Вкус позвоночника

Поднявшись на ноги и отряхивая свои новые шорты от пыли, Нобара, вытирая рот рукой, разомкнула глаза, прежде чем увидеть перед собой озадаченного Годжо-сенсея, удивленного Юдзи, за ногами которого прятался шикигами Фушигуро, невозмутимого директора и то самое проклятье с симпатичной мордашкой и хрупкой фигурой девушки. До того, как директор увёл учителя и проклятье за собой, а придурок Итадори, никого не слушая, побежал за ними следом. Маки опустив оружие подошла ближе к первокурсникам и без намёка на шутку или хорошее настроение, спросила весьма настороженным тоном: — Вы знакомы с этим проклятым духом? — Мегуми и Нобара только кивнули, не вдаваясь в подробности. Видимо, тот факт, что с ним был Годжо-сенсей, сгладило её любопытство. Но Маки сощурилась, пристально глядя в тем в след. — От него исходит какой-то странный запах, — скверно сказала она и, вяло пошатнувшись, прокряхтела. — От него голова кружится и ноет. Кугисаки удивлено посмотрела на неё. — Правда? — вопросила Нобара и задумчиво задрала глаза. — Если подумать, я тоже что-то уловила, но думала, это духи такие. — Зачем проклятью пользоваться духами? — низким голосом спросил Панда, уперев лапы в бока. — Маки ты в порядке? Выглядишь не важно. — Горчица? — к ним ближе подошёл Инумаки Тоге. Он тоже заметил, что Маки побледнела. Выглядела она, как и любой человек, страдающий мигренью: переносица в темных морщинах, ноги подкосились, а один глаз закрыт, другой был блеклого цвета и мерцал, подрагивая. — Да, в норме. Я всегда плохо переносила сильные запахи благовоний и всего этого дерьма. Только, — быстро подавив в себе всю эту слабость, девушка втянула носом свежий кислород и вытянулась, хотя на лбу был незаметный пот и кожа по-прежнему нездорового окраса. — Не могу даже понять, что это было. — Цыкнув, она посмотрела, на свои мокрые ладони, в самом деле никак не соображая, что вызвал о у неё такую реакцию. — По началу я просто уловила сладость, а потом меня словно кипятком окатило. — Ты хотела сказать ледяной водой? — важно поправил её Панда. — Да нет же! — разозлилась Маки, что бывало с ней довольно часто, потому никто в серьезно это и не воспринял. — Кипяток, говорю тебе! У меня как будто кровь стала горячей, а внутренности пульсировали, как живые. Фуу! — в отвращении поеживалась девушка. — Просто отвратительное чувство! Панда и Тоге переглянулись, прежде чем вновь заговорить с Маки, у которой уже не было настроения на лишние разговоры. Она была раздражена до самых нервных окончания, а значит, в ответ полетят одни грубости. — Тебе точно к врачу не надо? — поинтересовался Панда, почесывая голову. — Лосось, — утвердительно кивнул Инумаки. И прежде чем Зенин Маки смогла взбеситься чтобы хоть как-то разгрузить свою нервную систему в их разговор вступил Фушигуро Мегуми, уже отпустивший своих фамильяров. — Вы так отреагировали, Зенин-семпай, потому что это было врожденное Зачарование, — с присущей невозмутимостью и статичностью во взгляде дал всем ответ Мегуми. — А ведь точно! — Нобара сразу вспоминала то, что было вчера в ними в парке. — С Итадори что-то произошло, когда она… То есть это проклятье подошло слишком близко, — перед девушкой слишком ясно предстал образ спящего, а потом зомбированного однокурсника, от чего Кугисаки ворчливо скисла. Но что-то дернулось в этот момент мыслей и она поинтересовалась у Мегуми о том, что не давало ей покоя. — Слушай, Фушигуро. А почему реакция на это Зачарования у всех такая разная? — Мегуми озадачливо наклонил голову, недовольно прищурившись, и Нобара уже знала этот его жест. — Только не умничай окей? — сердито попросила она его. — Ты же знаешь, что я и Итадори росли в обычных семьях. О всех этих магических штучках-дрючках понятия не имеем. Мегуми понимающе закрыл глаза. Второкурсники, слушавшие их, были и озадачены, и заинтересованы. Похоже, у первогодок было веселое