Власть над будущим

Роббу хватило пары кружек эля, чтобы опьянеть. Скоро он с войском отправится на Запад, чтобы начать завоевание земель Ланнистеров. Пока те ошеломлены гибелью Тайвина и скоро будут заняты бунтами, что вот-вот вспыхнут в столице в связи с тем, что армия Ренли и Простора заблокировали Дорогу Роз, а Станнис мог перекрыть им кислород с воды. Но он почти не мог думать о походе. Все его думы были сосредоточены в основном на том, что случилось за последние пару дней: коронация Джона, чье истинное происхождение все еще было для него чем-то нереальным, ожившие мертвецы, знакомство с настоящим Дитем Леса и новость о видениях, которые боги послали Джону… Все это звучало как какое-то безумие, но это не было сном, как порой хотелось Роббу. Но если бы его честно спросили, что именно из этого ему хотелось развеять, как какой-то кошмар, то он бы не сказал, что ту часть, которая касалась оживших легенд: плохих и хороших. Да, Белые Ходоки и будущая война с ними его пугала до нервной дрожи. Но общаться с Листочком, которая чаще всего находилась рядом с Джоном, вновь облаченная в длинный плащ, чтобы остальные ее не узрели, было удивительно, а ее невероятные песни заставляли сердце пропускать удар. А вот то, что касалось Джона… …именно эта часть, где ему наконец пришлось окончательно признать, что тот не его брат, а кузен, отчего-то печалила его больше всего. И именно ее хотелось был стереть из памяти. Казалось, будто у него что-то украли. Робб тяжко вздохнул. Он размышлял, как эгоист, но ему все еще хотелось, чтобы у него было три брата, а не два и один кузен, который из-за ноши, что ему на плечи возложили боги, стал каким-то чужим. И нечеловеческим. Это было почти незаметно, особенно тем, кто знал Джона мало или не знал вовсе, но Робб справедливо считал себя тем, кто как раз хорошо его знал. И этот Джон… Новый Джон был другим. Этот новый Джон имел чаще всего жуткий равнодушный взгляд, от которого хотелось спрятаться. Этот новый Джон говорил о вещах, которые уже произошли так, будто лично там присутствовал, или о тех, что только должны случиться или могли произойти, если бы не были предприняты те или иные шаги. Этот новый Джон почти не ел за то время, что он здесь пробыл, все время был облачен в черное и почти не покидал зал, где проводились военные советы, а все время стоял над картами или что-то записывал в толстую книжку, полную желтых пергаментных листов. Или писал многочисленные письма во все уголки королевства. После того разговора в первый день они больше почти не говорили. Только с отцом, который, Робб был уверен в этом, был на пути к тому, чтобы стать новым Десницей Джона. И пару раз с Арьей, но то было скорее заслугой самой девочки, которая бесцеремонно врывалась туда, куда ее не звали, и не уходила, пока не добивалась хотя бы капли внимания Джона. Робб даже завидовал. Если быть честным, он всегда завидовал отношениям Арьи и Джона, которого его младшая сестра боготворила так, как, наверное, никого на свете. Робб был достаточно взрослым, чтобы запомнить, что первые шаги Арьи были в сторону Джона, первую улыбку она подарила ему и первое слово, чему мать была очень недовольна в свое время. А уж после того, как тот подарил ей настоящий меч, а потом с помощью Листочка нашел Нимерию, которую Арье пришлось прогнать, чтобы волчицу не постигла участь Леди, это обожание стало еще сильнее. С Роббом младшие братья и сестры себя так не вели. Санса всегда больше тяготела к матери, Рикон не имел фаворитов, да и был совсем мал, а Бран любил всех одинаково и не выделял кого-то одного. Может поэтому он так и был привязан к Теону, который не дружил больше ни с кем в Винтерфелле, кроме него. Впрочем, молодой кракен и с ним сейчас не особо