Loose Cannon

После ужина на Гриммаулд Плейс Гермиона и Рон вышли из камина в квартиру Рона. Она была маленькая, но приятная — не такая центральная, как у Гарри, но для волшебников это не имело большого значения. А по сравнению с его комнатой в Норе это был просто дворец. — Так тебе понравилось встреча с Пушками? — спросила Гермиона. — Ты, кажется, хорошо себя вел. — Да, — сказал Рон. — Гарри был прав — с ними легко найти общий язык. Если бы ты сказала мне два года назад, что я проведу полчаса, обсуждая стратегию со звездным загонщиком «Пушек», я бы подумал, что ты спятила. Но Беллами был великолепен. — Да, он казался достаточно милым, — согласилась Гермиона. — И я думаю, что Лара была прекрасна. Не могу сказать, что Даррен меня сильно поразил. — А Джанет была просто бесподобна, — добавил Рон. — У нее хорошо подвешен язык. — Я это заметила, — язвительно сказала Гермиона. Рон на мгновение замолчал с выражением лица человека, пытающегося принять решение. Он вдохнул и повернулся лицом к Гермионе. — Я думаю, может быть, нам стоит поговорить. Она посмотрела на него с раскаянием. — Ты все еще расстроен из-за зелья? — И да, и нет, — ответил он. — Может быть, нам стоит присесть? Ее глаза расширились в тревоге. Они уселись на диван. — Гермиона… это утро заставило меня задуматься. — Он колебался. — Я не знаю, получится ли из нас пара. Ее горло сжалось. — Что? — сказала она, ее голос надломился. — Я думаю, нам не стоит больше встречаться. Она была ошеломлена, и краска исчезла с ее лица. Ее нижняя губа начала дрожать. — Это из-за зелья? — спросила она, и слезы начали падать. — Не совсем. То есть да, это ужасное зелье, но проблема была не в этом. Проблема была в том, что ты пыталась скрыть это от меня, и в том, что ты не доверяла мне, чтобы я не расстроился. — Но ты расстроился! — сказала она в отчаянии. Как это могло произойти? — Да, но не так, как ты думала. Не так, как я был бы расстроен несколько лет назад. — Рон опустил глаза, затем провел руками по волосам и снова поднял взгляд. Ее лицо стало пепельным, и она сказала: — Мне жаль. Я знаю, что извинилась, но я все равно чувствую себя ужасно из-за этого. Я не должна была так недооценивать тебя. — В том-то и дело, Гермиона. Мне кажется, что ты всегда недооцениваешь меня. — Это неправда. Я все время поражаюсь тебе, как сильно ты вырос за последние полтора года. Ты стал мужчиной, на которого я надеялась… сильным и зрелым… — замялась она. — Разве ты не слышишь себя? Мне всегда кажется, что ты думаешь, что ты впереди меня, а я никогда не догоню. Что только я могу быть незрелой, а не ты. — Я знаю, что я тоже могу быть незрелой. Иногда я все еще веду себя как властная маленькая девочка. Но ты помогаешь мне преодолеть это. Я думала, мы так подходим друг другу. — Она уже открыто плакала, и Рон наколдовал для нее носовой платок. — Я думаю, мы были хороши друг для друга… на какое-то время, — сказал он. — Без тебя я бы не справился с тем, что было с Фредом. Но если ты подумаешь об этом, мы сошлись… в самый ответственный момент. И, возможно, мы не очень подходим друг другу. — Ты подходишь мне, — всхлипывала она. — Почему я не подхожу тебе? Он попытался обнять ее, но она напряглась и оттолкнула его. — Мне жаль, Гермиона. Просто… может, ты думаешь, что я тебе подхожу, но я не всегда чувствую, что ты меня уважаешь. Не так, как ты уважаешь Гарри. Она подняла на него глаза, ее рыдания на мгновение прервались. — Это из-за Гарри? Ты же знаешь, что он мне безразличен. — Конечно, я это знаю, — ответил Рон. — Но с ним ты обращаешься как с равным. Ты рассказала ему о том зелье и не беспокоилась о том, как он его воспримет. Мне кажется, что я всегда буду на втором месте в твоих мыслях. — Не могу поверить, что ты все еще ревнуешь меня к Гарри. — Я не ревную к Гарри, — раздраженно сказал Рон. — Я просто устал от того, что моя девушка обращается со мной как с ребенком. У меня уже есть одна мать. — Так вот как ты меня воспринимаешь? Как свою мать? — потребовала Гермиона. — Когда ты командуешь мной и поздравляешь меня с тем, что мне удалось схватить нужный конец моей палочки, да, я вижу тебя как свою мать. — Нужно двое, Рональд! — промурлыкала она. — Мне не пришлось бы вести себя как твоя мать, если бы ты не вел себя как проклятый ребенок все время. — Именно так! — воскликнул Рон. Она замолчала на некоторое время. — Так вот оно что. Ты собираешься выбросить все, что у нас было вместе? — Я бы так не сказал. Но да. — Он снова смягчился. — Мне жаль, Гермиона. Я ненавижу причинять тебе такую боль. Но я думаю, что так будет лучше. Может быть, мы сможем снова стать друзьями. Она начала дрожать. — Я не могу поверить, что это происходит. — Она опустила голову на руки. — Я не могу поверить, что это происходит. Он обнял ее, и на этот раз она не сопротивлялась. Она сильно плакала, когда он обнимал ее. Через некоторое время она сказала: — Я, наверное, пойду домой. — Ты нормально доберешься до дома? — спросил он. Она кивнула. — Наверное, я могу сказать «Дом Грейнджер» достаточно четко. — Ссутулив плечи, она тяжело пошла к камину, и Рон пошел с ней. — Мне очень жаль, — сказал он. Не в силах ответить, она взяла щепотку летучего пороха и бросила её в решётку. — Дом Грейнджер, — уныло произнесла она, прежде чем ее засосало домой к родителям. Она вышла в гостиную, где ее мать сидела в кресле и читала. — Так быстро домой? Как прошел вечер? — машинально спросила Эмили. — О, мама, — воскликнула Гермиона, заставив Эмили вскочить с кресла и подойти к ней. — Дорогая, что случилось? Все ли в порядке? — спросила она, обнимая дрожащую дочь. — Все в порядке, — задыхалась Гермиона. — Только… Рон… — Она не могла подобрать слова. — О, моя малышка. — Она крепче сжала Гермиону. Дэниел, который слышал суматоху, но не ее содержание, вошел в комнату. — Что случилось? Эмили ответила: — Гермиона и Рон расстались. — Мне так жаль, дорогая, — сказал Дэниел, поглаживая волосы Гермионы. — Ты давно об этом думала? Я знаю, что это ужасно в любом случае. Рыдания Гермионы возобновились. — Это была его идея, не моя, — сказала она, ее лицо пылало. Они сидели вместе на диване, Гермиона была зажата между родителями, как маленький ребенок. Некоторое время она сильно плакала, а они обнимали ее и пытались утешить. — Он проклятый дурак, — рычал Дэниел. — Ты одна на миллион, ты знаешь это. — Не ту, которую он хочет, — задохнулась она. Они помолчали еще немного, прежде чем Дэниел сказал: — Поставить чайник? Я должен был предложить это раньше. Гермиона медленно кивнула. — Только тизан. Думаю, я просто хочу лечь спать. Эмили держала ее, пока Дэниел ходил на кухню, и вскоре он вернулся с горячей кружкой. Гермиона села и взяла ее у него. Она вдохнула аромат и позволила пару успокоить ее ноющую бровь. — Я просто не ожидала этого, — сказала она. — Он сказал, что мы не подходим друг другу. Он сказал, что я отношусь к нему как к ребенку. Дэниел и Эмили обменялись взглядами. — Что? — обвиняюще сказала Гермиона. Эмили не смогла подавить небольшой смешок. — Дорогая, ты неизменно наблюдательна даже в экстремальных ситуациях. Гермиону это не забавляло. — Значит, ты с ним согласна? Ты считаешь, что я обращаюсь с ним как с ребенком? — Нет, милая, я не это имела в виду, — сказала Эмили. — Я просто согласна с тем, что вы с Роном не обязательно подходите друг другу. Ты просто такая замечательная молодая женщина и… — Вы хотите сказать, что Рон недостаточно хорош для меня? — возмущенно спросила Гермиона. — Мы твои родители, — сказал Дэниел. — Никто не достаточно хорош для тебя, насколько я понимаю. — Мы просто беспокоились, потому что волшебники женятся так рано, — объяснила Эмили. — Первая любовь — это обычно просто первая любовь. Я рада, что у меня была первая любовь, но, слава богу, я не вышла за него замуж. Муки Гермионы, казалось, на мгновение улеглись, но на смену им пришла тяжелая печаль. — Но как я смогу найти кого-то, кто знает меня так же, как Рон? Кто сможет понять, через что мне пришлось пройти? — Дорогая, так и будет, — ворковала Эмили. — Ты так молода. Я даже не встретила твоего отца, пока мне не исполнилось двадцать четыре года. — Двадцать четыре! — задыхалась Гермиона. — Я не хочу ждать так долго! — Нет, милая, — ответил Дэниел. — Это не обязательно должно быть так долго. У тебя вся жизнь впереди. Я не думаю, что ты понимаешь, какая ты замечательная и как много ты можешь предложить. Чай Гермионы остыл, и она спокойно пила его. Это немного успокоило ее пересохшее горло. — Как я вообще буду взаимодействовать? Сейчас я не могу его видеть, но я не могу попросить Гарри избегать его. Они же лучшие друзья! — Конечно, Гарри сможет найти время для вас обоих, — сказала Эмили. Дэниел добавил: — Ты найдешь время. Вы же не тратите по часу в день на дорогу. Гермиона улыбнулась. — Спасибо, папочка, — сказала она, выливая последний стакан чая. — Мне пора идти спать. Я очень устала. Ее родители поднялись вместе с ней. «Хочешь, чтобы я пришла тебя уложить?» — спросила Эмили. — Да, пожалуйста. Вскоре после этого Гермиона лежала под одеялом в своей односпальной кровати, а Эмили сидела в кресле рядом с ней. Поглаживая волосы дочери, Эмили сказала: — Я знаю, это ужасно. Я сама прошла через это, когда была примерно в твоем возрасте. Но время поможет, и все твои замечательные качества — твоя доброта, твое любопытство, твое огромное сердце — все это поможет тебе пройти через это. Гермиона кивнула, фыркнув. — Я не сомневаюсь, — продолжала Эмили, — что ты пройдешь через это. Вот увидишь, милая. — Спасибо, мама, — сонно сказала Гермиона. Эмили наклонилась вперед и поцеловала ее в лоб. — Я так люблю тебя, дорогая. Гермиона тяжело выдохнула, и Эмили выключила лампу, уходя. *** Рано утром следующего дня Гарри проснулся от приятного ощущения теплых, переплетенных конечностей. Джинни, с удовлетворением подумал он и перекатился к ней. Но когда он открыл глаза, знакомый веер ярко-рыжих волос отсутствовал, а вместо него он увидел темноволосую женщину, которая все еще спала. Он