***
Ее разбудили настырные лучи солнца. Они скользили по ее векам, заставляя их невольно трепетать, и небрежно давали понять, что пришел новый день, и пора бы уже проснутся. Хотя ей так не хотелось. К своему удивлению, когда все же Дейенерис распахнула глаза, то поняла, что лежит не на пляже, на мокром песке и обдуваемая всеми ветрами, отчего ее мокрая одежда заставила ее околеть еще сильнее, чем уже было, а в теплой мягкой постели, накрытой приятными на ощупь шкурами. А над ней был темный рельефный каменный потолок. Она медленно повернула голову, понимая, что находится в довольно просторных покоях, преимущественно в темных тонах, а точнее в черных и красных с редкими проблесками золота. Если бы Дейенерис была чуть более бестолковой, и это бы не дало ей подсказку, где она, то довольно многочисленный мотивы в виде драконов, включая большой барельеф над трюмо с зеркалом, перед которым стояла резная банкетка и перегородкой чуть ближе к углу, явно предназначенной для переодевания, уж точно говорили, что она внутри стен Драконьего камня. «Может быть, я лежу даже в той самой постели, где умерла моя мать», — мимоходом подумала Дейенерис, медленно сев и с легким недовольством отмечая, что ее кожа была очищена от грязи, на ней была только тонкая белая сорочка, а ее длинные волосы больше не были сбиты в колтуны, и вместо этого струились по ее плечам подобно шелку. Нет, ей нравилось ощущать себя чистой и теплой, но ей претила мысль, что пока она была без сознания, ее касались чужие руки, трогали ее волосы и одели в другую одежду. Дейенерис откинула шкуры и неуверенно спустила ноги с кровати. Она вновь огляделась, если честно не зная, что как поступить дальше, и когда ее спасители решат показать свое лицо. Но все решилось еще до того, как Дейнерис успела даже надумать встать на ноги. Высокие двери из темного дерева, находящиеся прямо напротив кровати, вдруг распахнулись и в комнату вошла целая стайка девушек. В бледно-красных платьях и забавных чепцах, среди которых выделилась самая старшая, чуть полноватая женщина с довольно простодушной улыбкой на губах и без головного убора. — Я рада, что вы наконец проснулись, принцесса, — тепло произнесла она, подойдя чуть ближе и делая чуть неуклюжий реверанс. — Вы хорошо себя чувствуйте? Или мне стоит позвать мейстера Пилоса, чтобы он вновь вас осмотрел? Дейенерис вскинула голову. — Нет, не стоит, леди… — многозначительно произнесла она, отмечая, что к ней обратились по титулу, дарованный ей с рождения, и едва заметно вскинула бровь. — Я Мария Сиворт, принцесса, — сказала женщина. — Мой муж кастелян Драконьего Камня, где вы сейчас и находитесь. — Я знаю, где я, — резковато произнесла Дейенерис, и тут же смягчилась, понимая, что не стоит наживать себе врагов в первый же день своего нахождения на этих землях, где не она властвует. — Простите, леди Мария, я просто все еще в растерянности после долгого путешествия, которое мне пришлось проделать, чтобы прибыть сюда. Она вдруг нахмурилась. — Дрогон?.. — начала Дейенерис. — Мой дракон, где он?.. — Все также спит на пляже, принцесса, наелся овец, которых ему принесла стража, и спит, — звонко произнесла одна из девушек, и тут же смущенно опустила взгляд. — Простите, принцесса. Дейенерис невольно улыбнулась. — Ничего, — произнесла она с грустью отмечая, что та была чем-то похожа на Миссандею. — Как тебя зовут? Служанка открыла было рот, чтобы ответить, но ее прервала внезапный рев, которому тут же вторил еще один. Сердце Дейенерис забилось чаще, а когда мимо широкого балкона, который был прямо напротив нее, мелькнула золотая тень, оно на миг замерло. Это был Визерион! Она не сомневалась в этом. В конце концов, в этом мире было не так много драконов, а уж тем более золотых. Она быстро вскочила с кровати, и, не замечая, холодного пола под ногами, направилась к балкону. И вновь ее сердце замерло. Но уже от шока, ведь да, это был Визерион, чьему реву отвечал Дрогон, вальяжно разлегшийся на пляже, который был виден ей с того места, где она стояла. Но он был таким большим!.. Почти такой же как сейчас был черный дракон. Он парил в небесах, отчего солнечные лучи отражались от его золотой чешую, заставляя ту сиять, гордо рассекая своими широкими крыльями облака, пока наконец не скрылся из виду. Дейенерис тут же хотела окликнуть его, хотела, чтобы он подлетел ближе к ней, чтобы она могла ближе его рассмотреть, но голос ее подвел. Визерион даже не повернул своей головы, которую венчали подобно