Вкус позвоночника

— Давно не виделись. Рёма. — Поприветствовал Гакуя с легким дружелюбием в глазах и вялой улыбкой. Лицо его было не узнать. Красавица древних японских легенд, какие уже увяли и исчезли в этой эпохе. Блестящие волосы с нестандартной прической поднялись ветром, задняя её часть перекручивалась линиями, а чёлка, ушедшая в бок, открыла обзор на упругие, чуть розоватые щечки и маленькие уши. Тонкая шея прямо-таки скульптурная, руки и ноги настолько идеальные, что казались искусственными, как и весь этот образ. Сукуна, потерявший дар речи, полностью повернулся к девушке перед собой. Его сознание и понимание находилось где-то на середине. Он понимал и не понимал одновременно. Сам себе удивляясь, он осознал, что всё это его застало в сокрушительный врасплох. Он не питал к тому, кто перед ним, никакой враждебности или ненависти. Однако, даже узнав того, кого он не видел целых тысячу лет, поприветствовал в ответ, сказав всё это потерянно и, казалось, ещё толком не осознано. — Э-э мм, да… Давно, — Сукуна признал это. Он признал того, кто перед ним. И вот сомневающейся выражение стягивается, рот скалиться, но это не ухмылка или язвительность. Истинные чувства, как и осознание, возвращаются к нему с суровостью в сужающимся взгляде. — Так значит, — он отклоняется верхней частью тела и с неверием оглядывает девушку с головы до ног. — Ты в самом деле, Гакуя? — Конечно, Рёма, — потвердел Гакуя плавным кивком головы. — А ну-ка переставай это! — гаркнул Сукуна, тыча Гакуи в женскую грудь достаточно грубо и больно, но в лице тот не поменялся. Всё такой же спокойный, только глазами влажными моргаете. — Ты же знаешь, как я терпеть это прозвище не могу?! Специально ведь его так часто повторяешь! — Двуликий, в меру роста своего нынешнего тела, огрызаясь, насупился на Гакуя, почти столкнувшись с ним лбами. — Нет, — голос проклятого духа чуть стал высоким от удивления. — Я повторяю его, потому что оно мне нравиться. — Гххх! Чёрт с тобой! — с нарастающим нервным тиком выслушивав это, Сукуна взревел обращаясь к небесам, и потрепав волосы обеими руками. — Знаешь что?! — бросил разъяренный взор на нерушимого эмоционально Гакуя. Он затараторил громче обычного, при этом обвинительно указывая на проклятье. — Ты ни разу за эти тысячи лет не изменился! Вот вообще! — Ты тоже, — не остался в долгу Гакуя, от чего Сукуну передернуло. — Всё такой же самовлюбленный болтун, конченный садист и невоспитанный наглец. — А ну помалкивай! — фыркнул Двуликий, вздернув подбородок для важности. — Меня всё в себе устраивает. Это ты всё такой же правильный благодетель с нерушимым кодексом чести, — брезгливо передразнивал он, закатывая глаза. — Меня тоже всё устраивает, — с безразличием высказал ему Гакуя. Новая показавшихся порция вен и кое-как удерживаемого гнева, выразившихся в рычание через показанные животные клыки, показывали, что Сукуна отчаянно желал высказаться, но только немо гневался, тряся поднятыми кулаками. — Да хрен с тобой! — резко бросил Сукуна, скрипя зубами и щёлкая языком. Он помял шею, задрав глаза. — Рёма. Ты разочарован? — как ни в чем не бывало поинтересовался Гакуя. — Дааа~ — с досадой протянул он, вновь обращаясь к Гакуей, не скрывая недовольства. — Что с тобой случилось за эти века? — по-хамски спросил он, а Гакуя, лишь сведя губы в точку, озадаченно наклонил голову. — Эта девка — твой сосуд, ведь так? Почему ты вообще сидишь в сосуде? Гакуя многозначительно моргнул, все ещё не показывая особой заинтересованности разговором. — Но Рёма. Ты то же используешь сосуд. — Да, но моя ситуация не настолько плачевная, как твоя! — покачал головой Сукуна. И тут его хищный взгляд пал на женские руки. Чёрные. Он сразу понял, что то не перчатки или краска. — Что это за мерзость у тебя на руках? — рыкнул он. Проследив за тем, куда он смотрел, Гакуя, будто только сейчас вспомнив, поднял руки, двигая пальцами и изредка морщим лицо. — Это Кокухо. — Без скрытности ответил дух. — Кокухо?! — разъяренно и озадаченно рявкнул Сукуна, с отвращением отойдя на шаг. — Неужели эта дрянь ещё существует в мире?! Почему эта мерзость на тебе?! Прекрасно понимая смысл его эмоций, Гакуя с пониманием вздохнул, грустно хмыкнув при это смотря на эти же покрытые чернотой руки. Кожа под ней все еще дергалась и садила. Одно движение пальцев вынуждало мышцы содрогаться в спазмах. Похоже, кокухо нужно больше времени для полной адаптации. Ярость Двуликого по отношению к этой штуке была ясна. Оно не просто принадлежало шаманам, оно состояло из того, кого называют магами. Кокухо была создана для порабощения проклятых духов, но самое мерзкое было то, что оно не порабощало, а сжирало проклятье заживо. В то время как к магам оно было лояльно и всячески помогало в битвах, для проклятий оно было самой страшной пыткой, учитывая, что дух не умирал полностью, а растворялся в этой едкой массе, продолжая существовать, пока кокухо не выжмет из него все силы для шамана, что его использует. Иссиня-черные ресницы, в которых плясах блеск, сомкнулись, а радужка духа направилась в сторону, словно ему стало за что-то стыдно. Опущенными руками он пальцами сжал платье, почти не двигая губами. — Долго объяснять, — сказал Гакуя, смотря на Сукуну уже твердо и решительно. Голос стал точно таким же. — За все эти века много чего произошло. То, что я в таком состоянии, тоже от части этому виной. Рёма, я хотел с тобой поговорить, и разговор этот ни на одну минуту, — рот Сукуна брезгливо искривился, но он терпеливо слушал речь Гакуи, говорящего с ним так, словно это последний их диалог. — Мы можем погулять или сходить куда-нибудь и обсудить, если хочешь, но ты должен пообещать, что не будешь буянить и причинять вред людям. — Пообещаться? — саркастично переспросил Двуликий, запальчиво ощерившись. — Кому? Тебе или…, — он сердито глазами указал себе за спину, не поворачиваясь. — Тем