почувствовал небольшой укол разочарования, но за ним последовали бурные воспоминания о предыдущей ночи. Они с Элизабет покинули Полутень довольно рано, так что у них было достаточно времени, чтобы исследовать окрестности после удовлетворения первоначальной насущной потребности Гарри. Она была в таком же нетерпении, как и он, и, когда он смог собраться с мыслями, он основательно занялся ею. Джинни хорошо его обучила. Были и отдельные разговоры — она больше рассказывала ему о своей жизни и амбициях. Она призналась, что его фотография в «Пророке» «взбудоражила» ее и повлияла на ее решение отправиться в Полутень в тот вечер. Естественно, она не ожидала встретить самого Гарри. Он очень мало говорил о своей собственной жизни — в основном задавал открытые вопросы или говорил ей, какой привлекательной он ее находит. Элизабет несколько раз пыталась увести разговор в сторону, но ей это не удавалось, отчасти из-за его слабых вербальных навыков, но в основном из-за его пожизненной привычки к самозащите. Оглядываясь назад, он был поражен тем, как легко он затащил ее в свою постель. Он не знал, было ли это следствием алкоголя, разговора с Алистером, «восхитительно греховной» атмосферы бара или какой-то комбинации этих трех факторов. Он задавался вопросом, сможет ли он повторить это. Элизабет перевернулась на спину. В конце концов ее дыхание стало более поверхностным, и вскоре она открыла глаза. Узнав его, она улыбнулась и хриплым голосом сказала: — Привет. — И тебе привет, — ответил он и лениво поцеловал ее в лоб. Она потянулась к нему, и вскоре они уже лежали на спине, довольные друг другом. Должно быть, он заснул, потому что, когда он открыл глаза, она уже встала с кровати и надевала верхнюю половину светящейся в темноте пижамы «Сохатый», которую подарил ему Джордж Уизли. — Доброе утро, — сказала она, присаживаясь на край кровати. — Может, позавтракаем? Гарри сел и потянулся. — Да, я проголодался. — Еще бы! Проведя рукой по волосам, он сказал: — У нас есть два варианта. Мы можем либо позавтракать в постели, любезно предоставленной моим немного сумасшедшим домовым эльфом, Кричером. Или я могу приготовить завтрак сам. Что бы вы предпочли? Она посмотрела скептически. — Ты действительно умеешь готовить, или ты угрожаешь мне «холостяцкой кухней волшебника», которая обычно включает в себя поджаренный палочкой хлеб и консервированные бобы? Он рассмеялся: — Не забудь про помидор, искалеченный режущим проклятием, и стакан мутного тыквенного сока. Но нет, я действительно умею готовить — меня воспитали магглы. — Ах да, я забыла… Как бы мне ни хотелось остаться с тобой в постели и есть виноград с тарелки, я не могу отказаться от возможности попросить Гарри Поттера приготовить мне завтрак. — Хорошо. Давай я спущусь первым, чтобы сообщить новость Кричеру. Кухня находится тремя этажами ниже. Гарри встал с кровати, натянул шорты и халат. Посетив туалет, он спустился на кухню и обнаружил Гермиону за столом с чашкой чая и нетронутой булочкой перед ней. Ее глаза были налиты кровью, под ними залегли темные круги, а волосы были вьющимися. — Гермиона, в чем дело? — Рон бросил меня, — хрипло ответила она. — Рон порвал с тобой? — повторил он, садясь рядом с ней. — Почему? Что случилось? Она фыркнула и вытерла нос носовым платком. — Он сказал, что мы не подходим друг другу. И что я обращаюсь с ним как с ребенком. — О, Гермиона, мне так жаль. — Он обнял ее. — Когда это случилось? — Вчера вечером, после ужина. Элизабет неуверенно вошла в кухню, на ней все еще была только пижама. — Простите меня… — сказала она. Гермиона побледнела и отстранилась. — О Боже, у тебя гости… Я просто уйду… — Нет, — запротестовал Гарри, положив руки ей на плечи, чтобы остановить ее. — Пожалуйста, не уходи. Подожди минутку. Он подошел к Элизабет и потянул ее в коридор. — Мне очень жаль, Элизабет, но у моего друга кризис. Боюсь, тебе придется уйти. — Это была Гермиона Грейнджер? — спросила она, заглядывая ему через плечо. — Могу я предложить вам завтрак в другой раз? — спросил он, игнорируя ее вопрос. — Мне ужасно жаль выгонять вас вот так. Она выглядела разочарованной. — Конечно. Значит ли это, что мы еще увидимся? Я не была уверена, чего ожидать. Полутень, ты знаешь. Он глубоко вздохнул. — Да. Я не могу сказать, что я подхожу для отношений. Я только что вышел из чего-то серьезного и… — Я понимаю, — сказала она. — Пришли мне как-нибудь сову. Или приходи ко мне в отдел каминной сети. — Ты можешь увидеть себя со стороны? Камин находится этажом выше. Мне очень жаль. — Да, конечно, — ответила она, и они снова поцеловались, прежде чем она вернулась в его спальню, чтобы одеться. Гарри натянул халат и вернулся на кухню, где Гермиона разрывала свою булочку на все более мелкие кусочки. Он снова сел рядом с ней. — Что случилось? Ты в порядке? — Нет, я не в порядке, — сказала она. — Все кончено. Мы не подходим друг другу. Я недостаточно его уважаю. — Это то, что он сказал? Она кивнула. Гарри не знал, что ответить, поэтому постарался