Тошио не требовалось больше никаких разрешений. Он продолжил целовать Сейшина, одна его рука скользнула вдоль щеки оборотня и затем остановилась, найдя себе место в мягких серых волосах. Губы Сейшина медленно касались губ доктора, и тот наслаждался их мимолетным горько-сладким соприкосновением. Но Тошио собирался еще и довести Сейшина до того, чтобы тот выкрикивал его имя снова и снова, до хрипоты в голосе. Хороший доктор не сомневался, что его воссоединение с другом должно непременно включать соединение их тел, так сказать. Поэтому он углубил их поцелуй, который становился все более отчаянным и требовательным, пока его губы сталкивались с губами оборотня; вначале он снова оттянул губы Сейшина зубами, а затем осторожно скользнул кончиком языка по краю его клыка. Сейшин внезапно напрягся и отпрянул, будто между ними прошел электрический ток.
– Тошио. Подожди.
– Что не так? – Тошио вновь прижался к нему, одна рука все еще зарывалась в его волосы, а другая расположилась опасно низко на его бедре. Он надеялся, что оборотень не собирался передумать.
– Надо быть осторожными. Нельзя, чтобы мои зубы повредили твою кожу.
– Ох, это… – у него вырвался облегченный смешок. – Я подумал… неважно. Не переживай. Я не дам тебе превратить меня в вампира.
– Чего ты ожидал? – на лице Сейшина отразилось недоумение, а в следующий момент он сообразил. – О, я понял. Ты решил, что я передумал?
Тошио лишь кивнул. Сейшин снисходительно улыбнулся ему – неуверенный Тошио выглядел непреднамеренно очаровательным. Это было крайне редким явлением. Улыбка Сейшина растянулась до ушей, а его рука тем временем быстро очутилась между ног доктора и начала тереть его через брюки. Тошио в изумлении открыл рот – Сейшин никогда не был таким… дерзким.
Когда он научился делать все это одной лишь рукой? Бывший священник только улыбнулся еще шире, не сводя взгляда с Тошио.
– Я не намерен отпустить тебя отсюда, пока не получу свое сполна, Тошио.
Тон его при этом был скучающим, словно полный контроль над взрослым мужчиной был для него в порядке вещей. Необъяснимым образом это лишь ускорило пульс доктора.
Тошио вымолвил единственную связную мысль, на которую был способен в этот момент. Его мучитель уже успел расстегнуть его брюки и спустить боксеры, совершенно незаметно для него самого, а рука оборотня теперь двигалась вверх-вниз в умопомрачительно медленном ритме.
– Ты изменился… – он втянул ртом воздух, – стал более… активным.
Сейшин коротко засмеялся, и в этом его смехе было что-то жуткое. Он казался опасным, когда смеялся так, и от этого наряду с крепкой хваткой его ладони на чувствительной коже Тошио волоски на шее доктора встали дыбом.
– Хмм. Прошло шестнадцать лет с тех пор, как ты был со мной. Думаешь, я все это время ждал шанса снова оказаться с тобой в постели?
Тошио хотел бы сказать Сейшину, что время праздных разговоров давно прошло, но с учетом того, что его разум (и другие части тела) в данный момент были заняты, он сумел выдавить в ответ только слабое:
– Священник.
Сейшин определенно лишал его способности двигаться. Его руки застыли – одна все еще была вплетена в волосы Сейшина, а другая оставалась на его бедре, что не давало доктору никакой возможности для ответных действий. Колени подкосились, и он навалился на Сейшина, наконец-то высвободив свой возбужденный орган из его руки. Тот вновь засмеялся, ощущая тяжелое дыхание на своей шее.
– Не. Теперь.
Да, ранее Тошио взял над ним верх, когда прижал его к входной двери его дома. Да, внезапность физического контакта доктора в сочетании с его собственной сверхъестественной чувствительностью обостряла ощущения оборотня. Да, Сейшин хотел Тошио всем своим существом, но он еще и провел целую жизнь, совершенствуя искусство отложенного удовольствия, и хотя ему отчаянно хотелось почувствовать руки и губы Тошио на своей коже, пока что он мог обуздать эти желания. В конце концов, не мог же Тошио просто вломиться в его дом и взять все под контроль. Кое-что изменилось. Сейшин изменился. И нужно было дать Тошио это понять.
– Спальня. Сейчас же.
Теперь Тошио командовал им, и при том что, по мнению Сейшина, властный тон был ни к чему, потому что он и так был рад подчиниться любому указанию, он тем не менее отметил про себя, что это удивительным образом его заводило. Все-таки ему по-прежнему нравилось быть под контролем доктора.
– Она наверху.
