If you're so smart, explain this, Clarissa.

You better crawl on your knees The next time you say that you love me

Перси поднял свалившуюся со стола и чудом не разбившуюся кружку, поставил ее на подоконник и посмотрел на облаченную в своего дохлого медведя и секундой ранее лихо запрыгнувшую на кухонный стол Клариссу Ла Ру со здоровым зоологическим интересом. Раньше он не замечал за ней склонности к подобным гимнастическим упражнениям. Судя по вертикальной складке меж темных бровей, полет посуды в ее планы не входил, а был лишь досадной оплошностью. Вместо того, чтобы как-то объяснить свои манипуляции, Ла Ру тряхнула головой и требовательно заявила: -Джексон, подойди-ка. Перси не слишком понравилось это ее «подойди-ка», было в нем что-то угрожающее. Что-то из их общего детства. Из того самого, где она его периодически калечила, а добровольное приближение к ней отдавало мазохизмом и склонностью к суициду. Он медленно шагнул ближе. Ла Ру глубоко вдохнула, словно перед прыжком в воду, а затем протянула руки, резко дергая полы его рубашки в разные стороны. Пуговицы разлетелись по полу с мерным стуком. -Мне никогда не нравилась эта рубашка. Перси с сомнением посмотрел на нее: -Этот небрежный тон удался бы лучше, если бы ты смотрела на меня. Кларисса не без усилия подняла на него взгляд. На ее щеках играл еле заметный румянец, выдавая сомнение в собственных репликах, но решимость довести начатое до конца. -Она мне правда не нравится. -Хорошо,- покладисто согласился Перси,- А мне не нравится этот уродский халат. И что? Ее глаза сверкнули так, словно он неосознанно подыграл ей. Не отводя взгляда, Кларисса с неловкой поспешностью спустила халат с плеч, оставляя лежать невразумительной тряпкой под своим обнаженным телом. Перси закрыл глаза: -Что ты делаешь? -Не изображаю жертву. Открой глаза. Он повиновался, глядя исключительно на ее лицо. -Вот, значит, как? Перси сделал еще один небольшой шаг, становясь к ней вплотную и легко пробегаясь пальцами по ее чуть дрожащим коленям. -Ты боишься. -Сколько раз повторять…- зашипела Ла Ру. -Страх твой брат. Но ты боишься. -Чего мне бояться? -Я хочу тебя,- пояснил Перси, и Кларисса отвела глаза,- О чем ты думаешь, сидя передо мной голой и дрожа от ужаса? Что закроешь глазки и сделаешь вид, что ничего не происходит, а если повезет, то потеряешь сознание? -Я просто хочу быть честной. -Предлагая свое тело? Он чувствовал, что она борется с желанием ударить его. Кларисса раздраженно выдохнула, опасно хмурясь: -Утрируешь. Ты же сам все время меня упрекал… Теперь настал его черед злиться: -И ты думаешь, что я имел в виду это? Не надо делать из меня ублюдка со спермотоксикозом. Перси все еще упрямо держал взгляд исключительно на ее глазах, когда быстрым движением приподнял халат и накинул ей на плечи. Им же сказанное неохотно укладывалось в его собственной голове. Он хотел Клариссу. Всю. А не ее дрожащую тушку. Не эти ее подачки-уступки нити. Не чертов «договор». -Джексон,- тихо позвала Кларисса. Он отшатнулся от ее протянутой руки и отвернулся к окну, привычно засовывая руки в карманы джинс. Старое, ребяческое движение. Пальцы наткнулись на острый бумажный край. -Так ты у нас, все-таки, хороший мальчик, а Персей? Гребаный герой,- усмехнулась Ла Ру за его спиной. Автоматически отмечая ее удивление и стыд, он, не слушая, разворачивал забытую в кармане записку. Быстро пробегаясь по коротким строчкам, наскоро написанным размашистым почерком кентавра, он забыл, что не один в комнате. -Джексон,- Кларисса напряглась,- Что не так? Перси сжал зубы, анализируя, что именно можно ей рассказать, и совсем забывая, что с Клариссой всегда приходится считаться. Она рывком слетела со стола, быстро вырывая листок из его пальцев и так же поспешно проглатывая его содержание. «Перси, проблема практически решена. Группа вернется в течение недели с необходимыми ингредиентами. Сообщи Клариссе, если считаешь нужным. Хирон.» -Если считаешь нужным?! – Ла Ру взбешенно пихнула его в грудь,- Что это, мать твою, значит? И