молча поддержать ее. Он любил Гермиону, но должен был признать, что Рон оценил ситуацию правильно. Гарри никогда до конца не понимал их отношений. — Я до сих пор не могу в это поверить, — сказала она. — Я так долго ждала, когда он вырастет, и он наконец-то это сделал… — Слезы покатились из ее глаз, и Гарри протянул ей свежий носовой платок. — Он стал мужчиной, которого я всегда хотела… у него даже появились манеры поведения за столом. — Она начала всхлипывать. — И теперь, когда он обучен, — продолжала она. — Он найдет кого-нибудь другого, и он достанется ей. Гарри, все еще не зная, что сказать, издавал неопределенные успокаивающие звуки. — И его родители! — сказала она в новом порыве горести. — Я уже думала о них как о своих родственниках. А теперь этого никогда не будет. — Э, Гермиона, — начал Гарри. — Разве ты не жаловалась в основном на миссис Уизли и на то, как она обращается с Флер? — Возможно, — сказала она. — Но я была готова к этому. К этому моменту Гарри был голоден, но он понятия не имел, как выкрутиться и приготовить завтрак. Может быть, он сможет беззвучно общаться с Кичером, используя связь дом-эльф? «Кричер!» — в отчаянии подумал он. «Да, хозяин!» ответил Кричер, находясь в сознании Гарри. «Не мог бы ты приготовить мне завтрак? Как обычно, но с дополнительной колбасой и тостами с маслом.» «Кричер рад служить Хозяину таким образом! Только самые удачливые домовые эльфы могут получать приказы молча! Кричеру очень и очень повезло! Спасибо, хозяин!» Гарри не был уверен, как отшить Кричера, и боялся, что Гермиона заметит, что он не уделяет ему должного внимания. «Спасибо, Кричер. Это все.» Гарри почувствовал в голове крошечный хлопок, который, как он надеялся, означал, что Кричера больше нет. Не хватало еще, чтобы там был Волдеморт, подумал он. -… а потом он сказал, что я доказала его правоту, — продолжала Гермиона, все еще плача. Гарри с облегчением услышал звуки приготовления пищи с другого конца кухни. — Мне так жаль, Гермиона, — сказал он. — Поверь мне, я знаю, как это ужасно. — О, Гарри, конечно, знаешь! Я забыла о тебе и Джинни. — Ее глаза расширились: — И я не могу поверить, что вторглась к тебе и твоей… компании. — Не бери в голову, — ответил Гарри. По крайней мере, я еще раз зашел туда до завтрака, подумала маленькая часть его сознания, и ему стало стыдно за это. — Ты встретил ее вчера вечером? Как думаешь, увидишь ее снова? — Я был бы не против увидеться с ней еще несколько раз, но я не планирую ничего серьезного. — Надеюсь, она это знает, — предостерегла Гермиона. — Мы познакомились в вампирском баре в Ноктюрн Аллее, так что я сомневаюсь, что у нее могут быть какие-то недоразумения. Гермиона ахнула. — Ты пошел в Ноктюрн Аллею? У тебя есть желание умереть? Гарри приложил все усилия, чтобы объяснить Алистера и его необычные обстоятельства. — Он был в Гриффиндоре? Сколько веков назад? Было бы интересно поговорить с ним — он звучит гораздо более информативно, чем любой из хогвартских призраков или портретов. У меня было бы столько вопросов! — Я не уверен, что рекомендую это делать. По крайней мере, не в твоем нынешнем состоянии. Он был странно… убедительным. — Ты боишься, что я попаду под его влияние и стану его рабыней? — спросила она, слегка улыбаясь. — Смею предположить, что ты быстро забудешь о Роне. — И забуду свое собственное имя тоже. Нет, спасибо. — Она тяжело вздохнула. — О, Гарри, как же я справлюсь? — Ты уже справлялась раньше без Рона, — заметил он. — И я была несчастна. — Это правда, но я должен отметить, что с нами был крестраж. Вообще-то, два, если считать тот, что за моим шрамом. — Ты прав. Я забыла об этом. — Она замолчала на мгновение. — Мерлин, какое это было ужасное время. Гарри кивнул. — Это действительно было так. — В том-то и дело, Гарри. Где я найду кого-то еще, кто сможет понять, через что мы прошли? — Я не знаю. Но мы не единственные люди, которые сражались на войне или страдали. — Я знаю это, — сказала она. — Но кто-то, кто понимает одиночество, и отчаяние, и то, каково это — носить крестраж месяцами. Кто-то, кто не думает, что мы были сумасшедшими, когда проникли в Гринготтс. — Вообще-то, это было довольно безумно, — заметил Гарри, и она отмахнулась от него. Он продолжил: — Честно говоря, я, наверное, последний человек, который должен пытаться подбодрить тебя. Я проснулся рядом с красивой ведьмой, и моей первой мыслью было разочароваться, что она не Джинни. — О, Гарри, — сочувственно сказала она. Он вздохнул. — Я знаю, что ты чувствуешь, задаваясь вопросом, может ли кто-то другой действительно понять то, через что мы прошли. Думаю, даже Джинни не понимала, и это отчасти отдалило нас друг от друга. После молчания Гермиона неожиданно хихикнула. — Решение этой проблемы должно быть очевидным… Жаль, что я вижу в тебе только брата. — Я знаю, я тоже, — ласково ответил он. — Это, конечно, было бы удобно. Не нужно объяснять мои приступы паники из-за развевающихся черных штор, например. Она сжала его руку. Они снова замолчали, пока Гарри не сделал глубокий вдох и не заговорил. — К счастью, в конце концов, все меняется. Я не могу поверить, как сильно изменилась моя жизнь за одну неделю. В прошлое воскресенье я был еще очкариком аврором-стажером. — А сейчас ты трахаешься с какой-то троллихой, которую встретил в Ноктюрн-аллее, — ухмыльнулась Гермиона. — И ты практикуешь магию крови в свободное время. — Фу, это дурацкое зелье. Ничего бы этого не случилось, если бы я его не приготовила. — Ты действительно в это веришь? Она вздохнула. — Нет, наверное, нет. Мне снова жаль, что все так вышло. Ты в порядке? — Да, — искренне ответил Гарри. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть средним. — Выше среднего, — поправила она. — Алистер дал мне кое-какую перспективу на этот счет. Магическая сила — это еще не все. — А вот мне она сейчас очень помогает, — с горечью сказала Гермиона. — Ты могла бы хотя бы приворожить свои волосы. Я уверена, что у тебя поднимется настроение, если ты посмотришь в зеркало и увидишь, что на тебя смотрит старая Беллатриса. — Не будь ужасным, — выругалась она. — Может, попробуем наложить чары на твои волосы, как предложил Рон? — Как хочешь. Она достала свою палочку и направила ее на Гарри. — Domina capilli. Его волосы, казалось, на мгновение взъерошились, но ничего не изменилось. — Domina capilli. Из головы Гарри раздался низкий рычащий звук, и появилось немного дыма. — Нет, я думаю, мы только поставили на этом крест, — сказала Гермиона. — Очевидно, это заклинание не для тебя. — Возможно, мы можем использовать магию крови, чтобы создать гель для волос. Не могла бы ты поискать это для меня? — Очень смешно. Но если серьезно, спасибо, что развеселил меня. И еще раз извини, что заставил твою спутницу… преждевременно уйти. — Гермиона! Она озорно улыбнулась. Кричер поставил завтрак Гарри на стол, и Гарри поблагодарил его, прежде чем снова повернуться к Гермионе. — А ты ничего не будешь? — Буду, спасибо. Но после этого я должна пойти домой — мама говорила о прокате видео и мороженом. — Мороженое без сахара, конечно? — Нет, настоящее. Видимо, это считается смягчающим обстоятельством. Он ел с жадностью, и Гермионе удалось съесть булочку и кусок колбасы с тарелки Гарри. — Гарри, как ты будешь жонглировать дружбой с Роном и со мной? Я не думаю, что смогу быть рядом с ним в ближайшее время. — Я уверен, мы что-нибудь придумаем. Может быть, ты сможешь послать Патронуса перед тем, как прийти сюда, просто на случай, если он здесь, — предложил Гарри. — Хорошая идея. А ты можешь попросить Сохатого охранять помещение, пока ты… принимаешь гостей. Кажется, это вполне уместно. — Он нахмурился, но она продолжала. — Вообще-то я рада видеть, что ты двигаешься дальше. Это дает остальным из нас надежду. — Спасибо, — сказал Гарри, немного смутившись. Он не хотел, чтобы о его выходках узнали так быстро. Они попрощались, оставив Гарри доедать оставшийся кусок тоста. Он полагал, что скоро получит весточку от Рона — возможно, сначала ему стоит вздремнуть. Гарри поднялся наверх в свою комнату и на растрепанной кровати нашел записку от Элизабет, написанную от руки: «Спасибо за чрезвычайно приятный вечер (и утро). Я надеюсь, что в следующий раз ты предоставишь завтрак. Твоя, Элизабет» Он лег и вдохнул аромат подушки, которую она использовала. Он отличался от запаха Джинни, который, он знал, никогда не забудет. Но говорят, что разнообразие — это приправа к жизни, подумал Гарри. Рон появился поздно вечером, уже после того, как Гарри очнулся от столь необходимого ему сна. — Полагаю, ты уже слышал, — просто сказал он. — Да, — ответил Гарри. — Она приходила сегодня утром. — Как она? — Примерно так, как ты и ожидал. Мы немного поговорили. — Спасибо, приятель, — сказал Рон. — Жаль, что ты попал впросак. Гарри пожал плечами. — Все в порядке. Как у тебя дела? — Мне не хочется признаваться в этом, — вздохнул Рон, — но в основном я чувствую облегчение. — Ты давно планировал это? — спросил Гарри. — Думаю, можно сказать, что это было задумано давно, но я не был уверен до вчерашнего дня. Думаю, что история с зельем подтолкнула меня к этому. Это даже дало мне повод. — Я не думал, что дела настолько плохи, — сказал Гарри. Рон покачал головой. — Это не так… Я любил ее, ты знаешь. До сих пор люблю. Но я просто не мог больше быть с ней. Гарри кивнул. — Признаюсь, это не стало для меня полным шоком. Мне всегда было интересно, что влекло вас друг к другу. Рон вздохнул. — Думаю, все началось с того, что я увидел ее с Виктором Крамом на Йольском балу. Тогда я впервые заметил, какая она красивая. — То же самое, — ответил Гарри с усмешкой. — Да, такого я не ожидал, — ухмыльнулся Рон. — В любом случае, я думаю, что после этого я как бы зациклился на ней. Как будто если бы она выбрала только меня, это доказало бы, что я особенный. В конце концов, Виктор Крам выбрал ее. Но кого я обманывал… почему она выбрала меня, а не тебя? Во всяком случае, я так думал. Гарри вздохнул. Он ненавидел, что Рон мучился