задание, о котором он и не знали. — Вот оно что, — догадливо проговорила Маки, и Нобара увидела, что она о чём-то догадалась и кивая сама себе. — А, ну тогда это всё объясняет. — Зачарование, да? — Панда, так же ничего не разъясняя, ушёл в свои мысли. — Да ещё и врожденное. Это очень плохое качество. — Полностью с тобой согласна, — чётко подтвердила его слова Маки. — Тунец, — поддержал их Инумаки, насупив брови. Кугисаки раздосадовано нахмурилась от того, что она единственная не знала о чём все говорят. Судя по их реакции, то, что называлось Зачарованием, было в полне опасным или не очень приветствовалось шаманами. Она быстро крутанулась в сторону Мегуми и без слов надавила на него тяжелым взглядом. Фушигуро стал больше уставшим морально, нежели физически. На своих семпаем он не рассчитывал в плане объяснений, и раз Кугисаки потребовала ответа от него, он просто не мог сделать вид, что ничего не понял и не увидел. — Зачарование — это что-то вроде приворота или по проще, чары, — начал разъяснять Мегуми. — В древние времена маги использовали их, чтобы затуманить разум противника. Они наводят иллюзии, вводят в ступор и так же могу усыпить. Однако были и те шаманы или проклятья, которые рождались с таким талантом. — Слушающая Кугисаки кивнула, переваривая эту информацию. — Такая способность не очень частая и её сложно определить. Но она и не самая приятная. — Э? А почему это? — искрине удивилась Нобара. — Как по мне, способность очень годная. — Потому что те, кто ею владели, часто использовали её же во зло, — отозвалась Маки, перехватывая всё внимания на себя. — Эти чары действуют абсолютно на любого, и их невозможно избежать. Они полностью могут подчинить себе человека, даже если сам владелец этого не хочет. — А ещё, не смотря на свою как бы безобидность, они очень опасны, — продолжил Панда достаточно серьезным голосом, хотя морда его была расслаблена. — Если Зачарование действует в больших количествах, жертва может впасть в кому или от перенапряжения мозга потерять рассудок. Неспроста эту дрянь называли: «Смертоносным любовным приворотом». — То есть человек, попавший под чары, до безумия влюбился в того, кто их применяет? — уже энергичней вопросила Нобара, ещё больше загоревшись этой темой о любовных приворотах. В отличии от неё, второкурсники и Мегуми были не такими радостными. Наоборот, общее напряжение давило на них. Они понимали, что проклятье, да ещё и с Зачарованием — это не хорошее комбо. — Почти, — решил закончить на этом Мегуми. — Жертва, попавшая под влияние чар, может этого и не осознавать. Со стороны это похоже на влюблённость, но на самом деле это… — губы Фушигуро сами по себе застыли, и фразу он не закончил. Его щёки и уши почему-то чутка покраснел, и он старался отвести взгляд. — Что случилось, Фушигуро? — поинтересовалась Нобара, когда тот так резко сник. — Что ты хотел сказать? На что оно похоже? — На сексуальное влечение, — без проблем и громко ответила Маки, пока Мегуми в стеснении мялся. — Жертва испытывает сильное вожделение к тому, кто испускает эти чары. Сильных духом и трезвых умом оно так просто не сломить. А вот если ты мямля, расслаблен или пьян, то тут уже проблема. — С-сексуальное? — с неуверенностью пробормотала Набара, будто это слово было чем-то запретным. Несмотря на то, что Кугисаки была волевой, дерзкой и отважный, она при всех этих качествах сохраняла и свою женственность. А так как ей было всего шестнадцать лет, она, как и любая девушка её годов, смущалась и робела от всего, что считала слишком непостижим в плане взрослых отношений. Её застенчивость быстро пропала, когда она, наконец, смогла понять, почему Итадори так странно себя вёл и почему резко уснул. Получает, тот проклятый дух зачаровал Итадори? Но он сразу же извинился, а значит сделал это не специально. Фушигуро и Маки сказали, что Зачарование сложно контролировать, а потому Нобара поверила, что