— Сопляка оставляем здесь.
— А если спросят? Ему же нужно набираться опыта.
— То, что он аристократический отпрыск, не делает из него привилегированное лицо. Молокосос.
— Не смей говорить такого при Белле.
Регулус сидел на стуле, вытянув ноги. Теплое солнце роняло лучи на землю и приятно грело. Он уже давно сидел на веранде, слушая, как летают вдали тренировочные заклинания. Мантия забилась под плетеный стул, воротник приятно расслаблен, не хватало для полного счастья закатать рукава, но для этого у Регулуса еще не было достаточно смелости.
Запах новой жизни его иногда манил, завораживал и бескомпромиссно пугал. Мысль о том, что место, где он проводил какое-то время в детстве, место, окутанное драгоценными детскими воспоминаниями, отдано во власть злу, и он сам теперь является частью этого зла, стала переноситься проще, когда воплотилась в реальность. Вокруг все было тихо и спокойно, но это не влияло на душевное состояние.
В погребах под землей кто-то сидит. Не исключено, что прямо под верандой в каменной комнате закован в цепях какой-нибудь маг. Деревья в округе разрослись, и теперь территория Лонгфильда и само поместье спрятано за темно-зеленой крепостью. Солнце греет только на улице, а в здании всегда холодно. Благо форма, сделанная по всем правилам и со всеми удобствами, спасала от холода, как будто то было предвидено.
— Регулус, отправляешься с нами, — голос Рудольфуса перестал звучать приглушенно и теперь был обращен напрямую к нему.
Регулус неохотно повернулся, лицо у него было скучающим, но Рудольфус, негласно переняв на себя роль учителя и воспитателя с самых первых дней Регулуса как служителя Тёмному Лорду, вел себя крайне оживленно и казался заинтересованным в юном волшебнике. Лестрейндж-старший все еще имел угрожающий вид, грозный взгляд из-под неопрятных густых бровей, пористая кожа не знала за собой никакого ухода, а тело было просто большим и в какой-то мере бесформенным, хотя было и сильным, и ловким. Но для Регулуса, который побаивался Рудольфуса с самых первых дней знакомства, когда Беллатриса под белы рученьки привела будущего супруга под свод великого Дома Блэков, Лестрейндж открылся иначе.
На собрании Регулусу побывать еще не довелось, пока не пускали, но он и не горел большим желанием. В обществе служителей Темному Лорду он был самым юным, а самым близким по возрасту, на данный момент, был Снейп, ставший Пожирателем всего несколько дней назад. Регулусу удалось увидеть его лишь мельком в день принятия в ряды — Северус был мертвенно бледным, несмотря на решимость в выражении лица, глаза были мутными, а шаги слегка неуверенными. Но вот уже неделю о Снейпе ни слуха, ни духа.
В любом случае Регулуса все устраивало. Большую часть времени он нахально прохлаждался. Для выполнения настоящих миссий у него еще не хватало опыта, поэтому в свободное от отдыха время Регулус занимался с Рудольфусом тем, что, по мнению Лестрейнджа, могло бы ему пригодиться.
Несмотря на то, что Регулус ждал возобновления хоть каких занятий алхимией, на самом деле любое занятие было сродни чему-то фантастическому в этой бренной тягомотине будней в Лонгфильдском недо-лагере для дурачков, возомнивших себя всесильными волшебниками, хотя они только-только и вылезли из-под материнской юбки.
Под руководством Рудольфуса впахивал Ивес, который, после известий о том, что Регулусу не надо было заканчивать школу, чтобы стать пожирателем, кидал только острый и презрительный взгляд. Рабастан, уже давно освоившийся, тоже порой попадал под горячую руку старшего брата, из-за чего хромало его и без того подкошенное семейной жизнью эго. Регулус встречал давно выпустившихся слизеринцев либо выпустившихся в этом году, еще будущих пожирателей, они могли шастать по территории пока что без метки, занимаясь «черной» работой. Блэк только переглядывался с ними, не смея поприветствовать и тем более завязать диалог, тем самым подкрепляя свой статус высокомерного и брезгливого отпрыска, попавшего на все готовенькое.
К моменту прибытия на южную окраину Лондона, знойный вечерний туман уже затягивал окрестности в свои душные объятия. Дышать стало сложнее, от сильной влажности кислород становился тяжелее. Но после дней неприятной засухи повсеместные короткие дожди стали отдушиной.
