Сказание о златокрылой птице

      Вжавшись спиной в матрас, Алатус вздрогнул всем телом, стоило неизвестной женщине потянуться к нему, и рыкнул.       — Ой, ты что? — выронив мокрую тряпочку, девушка отскочила от него, и пламя свечей за ее спиной с шипением взвилось до потолка, на мгновение ярко осветив комнату, и тут же опало. Теперь Алатус отчетливо разглядел незнакомку: это была совсем юная якша с пышной копной рыжих, словно огонь, волос, спадавших ей на плечи, в облегающем светлом ципао.       — Напугал, жуть, — прижав ладошку к груди, она перевела дух и улыбнулась. — Тебе уже лучше?       Алатус с трудом сглотнул и нервно облизнул пересохшие губы, оцарапав язык о заострившиеся клыки. Неудивительно, что напугал ее.       — Где госпожа?.. — сипло спросил он.       — Госпоже нужно отдохнуть. Она просила присмотреть за тобой, — заправив за ухо локон, якша смочила тряпочку в глиняной миске с водой и повернулась к Алатусу. — Я Инда.       — Не нужно… — начал было он.       — Брось это, тебе нечего стыдиться, — присев на край его кровати, девушка шлепнула компресс ему на лоб. Холодные струйки покатились по лицу и шее.       — Ты не один такой, — промокая ему лицо, продолжила Инда. Ее тонкие неожиданно горячие пальцы коснулись его лба. — Печать Контракта…       — Какая печать?       Инда выпрямилась, откинув ладонью со лба рыжие завитки волос и открывая рисунок на лбу, похожий на росчерк алой тушью.       — Ребята не преувеличили, когда говорили о тебе. Ни разу не видела таких увечий у якши. Кто это с тобой сделал? — обтирая его шею, Инда смотрела на него с таким искренним негодованием и состраданием, что Алатусу стало не по себе. Те якши Моракса обсуждают его? Тогда эта девчушка должна знать, кто он такой и что делал. И от этого осознания Алатусу захотелось провалиться сквозь землю и забиться в самую глубокую нору, в какой обычно скрывалась паучиха.       — Прости, — приняв его заминку на свой счет, якша виновато зарделась. — Теперь все будет хорошо. Больше тебе никто тебя не обидит…       — Не в этом дело, — Алатус зло сжал губы и посмотрел на Инду. Он даже не знал, что причиняло ему большую боль — ее сострадание или тяжесть собственных грехов, — мне тут не место.       Юная якша внимательно посмотрела на него фиалковыми глазами и грустно вздохнула. Совсем как Гуй Чжун. Он и вправду настолько жалок?       — Мне тоже, — пожала плечами Инда и потянулась, чтобы отжать тряпочку.       Алатус растерянно посмотрел на девушку, но она не стала продолжать.       Кажется, он был не единственным, кого тяготило прошлое.       Инда, Индариас, приходила каждый день, подменяя Гуй Чжун, ухаживала за ним, приносила пищу и пыталась угадать его предпочтения. Но от любой еды Алатуса мутило до рвоты, во рту все время проступал отвратительный привкус человеческой плоти и крови.       — Так не годится, ты должен питаться, иначе не поправишься, — отставив деревянную тарелку со шпажками жареной рыбы — самых мягких кусочков с брюшка, за которые ей пришлось биться чуть ли не насмерть со «старшим братцем», как сообщила ему якша, Инда огорченно вздохнула и присела на деревянный табурет у изголовья его постели.       — Я не могу. Горло сжимается от этой… — Алатус чуть не сказал «дохлятины», но осекся. — Разве… огненные якши не питаются энергией?       — Питаемся. Все мы. Но если всасывать всю энергию, что рассеяна вокруг, может стать худо. Так говорит Мену, он в этом разбирается, — пояснила Инда. В косых солнечных лучах ее волосы переливались, словно текучее пламя. — Мы ведь поглощаем всю энергию — и хорошую, и плохую, а плохая со временем накапливается…       Девушка подавленно замолчала, но Алатус и так прекрасно понимал, о чем она. Негативная энергия — те же миазмы, только куда в меньших количествах. Он чуть было не проболтался о том, что его обучили собирать и накапливать энергию снов, но смолчал. Сейчас он в любом случае не в состоянии это сделать. Да и по правде, любая мысль о привкусе чужих снов вызвала у него позыв тошноты едва ли не сильнее, чем недавняя рыба-тигр.       — Скажи, что тебе нравилось раньше есть, и я попробую это достать, — встрепенувшись, Инда словно осветилась изнутри и даже подскочила на месте, готовая оббежать всю Ассамблею Гуйли в поисках еды, которая могла бы ему понравиться.       Алатус виновато поджал губы. Ему не хотелось расстраивать отзывчивую девчушку.       — Какой у него был вкус? Ну у твоего любимого лакомства? — продолжала Инда.       — Сладкий, — с усилием выговорил он, — мягкий. Тающий во рту. Воздушный… Словно сон маленьких детей.       С каждым его словом улыбка Инды становилась все более озадаченной.       — Сладкий и воздушный, словно сон… Ладно, — подхватив тарелку с рыбным шашлычком и пустую пиалу, девушка выскользнула из комнаты.       Гуй Чжун неизменно приходила минимум раз в день и очень часто, когда Алатус спал. Он ощущал сквозь сон прикосновения ее рук, тепло ладоней богини у себя на лбу и животе. Кости срастались, мучительно медленно, но срастались. То, что раньше заняло бы несколько дней, растянулось уже на неделю. Меридианы самостоятельно восстановить не представлялось возможным. Но все, что она говорила, было неизменным: вылечить тело, потом браться за дух. И как бы Алатусу ни хотелось, он не мог подстегнуть время, но вот указания, самые простые пока, выполнял честно: не забывать есть и пить, двигаться, но не перетруждаться.       Без капли духовной силы внутри он казался себе неповоротливым, глухим и слепым - почти безнадежным, но Алатус старался гнать грызущие его сомнения прочь. Гуй Чжун не навещала бы его, будь оно все действительно совсем плохо. Ведь правда?       Инда пришла спустя пару дней, впустив в комнату свежий ветер. В руках она сжимала все ту же деревянную тарелку и при виде Алатуса, сидевшего на краю кровати, просияла от радости.       — Тебе лучше?       Юноша молча посмотрел на нее сквозь пряди распущенных волос и только кивнул. Сидеть он уже был в состоянии, но забинтованные руки все еще не слушались и лежали на коленях.       — Вот, попробуй, — Инда плюхнулась на кровать рядом с ним, прижавшись к нему теплым бедром и плечом, и поставила ему на колени тарелку с черпаком. На тарелке в золотистом цветочном озерце апоблескивали нарезанные кубиками кусочки чего-то белого, украшенные разноцветными ломтиками. Алатус потянул носом — пахло чем-то сладким и пряным.       — Я попыталась описать Мархосиусу, на что похож вкус снов, и он сделал это для тебя, — Инда нетерпеливо схватилась за черпак.       — Я сам, — Алатус неуклюже перехватил его негнущимися пальцами и поморщился от боли. Рука предательски ходила ходуном, пальцы не слушались. Попытался зачерпнуть содержимое тарелки — кисть руки прострелило болью, отдавшейся в пальцы, и черпак вывалился.       — Давай я, — Инда подхватила его и поднесла к губам Алатуса. — Ну как? Вкусно?       Якша удивленно моргнул, задержав во рту шелковистый и нежный десерт, словно таявший на языке.       — Ну вот, — Индариас сияла от радости. Она вновь и вновь зачерпывала черпаком мягкие кусочки и кормила Алатуса, которого, наверное, впервые не тяготила собственная беспомощность.       Он всегда был одиночкой, даже среди своих в общине. Раньше всех поднялся на крыло, летал выше всех, и сверху все казались такими далекими. Такими недосягаемыми… И постепенно Алатус и сам в это поверил. А сейчас рядом с теплой, весело щебечущей огненной якшей было уютно даже молчать.       — Хочешь, покажу тебе Ассамблею?       Неуклюже удерживающий забинтованными ладонями пиалу с травяным чаем, Алатус настороженно посмотрел на Инду. Ходить он был в состоянии, но мысль о том, чтобы покинуть хотя бы иллюзорное убежище, вызвала у него неприятную внутреннюю дрожь и ощущение слабости в теле. Так-то якша была права, невозможно прятаться вечно.       — Ты же не заключенный здесь, — улыбнулась нетерпеливо переминавшаяся у двери Инда. Даже когда разрабатывавший руки Алатус отказался от помощи, она обычно подсаживалась к нему. Но сейчас у нее явно были иные планы, и девушка буквально излучала энергию.       — Но… — Алатус с трудом убрал пустую пиалу и замялся. И кажется, огненная якша это поняла.       — Слушай, — остановившись перед ним, Инда бережно взяла его за руки, невесомо удержав его забинтованные пальцы, — ты не должен стыдиться себя.       Алатус почувствовал, как кровь прилила к лицу, он едва сдержался, чтобы не отдернуть руки. Они были с Индариас едва знакомы, но эта девчушка словно умудрялась забираться ему под кожу — настолько точно она иной раз угадывала его мысли и страхи.       — Если за тебя поручилась сама Госпожа, это что-то да значит, — продолжала якша.       — Госпожа просто жалостливая, — пробормотал Алатус, — и верит, что всех можно спасти.       — А разве нельзя? Может, ты пробуждаешь в ней материнские инстинкты? — дурашливо улыбнулась Индариас, щелкнув его по лбу, аккурат в метку контракта. Юноша возмущенно шикнул и отдернул руки.       — Не говори ерунды. Я просто заключил контракт с Мораксом и хочу исправить, что натворил, — отрезал он.       — Тогда тебе тем более придется выйти отсюда. В одиночку тебе паучиху не выследить.       Эти слова отрезвили не хуже того шуточного щелчка по лбу.       — Умница, — Индариас посторонилась, помогая ему подняться.       Только выйдя из комнаты, Алатус осознал, насколько он ослабел. Колени дрожали, голова кружилась от свежего воздуха. Но он был благодарен Индариас — она не пыталась придерживать его, позволяя ему переставлять ноги самому.       Вниз вели крутые каменные ступени, вокруг шумел ветер, раздувающий свободные одежды и распущеные по плечам волосы. Отсюда открывался завораживающий вид на отмель и искрящийся на солнце океан. Кажется, Алатус еще ни разу не видел его так близко и невольно задержался на лестничном пролете. Вдали синели отроги горного кряжа, чьи заснеженные вершины скрывались в облаках. При взгляде на них Алатус едва сдержал дрожь и нервно провел забинтованным предплечьем по губам. Он почти ощутил вкус талой воды и холод ледяного комка во рту.       — Ты в порядке? — встревоженно окликнула его Индариас.       Как же им удалось разыскать его там? Откуда-то он был уверен, что его тюрьма была именно там. Это же… как искать крупицу снега посреди ледника. И от этого осознания Алатуса буквально заштормило, и он покачнулся. Как-то очень отчетливо вспомнился привкус железа и пронизывающий до костей холод.       — Эй-эй! Хочешь, вернемся? — Инда тут же подхватила его под руку и обеспокоенно заглянула ему в лицо, но юноша покачал головой и продолжил осторожно спускаться по ступеням.       Снизу потянуло сладковатым запахом дыма, и уже доносились громкие голоса. Много голосов.       Алатус даже не сразу понял, где они оказались. Они спустились в низину за храмовым комплексом, где находилось святилище фэнхуана. Равнину покрывали одноэтажные каменные и местами деревянные постройки. Горели костры, дымили очаги, чувствовался запах пищи — здесь вокруг буквально кипела жизнь, которая не ощущалась там, наверху.       — Это же… столько якш… — Алатус никогда не видел столько народу. Якши обычно предпочитали держаться общинами и редко когда собирались вместе. Но вместе с тем запоздало пришло осознание — сколько же смертных, якш и иных существ пострадало. Алатус собственными глазами видел рушащиеся горы, обваливающиеся в пропасть луга и молнии, стесывающие, как ножом, верхушки пиков. И от мысли, что его собственное селение могло так же оказаться погребенным под лавиной, ему стало не по себе.       — Из-за непрекращающихся сражений демонобогов многие лишились крова, — Индарис легко сбежала с последней ступени. — Старшие братья обучают новобранцев и сильнейшие присоединяются к Властелину Камню в его сражении.       — Против кого он сражается? Против… Сиире? — он на мгновение запнулся.       — Так зовут твою госпожу?.. Ой.       Алатус резко остановился и сжал губы. Ему пришлось напомнить себе, что Инда ни в чем не виновата и едва ли ее посвятили в подробности его прошлого, что он служил Сиире не по своей воле. И похоже, она поняла, что потопталась по больному.       — Нет, — Инда виновато кашлянула и продолжила, — не только против нее, — она повернулась к переливающейся в лучах солнца лазурной водной глади. — Приказано было усилить патрулирование по отмели. Ну что ты на меня так смотришь, я сама здесь недавно.       Ему показалось, или в ее голосе прозвучала обида?       — Здесь не любят любопытных? — подойдя к ней ближе, спросил Алатус. Ему хотелось как-то поддержать Инду, как она его ранее, но он не решался.       — Мы на войне, всю информацию и инструктаж получаем от старших братьев. Мне повезло, попала в отряд под командование самого Босациуса, — не без удовольствия поделилась девушка.       Он уже слышал это имя. Те двое якш, разговаривавших у святилища фэнхуана в ночь, когда Алатус впервые увидел Богиню Пыли — один из них обращался к Босациусу.       — Идем, я вас познакомлю, — Индариас потянула его за длинный рукав, и теперь уже Алатус запнулся и попытался сдать назад. Вот уж чего не хватало. Речь же шла просто о прогулке по окрестностям, а не о знакомстве с ближним кругом Моракса!       — Не стоит, я же… Инда, стой! — шикнул юноша, нервно озираясь по сторонам и всерьез раздумывая, не броситься ли наутек. Правда едва ли ему удастся самостоятельно преодолеть ту сотню ступеней, что они прошли сверху.       Но было поздно, лестничный пролет кончился и вывел их к каменной арке в стене, отмечавшей границы внутреннего периметра. Снаружи доносились гул голосов и звон стали.       Это была большая тренировочная площадка, вымощенная камнем, разделенная десятками деревянных столбов, возле которых упражнялись с копьями и мечами молодые якши из разных племен, юноши и девушки. Поделенные по отрядам, они действовали синхронно, под громкие выкрики рослого четырехрукого парня, ходившего вдоль рядов. Его обнаженный мускулистый торс покрывали пурпурные татуировки в виде змеящихся молний, кожа поблескивала в лучах полуденного солнца. Казалось, от его цепкого взгляда не укрывалось ничего.       — Эй, Лю, не филонь! Как я тебе показывал? Раз-два! Следи за дыханием! — покрикивал он.       Инда остановилась у стойки с оружием, восхищенно наблюдая за тренировкой главнокомандующего, Алатус замер в нескольких шагах за ее спиной, очень остро чувствуя себя лишним.       — Опаздываешь, — из-за рядов копий вынырнула невысокая хрупкая девушка с длинными лазурными волосами, украшенными нитями с жемчугом и резными раковинами между загнутыми изящными рожками. Ее нежное личико с огромными синими глазами было совсем юным. Но стоило ей бросить взгляд на Алатуса, якша насторожилась.       — Сегодня я показываю Ассамблею Алатусу. Познакомься, — Инда с улыбкой посторонилась, лишая Алатуса последнего сомнительного укрытия, — Бонанас.       — Привет, — синеволосая девушка кивнула ему, но но взгляде ее не было ни капли тепла, с каким она смотрела на огненную якшу. — Старший брат будет недоволен. Ты пропустила уже несколько тренировок.       — Да ладно тебе, Босациус добрый! Надо же мне за новеньким присмотреть, — хихикнула Инда, но в этот момент ей на плечо опустилась тяжелая лиловая рука, а другая сгребла локтем за шею пискнувшую Бонанас.       — Очень добрый. Но прогуливать тренировки, Инда, я никому не позволяю, — широко оскалился Босациус, возвышавшийся над девчушками словно гора.       — Ну ста-арший бра-ат! — Индариас состроила умильную мордашку.       — Для тебя командир Летучий Змей, малышка. Давай живей, — запустив здоровенную ручищу в пышную шевелюру огненной якши, Босациус растрепал ей волосы и подтолкнул к стойке с оружием.       — Но я обещала Алатусу показать Ассамблею… — стиснув в пальцах копье, она растерянно обернулась на Босациуса.       Почувствовав на себе пронзительный взгляд его зеленых, как листва, глаз, Алатус едва превозмог желание втянуть голову в плечи. Инда не видела его там в пещере, в отличие от Босациуса.       — Придется мне побыть твоим гидом, воробушек, — здоровяк уронил тяжелую руку на плечо Алатуса, отчего у того буквально подогнулись ноги.       Бонанас бросила на юношу уже более теплый, почти сочувствущий взгляд, подхватила еще одно копье и текучей грациозной походкой двинулась вслед за Индой к столбам. Древко копья буквально утонуло в непривычно широкой, похожей на массивную когтистую лапу, руке миниатюрной якши.       — Значит, ты и есть тот самый неуловимый грозный убийца, державший в ужасе всех по эту сторону гор, — вполголоса заметил Босациус, наблюдая за тренирующимися девушками. — Похож на девчонку и даже ложку удержать не в состоянии.       Алатус застыл, ему казалось, что тело вросло в камень, а тяжесть горячей руки Босациуса словно вжимала его в землю. Это не жалостливая Индариас, при желании он свернет ему шею как цыпленку легким движением всего одной руки. А у него их целых четыре.       — Эй. Ты дышать-то не забывай, — Босациус почти дружески шлепнул Алатуса по костлявым лопаткам. — Чего как воды в рот набрал? Или ты только с девушками разговариваешь, негодник?       — Что?.. — Алатус словно очнулся от транса и вскинул голову на Босациуса, который зубасто улыбнулся.       — Как раны? — тот окинул его цепким взглядом, и, видимо, увиденное командиру Летучему Змею не понравилось.       — Лучше, — глядя на тренирующихся девушек, пока что колотивших тренировочный столб с двух сторон, Алатус с усилием подвигал пальцами.       — Не терпится увидеть тебя в деле, воробушек, — хмыкнул Босациус, покровительственно потрепав его по волосам. Юноша едва не съежился, пытаясь увернуться от бесцеремонных прикосновений. В деле?..       — Надеюсь, ты поможешь положить конец бесчинствам этой твари.       Алатус исподлобья взглянул на Босациуса. Тот наблюдал за тренировкой Индариас и Бонанас, выполнявших серию упражнений с копьем. Что-то не верилось, что этот здоровяк говорит искренне. Ладно еще жалостливая Инда, но к чему это Босациусу? Едва ли ему нужно добиться расположения Алатуса.       — К слову, — словно вспомнив что-то, Босациус закопался в поясной сумке и перебросил это что-то Алатусу — тот еле успел выставить руки и неуклюже хлопнул в ладоши, чтобы поймать.       — Это же… — он стиснул в пальцах прохладные бусины белого нефрита. Его ожерелье с кинжалом. Алатус уже и не помнил, когда он в последний раз держал его в руках.       