проклятье в самом деле не желало причинять вред Юдзи. А когда вспомнила, что проклятья не смотря на женскую форму, сказало что он мужчина, да ещё и если дурачок Итадори попал по его чары… «Мерзость какая!» — Кугисаки передернуло, будто она съела что-то очень кислое. Но теперь была другая проблема: оно пришло в их колледж вместе с учителем Годжо и Итадори. А если его притащил сам Годжо Сатору тут и впору не занервничать. Да и Итадори не хотел отходить от проклятого духа, как будто одержимый. Не в силах расстаться с этими догадками Кугисаки Нобара не хотела признавать при всех, что волнуется за Итадори. Она была уверена, что и Фушигуро разделял её чувства в этом плане. Она была грубоватой в обращении, но друзей ценила. И однажды и она, и Мегуми уже потеряли Юдзи, посчитав, что тот умёр. Второго раза они не допустят. Это дурак лезет везде, где не надо. Оставлять его без присмотра, всё равно что младенца бросить по среди проезжей дороги! Он раздражал своей непоседливостью и шумностью Фушигуро, доставал своей легкомысленностью и упрямством Кугисаки. Но при этом он был для обоих близким и дорогим другом, за которого они любого порвут. Сильного шамана или высокоуровневое проклятие — не важно. Их не пугал и не отталкивал факт того, что Юдзи был сосудом Двуликого Сукуны. А это уже делало их хорошими и верными друзьями. Именно по этому она и Фушигуро сейчас здесь. Внезапно паявшиеся, грязные и уставшие от длительного бега, но они с помощью шикигами Мегуми смогли отыскать непоседливого Юдзи и безответственного учителя Годжо по запаху. И Сатору, и Юдзи были крайне удивлены их такому внезапному появлению. Но если Годжо с вальяжной стойкой, вытянув губы, просто просвистел, то Итадори, радостно сверкая глазами, был рад друзьям как никогда. Улыбаясь, он подбежал к ним и помог подняться попутно расспрашивая с каких пор они стали такими безбашенными. — Это всё Кугисаки придумала. Меня в это не втягивай, — хмуро сказал Мегуми, отпуская шикигами. Пес стал чёрным и растекся по полу, не оставив и следа. — Фушигуро, — она свирепо произнесла его фамилию. — По шапке давно получал? Увидев их уже знакомую перепалку, Юдзи счастливо засмеялся, смущенно потирая нос. Оказалось, что ребята попали во временную петлю, наложенную на это здание. И чтобы отыскать Годжо и Итадори, Мегуми решил использовать фамильяра. А после долгого блуждания они смогли их найти. Только вот Нобара так распылилась от того факта, что они могли уже никогда не выбраться от сюда, что стала угрожать Фушигуро и тем самым испугала шикигами, который в меру сообразительности нашёл свою цель под давлением страха. А Кугисаки умела пугать. Жаль, на проклятьях это не работало. Мегуми сразу догадался, что оставит эти мысли только в своей голове. — Годжо Сатору, это, — заговорил Гакуя узнавая двух подростков, с которыми общался Юдзи. — Да! Это мои ученики! — с гордостью воскликнул довольный собой Сатору. — Тот темноволосый угрюмый парень — Фушигуро Мегуми, а крикливая девушка — Кугисаки Нобара. Они крайне своеобразные личности. — Вот от кого от кого, а от вас это слышать в двойне противно и неправильно, — мрачно пожаловался неприветливый Мегуми, когда они втроем подошли обратно ко взрослым. Он встретился взглядом с вчерашним проклятьем и таким же недоверчивым, суровым выражение одарил Годжо. — Может, объясните, что вы тут задумали? — Фушигуро дело говорит! — взвинчено согласилась Нобара, тряся кулаками в неудержании. — Годжо-сенсей, почему Итадори можно быть здесь и всё знать, а нам нельзя? С каких пор у вас любимчики? Это не честно! — Эээ? Я? Любимчик? — указывал на себя Юдзи, потерянно озираясь на всех, кого только мог. — Ничего подобного! — надулся Сатору, разыгрывая серьезного взрослого он погладив по голове и взлохматив волосы каждому из ребят. Жест был грубоватой, но теплый и поддерживающий. После он улыбнулся, как мог только Годжо Сатору. Эту