короне подросшие гребни и шипы, в ее сторону и это было очень больно. — Принцесса, — нарушил тишину голос леди Марии. — Прошу прощения, но мне было приказано вас подготовить к прибытию королевы… — И это была она, да? — горько спросила Дейенерис, только сейчас понимая, что на спине Визериона ей показалось, что кто-то был, хотя с такого далекого расстояния сказать точно было трудно. Многозначительное молчание ей было ответом. Она сделала глубокий вздох, еще раз себе напоминая, что была на незнакомой территории, без союзников и распоряжении чужой милости, после вскинула голову и обернулась. — Ну, тогда я просто обязана встретить ее в подобающем виде, — царственно сказала Дейенерис, надеясь, что ее не обрядят в рубище, чтобы побольше унизить. К счастью, она ошиблась, и ей предоставили дорогую, хотя и без излишеств, одежду и даже в цветах дома Таргариенов. Дейенерис несколько не привыкла к такой плотной ткани, из которого было пошито закрытое платье с длинными рукавами со шнуровкой, но с учетом того, что в Вестеросе явно была более холодная погода, чем в когда-либо в Эссосе, это было предпочтительнее, чем любые шелка. Ей расчесали волосы, собрав их в также простую прическу, и не предоставили никаких украшений, кроме небольшого серебряного перстня, где был вытеснен трехглавый дракон. Как будто ей пытались сказать, что да, пока ее принимают дома, как и обещали, но все еще могло измениться. После чего служанки, за пределами комнаты окружившие ее подобно страже, повели ее по коридорам с высокими потолками и темными стенами, где также тут и там были изображены драконы, туда где ей предстояло встретится с этой королевой, женой ее племянника, явно не прибывшего лично, которая украла ее дракона, и, как невольно отмечала какая-то маленькая часть ее сознания, ее место. Ведь будь все чуть иначе, Дейенерис вполне уже могла быть и сама женой сына своего старшего брата. Могла быть той королевой, которой здесь все кланялись. Впрочем, кто сказал, что этого еще не могло случится?.. Она не знала, может быть, это стены, где были сплошь символы ее дома, может быть, это земля, где она родилась, но в Дейенерис вдруг вновь заполыхал огонь. В ее голове начали появляться мысли и идеи о том, как ей извлечь как можно больше выгоды из своего положения, и, возможно, все же заполучить то, чего ее лишили. Заполучить Железный трон. Не как полноправная королева, конечно, но королева-консорт, тоже титул вполне себе приятный слуху, и отдающий теплом в ее сердце. В конце концов, все мужчина одинаковы, а она все еще была более чем красива. Дейенерис решительно вскинула голову. Ее сопровождающие замерли у широких дверей, за которыми ее ждала, должно быть, эта королева Шира, и была твердо настроена встретить любую угрозу и выиграть любой бой, чтобы заполучить то, чего она жаждала больше всего на свете. Ее ушей коснулся скрип дверей, а потом охранник в пластинчатых доспеха, какие она видела только в книгах, с трехглавым драконом громогласно объявил о ее прибытии. И Дейенерис сделала шаг вперед, навстречу своей новой судьбе.Часть 80. Дейенерис IV
26 февраля 2024 г. в 19:03
Дейенерис смертельно устала.
С тех пор, как Дрогон увел ее из Миэрина, он останавливался всего четырежды, чтобы поесть. И в эти разы ей приходилось очень быстро справлять нужду, как обычной селянке, в ближайших кустах, пить вдоволь воды, благо такая во все разы была рядом, и есть обгоревшее мясо, оставшееся от обедов Дрогона. А потом он вновь направлялся в путь, и каждый раз Дейенерис чувствовала, если не поторопится и не залезет на его спину как можно быстрее, то он ее просто бросит там, где они приземлились.
И не будет оглядываться назад.
Ей было больно это осознавать, но, несмотря на связь, которая их объединяла, Дейенерис чувствовала, что Дрогон не хочет быть ее крылатым скакуном. Он хотел летать свободно, не будучи связанным узами, которые были для него только обузой и вызывали то, что можно было бы назвать раздражением. Возможно, она сама была в этом виновата. Как только он вылупился, она не учила его, как это делали ее предки, и даже в чем-то поощряла его независимость. Дейенерис слишком боялась, что ее драконы погибнут, когда они были молоды, и позволяла им все, что заблагорассудится. Да и не знала, как именно их приручать. И вот теперь двое ее детей ее покинули, а тот, что в другой жизни, не потеряй Таргариены драконов и трон, мог быть ее верным спутником, едва ее терпел и с большой неохотой выполнял часть ее команд.
