Героин - значит резаные руки

Ебучая рутина. Каждый день одно и то же. Крики, скандалы, упрёки. Вместо простого слова «спасибо» — миллион обвинений. Вместо слов «все получится» — мощный пинок под зад. Видите ли, тоже мотивация. Да так замотивировали, что по телу синяки и шрамы, а на сердце кровоточат новые царапины. Это не те царапины, что оставляет кошка, это те царапины, которые вряд ли заживут. Они начнут гноится и медленно убивать изнутри, пока человек полностью не уйдет в себя, чтобы разобраться с этой гнилью. Все же знают, что мы мажем ранки зелёнкой для того, чтобы дезинфицировать, — это во-первых, а во-вторых, — для того, чтобы быстрее заживало. Так вот, и с ранами на сердце лучше уберегать себя от новых и обрабатывать старые. Иначе их будет такое огромное количество, что ты уже вряд ли справишься со всем этим дерьмом. Был бы рентген в глазах и фильтр во рту, все было бы легче. Ведь мы наживаем себе проблемы только потому, что либо говорим не то, либо слепо не видим плохого.. того плохого, что поджидает нас каждый день за углом дома, когда мы идём выбрасывать мусор; того плохого, что вечером возвращается с работы в нашу квартиру; того, что пишет нам сообщения, от которых раны с каждым разом становятся ещё больше.. Вот вы, возможно, знаете, а может, и нет, человек оставляет рану, когда уходит или предаёт. И так постоянно. Это повторяется огромное количество раз, и потом уже становится все равно, а ведь сначала.. Знаете, как больно, когда первый раз наносят рану? А потом по этой же ране ещё раз наносят удар. Режут не кожу, а уже пробираются к плоти, а потом к костям. Режут по живому, обезбола нет, наркоза тоже. Так и выживаете. А затем, когда они уже касаются кости в сотый раз, тогда понимают, что это край, и сам человек тоже понимает, что это край. Больше они не режут, пока не заживет хотя бы первый слой, а как заживёт, то бьют так сильно, что ломаются кости. Люди — это ходячая боль, им больно, и они доставляют боль. Люди — это жалкое подобие себя. Они не оправдывают ожиданий и винят во всем других. Они злятся и всю свою злость вымещают на других. Они плачут.. И боятся показать слезы. Потому что их не поймут те самые. Те самые унизят их за слабость. А сами ведь тоже рыдают, как сучки.. Антон рыдает. — Блять! — громкий вскрик разносится по комнате. Со лба и висков Антона стекает холодный пот, а лицо бледнее, чем обычно. Эд вздрагивает и поворачивает голову на брата. Тот сидит, обнимая колени, и пялится в одну точку. Сон его конкретно напугал. Ему вновь приснились те удары матери, кровь, больница, следующий день. Он не хочет, чтобы это повторилось. Такое даже врагу не пожелаешь. Шаст уж точно не пожелает. Слишком уж это все было больно. Да и до сих пор больно, хотя раны уже начали заживать. — Сколько времени? — сиплым голосом интересуется Антон, наконец-то более-менее придя в норму. — До первого урока час.. — Выграновский тоже напугался, он не ожидал такого подъёма брата. Но все-таки тихо ответил ему на заданный вопрос. Антон замечает, что кровать Эда заправлена. И удивляется, откуда у матери или у её ухажера деньги на новую мебель. Хотя, может быть, ухажер её нормально зарабатывает, либо это были его деньги на чёрный день. Кто ж знает? Кровать заправлена, значит, парень встал давно, потому что он только вчера рассказал о своей привычке, заправлять кровать примерно через час после подъёма. Да и по самому виду Эда понятно, что он не пять минут назад встал. Уже умытый, волосы уложены так, как это только можно было сделать с его причёской. Уже одет в черную толстовку и спортивные бежевые штаны. Стоит и собирает рюкзак в школу. Когда он успел получить учебники, остаётся загадкой. — Пошли покурим. — предлагает Шаст и брат тут же соглашается, не спеша открывая балконную дверь, выходя на свежий воздух. — Морозно. — Антон лишь кивает головой на его утверждение и протягивает ему открытую пачку. Подкуриваясь, они почти что одновременно долго втягивают в себя едкий дым. Тело немного расслабляется от такого раннего подъёма, а морозный воздух даёт приказание бодрствовать. Ну это и хорошо, и плохо одновременно. Потому что если до школы остался час, а он не хочет спать, то тогда в школе на последнем уроке он, наверное, уснёт, за что получит нагоняй от учителя. Ну и хер с ним. Собравшись буквально за десять минут, Шаст сидит в «ВК» и листает ленту новостей. Ничего нового. Про его недовыступление все уже забыли, но сам парень — нет. Он любит музыку и петь, и писать стихи. Наверное, это единственное, что он по-настоящему любит. И ему в кайф этим заниматься. В отличие от ебаной учёбы, по которой у него опять запара. Уходя в свои мысли, Шаст вспоминает о том вчерашнем разговоре с учителем. С того момента они не виделись, но Антон помнит все оттенки глаз Попова, когда тот смотрел на него. Антон заметил, что глаза Арсения Сергеевича меняют свой цвет в зависимости от настроения. Когда он радуется, то его глаза небесно-голубые. Когда он зол, они становятся темно-синими. Когда он огорчён, они синие. А когда он уставший, то его глаза приобретают серый оттенок. Интересно, что сегодня в морях Арсения? Первым уроком английский, вот и узнает.

