***
— Ты хочешь чего? Жратвы ей дать? Вандер с усмешкой смотрит на стоящего перед ним навигатора, который, кажется, готов за идею о кормлении твари драться, а затем разворачивается к старпому. Та лишь вздергивает бровь. Словно не удивлена тому, что тварь, оказывается, надо будет кормить. — Ну, это правильно. Если мы хотим доставить ее живой, а не дохлой. Правда, сомневаюсь, будет ли она сушеное говяжье мясо жрать. Ей бы, наверное, рыбы надо. — У нас есть фрукты. Возможно… — Чертовы фрукты, которые дороже мяса! — Вандер, тут же рявкнув, перебивает Силко, но, видя насмешливый взгляд Севики, недовольно хмыкает. — Ладно. Попробуй дать ей чертовы яблоки, — и уже тише, словно самому себе. — Как бы нам взаправду не пришлось ловить рыбу, дабы эта тварь не сдохла раньше времени. Они все замолкают, но прежде чем Силко хочет сказать что-то еще, его перебивает старпом: — Иди уже. Севика усмехается, когда видит, что навигатор поджимает губы. Но, чувствуя раздражение капитана, предупреждающе вскидывает брови. Знает, насколько Силко может быть упрямый в некоторых вопросах, а потому, все же спроваживает его. Сейчас явно немного не то время. А когда он вновь оказывается в отсеке с сиреной, та уже словно ждет его. В нечеловечьем взгляде на секунду мелькает интерес, готовый угаснуть, но стоит мужчине подойти к ней и протянуть зеленый фрукт, разгорается вновь. Она не спешит брать яблоко с его ладони, и ему приходится разрезать то пополам, вновь протягивая. Наблюдая, как существо осторожно тянет когтистые длинные пальцы, меж которых он замечает тонкие, почти прозрачные перепонки. И берет яблоко, подносит его к лицу; принюхивается. Тонкие брови сводятся к переносице, а потом она вскидывает вопрошающий взгляд на мужчину. — Попробуй. Он кивает на яблоко, а затем откусывает половину от своего. Сирена же, наблюдая несколько секунд, повторяет. А распробовав, в два укуса доедает половину, только кислый сок струится по острому подбородку. И на удивление Силко протягивает ладонь за его оставшейся половиной. Мимолетом он замечает стертую до ссадин кожу на ее запястьях под кандалами и чуть хмурится; не спешит отдавать яблоко. Подходит чуть ближе и почти без страха склоняется над бочкой. — Если ты понимаешь меня, поговори со мной. Сирена в ответ только смотрит в его лицо, не моргая, а потом ощерено приподнимает верхнюю губу, показывая острые клыки. И чуть слышно шипит. Будто и правда хочет сказать что-то. — Не говоришь? В ответ только чуть более сильное шипение. — Но понимаешь? Прищур глаз и вскинутый подбородок дают Силко предположение о том, что все же, возможно, понимает. Он отдает ей половину яблока, и та в два укуса съедает его; а по взгляду — явно хочет еще. — Больше нет. Принесу позже, хорошо? Он видит как она щурится и снова, чуть слышно шипит. А потом, он осторожно протягивает ладонь к ее руке; хочет осмотреть стершуюся до крови кожу. Но стоит прикоснуться, выпад сирены молниеносный — та выворачивает его руку, заставляя все же вскрикнуть от неожиданности и острой боли, что пронзает локтевые мышцы. — Прости! Она держит его руку еще несколько секунд, а затем отпихивает от себя с такой легкостью, будто не мужчина перед ней вовсе, а ребенок. Не устояв на ногах, он падает и кривится; прижимает к себе пульсирующую от боли в мышцах руку. Сирена же после этого полностью теряет к нему интерес: укладывает локти на край бочки и складывает на них голову, прикрывая глаза. Силко же выругивается про себя, поднимается и в очередной раз покидает отсек. Чтобы вернуться туда позже, много позже. Почти половина суток проходит, прежде чем он вновь переступает порог. Потому что просто не мог прийти туда раньше. Частично от злости на себя и свою самоуверенность, а частично — от обиды на ту реакцию сирены, которую он почему-то не ожидал. И когда он входит туда, то сразу подмечает то, насколько бледнее выглядит существо, чем в прошлый раз. Первая мысль, которая посещает его голову — что это так подействовало яблоко, ведь навряд ли морское существо хоть когда то его пробовало. Быстрым шагом он подходит к ней и замирает лишь на мгновение, прежде чем положить на ее лоб руку. Силко не очень