магам, что следят за нами? — Я понимаю, тебе это не по нраву, — уже настороженно сказал Гакуя. — А кому по нраву, как собачке на цепи ходить? — агрессивность возникала над ним, темным энергетическим туманов, готовым высвободиться и смести всё на своём пути. Нахмурившись, Гакуя сделал неловкий шаг назад. — Только на таких условиях они разрешили мне с тобой поговорить, — попытался по мирному успокоиться его проклятый дух, хотя от самого по неволе стало исходить аналогичная энергия. Оба проклятья уставились друг на друга, как голодные хищники, запертые в одиночной клетке. Если так всё продолжится, от этого района ничего не останется, а завеса вряд-ли выдержит этих монстров. — Г-Г-Г-Годжо! — панический страх сидевшего за рулем Иджичи достиг своего предела. Мертвенно-бледный, он буквально усох от переполнял его стресса. Вцепился в руль так, что ногти чуть не вырвал. — Ситуация н-накаляется! — Иджичи прав, — согласился встревоженный Мегуми, державший руки на дрожавших коленках. Его колотило, и он часто сглатывал, а на капающий пот внимание некогда было обращать. — Если ничего не сделаем… — Мы не будет ничего делать, — осадил всех Сатору жёстким и властным тоном. Всё так же безмятежно сидя, вытянув ноги и скрестив руки на груди, он, как и планировалось, только издалека наблюдал. Но Мегуми бросил на него негодующий яростный взгляд, и Сатору добавил: — Пока не будем. — А когда? — слишком резко вопросил Фушигуро, не понимая этого бездействия. — Когда они от этого места камень на камень не оставят?! — Плохая была идея! Плохая! Очень плохая! Нас же тоже убьют! — как в бреду бубнил Иджичи, схватившись за голову руками. Мегуми дергался на месте, готовый выскочить из машины. Его руки сами по себе уже складывались в замысловатые печати, и под колёсами машины тень, словно живая, стала вытягиваться и чернеть. В ней было колыхание и движение. Мегуми, навострив горящий взгляд, уже было отдал команду шикигами, как крепкая рука Годжо обрушилась на его голову, недужным весом вдавив её в плечи. Это был не дружеский жест учителя, поругавшего ученика за пакость. Фушигуро буквально вдавили в сидение, чуть не промяв любимую машину Иджичи, и он с трудом скрипел зубами, ощущая холод и мощную тяжесть на макушке. Не без усиления Мегуми прикрыт один глаз. На сморщенным лице читалась боль и борьба. Годжо Сатору не смотрел на него, полностью сосредоточенный на двух проклятьях. Его проклятая энергия была сдержанная, но не подавлена. Она вибрировала и менялась вокруг него, не касаясь. Глазницы становились все уже и уже, а белое лицо было холоднокровно, рот сжимался. — Отменяй технику, иначе они кинуться уже на нас, — сердито приказал Сатору, сжав пальцы в волосах Мегуми. — Отменяй, — уже угрожающе повторил он, силой развернув голову парня так, что бы тот видел прямо. Годжо не хотел делать ему больно, а уже тем более применять насилие, но сейчас он был встревожен от нарастающей опасности. И хотел, чтобы Мегуми это понял. — Видишь? Ты их спровоцировал. Отменяй технику. Синий прищуренный глаз Мегуми поднялся, и зрачок тут же сжался в точку, а из глотки вырвался корявый стон. Не вина Годжо, что это произошло. Дело было в проклятых духах. Доброжелательный Гакуя, до этого проявлявший лояльность и мирность к шаманам, уже ожесточенно смотрел в их сторону. Не спасало и его нынешнее детское мило лицо, ставшее острым и темным. Глаза были ещё с рассудком, но в них плясала потайная тьма. Гакуя ещё помнил себя, а потому лишь давал знак магам остановиться. Он не желал им плохого, так решил Мегуми. Но другое чудовище было полностью противоположного мнения. Чудовище в образе обычного человека с лицом его друга, скалилось со всей кровожадность. Красные глаза, до этого открытые от удивления, прищурились дугой, и в них качался дурной свет. Мегуми потерял все тепло тела, зубы будто склеились, а челюсть стала каменной. Он не мог перестать смотреть. Ощущал панику, тревогу, почти трусость, но парень знал, что второй монстр видит его даже с такого расстояния. Двуликий Сукуна видит его, и проклятый дух трепетал от нетерпения продолжить их бой. Фушигуро поёжился и втянул голову в плечи. Вот почему Годжо был грубее и жёстче обычного. Как только Сукуна сделал едва уловимое движение в их сторону, Сатору носом выдохнул и гибко выгнулся вперед, словно кот перед броском, при это отстраняя Фушигуро той же самой рукой, не позволяя вмешаться и тем самым давая понять Двуликому, что иметь дело он будет с ним. Весь кровожадный азарт и желания Сукуны уже было направленно на магов. Дух в теле человека сделал осязаемый шаг, от которого содрогнулось все живое. Окружение застыло в готовности. Завеса могла рассыпаться в любой миг, а клыки демона клацали, обнаженные в широкой безумной улыбке, пока из недр глотки лаял приглушенный смех. Машина была почти на самой окраине улицы, но для него добраться до них было секундным делом. Мегуми под давлением руки Годжо сжался в кресло. А сам Годжо почти не издавал звуков и не дышал, полностью сконцентрировавшись на цели. Всё произошло бы со скоростью звука и кончилось бы плачевно, но… — Ч-ч-ч-чегоооо!! — это был визгливый возглас Иджичи. По худому, почти синему лицу было видно, что он уже терял здравомыслие от ужаса. — Это как вообще?! — подскочил не на шутку удивленный Мегуми. Оттолкнув руку учителя и выскочив вперед, он сцепился в переднее сидение, вытянув голову, что бы убедить себя в увиденном. — Ох-ох-хо-хо~ — протянул Сатору, довольно и хищно ухмыляясь, почти скалясь. Расслаблено тряхнув телом, он убрал руку и спиной откинулся обратно на спинку сидения, готовый рассмеяться во весь голос. — Надо же, надо же! — вторял он, сдерживаясь от рвущегося смеха, из-за чего это было похоже на частый кашель. — А этот Гакуя может, когда хочет. Уважаю! Эти троя одновременно считались счастливчиками и самоубийцами, раз увидели нечто подобное. Король