Нестандартная банальная история

--- Становясь взрослее, все теряют свою невинность. Детская улыбка, не знающая предательства и потери, всегда раздражала, но в то же время пробуждала липкую зависть. Заставляла задуматься насчёт своей жалкой жизни, где приходится ждать следующего дня, чтобы сегодняшний быстрее прошёл и унёс проблемы с собой. Она потом неприятно тыкала палкой по совести. Жаль, у Хёнджина такого нет. И не будет. Другими созданный мир прогибает всех под себя, и не каждому удаётся найти и сохранить баланс между собой и другими. Выбор общества не всегда будет соответствовать нуждам, принципам, убеждениям и может вообще идти против них. Приходится гнить изнутри, пытаясь найти обертку получше; высыхать без возможности достать до воды. Внутренние споры, как последствия, бушуют внутри каждого. Становясь взрослее, фундаментальные моральные устои, созданные родителями, детсадом и школой, теряют свою идеальность. Противоречивые ситуации, на первый взгляд кажущиеся ненормальным парадоксом, постепенно вливаются в рутину. Ведь всегда в любом можно найти изъян. И в других, и в правде, и во лжи и в себе. И так всё продолжается. Что делать дальше? Как? Когда? Подойдёт ли это под их ожидания? Это лишь начало. Это лишь поверхность всего тортика. Внутри всё намного сочнее: наши желания, дарящие чувство наслаждения, потайные зависимости, обливающие удовольствием с ног до головы, и прекрасный эгоизм, что мы все считаем чем-то оскорбительным. Эгоизм не многие правильно раскрывают. Некоторые его вообще напоказ выставляют. И результат отражается в статусе, раз сплетни никто не отрицал. Но в правильное время и в правильном месте всякое станет последним штрихом для шедевра. Всем правила таковы. Даже шизанутые шаманки годятся в святые во время обрядов, и никто не станет их изгонять, раз верят, что они что-то там сотворяют. Становясь взрослее, и твой плач, и твои истерики, и страдания, в совокупности с болью и виной, покроют за собой столько ран, но они не скоро заживут. Все они нужны. Все они необходимы. Все они - результат процесса. Процесса твоего бесконечного взросления и хода вперёд. Они всё - часть тебя. А разве нельзя назад? Этот вопрос Хёнджина очень огорчил своим ответом. Пространство без границ очень устрашает, раз не даёт знать, где найдётся конец всего. Раз нет точек ориентации. Раз нет понимания. И мы, здесь построившие свою монополию, усложняем её всё больше, чтобы упростить. Чтобы расставить чёткие границы и барьеры, строя лабиринт внутри себя. Если же существует второй шанс, разве нельзя ход назад? Но если подумать, шаг назад - это поворот времени. Становясь взрослее, всё вокруг меняет ярлыки в нашем сознании. Что-то поднимается на уровень выше, что-то - понижается. И в сравнении с прошлым, всё это приносит столько сожалений о том времени. Сожаления о содеянном, о мыслях или, может, мелких деталях, которые напрочь меняют целую картину. Разве это не похоже на то, что мы обливаем грязью себя же за такой поступок, но не хотим, ведь это мы сами? Ведь тогда у нас было так, и другого выхода не было. Как же мы снисходительны к себе. И остаётся лишь желание вернуть всё вспять, хорошенько подумать над ситуацией и выпалить самый лучший ответ. Посмотреть на всё хоть чуточку получше и уловить лучший ракурс, поточнее. Но этому не бывать. Никогда. И это наверняка один из моментов, где «никогда» - чистейший факт, а не абстрактное ограничение для мозга. Становясь взрослее, мы теряем себя тысячу раз, и пытаемся поймать, удержать меж пальцев, чтобы не потерять остальное. Себя забравшее мечты, ведущие к цели; увлечения, полные эмоций, и понятие