Hotel

«Остерегайтесь его тени. Словно злой дух, она вызывает страшные сны». Носферату, симфония ужаса

      Неужели это и есть причина, по которой все в этом отеле ведут себя странно? Скорее всего они напуганы, это выглядит именно так. Могли ли родители знать о маньяке и отправить своего безалаберного сына на жестокое перевоспитание либо на верную смерть? Субин хмурится, предпочитая не думать об этом. Чуть больше его беспокоит появление человека в маске. Связать все имеющиеся звенья и можно предположить, что это странный подражатель, решивший напугать приезжих. Смешного в этом мало. Что с тем номером, где куда ночью заглянул Субин? Возможно, у этого человека имеются какие-то отклонения, иначе это по-другому не объяснить, если это кажется ему забавным. Это объясняет, почему и полиция, и владелец не уделили этому должное внимание — они знали, что некий ненормальный живёт в этом отеле и пугает всех неадекватным поведением, но пока не было засвидетельствовано нападений, потому никто и не обращает внимания.       Одно дело простой сумасшедший в отеле в черном, другое — серийный убийца. И ведь никто Субину об этому не рассказал. Да Ёнджун же всё видел, ему стоило как минимум предупредить. Может, он думал, что Субин знает? Как же Субин хочет вернуться домой подальше от зла в этом городе.       Субин точно такой не первый, судя по уставшему взгляду сотрудников полиции, словно их без толку дергали по несколько раз в день кряду. Если представить, что это происходит по всему городу, то что изменится, если Субин покинет отель и заселится в другом месте? Нет, тут либо уехать из города, либо адаптироваться к новым условиям. Первый вариант кажется наиболее уместным, второй — невозможным. Уехать, позволить пустить по ветру старания родителей отправить Субина сюда? С другой стороны, в отеле так часто предлагают ему алкоголь, что уехать отсюда было бы преступлением. Кто знает, когда кошмар из снов настигнет его в реальности. Нельзя позволить себе расслабляться, поскольку в этом городе он один. Может ли он доверять Ёнджуну после такого?       После таких новостей Субин мысленно мечется, то хочет срочно покинуть отель, то выбраться в город. Ещё неизвестно где опаснее. Он сворачивает газету и решает взять её с собой — оставлять что-либо компрометирующее в номере он не хочет, тем более если его преследователь работник отеля. Субин немного проходится вдоль розовых кустов, ещё немного обдумывая, что ему делать дальше, и всё же решает покинуть на сегодня успевший надоесть отель. Он ловит такси, прикидывая в голове, сколько денег у него после должно остаться. Красочный зелёный пейзаж за окном совсем не прельщает ему, тревожные мысли мешают восхищаться. Он предпринял неловкую попытку расспросить обо всем таксиста, но тот притворился, будто не слышит его, якобы уже такой старый.       Вопреки ожиданиям библиотека не выглядит скромно. Напротив, это отдельно выстроенное пятиэтажное здание с лестницей, ведущей с улицы к главной двери; вдоль библиотеки простирается небольшой сад с высаженными клумбами кустовой лилии. А где ещё Субин может узнать и о городе, и о, возможно, убийце? Это же должно быть задокументировано. Время сейчас сложное, страшный разгар преступности, Субин уже слышал из новостей в родительском доме о Джоне Уэйне Гейси, Генри Ли Лукасе, да вообще о многих, это не редкий случай в современности, к сожалению. Что заставило этих людей убивать? Это отвратительно, порицаемо и совершенно непростительно. Субин остро ощущает отвращение, смешанное со страхом.       Внутри здания Субин немного теряется: всё такое большое, выбеленное, красивое. Он, можно сказать, наугад поднимается по ведущей на следующий этаж лестнице. В просторном холле он встречает двух переговаривающихся между собой женщин. Присутствие посторонних людей вынуждает его растеряться и, запинаясь в словах, спросить, куда ему идти. Но посторонний здесь именно он.       