знает, что должен понять — по его домыслам кожа сирены должна отдавать прохладой. Он вообще считает, что они скорее всего относятся к хладнокровным видам. Но то, насколько ее кожа горячая и сухая под его ладонью, заставляет встревожиться. Сирена даже не реагирует на его действие, а ведь не так давно она чуть руку ему не сломала за то, что он просто хотел осмотреть ее ссадины на запястьях. Но когда все-таки она открывает глаза и поднимает на него взгляд, он видит, насколько тот измученный. И стоит ему отнять ладонь от лба, сирена словно из последних сил перехватывает его за запястье, но очень слабо. — Скажи мне, что произошло?.. Силко понимает, что вопрос бессмысленный, ведь ему все равно не будет ответа, кроме шипения. Он пытается осмотреть сирену, но это все бесполезно. Та словно увядает на глазах. И лишь когда она зачерпывает воду в бочке, выливая ту за край, ему под ноги, до него доходит понимание происходящего. Ну конечно. Вода. Ей нужна свежая вода, а не та, в которой она сидит уже сутки. И только стоит ему сменить воду в бочке на полностью свежую, прибегнув к помощи все того же пирата, который помогал в прошлый раз, сирена оживает. Не проходит и получаса, в течение которого Силко находится рядом, как та выглядит уже намного лучше. И после этого она даже смотрит на него как-то по-другому; не так враждебно, как до этого. Потому, он отлучается ненадолго, чтобы вновь принести ей еды. На этот раз сушеное мясо. Но, как и ожидалось, его существо не принимает. Хотя яблоки берет охотно. Но не проходит и следующих суток, как он видит, что сирене вновь становится хуже. Даже новые следы на запястьях, которые она постоянно натирает кандалами, стали затягиваться медленнее и выглядят более воспаленными. Хотя он и был удивлен ее относительно быстрой регенерации. Про рану, что осталась на ее хвосте, и говорить нечего. А когда сирене становится совсем плохо, что та отказывается даже от пресной воды и по итогу вообще перестает реагировать на что-либо, он вновь идет к Вандеру. И как ни кстати, тот стоит в компании с боцманом. Силко бы подождал, но понимает, что времени, возможно, уже нет. Единственная мысль, что вертится в его голове — отпустить сирену, иначе она погибнет. Видимо, не судьба им все же довезти ту к берегам Билджвотера и получить вознаграждение. Но Силко считает, что это и к лучшему: участь, которая бы ждала это живое существо, попади та в руки коллекционеров, у которых в большинстве своем отсутствует даже малая часть сострадания — страшная. — Сирена умирает. Вандер хмурит брови, а боцман прищелкивает языком, складывая на груди руки. — Какая жалость. Не получить нам теперь за эту тварь золота. Силко кидает тяжелый взгляд на ухмыляющегося и явно довольного Беккера, пока капитан становится только мрачнее. — Ты выяснил, от чего? — Предполагаю, ей нужна постоянная свежая вода. Не могу знать, сколько мы будем еще находиться в зоне штиля и... Боцман вновь прищелкивает языком, перебивая слова навигатора: — Я сразу говорил, что эту тварь нужно прикончить. Толку от нее нет, а вот если мы действительно встряли тут надолго, нам бы и припасы стоит экономить, как и питьевую воду. А не кормить лишний рот, от которого даже толку нет. Иронично выделяя последние свои слова, боцман переводит взгляд на Вандера. И огорчается, когда замечает, что капитан пребывает в раздумьях по поводу этой твари. — Так чего, предлагаешь отпустить ее? Боцман демонстративно возводит глаза к небу, когда Силко пожимает плечами. — Толку от нее мертвой-то будет? А так хотя бы сохраним ей жизнь. Она все же живое существо. Силко видит, что Вандер колеблется, и надеется, что тот согласится с его решением. Помешать может только боцман, который этого не даст сделать. И ему принципиально хочется расправиться с сиреной. Силко знает, что в таком ключе на его сторону никто не встанет; пираты слишком озлоблены нападением, чтобы взять и отпустить сирену. Они единогласно проголосуют за ее смерть. А боцман лишь подольет масла в огонь, так что если ее решат просто убить, это будет даже милосердно. — Эта тварь тебя там точно не околдовала? Сдается мне, что я погорячился, когда сказал что на тебя