реальности за пределами тела. Ведь мы - это крючок, связывающий нити, создающие полотно судьбы. Ведь мы - единственные, кому достанется ответственность за нас, прошлое и будущее. Ведь мы - единственные, кто решает, как плести судьбу. Становясь взрослее, все эти вещи хоть раз мельком проносятся сквозь мерцающие водопады идей, солидные фигуры убеждений и тезисов. А Хёнджин понял уже давно. Одиночество дарит слишком много свободы для разума. И он, заблудившийся в нём, уже пару миллионов раз не боится рассказать что да как, хотя ещё не нашёл выход из этого круга бесконечности. Сидя перед дверью уборной в какой-то кафешке и уткнувшись вниз, он через раз даёт происходящему вокруг себя побеспокоить. Он ещё не решился. Не решился, но сидит перед дверью, ожидая её, как всегда, но уже терпеливей. Секунды, просвечивающиеся меж цифр циферблата, на миг кажутся быстрыми, а потом замедляются в тысячу раз - и опять на повторе. В руке теребится уже потертый несчастный брелок, но он все ещё улыбается. Не насмехается, не издевается; будто бабушка рядом - тепло так и приятно. Он зырит эту улыбку порядка пятнадцати минут, всё так же сидя перед дверью уборной, не замечая проходящих мимо. Потому, что они мимо. Мимо его волнений, чувств и стихий - не природных, а тех, которые породились у него глубоко внутри. А все они мимо всего этого. И сидел бы он так же ещё пятнадцать минут, ведь больше некуда ему деваться, негде ему найти теперь решения и ответов для всего, что внутри. И слышится сквозь все эти мучительные тиски ожидания скрип двери - выходит она. --- Слезы безостановочно проходили одну и ту же дорожку. Она вытирала их рукавом снова и снова... снова и снова. Покрасневшие щеки, взъерошенные волосы и влажные глаза, которые еле открывались, всё также наполняясь солёной водой в очередной раз. Ей больно. Больно так, что она рыдала, как не рыдала всю свою жизнь. В горле безмолвный крик пытался вылезти и освободить, облегчить боль, ноющую в душе. Она чувствовала, что её сердце где-то там разрывается на два; потом ещё раз, потом ещё, и так продолжается. Горький ком застрял в горле, а ноги уже не держат на месте. Она хотела упасть... Она устала... Она не хочет стоять дальше... Как же всё бесит... Хотелось зарыться в одеяло, свернуться клубочком и не выходить никуда. Так хотелось, чтобы всё пошло куда хотело, но её не волновало, не беспокоило. - Надо было пораньше замуж выходить. Вот сидишь теперь старой девой, а кто слышит все эти шепоты за тобой? Мы, твои никчёмные родители, которые не смогли правильно тебя воспитать. И столько способов было перепробовано. Лезвия касались везде, где были видны сосуды, но до запястья не доходили. Лекарства сотни раз передозировкой в организме кашу варили, но до смерти не доводили. Она столько раз пыталась объясниться, но до их ушей слова не доходили. И теперь, как бы больно ни было, она молчала, как сосуд, заполненный водой и накрепко закрытый крышкой. Как розы, молчаливо угасающие на глазах. Как оно, трусливо не сумевшее назвать его имя. Одинокие дни копьями пронизывали сердце, не давая зажить, перестать ныть и кровоточить. А потом пухом обертывали, пропитывая всё вокруг в красной луже, будто пытаясь извиниться. Столько всего полетело прахом, а она сама исчезла в глубине пустоты. Она ожидала слишком многого от себя. Сидя перед зеркалом, пытаясь обуздать себя, она, кажется, даже потеряла ход всех событий, но одно мелькает в голове. Её там ждут. Её прописанное будущее, жених и жизнь. Ждут, смиренно ожидая своей участи, хотя, кроме как принять, Йеджи не видит ничего. Вот бы можно было бы разблокировать ещё одну опцию. Медленно, будто