давно вы состоите в этой трогательной переписке за моей спиной? Чего еще я не знаю, а Джексон? Перси оценивающе смотрел на нее, понимая, что должен дать ей хотя бы часть информации. По крайней мере, ту часть, которая ее касалась: -Это первое подобное письмо. Ла Ру сложила руки на груди: -Это явно не все. Что еще? Перси молчал. Вернувшись, они так и не включили свет, и сгустившиеся сумерки постепенно превращались в полноценную ночную тьму, поглощая комнату. Кларисса рваным движением подпоясала халат, и подошла к плите, чтобы поставить чайник. Он подвинул кресло, и сел ближе, чтобы не натягивать нить. Полную тишину нарушал только шум закипающей воды. Когда характерный щелчок возвестил, что процесс окончен, Кларисса обманчиво неторопливо заварила чай. Когда она обернулась, в ее темных глазах, даже без освещения, было четко видно, что она все еще ждет ответа. -Как давно и на какую тему вы общались с Хироном втайне от меня? Перси склонил голову набок, жестом отказываясь от протянутой чашки. Он бы вообще предпочел, чтобы кипяток был подальше от него во время этого разговора. -Со времени твоей болезни. На тему, которая тебя не касается. Перси сплел пальцы, надеясь, что она поймет и остановится на этом. Кларисса кивнула, делая глоток: -Хорошо. Что будет через неделю? -Нас избавят от нити. -Почему я впервые об этом слышу? -Потому что мы оба только что прочли это в записке. -Каким образом нас избавят от нити? -Я не знаю. Ногти Клариссы звучно полоснули поверхность стола, но она быстро взяла себя в руки. -Что будет, когда нить исчезнет? Перси промолчал. -Брось, меня это тоже касается. Он поморщился. -Эффект от нити испарится. -Это я и так знаю. Он скрипнул зубами: -Что ты хочешь услышать? -То, что ты скрываешь. -Ладно?- он пожал плечами,-Мы все забудем. Все эти месяцы проведенные… вместе…под проклятьем. И нам нельзя будет находиться рядом, иначе мы можем потерять силу и погибнуть в итоге. Кларисса приподняла чашку и поставила ее на место, медленно провела пальцем по горячему ободку. Ее взгляд бродил по поверхности фарфора, сделавшись нечитаемым. Перси чертыхнулся про себя, осознав, что отслеживает ее реакцию, и отвел взгляд. Она нарушила тишину через пару минут, чуть откашлявшись: -О чем ты спрашивал у Хирона? Тогда, когда у меня был жар. Я слышала сквозь сон, ты злился. Что ты хотел узнать? Он прикрыл глаза. «Тебя это не касается. Это не твое дело. Не твое, мать твою, дело…» -Перси,- шепот,- пожалуйста… «Пожалуйста». Запрещенный прием. «Я проявляю слабость, прояви ее в ответ». -Я спросил, не может ли нить порождать эмоции…- Перси облизнул губы, со странным, мазохистским удовлетворением заканчивая фразу…- к другому человеку, с которым ты связан нитью. Как ни странно, потолок не обрушился. Никаких молний и истерических смешков. Персей даже почувствовал легкое разочарование. Ла Ру шумно втянула воздух и тихо спросила: -Что он ответил? Перси молча поднял на нее взгляд, ощущая, что в ответе она уже не нуждается. Кларисса зябко обхватила себя руками. -Почему не сказал сразу?- ее голос звучал глухо. -Потому что это - моя проблема. -«Твоя проблема»? – нервно усмехнулась Кларисса. -Хирон сказал, что мы все забудем, - Джексон был спокоен, ни капли вины,- Я подумал, будет лучше, если ты не будешь знать. -Ты сказал, что не будешь решать за меня. Он умолк, загнанный в угол и не знающий, что ответить. -Или это было для красного словца? – зло бросила Ла Ру, получая мрачное удовлетворение от того, что впервые победила его. Джексон не выглядел побежденным, лишь утомленным. Кларисса чувствовала, что ему тяжело смотреть ей в глаза. -Я не решал,- он откашлялся,- Я не решал за тебя. Мы в разных ситуациях. Она вопросительно уставилась на него. -Ты не…На тебя влияет только нить. Со мной – по-другому. Кларисса молчала, переваривая сказанное. Ее раздражала расплывчатость его слов. Почему нельзя говорить просто и прямо? -Не бесись. Я говорю, как могу. Ла Ру привычно поморщилась: «Хватит читать мои мысли». -Я думал, что раз это просто нить… -Ты