Однажды их хрупкая связь не выдержит.
За это путешествие в Вестерос, куда она намеривалась попасть совсем другим путем, Дейенерис это четко вдруг осознала. Да, пока Дрогон не бросал ее насовсем, но когда-нибудь это точно случится. Но она не была готова еще отпустить его и изо всех сил цеплялась за своего последнего и любимого ребенка, и за связь, которую они разделяли. Ведь у нее больше ничего не осталась, кроме этого. Ее медведь мертв, Миссандея скорее всего тоже, Миэрин так и не стал ее вотчиной, освобожденные ее города вновь под властью хозяев или бывших рабов, вкусивших вкус власти и свободы, а кхаласар и Безупречные… Дейенерис не сомневалась, что многие из них выжили, но теперь, когда ее там нет, вторые вполне могут уйти, куда они захотят, или наняться к другому богачу, а первые вернутся к тому, к чему привыкли: к грабежу, убийствам и насилию.
В конце концов, она была не настолько наивна, чтобы верить, что хоть кто-то будет ее искать.
Дейенерис вернулась к тому, где начала: вновь стала просто девочкой-оборванкой, с могучей кровью в жилах, которая ничего не значит, и драконом, только и ждущем, когда наступит миг, когда он обретет свободу. Более того, она больше не была девой, а ее утроба была безжизненна. Отныне ее даже замуж, подобной племенной кобыле, чьи единственная ценность, это богатое наследие и милое личико, вряд ли кто-то возьмет.
«Если только мой… племянник не определит мне приданное и найдет того, кто возьмет себе такой порченый товар, как я», — горько подумала Дейенерис, судорожно сжимая давно занемевшими пальцами шипы на спине Дрогона, пока он нес ее вперед, сквозь тьму ночи и высоко над морем, куда она боялась в любой момент свалится.
Это была бы слишком нелепая смерть.
И все же, несмотря на страх погибнуть, и горечь поражения в ее походе за троном и независимостью, чей едкий вкус будет преследовать до конца жизни, Дейенерис вновь вернулась к мыслям о том, какой все же будет этот ее новый неожиданный родственник, сколько из того, что написала его жена, правда, и что ее вообще ждет там, куда она хотела прийти с мечом и огнем, чтобы вернуть то, что принадлежит ей по праву рождения, но возвращалась, как бедная, лишенная союзников и даже маленькой свиты, родственница, чья единственная польза, так это дракон, который ее почти не слушает. Даже ее лицо и тело, ее красота, сейчас едва ли были достоинством, которое можно использовать. Она видела свое отражение в мутной воде, когда Дрогон остановился в руинах города, который явно был некогда частью империи Валирии. Ее великолепные серебряные волосы сбились в колтуны, которые возможно придется отрезать, ибо расчесать их едва ли возможно. Губы обветрились, нежная кожа была грязной и сухой, черты лица заострились от голода и обезвоживания, а платье превратилось в рванные тряпки.
Не то, чтобы Дейенерис собиралась соблазнять своего племянника-короля.
Сейчас она была слишком разбита и подавлена своей неудачей. но это не значит, что ей хотелось предстать перед королевской четой в таком виде. Все же, Дейенерис не хотела потерять остатки гордости и не была лишена толики тщеславия. Но возможности привести себя в порядок перед тем, как предстать перед правителями земель, где она родилась, вряд ли получит. Ей повезет, если, добравшись до Вестероса, Дрогон не сбросит ее посреди столицы. Или где-то на окраинах страны, откуда дальше ей придется пешком и в одиночестве идти в Королевскую гавань.
Дейенерис даже снилось это в кошмарах в те редкие мгновения, когда она провалилась в сон.
Ей виделся большой тронный зал, безликая фигура в короне и с тяжелым взглядом на Железном троне, и толпа люда, как простого, так и знати, которая тыкала в нее пальцем и громко смеялась. Особенно громко это делал Визерис, то и дело мелькавший в этой массе людей. Он был то такой, каким был при жизни, то с золотой «короной» на голове, которой его наградил Дрого. Его длинный палец указывал на нее, тонкие губы изгибались в едкой усмешке, а из рта вылетали триумфальные слова.