-@-

*** — Так, садись за эту парту. Я надеюсь, что Арсений Сергеевич ничего не скажет по этому поводу. — как и требовалось доказать, Антон забыл предупредить Попова о том, что на уроке будет присутствовать его новый брат. Эд лишь кивает, и садится на свободную четвертую парту третьего ряда. Учителя пока что нет в классе. Это играет им на руку. Кто-то болтает, кто-то сидит в телефоне. Ира и Оксана раскладывают учебные принадлежности на своём столе. Они были крайне удивлены всеми последними новостями, которые происходят в жизни парня. Дима тоже пришёл в шок, он не ожидал, что вот как-то так все будет. А Катя лишь сказала «пиздец» и закурила. Прозвенел звонок. В класс быстро вошёл Арсений, проходя к своему столу и присаживаясь на его край. — Good morning! — прибывая явно в хорошем настроении, пожелал учитель, проходя взглядом по классу и замечая новенького. Антон проследил за его взглядом. — Who are you? — поинтересовался педагог. — Arseny Sergeevich, this is my brother. — произнёс Шастун, вставая со своего места. Это удивило Попова. А Ира, которая все также не любила английский язык, поморщилась. — What did he forget here? — на море Арсения светит солнце. Он даже не зол, что очень странно. Обычно от такой выходки он мог разозлиться и выставить и Шастуна, и Выграновского за дверь, но этого не случилось. — The thing is, he's in his third lesson today. He forgot that and went to school with me. But if he is noticed by teachers, he will be reprimanded. — сомневаясь в правильности произношения слов, ответил Антон, неловко вертя кольца на своих пальцах. Но все же продолжил. — Arseny Sergeyevich, please can he stay. He won't talk. — Арсений лишь кивает и неожиданно произносит. — Шастун, пять за урок. — Антон приходит в шок. И весь класс теперь удивлённо пялится на Попова. — Before the fourth lesson, come to my office. — во все тридцать два улыбается Арсений. И Антон невольно тает. Улыбка учителя — его лучшее зрелище. Он очень красиво улыбается, Антон от такого Попова плавится так же, как шоколад на солнце. — Please, smile often.. You really beautiful. — Попов смущённо отводит взгляд и уже более сдержанно улыбается. А Антон садится довольный. Если его жизнь состоит из тьмы, но там есть небольшой луч света, то это — необыкновенный Арсений..

-@-

*** Два урока английского прошли совсем незаметно. Антон пялился на Попова и не замечал того, что слишком палевно на нём залипался, а друзья лишь усмехались над этим дураком. И теперь были уверенны в своих догадках. Учитель Антону нравится. Точно. — Ну, Тотошка! — умоляющим голосом с собачьими глазками просит Кузнецова. — Антошенька! Он же тебе нравится! — так же надув губки, подхватывает Эд. И рекреация заливается смехом друзей. Компания приняла Эда как младшего брата Антона. И они вовсе не пожалели, так как сам парень был очень весёлым. И, несмотря на некую брутальность, он не понтовался, не выпендривался. Он просто стал ещё одним лучиком их компании. Если бы Эд не был из детского дома, то можно было бы подумать, что они вообще родные братья. Оба такие солнышки, хоть и скрываются под маской безразличия. — Я тоже хочу слышать шутку, над которой вы так смеётесь. — в шутку обидчиво ворвался в диалог Павел Алексеевич. Ребята переглянулись, и ещё больше залились смехом, а Антон, который и до этого стоял с красными щеками, сейчас вовсе начал трансформацию в помидор.. — Ладно, молодёжь. В класс заходите. — открывая дверь ключом, пригласил Павел Алексеевич, совсем не догадываясь, что речь шла про его коллегу.

