Высокое разрешение

Если меня спросят, что такое В мире красота – я покажу им тебя. Если меня спросят, что такое В мире красота – я покажу твои глаза*

Антон просыпается поздно, но лучше бы и не просыпался вовсе. Первые последствия вчерашней тусовки настигают его еще ночью, больной головой и дурными снами, а главный удар наносит окончательное пробуждение, когда Шастун рискует повернуть голову на подушке. Непривычно яркое солнце бьет лучами наотмашь, и резкая боль пронзает виски и затылок. Она выжигает в черепе сквозные черные дыры, и парень до последнего боится открывать глаза, чтобы не сделать еще хуже. Блевать в его планы не входило. Он тихо стонет и приоткрывает глаза, понимая, что ему больно даже моргать. Любое движение откликается в нем острыми пульсациями, и подняться за таблеткой обезболивающего кажется недостижимым подвигом. Шастун жалеет, что до сих пор живет один, и в подобные моменты собственной слабости чувствует себя особенно одиноким. Раньше рядом были мама и бабушка, практически двадцать четыре на семь, а теперь ему приходится справляться с трудностями самому. Антон аккуратно поднимается с кровати и, придерживая голову руками, медленно передвигается по стеночке в сторону ванной. Спасительная таблетка оказывается последней, и Шаст быстро закидывает ее в себя, жадно запивая ее водой и запоминая, что нужно купить новую пачку. Желудок напоминает о себе неприятным спазмом, а кишечник болезненно давит на мочевой, и парень тихо стонет. Давненько, конечно, ему не приходилось выбирать, какую физическую потребность удовлетворить в первую очередь. Очищение организма дает Антону силы жить дальше, и он, прополоскав рот, возвращается обратно в кровать. Он с удивлением отмечает, что в состоянии «полного невменько» смог добраться домой без приключений и уснуть в своей квартире. Видимо, автопилот снова сработал безотказно. Телефон тихо булькает входящим сообщением, а Шастун, прикрыв один глаз, читает уведомление на главном экране. От: Егор, 11:37 Привет. Как себя чувствуешь?)) Парень тяжело вздыхает и блокирует телефон, не потрудившись прочитать и ответить на сообщение. Воспоминания вчерашнего вечера накатывают волной жгучего стыда, а Антон накрывает лицо подушкой в надежде задохнуться, только чтобы не решать возникшую проблему. Боже, о чем он только думал? Зачем вообще полез ему отвечать? Почему сразу не пресек нелепые попытки? Он вспоминает лицо Егора и последние сказанные им слова. Он нравился ему все пять лет, что они знакомы? Но почему, если он обо всем знал, не подкатил раньше, а только сейчас? Хотя, откровенно говоря, Антон не смог бы ответить ему взаимностью и тогда, ведь Булаткин ничего не вызывает в нем, кроме теплых дружеских чувств. Почему именно вчера? Что это было? Слабость пьяного Егора? Но зачем Антон продолжил его целовать? Зачем давать парню ложные надежды? Антон вспоминает, как позорно сбежал от Егора, и начинает ненавидеть себя еще сильнее. Мало того, что он сразу не сказал ему об ошибке, так еще и оставил в одиночестве разбираться со всеми проблемами. А вдруг их видели или слышали? Что сказал Егор, когда вышел после него к парням? Как он вообще чувствует себя после вчерашнего? Хуевый ты друг после этого, Шастун. Внутри парня бушует этическая дилемма: как правильно поступить с Егором? Обещать ему отношений он не может и не будет, соврать, что у него уже кто-то есть, тоже не вариант, а как сказать, глядя в глаза близкого человека, что он со своими чувствами тебе нафиг не нужён? Полагать, что после этого они смогут общаться как раньше, словно ничего из ряда вон не случилось, наивно и глупо, но Антон надеется, что внезапная амнезия может его спасти. Шаст заказывает доставку и пытается отвлечься на фильм, который включает в надежде забыться. Облегчившийся желудок голодно урчит и требует топливо, и Антон кружками поглощает воду, пытаясь ненадолго его обмануть. А еще потому что сушит пиздец. С другой стороны, Антон сам виноват, что довел ситуацию до абсурда. Было нечестно с его стороны столько лет игнорировать очевидные намеки Егора и намек за намеком разжигать в нем чувства. Так же несправедливо, как и сейчас делать вид, что то, что произошло – чистая случайность, и никто этого не ожидал. Он задолжал ему откровенный разговор по душам, чтобы все прояснить, но где найти силы и смелость для этого разговора? Если быть откровенным до конца, намеки Булаткина стали терять стройность курсе на третьем. На совместных тусовках он стал вести себя вызывающе и позволять лишнее в общении с Антоном по пьяни, примерно тогда же, когда Антон окончательно расстался с Ирой. Шаст тогда старался избегать ситуаций, где