Проклятий, которого все маги Японии боялись даже после мнимой смерти. Неподвижно, ничком лежал на асфальте, раскинув руки и ноги вдоль туловища, словно обрушенный неведомой силой. А этой неведомой силой был… Гакуя. Проклятый дух в образе юной девушки, стоял позади Короля с вытянутой левой ногой. Носок легкого сапога ещё был вздернут вверх. Летнее платье без проблем задернулась чуть выше бедра. Большие, чуть прищуренные глаза с мутноватым цветом закрылись, когда Гакуя опустил ногу на землю, а после со строгостью опустил цепкий взор вниз, а точнее на тело перед своими ногами. — Рёма, будешь хулиганить, я тебя накажу, — совсем по-родительски пожурил Гакуя все с таким же невозмущенным видом. Плечи Сукуны пришли в движение и дернулись. Опираясь на руки, с намерением и зарождающейся злобой повернул лохматую голову к Гакуе. — Т-ты… ты пхнул меня ногой? — заикаясь, вполголоса, вопросил он с нервным тиком. Нежные губы Гакуи слабо опустились, а сам припустил глаза, от чего ресницы стали длиннее и пушистей. — Ну да, — легкомысленно и не серьезно ответил дух, высунув кончик языка. По всему лицу Двуликого, похожему на заставшую маску, прорезались линии вен. И как будто этого было мало, Гакуя ещё больше вытянул ему на показ язык, издав славное и даже миленькое: «Бээээээ~». — Я тебе это «Ну да» знаешь, куда сейчас запихаю?! — неуловимым для глаза движением Сукуна поднялся на ноги и налетел на Гакую, столкнувшись с ним лбом о лоб. Челка Гакуи от порыва разлетелась, их кожа терлась, и пусть один был спокоен, несмотря ни на что, другой взирался на духа с яростью, готовый разорвать на куски. Сила их столкновения была сравнима с тем, как врезаются друг в друга машины, и обычный человек уже давно бы отлетел на несколько метров, разбив голову. Гакуя же был непоколебим. Только длиннее волосы да подол платья были потревожены, неравномерно двигаясь возле девичьего тела. — Рёма, — обратился Гакуя, не шевельнувшись за это время. Он стойко смотрел Двуликому прямо в горящие, словно адские круги, глаза, полностью осознавая опасность. Словно крепкий лед и алеющее пламя. — Мы можем пререкаться, стоя здесь сколько угодно, но времени мало. Мы должны поговорить. Я хочу с тобой поговорить, — с нажимом сказал дух, с некой тоскливостью приподняв брови. — Я помню, что мы поругались, и ты, скорее всего, не видеть, ни знать меня не хочешь. Понимаю. Но ты единственный, кому я могу все рассказать или что-то обсудить, — он вновь покорно закрывает глаза, затаив дыхание в груди, а когда они раскрываются, смотрит на Двуликого с прямо не скрытной мольбой, и свет в них дрожал. — Я прошу тебя, Рёма. Мне больше не на кого положится. Сукуна остался равнодушен. Король вспоминает, как встретил Гакую впервые многие века назад, хотя тот в Японии существовал задолго до него и как проклятье, был рожден значительно раньше. И видя его таким, Сукуна до сих пор гадал, как они вообще смогли общаться. Гакуя всегда был словно слепой котенок, хоть проклятый дух, а к людям у него были исключительно теплые чувства. Да и эти жалкие пресмыкающееся любили его в ответ. Почти поклонялись, как Богу. А вот с Сукуной все в противовес шло. Всеми презираемый, ненавидимый, он не скрывал своей истиной природы тирана и душегуба. Он с наслаждением и ненасытностью совершал такие ужасные вещи, что людям и не снилось. Его сделали Богом, но не из-за поклонения, а из-за лютой боязни. Приносили любые пожертвования и даже создавали культы почитания, лишь бы уважить Короля Проклятий. Гакуя и Сукуна были не плохими собеседниками, учитывая все их разногласия и несхожесть. Они целое столетие бродили по белому свету. Пока один целил и созидал, другой невозвратно разрушал, сея полный хаос. — Ладно, — с хриплым вздохом согласился Сукуна, растеряв всю жажду крови и агрессию. Он отошёл от оторопевшего Гакуи, помял рукой крепкую шею. При этом взор у него был потухшим, но скорее всего смиренным, нежели раздосадованным. Заметив, что Гакуя на него смотрит с распахнутыми во всю глазами, словно лань, он, цыкнув, с нескрываемым недовольством спросил: — Чего? Ты разве не этого хотел? — Н-нет! Этого! Но, — растерянно пришел в себя Гакуя, жестикулируя черными руками. – Рёма ты правда согласен? — всё ещё не веря такой быстроте, вопросил Гакуя. Сукуна многозначительно хмыкнул, пожав плечами в неясности. — Нууу, тебе придется постараться, чтобы я захотел тебя дослушать, — самодовольно и двусмысленно ухмыльнулся Двуликий с точно таким же хитро прищуренным взглядом, обращённым лично к Гакуи. — Зная тебя, уверен, что план ты уже наперед составил. Подтверждением этих слов послужила лучезарная улыбка Гакуи, выглядящего как девушка, от чего равнодушным остаться было просто невозможно, если не греховно. Прижав тонкие руки в груди, он энергично закивал с легким румянцев и живой улыбкой, промычав: «Угу! Угу!» и подхвативший похожий непринужденный будничный настрой Сукуна, так радостно растянув губы, похлопал рукой по голове Гакую. — Неужели всё улеглось? — спросил Мегуми, рухнув без сил на сидение и задрав голову в облегчённом вздохе. Его грудь часто опускалась и вздымалась, пока ладони ощупывали мокрое лицо. Только сейчас Мегуми понял, насколько сильно у него тряслись скулы, колотилось сердце, глаза щипало от попавшего туда пота, а со лба по-прежнему скатывались капли. С губ Сатору сошёл едкий смешок. Его сомкнутые в замок пальцы держали подбородок опущенной головы, в то время как локти упирались в колени. Сгорбив спину, он о чем-то про себя рассуждал и в такие моменты выглядел весьма серьезно. «Похоже, всё идет как надо, — Сатору не мог не ухмыльнуться своим же мыслям и тому, как гладко все шло. Сам Двуликий пошёл с ними на контакт. И в самом деле, как же все хорошо. Если так пойдет и дальше, то до задуманного всего ничего. — Не зря я вам доверился, Гакуя». — Годжо-сенсей, — позвал его Мегуми, и Сатору