Врач потянул его за собой, ухватившись за его свитер и затем дернув за него обеими руками. Два тела столкнулись друг с другом: губы, груди, руки и пах соприкасались, и движения эти напоминали пантомиму в одеждах, изображающую нечто реальное. Отброшенная одежда валялась позади них, а Сейшин между тем толкнул Тошио к лестнице; его свитер в коридоре, футболка Тошио у подножия лестницы. Оба избавились от брюк на полпути, и к тому времени, как они добрались до верха лестницы, только на Сейшине еще оставались боксеры.
Сейшин мягко оттолкнул Тошио от себя, но его руки все еще лежали на плечах доктора. Тошио был до предела возбужден, его неожиданно гладкая грудь блестела от пота, сердце часто билось, а зрачки расширились. Сейшин никогда не видел его таким. Их последний раз был слишком поспешным и безрассудным, и у них обоих не было возможности рассмотреть, как тела друг друга откликаются на ласки. Было нечто особенное в Тошио, так охотно отзывающемся на его прикосновения, и это вызывало в нем неконтролируемое желание. Объект его изучения пришел к такому же выводу об оборотне, когда без всяких предупреждений схватил Сейшина за руку и потянул его по коридору с той настойчивостью, что требовала подчинения.
– Которая?
– Вторая дверь справа.
Тошио открыл дверь. Его взгляд скользнул по комнате. С потолка свисал бумажный фонарь, окрашивающий комнату в мягкий оттенок голубого. Большая низкая кровать стояла у дальней стены, белое постельное белье призывно поблескивало в свете фонаря. Справа от кровати пол возвышался примерно на метр, и ступеньки вели к одиноко стоящему деревянному столу, откуда через окна от пола до потолка открывался вид на холмы снаружи. Вне всяких сомнений, именно здесь оборотень чаще всего писал свои работы. Комната эта была современная, скудно обставленная в японском стиле и очень чистая – как раз такой спальни Тошио и ожидал от Сейшина. Он продолжал анализировать содержимое комнаты и все, что эти вещи могли сказать о его друге, как вдруг почувствовал дыхание оборотня возле уха.
– Чувствуй себя как дома.
Сейшин прошел вперед, потянув доктора за собой за руку, которую по-прежнему не отпускал. Он мягко толкнул брюнета спиной на кровать, и в результате они оба повалились на нее. Некоторое время между ними была несерьезная борьба, и когда Тошио одержал победу, Сейшин ни единым звуком не выразил возражения. Нависнув над ним, Тошио поставил колени по обе стороны от бедер оборотня, а затем наклонился, чтобы сдернуть зубами боксеры Сейшина. Тот приподнял бедра, позволяя доктору избавиться от последнего барьера, препятствующего соприкосновению кожи с кожей. Он выгнулся навстречу Тошио, рассчитывая насладиться ощущением трения чужого возбужденного органа о его собственный, но вместо этого почувствовал характерные тепло и влажность языка.
Это было неожиданно, а потому он разом забыл, как дышать. Закусив нижнюю губу, он пытался заглушить неподобающие стоны, грозившие вырваться наружу. Он ощущал, как пальцы Тошио вдавливались в его тазовую кость, прижимая его обратно к матрасу, а тем временем юркий язык доктора скользил по нему круговыми движениями. Тошио задал быстрый темп, работая рукой и ртом, и от этих коротких напористых ласк оборотень цеплялся за простыни. Сейшин вдруг пришел к выводу, что Тошио не привыкать к подобного рода вещам, когда без предупреждения, без малейшей пощады Тошио осторожно провел кончиком клыка по длине оборотня. После этого Сейшин уже не мог сдержаться, и из его горла вырвался протяжный стон. Его клык болезненно впился в губу. Боль тут же заглушила мысль о том, что он вот-вот достигнет оргазма, закончив их вечер слишком быстро. Дрожащей рукой он коснулся волос Тошио и мягко потянул за них, привлекая внимание доктора.
– То-Тошио. Слишком быстро.
Тот поднял взгляд на него, и гложущее чувство в его животе усилилось. Доводить Сейшина до предела было потрясающе. Он считал оборотня сексуальным, безусловно, но в этот момент он осознал, насколько его друг был красив – утонченные черты, фарфоровая кожа и неземные глаза, целиком принадлежащие доктору. Его голова запрокинулась в экстазе, все попытки сохранять подобающий вид были отброшены в результате действий Тошио. Кровь прилила к его бледной-бледной коже, отчего казалось, что она светится в тусклом свете. Его рот был слегка приоткрыт, дышал он прерывисто, капля крови задержалась в уголке его губ, там, где он поранил себя. Тошио придвинулся, чтобы слизнуть кровь, и тут вдруг ощутил руку Сейшина у себя на груди.
