Грусть в моих глазах

-здравствуйте снова.-не своим голосом выдал Шастун, вводя Арсения в секундный ступор. -извини что поздно звоню, я хотел…- в телефоне что-то шуршит, и парень не может понять: Арсений Сергеевич не придумал, что хотел спросить или же просто плохая связь. Пока на том конце провода собеседник молчит, Шастун нервно теребит браслет, подаренный учителем, в сотый раз высматривая, уже ставшее родным, слово «лисенок». -я хотел спросить по поводу последней темы по биологии. Что вы проходили с Василием Константиновичем? Парень затушил сигарету, и щелчком отправил ее в «полет». Подняв глаза, младший увидел хмурое, темное небо. Но даже на нем виднелись звезды. И рано или поздно, темнота уйдет. Пусть вместе со звездами, но ночь принесёт с собой день. И снова будет светить солнце, и снова будет голубое небо. Может с дождем, и снегом. Но оно больше не будет хмурым, злым и пугающе темным. Оно будет ярким, светлым, и вселяющим надежду. Солнце обязательно взойдёт. -мы можем поговорить не о учебе-неожиданно выпалил парень, продолжая смотреть на звезды, и чувствуя, как в глазах снова собирается соленая жидкость. -а о чем нам еще с тобой говорить? — в вечно серьезном голосе учителя, слышалась нотка безнадёжности, и грусти. Он все еще отчаянно пытался провести границу между ними, которая была размыта с самого начала, а сейчас и вовсе, потеряла какую либо ценность. Шастун пожал плечами, словно биолог мог видеть его, все еще смотря высоко в небо. -ну к примеру… Что вам нравится больше: темнота или свет? — он говорил не громко, и старался как можно четче проговаривать слова. Он понимал, что если он позволит хоть одной эмоции выйти наружу, то непременно разрыдается. -мне… Наверное, свет. С детства темноты побаиваюсь. -вот и мне тоже.-Шастун вздыхает, и наконец отрывает взгляд от звезд, замечая, что уже ничего не видит из-за слез -я всегда… Я так всегда боюсь что день не наступит…- Антон почувствовал, как на последнем слове голос предательски дрогнул. И слезы потекли по щекам, обжигая нежную кожу. Он всхлипнул, и продолжил: -часто я просыпаюсь от кошмаров, что тьма полностью поглотила меня. Поэтому не могу уснуть до рассвета. Я так запутался, Арсений Сергеевич, я не понимаю что чувствую… Зачем вы только уделяете мне столько внимания? — голос скачет, и школьник уже смутно понимает что говорит. На секунду, ему даже показалось что биолог давно отключился, но вдруг зеленоглазый услышал хриплый и грустный голосок: -Антоша… Можно я приеду? — у биолога больше не было привычной серьезности. Голос стал тихий, и низкий. Словно самому учителю сейчас 17, и он переживает те же проблемы. Услышав что-то похожее на «да» Попов поспешил сбросить трубку, сорваться с места, и погнать до своего ученика. Они стерли последнюю границу. Разрушили последнюю стену. Шастун аккуратно сел на пол. Холодный, морозный воздух в полной мере проник в квартиру. Антон подогнул коленки, и улегся на них подбородком. Босыми ногами он чувствовал сквозняк, но сил подняться и закрыть окошко не было. Во рту стоял вязкий вкус сигарет и боли. Грудь неприятно сдавливало. Зеленоглазый почувствовал как легким не хватает воздуха, но попытки вдохнуть больше ничем не заканчивались. Шастун понял что по уши влип. Он влюбился. Долгое время он жил смутно. Он не помнит ничего, кроме уроков, переписок, звонков, встречь с Арсением Сергеевичем. Он толком не помнит как ел, не помнит как работал. Он даже от друзей отдалился. Стал чересчур заторможенный, и все из-за одного только биолога.