сказал, что нить не порождает эмоции. -Я не думал, что у тебя есть эмоции,- огрызнулся он,- Ты не испытываешь ко мне…-он выглядел сбитым с толку,- ничего и … Чашка, с громким звоном разлетевшаяся у его ног, чудом не о его голову, была почти пустой - горячим чаем его окатило с ног до головы еще на подлете. Даже не вздрогнув, Перси медленно поднялся, стянул окончательно и бесповоротно испорченную рубашку, и вытер ею лицо. -Хоть немного остывший, и на том спасибо,- протянул он, и швырнул импровизированное полотенце на пол. Когда, подняв взгляд, Перси увидел, что Кларисса плачет - он замер, чувствуя, что почва понимания ушла из под ног. Кларисса смотрела на него, словно на приведение. Он успел прийти в себя и уловить ее движение, когда она кинулась к нему, двинуться на встречу, чтобы не дать ей наступить на осколки. Он поймал ее поцелуй на пол пути, боясь верить в ее дрожащие пальцы на своей шее. Никаких прикушенных губ, никакой ярости. Но голова кружилась так, что он опасался упасть. Кларисса резко отстранилась и направилась к его матрасу, схватила за край и потащила в комнату. -Что ты… -Помоги. Она приподняла матрас с одной стороны, выжидательно глядя на него. Он помог ей водрузить ношу на кровать. Затем тупо смотрел, как она расстилает простыню, кладет подушки и одеяло. Ла Ру молча стояла в темноте, в своем дурацком халате, и с решительным взглядом. -Кларисса, нет. Она поймала его пальцы и положила себе на грудь. -Что ты твори…-вспыхнул Перси, но осекся, почувствовав ее бешеное сердцебиение. Кларисса глядела на него с идиотской серьезностью. Сердце на секунду сжалось. Он отвел взгляд и иронически поинтересовался: -Аритмия? Тебе стоит обратиться к врачу. Крепкая пощечина обожгла щеку. Ла Ру бессознательно схватилась за свою, не отводя от него горящего взгляда. -Не смей,- прорычала она. -Тебе же тоже больно. Зачем? -Именно поэтому. Перси замер на секунду перед ней – напряженной, стоящей по стойке смирно, с в кое-то веки накрашенными ресницами, пробуя на вкус ее слова. Взлохмаченные волосы, частое дыхание, приоткрытый рот. Бледный лунный свет, превращающий ее кожу в оливковый шелк, выхватил тонкий белесый шрам под правой ключицей. -Перси. Ее голос всегда был звучен, даже когда она говорила тихо. Он шагнул к ней, слыша, как у нее перехватывает дыхание и наслаждаясь этим. Перси протянул руки, медленно развязывая пояс халата. Кларисса смотрела почти зло, как всегда с вызовом. Он не торопясь стаскивал отвратную тряпку с ее тела, позволяя собственному взгляду скользить вслед за руками. Кларисса быстро подалась вперед, прижимаясь к нему, демонстрируя нетерпение, но на деле – просто смущаясь. В голове не осталось ничего, кроме мысли о том, какая горячая у нее кожа. Когда он, игнорируя ее авторитарные попытки оказаться сверху и чувствуя, как ее зубы вонзаются в его плечо, вжал ее в кровать, вся сложность мира и этой нелепой привязанности к совершенно неподходящей, грубой, неженственной, не особо доброй девушке, растворилась в простое и четкое ощущение правильности момента. Когда он в ней, когда ей больно, но хорошо одновременно, и он чувствует каждый оттенок ее ощущений. Их неопытность исключала возможность полноценного физического удовольствия, но было в этом что-то остро-восхитительное. Ла Ру ловила каждую деталь болезненных ощущений, не желая ничего упустить, и он мысленно благодарил нить, Афродиту и злополучную золотую статую за то, что мог это понимать и ощущать, когда ловил ее судорожное дыхание, рвано двигаясь в иступленном желании быть еще ближе. И все же, Кларисса не принадлежала ему. И это тоже было правильно. Перси уткнулся носом ей в шею, закрывая глаза. -Эту неделю проведем в постели. Кларисса хмыкнула: -А потом что? Ее вечное стремление заглянуть в будущее правильным не было. Перси лениво поцеловал ее в шею, игнорируя вопрос. -Понятно,- буркнула Ла Ру,- А ты какой-то слишком довольный, кстати. -Чудовищно приятно быть первым,- Перси позволил себе похабную ухмылку. Ла Ру и не подумала смутиться, игриво вскидывая