они могли бы остаться наедине, а если такое все же случалось, не давал Егору сказать ничего лишнего или превращал все его намеки в шутку. Смешно было полагать, что такая стратегия обеспечит ему спокойствие на долгое время. Нужно было отказать Егору с самого начала, те самые пять лет назад, пока чувства еще не успели укорениться в неокрепшей молодой голове, потому что давать ложные надежды – самое ебаное, что вообще может произойти. Но Антон зассал и как всегда выбрал наилегчайший путь: игнорировать и надеяться, что проблема решится сама собой. Не решилась. Из-за своей беспечности и юного похуизма он совершенно потерял совесть и бдительность, позволив случившемуся случиться. Шастун игнорирует приходящие одно за другим сообщения, ведь есть еще кое-что, что волнует его все утро. Почему во время поцелуя он ничего не почувствовал? Неужели он был настолько пьян, что не смог возбудиться? Пусть ему уже и не восемнадцать, но в свои двадцать три организм никогда не давал осечек. И пусть Егор не привлекает его в сексуальном плане, но есть же базовые человеческие рефлексы, которые мы не можем контролировать. Тогда что это было? Антон четко помнит, что выбегал с балкона со стояком в штанах. Он по крупицам собирает в своей голове произошедшее на балконе, силится вспомнить что-нибудь новое, и очередное нечеткое воспоминание шарахает его молнией по темечку: он возбудился только тогда, когда представил Графа на месте Егора. Ну все, приехали. Клиника. Щеки, покрытые густой щетиной, заливает яркий румянец, и Шаст прикрывает глаза, не в силах сдержать широкую глупую улыбку. Боже, тебе что, двенадцать? С каких пор ты фанатеешь по кому-то, да еще и в порно? Да ты даже в школьные времена себе такого не позволял, сейчас-то чего начинаешь? Антон копается в себе, но ответы на вопросы не находит. Он не особо-то и старается, потому что голова все еще болит, поэтому он отправляет их погулять где-нибудь далеко и самим найти на себя ответы, пока он растягивается на неудобном диване и накрывается одеялом в надежде облегчить свои страдания. С ним все хорошо, организм работает хорошо, а с Егором он разберется как-нибудь потом. *** Антон успевает прошерстить все социальные сети в поисках бесплатного контента Графа, но все, что ему удается найти, – довольно скромная страница в Инстраграме, на которой выложены все те же фотографии, что и на первом, лайтовом аккаунте. Он недоволен бедным уловом и хочет большего, но платить за подписку все еще не готов, поэтому, за неимением лучшего, подписывается и на нее тоже. Ну а что, хуже ведь не будет. Бесплатно же. Он лезет в поисковик и решает изучить вопрос с вебкамом подробнее. Несколько первых ссылок рассказывают ему про различные платформы, и Антон решает попробовать некоторые из них. Он вооружается длинным списком сайтов и на шару переходит по всем ссылкам, вводя знакомое ему название аккаунта, но подобные поиски вслепую редко дают результат. Антон то и дело натыкается на бесконечные «по Вашему запросу ничего не найдено» и «данный пользователь был в сети … месяцев назад» и стремительно теряет надежду. В момент, когда Антон честно готов сдаться и послать все куда подальше, судьба дарит ему фантастический подарок. Он обнаруживает активный аккаунт Графа на одном из сайтов, где модели устраивают общественные шоу, в ходе которых так называемые мемберы переводят им деньги за какие-либо действия. Аккаунт действителен, активен и, мало того, сейчас находится «в сети», и Шаст в предвкушении подключается к онлайн-сессии. Загрузка не проходит, а Антон решает, что это знак и через маленький экран телефона он не сможет прочувствовать всей, так сказать, атмосферы. Он поднимается и находит на столе в углу комнаты свой потрепанный ноутбук. Включает его, пока несет к дивану, и подключает старичка к сети, дожидаясь обновления системы и полной перезагрузки (как всегда вовремя, но чем-то же нужно жертвовать). Дожидается полного включения и находит нужный сайт, ловко переходя по ссылкам, находит нужную ему трансляцию и подключается. Загрузка в этот раз проходит быстрее. И не зря. Антон едва не проливает сладкий горячий чай на клавиатуру, поперхнувшись возгласом удивления. Серьезно? Цезарь?! Парень в образе Цезаря лежит на широкой двуспальной кровати, совершенно не похожей на ту, которая была в его последнем видео. В кадр попадает лишь часть помещения, но уже по ней можно судить, что комната достаточно большая и светлая. А большое количество аппаратуры и профессионального освещения, которое Шастун также высмотрел в кадре, говорит ему о том, что съемки проходят не дома, а в профессиональной студии. Граф, видимо, настроен