В одном из залов за своим рабочим столом сидит пожилая женщина, которая, увидев Субина, откладывает раскрытую книгу, увлекшую её на некоторое время. Её длинные, но редкие седые волосы заплетены в тугой пучок; добрую половину радужки её левого глаза уродует бельмо; на переносице держатся очки в позолоченной оправе, в некоторых местах краска немного стерлась. Женщина переворачивает книгу страницами вниз, чтобы зафиксировать то место, на котором она остановилась читать, и устремляет взгляд вперед, поправив очки на переносице.       Определённо коммуникативные навыки Субина — это не то, чем он может похвастаться. Он иногда заикается, говорит умоляющим голосом, не в хронологическом порядке, его речь затруднена сложными и не повседневными словами. Субин отчаянно пытается объяснить смотрящей на него с недоверием и даже пренебрежением женщине о том, что он хотел бы почитать книгу об этом городе, познакомиться с его историей. Конечно, у него не получается построить правильно сконструированный вопрос, поэтому женщина недовольно задает ему встречные вопросы.       Может быть, его социальные навыки часто хромают, при общении с кем-либо он может легко потеряться, хотя при этом репетировал свою речь по нескольку раз. Чужие вопросы или ответы легко способны ввести его в ступор, но ответы и слова, которыми он мог бы парировать приходят слишком поздно, когда спор или обычный диалог теряют актуальность. Но в самоанализе, Субин уверен, ему нет равных. Одиночество и замкнутость предоставляют почву для размышлений, Субин растёт, но только внутри. Внешне он кажется нелепым, глупым и необразованным. Тяжело всё-таки жить человеку с богатым внутренним миром и невозможностью его выразить в реальности.       Субин вдруг вспоминает, что оставил купленную утром газету в такси. Ну что ж, оно к лучшему, не придется отдельно выбрасывать её, лишь бы она не оказалась в отеле и никто не смог её обнаружить. Паранойя сведёт его в могилу.       Он также отрепетировал предстоящий диалог с библиотекарем в такси, на ходу размышляя о ситуации в городе. Так он пришёл к выводу, что лучше умолчать о себе, о недавнем переезде. Лучше прикинуться дурачком, чем рассказать больше положенного. Жители, должно быть, на взводе после каждой опубликованной в газете или рассказанной в новостях по телевизору смерти. Субину даже неизвестно как долго этот кошмар здесь творится. Осторожность никогда не бывает лишней.       В расследование на всех основаниях его никто посвящать не будет, это и так понятно. Субину нужна только мелкая крупица информации, за которую он может ухватиться, чтобы знать о том, каким он должен быть в глазах остальным и не казаться странным. Стать таким же странным, как они на время хотя бы.       Пока Субин следует за женщиной вдоль книжных шкафов, она спрашивает его, студент ли он, и Субин видит для себя шанс показаться таким как все. Да, он студент, а это — его домашнее задание. Всё так просто, что даже думать больше не хочется. Женщина не спрашивает больше, останавливается возле одного из шкафов и пытается достать какую-то книгу, однако рост ей этого не позволяет. Субин чувствует себя увереннее, когда достаёт для неё нужную книгу и вручает пожилой даме.       Все в этом городе выглядят закрытыми даже в те моменты, когда для страха нет повода. По пути в библиотеку взгляд урывками захватывал молодых студентов в новомодных брюках клеш, шедших строго в небольших компаниях, не было ни отстающих, ни идущих поодиночке; детей, не отпускающих руку своих родителей. Ужас, до чего Субин дошёл, обычные вещи кажутся ему подозрительными, обычные подростки, обычные родители со своими детьми. От постоянного напряжения в отеле он начинает сходить с ума. Страх легко манипулирует сознанием своего носителя, заставляя его думать, как жертва. Необходимо позвонить родителям, чтобы уведомить о трагедии, накрывшей город. Может, они позволят ему вернуться? Ведь никому кроме убийцы не известно, кто будет следующей жертвой.       