бровь: -И не говори. Перси чуть отстранился, разглядывая ее: -Как догадалась? Кларисса вздохнула: -Ты никогда ни с кем не встречался. А так как ты, не смотря на все твои попытки доказать обратное, все-таки хороший мальчик, ты бы просто не стал таким заниматься не будучи в отношениях. -О, так у нас отношения? Джексон с показным изумлением приподнялся на локте, разглядывая ее. Одеяло немного сползло, делая его похожим на одну из мраморных статуй в музее. Вскинутая бровь, улыбка. До безобразия красивое лицо. И тело. Кларисса покачала головой: -Я не знаю, как ответить на этот вопрос. -Кларисса. Она повернулась, натыкаясь на его потяжелевший взгляд. -Ты моя. -Нет,- ответила Ла Ру, не отводя глаз, - Я с тобой. Он немного помедлил, продолжая сверлить ее взглядом, а потом пожал плечами и крепко прижал ее к себе: -Тоже сойдет. Кларисса нахмурилась: -Это странно. Все это. Неправильно. Если бы нас кто-нибудь увидел… -Ла Ру, завязывай!- рыкнул Джексон,- Неправильно, правильно – достала. События не бывают правильными, они просто происходят. Кларисса проглотила замечание о том, что правильными бывают поступки. В конце концов, она никогда не была моралисткой. Да и не было ничего аморального в том, чтобы находиться в объятьях полуголого Джексона, который просто хотел, чтобы она приняла его также, как он всегда принимал ее. Злясь и выводя ее из себя, но принимал. Она внимательно смотрела на него, стараясь игнорировать ощущение своего полного несоответствия такому, как он. Такое строгое лицо. Джексону бы пошли очки и костюм. -Простите, мистер Джексон,- не удержалась Кларисса, хихикнув,- Больше не буду. -«Мистер Джексон»?- скривился Персей,- Что за дурдом творится в твоей голове? -Я подумала, что ты смахиваешь на учителя,- Кларисса без колебания озвучила свои мысли. -Это у тебя такая сексуальная фантазия? – заинтересовался Джексон, зевая и кутаясь в одеяло. Белый профиль, плавная линия скулы, закрытый глаз и длинные ресницы. «Интересно, каково быть настолько красивым человеком и совершенно этого не замечать?». -Хватит бродить в своих мыслях,- Джексон повернулся к ней,- Тебе нужно поспать. Кларисса кивнула, ощутив странный уют и умиротворение. Осторожным движением она протянула руку и обхватила ладонь Джексона под одеялом. -Ты как? Физически. -А ты разве не чувствуешь?- съязвила она. -О, я-то чувствую. Я успел очень близко познакомиться с женской физиологией изнутри, так сказать,- проворчал Джексон, притягивая ее к себе. Кларисса захихикала, вспомнив о воплях Джексона в определенные периоды месяца,- Судя по ощущениям, тебе завтра лучше не вставать. Дыхание Джексона щекотало шею, его пальцы мягко скользили по спине, погружая в приятную сонливость. Она с наслаждением зевнула: -Завтрак в постель? -Да, спасибо,- хмыкнул в конец оборзевший Джексон, тут же получая ощутимый тычок в бок. Раздавшийся в ту же секунду настойчивый стук в дверь осел где-то внутри неприятной тяжестью паршивого предчувствия. Они вскочили почти синхронно, в спешке одеваясь, пока в дверь продолжали долбить. Клариссе почему-то хотелось медлить. В непрекращающемся стуке было что-то пугающее. Перед тем как щелкнуть замком, Перси на секунду сжал ее руку в своей. Жест, призванный ее ободрить, болезненно скрутил внутренности неясным страхом. В дверях стояли Хирон и Крис. Сердце почему-то пропустило удар. Воздух насквозь пропах опасностью. -Простите, что пришлось разбудить,- Хирон мягко улыбнулся, и Клариссе почудилось заискивание,- Но нам нужно все закончить сегодня. -Вы писали, что у нас есть неделя,- медленно произнес Джексон. -Планы изменились, Перси, чем быстрее все сделаем, тем лучше, не так ли? – Он шагнул вперед, заставляя Джексона отступить на шаг. -Кларисса, идем,- Крис нетерпеливо протянул руку. Ла Ру не сдвинулась с места: -Что происходит? -Ты меня слышала? Нам нужно идти. - Я не могу уйти. Нить… -Все будет в порядке. Крис схватил ее за руку и она с трудом подавила желание его ударить. -Эй!