– Не надо, – оборотню все еще было трудно говорить от прилива адреналина, поэтому следующее слово он произнес лишь немного времени спустя. – Опасно.
– Я думал, ты должен укусить меня, чтобы это стало опасным.
Тошио вновь посмотрел на раскрасневшегося друга, пытаясь сдержать свои порывы. Невероятно искушала мысль о том, чтобы довести его до оргазма прямо сейчас; доктор знал, что это не потребует особых усилий. И он безумно желал увидеть Сейшина с прикрытыми глазами и взъерошенными волосами. Но ему подумалось, что в его же интересах может быть выслушать мужчину. В любом другом контексте «опасно» и «секс» могли бы обернуться заманчивой идеей, но с учетом того, что упомянутый секс происходил с оборотнем, лучше было все-таки проявить осторожность.
И потом, подумал он самодовольно,
если я заставлю его просить об этом, будет еще приятнее. Губы расползлись в злобной улыбке. Он мог потерпеть.
Дыхание Сейшина наконец замедлилось так, что он смог сказать больше, чем несколько несвязных слов:
– Я не знаю, что станет с человеком, если он выпьет кровь оборотня. Я не хочу тебе навредить.
Этот маленький жест изумил доктора. Даже теперь Сейшин, судя по всему, стремился защитить его. Тошио вторгся в его дом, манипулировал его желаниями и собирался заняться с ним сексом в отчаянной затее удержать его, но оборотень оставался все таким же бескорыстным. Он убрал прядь выбившихся волос со лба Сейшина и успокаивающе коснулся рукой его щеки.
– Я знаю, что ты не хочешь.
Не успел тот ответить, как Тошио поцеловал дальний уголок его губ, аккуратно избегая крови, мягко скользя затем по шее и ключице. Сейшин расслабился, склонив голову так, чтобы обеспечить лучший доступ. Та часть разума Тошио, что была более ответственной, умоляла его остановиться, уйти, сейчас же покинуть Синью. Все-таки прошлая такая их встреча причинила оборотню столько душевной боли. Тошио уже почти убедил себя, что должен остановиться, когда Сейшин снова обхватил рукой его возбужденный член, проводя вверх-вниз по стволу нестерпимо ленивыми движениями.
– Не волнуйся. Я хочу этого, так же, как хотел тогда.
Доктор изгнал из головы все оставшиеся сомнения и согласно кивнул.
– Где…
– Тумбочка. Второй ящик.
Брюнет перегнулся через друга и открыл ящик тумбочки. Он схватил тюбик со смазкой и выдавил холодный гель на ладони. Нагрев его, он щедро смазал себя. Остаток он использовал для того, чтобы подготовить Сейшина, осторожно вводя один палец и затем другой, после чего медленно двигая ими на манер ножниц. Сейшин слегка напрягся, прикрывая глаза и снова кусая губу. Его дыхание стало поверхностным и сбивчивым. При всех его разговорах ранее о том, что он не ждал, когда опять окажется в постели с Тошио, Сейшин не производил впечатления распутного любовника, как Тошио представлял себе. Может, он и не бездействовал последние шестнадцать лет, но то, как его тело реагировало на подготовку доктора, говорило о том, что у него не было и нескончаемой череды плотских переживаний.
– Расслабься. Это не будет так, как раньше.
Сейшин посмотрел прямо в поблескивающие карие глаза Тошио. Доктор выглядел почти что раскаивающимся. Впервые Тошио так явно упомянул ту их прошлую встречу, и, как и ожидалось, выбрал для этого самое неподходящее время. Тогда, много лет назад, он совсем не был нежным. Сейшин не сказал «нет», и он определенно не стал бы отказывать Тошио, но он хотел, чтобы его первый раз был проявлением близости, а не отчаянной погоней за сбросом напряжения. В плане близости Тошио разочаровал, но Сейшин не хотел бы лишиться девственности с кем-либо другим.
Позже доктор добавил это к списку вещей, о которых он сожалел.
Он очень медленно, очень осторожно вошел в Сейшина, и наконец, оказавшись в нем полностью, он оставался абсолютно неподвижным, чтобы ощущение
жарко-узко-жарко-узко-жарко не довело его мгновенно до предела.
– Тошио, – с другой стороны, оборотень был довольно нетерпелив.
– Черт. Прости. Я пытался полегче. Ты в порядке?
– Я был бы более чем в порядке, если бы ты двигался!