их песенка не действует. Отпустить... когда это тебя вдруг стала волновать чья-то жизнь? Силко хочет возразить ему, но слов не находится. Ведь ему самому всегда было наплевать, какими путями было добыто их золото. И он прекрасно знал, насколько любил зверствовать боцман. Да даже старпом, стоило той войти в кровавый раж, остановиться уже не могла. Силко был единственный, кто практически не участвовал ни в абордажах суден, ни в любом другом бое. — Нет, убивать мы тварь не будем, Беккер. Но и отпускать тоже. Вандер вновь задумывается, почесывая густую бороду, пока боцман чуть ли не рычит от возмущения: — Хочешь с мертвецом на борту плыть?.. Она хоть и морская тварь, а все же какой-то частью на человека похожа. После этого Вандер бросает потяжелевший взгляд на негодующего Беккера: — Я уже говорил и не раз, чтобы этой чуши суеверной на моем корабле не было. Ты меня услышал. Боцман кривится, но кивает головой. — В общем, делаем так: сирену привязать, дабы не уплыла, и выпустить в море. Если не очухается там, то сдохнет сама, и так уж тому и быть — проблема решится. Очухается — будем выпускать ее, пока не доберемся до Билджвотера. Всем все ясно? Силко же, не ожидавший такого от капитана и подготовившийся уже к самому худшему, кивает. Возвращается к сирене, которая может на него только поднять глаза, но тут же прикрывает обессиленно веки. Даже ее дыхание стало шумным и прерывистым. И потому он как можно скорее отсоединяет цепь от балки, в которую та была ввинчена. Оставляет на ее тонких изрезанных запястьях лишь кандалы, и вытаскивает из бочки. Существо, хоть и кажется хрупким, за счет хвоста весит немало. А когда Силко, наконец, выбирается с ней из трюма, некоторые из пиратов уже находятся рядом, с интересом наблюдая за тем, что будет дальше. Длинная цепь подготовлена сразу: ее присоединяют к кандалам, и Силко подходит к фальшборту. Сирена продолжает ни на что не реагировать, только шумно и тяжело дышит, обжигая жаром кожи даже через одежду держащего ее мужчину. — Бросай уже эту тварь, чего встал? Боцман подходит к ним и с презрением осматривает сирену, что удерживает навигатор на руках, а потом переводит такой же презрительный взгляд на его лицо. — Если ты ее сейчас не бросишь, то полетишь вместе с ней, — Беккер проговаривает это сквозь самодовольную ухмылку, явно теша свое самолюбие. — Вы сейчас нахрен все втроем полетите, — И Силко, и Беккер тут же оборачиваются, когда видят позади подошедшего старпома, что цедит через зубы: — Устроили тут представление. Бросай уже ее, ничего с ней не случится, — она кивает навигатору, а затем переводит взгляд на боцмана. — А ты отъебись от него, а то я могу подумать, как и вся команда, что ты эту полурыбу к нашему навигатору ревнуешь. Боцман сжимает челюсти до обострившихся скул, но тут же отступает на несколько шагов назад. А после, Силко наконец бросает сирену в воду. Та же, при всем своем состоянии группируется, так что уходит под воду почти без брызг. Цепь уходит вместе с ней, пока не заканчивается, с грохотом натягивается, а через секунду натяжение пропадает. Экипаж растягивается по фальшборту, наблюдая за тихой водой. Кто-то на всякий случай наготове уже держит пальцы на сабле, кто-то на револьвере. — А вдруг она сейчас за собой остальных тварей позовет?.. Шепотки расходятся мигом, и уже остальные из команды так же готовы к нападению. Но… тишина, сродни которой ничего не происходит, только поначалу напрягает, а после пираты позволяют себе расслабиться. И когда им надоедает, то большинство расходится по своим местам. Лишь некоторые рассредоточено остаются наготове. И в какой-то момент Силко, наблюдающий неотрывно за водой, видит появившуюся из воды сирену. Та довольно скалится, а потом снова исчезает, то натягивая, то ослабляя цепь. — Думаю, ей достаточно. Вытягивай! Вандер облокачивается на фальшборт, отдав команду, и двое пиратов тянут за цепь. Но, чувствуя превосходство, которое не на их стороне, не справляются, пока к ним не присоединяется третий. Сирена сопротивляется до последнего, а стоит им вытянуть ее на палубу, как шипит и скалится, пытаясь руками с длинными когтями дотянуться до кого-то из