улыбку повторить было невозможно. — Я люблю каждого из вас и забочусь о всех одинаково. Так что, — он подставил кулак ко рту и кашлянул в него. — Мегуми, не ревнуй своего потрясного учителя. А то я тебя знаю. Треугольный взгляд парня стал ещё тоньше и злее, словно обнажили клинок. Да ещё и Нобара с Юдзи на пару усмехнулись над последней фразой учителя. Они, не стесняясь, продемонстрировали ему свои дразнящие растянутые ухмылки, в унисон издавая противное:«Хе-хе-хе-хе» и хитрые глаза, от чего Мегуми трясло от злости, и он уже начинал проклинающее рычать. — А вы довольно шумная компания, как не погляди. — Сделал кто-то замечания, привлекая к себе внимание. — О, Гакуя-сан! Хотите с нами тоже поболтать? Итадори обратился к проклятью со странной прической и в безвкусном мужском плаще. Он смотрел на них таким же мутным и бессильным взглядом, как у Мегуми, и чуть отстранился, не желая себя в это втягивать. — С-спасибо, Итадори Юдзи, но я откажусь, — с вежливой улыбкой он посмотрела куда-то в строну. И, чёрт подери, даже такой жест вышел слишком идеально! — вот что было в голове у Нобары, которая не могла не признать наружную красоту этого тела. Её не сильно беспокоил тот факт, что внутри сидело проклятье, да ещё и мужчина, пока эта идеальная мордашка Ямады Надэсико светилась, словно кристально-чистый снег под серебром луны. Эти большие глаза с длинными ресницами темно-синего цвета, эти мягкие вишневые губы, да ещё и без косметики… Не простительно! — Гакуя-сан, а вы, оказывается такой скромный, — подметил Юдзи, заметив смущение проклятого духа. Он уже привык к многогранности проклятья и то, что он вёл себя как человек, потому не сильно удивлялся его поведению, не свойственное проклятым духам. — Я не особо люблю быть в центре внимания, — подавленно высказался Гакуя. — Как я это понимаю, — вполголоса согласился с ним Мегуми. Гакуя и Фушигуро одинаково вздохнул, изображая полное изнеможение от всей этой ситуации. С начала Годжо-сенсей, потом Итадори, а теперь и Фушигуро стал проникаться к этому проклятью! Нобара хотела разобраться до конца, что тут происходит. Почему и о чём они тут говорили? Что обсуждали? И как с этим связан Итадори Юдзи? Она не собиралась слушать возражения и оставаться крайней. Юдзи, на которого полились все эти вопросы, только отгораживался, не в силах внятно ответить. И тогда Нобара переключилась на Гакую, который как и парень не мог истолковать и во время заговорить. Он не был враждебен к подросткам, однако от его в полне человеческой потерянности было не по себе. — Эй, Кугисаки! Будь повежливей с Гакуей-саном! — строго потребовал Юдзи, закрывая слабую женскую фигуру за своей спиной, чем сильно удивил Нобару. Она аж отступила от неожиданности. — Он через многое прошёл и пережил, — сказал парень уже мягче. — Мы с Годжо-сенсем такое тут услышали. Я вам сам расскажу. И он стал пересказывать всё в малейших деталях. Кто такой Гакуя, что на самом деле произошло с нынешним сосудом, в котором он заперт не по своей воли. О Ваэми Рове, девушке, пережившей ужас перед смертью. И о Искаженном обете. Гакуя за его спиной стоял мрачнее тучи. Он хотел, что бы Юдзи замолчал и перестал им всё это говорит. Не потому, что он был зол или рассержен на то, что его секрет болтают всем подряд. Гакуя не хотел втягивать в это дело ещё больше людей, тем более детей. Но когда он в начале рассказа бросил зоркий подстерегающий взгляд на Годжо, уловивший это в миг маг, пострел на его через чёрную повязку и потом беззаботно улыбнулся, пожимая плечами. Они должны это услышать. Не вмешивайтесь. Гакуя понял его знак без слов и был ещё больше этим недоволен. Но, как его и просил шаман, вмешиваться не стал. — Сатору, нужно поговорить, — подошёл тот, кого давно не слышали. Масамичи Яга прошёл мимо угрюмого Гакуи и почти обошёл Годжо, но остановился чуть впереди него. — То, что мы задумали изначально очень