Под мантией неприятно о тело стучалась тонкая маска из потемневшего серебра. У каждого пожирателя они одинаковые, но сделаны под лицо. Как палочка имеет свойство пристраиваться к хозяину, новая маска пристраивается к любому лицу, крепко оставаясь на нем и не позволяя узнать, кто под ней скрывается. Регулус к ней еще не привык и не любит о ней думать.
До этого он только слышал, что происходит, когда Пожиратели оккупируют волшебную деревню. Читал в сводках новостей, слушал приукрашенные рассказы студентов, подслушивал сплетни и сам строил теории. В реальности все выглядело иначе.
Место, по которому маленькими группами стали разбредаться волшебники в черных мантиях, будто вымерло. Ни единой души не чувствовалось в округе, не было даже весело поющих птиц — те спрятались в глубине ветвей, видимо, чувствуя что-то инородное в привычной обстановке.
Авроров, стоящих на патруле, мало. Не набраться столько, чтобы сохранить в безопасности каждый магический (и не только) закуток целого Лондона, что говорить о его окраинах и всей Великобритании. Но в закатном оранжевом свете, под которым хочется расслабленно растечься в плетеном стуле на террасе, Рудольфус неприятно поддел Регулуса плечом, прикладывая маску к лицу. Ясный знак того, что что-то начинается. И Регулус, как бы ему этого не хотелось, подчинился.
Маска достаточно быстро «растворилась» на лице, становясь под стать второй коже — только теперь с устрашающей серебристостью, гораздо крепче и менее эластичная. Палочка в руке наготове, и от непривычки сердце усиленно бьется в груди, как у испуганного птенца.
Регулус чувствовал, как оставляются заклятия-ловушки у крылец миловидных домов. Слышал коварные смешки и ощущал острые лукавые ухмылки пожирателей и чувствовал ликование Рудольфуса Лестрейнджа.
Его не дадут в обиду, нет. Как можно подставить под удар его — Регулуса Блэка, единственного наследника одного из самых древнейших благороднейших родов? Для этого рядом с ним идет Рудольфус, превышающий размеры юного волшебника в три, а может и в четыре раза. Спрятаться за его широкой спиной и закутаться в огромнейшую мантию это первородный инстинкт Регулуса в новой обстановке, но от мыслей о нем ему хочется на самого себя наслать самый мощный «круциатус», чтобы вставить мозги на место.
Крепко сжав челюсть и палочку в руке, Регулус движется плечом к плечу с Лестрейнджем. Некогда Рудольфус был опасностью, а теперь что?
— Чистота крови навек! — слышится пронзительный вскрик Беллатрисы, и он разносится по всей деревне, оседая в каждом переулке. Звучит первый взрыв, второй — так сталкиваются мощнейшие заклинания, которые когда-либо были придуманы магами.
Зачем они здесь? Регулусу все еще не понятно.
— Помни все, чему я тебя учил, — ухо обжигает бас Рудольфуса, а плечо сжимает горячая ладонь, — не блефуй, мальчик, покажи, на что ты способен.
Желудок подпирает что-то вязкое и тяжелое, очень неприятное. Но думать некогда.
Облако пыли в считанные секунды вырастает перед глазами, и, не успевая оглянуться и привыкнуть, Регулус рефлекторно отбивает летящее в него синей стрелой обездвиживающее заклинание, пуская прямиком за ним наугад обезоруживающее в ответ. Наверняка, промахивается, но уже не важно. Регулус срывается с места, замечая, как взмыла из-за потока резкого искусственного ледяного ветра фиолетовая ткань мантии, так и не давая себя поймать.
Это напоминает игру в догонялки, как в детстве, или глупые кошки-мышки, только теперь на смерть. Регулус видел, как Рудольфус расправляется с напором авроров издалека. Видел, как хлещет кровь и неестественно выворачиваются конечности мракоборцев, и не мог понять, почему Лестрейндж просто не прикончил очередного беднягу.
Регулус чувствует, как выступает ледяной пот, и понимает, что его снова тошнит. Отчаяние невиданной силы охватывает его, а потом он поднял глаза, и увидел перед собой громоздкую, нескладную фигуру, направляющую палочку прямо ему в грудь. Палочка была светлая, комично маленькая для его огромной руки. Только сейчас было не до смеха.
