жестокий люд и самодельный монстр

      — Годжо-сенсей, — шепот легонько касается щеки. Сатору хмурится, чувствуя, как его гладят по скуле. — Пора вставать, — тянет голос певуче, нежно, а он прячет нос в подушке с знакомым запахом шампуня и выдыхает почти мученически, понимая, что дальше уже спать не получится. Одеяло начинают стягивать, по телу пробегают мурашки от утреннего холода. — Юджи-кун жестокий, — хнычет Годжо, вытягиваясь всем телом и разминая затекшие мышцы, хрустит костями — Юджи называет их в шутку старческими, а потом пытается вернуть расположение Сатору, чтобы тот не дулся. — Давайте-давайте, вставайте. Вы еще собираться будете несколько часов. Сатору приоткрывает один глаз, привыкая к свету люстры, трет веки, считая ресницы подушечками пальцев, и распахивает голубые глаза. Над ним нависло солнечное лицо Итадори, тот как всегда мягко улыбается, и видимо только вышел из душа: с кончиков волос падают небольшие капли на голые плечи, а с челки — на его щеку. Он тянет руки, почти как ребенок, но Итадори без слов берет его за ладони. Они плетутся в запотевшую ванную, — точнее, плетется Сатору, упав на его спину всем весом, и еле переставляя ноги, дышит в шею и пыхтит сонно, не желая идти на никакую работу. Юджи пихает его первого к раковине, а сам садится на бортик ванной. Они привыкли так, когда кто-то из них вставал раньше, тот сидит с другим и смотрит, как он избавляется от остатков сна. Сатору умывается пенкой для лица, бреется, слушая пересказ планов на день Юджи, и мажется кремом. Взяв из стаканчика зубную щетку, выжимает пасту и принимается чистить зубы. Юджи болтает ногами, задевая щиколотки Годжо прохладными ступнями, отчего он дергается театрально и кидает укоризненные взгляды. Юджи на это только улыбается, не сводя своих светло-карих глаз, улыбается так влюбленно, подперев щеку ладонью, что Годжо под ним тает, выплевывает пену и ополаскивает рот, кинув куда-то щетку в сторону, чтобы в следующую же секунду поцеловать его в губы, схватив и приподняв подбородок. Он целует кусаче, сразу же напирает, большими горячими ладонями спускается с челюсти на влажный загривок, ведя по колючим волоскам, и в нос ударяет аромат ментолового шампуня. Юджи на это мычит довольно, ластится, приоткрывая рот и впуская в него шершавый язык. Руки держат путь с мощной шеи и дернувшегося кадыка до выпирающих ключиц, гладит их самыми кончиками пальцев. Волосы на руках становятся дыбом, Итадори скользит с бортика на плитку пола, обнимает Сатору крепко за плечи, и нуждающе не отпуская губы с мятным холодком на языке. А потом вдруг отстраняется, чувствуя, как ладони со спины поползли ниже, проходя поясницу. Смотрит мутными глазами, но говорит: — Нет, Сатору, тебе на работу. Сатору покусанные губы выпячивает капризно, дернувшегося парня из кольца объятий не отпускает, а только сильнее сжимает. — У нас еще несколько часов… — Несколько часов, за которые ты собираешься, — напоминает Итадори, но шею под губы подставляет, и Сатору чувствует приятную дрожь, когда языком лижет яремную вену. Гулкий пульс он проглатывает, вкус липкой и горячей кожи смакует на кончике языка. «Сатору», — выдыхает Юджи почти предупреждающе, но оно теряется в удивленном охе, когда его неожиданно подталкивают к раковине, за которую он хватается обеими руками. — С тобой бесполезно спорить… — голову наклоняет, прячет лицо в сторону белоснежной керамики. — Ты и не старался, — Сатору залезает, прочертив дорожку волос, ведущей к возбужденному паху, под пояс белья, щекоча там кожу. Юджи ничего не отвечает. только позволяет стянуть с себя трусы, переступает, чтобы и их куда-то отбросить на пол. Он косо видит, как мужчина опускается на