Субин следует за ней к читательскому залу, где на первый стол женщина кладет книгу и сообщает, что не может дать ему книгу с собой, даже если он прямо сейчас оформит читательский билет. А невозможно это по жуткой причине, которую она сообщает немного погодя — Субин попросту может её не вернуть, потому что его могут убить. Как же здесь всё просто. Если бы это правило было везде, все с ума сошли бы от такой дикости.       По дороге библиотекарь захватила какую-то книгу почти не глядя, садится за стол напротив Субина и открывает её посередине, даже не с начала главы или параграфа. Последние события не дают Субину мыслить настолько примитивно, женщина явно насторожена и читать возле него, расслабившись и отдавшись книге, не намерена. Субин не хочет показывать мнимое недовольство, показательно протестовать из-за её присутствия, а главное выражать неуважение к человеку в возрасте. Но ему сейчас, откровенно говоря, некомфортно, он ощущает на себе её взгляд, находится словно под прицелом. Другой вариант, кроме как промолчать, Субин не рассматривает, поэтому открывает книгу и начинает изучать её содержание.       Год издания книги — тысяча девятьсот семьдесят пятый, но в руках она всё равно разваливается наравне с каким-нибудь древним фолиантом. Страницы пожелтели, как осенние листья, и почти отпадают от книги, некоторые ещё держатся за жалкую нить переплёта. История, модернизация, развитие городов и общества штата в период в европейской колонизации до года издания. Это было восемь лет назад, может ли здесь быть что-нибудь о маньяке? Нет, они не могут орудовать так долго.       Субин пробегается взглядом по тексту, пропуская ненужные сведения, которых вполне ожидаемо оказывается больше, чем полезных. Да, как и ожидалось, ни слова о маньяке. Кажется, Субину придётся расчехлять бедный перед людьми словарный запас и пытаться что-то выведать самому. Но сначала он немного полистает книгу, хотя бы для вида — он же делает домашнее задание.       Терпение даёт свои плоды, и Субин находит скромный абзац об отеле. Вскользь читает о прибывшем в период золотой лихорадки богатом военном, отстроившем на месте старого нежилого дома отель, в котором останавливались известные художники, писатели, политики и так далее. Ничего интересного он для себя не находит. Ничего жуткого, странного, ужасного, что могло бы обличить работников. Конечно, что Субин нашел бы в прошлом, когда обстоятельства требуют расследование настоящего.       Погружаясь в незначительные события города, умещенные под одним параграфом, Субин доходит до раздела о криминологии и уже с интересом начинает изучать дела прошлого. Здесь, однако, информация трактуется сухими фактами, нет никаких имён и даже фамилий: обычные Миссис А., Мистер Л., Мисс Б. Совсем это плохо для книги по истории.       Были кражи, в крупных и не очень размерах, причём самые разные. Про них Субину интересно читать, а некоторые оправдания преступников кажутся ему забавными, иногда нелепыми, особенности в части, где повествуется о мистере П., ограбившем мясную лавку, потому что якобы его попросил это сделать его кот. Не та история, которую можно вносить в книгу по истории, но определенно та, о которой нельзя молчать.       Ниже описывались более тяжкие преступления, Субин даже не надеется среди них найти упоминание о действующем сейчас убийце, но рассматривает и этот абзац. Субину ведь никуда не нужно, он никуда не спешит, почему бы и не воспользоваться возможностью побывать где-то, кроме душащего отеля. В прошлом, как оказалось, убийства были здесь редкостью, поэтому дел здесь немного. Но всего одно цепляет внимание и поражает своей жестокостью. В одну ночь в тысяча девятьсот двадцать третьем неизвестный умертвил целую семью, включая прислугу. Убийца, к счастью, был пойман, хотя и отрицал свою виновность вплоть до своей смерти.       