Власть над будущим

Кейтилин знала, что обнимала мужа дольше, чем прилично делать подобное на публике, но ничего не могла с собой поделать. Они вновь расставались и вновь неизвестно насколько. Вдруг навсегда?.. Краем уха она слышала, как в объятиях бас… короля сопела Арья, который что-то тихо говорил ее дочери, но Кейтилин не могла разобрать что. Ей все еще не нравилось, что Арья больше печалилась из-за расставания с мальчиком, чем с родным отцом или Роббом, который не так давно прислал весть, что взял Скалу. Но на нее уже стало накатывать смирение, о котором Кейтилин так молила Семерых и она не собиралась одергивать дочь. — Береги себя, — прошептала она, когда наконец сумела разжать руки. Кейтилин смотрела в суровые серые глаза мужа и кратко коснулась его щеки, которая уже не была такой впалой и серой, как тогда, когда Робб только привез его и девочек из Каменной септы. — Вернись домой, — добавила она, хотя знала, что это глупая просьба. Ее муж вновь стал Десницей, но уже другого короля, которого Нед не покинет, даже если эта должность вызывала у него отторжение и тяжело давила ему на плечи. И Нед тоже это знал. Поэтому подарил лишь краткую улыбку, не дошедшую до его глаз, и поцеловал ее в лоб, как делал каждый раз, когда покидал ее на долгое время. Этот поцелуй всегда ей казался интимнее любого поцелуя в губы. Кейтилин приложила усилия, чтобы сделать шаг назад и уступить место Арье, которая влетела в объятия отца подобно маленькому вихрю. Она не смогла сдержать улыбки, видя, как Арья, крепко сжимая талию Неда, клятвенно заверяла его, что будет себя хорошо вести и не опозорит его перед Мормонтами, когда отправится к ним на воспитание. Тут она заметила, как Санса, ее милая рыжеволосая девочка, сделала пару робких шагов вперед, прижимая к себе волчонка Туман, как она ее назвала, с которым почти не расставалась, и замерла перед королем. Кейтилин, даже при всем своем негативном спектре чувств к мальчику, была ему искренне благодарна за то, что он каким-то образом нашел Сансе волка, да еще и щенка Серого Ветра. Нет, она все еще недолюбливала этих зверей и опасалась, но Кейтилин знала, как ее дочке было тоскливо оттого, что она единственная, кто лютоволка лишилась, и как ее угнетало то, что не такая, как все дети Неда Старка. Что она ненастоящая северянка. Втайне Кейтилин было грустно осознавать, что все эти события полностью отбили у ее девочки любовь к Югу, которая их некогда связывала. Но с другой стороны, столько уже прожив на Севере, она, наконец, начала понимать, что Сансе лучше все же цепляться за свои северные корни, чем бегать за призрачной надеждой о южном принце. Кейтилин это угнетало, ибо она все еще думала, что ее дети достойны большего. Но в тоже время она знала, что северяне куда лояльнее к своим людям, чем порой южане, которые могли и не начинать войн за дочерей своего сюзерена, считая женщин расходным материалом. — Я буду молится о вас, ваша светлость, — тихо сказала Санса. — Не надо, — коротко сказал юноша, и Кейтилин нахмурилась, с трудом давя в себе желание одернуть мальчика, но тут он куда мягче продолжил: — Не стоит себя мучить походами в септы, которые теперь не дарят тебе покоя, сестра. Лучше проводи время с Браном и Риконом. Они еще юны, но это ненадолго. Они вырастут, и ты тоже. И только от тебя зависит, кем вы будете, когда дороги вас разведут: чужаками или теми, о ком ты будешь с нежностью вспоминать и о ком с гордостью рассказывать своим детям. Король провел рукой по голове Сансы и мазнул большим пальцем по щеке в семейной ласке. — Нет ничего важнее, чем семья, — глубоким голосом сказал он. — Неважно: далекие то родичи или близкие. Кровные узы главнее всего. Ни муж, ни друзья. А только семья. Даже большая любовь не стоит того, чтобы предать родных, ведь когда выпадает снег и дуют белые ветра, а одинокий волк умирает… — …но стая выживает, — закончила Санса и улыбнулась. Но не робко и вымученно, а широко и искренне. Так, как давно уже не улыбалась даже Кейтилин. Угол губ короля тоже дрогнул, но так и не вырос в полноценную улыбку. Как уже успела заметить Кейтилин, мальчик будто через силу показывал хоть какие-то эмоции. Нет, он и прежде был угрюмым и задумчивым ребенком, но это было уже нечто иное. Нед сказал, что что-то его изменило, и она видела, что это правда. После этого Санса отошла к отцу, которого все еще не отпускала Арья, и Кейтилин поняла, что это был ее шанс поговорить с мальчиком. Шанс очистить между ними воздух, который был полон недоверия, неприязни и обиды, порядком накопившихся за эти долгие годы. Она сделала незаметный вдох и решительно направилась к юноше, который вырос на ее глазах, но к чьему воспитанию