Внутри все обрывается от одной только мысли. Понял свою влюбленность Шастун еще до этого, но вот полное осознание тотального пиздеца пришло только сейчас. Реальность входит в душу с ноги, разнося все на своем пути. Не оставляя даже шанса школьнику построит розовый мир. Антон всегда был пессимистичней других. Может, потому что у него не было времени жить в мечтах? С раннего детства остро встал вопрос о пропитании, ведь мать уходила на блядки и в запои, и не могла содержать сына. Из-за этого Шастун вырос слишком рано. Он рано осознал что может любить кого хочет. Он никогда глубоко не обдумывал вопрос своей ориентации. Ему нравились и те, и те, по этому он предпочитает называть себя бисексуалом. И Шастун знает, что он нормальный. Что даже если другие считают его «мальчиком с присвистом», ебанутым и ублюдком, то для себя он всегда будет Антошей. Он может не любить свое тело, но от любви сердца он не откажется. Но раньше Шастун никогда не испытывал любви к мужчинам настолько старше. И проблема не только в возрасте. Даже если они и будут встречаться, то Арсения наверняка будут ждать огромные проблемы в школе… Антон вновь поднял глаза на небо. Его вновь заволокло грозными тучами, которые спрятали за собой звездочки. Лишь яркая луна освещала ночное город людям. «Почему никто не обращает внимания на луну?"- пронеслось в голове у юноши. Все, и даже он сам, всегда обращают внимание на звезды, которые так редко появляются. Но ведь луна там всегда. Она светит даже под гнетом важных тучь. Она никуда не уйдет, пока солнце не подменит ее. Она всегда присматривает за людьми. Шастун так запутался. Впервые, одинокая ночь не вселяет в него ужаса. Школьник вспомнил Лизу. Сейчас, в его глазах, она настоящая героиня. Одной, с ребенком на руках, убежать на другой конец города, не боясь темноты и трудностей. Антон думает, что скучает по маме с папой. Да даже по грубияну Максиму. Сейчас, он бы с радостью послушал какой новый боец вышел в бравл старс, и о том, как их команда разорвала всех на соревнования по футболу. Прошло 2 минуты или 2 часа, прежде чем он услышал стук в дверь. Он подорвался с места, и тут же пожалел об этом, потому что в глазах предательски потемнело. Дойдя на ощупь до двери, Антон чувствовал как ослаб, когда не мог вставить ключи в замочную скважину. Наконец закончив квест с дверью, он широко распахнул ее, на ходу пытаясь уложить взлохмаченные волосы. За ней, как и ожидалось, стоял биолог. Он поднял взгляд, и Шастуну на секунду показалось, что глаза его светятся, и отражается в них голубое небо.Словно в его глазах был ясный день, которого Шастун ждал с нетерпением, будто было в этих голубых океанах то успокоение которое он искал. Попов сделал шаг вперёд. Границы давно позади. Юноша не знает сколько времени прошло, пока они безмолвно смотрели друг на друга. Шаст молча осматривал учителя, замечая, что в такой холод он вышел в одной толстовке. Первый сдался Арсений. Он порывисто обнял младшего. Он сделал это робко, но смело, боязливо и в то же время крепко, прикладывая руки к его спине. Зеленоглазый вышел из ступора следом. Даже не думая, он прижал учителя к себе, обнимая за шею. Делал он это слабее, из-за страха и бессилия во всем теле. Антон чувствовал холодную ткань под собой, а кончиками пальцев ощущал не менее холодную шею. Он посильнее сжал руки. Всеми своими действиями он попытался согреть биолога, что бы противный холод никогда больше не вернулся к нему. Ни в каком виде. -Лисёнок …- тихо прошептал учитель, и спрятал холодный нос в шею Шаста, вызывая у того мурашки. Их объятия ощущались такими… Правильными. Словно Никто, и Никогда, не сможет их прервать. Словно ночь поставили на паузу, и звезды светят ярче, и луна бережливо укрывает их от других глаз. Нет ощущения неправильности происходящего или ужаса реальности. Есть только холодная шея, приятный аромат парфюма, когда то подаренного Шастуном, и чарующие голубые глаза. Только когда учитель начинает отстраняться, Антон чувствует бешеное биение сердца, и легкую дрожь в руках. Без Арсения Сергеевича