разговаривал. Он старался не показываться никому на глаза, поскольку теперь, когда Джон прилюдно напомнил всем, и ему в частности, что он не более чем заложник, Теон думал, что каждый лишний вздох его могут расценить за предательство. Или он просто прятался, чтобы случайно не набить новому королю морду и не быть казненным за это. Робб вновь вздохнул и тяжело встал. Перед глазами все плыло, а здравый смысл ехидно отмечал, что надо не пропускать приемы пищи и не заменять их алкоголем, особенно перед предстоящим походом, но Робб от этого отмахнулся и вышел из своих покоев. Он надеялся, что никого не встретит, поскольку не хотелось опозориться, но ему отчаянного хотелось подышать свежим воздухом, так что он решил рискнуть. Но ноги его привели ни к выходу из замка, а к залу военного совета. — …ты должен сделать перерыв, магнар, — услышал он звонкий голос Листочка из-за двери. — Тебе нужен настоящий отдых, который не может подарить снохождение. — Почему ты зовешь меня «магнаром»? Это же слово из языка Первых людей, а не твоего, — хрипло спросил Джон, чей голос звучал устало, и даже измученно. — У моего народа нет языка и письменности, — поправила его Листочек. — А язык Первых людей был первым, что появился на этой земле. Это был язык первых воинов и вождей. Первых магнаров. И ты магнар, потомок двух могущественных династий. Тот, кого Духи послали назад, чтобы исправить поток реки, что пошел не по тому руслу. Ты вождь, который приведет человечество к победе. Или к гибели. Раздался глухой смешок. — А раньше Духи не могли мне явиться? В тот, еще первый раз? — саркастично сказал Джон. — Или тогда они просто, как и все, ставили на других? — Все совершают ошибки, и даже Духи, — грустно сказала Листочек. — Например, мы. Защищали Трехглазого ворона и не заметили, как место мудреца и наблюдателя истории мира заняла жестокая и равнодушная пиявка. И мы же когда-то настолько поддались страху, что создали ужасное чудовище. В вашей истории тоже не мало примеров разрушительных результатов неверных решений. Но без этого мы не могли бы учиться, верно? На миг повисло молчание. — Люди никогда не учатся, — мрачно заявил Джон. Потом последовало какое-то шуршание и всплеск воды. — Оставь старые воды. Пусть они иссякнут и высохнут. Следуй новому потоку, — ободряюще произнесла Листочек. — Сейчас все иначе. Волчий клан полон и не истекает кровью. Они не предадут тебя. Впрочем… Даже зная наперед, что история повторится, ты бы дал слететь голове вожака с плеч? Или позволил миру услышать песню о трагичной судьбе Молодого волка? Дал бы мучить щенков? Даже красную волчицу, которая воткнула нож тебе в спину? — Я же здесь, — мрачно ответил Джон. — Вероятно, что бы не случилось, я все еще продолжаю быть в чем-то тем самым северным дураком, каким был в первый раз. Робб отпрянул от двери, стыдясь того, что вообще начал подслушивать, но в то же время знал, что все равно бы это сделал, хотя почти ничего не понял из услышанного. Или не хотел. Ведь это бы означало признать, что отец должен быть уже мертв, признать, что он сам умрет молодым, и эта смерть явно не будет легкой. Признать, что Рикона, Брана, Арью и Сансу подвергнут неизвестным мучениям, а красная волчица… Санса, скорее всего, как-то предаст Джона. Он не заметил, как сделал еще пару шагов назад, пока не врезался спиной в стену. Робб знал, что ему стоит уйти, но почему-то не мог это сделать. От тихого скрипа двери он вздрогнул. В коридор вышла Листочек, вновь накинув на себя плащ, который скрывал ее истинное лицо, и, кажется, совершенно не удивилась, увидев его. Робб ощутил, как загорелись его щеки, да так, как, наверное, не горели, когда он впервые увидел нагую женщину в борделе Зимнего городка, куда его притащил