без причины. — Но после Крама она почти ни с кем не встречалась. Я никогда не мог понять, почему за ней не ухаживало больше парней. — Наверное, они боялись, что ты проклянешь их, — заметил Гарри. — Все знали, что она тебе нравится, и что ты нравишься ей. — Мне понадобилось больше всего времени, чтобы понять это. Скажу тебе, жить с ней в палатке было как пытка. Иногда я точно знал, что я ей нравлюсь, но потом мне попадался крестраж, и я убеждался, что обманывал себя. Почему такая девушка, как Гермиона — «самая блестящая ведьма своего возраста» — должна интересоваться таким ничтожеством, как Рон Уизли? — Ты знаешь, что она никогда не видела тебя таким, — сказал Гарри. — Я знаю это сейчас. Но вспомни, каким я был тогда. Гарри кивнул, и Рон продолжил. — Когда мы были в плену в Малфой-мэноре, и я слышал, как ее пытали… Я не мог этого вынести. И они собирались отдать ее Грейбэку… Я больше всего на свете хотел спасти ее, уберечь, отдать за нее жизнь. Если бы я только смог защитить ее, я был бы достоин. — День, когда мы наконец-то встретились, во время битвы, уже был самым напряженным в моей жизни. И в ее тоже, я думаю. Думаю, я был полубезумен от адреналина, и когда мы поцеловались, это было невероятно. Я знал, что, скорее всего, умру в течение часа, но это не имело значения, потому что Гермиона выбрала меня. — Но потом все закончилось, и Фред умер. И Лаванда, и Люпин, и Тонкс… Гермиона была моим единственным утешением. Она оставалась со мной — мама ничего не замечала и ничего не говорила об этом. Гермиона заботилась обо мне, и я никогда не хотел разлучаться с ней. Она была единственным, что имело смысл. — Да, — сказал Гарри. — Вот как это было для нас с Джинни. — Да. Но в отличие от тебя и Джинни, мы с Гермионой никогда… не подходили друг другу. Я чувствую себя задницей, когда говорю это, но алхимии просто не было. Я думаю, что без смертельной опасности не было особой искры». — Я хотел, чтобы она была, — продолжал Рон. — Мерлин, она такая красивая! Но рядом с ней я чувствовал себя непослушным школьником, и не в хорошем смысле. Как будто мне не разрешалось прикасаться к ней. А Лаванда, с другой стороны… — Рон усмехнулся. — О, я помню, — усмехнулся Гарри. -Весь Гриффиндор помнит. Думаю, портреты все еще говорят о тебе. — Вы не могли разлучить меня и Лаванду, — с нежностью сказал Рон. — Я знаю. Мы пытались. — Почему у меня не могло быть такого с Гермионой? Я мог бы терпеть властность и все остальное. Если честно, меня бы это заводило. Гарри рассмеялся. — Рональд Уизли, — выругался он, подражая Гермионе. — Твое чистописание отвратительно! Как мы будем тебя наказывать? — Вот именно! — воскликнул Рон. — Я несколько раз пытался ее к этому подтолкнуть, но она так и не поняла намека. Она просто была слишком застенчивой. Вечно у нее в голове что-то не то. — Я полагаю, ты ничего не говорил ей об этом вчера вечером. Она, конечно, ничего не говорила о вашей сексуальной жизни. — Мерлин, нет! Я просто сказал, что мы не очень подходим друг другу, и решил, что она придаст этому значение. — Хороший ход, — сказал Гарри. — Я бы, наверное, сейчас дуэлировал с тобой, если бы ты был более откровенен… И что ты теперь собираешься делать? Рон вздохнул. — В ближайшее время я буду держаться на расстоянии. Прости, если тебе будет неловко. Я не буду возражать, если ты сделаешь ее приоритетом на некоторое время. — Я уверена, что мы сможем что-нибудь придумать. Если она не придет, всегда приглашаю тебя на ужин. — Ваше здоровье. Что касается моих других планов, то я хотел бы начать встречаться с другими ведьмами, если я смогу сделать это так, чтобы Гермиона не узнала. — Если только ты не будешь вмешивать меня в это, — сказал Гарри. — Я не хочу ничего от нее скрывать. Рон выглядел немного смущенным. — Как бы ты отнесся, если бы я пригласил Джанет? Гарри поднял брови. — Это может быть неловко. Но, очевидно, это не мое дело, и я не буду тебя останавливать. Надеюсь, она будет проще и отвергнет тебя. — Ну и друг же ты, — запротестовал Рон. — Но если серьезно, как ты думаешь, я в ее вкусе? — Я знаю, что ей нравятся высокие мужчины, так что это тебе на руку. Но помни, что она видела тебя только вчера с твоей давней подружкой, так что тебе стоит подождать хотя бы день или около того, прежде чем приходить с цветами. — Честно говоря, она не кажется мне цветочным типом. — Мне тоже. Но с ведьмами никогда не знаешь. — Верно, — согласился Рон. — Скажи, тебе было весело прошлой ночью с Дарреном и Джанет? Гарри не ответил, но, очевидно, выражение его лица говорило о многом. — Не было! — воскликнул Рон. — Надеюсь, не с Джанет? — Мерлин, нет! Во-первых, я на шесть дюймов ниже ростом. А во-вторых, это было бы братством среди Пушек, что строго запрещено. — Тогда кто? Кто-то, кого ты встретил прошлой ночью? — Да, ведьму по имени Элизабет. Она училась в одной из других школ, — ответил Гарри. — Вот это да! — сказал Рон, его глаза расширились. — В нескольких десятках школ есть ведьмы, которых мы никогда не