— Попался, гад, — хриплый и резкий голос долетает вместе с новым заклинанием.
Регулус едва увернулся от ледяных магических пут, ловко баррикадируясь «протего», но при этом ничего более не предпринимая. Он хочет трансгрессировать, но каша в голове не позволяет даже примерно представить какое-нибудь место в деревне, и Регулус начинает отчаянно отбиваться.
Адреналин ударяет в голову, и судорожно вспоминается весь багаж заклинаний, который вложил в его голову Рудольфус. Регулус бьет наотмашь, решительно и широко, куда-то, да попадая, хотя большая часть всего летит мимо. И он вырывается, случайно задевая очередным заклинанием дерево. Ствол быстро загорелся, накренился, и стал сначала медленно, но уверенно клониться к земле, а затем с треском обрушился на землю. Поднялось облако пыли и грязи, запах жженого дерева забился в ноздри, пот стекал по коже под маской, но ничто не было так важно, как собственное спасение. Регулус несся, сломя голову, и с радостью обнаружил, что никто не несется также сломя голову за ним.
Оранжевому зною на смену пришли черные, грозовые тучи. Стало темнее и прохладнее, словно в одночасье на землю спустилась ночь. Регулус не знал, где он, что происходит, и как ему вырваться из этого хаоса. Он слышал всплески заклинаний, но не мог понять, откуда они доносились: пролетали ли они мимо его ушей, или это были ожесточенные бои на другой стороне поселения.
Регулус услышал тонкий стон. Он перекрывал своей пронзительностью и болью любой крик и взрыв.
Он снова мальчишка, возвращается с поздних занятий, шаркая ногами по каменному полу подземелий. Широкие коридоры дружелюбно отзываются на шарканье приглушенным эхо, из Большого Зала доносится запах жареной птицы и горячего картофеля. На языке растворяется послевкусие от тыквенного сока, голову клонит в сон, глаза закрываются, и всю идиллию разрушает чей-то плач и ответные ругательские смешки.
— Ивес?
Над головой открытое небо в черных тучах и холод, как зимой. Будто уже и не август вовсе.
— О, Регулус, — чёрная мантия посерела от налипшей пыли. Ивес стоит без маски, светя своим бледным аристократическим лицом.
Регулусу поздно думать о том, как сильно они облажались, используя настоящие имена друг друга. Не сказать, что где-то был прописан какой-то запрет, но естественное желание пока что скрываться было у каждого хоть чуть-чуть думающего пожирателя. Сегодня, видимо, ни Регулус, ни Ивес таковыми не являлись.
Это уже не беспокоило. Взгляд Регулуса опустился вниз, туда, где ранее было сосредоточенно внимание Катуара. Мальчик с золотистыми короткими волосами сидел на земле, упираясь руками с побелевшими костяшками в плитку под собой. В глазах стояли злые слезы перемешанные с испугом, он быстро и резко дышал, не сводя взгляда с пожирателя.
«Насилию в школе не место. Попадёшь в реальный мир, тогда и почувствуешь его», — сказал Регулус когда-то Николасу Мальсиберу. Это было лучшее, что он мог сделать, когда пытался отгородить невинных от насмешек и реальных угроз, но когда-то и сам в это поверил.
— Где его родители? — спросил Регулус. Во рту пересохло, ужас накатывал все сильнее, пока Ивес не сводил палочку, направленную прямо в голову мальчику.
— Надеюсь, они в надежных руках, — Ивес улыбнулся. Между белых зубов забилась черная пыль, глаза сверкнули зарождающимся безумием.
— Отпусти его.
Ивес резко повернул голову, вопросительно поднимая бровь. Регулус старался, чтобы даже под маской ни единый мышц на лице не дрогнул.
— О, твое чудесное благородство, — издевательски промурчал Ивес, — что-то я не узнаю Регулуса, о котором ходило столько слухов. Кто мог подумать, что младший Блэк — защитник всего народа.
Регулус промолчал, проглатывая все слова, которые хотели вырваться наружу. Все они казались неуместными.
— Я говорил от меня не отходить! — проорал взявшийся из облака черной пыли Рудольфус, рядом полоснула новая волна заклинания, и Регулус с Ивесом автоматически пригнулись, выбрасывая первое пришедшее на ум защитное заклинание.