становится прохладно и неуютно, хотя тот все еще держит его руки в своих. -ты… в порядке? — голос тихий, с нотками хрипоты. Учитель, с непривычной смелостью держит руки своего ученика в своих. -я?.. я нормально, а вы как? Вам может чаю? — после отрицательного кивка головой, квартира вновь погрузилась в тишину. Это было что то между комфортом и неловкость. Антон плохо определяет свои чувства, когда он рядом с Поповым. -так и будем стоять? может хоть сядем? -не выдержал младший. Попов ухмыльнулся, но согласился. Зайдя в единственную комнату, Арсений дёрнул плечом от холода, и покосился на Антон, который стоял в тоненьких штанах и футболке. Пока биолог закрывал окно, Шастун сел на диван, согнув одну ногу, и обняв ее руками. Арсений Сергеевич приземлился рядом. -и… что это все было? -про что вы конкретно? -про… про вопросы эти твои, про откровения. Что за резкий депрессняк? -да не знаю- Шаст устремил глаза в пол, и нервно теребил браслетик с «Лисенком». -Антош, на меня смотри, пожалуйста- тон Арсения звучал полу-приказом, полу-просьбой. -не могу…- честно прошептал юноша, чувствуя, что глаза снова намокают. -пожалуйста…- голубоглазый аккуратно, словно боясь спугнуть, прикоснулся к подбородку парня, и немного надавил вверх. Смотреть на дно голубого океана сейчас, было большой ошибкой. Потому что Шастун чувствовал, что задыхается. И самое ужасное, что ему даже нравится. Заметив его слезы, Попов пододвинулся ближе, и обхватил ладони Антона своими. Глаза школьника вновь опустились, и Арсений больше не давил. -зачем вы приехали?.. — Антон сам не понял зачем это спросил. Просто вырвалось. Заметив потерянные глаза биолога, Шастун продолжил: -ну типо… что вами двигало?.. -спроси что нибудь попроще…- Арсений ухмыльнулся, но напряжение исходящее от него, чувствовалось во всей красе. -а почему я Антоша? — этот вопрос давно мучил юношу. Ведь по отношению к другим он не замечает таких «обращений» -не знаю… Имя мне твое нравится, да и выглядел ты мило.- заметив, что Антон больше не трясётся, он осторожно отпустил его руки, и постарался прочитать все что написано на его лице. -дурацкая форма- он шмыгнул, а на губах непроизвольно выступила улыбка, которая заставила напряженные плечи Арсения расслабиться, и принять прежнее состояние. -ты забыл как в первый день меня эскортником назвал? — ответная улыбка расслабила и Шастуна. Он нашел в себе силы посмотреть на учителя. Его глаза сочились пониманием и такой же потерянностью. Шаст впервые видел его таким. От Попова всегда исходила уверенность, а в зрачках читалась непоколебимая уверенность. Сейчас же, смотря исподлобья на биолога, он словно видел своего ровесника. Немного напуганного и запутанного мальчика. -знаете… я так запутался в своих чувствах… я не знаю как это объяснить… я не понимаю чего я хочу. Я знаю что мои чувства в целом нормальны, но меня так гложет факт того к кому я их испытываю… Это кажется неправильным.- как бы юноша не пытался говорить завуалированно, оба все равно понимали о ком он. Поймав зрительный контакт, они пялились друг на друга какое то время, и когда школьник уже захотел отвести глаза, он заметил выступившие слезы Арсения Сергеевича. океан начал терять себя. Сердце младшего сжалось. Спина, как по инерции, выпрямилась. Чувствуя, как уголки губ предательски дергаются вниз, а подбородок дрожит, он зарывается лицом в ладонях, шумно вдыхая и выдыхая сквозь стиснутые зубы. В носу неприятно защипало. Он не смог сдержаться. Слишком больно все это видеть и осознавать. Ведь Арсений чувствует тоже самое. Но он не может признаться даже самому себе. Ведь она не даст ему спокойно жить. Он не хочет делать больно Антону и подвергать его риску. Сердце мечется между тем что бы бросить все к чертям, уволится, и уехать подальше, и тем, что бы окружить «своего лисенка» заботой и любовью. Ведь Арсений такой же. Ведь ему тоже не хватает любви.