Воспоминание
К большому удовольствию Калленов, Деметрий выпустил ряд проклятий на нескольких языках, прежде чем восстановить самообладание. Однако он чувствовал ее тенор, и она не ушла далеко, скорее всего, куда-нибудь, где она могла бы поесть, прежде чем продолжить свой путь. Он попытался пошевелиться, но почувствовал на себе взгляд, мысленно вернувший его в прошлое. Он был на улицах Афин, пробираясь сквозь толпы людей. Его глаза замечали блестящие вещи, а руки брали их легкими прикосновениями. Он хорошо помнил тот день. Знакомые мускусные запахи людей и моря, и всякий раз, когда дул ветер, он улавливал запахи близлежащих рощ. Деметрию было десять лет, и он научился выживать. Его мать умерла пять лет назад, а отец погиб в бою с болгарами. Он делал то, что ему нужно было делать. Он с легкостью двигался сквозь толпу, беря на ходу драгоценности и монеты. Тем, что он украл, заплатит за лодку. Он продал бы любые морепродукты, которые выловил, но ему нужна была лодка. Он хотел ловить рыбу в более глубоких водах, но, к сожалению, то, что он делал, не слишком хорошо оплачивалось. Он чувствовал на себе взгляды, пока шел к своему импровизированному дому, поэтому ускорил шаг. Каждые несколько футов он оглядывался через плечо, чтобы проверить. Он был уверен, что за ним следят. Он повернулся назад и столкнулся с твердой мужской фигурой. Мужчина был намного выше его и носил много одежды для жаркого дня. Деметрию удалось заглянуть под капюшон и увидеть рубиново-красные глаза, с любопытством осматривающие его фигуру. «Ты довольно талантливый вор», — он уже знал это, ведь был быстрым, проворным и мог найти что угодно где угодно. «Я не знаю, о чем вы говорите», — Деметрий попытался пройти мимо мужчины, но его остановили, когда мужчина сунул бледно-загорелую руку в сумку Деметрия. «О, так это твое?» — сказал он, вытащив явно женский кошель с монетами. Деметрий попытался придумать быстрый ответ, его еще никогда не ловили, — «Не волнуйся, я не собираюсь тебя сдавать», — он вернул сумку, — «однако я удвою», — он поднял свой кошель с монетами, сбивая с толку Деметрия. «Что ты хочешь?» «Я хочу, чтобы ты нашел кое-что для меня.» Как и у всех вампиров его возраста, к Деметрию возвращались человеческие воспоминания лишь изредка. Некоторые вещи вызвали воспоминания, например, взгляд, который он получил от Каллена с бронзовыми волосами. Это был тот же расчетливый взгляд, что и у Амона, когда Деметрий был человеком. Он всегда чувствовал на себе взгляд своего сира. Он действительно хотел задушить ее за то, что она сделала что-то невероятно глупое. Он поцеловал ее тогда, потому что, ну, он просто хотел. «Она хоть осознавала, в какое положение поставила его? — он внутренне закатил глаза, — Конечно, она это делала, и она, вероятно, также получила от этого удовольствие». Ему придется как-то с этим справиться, пока все не вышло из-под контроля. Его хозяева будут терпеть ее действия только до определенного момента, а она танцевала на очень тонкой грани.***
Однако каждый из Калленов боролся со своими мыслями, и что их любимая Энди, напарник охранника Вольтури, не было чем-то, чего они ожидали обнаружить в конце дня. Ее решения менялись слишком часто, чтобы даже Элис могла за ней уследить, поэтому Деметрий взял эту работу на себя. Затем последовали вопросы верности. Они ей доверяли, она же не отвернется от них из-за Вольтури, не так ли? Андромеда открыто бросила им вызов с улыбкой на лице. Может быть, это было потому, что один из них был ее парнем, но она шла на риск, который мог подвергнуть опасности всех их. Эдвард не мог понять Энди. Он был в ее голове много раз, и это было похоже на головоломку, заполненную кодами, которые могла прочесть только она. Не помогало и то, что большинство ее мыслей были на древнегреческом или латинском. Она открыто защищала его семью и Беллу. Именно она уговаривала его вернуться к Карлайлу, она