— Отправишься к эльфам на кухню, будешь драить котлы вручную, как тупой магл, — грубо проскрипел рядом Рудольфус, плюнул под ноги и вытер грязной рукой разбитую губу. Он недовольно зыркнул на Ивеса, но тот только закатил глаза, что-то бормоча себе под нос и неуклюже, озлобленно озираясь на мальчика, — И ты тоже, — добавил он уже Регулусу.
— Если бы ты не исчез, мне бы не пришлось уматывать от какого-то министерского громилы, — в ответ буркнул Регулус, тоже озираясь. Но под взглядом Рудольфуса он все же сжался, и решил больше ни слова не говорить.
— Молчал бы, щенок. Пора привыкать, детство кончилось, я не буду всегда таскать тебя под боком, — заметил Рудольфус и самолюбие Регулуса он в очередной раз задел как надо.
— Сколько нам еще здесь торчать? И что делать с этим? — Ивес махнул головой в сторону втихую уползающего парня.
— Ничего, — просипел голос, который Регулус слышал уже несколько минут назад. А потом отчаянно отбивался и убегал.
Неизвестный аврор метнул красную искру в Рудольфуса, а следом перевел мощное заклинание и на Регулуса. Кровь в жилах застыла, и решения принимал не разум, а инстинкт. Регулус давился пыльным воздухом и, чувствуя, что громила-мракоборец не один, пытался пристать поближе к уверенному Рудольфусу.
Тебе не место здесь, слышишь, не место.
Чего стоит сдаться?
И опозориться.
Ты не шел убивать. И, к тому же, уже опозорился.
Мы уже решили, что это единственный вариант.
Почему тогда Альфард и Сириус еще не в курсе?
Заткнись.
Заткнись-заткнись-заткнись.
Палочка свободно рассекала воздух и все силы отдавались на защиту. Нужно было выйти из грозящего смертью огненного очага и трансгрессировать. Тьма сгущалась все сильнее и дышать было сложнее.
— Еще немного… — крикнул Рудольфус, давая знак далеко не отступать. Ивес и Регулус, как два мелких щенка, стояли по обе стороны от Лестрейнджа и медленно, но уверенно спасались, не способные ни на что, кроме «протего» и «экспелиармуса». Спасались именно Регулус и Ивес, пока Рудольфус только нещадно отправлял в авроров самые жуткие заклятия, которые клинками рассекали их защитные жилеты, мантии и кожу.
Темная фигура отбрасывала тень. Регулус видел, что палочка направлена прямо ему в лицо. Как он упустил момент, когда он подступил к нему почти вплотную?
Хлопок. Треск. Звуки ударов грома больно отдались эхом в голове. Все вскинули головы вверх — на темном небе черные тучи в зловещем и могущественном свечении стекались в непонятную фигуру, но вскоре на небе стала различима темная метка. Огромный змей выползал из черной дыры в черепе, казалось, он приближается прямо к земле, готовый поглотить все живое. Воздух застыл, жизнь на момент прекратилась. Крики тонули, словно кричали на дне глубокого океана. Время остановилось.
Кто-то заливисто смеялся. Смех вселял страх. В нем было что-то жуткое, что-то, что останавливало в теле жизнь.
Стоящий напротив аврор запустил режущее заклинание, и Регулус едва успел отбиться, отсылая в ответ первое «лесаро».
Последнее, что он увидел перед тем, как Рудольфус больно схватил его за запястье и унес в безвременье, было то, как аврор с шипением схватился за лицо.
***
Приземление не было приятным. Регулус вырвал свою руку из мертвой хватки Рудольфуса, чтобы тот окончательно ее случайно не вывернул. От этого Регулус потерял любую опору, и, когда свежий воздух ударил ему по легким, на негнущихся ногах он сразу же упал на чуть сырую траву и подниматься нисколько не торопился.
Рядом шмякнулся Ивес, с которым Лестрейндж и вовсе не церемонился. Катуар грузно вздохнул где-то рядом. Регулус, почувствовав благоговейное спокойствие, убедившись, что они и вправду покинули тот ад, и улегся на землю. Перед глазами расстилалось посеревшее небо, которое кололо своим светом глаза. Регулус закрыл их. Макушкой он ощущал сырость. На лбу высыхал и стягивал кожу остывший пот, руки и ноги ныли, но как же спокойно ему сейчас было.
— Порядок? — голос Рудольфуса все испортил. Лестрейндж стоял, как ни в чем не бывало, и смотрел на двух растянувшихся, чумазых подростков. Регулус нехотя приоткрыл глаза, но ничего не ответил.