Он издал облегченный смешок, затем медленно вышел и вновь толкнулся, имитируя ровный, медленный темп, который Сейшин задавал своей рукой совсем недавно. Он продвигался все глубже с каждым толчком, последний из которых вырвал отчаянный вопль у мужчины, выгибающегося под ним.
– Быстрее, – Сейшин почувствовал, как Тошио задел простату, и ему безумно хотелось испытывать это ощущение снова и снова.
– Нет.
Доктор подался вперед, отчего они оба резко вдохнули. Он прижался губами к щеке оборотня. Глаза Сейшина опять сомкнулись, его руки запутались в постельном белье. Каждый мускул в его податливом теле сжимался, когда от движений Тошио давление нарастало.
– Пожалуйста… не могу… мне нужно.
Сейшин тяжело дышал. Жар охватывал его тело, распространяясь по рукам и ногам, капельки пота выступили на коже. Он пытался двигаться в такт с доктором, хотел соприкоснуться с ним в надежде усилить ощущение, но руки Тошио все еще прижимали его к кровати, не позволяя сдвинуться с места. И хотя, вне всяких сомнений, из двух мужчин Сейшин был сильнее, он обнаружил, что не может бороться с медленно заполняющим его тело пламенем.
– Нет. – Оборотень издал звук, похожий на нечто среднее между стоном и скулением, и Тошио уткнулся носом в его шею, покрывая теплую кожу мимолетными поцелуями. – Я хочу насладиться тобой.
Это было правдой. Что-то невероятно волнующее виделось в таком Сейшине, теряющем контроль над собой. Мужчина, которого он встретил на склоне холма несколько часов назад, был так холоден и равнодушен. Но вся эта холодность, казалось, рассеивалась с каждым движением бедер Тошио.
Он продолжал так, двигаясь мучительно неторопливыми толчками, от которых оборотень дрожал и вскидывал бедра, пытаясь усилить трение между ними, если уж не ускорить темп. Тошио собирался продлить вечер, однако и он не мог игнорировать жар, сосредоточившийся внизу живота. Он старался сохранять ритм, но его бедра будто начали двигаться сами по себе. Толчки непроизвольно ускорились, и это вырвало у оборотня удовлетворенный стон. Тошио обхватил член Сейшина, поглаживая его в такт толчкам до тех пор, пока наконец не ощутил на пальцах горячую жидкость. Он продолжил двигаться и в конце концов тоже кончил, а затем осторожно вышел из тела друга. Практически сразу после этого он свернулся калачиком на боку рядом с мужчиной. Обычно доктор не выражал так свои чувства после секса, но он хотел быть ближе к Сейшину, словно, разрушив физический барьер между ними, он каким-то образом мог преодолеть и психологический. Все-таки он приехал так далеко, чтобы найти его. Может быть, пересечение океана докажет его искренность. Сердцебиение замедлилось, и Тошио рискнул взглянуть на оборотня – к его изумлению, тот довольно улыбался, глядя в никуда.
– Что? – спросил он, мгновенно переходя в защиту. По мнению Тошио, вечер оказался успешным, но теперь он не был в этом уверен. После их прошлого раза он не дал Сейшину возможности сказать что-либо, так что он понятия не имел, как трактовать поведение оборотня.
– Это было… невероятно. Совсем не как раньше, – улыбка Сейшина, когда он повернулся к доктору, выглядела более успокаивающей. – Я всегда хотел тебя так. Ты как будто узнал о моей фантазии и постарался воплотить ее в реальность.
Тошио засмеялся.
– Если бы только все мои любовники так думали. Я мог бы прилично зарабатывать как хост, знаешь ли.
Сейшин чуть не поперхнулся при мысли о Тошио жиголо, и лишь после осознал, что было сказано.
– Это то, кем ты хочешь меня видеть? Твоим любовником.
Сон потихоньку пробирался в голос доктора, придавая ему грубость, делавшую его еще более привлекательным. Он вымотался, слишком вымотался для какого-либо предметного разговора, но он не мог не поговорить со своим другом до того, как вечер закончится.
– Я не знаю, кем я хочу видеть тебя, Сейшин. Я просто не хочу быть без тебя.
Не это Сейшин хотел услышать, но, по крайней мере, это было честно. Целью Тошио всегда было обладание. Священник разозлился бы на себя за то, что позволил всему зайти так далеко, если бы уже не смирился с тем фактом, что Тошио не любил его, во всяком случае, не в каком-либо значимом смысле. Но позаботившись несколько часов назад о том, чтобы потерь было как можно меньше, оборотень ощущал только боль. Он не чувствовал себя преданным. Доктор явно был измотан. Тошио неизбежно скажет или сделает что-то необдуманное, если не отдохнет. Все-таки он всего лишь человек. Сейшин прижался губами ко лбу брюнета и обнял его одной рукой.