Он понял что влип, как только эти испугавшиеся зеленые глаза, цвета темной травы, а на свету отдающие самым прекрасным зеленым лесом, влетели в класс. Он даже не взбесился после слов про эскортника. Хотя того же Сережку Матвиенко уже давно отправил к директору. Но как можно встречаться со своим учеником? Мысли давили тяжелейшим грузом на голову и плечи, наставляя их опускаться и содрогаться. Ногтями Попов впился в свой лоб, пытаясь не терять самообладание. Как вдруг, чья-то теплая рука опустилась на спину. Сначала младший осторожно коснулся пальчиками, проверяя реакцию, а после чего опустил ладонь. Чувствуя, что биолог застыл, он начал аккуратно проводить пальцами по выпирающей линии позвоночника, и что-то еле слышно нашёптывать, в попытке успокоить. На удивление, это помогло! Уже спустя минуту нежных поглаживаний слезы отступили, но Арс все еще не шевелился. Он наконец осознал почему он сорвался и поехал к Антону. Почему эти глаза манят сильнее чем чьи либо другие. Почему его игнор ранит сильнее других. Арсений наконец перестал врать себе. Это влюблённость. В мальчишке привлекало всё: глаза, с оттенком одинокой свободы, волосы, в которые так и хотелось запустить пальцы, вечно обкусанные губы, к которым так и хотелось прикоснуться, улыбка и смех, за которые Арс готов заплатить любые деньги мира, руки, которые обнимают крепче и нежнее кого либо, даже одежда, вечно пахнущая табаком и сладкими духами. А от одних только мыслей о теле, которое Антон так сильно прячет,краснели уши, а пальцы непроизвольно сжимались. Все привычки, которые Попов считает глупыми, в Шастуне умело сочетались в одну гармонию. Словно самая чистая и уникальная мелодия, которую сыграли из самых несочетаемых аккордов. -вы в порядке? -разносится тихий голос над самым ухом. Биолог резко дергается, и выпрямляется с спине, из-за этого они оказались на одном уровне, и чересчур близко. Антон был почти на самом дне глубокого океана, а Арсений давно потерялся в зеленых джунглях. Они были слишком близко. Так, что казалось, что могут услышать пульс друг друга. Тело Антона словно парализовало, а кончики пальцев похолодели. Грудь сперло, но Шастун не чувствовал что задыхается. Он чувстваовал себя комфортно. Они смотрели друг на друга непозволительно долго. Глаза Антона беспокойно бегали по всему лицу преподавателя, пытаясь запомнить каждую деталь, ведь не знал, будут ли они еще когда-нибудь так близко. В то время как старший заострил внимание на губах. Видя ранки от вечных укусов и ковыряний, Арс дернул носом, представляя как это неприятно. Хотелось зацеловать их, показать что они так же прекрасны как и весь Антон, и отругать, что бы больше не смел их трогать. Но Арсений, казалось, даже не дышал. Найдя в себе силы отвести глаза от губ, он заметил, что Шаст застенчиво отвел глаза. Хотя старший мог поклясться, как видел, что тот изучал его, и бегал по всему лицу. Теперь же Шастун смотрел куда-то мимо, в то время как рука его, все еще покоилась на спине биолога. Попов нахмурился. Хотелось, что бы младший всегда смотрел только на него. Арсений Сергеевич аккуратно прикоснулся пальцами, они у него были горячими, не то что у Антона, к подбородку Шаста, и чуть-чуть надавил, заставляя смотреть на себя. Рука Антона, до этого спокойно лежавшая на Арсение,резко сжалась. Антон с силой заставил сглотнуть слюну, что бы точно не подавится от такого момента. -смотри на меня, пожалуйста - прошептал биолог, почти в самые губы Шастуна, заставляя тело последнего покрыться обильными мурашками. И как же он тут может отвернуться? "вот сейчас!"