— Не этого я ждал, — признался Ивес. А Регулусу уже было плевать. Спасибо, что сейчас лежит здесь живой.
— Благородно не получится, — усмехнулся Рудольфус.
— Это отвратительно, — Ивес сел, оглядывая свои рваные брюки, — но мы хоть что-то сделали?
— Конкретно ты — нет, — Лестрейндж улыбался во все зубы, — а Регулус, как я заметил, оставил свой первый след.
Регулус похолодел. Только теперь, когда остывший рассудок пришел в себя, охладело и все внутри. Замутило. Он тоже приподнялся на дрожащих руках. Мелкие веточки неприятно впивались в правую ладонь, а в левой до белых костяшек так и оставалась зажата волшебная палочка. Регулус расслабил пальцы, боль пролетела по запястью и мышцы руки заныли ещё сильнее.
— Прекрасная работа, Регулус, особенно для первого раза. Но нам пора идти. Можете расслабиться, на сегодня все. Для первого раза достаточно, — он протянул Регулусу руку, но тот ее не взял, со всей своей гордостью и неуклюжестью вставая на ноги.
— Ну так, а ради чего все? — не унимался недовольный Ивес. В глазах бедного Катуара, который, без сомнения, тоже желал проявить себя, чернела яростная обида, и в голосе это тоже было слышно.
— А это мы узнаем сегодня ночью. Пока предлагаю вам двум отмыться и как следует отдохнуть. Сегодня собрание будет у нас, поэтому мы, собственно, здесь.
— В вашем мэноре? — недовольно промычал Ивес, недолюбливающий серый пейзаж места жительства Лестрейнджей.
— А тебе все надо в Лонгфильде на солнышке греться, — Рудольфус отвесил ему легкий подзатыльник, и Ивес насупился еще сильнее.
Погода в местечке Лестрейнджей никогда не радовала солнцем. Когда-то здесь было тепло и трава зеленела, но так было только уже в очень далеком детстве, когда Белла только-только выпустилась из школы и вышла замуж.
Рядом с Лестрейндж-мэнором Гриммо казалось местом благочестивых ангелов. Даже с приглушенным светом дома у Блэков было светлее, чем в этой огромной черной конуре. И, может, даже капельку теплее, но лишь совсем чуть-чуть.
— Ждать здесь, не высовываться, не ругаться, отношения не выяснять. Все эльфы к вашим услугам, — Рудольфус шагал грязными сапогами по темному полу, но грязи все равно не было видно. Хотя Лестрейндж все же все равно вернул себе облик благородного, хоть и дикого, аристократа.
Регулус не мог дождаться, когда же мужчина перестанет говорить и наконец уйдет по своим делам. Регулус не мог думать ни о чем ином, как о теплой ванне, мыле и чистой одежде. Его скручивало внутри, все еще мутило, и ему нужно было остаться в одиночестве.
— …и с дебютом, — наконец закончил Рудольфус. Он лукаво улыбнулся, сверкнув черными глазами, и подмигнул Регулусу, а затем вышел из главного холла, оставляя кузенов одних в огромном мэноре.
Регулус не терял ни минуты, и в мгновение ока он уже стоял в ванной, снова слушая шум воды и смотря, как она утекает в слив. Он старался не смотреть в огромное зеркало, обрамлённое застывшими серебряными почерневшими лепестками. Наверняка зеркалу пара сотен лет.
Он опустил руки в кипяток, льющийся из-под крана, и держал их там до тех пор, пока неприятное жжение горячей воды перестало быть заметным, руки не покраснели, а глаза не стали закрываться. Клонило в сон.
Ты ранил его
Я не хотел.
Ты этого и хотел.
Нет. Я никогда в принципе не хотел быть здесь.
Можно было найти выход.
В этих мыслях можно и задохнуться, как в черном пышном облаке от бесконечных заклятий. Постепенно начинало зудеть предплечье, где в кожу впилась черная метка. Регулус еще не знал, что обозначает жжение, хотя ему и придавали значение все бывалые пожиратели, Регулус мог только додумывать.
Хотелось только закурить, а еще лучше найти таблеток. Но ни первого, ни второго не было под рукой, и голова от разочарования стала еще тяжелее. Тело ломало. Перед глазами маячил тот самый аврор, кровь на его лице, и когда Регулус вспоминал, что сделал, тошнота становилась не на шутку сильной.