– Засыпай.
– Нет, – Тошио не мог позволить себе уснуть. Страх проснуться и увидеть пустую постель не давал ему закрыть глаза больше чем на несколько мимолетных секунд.
– Я здесь. Мы поговорим, когда ты проснешься. Я обещаю.
Тогда его веки затрепетали и глаза закрылись, и спустя несколько минут он крепко уснул. Сейшин провел большим пальцем по губам Тошио и едва ощутимо коснулся их своими.
– Я люблю тебя.
Одинокая слеза упала на щеку доктора, но его сознание уже было далеко и он не мог это ощутить.
***
Когда Тошио проснулся, Сейшин уже привел их обоих в порядок и переоделся во фланелевую пижаму. Он даже сумел надеть обратно боксеры Тошио. Оборотень сидел, прижавшись к доктору, одна его рука вплелась в волосы Тошио, а другая держала книгу. Сейшин высвободил пальцы и перевернул страницу, незамедлительно вновь запуская руку в пряди брюнета. Тошио наслаждался теплом его близости. Он не делил ни с кем постель уже очень, очень давно. Он почти забыл, каково это – спать без страха. Ощущение прижатого к нему чужого теплого тела было таким успокаивающим, что он подумывал притвориться спящим, чтобы продлить его.
– Я знаю, что ты не спишь. У меня очень обостренные чувства.
Фонарь был выключен, и Тошио не мог видеть Сейшина четко, но ему показалось, что в словах друга он слышал игривость. Может, все-таки все сложится в его пользу.
– Я вижу, – отметил он, замечая, что оборотень читал при одном лишь лунном свете. То, как ему удавалось разобрать слова, было за гранью профессионального понимания доктора. Сейшин захлопнул книгу и обратил свое внимание на полуобнаженного мужчину под боком. – Погоди, а что тогда насчет очков?
– Трагически непонятый писатель, помнишь?
– Точно.
В льющемся из окна лунном свете кожа оборотня была окутана мягким свечением. Про себя Тошио задавался вопросом, каково это было бы – просыпаться с ним каждое утро. Подумав так, он улыбнулся, радуясь, что сверхъестественные способности Сейшина не включали умение читать мысли.
– Что теперь? – он сел, и рука оборотня соскользнула с него. В тот же миг ему стало холоднее.
Похоже, Сейшин подготовился к разговору. В действительности, пока Тошио спал, он репетировал свои реплики и выстраивал оборону. Он протянул Тошио стакан воды. Доктор с благодарностью принял его; секс всегда вызывал у него необъяснимую жажду по пробуждении – но он вовсе не жаловался. Это было как восхитительное похмелье.
– Теперь ты возвращаешься домой. Такое было соглашение.
– Что?
– О, я понял. Ты думал, что трахнешь меня, и я тут же уступлю, да?
Тошио побелел от внезапного ругательства. Без всякого намека Сейшин вновь сменил личность. В мгновение ока он из заботливого любовника превратился в насмехающегося противника.
Как он может обнимать меня так и спустя всего две минуты отпускать в мой адрес ругань?
– Блядь. Ладно. Откуда вся эта… агрессия? Это совсем не похоже на тебя.
– Откуда тебе знать, какой я? – Пожалуй, больше всего беспокоил тот факт, что он мог говорить такие вещи, не пропуская ни тени гнева или боли в свой тон. Отсутствие какого-либо чувства в его словах делало их еще более резкими. Тошио предпочел бы гнев апатии. – И, честно, я вовсе не веду себя агрессивно. Ранее я объяснил тебе суть нашего договора. У тебя была одна ночь. Это была потрясающая ночь, признаю, но одна ночь – все, что я готов предоставить.
Итак, Сейшину удалось переспать с ним, не демонстрируя ни капли эмоциональной привязанности. Сознание доктора сделало непрошеный поворот назад.
Что ж, теперь ты знаешь, как это ощущается. Месть – та еще сука, не правда ли? Он был бы рад возразить, но он и сам знал о безошибочной точности выдвинутого против него обвинения, а еще обнаружил, что разговоры с самим собой в присутствии других обычно плохо кончаются. Тошио так и не научился в полной мере сдерживать свои эмоции за столь короткий срок, поэтому следующие его слова были не такими взвешенными, как у его товарища:
– Почему тебе обязательно надо
ненавидеть меня?
Блядь! Зачем я это сказал? Он сделал большой глоток воды в надежде успокоить нервы. Он не был уверен, что хотел услышать ответ. В конце концов, он дал оборотню огромное количество причин ненавидеть его. Сейшин мог бы составить список в алфавитном порядке.