рискованно. Думаю, ты это понимаешь? — директор говорил грузно, почти не повышая голос. Его речь перемешивалась с диалогами ребят, но Сатору хорошо разбирал каждое его слово. — Основное решение всего этого остается за тобой. Я буду помогать вам из тени. До этого удивленный Годжо наклонил голову и растянул губы, чуть показав зубы. Он был одновременно и восторжен, и рад почти до безумия, однако рассудительности и остроты этого дела не терял. Потому сказал следующие: — Директор. Я готов взять всё это на себя. Вам не нужно вмешиваться. Если эти дряхлые пердуны каким-то чудом до всего докопаются, а они будут что-то подозревать со временем, я их в миг прижучу. Вам не обязательно рисковать собой и своим положением. — Всё и на себя говоришь? — усмехнулся Масамичи, а Сатору, наоборот, перестал улыбаться. — Я сам знаю, как и чем рискую, Сатору. — Сказал он ему, не оглядываясь, потому выражения его лица Годжо не видел. — Ошибки прошлого, нельзя изменить. С ними остается только жить и не повторять в будущем. Я знаю, почему ты взялся за эту просьбу того проклятья. Точнее, из-за кого. Сугуру был бы рад тому, какой ты хороший и заботливый друг. В его словах была печаль и доброта, которая не могла не тронуть Годжо. Не смотря ни на что, они оба по-прежнему с теплотой относились к Гето Сугуру, хотя по всем мерках этого мира должны проклинать и ненавидеть его. — Я не смог спасти Сугуру от его тьмы и безумия, — наконец сказал Сатору не своим голосом. Масамичи Яга понимал, как тяжело довались ему эти слова, как они рвали ему глотку и иссушали душу. — Но это. Хотя бы этот его грех, я хочу отпустит и развеять. Снять груз с его несчастной души. Вы ведь тоже директор? — Хммм. Да, — отпустив раздумий, согласился Яга. — Мы оба виноваты перед Сугуру. Если бы я был к вам внимательней, тогда, то возможно… Damn!— с рыком тряхнув головой, Масамичи не по японски выругался. — Нет! Я наотрез отказался сожалеть о прошлом. Сугуру не вернёшь, а за свои грехи он должен расплачивается сам, перед Адом или Раем. Мы же, наученные его примером, должны думать о том, чтобы эти дети не стали вторым Гето Сугуру и не повторили его судьбу. — Я понимаю, но… — Ты понимаешь, Сатору. — Согласился с ним Яга, так же всё понимая. — Но прошлого настырно не забываешь. Из всех нас, Сугуру проклял тебе сильнее всех. Не было ответа. Только скрипучий подавленный вздох. Сатору и без подсказок знал, как на нём отразился поступок Сугуру. Именно по этому он стал учителем, хотя знал, что это ни его стихия. По этому он решился воспитать новое поколение, способное пойти за ним со всей решимостью и без сомнений. Гето Сугуру этого не смог. Он сдался сомнениям и пал перед ними, позволив себя затоптать грязью. Этого Сатору ему простить не мог. Как и себя до сих пор не прощал. Он убил Гето не потому, что желал ему смерти, а потому что это был единственный способ помочь ему успокоится и расстаться с тяготами мира магов. Сатору был уверен, что Сугуру сам осознавал, что его мечта о мире только для магов не больше чем детская фантазия. Фантазия, из-за которой он отчаялся и потерял рассудок. Он знал, что перешагнул черту, за которой ему больше нет пути назад. Сколько бы Сатору не наделся, Гето Сугуру решился больше не оборачиваться и идти туда, откуда ему больше не будет выхода. За все те десять лет Сугуру собирал проклятья, путешествовал по всему миру, за пределами родной Японии и помимо этого искал и набирал союзников, разделяющих его фальшивую мечту. Потому он называл их «Семьей»? Насколько же он потерял уверенность в себе и своих целях? Цеплялся за людей, которые возможно и не питали к нему теплых чувств, но это доказывало, что Гето Сугуру остался человеком. Он нуждался в том, чтобы рядом был кто-то кто смог бы помочь подняться в минуты падения или поддержал словом, когда мысли о греховности его поступков душили. И та девочка, Ваэми Рова, скорее всего, была