Субин закрывает книгу и откладывает её в сторону, благодарит женщину, но уходить пока не намерен. Всего пара вопросов. Конечно, Субин здесь не для того, чтобы вести частное расследование, но в этом всё же есть его личная заинтересованность. Это ради его же безопасности. Ему просто нужно адаптироваться к суровым городским реалиям, в которых есть место убивающему людей маньяку.       Женщина выглядит возмущённой и растерянной, когда Субин задает вполне простой вопрос — что вообще здесь происходит и как давно. Библиотекарь бьет кулаком по столу, заставляя его замолчать на полуслове, и приказывает немедленно уйти, указывая пальцем на выход. Субин нервно усмехается, пытается замять ситуация, но озлобленная женщина непреклонна. Да разве он так много просит? Всего лишь ввести в курс дела. Но Субин находит в этом какую-то патологическую неприязнь женщины к нему, поэтому решается уйти, попрощавшись с ней у порога, но ответного прощания не следует. Еще он относит ее неадекватную реакцию на почтенный возраст, возможные ментальные расстройства и, может быть, смерть кого-то из близких. Не просто так она выглядела напуганной, когда Субин упомянул маньяка.       Сунув руки в карманы, Субин покидает библиотеку, так ничего и не обнаружив. Он осматривается по сторонам — напротив через дорогу был таксофон. Субин спешит к нему, перебирая в голове всевозможные варианты развития диалога, начиная с плохих. Он удивительно быстро насчитывает десять центов и, стоя в тени под козырьком, принимается набирать номер, цифры которого он забудет ещё не скоро, даже более, он наберет их с закрытыми глазами. На том конце провода слышится голос матери, и Субин облегченно выдыхает в трубку. Он начинает выливать поток информации, который нахлынул на него самого с начала сегодняшнего дня. Каждое событие, которое он описывает, он приправляет собственными впечатлениями, поверх которых ложится тревога. Мать сначала молча слушает, не перебивает и не задаёт вопросов, и как только Субин заканчивает свой монолог, она на всякий случай спрашивает, все ли это, на что Субин уже спокойно без прежней эмоциональности отвечает, что это и правда все.       — Как давно ты перестал пить?       — Что? Мам, я сейчас серьёзно, — возмущается он, раздосадованно разводит свободной рукой, словно мать может увидеть его жест, — здесь правда есть настоящий убийца, а женщина в библиотеке сказала, что я могу умереть, — тише добавляет он, заметив взволнованный взгляд одного из прохожих.       — Я думаю, что ты преувеличиваешь, — мать продолжает гнуть свою линию. — Ты ведь никогда не выбирался из дома надолго, поэтому тебе всё кажется опасным. Ты вообще был в университете?       — Я-я… — он думает, как бы оправдаться, — нет ещё. Я схожу, честно, — Субин мысленно хочет ударить себя, потому что нужная мысль пришла к нему после того, как он сказал то, что матери знать не нужно. Нужно было сказать, что мест в университете нет. Как там себя считал Субин? Гением мысли? Нет, он идиот обыкновенный.       — Пожалуйста, займись делом, — на том конце провода слышится женский голос, после чего последовали шорохи. — Мне пора. Береги себя. Позвони, как сходишь в университет, — она сама кладёт трубку, а Субин даже не успевает ничего добавить.       Ну конечно, теперь ему никто не верит. Для полной трагедии ему ещё нужно, чтобы родители от него отвернулись или подумали, что он сошёл с ума.       Субин идёт вдоль тротуара по улице, растерянно оглядываясь по сторонам. На небе нет ни намека на появления хотя бы облачка, раскаленный асфальт, как лава, ощущается даже через кроссовки. Вдалеке за жилыми домами мчатся ввысь собранные из стекла высотки. Среди не достигающих и пяти этажей домов находиться куда комфортнее, чем на оживленных улицах центрального района. Нередко встречавшиеся пальмовые деревья с густой макушкой нелепо возвышаются на фоне невысоких построек и домов. А сколько красивых вывесок с прописным зазывающим неоновым шрифтом. Субин останавливается возле одного бара. Он подсчитывает оставшиеся наличные, затем снова смотрит на вывеску. Ноги будто бы сами уводят его отсюда подальше. Напиться он может всегда и в любое время, а по жаре тащиться нетрезвым к отелю совсем не прельщает. Это что, рациональная мысль?       