– Было бы намного легче, будь это так. Я люблю тебя, Тошио. Всегда любил. И я не могу быть с тобой, потому что ты дал понять, что эти чувства невзаимны.
– Это не честно. Ты мне небезразличен.
– Я знаю. С чего бы еще тебе преодолевать весь этот путь? Но этого недостаточно. Сунако любит меня, возможно, не так, как я люблю тебя, но ее любовь не основывается на одиночестве или неудовлетворенности собственной жизнью. А я не променяю это на того, кому я небезразличен, но кто явно больше печется о том, чтобы я у него был. Я не твой костыль. Больше не буду.
– Дело не в обладании.
Сейшин покачал головой.
– Разве? Ты сказал, что не хочешь быть без меня. Ты никогда не говорил, что хочешь быть
со мной. Ты, наверное, думаешь, что я придираюсь к словам, но для меня это все, что имеет значение. Я не хочу, чтобы ты нуждался во мне. Я хочу, чтобы ты любил меня. Я заслуживаю этого, как по мне.
– Почему мы не можем быть друзьями? Как раньше?
– Потому что я никогда не буду доволен твоей дружбой или случайным сексом. А ты никогда не будешь считать меня чем-то большим.
Тошио хотел возразить, заверить Сейшина в том, что он испытывал к нему то же самое, но он уже ни в чем не был уверен. Он лгал о своих чувствах в прошлом, и это вбило клин между двумя мужчинами, который нельзя было убрать. Он не мог прибегнуть к такой манипуляции сейчас. Голову доктора переполняли мысли о том, что он должен отвоевать друга. Он хотел, чтобы у него был кто-то, кто понимал бы его, кто не осуждал бы его, кто был бы с ним рядом во время кошмаров и заполнил бы пустые места в его мире. Он никогда не думал о том, как эгоистично было с его стороны стремиться ко всему этому. Сейчас он это видел ясно, и это ужаснуло его даже больше, чем все его предыдущие грехи в отношении Сейшина вместе взятые.
Я и впрямь эгоистичный ублюдок. Даже сейчас я хочу, чтобы он принадлежал только мне. Единственное, что изменилось – это то, что он наконец понял, что заслуживает лучшего. Только он открыл рот, чтобы снова заговорить, как вдруг осознал, что его голова стала неестественно тяжелой. Комната закружилась. Очертания Сейшина расплылись, и хотя он прищурился в надежде прояснить зрение, оказалось, что видеть он совсем не мог. Симптомы были слишком знакомы, и он точно знал, чего ожидать дальше. В конце концов его веки вновь бессильно закрылись. Сейшин забрал стакан из его руки, пока тот не выскользнул из его хватки, и поцеловал его как раз в тот момент, когда чернота полностью затмила его зрение.
– Прости. Это нужно было сделать.
Последней мыслью, промелькнувшей в его мозгу до того, как он отключился, было то, что его лучший друг отравил его.
***
Сейшин принял душ и оделся опять в темные брюки и свитер. Он подобрал одежду Тошио и сложил ее, поместив ее затем рядом с доктором, чтобы тому было во что одеться, когда он проснется. Однако он взял сигареты и закурил одну, устраиваясь за письменным столом. Тошио растянулся лицом вниз на кровати Сейшина, его загорелая кожа особенно выделялась на фоне белого постельного белья, а взъерошенные волосы выглядели бесконечно соблазнительно. Оборотень задержал взгляд на мускулах на спине доктора, раздумывая о том, чтобы провести пальцами узоры по коже Тошио, когда заметил Сунако, проскользнувшую через дверь. Она никогда не издавала звука при движении, и если бы он ее не увидел, она стала бы свидетелем того, как он обхаживает бессознательного мужчину в постели. Он поблагодарил несуществующего бога за удачные совпадения.
– Он кажется мертвым, – она быстро взглянула на доктора. – Позволь спросить, что ты с ним сделал? – она изогнула бровь в сторону оборотня. Тот тихо засмеялся.
– Я дал ему кое-что, чтобы он уснул. Иначе он бы никогда не заткнулся.
Сейшин откинулся назад и скрестил свои длинные ноги поверх письменного стола. Он предложил Сунако стул напротив себя. Она часто сидела там, когда он читал ей.
– Ты сказала ему, как найти меня.
Это не было обвинением. Когда дело касалось его взаимоотношений с Сунако, не было места таким вещам, как упреки или предательство. Были просто действие и мотивация, и они оба не скрывали друг от друга никаких своих действий или мотиваций. Благодаря этому в их отношениях все было легко – так, как в его отношениях с Тошио никогда не могло быть.