Неприспособлен. Просто непригоден.
Горячий душ и чистая одежда не помогали справиться. Оставалось только сесть на диван в гостиной, замотаться в чистую мантию и уткнуться носом в прижатые к груди колени. Но это совсем жалко, поэтому Регулус героически сидел напротив Ивеса, просто сложив руки на груди и закинув ногу на ногу.
— Чего ради мы носимся как горные козы, отбиваясь от этих ублюдков, — Ивес наконец осмелился высказаться, откинул старый выпуск «Пророка».
— Будешь носиться, пока не откажут ноги, — буркнул Регулус, глядя в одну точку. Вокруг было темно, горела одна лампа на столе и маленькие летучие фонари у стен.
— Че?
— Пушечное мясо ты, вот че, — грубо отрезал Регулус, и Ивес, собиравшийся что-то сказать, глупо захлопнул рот и уставился пустым, непонимающим взглядом на Регулуса.
Регулус посмотрел на Ивеса безучастным и безэмоциональным взглядом в ответ. Он безмятежно сменил позу, оперевшись рукой о подлокотник. Катуар переваривал информацию долго, шестеренки в голове скрипели громко, мучительно громко.
— Я не…
— О, признай, — разошелся Блэк.
Ивес изменился в лице. Поза стала более напряженная, он вытянулся, брови сместились к переносице.
— Нет, — глухо сказал он, — никакое не пушечное мясо. Это только начало.
— Если бы Рудольфуса рядом не было, что бы ты сделал? Замочил мальчишку, а потом бы и сам сгинул.
— А ты, я вижу, нос задрал, после того, как Рудольфус отметил твой подвиг. Конечно, он расскажет всем. О, все будут знать, что мелкий сопляк Блэков, возможно, оставил аврора без глаза. Велика заслуга! — Ивес уже стоял, но Регулус продолжал смотреть в одну точку, плотно сомкнув губы, — Все то тебе легко дается!
— Тогда почему ты его не прикончил? — Регулус вскочил, отпугивая Катуара, — Почему ты вообще тогда меня слушал? У тебя куча времени была, пока этот аврор не нагрянул на наши головы, — голос Регулуса почти что сорвался на крик, но оборвался и замертво повис в гробовой тишине.
Ему нужен был ответ. Один-единственный ответ.
Пусть он скажет, что испугался.
Пусть скажет, что тоже был до тошноты напуган.
Шея Ивеса покраснела, он тяжело дышал, кулаки сжимались и разжимались, но ответ так и не находился. Катуар мялся, глаза неуверенно блуждали, ему все хотелось что-то сказать, но он уже выглядел потеряно.
В голове Регулуса тем временем гул голосов смешивался с собственными мыслями. Ему было жаль потерянного Ивеса, и он совершенно ненавидел себя за свою потерянность.
Но Катуар больше ни слова не проронил за весь поздний вечер, даже когда вернулись Лестрейнджи с некоторыми другими пожирателями. Регулус иногда пересекался взглядами с Ивесом, но в глазах кузена на какое-то время пропала и зависть, и гнев. Он тоже устал. Может, он тоже был сегодня напуган.
И все же его вывело из строя то, что Регулус оказался в какой-то степени прав. Разгром поселения был не более чем отвлечением глаз Министерства, чтобы проникнуть в какие-то архивные помещения. Регулуса его правота тоже не обрадовала. Но разве они все могли сейчас быть чем-то большим, чем отвлекающей, ложной мишенью? Даже попав какому-то невинному аврору в глаз, все не имело пока что никакого смысла.
Ужин в поместье Лестрейнджей был пресным. Празднование маленькой победы оказалось совершенно безликим. Хотелось только залезть под одеяло, закрыть глаза и раствориться в прохладной ночной гуще.
В коридоре Регулус снова пересекся с Ивесом, пока внизу разрасталась веселая шумная пьянка. Катуар остановился, намереваясь что-то сказать, и Регулус против своей воли тоже замер, только-только приоткрыв дверь.
Ивес прислушался к песням, раздающимся внизу. Он натянуто улыбнулся, смотря, однако, с недоверием.
— Но, все же, начало положено? — спросил он.
Безнадежный.
— Положено, — ответил Регулус, глубоко вздохнув, и закрыл за собой дверь.