Субин сам не знает куда идёт. Солнце припекает макушку, от чего Субин чаще проводит рукой по волосам. По левой стороне улицы виден парк, усеянный деревьями с густой листвой. Субин выбирает идеальное место — деревянная скамейка, на которую падает тень от рощи, куда ведет неширокая тропинка с развилкой у самого входа. Мимо него проезжает на велосипеде девочка тринадцати лет, в кепке, гольфах ниже колена и джинсовых шортах. Субин зачем-то провожает её взглядом, как только девочка скрывается в парке на своем велосипеде, Субин проводит ладонью по лицу, снимая наваждение.       Людей на улице было немного, в такую жару все должны быть на пляже. Субин опирается спиной на деревянную спинку лавочки и вздыхает, прикрывая глаза. Прекрасно было бы вот так заснуть под тенью деревьев, забыть о неприятностях, наступающих на него с каждым днём сильнее. Это так тревожно и одновременно забавно, в этом чёртовом городе расхаживает чёртов убийца, пока Субин расслабленно почти лежит на лавочке. Даже сейчас кто-то может подойти к нему сзади и накинуть бечёвку на шею. Субин почти засыпает с этими мыслями, но.       На такой жаре только плавить металл — никак не разгуливать по улицам, причем без воды. А возвращаться в проклятый отель все еще не хочется. Субин решает пройтись по парку, направившись по развилочной тропе, ведущей в сторону, а не в самую глубь.       Ненужные мысли снова слетаются в голову, как прожорливые голуби на хлебные крошки. Почему эта женщина в библиотеке внезапно вспылила? Субин ещё пару раз прокручивает у себя в голове их разговор, чтобы прийти к одному наиболее верному предположению. Плывя по течению мыслей, Субин не замечает ничего, не смотрит под ноги, а потому спотыкается обо что-то, едва падая вниз, но успев удержать равновесие. «Неудачник», — проносится в голове голосом одного из бывших одноклассников, некогда любившего подтрунивать над Субином за всё, чтобы он не делал, если встречал его. Без физического издевательства, и на том спасибо.       Он оборачивается, чтобы посмотреть на предмет, который чуть не стал причиной его падения. Это была человеческая нога без обуви. Если быть точнее, отрезанная человеческая нога, об этом свидетельствует поперечный разрез под коленным суставом. Это даже не разрез, кто-то действовал не так тонко, скорее всего пилой, поскольку кожа на этом месте была разорвана. В том месте конечности, где Субин запнулся, образовалось маленькое углубление, как если ударить по манекену и получилось что-то подобное.       По телу словно пустили электрический ток. Субин замирает лишь на секунду для того, чтобы сорваться с места и побежать прочь. Страх вгрызался в мозг, блокируя доступ к мыслям. Субин добегает до ближайшего таксофона и набирает номер местного полицейского участка, который успел зацепить взглядом в газетной колонке о найденном теле. Он не помнит, что именно он говорил, а что в итоге ему ответили.       Его находит один из прибывших сотрудников полиции, мрачным, задумчивым, сидящим на солнцепеке, едва пребывающим в сознании. Парень в форме, совсем молодой, помогает ему подняться на ноги и сесть на заднее сидение чёрно-белого Форд мустанга с гербом полиции на белой двери. Услужливо предоставив Субину бутылку с успевшей нагреться водой, парень задает типичные для такого случая вопросы (начнем с того, насколько вообще ситуация была типичной). Субин что-то отвечает, иногда прикладываясь к горлышку бутылки и бросая взгляд из окна автомобиля на безмятежные деревья в парке. Сотрудник полиции предлагает съездить с ним в участок, а затем, недолго подумав, интересуется, где проживает шокированный свидетель. Субин немного оживляется, устремляет взгляд на парня в форме, осторожно повторяет про себя нужные слова и только потом выдает их вслух.       