– Сказала.
Сейшин знал Сунако уже шесть лет, и несмотря на тот факт, что они всегда были непоколебимо честны друг с другом, он понимал, что в плане изучения того, кем она была на самом деле, он видел лишь верхушку айсберга. Он знал только, что ему нравилось то, что он видел – решительная и жестокая женщина, которая в то же время могла быть душераздирающе хрупкой. Она часто уходила в себя, и он знал, что так же, как и он сам, она несла в себе печаль, которую не мог постичь никакой товарищ, которую не могло исцелить никакое время. Возможно, именно эта меланхолия связывала их и способствовала тому, что они были друг с другом открыты. Сложно было притворяться перед тем, кто слишком хорошо тебя понимал.
Сунако расположилась на стуле и вытянула сигарету из пачки Тошио. Сейшин наклонился, чтобы зажечь ей сигарету. Она вдохнула и немедленно скривилась.
– Они ужасны. Не понимаю, что тут хорошего. – Тем не менее она продолжила курить.
– Они на вкус как он.
– Ты уже его вспоминаешь? Он лежит голый в твоей постели. Не слишком ли рано, как думаешь?
– Я уже попрощался.
– Досадно. Я надеялась, что ты уйдешь с ним.
Эти слова были настолько неожиданными, что Сейшин чуть не свалился со стула. Она правда хотела, чтобы он ушел? По какой причине?
– С чего бы тебе этого хотеть? Что, если я не хочу уходить? Что, если я предпочту остаться с тобой?
– Ты любишь его больше.
– Он пытался убить тебя. Забыла?
– Я вторглась в его дом и обратила его друзей в вампиров. Я бы сказала, что мы квиты. И это не о нем или мне. Это о тебе. А ты не можешь отрицать, что твои чувства к нему сильнее, чем чувства ко мне.
– Это не так. Я просто люблю его по-другому.
– Сейшин, не пойми меня неправильно. Я не пренебрегаю тобой. Я чувствовала к тебе больше, чем к кому-либо еще, кроме, пожалуй, Чизуру. У моей любви к тебе нет условий, и она не требует твоей в качестве компенсации. У тебя есть шанс на жизнь, которая представляет собой нечто большее, чем ряд событий, связанных между собой не чем иным, как простым фактом твоего существования. Шики бессмертны, но ирония состоит в том, что мы так редко живем. Я хочу, чтобы у тебя было все, чего я не могу себе позволить.
Ему не пришлось слишком много думать, чтобы понять, что она имела в виду.
– Нет. Ты говоришь, что хочешь, чтобы у меня был секс. Ты правда думаешь, что я поверю, что у нас с тобой нет достойной жизни лишь потому, что она не соответствует избитым представлениям о счастье? Я перестал верить в эту безнадежную романтическую чушь, когда Сотоба сгорела в огне. Я сомневаюсь, что вообще когда-либо в это верил. Я не уйду с ним просто потому, что он будет спать со мной, или потому что однажды, если я буду очень этого желать, он согласится быть моим парнем. Секс – не определяющая характеристика человечества, так же как и любовь, и даже будь это так, я могу найти это где угодно еще.
Он махнул рукой, подчеркивая отказ.
Поверить не могу, что она купилась на эту чепуху в стиле «жизнь без любви – вообще не жизнь». И почему из всех людей я должен уйти с Тошио?
– Я бы поделилась с тобой своим мнением на этот счет, но, как ты знаешь, у меня нет данных, из которых можно было бы делать выводы.
Он часто жалел ее, ведь быть заключенной в теле ребенка означало, что к тебе будут относиться как к ребенку. И вправду, Сунако никогда не ощущала ласк любовника. Она не знала вкус тех поцелуев, от которых губы Сейшина покалывали от желания. Она никогда не смогла бы испытать то, что он испытал с Тошио этой ночью. В конце концов, у нее было тело девочки предподросткового возраста. Если она когда-либо чувствовала что-то, напоминающее романтическую любовь, Сейшин ничего об этом не знал. Быть может, она отказалась от мыслей о всякой романтике, осознав, что такие отношения никогда не будут полноценными. Конечно, оборотень не был экспертом в этой области, но у него были сексуальные партнеры и у него был Тошио (кем бы Тошио ни был). А теперь, столкнувшись с реальным примером жизни без таких отношений, он почувствовал себя необыкновенным эгоистом.
Как легко мне сказать ей что-то подобное, и как потрясающе беспечно. Как он мог так легко игнорировать чувства Сунако? Он страдал той же близорукостью, что и Тошио?
– Сунако, про…
– Мне не нужны твои извинения, Сейшин. Я только хочу, чтобы ты был счастлив.