пытаясь отдышаться перед смертью, она поправляет волосы, умывает лицо и улыбается. Сквозь все эти беспорядочные трели и дрожь по телу. Улыбается, пытаясь спрятать всё за собой, и хоть и немножко фальшиво, но уверенно вступить в следующую ступень жизни. Бросить всё позади и убежать. Открывая дверь, она содрогается и застывает, рассматривая человека перед собой. Сжавшись перед дверью, он ожидает будто её. Но это вряд ли. Возможно, он ожидает свою подружку или друга из двери рядом. Как бы то ни было, она уже собирается к столику, как он поднимает голову и встречает её тем же взглядом. Минутная тишина для переваривания информации. Хёнджин, слегка покачиваясь из-за затекших ног, поднимается, выпрямляется и опять устремляет взгляд на неё. Смотрит долго-долго, словно умеет читать ситуацию глазами, а затем: - Привет. Долго не виделись. - ... Привет. Лёгкая улыбка скрашивает лица обоих, а он раскидывает руки в стороны. Почему у него всегда такая тёплая улыбка? В голове много чего. Заготовленный комплект или сюрприз под этим парнем, стоящим перед ней, раскинув руки? Выбор сложный. А какая разница? Комплект можно заготовить не только с Ёнджуном, сидящим там уже около получаса. Не важно теперь, за кого она выйдет замуж. Лишь бы родители перестали тыкать. А если он лишь ради дружбы тут? Пофиг. Пофиг уже на всё. Всякие невозможности прорезали достаточно ран и оставили столько следов за собой, что ей уже пофиг. Полная чаша уже не выдерживает объёма внутри, и минутные истерики не помогают ничем, как и посиделки на крышах, длящиеся около часа. Кровать уже не теплит, а лампа не светит достаточно ярко. Мир теряет краски, и ей уже трудно следовать за ним. И пусть эта ложная, но такая сладкая надежда будет её последним упоением. Ей хочется всё бросить, но не убежать, а остаться с ним. Всё так же веря в то, что он поймёт, погладит и разъяснит. Или «сгорать вместе» тоже кажется неплохим финалом? Обнимашки никогда не казались ей такими как сейчас. С родителями, друзьями и подушкой - всегда было мягко и обязательно. Но сейчас всё так тепло, обогревающе, словно утопия лишь для неё. Обнимашки, которые дали безграничную свободу ей, не кажутся такими уж отвратными и приторно сопливыми. Пропитанное влагой плечо почему-то не отталкивает Хёнджина. Запах кокосового геля для душа бросает её в тот утренний разговор, полный никаких топиков, но такой лёгкости. И она лишь краешком сознания понимает, что сейчас, а что - тогда. Забываясь в атмосфере, окружённой запахом кокоса и его парфюма - того, что и тогда, - она невольно улыбается. Невольно потому, что потеряла контроль над собой, кажется, уже давно. И пусть это не станет отправной точкой её судьбы. Передышка на минуту не помешает. Кольцо, образованное от его рук, лёгкие поглаживания ладонями и размеренное дыхание - совокупность её личного комплекта. Она не верит в вечность. Не верит в то, что не бывает конца. Не верит, но так хочет чтобы этот момент не имел финиша. Так жаждет, чтобы бесконечность тронула своими кончиками эту секунду и оставила яркую лампочку светить в её бездыханные ночи. Так жаждет, чтобы фотография, сделанная в её памяти прямо сейчас, не была единственной и последней. Так жаждет, чтобы бесконечность всё же имела смысл не только в математике чисел, но и здесь. А он всё так же стоит, положив голову на макушку Йеджи. Наверняка, это не самая лучшая сцена, где всё происходит перед дверью уборной, в глубине однозначного кафе, покрытая тихими всхлипами и слишком уж спокойным поведением Хёнджина. Но идеальность им ни к чему. Важно то, что сейчас; обдумать всё, что произошло, уже не надо. Всё на потом. ---