Кейтилин не приложила усилий. — Ваша светлость, — чинно сказала она и сделала идеальный реверанс. Все же Кейтилин до конца будет сначала южной леди, а потом уже женщиной, прожившей большую часть жизни на Севере. — Леди Старк, — холодно сказал мальчик… Нет, уже мужчина, чьи глаза были стары, как у древнего старца, а не молодого парня, и которые были холодны, как самые суровые ветра на Севере. Между ними повисло молчание, и на миг она подумала, что идея поговорить с ним была немного глупой. — Верни мою семью домой. Живой, — вдруг выпалила Кейтилин и буквально могла ощутить, как задымилась ее спина от укоризненного взгляда дяди Бриндена, который будет сопровождать их до самого Винтерфелла. Лицо короля на миг дернулась. — Все умрут, — жестко сказал он, отчего Кейтилин поджала губы. — Но я постараюсь, чтобы ваша семья это сделала в глубокой старости и в окружении родных. Она не могла не заметить выразительный акцент, который он сделал на слове «ваша», и отчего-то почувствовала себя так, будто ей дали пощечину, хотя Кейтилин сделала это первой. Она схватила юношу за руку, когда он собирался обойти ее, краем глаза видя, как дернулся сир Барристан, и твердо сказала: — Вас… Тебя я тоже имела виду, Джон. — Я умру молодым, — вдруг тихо сказал он спустя пару минут, в течение которых король внимательно рассматривал ее. — Если хотите, чтобы я поверил вам в том, что вы где-то глубоко внутри и впрямь считаете меня отдаленной, но семьей, то подержите меня за руку, когда это случится. Юноша отвел взгляд от ее лица и рассеяно добавил: — Умирать в одиночестве — это так страшно… Кейтилин растерянно моргнула. Все слова ее в миг покинули, и она только и могла, что проводить Джона взглядом, чувствуя странную тяжесть на сердце, которую вызвали его слова и ощущение, что все же что-то упустила.

***

Лиза не понимала, что случилось с ее милым мальчиком. Он вдруг невзлюбил мейстера Колемона, он стал отвергать ее грудь, чем причинял ей небывалую боль, но, самое главное, ее дорогой Робин стал прятаться от нее и начинал плакать навзрыд, стоило в поле его зрения появится Петиру. О, Петир… При одном только упоминании о нем ее сердце начинало биться быстрее. Петир был воспитанником ее отца, и Лиза была влюблена в него с первого дня, как увидела. В его глаза, руки и лицо… Она до сих пор помнит, как Петир лишил ее невинности в тени деревьев Богорощи в Риверране. Только тот факт, что он назвал ее Кет, когда достиг пика, все испортило. Лиза терпеть не могла свою старшую сестру. Всегда такую красивую, умную и распрекрасную!.. Папа на нее надышаться не мог, особенно пока не родился Эдмур. Хостер Талли растил Кейтилин как свою наследницу, а потом и леди Риверрана, когда их матушка покинула этот мир, сгорев от родильной горячки. Даже Петир, и тот был влюблен в Кет! А она, Лиза, была... так. Средним ребенком, ненужной второй девчонкой, на которую у отца даже времени не было. Он никогда не считался с ее мнением и думал, что она глупая дурочка, чья единственная польза — это ее утроба, которую Хостер без зазрения совести продал старому Аррену. Даже когда Лиза сказала, что хочет замуж за Петира, который все же выбрал ее, когда проиграл дуэль этому заносчивому Брандону Старку, даже когда она сказала, что ждет дитя… Боги, стоило вспомнить о ребенке, которого ее отец насильно вытравил из нее, Лизе хотелось плакать. Ее дорогой первенец, которому было бы уже семнадцать лет. Она уверена, что это был бы красивый мальчик, который был бы точной копией отца. Стоило вспомнить об этом ребенке, как Лиза тут же вспомнила других своих малышей. Два мертворожденных младенца, которые даже не ощутили тепла ее рук, и еще несколько, которых она потеряла еще до того, как они ожили в ее утробе. Это было так жестоко! За что боги так ее наказали? Почему давали детей, зачатых с таким трудом, ведь ей приходилось терпеть на себе и в себе этого старика, чтобы потом их забрать?! У Кейтилин вот не было ни одного выкидыша, ни одного мертворожденного. Она родила пять здоровых детей, трое из которых были мальчиками. Ну почему так?! Все хорошее доставалось Кейтилин: муж, не такой красивый, как Петир, но намного моложе, чем Джон, дети, любовь отца и дяди Бриндена, любовь Петира. Пекло! Даже дикари-вассалы Старка ее уважали, тогда как Лизе приходилось бороться за каждую унцию почитания от этих невыносимых снобов из Долины. У нее был только ее дорогой сладкий Робин, но теперь и он ее отталкивал. Боги, ну почему она такая несчастная?! Лиза ведь была так рада, что смогла, наконец, избавиться от ненавистного мужа и смогла уехать из вонючей столицы. А когда в Долину приехал Петир, она так надеялась, что он на ней, наконец, женится и станет