Бродяги

                   — Ин-эр, ты же обещал слушаться, — Се Лянь погладил по голове непоседливого мальчишку, который то и дело отвлекался на котенка, играющего с кончиком прутика. — Если будешь вертеться, то у меня не получится привести тебя в опрятный вид.       — Лянь-гэгэ, но… — малыш деланно надулся, продолжая вертеться и выписывать зажатой в маленькой ручке веточкой фигуры на земле, не желая отрываться от занимательного занятия.       Веселый и искренний, Вей Ин покорил свергнутое божество, став для него лучиком, прорвавшимся через непроглядную тьму. Оставшись без родителей и какой-либо приличной крыши над головой, малыш не озлобился, совершенно не понимая других своих собратьев по несчастью, воспринимающих каждого встречного как заклятого врага. И даже когда был побит другими беспризорниками, больше похожими на голодных волчат, все равно тянулся к людям. Не смотря на голод, мальчишка умел делиться последним кусочком съестного, весело улыбаясь и протягивая еду на доверчиво раскрытых ладонях.       Единственное во всем мире, что имело для него значение — чуть выцветшая алая лента, когда-то повязанная ему матерью. Со временем самая главная женщина в его жизни постепенно начинала терять черты, растворяясь в хрупкой и неустойчивой детской памяти, поэтому мальчик всеми силами пытался сохранить эти драгоценные крохи: тихий голос, поющий ему песни; тепло рук, перебирающих пряди; ясные глаза, смотрящие на него с безграничной любовью — и конечно же ее подарок. Се Лянь много раз порывался перевязать непослушные, чуть вьющиеся пряди как надо, но каждый раз отступался, натыкаясь на нахмуренные брови и недоверчивый взгляд.       Вей Ин теперь почти каждый день крутился неподалеку от него, частенько подбегая, чтобы задать какой-нибудь нелепый детский вопрос или просто посидеть рядом с ним, заботливо укрытый от солнца старой доули. От присутствия рядом с ним Его Высочество потихонечку оттаивал, вышвыривая один за одним из своей души отклики перенесенной боли и страха. Ноги постепенно подживали, что крайне вдохновляло перспективой в недалеком будущем найти более приемлемый заработок, который смог бы обеспечить их вдвоем. Вдвоем.       Очень давно он не думал о ком-то кроме себя. Настолько, что уже позабыл, какое волнение и радость может испытывать утомленная душа от простого прикосновения и улыбки, подаренной невзначай. Падшее божество, плохой наставник, неблагодарный сын, вестник несчастий — это все он, Се Лянь. В пору было бежать от такого человека без оглядки, петляя переулками и крича во всю глотку от ужаса. А Вей Ин лип. Бодро болтал ножками, устроившись на коленях и играя с Жое, которую совсем не боялся. Смеялся и огорчался, когда не получалось пальцем в пыли вывести с первого раза иероглифы своего имени, показанные ему Его Высочеством. Внимательно слушал рассказы и пытался медитировать хотя бы пару минут, пока не начинали зудеть внутри маленькие демонята, подбивающие его на очередную шалость. Глупый ребенок.       Но верхом доверия двух бродяг стал вечер, когда уже почти опустели улицы, а Се Лянь начал потихонечку собирать свои скромные пожитки для ночевки. Вей Ина сегодня не было целый день, что сильно взволновало принца — из-за нехорошего предчувствия он так и не сумел сосредоточится. Уже зажглись первые звезды на небе, а улицы расцвели всполохами фонарей, когда Его Высочество все же решился уйти. Косые заинтересованные взгляды стражников, заступивших на вечерний караул, не сулили ничего хорошего, как и конфликт с ними, желающими отобрать скромные крохи его заработка себе на чашку рисового вина, поэтому принцу не оставалось ничего иного, как дождаться следующего утра и попытаться разузнать что случилось с мальчиком. Именно в этот момент в конце улицы показалась едва идущая сгорбленная фигурка.       — Ин-эр! — облегченно выдохнувший Се Лянь подтянул к себе импровизированные костыли, чтобы подняться навстречу.       Услышав его голос, мальчишка замер, но тут же сорвался на бег, вихрем налетая на растерянного мужчину.       — Ин-эр? — принц замер, чувствуя как маленькие ладони смяли его грубые одежды, а лоб уткнулся в плечо. — Что случилось?       Он хотел аккуратно прикоснуться к лихорадочно вздрагивающим плечам, чтобы попытаться успокоить зло глотающего едва слышные всхлипы Вей Ина, чьи слезы обжигали даже через одежду, но остановился, не смея продолжить. Ленты, что раньше удерживала волосы, больше не было. Теперь чуть вьющиеся волны беспорядочно рассыпались по спине мальчика темным покрывалом. Принц уловил тонкий запах крови и выраженное амбре помоев, исходящие от плачущего мальчика.       Светлые глаза потемнели от гнева.       — Кто это сделал? — в голосе заиграла сталь, так не вяжущаяся с обликом смиренного монаха. Убью.       Малыш не ответил, не в силах выдавить из себя хоть пару связных слов.       