- Джексон рванулся к ней, но Хирон аккуратным, но сильным движением прижал его к стене. -Перси, так нужно. Кларисса попыталась вырвать руку из цепкой хватки Родригеса, но тот умудрился скрутить вторую и буквально потащил ее из дома. -Перси, успокойся! Времени нет, вы можете погибнуть! Кларисса рывком обернулась, успев увидеть его расширенные синие глаза перед тем, как дверь захлопнулась. Запястье пронзила ослепляющая боль. Вырываться стало сложнее, она слабела. Крис что-то шептал, крепко удерживая ее и подхватывая на руки. Она не понимала, где находится. Ее уложили ее, кажется, на постель. Клариссу мутило. Боль достигла своего пика. Нить рвалась. Медленно и мучительно. Перед глазами стояло бледное лицо Джексона, мелькали обрывки его эмоций. -Ты все забудешь, боль пройдет, и через пару часов ты все забудешь, словно ночной кошмар,- едва различимый голос раздавался откуда-то сверху. Кларисса закричала, давясь слезами. В воспаленном мозгу мелькали образы и воспоминания, затухая, одно за другим. В последней вспышке она расслышала, как Джексон произносит ее имя. Затем наступила звенящая тишина. Боль исчезла. Кларисса смотрела сквозь Криса, рассеянно отмечая, что она находится в доме Хирона. В голове было пусто. Она не испытывала ничего. Нить была разорвана. -Кларисса, ты дочь Ареса. Ты – герой. И ты должна думать о долге прежде всего. Мы будем держать тебя подальше от Джексона, и все будет хорошо,- Крис все еще продолжал говорить,- Выпей это. Станет лучше. -Что это? – ее голос звучал хрипло, словно она не говорила несколько дней. -Лекарство,- Крис взял ее за подбородок и поморщился, замечая на ее шее засос. Он быстро зажал ей нос, заставляя открыть рот и вливая в него жидкость. *** -Выпей это, мальчик. Полегчает. Перси, все еще тяжело дыша, утер испарину со лба, взял протянутый флакон и ухмыльнулся: -Полагаю, это поспособствует стиранию памяти? Хирон молча разглядывал его. -Ну что ж,- Перси откупорил бутылочку, пару секунд придирчиво разглядывал ее, а затем перевернул, выливая жидкость на пол. -Весь в отца,- покачал головой кентавр. -Чем горжусь,- мрачно улыбнулся Персей, - И вы ничем не лучше, даже не попытались меня остановить,- он пожал плечами, возвращая Хирону пустую стекляшку. Тот немого повертел пустой флакон в руках и засунул его в сумку: -Откровенно говоря, мальчик мой, я не думаю, что это бы тебе помогло. Это устраняет последствия нити, но то, что происходит с тобой, с нитью не… -Хватит,- резко прервал его Перси и осекся, поймав укоризненный взгляд. -Простите,- неохотно поморщился он,- Вероятно, Кларисса еще не выветрилась. Хирон оценил метафору. -Я не хочу лезть тебе в душу. Просто предупреждаю. Клариссе сотрут память. Но нить оставит след. Вам нельзя будет находиться на расстоянии ближе, чем на три метра друг от друга. Иначе вы будете терять силу. Тебе нужно держаться от нее подальше. Ты не должен ни о чем ей напоминать. Вообще не должен к ней подходить. Все, что она будет знать – то, что вы были под проклятьем, после которого вам нельзя находиться близко. -Вот как?- вскинул брови Перси. -Не будь ребенком,- нахмурился Хирон,- Вы – полубоги. Вам нужно сражаться. Быть героями – ваша работа. Вы не можете позволить себе такой роскоши, как потеря силы. Перси молчал. Ему просто хотелось, чтобы он ушел, перестав плести эти прописные истины. Взгляд кентавра скользнул по открытой двери в спальню, явно рассмотрев находившуюся в беспорядке кровать. Перси и не думал прятать глаза, отстраненно надеясь, что тот разглядит сброшенную на пол простыню со следами крови. Словно это могло что-то доказать. Хирон сделал глубокий вдох: -Не надо на меня так смотреть, Персей, я прошу тебя. Подумай сам, что бы выбрала Кларисса? Долг перед отцом, сила или минутная подростковая эмоция? Если говорить о Клариссе Ла Ру, выбор очевиден, не так ли? Сердце предательски кольнуло. -Ты знаешь, что я прав. Перси знал. Легче от этого не становилось. -Хирон, уйдите пожалуйста. Кентавр кивнул, и Перси отвернулся, чтобы не видеть сочувствие на его лице. -Я разбужу Гроувера и пришлю его к тебе. Он не знал, что все случится