– Я счастлив с тобой.
– А что, если с ним ты будешь счастливее?
– Не смеши меня. Он меня не любит. Он только хочет обладать мной. Я никак не мог бы быть счастливее с таким человеком. И потом, кто позаботился бы о тебе, если бы я ушел?
Услышав это, она рассмеялась. Искренний, звенящий смех – тот, который он обожал.
– Посмотри на себя. Шесть лет оборотень, и ты думаешь, что заботишься обо мне? Я старше тебя больше чем на сто лет. Я вполне способна позаботиться о своих потребностях.
– Я не имел в виду, что это обязанность. Мне нравится заботиться о тебе, читать тебе рассказы, делать тебя счастливой. Может, мы и не пара, Сунако, но у нас есть жизнь. У нас есть дом. И мне этого достаточно. – Сейшин устало вздохнул. Казалось, что их разговор идет по кругу. – О чем это все вообще? Ты никогда раньше подобного не делала.
Теперь настал ее черед сделать тон своего голоса нервирующе безучастным. Он мог только догадываться о возможном значении такого тона.
– Я сказала тебе. Твое счастье – все, что меня заботит. Я могу не всегда быть рядом, знаешь ли.
Тут в его словах появилась напряженная настойчивость.
– Что ты имеешь в виду? Ты планируешь покинуть меня?
Он никогда не думал, что Сунако могла уйти. Ему всегда представлялось, что она рада быть с ним. Однако с учетом недавней череды событий это предположение казалось неточным. Именно она позволила Тошио Озаки разрушить их домашнюю идиллию. Паника расползалась по его венам, отчего его сердце билось часто, а в горле пересохло. Сунако заметила эти мельчайшие изменения – у нее тоже были очень обостренные чувства. А еще она знала, что он никогда не поймет полностью, почему она пригласила Тошио в Синью. По крайней мере, не этой ночью.
– Нет, нет. Ничего такого. Я хочу жить только с тобой.
Он тут же расслабился. Она казалась особенно грустной в эту ночь, вот что он осознал, и прежде чем он успел задать еще вопросы, она погасила сигарету в брошенном стакане воды.
– Прости. Думаю, я немножко ревную. Наверное, я проверяла твою преданность, но теперь все кончено. Слишком тяжело видеть тебя с ним.
– Я надеюсь, ты не смотрела.
– Конечно, нет. Ты знаешь, о чем я.
– Знаю. Но ты знаешь, что я твой. Полностью.
Она соскользнула со стула и, обойдя стол, поцеловала его в щеку. Он смотрел ей вслед, когда она удалялась, все еще сбитый с толку их разговором. Это был долгий день; он еще поговорит с ней в другой раз. Сунако оглянулась через плечо, прежде чем захлопнуть за собой дверь.
– Знаешь, я никогда не понимала, что ты в нем нашел. – Она бросила одобрительный взгляд в сторону Тошио. – Но он очень сексуальный, когда такой растрепанный и взлохмаченный.
***
Тошио проснулся от языка, облизывающего его лицо, и определенно огорчился, поняв, что язык этот не принадлежал Сейшину. Куро казался чересчур счастливым, снова увидев своего хозяина, а доктор порадовался, что пес был в таком хорошем настроении и не лишился своей крови. Потом к нему медленно пришли воспоминания о ночи – прогулка к дому Сейшина, первоначальный спор, потрясающий примирительный секс, полуночный разговор, а затем отравление. Ладно, что бы там оборотень ни дал ему, это предназначалось лишь для того, чтобы вырубить его. Не считая легкой сонливости, Тошио чувствовал себя хорошо. Он прижал пальцы к основанию шеи, ища колотые раны, но затем остановил себя. Он знал, что ни Сейшин, ни Сунако не кусали его. Им незачем было бы усыплять его, чтобы это сделать. Тут до него дошло, что в комнате было слишком уж тихо. Значение этой тишины, правда, еще к нему не пришло. Он повернул голову и обнаружил на тумбочке две таблетки аспирина, стакан воды и листок бумаги. Он благодарно взял аспирин и уже собирался прокричать Сейшину спасибо, когда в сознание просочились остатки разговора прошедшей ночью. Он обратил внимание на записку, написанную изящным почерком друга, зная точно, что это значило, еще до того как прочел слова:
Тошио,
Спасибо тебе за прошлую ночь, она была всем, чем должна была быть. Прошу прощения, что прервал наш разговор, но, думаю, ты согласишься, что это был единственный способ.
Я продаю этот дом. Пожалуйста, не занимайся больше моими поисками. Ты не найдешь ничего из того, что ищешь.
С любовью,
-С.