такой же частью семьи Гето. Она имела зачатки силы мага, а значит, Сугуру, скорее всего, хотел взять её под своё крыло и привести к новому будущему только для магов. Он не стал бы её убивать просто потому что. В тайне мыслей Сатору отвергал слова Гакуи о том, что его дочь была убита его другом. Который просто навязал свои искаженные идеалы неокрепшему сердцу девочки. Ваэми Рова связана с Гето Сугуру, и их связь служила причиной того случая. Что бы не произошло, Годжо уже решил, что Сугуру не убивал девушку. Он не знал причины. Ответы же придется искать долго и кропотливо. Но если это поможет хоть на долю снять тяжесть с души Гето, Сатору готов проломить любые цепи и пойти наперекор всему магическом сообществу, лишь бы его друг на той стороне спал спокойно. — В любом случаи, положись и на меня, — сказал Масамичи Яга, положив свою руку на плечо и Сатору и крепко сжав. — Начальство не вернется ещё четыре дня, — как бы невзначай сказал он. — Они сейчас все в Кагосиме. У них там терки с международными ассоциациями. Думаю задержатся даже подольше. — Вы ещё можете отказаться от этой затеи, директор, — с горькой ухмылкой посоветовал Сатору. Из-за того, что его глаза скрывались за повязкой, эмоции Годжо было сложно прочитать. Обычно он выглядел слишком загадочным, но сейчас производил впечатление преступника, готового идти до конца. — Я буду даже непротив, если вы всю вину повесите на меня. — Ерунду не городи мне тут! — рявкнул Яга и не сильно стукнул бывшего ученика по голове, как делала это много раз. Сатору лишь рассмеялся, делая вид, будто ему больно. — Всё! У меня дел полно! — поправив стильный пиджак, он направился к выходу. Гакуя проследил за ним, на минуту впав в его тень. Студенты быстро замолчали, когда директор прошел мимо них, посмотрел на выломанную дверь у себя под ногами, хмыкнул и уже скрывшись, было слышно, как он кому-то звонит по телефону. Говорил он резко и просил, чтобы дверь в одном из зданий как можно скорее починили. Правда звучало так, будто он объявляет войну. — Мне кажется, или он был чем-то разозлен? — задал вопрос Юдзи, хотя ответа и не ждал. — Наоборот, он воодушевлен как никогда, — бойкий высокоэнергичный голос Сатору разрушил все догадки Юдзи. Мужчина поправлялся с Гакуей, и все они посмотрели туда, куда вышел Масамичи Яга. — И так, Гакуя, — обратился Годжо, заставив последнего вздрогнуть. — Отныне с этого момента, вы под моим начальством и опекой. Обещаю хорошо о вас заботится и выполнить просьбу в лучшем виде! — Эээ? Ну… да, — запинался Гакуя, рассеяно озираясь. Этот человек своим эксцентричным поведением вводил его в ступор. — Я тоже примного благодарен, Годжо Сатору. — Он взял себя в руки и поклонился в знак благодарности. — Без твоей помощи у меня ничего бы не вышло. — Мммм~ Рад, что вы это понимаете, — игриво и вместе с этим коварно протянул Сатору. — Тогда что нам надо с вами обсудить, чтобы… — Годжо-сенсей, подождите! — их разговор перебил Итадори, чего ни Гакуя, ни Сатору не ожидали. — Эй-эй-эй! Юдзи-кун! Не хорошо это, прерывать беседу взрослых! — как всегда не серьёзно, пожурил его Сатору. — Перестань такие рожи корчить, — со вздохом попросил его Гакуя, прежде чем уже мягче посмотреть на воспылавшего Юдзи. — Что случилось, Итадори Юдзи? Ты хотел что-то сказать? — Эм, да! — энергия юного мага воспряла в нём с новой силой, и он держал дрожавшие от нетерпения кулаки перед собой. Посмотрел на них и, выдохнув, уставился на уже насторожившегося проклятого духа. — Гакуя-сан! Позвольте и мне вам помочь! Нобара и Мегуми, которым Юдзи почти всё пересказ пока не отвлек директор, скривились и ахнули, услышав такое яростное высказывание. Они всё слышали и поняли, но вот этого желание Юдзи ни Фушигуро, ни Кугисаки пока непереварили. Их противоположностью был Годжо Сатору. Он и в обычной и чрезвычайно ситуации непаниковал или волновался, только всегда ехидничал и