Когда пытался заколоть им Гуй Чжун.       Он едва не отшвырнул ожерелье, словно ядовитую змею.       — Если планируешь остаться, тебе потребуется оружие посерьезней, чем этот ножичек, — заметил Босациус, наблюдая, как Алатус отрешенно перебирает белые бусины.       — Он не для убийства, — покачал головой тот. Поколебавшись, он с усилием поднял руки и надел ожерелье на шею. — Это клановый атрибут для ритуалов.       Он хотя бы сам в это верил?.. После того как загнал кинжал под ребра Фидусу?       — Почему ты мне веришь? Вы все, — не выдержал Алатус. Этот парень не походил на того, кто станет жалеть его, как Гуй Чжун и Инда. А значит, скажет правду.       — А не должен? — щурясь на солнце, Босациус скосился на переминающегося юношу. — После того, как она обошлась с тобой, ты бы продолжил служить ей?       Все так же, сжимая острые грани кинжала, Алатус недоверчиво взглянул на него. Продолжает заигрывать с ним, вызывая на откровенность?       — Чем ты занимаешься, вместо того чтобы уделять внимание тренировке с новобранцами? — послышался недовольный голос за их спинами, от интонаций которого Алатусу захотелось втянуться в щель в кладке стены.       Мимо, звонко чеканя шаг, прошел длинноволосый якша в развевающихся темных одеждах — тот самый, что был с Босациусом и Мораксом в горах. На Алатуса он не взглянул даже, но тот остро ощутил пахнувшую враждебность.       — Общаюсь с новобранцами? — скрестив на груди мускулистые руки, вопросом на вопрос ответил командир Летучий Змей.       — Так это теперь называется? — сухо спросил длинноволосый, кажется, его звали Мену. — На пару слов.       Не дожидаясь ответа, он сгреб Босациуса за одну из рук и потащил его за ряды стоек с оружием. И хотя стоял лязг и глухой стук, с которым древки копий ударялись об деревянные столбы, Алатус слышал учащенное дыхание Мену и недовольное шиканье Босациуса, с которым он высвободил руку. Они явно не учли, что у бывшего шпиона Сиире, привыкшего планомерно собирать информацию, отменный слух.       — Кто притащил эту крысу сюда? Индариас? Я же предупреждал ее…       — У крысы есть имя, Меногиас. Парнишка с нами в одной лодке, как минимум до тех пор, пока Моракс не изрешетит ее разожравшуюся тушу своими копьями, — спокойно ответил Босациус.       — Поверить не могу. Ты сюсюкаешь с убийцей Фидуса, словно добрый дядюшка. Что на тебя нашло? — Меногиас фонил раздражением, словно коровья туша миазмами в жаркий полдень.       — Не все белые и пушистые, Мену. Посмотри на них. На девочек. Пробуждение не всегда означает самодисциплину и методичную работу над собой, дабы тебя отметили и признали. У каждого из нас за плечами есть история, в которой часто стыдно признаться даже самим себе, — в отличие от товарища, Босациус был спокоен. — Мальчишка быстрее приведет нас к паучихе, если будет доверять нам.       — А мы ему доверяем? Как мы можем верить паучьей марионетке? — от презрения и отвращения у Меногиаса дрогнул голос.       Правильно. Не могут.       Алатус ссутулился и опустил голову. На какое-то мгновение он действительно поверил. Снова. Наивный глупец. Неужели он думал, что может начать здесь новую жизнь? Что кто-то позволит ему. Развернувшись, он поковылял обратно тем же путем, что они спускались сюда с Индариас.       — Тебе недостаточно слова Моракса и госпожи Гуй Чжун? Если они решили, что пацан заслуживает второго шанса, то кто я такой, чтобы подвергать это сомнению?       Алатус запнулся на ступеньке. Ветер словно бросил слова Босациуса ему в спину. Не так больно было бы получить стрелу промеж лопаток. Опустив голову, он прибавил шаг. Крыса должна сидеть там, где ей и положено.