Се Лянь давным давно забыл слово брезгливость, поэтому, нежно оторвав избитого и дурно пахнущего мальчика от своей руки, усадил его к себе на колени, прижимая к груди как можно плотнее. Сейчас Вей Ин совсем не походил на ребенка. В данный момент это был смертельно раненый зверек, потерявший все самое дорогое, беспорядочно и бессмысленно тыкающийся в единственный доступный ему островок тепла. Если раньше он пытался сдерживаться, то теперь выл, впечатавшись лбом в выпирающие ключицы, и дрожал на грани судороги. Се Лянь что-то пытался говорить ему, крепко обхватив руками и положив подбородок на спутавшиеся волосы, грязные от земли и застрявшего мусора, но прекрасно понимал, что никакие слова утешения сейчас не помогут. На затылке ребенка при попытке притронуться чувствовались набухающие шишки от ударов, приводящие Его Высочество в ярость.       — Пойдем домой, — Се Лянь едва поднялся, не смея отрывать от себя мальчика, и, отдав приказ Жое как можно плотнее привязать к себе Вей Ина, сейчас не способного сделать и шагу, потихоньку побрел в сторону своего ночлега на окраине города. Полузаброшенные бараки, уже много лет принимающие в себе разнообразный бездомный сброд, были не самым лучшим местом на земле, но хотя бы могли дать крышу над головой. Се Лянь, когда еще только появился в городе, занял самый ненадежный и ветхий дом, больше состоящий из дыр, чем из стен, и практически не контактировал с остальными, стараясь держаться особняком. Впрочем, даже обычным людям порой нет никакого дела до живущих рядом, то что говорить о таких же отбросах судьбы как и он?       В доме почти ничего не было: драная циновка, пук спревшей от старости соломы и старая кадка, изредка служившая по назначению. Уходя утром, Се Лянь наполнил ее водой, с трудом принесенной из колодца неподалеку, чтобы хоть немного согреть до своего прихода и умыться. И теперь похвалил себя за мудрое решение, опускаясь рядом с ней на колени, при этом продолжая удерживать рыдающего мальчишку.       — Вот, выпей, — зачерпнув ладонью-лодочкой немного воды, он поднес ее к ребенку. — Давай же.       Вей Ин замотал головой, не желая отрываться от Се Ляня ни на цунь. Чтобы не случалось раньше, как бы тяжело ни было, мальчик старался не плакать, понимая что за свои слезы получит только еще больше тумаков от окружающих его людей. Но даже у самых сильных наступает момент, когда внутри что-то непоправимо ломается без возможности собрать это воедино, и тогда уже ничто не может остановить соленый поток, сам по себе бегущий из воспаленных глаз. А Вей Ин был ребенком, который искренне хотел любви и защиты. Когда-то и я был таким.       Се Лянь не смог в этом ему отказать.       Так они просидели до рассвета, пока в хрупком тощем тельце не закончились силы и малыш не уснул, прижимая до хруста собственных слабых ребер. Не отстраняясь далеко, чтобы не рушить хилое забытье, Его Высочество осторожно умыл и обтер мальчика, сняв с ребенка вонючую одежду, и завернул его в собственный верхний халат. Вей Ин не приходил в себя пару дней. Налившиеся синяки светились через тонкую кожу чернотой, а разбитое лицо, залитое слезами, что не прекращали литься даже во сне, кривилось в беспомощном выражении, стоило только принцу выпустить его из объятий и отойти.       — Лянь-гэгэ… — сердце Се Ляня почти выпрыгнуло от радости, когда посреди ночи его разбудил слабый шепот.       — Я здесь, — ладонь накрыла темную макушку.       — А если я буду молиться как ты, то боги их накажут? — неожиданный вопрос заставил смутиться Его Высочество, так и не сумевшего за эти дни избавиться от мелочного желания найти обидчиков ребенка.       — С благословением небожителей никакие запреты не ведомы. Не ведомы…       Се Лянь тихонько вздохнул и очередной раз попытался собрать непослушные темные пряди в подобие высокого хвоста и перевязать новой лентой, купленной у брезгливо сморщившегося торговца, бессовестно заломившего цену втридорога.       Сегодня был удачный день, поэтому Се Лянь смог позволить без лишних споров заплатить за такую роскошь. Прибывшие в город купцы щедро одарили всех попрошаек, направляясь в сторону храма Ветров и Вод. Целый десяток медяков, застучавший по глине плошки, был сравним с проливным дождем над страдающими от засухи территориями. Принцу бы хватило подобного дара на пару недель, но теперь на нем лежала ответственность еще и за другую жизнь, которой пренебрегать было просто преступно. Сегодня он снова не поест, но это стоило тех искр радости, которые зажглись в глазах ставшего почти родным сорванца.       — Гэгэ, ну давай быстрее! — Вей Ину уже не терпелось сорваться с места. — Я же не девочка, чтобы так прихорашиваться!       — Тебе и минута промедления кажется годом заточения, — изящный бант, похожий на трепещущие крылья бабочки, все же украсил непоседливую голову. — Готово!       Вей Ин тут же сорвался с места к ближайшей луже, бухаясь перед ней на колени. Он почти окунулся в мутную воду, силясь рассмотреть получившийся результат в изломанных и нечетких бликах.       — Спасибо! Спасибо! Спасибо! — совершенно не думая о том, что теперь на его коленках грязь, мальчишка, переполненный счастьем, бросился обратно к принцу. — Лянь-гэгэ, я никому больше не позволю порвать мою ленту!       — Хорошо, — Се Лянь вернул теплую улыбку сияющему ребенку, смеясь и отряхивая его испачканную одежду. Как славно, что умереть нельзя.