Часть 5
7 апреля 2024 г. в 11:59
Люциус ежится под резким порывом ветра. Перед глазами маячит черное пятно пиджака — Иззи уходит куда-то подальше от него, и у Люциуса нет ни единого желания догонять его. Попытка задеть и посмотреть, что будет не просто провалилась — она очевидно обернулась во что-то, что Люциус контролировать не мог, как не мог и осознать, и продумать до конца.
Весь внешний вид Иззи просто кричит о том, что он слишком напряжен, и Люциус хочет вывести его из себя — то ли убрать напряжение, то ли просто понаблюдать, как горит. Капитан, похоже, прищемил Иззи хвост, и прищемил не хило — Люциус хорошо отличает, как поступь первого помощника наполнилась щелкающей механичностью, а спина — будто просела вперед. От этого, и так не высокий, Иззи выглядит еще ниже и мельче — как в таком небольшом человеке может умещаться столько злости?
Люциус морщится, когда Иззи пропадает из виду, скрываясь за грот-мачтой и кучей пушек, которые в ночи Ви Джон под руководством Роуча и Фрэнчи пытался сложить во что-то отдаленно напоминающее итоговыми формами член. Как художник Люциус был категорически не согласен с получившимся результатом — но промолчал тогда. Сейчас, при свете дня, было совершенно очевидно, что и Ви Джон, и Роуч, и Фрэнчи вчера едва ли были в трезвом уме — получившееся больше походило на обычный бардак.
Ему почти не интересно, кто все это будет расставлять по местам, потому что Люциус точно знает — не его забота, нет, не его. Он даже не сдвинет с места, если действительно не припрет — очень вряд ли, что на них нападут в ближайшее время.
"Смотри Боннету не проболтайся."
— Дерьмо, — бормочет под нос Люциус.
Да, он перегнул слегка, но Иззи заслуживал этого. Живое воображение рисует не самую адекватную сцену, и у Люциуса не сразу получается заткнуть собственный разум. Он почти видит, как это можно изобразить на бумаге — ему даже не особо понадобилась бы натура, а еще — еще он совсем, совсем свихнулся, думает Люциус. Пьяный Эдвард из его головы упорно продолжал вбиваться в рот Иззи, и тот позволял ему, помогал ему, просил еще и еще.
— Дерьмо, — повторяет Люциус.
Терять контроль над собственным воображением — отвратительно, еще отвратительнее понимание, что то, что он надумал — отдается внутри чем-то горячим и напряженным. Какого дьявола Иззи отреагировал так спокойно, какого дьявола еще он имел в виду под "не проболтайся"! Люциус винит себя за излишне длинный язык и за неуемное любопытство, которое теперь жарит нутро стыдом напополам с возбуждением. Двадцать лет, думает Люциус, Фэнг говорил, что Иззи с Эдвардом ходили под одними парусами явно больше двадцати лет, за двадцать лет они могли...
— Дерьмо! — рявкает Люциус.
Пальцы чешутся и перо просится в руку — он не будет это рисовать, не будет это рисовать, и вообще, голова — какого хрена? Люциус думает о Черном Пите, о его смущенной нежности и мягком вожделении, и это почти не помогает. Люциус думает о том, как Эдвард вчера крутился вокруг капитана, Люциус думает о том, что тогда ему казалось, что Эдвард чем-то встревожен.
А потом Эдвард ушел к Иззи в каюту.
А потом дверь каюты открыл Иззи, Люциус вспоминает взлохмаченные волосы, сползшую ленту на шее, расстегнутые пуговицы — потом голова рисует ему откровенно искусанные губы, и он не уверен, воображение это или стертое воспоминание, Люциус моргает и чуть трясет головой. Это все от лукавого, думает он. Иззи отравил его мысли. Эдвард не допустил бы такого, не после того, как Стид вернулся.
Это Люциус заранее предупреждает, что не ограничивается одним любовником. Капитан другой. И Эдвард... другой?
— Дерьмо, — почти резюмирует Люциус и смотрит на небо.
На небе — необычные длинные редкие белые перья облаков, они отвлекают лучше, чем любая длинная мысль, Люциус видит такие, кажется, чуть ли не впервые, Люциус смотрит на бочку, на которой остался журнал — он давно не вел записи, зато — вчера рисовал почти всю ночь. В темноте, где ни зги не было видно, где он только угадывал силуэты, а те лица, что были видны в свете ламп — принимали причудливые и искаженные виды, и это Люциус зарисовывал тоже. Ему не нужен был алкоголь, чтобы опьянеть среди пьяных — он вдыхал пары и смотрел, как ведет остальных, и его тоже вело, и это было почти так же весело, как закидываться самому — но по утрам после этого он чувствовал себя лучше прочих.
Эдвард из каюты выползает часом позже — кажется, к тому времени Иззи уже успел смыться прочь с палубы, — Эдвард пошатывается, держится за голову, капитан — выходит сразу же вслед за ним. Люциус отрывается от альбома.
Эдвард выглядит больным и очень, очень виноватым. Люциус подмечает такое моментально — за ту часть жизни, что он провел в порту, он научился отслеживать чужие эмоции ярко и точно, особенно — те, что всегда идут рука об руку с любовными похождениями. Стыд красит кожу легким розовым или глубоким красным — в зависимости от того, насколько стыд силен, вина опускает человеку глаза и придавливает плечи вниз, смущение чуть приподнимает уголок губ и опускает голову ниже. Вожделение заставляет глаза гореть и блестеть, язык — облизывать губы.
Люциус не слышит о чем они говорят, но капитан — спокоен, расслаблен и доволен. Эдвард — нет, хотя и пытается улыбаться, и Люциус вздыхает. Это не его дело на самом деле, но он готов ожидать от Эдварда чего угодно — Эдвард фонтанирует эмоциональной непредсказуемостью. Люциус предполагает, что во многом в нем говорит обида и раздражение: все, что он получил от Эдварда — это попытку его убить, после того, как он помогал Эдварду справиться с душевной болью.
Он бы даже не подумал о возможности измены со стороны Эдварда — ровно до тех пор, как не увидел "Кракена".
Стид вьется вокруг Эдварда кругами, за этим почти забавно наблюдать — если, конечно, убрать наигранность из движений Эдварда — а еще, вероятно, причесать его хоть как-то. Убрать вину из глаз. Добавить уверенности.
Люциус думает, что это не его дело — но ему стоит предупредить Стида как-нибудь. Намекнуть — не более того. Ему стоит поговорить об этом и с Иззи, чтобы в конце концов тот либо не пудрил мозги Стиду — либо разъяснил всю ситуацию. Люциус сильно сомневается, что Стид в курсе — но все может быть.
Люциус вздыхает и закрывает альбом.