Парень оглядывается по сторонам, словно их может кто-то услышать. Как будто это был заговор. Он вдруг говорит что-то о плохом состоянии Субина и что он готов сейчас отвезти его в отель. Субин со спокойствием вздыхает. Ему не придется бродить по жарким улицам с раскалённым асфальтом, где чуть ли не вместе с ним разгуливает опасный преступник.       Автомобиль трогается с места, Субин не ожидал, что им так сразу займутся. Наверное стоило бы заняться поиском остальных частей тела. От этих мыслей к горлу подкатывает тошнота. Запив кислое послевкусие во рту тёплой водой, Субин делает глубокий вдох, чтобы успокоиться и прийти в себя.       Нужно попытаться снова позвонить родителям, сообщить им об этом кошмаре и снова попросить их дать ему шанс вернуться. Субин хочет поговорить с владельцем, объяснить ситуацию, попросить, чтобы ему вернули его деньги, которые он внёс за проживание на месяц вперёд. А ещё нужно будет соврать родителям, что в университет его не приняли. Они будут расстроены и разочарованы, но, по крайней мере, их сын будет жив.       От этой мысли стало не по себе. Субин снова тянется к бутылке и осушает её уже до конца. Вопросы снова начинают его истязать, и сейчас самое время спросить что-нибудь. Пусть ответы на все он не получит, но Субину необходимо заткнуть этот встревоженный голос в голове, спрашивающий.       — Как долго это всё продолжается?       — Довольно давно, — перед этим выждав несколько секунд, отвечает полицейский.       Такой ответ его не устраивает. Пользуясь положением свидетеля, Субин начинает свой допрос. Он по-прежнему шокирован, но уже не так, как в первые секунды или под солнечным пеклом. Он может приукрасить свое негодование. Субин уточняет, «довольно давно» это сколько, на это парень как-то подозрительно отмахивается, не дает никакой конкретики и ставит точку на последующих вопросах, заявляя пресловутое «Мы делаем всё, что в наших силах ради общественной безопасности». Наверное, больная тема для них — этот маньяк. Субин не настаивает, переходя к следующему вопросу, не касающегося его. Начинает с того, что нашел в отеле записку, но полицейский не даёт ему договорить, утверждает, что он шокирован и сейчас ему лучше молчать. Странная позиция, но… Ладно? Субин только уточняет, когда ему можно прийти и дать показания. Парень заявляет, что в этом пока нет необходимости. Субин думает, что с таким подходом к расследованию им не поймать убийцу.       Автомобиль останавливается у ворот отеля. Выжимая из себя вежливость, Субин прощается с сотрудником полиции и даже хочет поблагодарить за то, что подвез его, но парень быстро уезжает, ничего не ответив. Субин озадаченно смотрит ему вслед, а затем проходит за ворота на территорию отеля.       Вопреки тревожным ожиданиям в вестибюле ничего не изменилось, только горят свечи на настенных подсвечниках, проливая капли воска на деревянный паркет. Неуместно церковный ладан.       Чужие пальцы наводят в волосах свой порядок, перебирая недостаточно длинные пряди, чтобы заплести что-нибудь интересное. Бомгю стоит сбоку от слишком сильно склонившегося над журналом Тэхёна, который с каллиграфической точностью выводит подпись выбывшего посетителя. Перед тем, как вывести самодельную копию на страницу журнала, Тэхён несколько раз практиковался на выделенном для такого случая черновике. Конечно, посетители не покидали отель, по крайней мере, те, чьи порой сложные подписи приходилось копировать Тэхёну, чтобы вести соответствующую документацию.       У Бомгю всё намного проще. Это его привилегия и прощается ему больше, чем остальным. Он перебирает тёмные пряди занимающегося своим делом Тэхёна, заплетая маленькую косичку, которая потом обязательно распадется, потому что никаких заколок и резинок у Бомгю под рукой нет. Он иногда подглядывал, как точно получается у Тэхёна выводить чужую подпись, как без дрожи в руках он справляется со своей работой.       