сегодня. -Ага. Я догадался. «Черта с два он бы это допустил». *** Гроувер, вполуха слушая болтовню Перси и Аннабет, скользнул взглядом на стол детей Ареса. Кларисса, уже успевшая с кем-то подраться для восстановления своего статуса в стае, довольно уплетала завтрак, с набитым ртом гогоча над шутками братьев. Побитый «кто-то» сидел мрачнее тучи, вероятно за время отсутствия Ла Ру, успел раскатать губу на место вожака. Что ж, губу ему закатали довольно решительно - так, что теперь он прижимал к ней лед. Кларисса снова выглядела крепкой девушкой, чуть сбросила в весе, но, судя по аппетиту, твердо вознамерилась наверстать его с лихвой. Она дралась ежедневно и с упоением. Но без обычного остервенения, а с неописуемым восторгом на лице. Обитатели лагеря старались обходить ее стороной, но Ла Ру прямо-таки жаждала человеческого общения. Как с необитаемого острова девку выпустили, честное слово. Хирон относился к дикарскому поведению Ла Ру подозрительно толерантно. Диониса, как обычно, мало что волновало помимо грустного созерцания воды в своем бокале. Правду говорят, не начнешь ценить, пока не потеряешь. И, кажется, не смотря на потерю памяти, тело Клариссы требовало свое. Картина была радужная, как в старые добрые. Можно было бы даже подумать, что прошедшие месяцы были каким-то идиотским сном. Гроувер может даже и купился бы. Он насчитал два взгляда Аннабет, брошенных в сторону Клариссы, три – в сторону Родригеса, на два из которых тот ответил, и подарил один спокойно-внимательный Перси. Перси интересовался исключительно Аннабет, Кларисса – жертвами для избиений и, в большей степени, едой. «Это ты ее научил так искусно лгать, а Перси? Поздравляю, к бесчисленным недостаткам этой нелепой женщины добавился еще один». Сатир мрачно скривился в ответ на собственные мысли. -Эй, что не так? – Перси тронул его за плечо. -Да жесть пошла некачественная, безвкусная,- зевнул Гроувер, щурясь. Перси смотрел на него испытующе, словно чего-то ждал. «Э-э, нет друг, таких подарков от меня не жди». Хирон был тысячу раз прав, принимая решение о разделении этих двоих. Лагерь для полукровок может и выглядит как веселая общага, только вот тут идет серьезное производство. Штампуют героев. И если два игрока с таким потенциалом выйдут из строя, этот матч нам не выиграть. А матчей-то много. На всю жизнь хватит. Гроувер был согласен с ним полностью, только пусть Кларисса сотрет с лица это дебильное выражение несуществующей радости, а то тошно становится. «Не смотри на меня так, она выпьет это хреново зелье, и забудет все к чертовой матери»,- сказал ему Перси в ту ночь. Гроувер тогда только взглянул на него, соглашаясь с каждым словом. А что тут скажешь? Зелье она точно выпила, уж Родригес-то об этом позаботился, можно было не сомневаться. Этот своего не упустит. Только вот черта с два Кларисса Ла Ру промолчала бы, увидев Перси Джексона. Пусть и подходить ей нельзя, но издалека-то гадость бы сказанула. Еще и своих молодцев подговорила передать «привет» в виде телесных повреждений как минимум средней тяжести. А тут – потрясающее игнорирование. Перси достаточный эгоцентрик, чтобы принимать в расчет только свои эмоции, Ла Ру, достаточно самоуверенна, чтобы искренне верить, что ее убогий театр всех обманет. Аннабет и Крис слишком желают, чтобы план работал, чтобы замечать его явные недочеты. Хирон просто считает их всех детьми, но все же смотрит на Гроувера внимательно и пытливо. Гроувер фыркает, отводя взгляд – он в любом случае не собирался в это вмешиваться. Не из-за чертовых судеб мира, а из-за Перси. Он сказал бы ему, что ни хрена не верит в забывчивость Ла Ру, если бы мог точно знать, что это не ранит. Гадая, эгоистична ли такая позиция с его стороны, имеет ли он право что-то скрывать, Гроувер глубоко вздохнул. Они все еще действительно такие дети… *** Перси пораженно уставился на тренирующуюся к нему спиной Клариссу Ла Ру. С горькой иронией отмечая, что это первый подарок за сегодняшний день, при том, весьма сомнительный. За все это время они