радовался. И вот сейчас он улыбался словам Итадори, как будто уже догадывался о цели парня. Больше всех эмоции здесь показал Гакуя, своей кукольной маленькой мордашкой. Он побелел от изумления, потом стал набирать тёмные цвета и хмуриться, пока не стал совсем недовольным. — Даже не думай, Итадори Юдзи, — сказал он уверенным и строгим голосом, да и на лице было видно, что он не шутит. — Ты к этому не имеешь никакого отношения. Я просил помощи только у Шестиглазого. Возможно, с его стороны это было грубее, чем он хотел, потому что решимость на лице Юдзи в миг расклеилась. Он смотрел на Гакую так, словно тот предательски ударил его в спину. Проклятый дух же не поддавался его реакции, хотя парнишка ему понравился и обижать его он не хотел. Но ещё больше он не хотел впутывать его в это непростое и, скорее всего, опасное дело. — Почему? — опустошенно спросил Юдзи, всё ещё не веря тому, что ему отказали. — Почему Гакуя-сан? — Потому что ты ещё ребёнок, — ответил ему проклятый дух уже с нотками свирепости. — Я не буду впутывать в свои проблемы детей и уж тем более рисковать их ними жизнями. Я бы вообще не хотел кого либо впутывать, но в одиночку я бессилен. — Я… Я не ребенок! — оскорбленно выкрикнул Юдзи. — Да ну? — вопросил Гакуя, скептически поведя бровью. — И сколько же тебе лет? На это Юдзи опешил и ответил уже не так бодро, смущенно пустив взгляд: — Пятнадцать. — И ты уже не ребенок? — обреченно вздохнул Гакуя. — В любом случаи, мой ответ: нет, нет и ещё раз нет! Юдзи огорченно поник, больше ничего не говоря. Гакуя ощущал жалость к нему, но всё же был рад, что этот мальчик не влезет ни во что опасное. И только он с полным облегчение так подумал, как один человек… — А почему бы и нет? Как по мне, хорошая идея! Ну кто ещё с таким редким талантом всё портит? Никто иной, как Годжо Сатору на это просто не способен. Он полностью разломал то, что хотел сделать Гакуя. И потому в отличии от Юдзи, который смотрел на своего учителя как на великого спасителя, Гакуя же оскалился, сощурил злые глаза и уже обращался к нему с нескрываемым гневом. — Годжо Сатору. Ты хоть сам слышишь, что несешь? — Вроде как со слухом и речью у меня проблем нет, — беззаботно выдал Сатору и сделал вид, будто задумался над этим. — Хотя… Ай, к чёрту! Не важно! — отмахнулся он. — Я не возражаю против просьбы моих любимых учеников. А потому, Итадори Юдзи!— так и несмотря на свирепого Гакую, маг с вызовом указал пальцем в парня. — От своего личного имени разрешаю тебе принять участие в этом задании!! — ЧТО?! — во весь голос возмутился Гакуя, чуть сам не оглохнув от своего крика. — Я не позволю этого Годжо Сатору! Эй, а ты не радуйся раньше времени!! — Гакуя злобно зыркнул на ликующего Юдзи, прыгающего на месте и выкидывая руки как торпеда, он вопил: «Ура! Ура! Учитель Годжо мне разрешил!» Проклятого духа он даже не слышал, от чего Гакуя обнажил клыки и наморщил переносицу ещё больше. Теперь вся его ярость и бешенство были обращены только к Годжо. — Ты чем вообще думаешь, когда такое говоришь?! — Чем, спрашиваете? Хе! Мозгами, конечно же, — съехидничал Сатору, не увидев в своём предложении ничего ужасного. — Лично я думаю, что это будет очень хорошей практикой на будущие. Да и не плохо само по себе будет, если людей по больше наберем. Глаза Гакуи прорезались ярким сияние, а сжатые зубы издали проливный звук. — Я против Годжо Сатору! Против! — гаркнул он. — Проклясть тебя, что ли?! — Хе-хе-хе. Если это сделает кто-то с такой симпатичной мордашкой, я даже невозражаю, — не перестал паясничать маг. Похоже, что ему нравилось дразнить Гакую, и от его гневных выкриком он получал большое удовольствие. — Гакуя-сан! Жду не дождусь нашего сотрудничества! — с ходу налетел Юдзи, сверкая от счастья так, что слепило глаза. — Я ещё не дал своёго согласия!! — крикнул дух, чувствуя, как его зажимают в угол. Проклятье видя, как против него