Теон на четырнадцатый день именин. — Побудь с ним, — тихо сказала Листочек, чьи глаза сейчас тускло светились из-под покрова капюшона. — Белый волк хрупок, хотя и старается это скрывать. Его ноша тяжка, и один он ее не вынесет. Только стая еще может пробудить эмоции, которые его стремительно покидают. После чего она развернулась и растворилась во тьме коридора, будто ее тут и не было. Робб облизал губы, ощущая привкус эля, что все еще был на них, и жалея сейчас, что вообще пил, а потом собрал всю волю в кулак и сделал шаг к двери. Он толкнул ее и тихо вошел в зал, где были зажжены многочисленные свечи. Тут сильно пахло воском, чернилами и травами. Он огляделся и поднял бровь, когда не нашел взглядом Джона. Ни во главе стола, ни перед ним, ни около окон, откуда открывался вид на Красный Зубец. Робб обошел стол и, наконец, увидел Джона, который лежал прямо на полу, на шкуре около дальней стены. Его глаза были закрыты, а руки все еще в перчатках, которые он не снимал, сложены на животе. Кажется, Джон даже не дышал и в этот момент как никогда сильно напоминал свежий труп. — Я скучаю по тебе, — вдруг выпалил Робб, первым нарушив тишину и сказав совсем не то, что хотел. Сначала Джон не реагировал, а потом медленно открыл свои темные глаза и с еле заметным удивлением посмотрел на него, что, впрочем, было не точно. Теперь в принципе было трудно понять, что Джон чувствует в тот или иной момент и чувствует ли вообще. Его лицо было равнодушной маской, глаза пусты, а в его голосе едва ли менялись интонации. — Робб? Ты чего? Я же здесь, — хмуро спросил он, неторопливо приняв сидячее положение. — Нет, это не так, — болезненно прошептал Робб, подойдя ближе и плюхнувшись на шкуру рядом с братом. — Мой Джон зануда, любящий дуться в углу. Мой Джон любит драться на мечах и пирожки с почками, которые готовит Старая Нэн. Он обожает играть с Арьей, которая с легкостью могла вызвать на его угрюмом лице улыбку. А ты… Ты какой-то холодный и жуткий двойник, который, кажется, каждую эмоцию из себя чуть ли не выдавливает! Робб эмоционально махнул рукой и добавил: — Ты знаешь, что лорды шепчутся о том, что ты странно себя ведешь? Ты с ними не пьешь в общем зале, не ешь, не появляешься на тренировочных полях и не общаешься, кроме тех случаев, когда доходит до обсуждения планов битв. Он тряхнул головой. — Как быстро, по-твоему, начнутся бунты и попытки тебя свергнуть? — тихо сказал Робб. — Не из-за власти, а просто от непонимания? Ты же знаешь северян, им мало незримого присутствия, им нужно знать, что тебе можно доверять. Им нужны доказательства, что они не зря выступили за тебя. Джон… Робб порывисто наклонился вперед и сжал локти брата. — Джон… — вновь повторил он, слегка тряхнув брюнета. — Какого хрена с тобой случилось? И не говори о той чуши о видениях. Чтобы ты не видел, это не могло сделать тебя… таким. Вот этот вопрос ему хотелось задать с того момента, как Джон явился в Риверран. С того момента, как тот устроил это шоу, напугавшее всех до усрачки. С того момента, как… Вдруг Джон подался вперед и уткнулся лбом ему в плечо. Роббу тут же в нос ударил запах трав, костра и, как ни странно, соли. — Иногда эти видения подобны воспоминаниям, Старк, — тихо сказал Джон, внезапно став похожим на марионетку с обрезанными нитями. — Я их будто проживаю. И умираю. И не раз. А богам все мало, и это происходит снова и снова. Каждый раз это так реально. И каждый раз я будто что-то оставляю позади. Какую-то частичку себя, что привязывает меня к человечеству. И я знаю, что это будет происходить, пока я не уничтожу Короля Ночи и не займу этот чертов трон. Даже если, в конце концов, я превращусь в безэмоциональный овощ. Робб не мог представить каково это, хотя тоска и боль в