впервые оказались наедине. Совершенно случайно. Кларисса увлеченно отрабатывала удар, ничего не замечая вокруг. Он разглядывал ее впервые за долгое время. Приучил себя отводить взгляд и не пытаться обнаружить хоть какой-нибудь след воспоминаний в ее поведении. Но сейчас, повинуясь внезапному импульсу, вместо того, чтобы развернуться и уйти, он громко окликнул ее: -Эй, Ла Ру! Кларисса замерла на долю секунды и резко обернулась, проворачивая копье в ладонях. -Чего тебе? – грубовато спросила она, отходя на пару шагов для верности, чтобы не пересечь запрещенное расстояние. Он пытался вспомнить, как она смотрела на него до проклятья. Был ли этот неприязненный взгляд таким же? Кларисса небрежно перебросила копье из одной руки в другую: -Джееексон, ты начинаешь меня утомлять. В курсе, что оно и для метания годится? -Ага. В курсе. Я хотел потренироваться. -Найди другое место. -Не знал, что ты монополизировала полигон,- он поднял бровь, огрызаясь скорее автоматически. Тренироваться рядом они не могли из-за прямого запрета Хирона, а тренировку она начала первой, так что в ее словах был резон. Перси должен был уйти, едва завидев ее, но, в итоге, просто тянул время,- Я слышал, ты уезжаешь после выпуска на совсем? Больше не вернешься в лагерь? -Не твое дело, Персейна. Перси замер на долю секунды, мгновенно читая в ее глазах понимание своей ошибки. Он быстрым шагом направился к ней и она попятилась: -Джексон, ты сбрендил?! Хирон запретил, что ты… Граница в три метра была нарушена. Перси протянул руку, перехватывая ее запястье, зная, впрочем, что она все равно не побежит. Дыхание сбилось – сила быстро покинула тело. Ла Ру с досадой выпустила из руки резко потяжелевшее копье. - Ну, какого черта ты делаешь?- она звучала устало. Он сжал ее руку, нащупывая пульс. -Ты недостаточно умна, чтобы обмануть меня, Ла Ру. Зачем ты этот цирк устроила? -Никакого цирка, Джексон. Что я, по-твоему, должна была делать, когда зелье не подействовало? Прийти в восторг и броситься тебе на шею? -Ты пила зелье? -Разумеется пила,- жестко отчеканила она,- В меня его буквально влили. -Родригес,- Перси оскалился,- А я не пил, вылил на пол,- это проговорилось очень легко. Кларисса слабо выдохнула: -Зачем? Перси не нашелся, что ответить. Просто переместил пальцы ниже, сплетая с ее. Спокойствие ее сердцебиения странным образом причиняло боль. -Приходить в восторг тут действительно не с чего, но… Кларисса поморщилась и закусила губу. -Какие «но», Джексон? Лишение силы – неприемлемо. Особенно для меня. -Я знаю. -Тогда что я сделала не так? – почти неслышно спросила она. Перси медленно отнял руку и отошел к ближайшему дереву, облокачиваясь на него, нуждаясь в опоре: -Ничего. Ты все сделала именно так, как нужно. Рационально и разумно. -Видимо, ты еще не до конца из меня выветрился,- Перси услышал, что она улыбается. Кларисса подошла ближе, становясь с ним лицом к лицу. Она хотела его прикосновения, он чувствовал это желание так сильно, словно нить все еще связывала их, и ощущал мрачно-садистское удовольствие, не давая ей того, чего она хочет. Их отношения изначально представляли собой противоречивый бред, нелепый оксюморон. Это и делало их совершенными. Он смотрел, как она медленно сглатывает и думал о том, как легко сейчас схватить ее за руку, толкнуть к дереву и сделать все, что захочется, потому что она не захочет сказать «нет». Но это бы ничего не исправило, только опошлило. Она все равно не изменит решения. Джексон смотрел странно тяжелым, почти серым взглядом. Он уже ушел. То, что он стоял здесь, глядя на нее, было лишь данью формальности. -Если с игрушкой больше нельзя играть, ее хочется сломать, чтобы она не досталась другим детям, да, Джексон? Он почти вздрогнул. -Я не читаю твои мысли, просто я испытываю то же желание. Мы похожи. Ты – лучше, но похож на меня,- Кларисса нервно сглотнула,- Я зла. Я не буду желать тебе счастья, потому что не хочу, чтобы ты был счастлив. Я тебя ненавижу. Он принимал ее слова как должное, находя их отражение в себе. Одновременно