встрепенулся, прогнав напряжённость и хищность с лица. — Вам Гакуя-сан машет, — сказал он выпрямившемуся учителю, пальцем указав на проклятых духов. Сатору со своим резкими переманим настроение с любопытством посмотрел туда, куда указали. И в самом деле: Гакуя помахивал им рукой. Сукуна стоял позади, сунув руки в карманы, и изображал полное пренебрежение и скуку. Если Гакуя делает этот жест, значит, можно переходить к другой части их плана. Сатору не мог не нарадоваться. Он лишь кивнул в согласии, и Гакуя тут же опустил руку, увидев этот сигнал. Мегуми с сомнением кидал возмущенные мрачные взгляды с начала на опасных духов, а потом на подозрительно раззадоренного учителя. А зная настроение Годжо, это уже не хороший знак, по крайне мере, для не желавшего иметь ничего общего с ним Мегуми. — Тааак~! Значит, переходим к пункту Б! — ликующе воскликнул Сатору, становясь прежним собой. Его ученик в отвращении сморщился, да только губы молча поджал, зная, что ему это уже не нравиться. — Иджичи! Снимай завесу. — Похоже, настроение Годжо отразилось и на отношении к Окну, потому что обращался он пусть и так же самодовольно и требовательной, но уже более снисходительно. Вот только водитель на переднем сидении не отвечал, за что Сатору пхнул спинку кресла ногой. — Ты что, оглох или уснул? Я сказал, снимай завесу. — Зачем снимать завесу? — решился спросить Мегуми, которого в дальнейшие действия просто не просветили. Знал бы он, что спрашивает… — Мы уже сделали вид, что поработали. Пора и честь знать, — на одном дыхании пояснил ему Сатору со всей невозмутимостью. — Что это еще значит?! — возмутился Мегуми, не зная, как ему на это точно нужно реагировать. — Нууу, уговор у нас с Гакуей такой был, — сказал Сатору. — Если он сможет убедить Двуликого с ним потрещать за жизнь, то мы снимем завесу и пустим их в город немножко погулять, — и уже предвидев новые недовольство всегда правильного Фушигуро, Годжо поспешил закончить: — Разуметься под моим строгим наблюдением. Глаза Мегуми на лоб полезли. Его полоумный учитель просто сидел, говорил эти вещи, при этом одновременно лазяя в телефоне и заказывая себе легкие закуски. Это просто безумие! Два особо опасных проклятых духа будут просто ходить по Акихабаре и мирно болтать о своём?! Да кому скажи, это больше похоже на бред сумасшедшего, коим и являлся Годжо Сатору. А если ещё и верхушка об этом познает, их не только выбросят из мира магии, а, скорее всего, тут же казнят, как содействующие лица, поддерживающие проклятых духов. Этот нахал ещё и ученика вместе с Иджичи втянул в это непроходимое болото! Кстати об Иджичи. Он что-то совсем притих на своем водительском месте. И на приказы Годжо никак не реагировал. Пока Сатору, озвучивая своё недовольство на цены, думал, какие бы нынче популярные сладости ему заказать, Мегуми приподнялся и заглянул к Иджичи, с беспокойством спросив, как он, пока сам не увидел и не закричал. Так что Сукуна и Гакуя переглянулись, не понимая, что там у них произошло. А бедный Иджичи, окончательно не выдержав, сидел весь синей. Голова скатилась на бок, глаза задраны до самого верха виднелся один только белок, а из широко раскрытого рта пузырилась пена.

***

Когда они смогли выйти в город на открытые, переполненные шумными толпами улицы Акихабары, взгляды прохожих против воли притягивались в их сторону. Было ли это из-за девушки в легком подвижном платье, подол которой подымался каждый раз, когда стройные белые ноги делали элегантные движения. Большие глаза, чуть прищуренные, а на мягком лице слабый макияж, добавляющий нотки зрелости. Или из-за парня рядом с ней, достаточно высокого, в какой-то неясной темной форме, напоминавшей школьную. Его лицо уже выделялось особой взрослостью и некой звериной жестокостью, пусть сейчас он и был расслаблен. Лицо покрыто линиями татуировок, глаза тусклые, а волосы взлохмачены вверх. Они шли сами по себе, никакого не обращая внимания, хотя хорошо слышали, как про них шептались и неотрывно глядели в след. Никто из народа даже не представлял, что рядом с ними шефствовали не люди. Проклятые духи. При чем одни из самых смертоносных. Будь их воля, они бы уже давно оставили бы от города одинокий глубокий кратер, будто бы сюда упали атомные бомбы. Но ни один, ни второй не стали бы этого делать. Первый, что был сам по себе миролюбив и рад человечеству, а потому, чтобы хоть кому-то навредить, и речь не шло. А вот второй был полностью противоположен. Его кровожадность и ярость не утихала, он просто сдерживался. И при этом был раздражен слежкой настырных магов, по вине которых был запечатан на тысячу лет. Он давал им знак, что чует слежку, постоянно оборачиваясь и злобно скалясь. С двумя он был уже знаком, и они прекрасно знали кто он. Потому эти наблюдения были просто необходимы. Как маги, признанные оберегать обычных людей, они и так шли на безумный риск выпуская самого Двуликого Сукуну в народ, просто гулять по городу. Всего бы этого не было, если бы ни его друг прошлого Гакуя, знающий, как усмирить это проклятье. И сейчас они вдвоем шли в одно место, которое Гакуя присмотрел уже заранее, так как Сукуна не будет с ним общаться, если его не занять тем, что он любит больше всего. Как многовековой сообщник, Гакуя без сомнений знал, что нужно. Потому и Годжо Сатору, и Фушигуро Мегуми, сидевшие в машине, доверились ему, сбавив свои силы в этой ситуации. О чем они буду говорить и для чего на самом деле всё это позволил сам Годжо, для Мегуми осталось тайной. Спросить учителя не вариант, потому что тот либо выкрутиться, либо проигнорирует. Ответы, скорее всего, придут к концу, когда Гакуя вдоволь наболтается с Двуликим. — Е-е-е-если н-начальство узнает, — проговорил, заикаясь, недавно отошедший от шока Иджичи, оттягивающий галстук от мокрой шеи. — У-увольнение м-меньшое, что нам г-грозит. — Если хоть слово об этом сболтнёшь, — тут