жестокий люд и самодельный монстр

      юджи вздрагивает, чуть ли не роняя томик манги, когда мегуми, бесшумной тенью проскользнув к нему в комнату, падает ему на колени, спрятав лицо в его животе, и обхватив торс руками. — что такое, фушигуро? — зачем-то шепотом спрашивает итадори. тихо, будто боясь разбудить всех в общежитии. в приглушенном свете настольной лампы на тумбочке фушигуро выглядит растрепанным и слишком бледным. тот сжимает губы в тонкую полоску и только сильнее прячется от карамельных глаз, мычит что-то неразборчиво и, кажется, всхлипывает. — мегуми? — юджи откладывает мангу, смотрит в окно: ночь, луна стоит над городом. — что случилось? ну же, скажи. сам начинает переживать, а всхлипы становятся чаще. не было такого, чтобы посреди ночи мегуми приходил к нему — конечно, это очень взволновало итадори. он кладет ладонь на взъерошенные иссиня-черные волосы, аккуратно приглаживает, хотя знает, какие волосы у того непослушные. молчит. позволяет мегуми тихо... плакать? «наверное, кошмар», — думает юджи. он знал, что мегуми порой снятся кошмары. (хотя какому шаману они не снятся?) слышал за картонной стеной тяжелое дыхание, скрипы кровати, как босыми ногами он шел по прохладному паркету, пытаясь успокоить дыхание, шептал, что это просто кошмар, выходил на кухню выпить воду. но фушигуро всегда справлялся с ними один, называя это логичной реакцией мозга и тела на весь ужас, что они видят на заданиях. но после «смерти» итадори, — он сам слышал, — кошмары участились. за это итадори всегда испытывает вину, сам мучается от них и от чужих, но даже так: мегуми все сам, мегуми закрыт и не желает показать свою слабость. а сейчас — вот он мегуми: отчаянно вцепился в него и потихоньку успокаивается. юджи уверен, что это опять из-за него. может, выживать ему не стоило? мегуми бы выстрадал все, а его возрождение все только ухудшило. юджи напрягается от этих мыслей. а ведь правда... — не смей выдумывать себе ничего, — шепчет фушигуро вдруг. — хватит обвинять во всем себя. — но!.. — хочет возразить итадори, но мегуми показывает свое заплаканное лицо, смотрит на него пронзительными глазами, перебивает: — ты ни в чем не виноват, — вздыхает, поднимается, чтобы сесть перед ним, вытирает щеки, и продолжает: — я рад, я так рад, что ты живой. ты не знаешь, но... тогда все было намного хуже. тогда, когда я думал, что ты мертв. а сейчас, представляешь, мне приснился не кошмар, — глаза мегуми начинают гореть, на губах появляется улыбка, и юджи задерживает от этого вида дыхание, — мне приснилось, как мы были вдвоем, просто гуляли и вокруг не было никаких проклятий. это самый светлый сон, который мне приснился за все это время. — но почему же ты плакал? — потому что я счастлив, что ты жив. что все, что было во сне, вполне возможно исполнить в жизнь. юджи завороженно смотрит в зеленые глаза, а потом ярко-ярко улыбается, протягивает руки, чтобы обнять мегуми и тот сразу же кидается в объятия, прижимает его к себе.