мужчин. Пока тут же не получает сапогом в район солнечного сплетения. — Отставить! Молниеносно рявкнув, Вандер одаривает тяжелым взглядом одного из пиратов, который тут же отпрыгивает от сирены. — Так я это… чтобы не поранила!.. Где-то позади слышится усмешка боцмана, который неторопливо проходится рядом, окидывая взглядом пытающуюся восстановить дыхание тварь. Силко же даже не успевает ничего сказать, все происходит настолько быстро. Может только пихнуть оставшихся двух пиратов, присаживаясь рядом и, хоть и боязливо, но кладет руки той на плечи. Холодные, уже не сухие и горячие, как в лихорадке, что заставляет его неслышно выдохнуть. Да и хвост, на который он мимолетом бросает взгляд, кажется в почти полном порядке. На удивление сирена не отталкивает и не шипит; но хищным, с ненавистью взглядом одаривает остальных. Так, что некоторые из пиратов внутренне ежатся. — С этого момента никто не имеет права трогать эту тварь. Только в случае, если она нападет. Мы везем ее на продажу, это — товар! Если кто не уяснит, будет иметь дело с боцмановской плетью. Всем ясно? Мрачным взглядом капитан проходится по всей команде, что сейчас слышит его. И понимают, что он не шутит. А еще все знают, насколько у боцмана тяжелая рука, и насколько ему плевать, кто понесет наказание. Стоит Силко вновь отнести ее в трюм, не успев посадить в бочку и закрепить цепь к кандалам, как сирена на него моментально огрызается; так, что он чудом успевает уклонится от ее когтей, отпрыгнув. Хотя, возможно, та просто угрожает; и если бы действительно захотела нанести урон, то скорее всего он бы не уклонился так легко. — Прости! Я… не ожидал такого от них!.. Вскинув руки в примирительном жесте, он не сводит с существа глаз, пока та продолжает скалиться. Но все же успокаивается, через несколько минут. — Мне… мне нужно закрепить цепь. Он неспешными шагами подходит к сирене, опасается. Потому как видит, что та внимательно наблюдает за каждым его движением, хотя внешне — обманчива спокойная. Но взгляд ее явно говорит: «Попробуй рискнуть. Подойди.» Силко понимает, что та может убить его на раз-два. И, тяжело сглатывая, выдыхает. — Я не хочу, правда не хочу. Но должен это сделать. Они убьют тебя, не раздумывая. Силко бы, возможно, и правда не стал этого делать, потому что отсек закрывается; сирена из него никуда не денется. А входить может только он к ней по приказу капитана. И немного подумав, все же решает и правда не приковывать ее. Он бы и кандалы снял, если бы та позволила потом надеть их обратно. Возможно… возможно позже ему удастся с ней договориться. А пока он продолжает приносить ей яблоки, наведываясь каждые несколько часов и заодно отмечая ее состояние. Которое в целом идет удовлетворительно даже по истечению суток. Пока не проходят вторые сутки, и ему не приходится оставить ту на ночь. А зайдя к ней утром, он роняет яблоки, которые укатываются в разные стороны. И не может оторвать изумленного взгляда, стоит ему увидеть, что вместо сирены на полу, привалившись спиной к этой самой бочке, сидит уже девушка: согнутые в коленях ноги, которые она прижимает к себе, обхватив руками. И синие длинные волосы вокруг нее, которые частично скрывают наготу тела.Касание
19 июля 2022 г. в 21:33
Когда пират покидает трюм, оставляя Силко наедине с сиреной, тот наконец может позволить себе выдохнуть. Прикрывает дверь в отсек, что будет служить темницей для хвостатой пленницы. Вандер запретил теперь кому-либо входить сюда без Силко для их же безопасности.
Он медленным взглядом проходится по синим длинным и спутанным волосам сирены; по ее повисшей голове и по сцепленным тяжелыми кандалами изрезанным запястьям. Осторожно подходит ближе, стараясь ступать бесшумно, и останавливается совсем рядом. Не представляет, что ему делать — кажется, все, что могли, уже сделали. Силко не знает, было ли это правильным решением, но то, что он не мог позволить застрелить существо, показалось верным. Да и идея с коллекционерами пришла в голову в самый последний момент, и, к счастью, остальным она пришлась по душе. Простояв так еще несколько минут, он тоже покидает трюм. Запирает дверь, оставляя сирену пока что одну.