же пригрозил холодный и грозный голос за сидением. — Я доберусь до тебя раньше начальства. Так что думает, кого больше бояться, Иджичи. Тощий мужчина с впалыми щеками нервно дернулся, сильнее сжал руль потными руками и икнул. — Ч-что вы, Годжо! Я и не думал… — начал было он оправдываться, но в разговор вступил Мегуми. — Учитель, ситуация очень непредсказуемая и скользкая, — серьезно рассуждал парень и при этом пытался хоть чуть-чуть вразумить Сатору, идущего по острию смертоносного лезвия. — Возможно, Гакуя и в самом деле на нашей стороне и не опасен, но про Двуликого такого сказать нельзя, — бледные губы Годжо плотно сжались, а сам он сидел, опустив голову, вытянув ноги и скрестив руки на груди. — Сукуна непредсказуем, и мы не знаем, чего он хочет на самом деле, — взгляд Мегуми обострился. — Велика вероятность, что это мы ходим у него на поводу, а Гакуя… — Гакуя знает, что делает, — жестом вытянутой руки перебил его Сатору. Это был не тот непринужденный или играющий тон. Сейчас Годжо Сатору был сосредоточен и очень рассудителен. — Я бы не доверился ему просто так, хотя и знаю всего ничего, — он не смотрел на Мегуми, но знал, что тот готов взорваться от недовольства. — Несколько дней назад он сказал мне очень интересную вещь, которую я никак не могу проигнорировать, — резко признался Сатору, застав Мегуми врасплох. Даже Иджичи навострил уши. — А подтверждения этому и он, и я можем узнать исключительно у Двуликого. Ну, по крайне мере, он так говорит. Фушигуро стало ещё тревожней. Этому человек невозможно доверять. Ему этим утром раскрыли карты на суть скрытого задания: привести Гакую на встречу с Сукуной. Высвобождения Двуликого? Для чего? Зачем, зная все риски? Он со всем статичным спокойствием расспрашивал у Гакуи, но проклятый дух со всей вежливостью и явной досадой говорил, что не может сказать. Гакуя и Годжо о чем сговорились. Ладно, второму начхать на начальство. Он без угрызения совести накосячить или нарушит важное правило. Одним словом, сделает все, лишь бы разозлить навязчивое старичьё. Но что тогда до Гакуи? Мегуми он показался довольно справедливым, ответственным и сообразительным. Ему как-то неосознанно проникаешься доверием, вслушиваясь в грамотную и уверенную речь. Хоть и проклятья, но всё же харизматичное. Фушигуро слышал о таких духах, но никогда не думал, что лично столкнется лицом к лицу. Что удивляло и не заставляло поверить до конца, так это то, что Гакуя был дружелюбен к шаманам и людям. Скептичность и опыт Мегуми твердили ему не доверять проклятью. Но пока они шли сюда ещё по людным местам, то наткнулись на мальчика, который упал и повредил коленку. Он сдерживал слезы, из раны текла кровь, а его друг стоял рядом рассеяно оглядываюсь по сторонам. Никого из взрослых не было рядом, а ребята явно из начальной школы. — Что у вас случилось, мальчики? — Гакуя отделился от Мегуми, за которым молча шёл, и направился к детям. Мальчишки тут же подняли головы на мягкий, словно лепестки голос, и смотрели на красивую девушку в белом платье удивленно и с небольшим румянцев, раскрыв рты. Гакуя сел на корточки рядом с ними, улыбаясь, словно принцесса из сказок, а потому перевел взгляд на рану. — Выглядит серьезно, — подметил он с важностью и вновь посмотрел на ребят со строгостью родителя. — Как ты так умудрился, малыш? — Я! Я говорил ему не бегать по переулка, а он меня не слушал! — придя в себя, мальчик с кепкой громко отчитывался, словно это была его вина. Наверное, так подействовал требовательный взгляд Гакуи. — Такито сам виноват! — Я не знал, что там столько осколков! — крикнул ему в ответ светловолосый Такито. Он случайно дернул ногой, когда обращался к другу, и в миг взвыл от боли, почти заревев. Брови Гакуи в жалости расползлись, и он с утешением погладил травмированного мальчика по голове своей черной рукой. К ним почти неслышно подошёл Мегуми. — Я позвоню в скорую помощь, — сказал он, доставая телефон. — Неизвестно, что могло попасть в рану. Пусть лучше врач его осмотрит. Глаза детей раскрылись в ужасе. — Нет! — вызволил Такито, в мольбой глядя на Мегуми, подносящего телефон к уху. — Пожалуйста, братик, не звони в больницу! Я боюсь врачей! Я не хочу в больницу! Мегуми покосился на него, пропустив носом воздух. Из-за разреза глаз его взор казался более жестоким, хотя к мальчику он испытывал только сострадания. Он помнил, как сам, будучи их возраста, ненавидел врачей. — Я понимаю, что не хочешь, — сказал ему Мегуми. — Но если врач тебе не поможет, нога совсем разболится, а там возможны… — Всё в порядке, Фушигуро Мегуми, — кротко перебил его Гакуя бархатистым и успокаивающим голосом. — Раз это дитя так боится, думаю, я смогу помочь. — Мегуми озадачено осекся, видя перед собой спину духа, а Такито и его друг с надеждой уставились на него. Гакуя же обаятельно улыбнулся, прижав указательный палец к блестящим губам. — Дело в том, что я владею магией. И если вы пообещаете никому об этом не говорить, она сотворит любое чудо и вылечит твою ногу. — Правда? — писком спросил Такито с блеском в слезившихся глазах. Сомкнув глаза Гакуя показал, какие у него длинные ресницы, и кивнул. — Но ведь магии не существует! — ворчливо высказался его друг, уже с сомнением оглядывая незнакомку. Ничего на это не ответив и продолжая удерживать милую улыбку, Гакуя поближе подсел к Такито, сел на колени, а после вытянул руку, приложил ладонь к ране. Мальчик, ожидая только боль, сморщился, закусив губу. Но вместо этого он ощутил, как его коленку обволакивает что-то теплое и приятное, словно вода. Из руки Гакуи вышла светлая энергия. Она не много светилась и была весьма подвижна. В глазах Мегуми, сиял блекло-желтоватый свет. «Почти так же, как у Иери!» — удивился Фушигуро. Обратная проклятая техника, которой владеют далеко не многие шаманы. А проклятый дух, у которого подобного быть не может, ведь оно ему