отцом для милого Робина… …но ее мальчик сходил с ума от одного только присутствия Петира. Лиза так испугалась, когда ее сладкий малыш в первый раз, когда она хотела, чтобы Робин поприветствовал их дорогого гостя, начал так громко плакать и так сильно, что его даже начало рвать. И так было каждый раз. Мейстер Рунного камня, которого прислал лорд Ройс, когда Лиза была вынуждена отослать Колемона, был обеспокоен и аккуратно ей намекнул, что раз уж Петир вызывает такую реакцию у маленького лорда, то лучше ему покинуть Орлиное гнездо. Лиза хотела его ударить, хотела выкинуть в Лунную дверь, но… Ее мальчик так мучился. Она разрывалась между любимым сыном и любимым мужчиной, которого просили уже открытым текстом отослать многие лорды Долины. Лиза была в отчаянии, а потом… — Король? Пха! — насмешливо сказала Лиза, когда ей доставили сообщение из Кровавых ворот. Она слышала, что бастард Неда Старка, хоть какая-то кара для ее идеальной сестрицы, оказался ребенком Лианны Старк и Рейегара Таргариена. Лично Лиза думала, что это чушь, и Петир был с ней согласен. Но как бы то ни было, мальчик сумел склонить на свою сторону Север и Речные земли. Ее родной дом! Лиза не знала, что заставило Эдмура преклонить колени перед этим маленьким выродком, но была уверена, что он сделал это не по своей воле. Ее брат же не был настолько глуп!.. Впрочем, его могла уговорить Кейтилин. Кейтилин. Кейтилин. Кейтилин!.. Мысли о сестре вызвали в ней новый приток злости, и Лиза сжала подлокотники кресла, а потом поморщилась, когда Робин стиснул в кулак ткань ее платья на груди. Та болела и ныла из-за того, что ее милый ребенок отказывался уже который день пить ее молоко, и Лиза даже подумывала о том, чтобы обратиться к мейстеру. Даже если ее и раздражал этот северный дурак! — Осторожнее, мой сладенький, — проворковала она и провела рукой по темной макушке своего дорогой мальчика, который сидел на ее коленях. — Мамочке неприятно, когда… — Я хочу увидеть короля, — заявил вдруг ее милый Робин. Его губки были прямо поджаты, а его большие глаза заслезились еще больше, чем обычно. — Это не король, мой сладкий, а просто лживый мальчишка… — нежно сказала Лиза и хотела прижать сына ближе к себе, но Робин вдруг толкнул ее. Не сильно, но болезненно. — Я хочу увидеть короля-дракона! — громко заявил он. — Хочу! Хочу! Хочу! Робин заерзал на ее коленях, тыкая своими острыми локотками Лизу по животу, груди и рукам. Она пыталась его угомонить, чтобы, не дай боги, ее драгоценный ребенок не упал, но Робин был не умолим. — Хочу увидеть короля, хочу увидеть короля! — истошно вопил он. Его личико покраснело, слезы текли ручьем, как и сопли. Руки начали трястись, и сердце Лизы забилось чаще от ужаса. У ее мальчика опять начинался припадок падучей, а ведь мейстер сказал, что еще несколько таких приступов подряд, и ее ребенок может и погибнуть, ведь количество сонного вина, которое ему уже пришлось дать Робину, было слишком большим. Не мой малыш, не мой малыш! Лиза услышала быстрые шаги мейстера Бренхарда, слышала его голос, уговаривающий отпустить Робина, но она не могла. Она игнорировала боли от синяков, которые скоро расцветут на ее теле, и судорожно обнимала извивающегося Робина, который продолжал кричать, что хочет увидеть короля. Может, любая другая мать могла бы отмахнуться. Может, она могла бы просто приказать увести Робина к себе в покои, могла сказать, что он просто капризный ребенок… Но Лиза была не такой матерью. Лиза была той, кто готова на все ради своего драгоценного птенчика, особенно когда видела, как он страдает. Кровь, что потекла из носа Робина, пока он продолжил биться в припадке, была последней каплей для ее здравомыслия, которое голосом Петира шептало, что приглашать в своей дом врага — это глупый шаг, который не стоило совершать только потому, что ее сын так хочет. Но Робин так страдает! Ее милый мальчик достоин всего того, чего захочет. И что она была бы за мать, если бы не дала ему увидеть этого фальшивого короля-дракона? В конце концов, у нее достаточно солдат, чтобы убить мальчишку позже. Лиза вскинула голову, все еще прижимая к себе дергающегося сына, чьи слезы, кровь и сопли пачкали ее платье, и нашла своим слезящимся взглядом Нестора Ройса. — Чего вы стоите? — истерично крикнула Лиза. — Пошлите ворона к Кровавым воротам! Пусть они впустят этого… короля. Нестор моргнул и сделал шаг вперед. — Моя леди… — неуверенно начал он. — Пусть они оставят все оружие там и прибудут сюда! Я так сказала. Или я не ваша леди? — громко рявкнула она, после чего отключилась от бормотания глупого Ройса и сосредоточилась только на своем дорогом мальчике, и уже не видела, как Петир поспешил покинуть зал.