— Я же тебе говорил, сестра! Ты не более чем племенная кобыла, которая даже не смогла исполнить свой долг и не родила этому дикарю наследника!.. Надо была сдать тебя ему, его своре и каждой лошади за три медяка каждому, и то было бы больше пользы! Более того, я был бы жив, а не гнил в какой-то пустыне, где меня могло бы и не быть, если бы я давным-давно тебя, вечно плачущую голодную пиявку, убившую нашу мать, бросил на улицах Браавоса!.. — все кричал он, а потом смеялся и смеялся.
И именно с этим смехом, продолжавшим звучать в ее ушах, Дейенерис просыпалась, ощущая, как ее ресницы слиплись из-за слез, которые текли из ее глаз от ветра и эти снов, где было слишком много боли и ужасающей правды. Ведь впрямь, как бы ни был ужасен в последние годы ее старший брат, он не всегда был таким. Визерис заботился о ней по мере возможности, искал им еду и ночлег. А ведь мог оставить ее умирать, когда их выгнали из того дома с красной дверью, под чьими окнами росло лимонное дерево. Может быть, он был счастливее, менее безумным, и даже жив.
И в этот раз Дейенерис проснулась именно от такого повторяющегося кошмара.
К ее ужасу, во время сна, ее пальцы расслабились, а тело слишком задеревенело, и она даже не успела закричать, когда соскользнула со спины Дрогона, царапая руки и бедра. Дейенерис с громкий всплеском упала в ледяную воду, отчего у нее перехватило дыхание, ее руки беспорядочно начали загребать воду, чтобы вырваться из этого темного холодного плена. Когда ее голова оказалась над водой, Дейенерис сделала один судорожный вдох за другим, и ей понадобилось несколько минут, чтобы понять, что она не тонет. Что вода ей была примерно по плечи, а ноги упирались в зыбкую, но землю.
Дейенерис растерянно моргнула, пытаясь сморгнуть влагу и осмотреться.
И изумленно застыла, когда поняла, что упала со спины Дрогона, в какой-то момент успевшего приземлиться без ее на то ведома, и сейчас частично лежавшего в воде, на пляже. Но не это ее так поразило. А широкая лестница, освященная факелами, тянущаяся от пляжа и ведущая в большой замок, стоявший на возвышении. Он имел острые края, выступающие вперед, и тянущиеся вверх, подобно зубам, и стены и колонны украшали какие-то скульптуры, даже в ночи и издалека, имеющие внушительное присутствие. Ей смутно были видны башни, выглядывающие из-за могучих стен. Дейенерис была уверена, что при свете дня, этот замок внушал не просто восторг, а благоговейный трепет.
А потом она внезапно осознала, что знает, что это за место.
Ей не суждено было помнить эти стены, изучить их досконально, и не удалость ощутить под ногами эти землям. Но все же именно здесь Дейенерис родилась. Она отчего-то совершенно точно была уверена, что это и был тот самый Драконий камень, о котором только слышала от Визериса и немного от ее медведя. Место, где ее предки спаслись от Рока и откуда начал своей завоевательский поход Эйегон со своими сестрами-женами. Место, где Рейла Таргариен дала ей жизнь, лишившись в процессе своей. Вотчина всех Таргариенов прошлого и, должно быть, будущего.
— Я дома, — хрипло прошептала Дейенерис, неверующе разглядывая место своего рождения. — Я дома.
Ее руки и ноги дрожали и болели, но это не помешало ее телу почти бессознательно начать грести в сторону берега в отчаянном желание коснутся земли. Дейенерис кое-как выбралась на сушу, и, не удержавшись, почти мгновенно упала на песок, зарывшись в него пальцами. Она сама не знала причину, почему ее тело вдруг начало трясти, а с губ срываться тихие всхлипы. От усталости, может быть? А может от внезапного яркого как первые солнечные лучи осознания, что она жива и добралась до места своего назначения, которое может стать как тюрьмой, так и домом, который нигде так не смогла толком найти за всю свою короткую жизнь?..
Непроизвольно ее голова опустилась ниже и лоб коснулся мокрого песка.
Дейенерис плакала навзрыд, издавая громкие всхлипы и рваные вдохи, как, наверное, давно уже не плакала, и краем сознания отмечала, как ей становится легче. Может быть, это слезы давно просились наружу, а она их тщательно сдерживала? Кто их знает. К сожалению, вместе с облегчением, слезы даровали ей слабость, и не прошло и пары минут, как она незаметно даже для себя просто отключилась, даже не услышав лязга доспех, и не увидев, как в ее сторону направлялись солдаты в ливреях Дома Дракона, чьи домашние земли топтала впервые с момента рождения.