ополчились и Шестиглазый, и этот ни чего не понимающий малец, уже хотел сдать позиции, чтобы дать себе передышку. Возможно они ещё одумаются, пытался убедить себя Гакуя, стараясь больше не тревожить нервы. Голова уже не терпимо болела после его криков. Он ещё больше насупился, когда понял, что услышал, от нынешнего рожденного обладателя Шести глаз. Непредсказуемый, сумасбродный, вечно себе на уме и при этом чертовски силён. Вот таких вот Гакуя и опасался больше всего. Он верил и симпатизировал Итадори, потому что у мальчика было чистое сердце, пусть прямоту свою он и не контролировал. А вот Годжо Сатору, — это уже атомная бомба со смесью ещё тысячи таких же. Гакуя решил ему довериться, но о полном уважении или верности и слово не шло. Нет гарантий, что он сам не предаст меня или не подставит. Так думал Гакуя, видя этого человека перед собой. Однако выбора у него не было. Ещё когда он сбежал от тех чудил, он решился, что выполнит свой долг перед Ровой. Даже если придется опуститься в самые низы перед шаманами, даже если для него на этом всё и кончиться. — Одну минуточку! — к потолку вздернулась тонкая рука Кугисаки Нобары. Мегуми, сердито цыкнув языком, покосился на неё. Ему не понравилось, что она привлекла всё внимание к ним. — Мы с Фушигуро услышали всё что нам нужно. — Не впутывая в это меня, — пробубнил мрачный парень, отверчивая голову в сторону. — Я понимаю, что мы всего лишь первогодки и всё в этом духе, — сказала Нобара, но так, будто всё это было пустяком. Гакуя уже почувствовал неладное, а широкая довольная улыбка Сатору это чувство только подтверждала. — Но чтобы вы знали, — она не закончила своё предложение и уставилась на Гакую и Юдзи с глазами, полными недовольства. — Мы так просто этого не оставим! — Просил же, — ещё тише и надрывней проговорил Фушигуро, которому хотелось сбежать от сюда. — Почему это одному Итадори можно в этом учувствовать? — не унималась Кугисаки. — Мы с Фушигуро ни чем не хуже! — со стороны Мегуми прозвучал какой-то болезненный стон. — И потом, Годжо-сенсей, вы сами говорили, что мы одна команда! — Значит, Кугисаки и Фушигуро, — на одном дыхании сказал Юдзи, и глаза его загорелись вновь. Нобара гордо выпячила грудь, уперла руки в бока и, важно улыбнувшись, подтвердила догадки Юдзи. Так, чтобы её слышали все. — Будем работать вместе с вами! Отказы не принимаются! — Крутооо! Это круто, Кугисаки! Лучше и быть не могло! — ликовал Юдзи, на что девушка вскинула голову, придавая себе и своим словам ещё больше важности и надменности. — Хм! Само собой! — высокомерно отозвалась Нобара, впитывая в себе похвалу и обожание Итадори. — Чудесно! Мне нравиться ваш настрой! — тут же похвалил Сатору. — От моих учеников меньшего и не ждал! Пока они громко радовались не понятно чему, только двоя стояли в сторонке с кислыми минами, едва ли не с отвращением наблюдая за всей этой вакханалией ярких цветов, блесток и мнимого счастья. Гакуя уже смирился, что у него, у древнего проклятого духа, которого почитали, нет сил на то, чтобы остановить каких-то ребят. Помрачнев от этой мысли, думая до чего же он докатился, Гакуя безутешно покосился к точно такому же брату по выражению и несчастью. Темноволосый парень, к которому все обращались как Фушигуро, был выше, и потому Гакуи пришлось поднять голову. — Ты ведь даже согласия своего не давал, — напомнил он морально убитому Мегуми. Тот моргнул полностью потухшим взором и был похож на труп, нежели на живого человека. Казалось, все тучи мира сгустились над его головой. — Ничего, — безжизненно сказал Мегуми. — Я уже привык, что моего мнения не спрашивают. Дождь продолжал барабанить по всему зданию, заливая дорожки и всю территорию колледжа. Никто не знал, когда он кончиться. По новостям ни слова не было на эту тему. Пока он продолжается, всё было однотипным и мирным, но никто не знал, что произойдёт, когда эти капли перестанут стучать.