***

Сир Доннел Уэйнвуд был юношей честным и верным традициям. Он не был тем, кто желал много от жизни, и был вполне себе доволен тем, что получил как второй сын. Ему нравилось быть рыцарем, ему нравилось размахивать мечом, и он был как никогда горд тем, что был назначен Рыцарем Ворот. Это была благородная и важная должность. Конечно, Доннел был бы не против, если бы это не включало в себя почти ежедневные нападения горцев, для борьбы с которыми леди Лиза отказывалась прислать людей, но он был доволен, а мама горда им, как никогда. А потом пришло письмо от сира Бриндена Талли, который был Рыцарем Ворот до него. Доннел уважал этого храброго и знаменитого рыцаря. Он гордился тем, что был знаком с ним и даже пару раз имел честь тренироваться с Черной рыбой. Но когда тот сообщил ему, что скоро к Кровавым воротам прибудет новый король Севера и Трезубца Джон Таргариен, первый своего имени, Доннел был… растерян. Леди Лиза приказала никого не пускать дальше Ворот, пока она не велит сделать иначе. Хотя, когда здесь был ее племянник, лорд Робб Старк, она ведь запретила пропускать его и его армию, а уж чужака и подавно может не пожелать видеть. Но это же был король! Целых два царства уже были его, а из сплетен, которые до него доходили, западные крепости одна за другой открывали врата для войск Севера, а значит, не ровен час, и Запада королем этот Таргариен будет зваться. И у него может быть с собой армия, а у него в крепости осталось всего пару сотен людей после последнего нападения горцев. Он мог перекрыть ворота и ждать подкрепления, но… Пекло, так что же ему делать? Сир Доннел тот же час написал леди Аррен письмо, в котором сообщил о приближающихся гостях, и стал ждать, что ему прикажут делать. Правда не знал, что случится быстрее: придет письмо от леди Лизы, наверняка с отказом, или прибудет король. Последнее случилось первым. Дозорные заметили процессию рано утром, когда солнце успело едва встать. Сир Доннел только умыться успел, после чего поспешил на стены, откуда ему было прекрасно видно приближающуюся вереницу всадников. — Кто держит путь через Кровавые Врата? — церемониально крикнул он, спустившись на уровень ниже, когда всадники приблизились к Вратам вплотную. — Король Джон Таргариен, первый своего имени, и его свита, полная лишь добрых намерений и бескорыстных целей, жаждущая получить аудиенцию у леди Лизы Аррен. Открывай! — зычно ответил ему мужской голос, принадлежащий взрослому мужчине, а не юноше, коим должен быть король. Сир Доннел пожевал губу, все еще не зная, что делать. — Милорд? — крикнул Сандор, его юный оруженосец, подбежав к нему со свитком в руках. — Сообщение от леди Лизы!.. Мальчик согнулся пополам, судорожно хватая воздух. — Давай сюда, — резковато сказал Доннел, выдернув свиток, быстро его распечатал и пробежался глазами по короткому сообщению. С каждым прочитанным словом его брови ползли наверх все выше и выше. — Подготовьте большой зал и пусть накроют стол, — наконец сказал он. — И… пусть гостей проводят в крепость. Солдаты рядом с ним переглянулись, явно удивленные его приказом. — Ну, чего стоите? — рявкнул Доннел. — Открывайте ворота! Леди Лиза согласилась их принять. Или вы хотите вылететь в Лунную дверь? Никто этого не хотел, поэтому все тут же забегали, а древние врата распахнулись перед процессией, прибывшей сюда явно не с простым визитом.