помогала им снова и снова и никогда не получала ничего взамен. Он не мог понять, как можно быть такой самоотверженной. Он не понимал, как у нее хватило сил отвернуться от собственной пары, хотя ему нравилось слушать внутренний конфликт и суматоху Деметрия. Глаза Элис расширились от удивления, как только Энди исчезла из поля зрения. Она этого не видела. Андромеда не видела своего выбора в спасении новорожденного и не могла понять, что она собирается делать дальше. У девушки, чье имя, как она узнала, было Бри, сейчас тоже не было ясного будущего. Как будто Энди все еще размышляла, оставить ли ей новорожденного или убить ее самой. Ради Бри она надеялась, что Энди полюбит ее, иначе она будет разодрана на куски, но другая ее сторона знала, насколько легче было бы Энди, если бы Бри только что умерла вместе с остальными. Джаспер позаботился о том, чтобы излучать спокойствие на случай, если Вольтури набросятся. Он не думал, что они это сделают, их эмоции были смесью шока и раздражения. У него было предчувствие, что она выкинет что-то подобное. Ее мотивы никогда не были ясны, поэтому он не удосужился о них расспросить. Он верил, что в конце концов она примет правильное решение. Он слегка перевел взгляд на Феликса, который вел себя спокойно. Джаспер мог чувствовать, что его скрытое веселье направлено на Деметрия, и чувствовал, как дергаются уголки его губ. Эмоции Деметрия, тем не менее, бомбардировали его чувства, когда они бушевали от ярости до гнева, до раздражения, до беспокойства, до снова раздражения, до страха, до вины, до благоговения, до похоти, до любви и, наконец, до принятия. Эсме была рада, что Энди спасла новорожденного, но теперь опасалась за саму Энди. Она глубоко верила в любовь и знала, что Деметрий не позволит ничему причинить ей боль, но он делал то, что прикажут его хозяева. Она не хотела думать, что они заставят его сделать. Хотя Роуз смотрела на Энди с уважением, она не могла не думать, что то, что сделала другая блондинка, было невероятно глупо. Эммет, с другой стороны, не мог удержаться. Как только его разум, наконец, догнал его и разыгравшуюся сцену, детская ухмылка украсила его губы. Он перевел взгляд с трекера Вольтури на место, где исчезла Энди, а затем снова на Деметрия. Он расхохотался, когда окружающие вампиры посмотрели на него, как на сумасшедшего. Он указал на Деметрия с широкой ухмылкой на губах, пытаясь произнести слова сквозь приступы смеха. — Ты… Энди… ха-ха… Энди, — он сделал ненужные вдохи, — она съест тебя заживо, ха-ха. У тебя нет шансов поймать ее. Деметрий не мог не ухмыльнуться от слов Каллена, хотя и раздраженно зарычал. — Эммет, — отругал Карлайл своего сына, пытаясь снять напряжение. Он мог быть на сотни лет моложе Андромеды, но он видел ее природу как вампира и нашел ее доброй и невинной. Однако она никогда не отрицала своего вампиризма. Она всегда просто принимала то, кем она была, как будто она никогда не была человеком. — Контролируй свою пару, — прошипела Джейн Деметрию, и он поднял бровь. Она все еще была раздражена тем, что кочевник бросил ей вызов. Никто не мог пойти против Вольтури и остаться в живых. Это был негласный закон среди ее народа, и все его уважали. Если один вампир найдет в себе смелость противостоять им, то найдется больше, и они потеряют контроль. Она считала, что мастер Аро не обрадуется, когда услышит об этом, и это будет голова Деметрия на плахе. — Она не была бы его парой, если бы он мог ее контролировать, — Феликс ответил за следопыта, который хлопнул его по плечу, когда проходил мимо. — Хозяева решат, что с ней делать, — Алек говорил как единственный присутствующий вампир с ясной головой, и его сестра кивнула. — Пошли домой, — она приказала покинуть поляну, уходя со своими товарищами по ковену. — Я догоню, — Деметрий сказал Феликсу, когда они достаточно углубились в лес. — Куда ты пойдешь? — он поднял бровь. — Убить новорожденного до того, как мне прикажут идти против собственной пары, — ответил он, направляясь в сторону тенора Энди.***
