неловкой тишине они проводили взглядом единственное соединяющее ранне их звено — Слизнорта, — и теперь им пришлось как-то самим строить их диалог. Чарльз Клеменс долго не стоял в тишине — он быстро поправил свой воротник, опёрся левой рукой о высокий стол, где они стояли и сказал: — Значит, зелье статичности, самостоятельно? — в тоне прослышивались нотки любопытства и весёлости, он очевидно старался всеми силами обратить Регулуса в диалог. — Ну... да, — ответил Регулус, но чувствуя, что этого не достаточно, добавил: — Это было не так сложно. — Ну, в твоём возрасте я не мог похвастаться такими достижениями, поэтому, я могу полностью рассчитывать, что, возможно, мы ещё встретимся в Академии? — он улыбнулся, оголяя белые ровные зубы. Регулус лишь улыбнулся в ответ, по привычке отправляя руки в карманы брюк. Ему было чертовски приятно слышать это. — М... извините, всё же, мистер или доктор...? — Регулус хотел задать другой вопрос, но так и не понял, как ему обратиться к Чарльзу, поэтому сперва пришлось задать этот. — Вообще — доктор, но я не вижу смысла в неформальной обстановке как-то важничать. Просто Чарльз, этого будет достаточно. Регулус немного помялся. Ему было непривычно называть взрослого человека по имени, но всё же решил уступить Клеменсу: — Хорошо, Чарльз, — взрослый снова спокойно улыбнулся, пытаясь придать уверенности Регулусу, — Значит вы... и профессор, и аврор? Это действительно интересовало Регулуса. Живой интерес ученика приободрил Чарльза, и тот пустился в объяснения: — Можно и так сказать. Изначально после выпуска я выбрал направление алхимии, через пять лет закончил, получил высшее образование, но, сам понимаешь, нынешняя ситуация... — он немного замедлил. Так всегда происходило, когда кто-то начинал обсуждать политику, а рядом находился кто-то из такой семьи, как, например, Блэк, — ...ситуация заставила меня пуститься в аврорат. Алхимики там тоже востребованы. Поэтому приходилось совмещать дальнейшую учёбу и постоянные миссии. С одной стороны — практика, ведь я научился приспосабливаться в самым экстремальным ситуациям, многому научился, смог защитить своих родных, — последнее слово далось ему с каким-то трудом, — Но три года назад я начал преподавать. Да, полностью закончил своё обучение, как только этого стало достаточно, я начал заменять профессоров, а вскоре и сам стал профессором. И в этот момент я окончил свою аврорскую карьеру. Всё же, это не для меня. Он задумался, явно вспомнил что-то, а Регулус с интересом слушал небольшой рассказ. — А что вы преподаёте? — с новой волной любопытства спросил Блэк. — Основы систем алхимии. Первые пять лет обучения всем необходимо изучать этот предмет. Один из важнейших, возможно, наискучнейших по общему мнению, предметов. Более сложные вычисления, уравнения, цифры и прочее. Мне всегда нравилось. И вот так получилось. Чарльз говорил много, как Слизнорт, но Регулусу было интересно. Клеменс не приставал с расспросами, позволяя Регулусу чувствовать себя настолько комфортно, насколько это было возможно. Они разговорились. С полчаса Клеменс рассказывал об интересных книгах, названия которых Регулус отчаянно запоминал, немного об Академии — о профессорах и их нравах, о предметах и студентах. О зельях, вычислениях. Чарльз рассказал несколько историй из своей жизни, связанных с их общим предметом — Зельеварением и немного Алхимией, — из которых Регулус узнал, что Клеменс учился на Рейвенкло. Полчаса беседы пролетели незаметно. Регулусу было жаль, что Клеменсу придётся так быстро покинуть вечер, — он не мог долго задерживаться, поэтому попрощался с новым знакомым и отправился искать Слизнорта, чтобы попрощаться и с ним. Регулус остался один, и теперь думал, что, вероятно, за все четыре года именно этот вечер абсолютно заслуженно получил название лучшего в его жизни. Не успела чёрная макушка Чарльза скрыться среди толпы, к Регулусу подошёл Барти: — Наконец-то, я сто лет ждал, когда же вы наконец закончите. Кто это был? Регулус проводил собеседника глазами, а затем вернулся к Барти: — Чарльз Клеменс. Слизнорт меня с ним познакомил, представляешь, он настоящий профессор в Академии Наук! — с нескрываемым восторгом сказал Регулус, а Барти посмотрел в ту сторону, куда мужчина ушёл, наверное, надеясь, что ещё сможет посмотреть на него. — Должно быть, действительно кто-то стоящий, раз ты так долго с ним стоял и о чем-то говорил. Регулус, соглашаясь, пожал плечами. Он с Барти вернулись к пустым диванам. Вечер пошёл своим чередом — смех, громкие голоса. Регулус хотел уйти как можно раньше, но пришлось ещё два часа просидеть среди туч людей. Если бы не комендантский час, то Регулус и Барти проторчали бы здесь гораздо дольше, поэтому, когда стрелки часов доползли до половины десятого вечера, оба медленно вышли и поплелись в сторону гостиной Слизерина, приглушёнными голосами обсуждая увиденное за вечер.