без надобности, так легко применил эту редкую технику, без лишних проблем. Еще несколько секунд и свет меркнет. Гакуя убирает руку, на месте раны ничего не осталось, словно её там и не было никогда. Такито еще как во сне ощупал колено рукой, а потом без проблем встал на обе ноги. Его шок сменился небывалой радостью. — Она больше не болит! — ликовал он, прыгая и вскидывая руки над головой. — Смотри, Юкио! Её больше нет! Магия мне помогла. — Круто, — проговорил все ещё озадаченный Юкио. Довольный Гакуя вытянулся и, все так же улыбаясь, принял яркие благодарности ребят, а после наказал им быть аккуратней в следующий раз, а так же, чтобы они об этом молчали. Такито и Юкио убежали в сторону игровых автоматов, продолжая выкрикивать благодарность и махать рукой. Гакуя, помахав в ответ, развернулся и пошёл дальше по темному немноголюдному переулку, прейдя который они должны были встретиться с Итадори Юдзи и Годжо Сатору. — Что случилось, Фушигуро Мегуми? — заметив, что парень за ним не идёт, Гакуя остановился и повернул к нему голову. — Нет. Я просто удивлен, — вздохнул Мегуми, поворачиваясь в сторону духа. — Не ожидал, что вы так поступите, да ещё и Обратную технику примените. Брови Гакуи чуть приподнялась, глаза блеснули. После он догадливо заулыбался. — Это потому что-то я проклятье, да? Уловив некую загадочную грусть в его выражении, Мегуми дернулся всем телом и, разглядывая каждую часть его профиля, а после, видя, как тот неторопливо стал отходить, с виноватым видом поспешил за ним. — Н-нет! Я ничего подобного не имел в виду! — нервничая из этого недоразумения, объяснился Мегуми. Он не видел лица Гакуи, а потому становился ещё более нервозным. — Я хотел сказать, что не ожидал, что вы знаете Обратную проклятую технику! И что вы… — понимая, что он сейчас скажет то, о чем и говорил Гакуя, Мегуми замолкает от неловкости. — Я имел в виду… — Ничего страшного. Меня это не обижает, — ровно бросил Гакуя без тени обиды. Он поднял лицо, и в нем была только зрелая ясность. Мегуми выпустил тяжесть из груди вздохом. — Ты имеешь полное права не доверять мне как маг. Это нормально. — Ещё раз извините, — пораженно сказал Мегуми, все ещё чувствуя себя виноватым. Но на удивление, Гакуя приятно посмеялся, прикрыв рот пальцами. — А ты куда чувствительней, чем кажешься, Фушигуро Мегуми, — с забавой объявил дух. — До этого я думал, что довольно равнодушный и холодный тип. Но парень ты, оказывается, очень добрый. Он слышал, как Фушигуро озадаченно простонал в стеснении, с красными ушами, отвел взгляд в сторону и поскреб щёку. Тишина между ними была не долгой. Ожидаемый интерес Мегуми не заставил себя долго ждать. Он умный малый, которого распирает любопытство, и Гакуя не собирался от него что-то из этого скрывать, зная всё наперед. — А как вы смогли освоить Обратную проклятую технику, не будучи человеком? — Ну, видишь ли, — Гакуе хотелось быть кратким в свои изъяснениях, чтобы не порождать новые вопросы. — Проклятьем в Золотую эпоху магии и до неё, я был извёсточным целителем и врачевателем. Не постесняюсь добавить, что люд тех лет почитал меня как Бога, способно исцелить от любых болезней, — от этих воспоминаний Гакуя протяжно выдыхает, но было в этом жесте что-то, что вызвало усталость. — Да, помню, как сотнями, люди стояли возле моего храма и просили вылечить либо их, либо их родных. — И вы всем помогали? — удивленно вопросил Мегуми. — Само собой. Я считаю людей сильными созданиями, но, увы, нечто свыше наградило их слабыми телами. А коли я силой такой владею, чего же не помочь. Звучит справедливо, согласился Мегуми. На этом бы их беседа кончилось, но дернуло его же об этом порассуждать, да ещё и в слух. Хотя откуда он знал, что так получиться? — Но если вас почитали как Бога, — начал говорить Мегуми, полностью сосредоточившись на этой мысли. — Почему вы никак не зафиксированы в истории шаманов? Вы были бы достаточно известны. И что произошло, что вы больше не… — Фушигуро Мегуми. Ни слова больше, — фигура Гакуи резко замирает, что парень едва успевает остановиться перед ним. Но голос духа — вот что удивляло. Он проговорил его имя очень острым, темным и угрожающим холодом. — Я не желаю более об этом говорить. Но буду честен. Моё прошлое не такое светлое, как может показаться, и подводных камней в нём тонны. Понимаешь? — лица своего Гакуя так и не показал, но Мегуми видел края, и тьма на них была просто густая и леденящая, как и его тон речи. — А причина, по которой со мной всё это произошло — это вы, маги. Последнее он выплюнул с нескрываемым ядом, от чего Фушигуро вздрогнул, чувствуя, как спина покрывается липким потом, а мурашки так и раздражают его кожу. Стоило ему подумать, что проклятья стало опасным, как звук каблуков затихает, а остановившийся Гакуя юрко разворачивается к парню, скрыв руки с уже щедрой и уютной улыбкой, при этом закрыв глаза. Длинные волосы волнами следовали его движению, прыгая на спине. — Ну что-то мы не на очень приятные темы зашли. Не красиво оно, — как бы невзначай высказал Гакуя уже со всем с другим настроем. — Пойдем же, Фушигуро Мегуми. И проклятый дух пошёл дальше, более не оборачиваясь. Мегуми плелся за ним следом, стараясь подавлять своё присутствие и как можно тише издавать шаги. Он был уверен, что Гакуя это приметил, но решил сделать вид, что не замечает. Его настроение слишком изменчиво, когда дело касается прошлого. Пусть и добр с людьми, но определено, что-то из негативных черт он испытывает. Особенно к шаманам. И либо сам того не замечает, либо умело подавляет. В любом случаи, у Мегуми о нём сложилось двоякое впечатление: проклятье, он необычное, и это факт. Однако он — проклятье, и это всё. Он очень умное существо, с силой которого стоит считаться. Определенной враждебности от Гакуи не исходит, но он слишком двоякий, словно масло и вода. Одно было ясно: Гакуя понимал и знал гораздо