Бомгю помнит его просьбу — не отвлекать и не причинять лишний дискомфорт, чтобы ничего не испортить. Он заплетает ещё одну не тугую тонкую косичку, затем ещё одну, и вплетает их все в одну. Он удерживает её двумя пальцами, чтобы его творение так быстро не распалось.       Бомгю поднимает взгляд на Субина, который старается не смотреть в их сторону и тихо проскочить к лестнице. Он не перестает смотреть на него, замерев с чужими прядями, зажатыми между пальцев, пока Субин не скрывается за лестницей.       Под чужим пристальным взглядом Субину хотелось обратиться в ничто. Он быстрым шагом устремился к лестнице, стараясь не смотреть в сторону Бомгю и Тэхёна. Скрывшись из виду, он смог немного расслабиться, ощутив, как напряжены были его плечи пока он преодолевал просторный вестибюль.       В голову едким пятном въелось изображение оторванной ноги, которую Субин увидел в парке. Он делает глубокий вдох и не спеша начинает подниматься на третий этаж, где находится его номер. Субин боится, что не сможет уснуть сегодня. Он только замечает, что всё это время его руки постоянно подрагивали, а пальцы нервно непроизвольно дрожали. Он прячет руки в карманы, надеясь скрыть от самого себя реакцию своего тела на увиденное в парке.       Воспоминания о том мерзком запахе разлагающегося тела не покидают его вместе с этой отвратной картинкой. Кажется, что в отеле пахнет точно так же.       К своему счастью или удачному стечению обстоятельств, Субин замечает вышедшего из своего кабинета Ёнджуна, который задумчиво отправляется по своим делам. Субин ускоряет шаг, затем подбегает и мстительно кладет руку ему на плечо, но Ёнджун не пугается и даже не удивляется.       — Почему вы не сказали про убийцу? — без лишних вступлений начинает Субин.       — А ты не знал? — Ёнджун изображает удивление, смахивает со своего плеча его руку и направляется вперёд по коридору.       — М-мы же напарники? — осторожно интересуется Субин и выжидает пару секунд, в течение которых не последовало возражений по этому поводу, продолжает: — Я видел труп. Его часть, — Субин вдыхает, стараясь не представлять то, о чём говорит. — Что здесь происходит?       — Если тебе так интересно, — Ёнджун вдруг останавливается и поворачивается к Субину, — напарник, — произносит с явным пренебрежением, — я могу уделить тебе время за ужином и рассказать всё, что хочешь, — он обращает внимание на наручные часы на своём запястье. — Скажем, в семь.       — Боже, спасибо вам огромное, — Субин берёт его ладонь обеими руками, смотрит с таким восхищением и надеждой.       — Поблагодаришь вечером, — Ёнджун брезгливо убирает руку и уходит, оставляя Субина наедине со своими мыслями. С одной стороны он вроде бы рад, а с другой кажется, что он надоел Ёнджуну. Поэтому он хочет поскорее от Субина отделаться и поставить точку в их взаимоотношениях.       Скрывшись за дверью своего номера, Субин на всякий случай проходится по гостиной, а затем по спальне. К его облегчению никакими записками его неизвестный гость не порадовал. Он вспоминает о предложении Ёнджуна и смотрит на настенные часы. Часовая стрелка застыла на четырёх, минутная между цифрами два и три. Четыре часа и тринадцать минут. Это невозможно, ещё не полдень, солнце ещё не достигло зенита. Субин тут же изучает часы на прикроватной тумбе. Четыре часа и тринадцать минут. Он медленно пятится назад, оглядываясь по сторонам. Все часы застыли на одном времени — возможно ли такое, что кто-то снова решил над ним поиздеваться?       Вспомнив о наручных часах, подаренных дедушкой на семнадцатилетие Субина, которые он почти не носит, а хранит в качестве реликвии, ценного подарка, он устремляется к своей сумке, куда после того инцидента с полицией перепрятал все свои ценности, где находится потрепанная шкатулка с часами. Он так и замирает с этими часами в руках, глядя на них и пытаясь понять хоть что-нибудь. Время остановилось на четырёх часах и тринадцати минутах на всех часах.