встречали! Она вернулась домой с тобой? — Да, но это все, что я могу сказать, — сказал Гарри. — У нас никогда не было привычки говорить о своих завоеваниях. — Правильно, что не имели — пока ты встречался с моей сестрой! Гарри посмотрел на Рона. — Ты уже рассказал своей семье? О Гермионе? — Нет, я расскажу им сегодня за ужином. Кстати говоря, мне пора идти. — Рон встал и начал идти к камину. — Еще раз спасибо за то, что был рядом с Гермионой. И еще спасибо за понимание и за то, что не заставила меня чувствовать себя ублюдком из-за разрыва отношений. — Похоже, это было правильное решение, и я рад, что ты все сделал чисто. Это облегчит ситуацию в долгосрочной перспективе. — Я надеюсь на это. До скорой встречи! — сказал Рон, после чего улетел в нору. После ухода Рона Гарри поднялся на крышу, чтобы насладиться вечерним светом середины лета и подумать обо всем, что сказал ему Рон. Гарри никогда не приходило в голову, что его друзья могут быть несовместимы в сексуальном плане. Он знал, что они не проявляли демонстративности, но относил это скорее на счет осторожности Гермионы, чем на счет какой-то глубинной проблемы. Он всегда мог полностью раствориться в обществе Джинни — жаль, что Рон и Гермиона не испытывали ничего подобного. Гарри иногда задавался вопросом, почему он никогда не испытывал романтического интереса к Гермионе. Она, конечно, была достаточно красива, и она знала его лучше, чем кто-либо другой. Но это было как-то неправильно, по причинам, которые он не мог сформулировать. Возможно, это было потому, что у него не было настоящей семьи, и он принял ее как сестру. Но он также воспринимал Уизли как семью, и у него не было такой проблемы с Джинни. Его мысли автоматически перетекли к Элизабет. Он знал, что ему будет приятно увидеть ее еще несколько раз, но не видел будущего дальше этого. Позволить другому человеку узнать его так, как это сделала Джинни, казалось слишком сложной задачей. Лучше просто повеселиться какое-то время, а потом перейти к кому-то новому. Или вообще не иметь никакого плана. Эмили не была уверена, что когда-либо видела, чтобы Гермиона провела столько часов, не открывая книгу. И она была уверена, что ее дочь никогда не сидела так долго перед телевизором. Однако, похоже, маггловский рецепт от разбитого сердца превосходил любое магическое средство. Они начали с «Комнаты с видом», которая была одной из любимых книг Гермионы в тринадцать лет. Эмили поразило необыкновенное сходство между Гермионой и исполнительницей главной роли — как она не заметила этого раньше? К счастью, актер, игравший ее возлюбленного, был совсем не похож на Рона. Затем они посмотрели фильм «Четыре свадьбы и похороны», который Гермиона никогда раньше не видела. Она расплакалась во время некоторых романтических моментов, но в остальном, похоже, ей понравилось. «Это так восхитительно по-английски», — одобрительно сказала она, — «и совершенно по-маггловски». В конце они выбрали довольно рискованный фильм «Есть что-то в Мэри», который Эмили порекомендовал один из ассистентов стоматолога. Сначала она беспокоилась, что комедия слишком груба для ее женственной дочери, но Гермиона удивила ее тем, что неудержимо смеялась во время самых ужасных сцен. Во время третьего фильма Дэниел услужливо снабдил их тайской едой на вынос, после чего мать и дочь удовлетворенно сидели на диване. — Еще раз спасибо, мама — это было именно то, что мне нужно. Хотя раньше я и не подозревала, насколько низкопробным является мой юмор. — Наверное, я должна испытывать облегчение от того, что после семи лет в интернате что-то способно тебя шокировать, — ответила Эмили. — Мне только жаль, что Фред Уизли так и не увидел этот фильм. Но я порекомендую его Джорджу. Эмили заметила, как потускнели глаза Гермионы при упоминании близнецов Уизли, но она не думала, что это от печали по Фреду. После долгого молчания Гермиона сказала: — О, мама… как мне начать все сначала? Я даже не знаю, как мне жить дальше. Я видела Рона почти все вечера, или Рона и Гарри. Наверное, я пренебрегала другими дружескими отношениями, теперь, когда я больше не в Хогвартсе. — Прошло всего несколько недель с тех пор, как ты закончила школу. Не стоит расстраиваться по этому поводу. — Я знаю, но раньше я видела их каждый день, а с тех пор я не видела Полумну, Джинни или Невилла ни разу. — Тогда тебе стоит позвонить им, — предложила Эмили. — Или послать им сову, я полагаю. — Да, мне стоит это сделать. Хотя не могу сказать, что мне будет очень весело. — Это не твоя работа — развлекать их. Я уверена, что твои друзья хотели бы поддержать их, — сказала Эмили. — В трудную минуту, вы имеете в виду? — сказала Гермиона с ноткой раздражения в голосе. — Ну, да. Гермиона вздохнула. — Мне почему-то так стыдно. Как будто я должна была это предвидеть, и что все знали, кроме меня. — О, милая, — сказала Эмили, поглаживая руку Гермионы. — Как я могла пропустить все предупреждающие знаки? — спросила она. — Я должна быть такой наблюдательной, но я была полностью