- неожиданно пронеслось в голове Арса. Словно демон, сидевший на плече, шепнул в ухо. Желание поцеловать зеленоглазого хотя бы на секунду, возросло с неописуемой силой. Преподаватель понял, что либо сейчас, либо больше никогда. Мозг отключился, и Арсений, принялся аккуратно сокращать и без того маленькое расстояние между ними. Резкий громкий грохот заставил обоих сильно вздрогнуть. Антон чуть с дивана не упал. Следом за грохотом последовал громкий мат. Соседи сверху кажется развлекаются. После этого "казуса", Шастун больше не осмелился смотреть на преподавателя, да и тот пока еще слишком шокирован, что бы комментировать ситуацию. Что это, блять, было?- снова пронеслось в голове у учителя. Это, кажется, ангел проснулся. Но слишком поздно, засоня, дела уже наделаны. Попов прикрыл глаза, и постарался привести мысли в порядок, но бесконечный поток ругательств и самоосуждение не прекращается. Сердце бьется так, словно вот-вот остановится. Колени трясутся у обоих, и у обоих глаза в пол. Обнажать душу оказалось неприятным для обоих. Первым неловкость не выдерживает Антон, и вскакивает с дивана. Беря с полочки пачку сигарет, он не глядя на учителя, проходит к окну, бросая на ходу тихое "-надеюсь вы не против", он подлетел к окну, открыл его, взял пепельницу,и сам сел на пол, боясь что если будет стоять, точно упадёт. Погрузившись в свои мысли, он не сразу заметил приземлившегося рядом Арсения. Тот пустым взглядом посмотрел на пачку сигарет, и протянул руку. Антон, обречённо вздохнув, вложил пачку "Richard" в раскрытую ладонь преподавателя. Но на удивления, спустя пару секунд, пачку ему вернули, а в изящных, и ослабленных руках Попова болталась сигарета. Взяв с подоконника зажигалку, он умело зажег сигарету, и выпустил облако дыма наверх, задумчиво смотря в небо. Антон смерил преподавателя задумчивым и непонимающим взглядом. Неужели человек, который вечно ругал его за курениестоже курильщик? Поди еще и сигареты Антона курил втихаря! Пазл никак не складывался. Но биолог с сигаретой смотрелся чересчур изящно. -я думал вы не курите?... -не курю.-раздалось хриплое над ухом, и Шаст больше не рискнул допрашивать. В тиху́ю, Антон все еще любовался биологом. Аккуратный профиль сводил с ума. В потускневших глазах отражалось ночное небо, и мелькали отблески луны. Шаст вместе с Арсением Сергеевичем сделал затяжку, удивляясь тому, как же сильно ему идут сигареты. Увидя что старший морщится, Шастун улыбнулся. -не нравиться?- негромко спросил парень, боясь разрушишь настоявшуюся тишину. -может я просто давно не курил? -дело не вас, я думаю... просто эти сигареты вам не подходят. Но это единственное, что плюс минус могу себе позволить. После еще одной затяжки, мужчина все таки затушил сигарету, оставив ее в пепельнице, и почти шепотом спросил: -а что мне подходит? Юноша усмехнулся, но ответил: -искренность, я думаю...- он расслабленно повернулся на биологу , давая понять, что он не шутит -и улыбка. Это точно. Улыбка у вас красивая. Живая, что ли. И сразу видно когда вы ее натягиваете.- Шастун сделал еще одну затяжку, и о чем то задумался, глядя на то, как тучьки начинают уходить, показывая, пускай уже и не такие яркие, но звезды. Он не знал сколько сейчас время, но знал четко, что завтра наступит. Они оба пойдут в школу, оба будут жить жизнь. И кто его знает, вернуться ли они к этой ночи? Неуверенность парниши волшебный образом испарилась этой ночью, поэтому, он решил без всяких стеснений прояснить их ситуацию. -Арсений Сергеевич, вы готовы обсудить наши отношения? Мужчина замешкался и засмущался, но вздохнув, произнес негромкое: -не совсем. -тогда обещайте мне, что мы обязательно вернемся к этому разговору в скором времени?! - глаза Антона сочились мольбой и грустью. Попов понимал, что сейчас ранит не только себя, но и школьника. Он этого не хотел. Больно осознавать, что твои заёбы и проблемы делают больно другому. -обещаю.