жестокий люд и самодельный монстр

      у годжо за плечами тоже были трупы и грехи. он не был святым, и никогда не стремился. а получить в руки обманчиво — как он понял потом, — святого, совершенно светлого человека, и вовсе казалось бредом. ему? а за что? сатору знал, что эту чистоту и непорочность, вскоре в магическом мире запятнают. жестоко, безжалостно, и не давая шанса на спасение. он заберет все, всякое понимание счастья и лучик надежды. в этом и была суть шаманской жизни. у них была сила, они были на шаг впереди обычных людей, но отдавали для этого больше. даже когда не хотели, когда эта проклятая сила не сдалась и появилась вовсе по ошибке. только годжо бы хотел подольше, чтобы эта непричастность к злу у юджи держалась длительнее... а может, юджи сам по себе был таким? с самого начала, надев на лицо маску ангела, использовал свои чары, но потихоньку, медленно-медленно завлекал в свои сети, расставленные ловушки, пуская яд и прочее? другого объяснения сатору дать не может. отчего тогда мысли стали только о нем? почему хотелось поддаваться чарующим песням из сладких уст и золотистым глазам? почему годжо думает, что красные глаза ему мерещатся? и клыки во рту, и длинные острые когти. но вот же они, светло-карие глаза, вот же ладонь теплые и улыбка на губах с задорным «годжо-сенсей!». но облик тот обманчив. подсознание понимает, а сердце не хочет, затуманенный мозг и даже шесть глаз. пусть даже из-за этого у сатору ничего не останется. ни бесконечности, ни глаз, ни последних друзей и знакомых, ни его любимых учеников. пусть на самом деле глаза алые ему не привиделись тогда, и он проклинать себя за это будет еще тысячу раз. пусть мир сойдет с ума, все будет полыхать и зальется кровью... сейчас есть это ангельское лицо, эта улыбка, глаза и ладони. есть эти розовые волосы и мягкий шепот. есть понимание и... (ядовитые клыки в плоти)... счастье и... (когти нещадно заберут глаза)... любовь?