ослеплена. — Не будь так строга к себе. Ты всего лишь человек, и у всех нас есть слепые пятна. — Наверное, — хмуро сказала она. Некоторое время они молчали, пока Эмили не задала вопрос, который давно мучил ее. — Не пойми меня неправильно, но мы с твоим отцом никогда не понимали, что ты видишь в Роне. Я знала, что не могу спрашивать, пока вы были вместе, но не могла бы ты объяснить мне это сейчас? Гермиона нахмурилась: — Он вам не нравился? — Нет, конечно, он нам нравился — он, несомненно, прекрасный молодой человек. Но, признаюсь, мы были весьма удивлены, узнав, что ты и он были парой, когда ты восстановила нашу память прошлым летом. Хотя это откровение затмило все остальное. Гермиона покраснела, и Эмили почувствовала угрызения совести за то, что намекнула на то, как они с Дэниелом разозлились прошлым летом, когда узнали правду. Действительно, она все еще была расстроена тем, что Гермиона обманывала их в течение многих лет, но она замяла эту тему несколько месяцев назад. — Мне жаль, что тебе не ясно, что я в нем увидела, потому что для меня это давно было ясно. Я просто видела в нем такой большой потенциал — я видела, что он бриллиант в недрах земли. Все не замечали его из-за Гарри, и, возможно, сначала я тоже. Но потом я стала как бы играть, замечая его хорошие качества и видя в нем лучшее. — Признаюсь, временами это расстраивало меня, — продолжала она, — я так долго ждала, пока эти качества полностью разовьются. И это разбивало мне сердце, потому что я видела, каким несчастным он себя делает. Я просто чувствовала такую заботу о нем, как будто он был растением, которое я лелеяла. Она начала плакать. — Вот почему сейчас так тяжело. Он наконец-то стал тем мужчиной, которого я хотела, со всеми чертами, которые я видела в нем, когда мы были еще детьми, и даже больше. Но я ему больше не нужна. — О, милая, мне так жаль. — Эмили обняла Гермиону, пока та плакала. — В следующий раз это не должно быть так сложно. Тебе не нужно выявлять еще один алмаз в грубой форме. Ты удивительная молодая женщина, независимо от колдовства, и ты заслуживаешь партнера, который уже раскрыл свой потенциал или близок к этому. — Спасибо, мама, — фыркнула Гермиона. Эмили не смогла удержаться, чтобы не задать еще один давний вопрос. — Почему тебя никогда не интересовал Гарри? Если уж на то пошло, у него такие красивые зеленые глаза. Гермиона, казалось, была удивлена вопросом. — Я не знаю, честно говоря. Как только мы подружились, я думаю, я просто приняла его как брата — возможно, потому что он тоже единственный ребенок. — Она посмотрела на мать и пожала плечами, как бы отмахнувшись от темы. Эмили подозревала, что за этим кроется нечто большее, но не стала настаивать. Гермиона стянула одеяло со своих коленей и начала складывать его. — Мне нужно готовиться ко сну, — сказала она. — Я плохо спала прошлой ночью, и я не хочу выглядеть ужасно на завтрашней стажировке. — Молодость на твоей стороне, — ответила Эмили. — Просто выпей еще один стакан воды сегодня вечером, и все будет в порядке. Но не забудь после этого воспользоваться фторсодержащим ополаскивателем. Может быть, я и купила мороженое, но я не позволю твоим зубам расплачиваться за это. — Обещаю, — сказала она, улыбаясь. — А мороженое было настоящим лакомством. Почти все это того стоило. Эмили, которая настояла на уборке, отправила Гермиону наверх, обняв напоследок. Моя храбрая, красивая девочка, подумала она. По крайней мере, это был обряд перехода, к которому Эмили могла отнестись с пониманием, в отличие от других переживаний Гермионы. Они с Дэниелом все еще были подавлены тем, что узнали предыдущим летом в Австралии, тем, что их дочь снова и снова едва избежала смерти. А когда Эмили увидела её шрамы и узнала, что её пытали… ей понадобилось, чтобы Дэниел обнял её на несколько часов, пока она рыдала, и ей до сих пор снились кошмары об этом. Это было ужасно — чувствовать себя настолько беспомощной, чтобы защитить собственную дочь. Она полагала, что каждый родитель должен принять эту правду, но магический аспект делал ее еще более вопиющей. Эмили и Дэниел больше не желали, чтобы их дочь не была ведьмой. Они знали, что это было главной составляющей ее личности — невозможно было представить себе Гермиону без магии. Но они ненавидели пропасть, которую это создало в семье, и их немного раздражало, когда она относилась к ним снисходительно. Они надеялись, что то, что Гермиона впервые за много лет оказалась дома, сблизит их, особенно теперь, когда война закончилась и она больше не хранит секреты. Когда Эмили ложилась спать той ночью, она пересматривала свои воспоминания о дне, который они провели вместе. Теперь она понимала, как дороги эти воспоминания, ведь почти год она не знала, что у нее есть дочь. Неужели Гермионе придется самой стать матерью, прежде чем она полностью осознает жестокость своего поступка? Эмили надеялась, что ей не будет слишком больно, когда она наконец осознает это, и что они с Дэниелом будут рядом, чтобы утешить ее.