Время идет, но вокруг ничего не меняется. «Жанна» продолжает идти тихим ходом по своему маршруту — туда, куда ее направляет почти неосязаемый ветер; команда, готовая в любой момент отразить новое нападение, спит и дежурит по часам. А хмарь вокруг и не думает рассеиваться.
— Сколько мы еще так плыть будем? А когда припасы к концу подойдут?..
— Припасы-то ладно, у нас вон целая рыбина в трюме есть, с голодухи не подохнем. А вот вода может быть на исходе...
— Вдруг эти твари ждут, пока мы ослабнем, и тогда нападут?.. Мы даже сопротивление не окажем...
Все эти разговоры, которые возникают постоянно, заставляют чувствовать себя хуже с каждым часом. Днем. Ночью. В любое время, учитывая, что все здесь одинаковое и не понятно — утро сейчас, вечер или уже глубокая ночь.
Кажется, что сходишь с ума. Только постоянные уверенные речи Вандера да его старпома не дают экипажу медленно погрузиться в свое безумие, удерживают на плаву в прямом и переносном смысле.
Силко каждые несколько часов наведывается в трюм — все равно для него работы пока нет; скорость корабля так и идет менее одного узла в час, компас продолжает сбоить, крутясь стрелкой во все стороны, как волчок, а с палубы разглядеть ничего невозможно и вовсе — хоть глаз выколи.
И когда в очередной раз он спускается в трюм, то наконец видит, что сирена пришла в себя. Дергает руками, натягивая и гремя цепью, в надежде избавиться от нее. А когда замечает замершего у входа человека, склоняет голову вбок и щерится, показывая ряд острых, как у акул, зубов.
Силко вскидывает руки, показывая ладони, и осторожно приближается. А когда до сирены остается несколько шагов, та делает выпад, насколько ей позволяет длина цепи. Расплескивает воду из бочки и шипит; однако не производит этим на мужчину никакого эффекта. Во всяком случае, внешне он спокоен.
— Я тебе не враг, — он вновь делает один медленный шаг, все еще держа руки на виду, пока сирена наблюдает за ним, не моргая. — Ты понимаешь меня?
Она закрывает рот, вскидывая острый подбородок, и чуть щурит глаза. Продолжает следить за ним, пока он не подходит почти вплотную. Немного мешкается, но затем протягивает ей руку, ладонью вверх — словно одичавшей собаке, которая вот-вот кинется.
Сирена же переводит странный взгляд на его руку, а потом вскидывает глаза на лицо мужчины. А в следующую секунду хватает его за запястье, резко дергая на себя. Силко успевает упереться свободной рукой в бочку, тем самым спасая себя от падения. У существа нечеловеческая сила, и он стискивает зубы, чтобы не издать ни звука; потому что ему кажется, что если он это сделает, то сирена просто сожмет пальцы еще сильнее, намеренно сломав ему руку.
А приблизившись к его лицу вплотную, та растягивает губы в оскале, шипя. И на секунду он думает, если та сейчас вцепится ему в шею, то этим явно порадует боцмана. Но она внезапно замирает, и Силко замечает, как в удивлении вытягивается ее лицо, стоит ей увидеть амулет с черным камнем на его шее. Тут же сирена разжимает пальцы, отпустив мужское запястье, и, хмурясь, дотрагивается пальцами до камня, будто в неверии.
Силко замирает, боясь не то что пошевелиться, а даже дышать; лишь сильнее сжимает пальцами металлический обод края бочки. А когда ловит ее удивленный взгляд, все же позволяет себе тяжело сглотнуть.
И стоит ей убрать пальцы от амулета, он резко выпрямляется, спешно отходя на пару шагов от нее. Только сейчас ощущает, как быстро колотится сердце, а дыхание и вовсе сбивается. А потом, не разворачиваясь, спиной покидает отсек, захлопывая дверь. Добирается до своей каюты и не выходит оттуда последующие несколько часов. И мысли о том, что он не хочет туда больше входить, равносильны тем, насколько же сильно он хочет узнать, чем существо так заинтересовал его амулет. С учетом того, что ему желательно наладить с сиреной контакт, через несколько часов он все же покидает свою каюту.