колени. Восхитительные длинные пальцы мнут ягодицы, разводя их. Сначала целуют копчик, но уже от этого напрягаются бедра, а когда теплый язык влажно мажет до мошонки, колени начинают трястись от волны возбуждения. Сатору как обычно оттягивает, кусает упругие половинки, мнет их, зализывает следы зубов и игнорирует самое главное. Только когда Юджи нетерпеливо ерзает, он, наконец, касается кончиком языка сжимающийся анус. Шепчет, что-то типа «Расслабься», и Итадори расслабляется, зная, что Сатору ничего ему не сделает. Он дразнит его, лижет и погружается в жаркую тесноту. Двигается лениво, не забывая про дрожащие бедра, гладит их успокаивающе, и под звуки тихих стонов сверху, добавляет к языку палец. Юджи выгибается дугой, звонко стонет, когда длинный палец двигается в нем, а теплый язык мажет ниже. Сатору вылизывает его, двигается глубоко, добавляя еще один палец. Он всегда такой дотошно внимательный, не успокоится, пока точно не будет уверен. Итадори поддается бедрами, двигает тазом и выгибается хищной кошкой. — Нетерпеливый, — улыбку чувствует на ягодице, и терпения действительно больше нет у опрометчивого парня, что привык кидаться в бой. Он заводит руку за спину, а другой — до побелевших костяшек держится за раковину, — и хватает белые волосы, сжимая их в кулак. — Сатору… Сатору хмыкает, но поднимается. Смотрит в зеркало и ловит чужой поплывший взгляд. У Юджи румяные щеки и плечи, он целует их, как россыпью веснушек. Вспоминает, дернув головой, потрепанную челку убирая с глаз: — Черт, смазка в комнате, — кусает в выступающую косточку, опускается к лопаткам. Никому не хочется сейчас останавливаться, особенно Сатору, у которого уже болит налитый кровью член. Итадори смахивает случайно стаканчик с щетками, когда тянется к гелю. — Уверен? — сомневается Годжо, беря тюбик. Но в глазах в зеркале горит уверенность. — Пожалуйста, — кивает он. Сатору освобождает стоячий член и льет гель на поясницу и ладонью мажет между ягодицами. Надавливает на анус головкой и плавно входит до основания, берясь одной рукой за раковину, а другой — сжимает талию Юджи. Юджи звонко стонет, прикрывая глаза, хватается за запястье мужчины и прижимается к теплой груди, в которой быстро бьется сердце и сливается с его сердцебиением. Годжо тяжело дышит в шею, двигается легонько, и когда Юджи поддается ему навстречу, меняет амплитуду и набирает скорость. В запястье вцепились ногтями до белых лунок, но от шипящей боли и удовольствия кружит голову. Было жарко и мокро. По ванной разносятся звуки шлепков о бедра, тихий неразборчивый шепот и стоны. Когда попадают по простате, Юджи хныкает от блаженства и накатывающего оргазма. Сатору продолжает двигаться ровно так, глубоко и страстно, вдавливая его в раковину до неприятной боли — но на нее было наплевать, у Итадори закатываются глаза и не закрываются губы, ловящие нагретый и пропахший сексом воздух. Он задыхается, когда его ловят за челюсть и поворачивают голову, чтобы погрузиться в сумасбродный поцелуй, чаще они просто прижимаются губами и дышат одним воздухом. И Сатору двигается так нещадно, кусается и сексуально всасывает его язык, что Итадори не сдерживается и кончает, пачкая пол. Дрожащее тело сейчас слишком чувствительное. но Годжо напирает и дальше, не дает прийти в себе вызывает почти крики. Хватает его за бедра, сжимает до следов, делает последнее движение, и, содрогнувшись, изливается в него, горячо выдыхая между лопатками и тычась взмокшим лбом. Они стоят так некоторое время, пытаясь отдышаться. Сатору придерживает Итадори, выходя из него. Говорит хрипло: — Снова в душ… Юджи кивает, не найдя сил ответить. Он должен был знать еще с самого начала, к чему все идет...