Мысли Энди закружились, когда она некрасиво рухнула на пол в доме Калленов. Она моргнула, пытаясь отогнать боль, но она не уходила. Телепортация новорожденного и пытки, которые причинила ей маленькая ведьма, щелкнули переключателем в ее сознании, осветив воспоминания, которые, как она думала, что потеряла. Теплый морской бриз взъерошил ее волосы и щекотал кожу, когда она вдохнула утешительный запах дома и близлежащих оливковых рощ. «Андромеда, что ты делаешь, дитя?» — раздался укоряющий женский голос, когда Энди посмотрела вниз с ее насеста на дереве. Она не могла разобрать фигуру, ее память не позволяла ей увидеть женщину внизу, но она узнала голос. «Ничего такого», — Андромеда ответила с широкой улыбкой. «Ты леди, и мы не лазаем по деревьям, дитя мое». «Тогда я не хочу быть леди», — она сказала с надутыми губами, ее озорные голубые глаза сверкали вызывающе. Энди яростно замотала головой, ее затуманенное зрение прояснилось, когда она, спотыкаясь, поднялась на ноги. — Что случилось, где я, что ты сделала? — новорожденная засыпала вопросами, но ее голос только раздражал Энди. — Заткнись, — прошипела она, уходя в себя, но на нее обрушились новые воспоминания. «Мама, почему папа такой сердитый?» — спросила она, невинно подняв глаза, но образ ее матери был расплывчатым. — «Я сделала что-то неправильно?» «Он не злится на тебя, любовь моя», — мать ответила, крепко прижимая дочь к груди, по ее щекам текли слезы, — «Посмотри на это», — сказала она, показывая монету на кожаном шнурке, — «Это Гермес, помнишь, как я тебе про него рассказывала». «Он гонец, мама». «Да, он», — мягко сказала она, повязывая его на шею дочери. — «Я хочу, чтобы ты сохранила это, и я хочу, чтобы ты была быстрой и хитрой, как он, дитя мое». «Почему мама?» «Здесь небезопасно, я хочу, чтобы ты забралась на свое дерево и молчала, ладно?» — маленькая Энди кивнула, когда мать поцеловала ее в лоб и подтолкнула к окну. «Мама, я…"— сказала она, глядя вниз с уступа. «Я видела, как ты делала это, Андромеда», — сказала ей мать, подгоняя пятилетнюю девочку к каменной стене. — «Взлезай скорее, дитя мое». Энди бросилась через дом и схватила ее сумку, возвращаясь к новорожденному. Она порвала молнии, позволив своей силе взять над собой верх, и отчаянно потянулась за пакетом с кровью. Без колебаний она разорвала пластик, позволив жажде крови поглотить себя. Кровь погасила ее жгучее желание есть, хоть она и была холодной. Она бросила один в новорожденного и быстро опустошила остальные шесть. Она всегда ненавидела кровь в мешках, но ей нужна была сила, чтобы снова телепортироваться и отбросить воспоминания, которые выбрали неподходящее время, чтобы атаковать ее разум. — У нас есть около шестидесяти секунд, прежде чем он доберется сюда, — сказала она остолбеневшему новорожденному, решив подождать допоздна, чтобы решить любые другие проблемы, которые могут у нее возникнуть. — Кто? — Он, — она сказала, кивнув на трекера, который в данный момент бежал в их направлении. Без колебаний она схватила новорожденную за плечи и сосредоточилась на своем месте предназначения.***
Деметрий раздраженно зарычал, заметив, как два вампира исчезли из виду. — Феликс, — рявкнул он в трубку телефона. — Ты звучишь недовольно, мой друг. — Она движется слишком быстро, — он ответил, проводя рукой в перчатке по волосам. — Я не могу убить новорожденного, если она его защищает. — Алек поговорил с мастерами, они хотят, чтобы ты ее привел. Убей новорождённого, если сможешь, это твой приказ. — Ты знаешь, что я не могу, черт возьми, даже они знают, что я не могу. Во что он играет? — прошипел он. — На самом деле это Кайус отдал приказ. Он хочет встретиться с ней больше, чем Аро, особенно из-за той маленькой выходки с Матиасом. — Что мне делать? — Выиграй игру.