-@-

*** Кровь медленно стекает по бледным, находящимся в тряске, рукам. Резкая боль проходит по венам и мелкими каплями капает на холодный плиточный пол. Глаза бегают по рукам, страх овладевает телом и разумом Шастуна. Он не понял, как это произошло, но понял, в чем тут вина. Ноги сами повели его в школьный туалет. Руки сами вытащили канцелярский нож и нанесли порезы на эти же руки. Антон так и не смог встать, просто распластался по не совсем чистому полу, как морская звезда, кровью запачкав большую часть туалетной кабинки. Ему страшно, он глупо улыбается и смеется чуть ли не во весь голос, а перед глазами стоит надоедливая картинка, которую он точно не желал видеть.. Антон забегает в кабинет ненавистного учителя-насильника. Злость переполняет его череп, хочется врезать ему. Сегодня парень и так слишком сильно устал, а его ещё и срочно вызывают в кабинет этого урода, причем после уроков(!!). Выбора у него нет, поэтому приходится идти. Но внезапно гнев утихает, а взамен ему в горло подступает тошнота и омерзение. Его мать, сидя на коленях этого выродка, обнимает его за шею и целует. Да так глубоко, что, кажется, ест его изнутри. Мерзко, захотелось блевать и отчего-то плакать. Он не верит до последнего, пока мать не оборачивается и не начинает неловко улыбаться... Так быстро, как оттуда, Шастун не бегал ещё никогда. — З-зачем?.. — хриплым от ужаса голосом, еле интересуется Эд. Он не нарочно услышал всхлипы и смех в соседней кабинке. Интерес и капля человечности взяли вверх, заставив заглянуть в «мини-помещение». Но он никак не ожидал увидеть там Антона. Шастун медленно повернул голову в его сторону и, улыбнувшись, произнёс: — Нам пиздец, братишка. — неожиданно в глазах его потемнело, а мозг перестал переваривать информацию. И, почувствовав слабость во всем теле, он отключился.

-@-

*** Антон очнулся лишь вечером. Удивительно, но очнулся он в своей комнате, а рядом на соседней кровати лежал Эд и что-то читал, в ранее неизвестной для Шастуна книге. Лишь на обложке чётко были видны двое мужчин в лодке. А заголовок гласил “Лето в пионерском галстуке”. «Наверное, что-то со смыслом», — подумал Антон. Эд заметил сонный взгляд Антона, разглядывающего книгу, и внезапно ему признался. — Мне нравятся геи. — до Шаста не сразу дошло. Но все же спустя пару секунд он задал единственный уместный сейчас вопрос . — Ты гей? — неловко сводя брови «домиком», поинтересовался старший. Эд ушёл в раздумья на секунд десять. А потом, пожав плечами, все же ответил: — Нет. Мне просто как люди они нравятся. Добрые чаще всего. Отзывчивые. — чуть растянув губы в улыбке, тихо ответил он. Какой же Выграновский всё-таки милашка, несмотря на свою брутальность, он смущается, как девственница, разговора о сексе. — Книга, кстати, о них. — бросив мимолетный взгляд на обложку произведения, произнёс парень. — Ясно. — осмыслив все, что было произнесено братом, сухо выдал Тоша. — Как себя чувствуешь? — Что это? Забота в его глазах? Переживание? Неужели о нем заботятся.. Он не знает, что такое забота и любовь, в глаза никогда не видел, но, поглядывая на других, начинал понимать значение этих слов. А так хотелось самому прочувствовать это на себе... Он был словно уродливый котенок. Уродливых котят никогда не любили, не ласкали, не грели. Они просто тыкались в углы, ища поддержку, но потом понимали, что их никогда не полюбят, и становились обычными грязными и злыми дворовыми котами. Либо оставались запуганными малышами под маской манерной сучки-кошки. Так и росли, поглядывая на счастливых британских котят в тёплой квартире с любящими хозяевами. Антон был тем самым запуганным котёнком, скрывающимся под масками. Но на самом деле он был добрым, просто для того, чтобы найти сокровища, нужно вытащить кучу мусора.. — Как я оказался дома? — внезапно до парня дошло, что он вовсе не помнит дороги домой. — Лёша тебя на руках в машину занёс, а потом домой отвёз. — как ни в чем не бывало проговорил Эд. — Какой, нахуй, Лёша? — всё ещё ничего не понимая, переспросил парень, выделяя каждое слово. — Ну, Алексей Викторович. Он же наш отчим ещё.. — внезапно проглотив вязкую слюну, Антон вошёл в ступор, тупо пялясь в стену, будто смотря сквозь Эда. — Тох, ты чего? — Ничего. — резко оклемавшись, ответил парень, и, вскочив, ушёл курить на балкон. Осознавая, что он ещё и не в той одежде, в которой уходил в школу, а значит, этот урод его ещё и облапал, пока переодевал. Крепко затягиваясь сигаретным дымом, парень смотрит в горящие напротив его дома окна. В одном окне горит свет, и видно, как туда-сюда суетится старушка. На балконе, чуть выше этажом, стоит и пьёт что-то из бутылки (наверное, водку) парень. Тот самый паренёк, который всегда танцевал со своей девушкой на балконе вальс, по двору ходили исключительно за руки, и, вроде как, она даже была беременна от него. А сейчас он стоит один и трёт рукавом кофты лицо. Плачет. Что-то плохое с ним случилось. Явно. Вдруг слышится звук разбитого стекла. Шастун резко смотрит на парня, а потом на асфальт. Бутылка, выкинута с высоты 8 этажа. Антон внимательно смотрит на парня, который, покачиваясь, перелезает перила незастекленного балкона и, чуть постояв, прыгает. Сердце подростка пропускает удар. На земле, под домом напротив, лужа крови и парень, от которого вряд ли что-то осталось.. Антон боится и не хочет закончить однажды так же. Перед глазами все ещё стремительно падающий вниз парень. Вроде, его звали Саша.. Блять. Не день, а сплошной пиздец. Хоть Антон и был в отключке долгое время, но спать все равно хотелось. И, выйдя с балкона, он берет стоящую у кровати Эда бутылку “Coca Cola ” и делает пару глотков. А затем, отшагнув к своей кровати три шага, падает на неё, сворачиваясь в комочек. Причём реально комочек нервов..