испытывая благодарность и ненависть за то, что он не пытается ее остановить, хотя бы, мать его, прикоснуться, Кларисса ощутимо пихнула его в грудь, пытаясь хоть как-то вытянуть наружу, вцепилась в ворот футболки и быстро поцеловала его, задыхаясь в осознании, как сильно ей этого не хватало. -Я не могу, ты же понимаешь,- сбивчиво шептала она в его губы,- Я не могу остаться без сил, отец меня не простит! Это все, чем я являюсь, я не могу от этого отказаться… У них было так много времени на все это. Они были вместе круглые сутки. И все, что им дали – одну чертову ночь, и то не полностью. Джексон отвечал на ее поцелуй жестко, прикусывая губы до крови - за то, что так долго тянула, за ее сомнения, за потерянное время за то, что выбрала такой исход. Его руки не поднялись, чтобы обнять ее. Он не хотел запоминать ее. Она уже видела раньше, как легко и четко Джексону удается вычеркивать из своей жизни то, что причиняет боль. Джексон профессионально умел забывать. «Но не выпил чертово зелье». Прерываясь, она отстранилась, и он не подался вслед за ней, продолжая опираться на дерево и отстраненно блуждая мутными глазами по ее лицу. Джексон был сильнее и смелее ее. Это она сейчас его предавала, это ему было больнее, но он забудет ее быстрее и легче, чем она забудет его. Кларисса ненавидела его за это искренне и сильно. Она отошла к своей сумке и, вернувшись, сунула Джексону в руки книгу, уверенная, что он вышвырнет ее в ближайшую канаву: -С днем рождения. То, что произнесла Кларисса секундой позже, было сказано максимально тихо. Но Перси расслышал каждое слово, выругался и подался вперед, останавливаясь в миллиметре от ее губ и тихо выдыхая: -Зачем? -Чтобы ты знал,- тихо ответила она, чуть касаясь его губ, не осмеливаясь пошевелиться. -И что мне делать с этим знанием, если ты все равно уходишь? – прошипел он. Его напряженные пальцы замерли у ее щеки в болезненном полу-прикосновении. -Ты делаешь больно мне, я – тебе,- прошептала Кларисса, - все как в старые добрые времена. Наше взаимодействие - секунда до грозы, Джексон. И этот момент действительно слишком затянулся. Перси оскалился, касаясь приоткрытым ртом ее губ, но не целуя. Как это может быть так ужасно и потрясающе одновременно? -Какая заезженно-пошлая метафора, Кларисса. Ла Ру зажмурилась, выдыхая его имя и резко отстраняясь. Перси смотрел на ее удаляющуюся солдатски прямую спину, четкий, решительный шаг и полное отсутствие сомнений в движениях, пока она не скрылась из виду. Кларисса всегда была сильнее его физически, но ни разу не смогла одержать победу над ним, как бы сильно и жестко не билась. Перси был сильнее на интеллектуальном и эмоциональном уровне, но ни разу не смог ощутимо ранить ее морально, тогда как она периодически уничтожала его до основания, сама того не осознавая. Он любил в ней то, что заставило ее уйти и он искренне надеялся, что сумел причинить ей за это боль напоследок. Перси перебросил книгу из одной руки в другую, и открыл на странице с кленовым листом вместо закладки, натыкаясь на знакомую строчку: «Люди в любой момент могут выкинуть из своей жизни что угодно». Старое доброе "Путешествие в Икстлан" Кастанеды, чертова укурка. Перси медленно зашагал в сторону реки. В Доме Посейдона его ждали Гроувер и Аннабет с божественно вкусным тортом. Он был полубогом, ему исполнилось восемнадцать, и он мог выкинуть из своей жизни что угодно, как минуту назад вышвырнули его самого. Стоя на берегу, Перси вскинул руки, ощущая, как, подчиняясь, поднимается речной поток, вставая перед ним высокой покорной стеной. Он протянул потрепанную книгу и разжал пальцы, позволяя воде поглотить ее. Персей внимательно наблюдал, как река с тяжелым всплеском обрушивается обратно, игнорируя встревоженный голос отца. Уже успевшая отойти достаточно далеко Кларисса Ла Ру услышала за спиной громоподобный грохот волн. Она остановилась на мгновение, закрывая глаза, вслушиваясь в напоминающий грозу шум воды, и принимая этот прощальный жест, отдающий заезженно-пошлой метафорой.