больше, чем известно Мегуми и всем остальным. Если у него и были скрытые мотивы, то для магов оставалось только гадать, чем для них самих обернётся эта встреча с проклятым духом Гакуя. — И о чем же? — подал подавленный голос Мегуми, из-под опущенной головы. Молчавший до этого Сатору раскрыл пальцы, опустил длинные руки вдоль тела. Посмотрел на своего ученика, ничего не спрашивая. Вместо этого его красивое вытянутое лицо было слегка озадаченным. — О чем вы говорили с Гакуей? — требовательно спросил он у Годжо, вскинув лохматую голову и устремив острый взгляд прямо на легкомысленного учителя. — Пошли аж на такой риск, что Двуликого выпустили. Что вы задумали? Мегуми говорил холоднокровно, но очень дотошно, не спуская прищуренных глаз с Сатору. — У нас есть не большой план, — непринужденно выговорил Сатору. Слишком быстро он это признал. Лицо Мегуми исказилось от недоверия. — Какой план? — не сбавив планку, спросил он. — Ну план, как план, — сказал Сатору свободно и неторопливо, почти с важностью. Маг посмотрел на Мегуми без тени улыбки, но расслабленность бровей уже о чем-то говорила. — А называется он:«Так я тебе и сказал!» — рявкнул Сатору со всей его привычной несерьезностью. Что Мегуми, что Иджичи, не ожидавшие этого, подпрыгнули на месте. — Боже мой, Мегуми! Ты вроде уже большой мальчик, чтобы понимать, что взрослые ничего просто так тебе не расскажут! — беззаботно пожаловался он. Теперь Фушигуро от части понимал чувства и обиду Кугисаки. От него, по сути, сейчас просто отмахнулись. Тогда зачем нужно было тащить на задание и будить в такую рань только чтобы он…! И тут до Мегуми ко всему ужасу дошло! На его вытянутом от догадки лице это ясно отразилось, и тогда он зыркнул на своего учителя, негодяя. Годжо Сатору же, интересуясь двумя проклятьями, ехидно ухмыльнулся, обнажив идеально белые ровные зубы, и вздернул подбородок, словно так и говоря:«Дошло на конец, да?». Так же, как и с Итадори. Годжо использовал Фушигуро как запасной план на случай, если Двуликий Сукуна взбунтуется. А чтобы самому руки шибко не марать, перетасовал карты своих замыслов и решился впечатать в это во все Мегуми. Похоже, что Сатору как-то догадался о симпатии Двуликого к Фушигуро. Либо понял, что у Короля проклятий на парня некие замыслы. А тут уже и не нужно быть всемогущим тактиком, чтобы разобраться в планах Годжо. Если Двуликий Сукуна пойдет против Гакуи и захотел бы напасть на шаманов, Сатору бы с ним разобрался. Но тогда бы узнало начальство, а это увеличивает лишние проблемы для самого мага. А раз у Сукуны есть какие-то интересы насчет Мегуми, он не станет (по крайне мере, так думалось самому Сатору) нападать на них, дабы не вредить новообретённой золотой жиле. Рот юного мага задрожал, он выпустил рык через плотно сжатые зубы. В результате его выражением походило на боевой безжалостный оскал. И был он устремлен именно на Годжо Сатору. Сильнейшим маг в пол голоса рассмеялся от предвкушения и игривого азарта, которым переполнилось его тело. Поступил он подло. Он это понимал и от этого получал не бывалую радость. Ему не так часто удается побыть плохим парнем перед учениками. Это не значит, что он намеривался подвергать своих дорогих детишек особой опасности, но готовить к несправедливости взрослой жизни был обязан. Он хотел ещё больше позлорадствовать, чтобы позлить Мегуми, но тут в затылок, по всем нервам его ударили слова человека, про которого Сатору как хотел не вспоминать, так и не забывать. — Ты послал тех ребят, как жертву, чтобы сделать Оккоцу сильным? — потом та его вечная фальшивая улыбка, но Сатору знал, что в отличии от прошлого, тогда это было знаком смирения и не желания что-либо предпринимать. Проще, он пал в полное уныние, но даже тогда решил, что лучше уйдет с улыбкой. — В отличии от тебя я добрый. Задорный настрой исчез, и теперь Сатору ушёл в себя, видя только спинку водительского сидения, да кончики пальцев. Был ли он добрым человеком? Помня прошлого семнадцатилетнего себя, он бы с уверенностью сказал, что нет. И сейчас, столько лет спустя, ему было сложно понять весь смыл своей человечности. Если ты на светлой стороне, это не делает тебя ни добрым, ни хорошим. Наоборот, там, где полно света, тьма будет сильнее обычного. Ведь один несчастный человек, которому полагалось быть справедливым и добрым, утонул в этой тьме, пусть и шёл по свету, как к маяку. Потому Сатору отказался использовать силу, за которую его прозвали Сильнейшим. Вместо этого эту же силу он будет передавать другим. Для того, чтобы не было чистой белизны. Нужна серость. Годжо Сатору не будет ни маяком, ни спасательным кругом, порождающим тени. Он будет тем, кто все перевернёт с ног на голову. Всё. И чтобы никто не тонул от слепоты своих амбиций он не уничтожит, а всё смешает. И тогда каждый будет видеть свою дорогу. Юдзи, Мегуми, Нобара и всё остальные, и те, кто будут после них — все они пойдут тем серым неопределённым путем, которым оставит им Годжо. — Эм, Годжо? Похоже, два проклятых духа направились в ресторан быстрого питания «Горячий Ешио», — еще неуверенно проинструктировал Иджичи, нарушая давящую безмолвия, поправляя очки и глядя на карту Акихабары в телефоне с отмеченным знаком. — Они уже прошли несколько павильонов аниме-магазинов и сейчас проходят мимо кафе «Gundam» на противоположной стороне. Отдалились уже ровно на тридцать метров от нас. Что будем делать? — Сторона их движения? — четко спросил Сатору стальным голосом. — Ах! П-прямо на север! — отчеканил Иджичи, чуть не уронив телефон, и кое-как его поймал. — Они так и не сворачивали. Сатору, протяжно промычав, схватил себя за подбородок и вздёрнул голову. «Значит, Гакуя четко следует нашим уговорам, — обдумывал про себя Сатору. — Он не из тех, кто нарушит своё слово. И похоже, Двуликого он может сдерживать, как и обещал. Правда не ясно, насколько долго этого хватит. Чёрт! Нужно было хотя бы жучек к Гакуи прицепить, чтобы слышать их разговоры! От сюда только наблюдать и можем. Я ненавижу рутину, а бездействия меня ещё больше злит!». — Эммм, Годжо? — подал слабый голос Иджичи с полуоборота. Коленки у него и без того тряслись, а когда она увидел, как зол Сатору, то не быстро отвернулся, весь в поту.