-@-

*** Просыпается Антон от того, что кто-то чем-то водит по его бедру. И, резко развернувшись, он видит полуголого отчима, с собственным членом в руках. Подросток пытается вырваться, но мужчина в разы сильнее его, и двумя руками он перехватывает руки юноши, сжимая их с такой силой, что становится предельно больно. Алексей кусает шею парня, да так, что из укосов струится кровь. Антон, срывая горло, кричит от боли. Его рот даже не пытаются заткнуть. Мерзкая тварь будто пытается оторвать куски плоти от парня. Вгрызается в нежную кожу, оставляет засосы и языком слизывает кровь, стремительно сочившуюся из ран от укусов. Слёзы капают на белую простынь с красными разводами крови. Глаза Антона начинают закатываться от вечно проступающей боли, но они успевают уловить взгляд забившегося в свой угол кровати Эда. Он плачет, сжимая кончик своего одеяла, прижимая его к носу. Ему тоже страшно, и он не может отвести взгляда. Боится даже вздохнуть. Вот он.. Истинный страх. — Какой ты сладкий мальчик. — рычит в край возбужденный отчим, плюнув Антону в промежность, и резко входит во всю длину. Звёздочки или искры заплясали перед глазами. Он уже слышит биение собственного сердца и ощущает, как внутри него движется член внушительного размера. — Да-да, малыш.. Папочке приятно.. — стонет мужчина, вдалбливаясь в Антона так, чтобы тот ощущал каждый толчок как выстрел из ружья. Чувство ненужности, боли, использованности смешиваются в одно целое, превращаясь в гештальт отчима. Парень даже и подумать не мог, что бывают по-настоящему зверские люди. Мать он принимал как зверька, а его отчим — сущий дьявол. Глаза Эда наполнены болью, он смотрит так по-детски напугано. Он хочет помочь Антону, но не знает как. И просто сидит, ожидая, пока это закончится. — Сладкий, давай поиграем.. У меня есть игрушечка. Небольшая. — внезапно для всех находившихся в комнате, кроме самого отчима, Алексей достаёт резиновый дилдо. — Тут всего 45 сантиметров. Тебе понравится. Капельки слез собираются в уголках глаз Антона. Он понимает, что не встанет дня два. И, если бы можно было вернуть время назад, то сегодня днем он бы вскрылся. Чтобы просто не мучится больше. Хотя.. Наверное, он бы не смог бросить Эда, хотя и знаком с ним два дня. Но теперь с этими животными он его не оставит точно. Игрушка медленно входит в парня, вот уже проникая на тридцать пять сантиметров. Неизвестно, в какой части туловища она находится и что она повредила. Но боль такая, что лучше бы кожу снимали. И когда она входит до конца, диким то ли ревом, то ли криком заходится подросток. А ведь он просто подросток. Кто же мог знать, что жизнь так его потрепает? К огромной игрушке добавляется член тоже не маленького размера. И, пару раз двинувшись в парне, мужчина кончает. А Антон последний раз вздыхает перед тем, как снова впасть в обморок от боли.