голосе Джона была такая, что ему хотелось обнажить меч и пронзить им того, кто довел его брата до такого состояния. Не мог посочувствовать, не прожив подобного опыта, в который с трудом верилось. Но мог предоставить безоговорочную веру в слова брата и подставить плечо, как уже сделал отец. Он тяжко вздохнул и обнял Джона. — Ну ты и вляпался, Сноу, — тихо сказал Робб, прижавшись щекой к черным кудряшкам. — Но тебе повезло, я с тобой и не дам тебе погрязнуть в равнодушии. Опыт у меня уже есть, угрюмая ты бука. Плечи Джона дрогнули, и Роббу понадобилось пару секунд, чтобы понять, что он смеется. Слава богам, нормальным хриплым смехом, а не тем ужасным, что ему приходилось слышать несколько раз. Наконец Робб почувствовал, что Джон обнял его в ответ, а потом тот сказал: — Я тоже по тебе скучал, рыжая ты задница. Эти слова удивительным образом в миг стерли в душе Робба это противное ощущение, что у него украли брата, и ему даже стало легче дышать. — Я недолго после отца прожил, да? — внезапно спросил он и отодвинулся от Джона ровно настолько, чтобы посмотреть на его лицо. Этими словами Робб подтверждал, что подслушивал разговор брата и Листочка, но ему было важно это знать. Впрочем, ему даже не понадобился вербальный ответ, он по глазам Джона и так все понял. — Я все просрал, а? — горько спросил он, и на этот вопрос заранее зная ответ. — Плохой из меня вышел защитник Севера. — Король, — еле слышно сказал Джон, отведя взгляд в стороны. — Ты был королем. — Но недолго, и ты не возражаешь на то, что я был им плохим, — произнес Робб, но не обижался. Скорее он просто ощутил вновь невыносимую усталость и детское желание вернуться домой, забиться в свою постель и спрятаться там от всех невзгод. — Ты был молод, — отстраненно сказал Джон. — И принял несколько плохих решений. Вот и все. — Я и сейчас молод, — самоуничижительно сказал Робб. — Но ты и не король, которого избрали в связи с полномасштабной войной в стране, как было в одном из этих видений, — возразил Джон. — И даже не Хранитель Севера. Лорд Старк сохранил свою голову, а чертов Джоффри сдох, как ему и полагается. В этот раз лорд Старк выжил и, дай боги, будет жив еще долго. Теперь у тебя есть шанс учиться, чтобы позднее стать лучшим… — Хранителем. Не королем, — твердо сказал Робб и, преувеличенно-облегченно вздохнув, добавил: — И слава богам. К тому же, мне бы и корона не пошла. Бронза с моими рыжими волосами смотрелась бы ужасно. Джон фыркнул. — Хотел бы я сказать тоже самое, — иронично сказал он, а на его губах даже мелькнула улыбка. — Юный алкаш. Робб возмущенно открыл рот. — Я выпил всего пару кружек эля! — воскликнул он, за что тут же получил тычок в плечо. — А по мне так бочку, — подняв бровь, сказал Джон и выразительно помахал рукой перед лицом. — Или две. Несет-то от тебя знатно. — Зато вы прям розами благоухаете, ваше светлейшество. Ходишь в одной и той же одежде, и на меня еще что-то ворчишь. Задница, — саркастично сказал Робб и щипнул брата за бок в ответ, про себя радуясь, что смог не хуже Арьи расшевелить Джона и даже вызвать у того смех. И может ему еще многое хотелось узнать о словах, что сказал Джон Листочку, узнать их значения. Он хотел расспросить его о воспоминаниях-видениях, о своем сне, который помог ему найти отца и девочек, хотя теперь Робб сомневался, что то был сон. Узнать о том, как умер бы, если бы боги не вмешались, о предполагаемом предательстве Сансы… Но не сейчас. Сейчас он просто хотел впитать этот момент, где его брат вновь был похож на брата, а не безэмоциональную марионетку. Момент, вернувший его в те дни, которые предшествовали прибытию короля Роберта, после которого все пошло прахом. Хорошие и беззаботные дни. Без войны, магии и мифических созданий.