— Т-так, что д-делать будем? — Ехай за ними следом, — вкрадчиво распорядился Сатору, вытягиваясь спиной. — Упускать из виду рискованно. Пусть они про нас знаю, держись на прилично расстоянии. Гакуи по фиолетово, а вот Сукуна может разозлиться. Так что такой риск мне не нужен, учитывая, что вокруг столько людей. — Хорошо! — нервозный Иджичи без лишних промедлений дернул за рычаг. Машина зарычала и двинулась вперед по проезжей дороге. Чёрная машина с затонированными окнами не вызывала особого подозрения, но сильно выделялась среди разрисованных в стиле аниме или с какими-то игровыми персонажами. Выглядело она слишком по-деловому для этого места. Обычно такие ездят в самом центре, а не рядом с торговыми павильонами, где люди толпами спокойно расхаживали и по самим дорогам, ничего не замечая. Иджичи все время лихорадочно сверивался с координатами на карте мобильного телефона, выслеживая проклятых духов. Сатору поглядывал в темное окно на окружение молча, без ехидства и дурачества. Мегуми же, чуть поостыв, рылся в своем телефоне и тут же скис, увидев десять не прочитанных сообщений от Кугисаки Нобары. Уже первое сообщение, которое он только открыл, гласило о том, что у него будут неприятности: «Фушигуро! Я слышала от Маки, что тебя этим утром забрал Годжо-сенсей! Значит, теперь и ты с ними в одной лодке?! А меня словно и нет!! Ну вернетесь вы с Итадори, я вам такое устрою!». Дальше читать он не стал, а только быстро пролистал. — Может, сувениров ей купить, чтобы она ни так злилась? — бессильно проговорил Мегуми, выключая телефон и повесив голову. — Что такое? — поинтересовался у него Годжо, оторвав взгляд от окна. — Кугисаки злиться из-за того, что мы не держим её в курсе и не берем на задание, — утомленно объяснил ему Мегуми. — Я вот думаю купить ей чего нибудь, чтобы она не так расстраивалась. Правда, — только сейчас до него дошло одна неприятная истина. От чего Мегуми помрачнел. — Я совсем не понимаю что нравиться девушкам. В этот момент с восторженным: «О-о-о-о-о!» Годжо просиял, заулыбался и щёлкнул пальцами, сделав их пистолетом. — Так тому и быть! — жизнерадостно воскликнул Сатору. Мегуми недоуменно поднял брови. — Мы же в Акихабаре! Здесь одни магазины, потому вместо того, чтобы сидеть на одно месте, закупимся мороженым, напитками, сладостями, — он с энтузиазмом пересчитывал всея возможные вкусности. — Это задание может продлиться хоть целый день, а я уже запарился просто сидеть! — Н-но всё ли будет в порядке? — тревожно вопросил Иджичи. — Вы сами говорили, что лишний раз лучше не высовываться. — Чего-о-о? — дерзко протянул Сатору, и у Иджичи почти случился сердечный приступ, когда голова Годжо возникла справа от него. Тот не поленился подняться с сидения и подтянуться к водителю. — Я не понял. Ты на конфликт нарываешься? — Я! Я просто повторяю то, что вы сказали мне сегодня утром! — выкрикнул он, отпрыгнув и в печатавшись спиной в дверь. Белое идеальное лицо Годжо было слишком близко. Впечатленный его непревзойденной, далеко не японской красотой и при этом перепуганный от знания того, на что это богоподобный человек способен, Иджичи уже жалел, что рот вообще открыл. Потому что спорить с ним или что-то доказывать бесполезно. — Это не оправдания! — твердо высказал ему Сатору. Не сказать, что шаман был в ярости, но к Окну у него всегда было такое хозяйское отношение. Что хочу, то и ворочу, как говориться. — Я и так на тебя зол за тот случай, знаешь ли. — За какой ещё случай? — негодовал трясущийся Иджичи. Сатору скривил губы и явно взирал на него, как на последнего идиота. — На моей последней командировке, которая была в Японии. Если что, — маг сделал на это большой акцент. — Я постоянно написывал и названивал тебе. А ты наглости набрался и не отвечал. Все болтики и шестерёнки в миг сошлись в голове Иджичи, не смотря на бьющуюся панику. Последняя командировка Годжо была месяц назад в префектуре Гифу на японском острове Хонсю. Иджичи об этом оповестили. Вот только ни он отвечал тогда перед Сатору был, а Арата Нитта! И причина у него на это была весомая. — Я тогда взял четырёхдневный отпуск и уехал к родителям! — уже с нескрываемым возмущением сказал он, поправляя скосившееся очки. — Вам не было никакого смысла мне названивать, если я и так не работал! Достаточно смело высказав этот аргумент прямо в лицо шаману, он отдернул галстук, пока сам Сатору в упор смотрел на него, похоже, не зная, как аргументировать. Продлилось это, правда, на счастья Иджичи не долго. — Я из-за твоей некомпетентности, пропустил скидку своего любимого мороженого! — по-ребячески пожаловался Сатору, надувшись. — Вы злитесь на меня только из-за МОРОЖЕНОГО?! — никак не мог поверит в этот абсурд Иджичи. — Мегуми! — яростно обратился к парню Годжо, что тот настороженно дернулся. — Мы сейчас пойдём в ближайшие магазины. Наберем МНОГО всего, а расплачиваться за нас будет Иджичи. — Что?! Вы что такое несёте, Годжо! — отчаянно спрашивал Киотака, но маг его абсолютно не слушал, уже готовя список самого дорого. Будучи третьим лишним, Мегуми с поникшим видом, просто молча, медленно моргая, сидел, не встревая в перепалку двух взрослых. Никто уже не переживал, что по улицам ходят два опаснейших проклятья. Никто из троих так и не поднял глаза, да и вообще не обратил внимания, когда дорогу в толпе перешёл высокий мужчина в куртке с капюшоном на голове. Только кончик носа и черный локон челки были видны. Он проходил мимо машины, где спорили шаманы, ухмыльнулся и пошёл прямо в направлении проклятых духов.