действительно серьезно, судя по уровню его подготовки, и размениваться по мелочам не собирается. Около него на кровати стоит небольшой макбук, через который он читает сообщения в общем чате, напротив, явно на штативе, расположена камера, направленная прямо на парня. Вокруг него стоят высокие осветители и софт-боксы, а позади разливается приятный синий цвет, окрашивая общий кадр в нежные оттенки коварных синих глаз. Воистину, творение Бога, не иначе. Белая полупрозрачная рубашка, достающая шатену до середины бедра, совершенно не скрывает смуглый торс, бесстыдно облегая каждый миллиметр подтянутого тела. По рукавам и по краю горловины светлая ткань расшита витиеватыми золотыми узорами, повторяющими знаменитый римский орнамент. Атласная красная тога небрежно перекинута через плечо, придерживаемая нешироким золотистым поясом, а завершает образ золотой лавровый венок, который украшает голову парня, бесстыдно примяв под себя пушистые темные волосы и густую непослушную челку. Челюсть свою Антону приходится бережно подбирать с пола, удивляясь тому, как она еще не разбилась вдребезги, рухнув с такой высоты. А парень действительно умеет удивлять своей неуемной фантазией. В какой момент он решил, что дрочить в образе римского полководца – хорошая идея? Как в светлую голову вообще могло прийти подобное? И что тогда он придумает в следующий раз? Антон взбудоражен и заинтригован, а ожидание продолжения возбуждает не хуже самого действа. Парень шокирует, обескураживает, но притягивает все ближе с каждой подобной выходкой. Шастун никогда не замечал в себе фетиш на переодевания, но до вчерашнего дня он и про немецкий не знал, поэтому чего тут удивляться? Он не знает, какие странности откроет в себе следующими, но все чаще думает, что дело вовсе и не в фетишах, а в одном конкретном человеке: в треклятом Графе, который сейчас беззастенчиво приподнимает край белой рубашки, обнажая длинные загорелые ноги и белоснежные боксеры, непозволительно плотно обтягивающие подтянутое тело. У него рвет башню, и он без понятия, что с этим делать. – Was soll ich als nächstes tun? – парень говорит тихо, соблазнительно улыбаясь в камеру и читая поступающие в общий чат комментарии. Он выглядит совершенно невинно и хлопает глазами, как бедная овечка из мультика, и Антон купился бы, если бы не знал, что последует дальше. Он пододвигает ноутбук ближе на колени, глядя на позднее время трансляции, но работа кажется ему призрачной и далекой. Шаст изо всех сил напрягает разленившийся за много лет мозг и силится вспомнить те крохи информации, что когда-то учил в школе. Впервые со времен своего одиннадцатого класса Антон жалеет, что прогулял половину уроков иностранного, ведь искренне не верил, что немецкий ему когда-то может пригодиться в жизни. Ну, кто же мог знать, что через несколько лет он будет дрочить на немецкого порноактера? Простите, вебкам-модель. В универе он вообще учил английский, ведь группа немецкого так и не набралась, поэтому сейчас чувствует себя максимально глупо, понимая лишь обрывки фраз. Он бережно собирает в голове паззл из жалких осколков и переводит для себя его фразу как: «Что мне делать дальше?» Ну, с этим хотя бы уже можно работать. Антон пытается оставить комментарий в общем чате, но система стопорится и сразу перенаправляет его на страницу регистрации, выбрасывая из желанной трансляции шатена. Парень спешно пытается отменить последнее действие, но связь все равно потеряна, поэтому, смирившись с тем, что он пропустит начало, Шаст тихо матерится и вводит необходимые для регистрации данные: тот же никнейм и ту же пустую банковскую карту. В общей сложности регистрация занимает у Шаста около пяти минут, и, когда он возвращается в трансляцию к Графу, рубашка на том беззастенчиво расстегнута, а красная тога откинута за ненадобностью, красным пятном растекаясь по светлому покрывалу. На кровати рядом ровным строем лежат различные игрушки, от вибраторов и анальных пробок до различного рода зажимов и предметов, о назначении которых Антон даже думать не хочет. Он быстро улавливает общий смысл беседы и понимает, что за вакханалия происходит в общем чате: мемберы суммой донатов определяют, что именно сегодня будет делать шатен. Проще говоря, на какую игрушку донатов накидают больше, тот вариант и побеждает. Антон лезет проверить баланс банковской карты, переводит немного денег на привязанную, ограничивая таким образом возможность истратить все деньги. Парень никогда не был фанатом извращений, тем более, ничего подобного не хочет для Графа. Несмотря на невообразимые позы и полное отсутствие стеснения с его стороны, Шаст все еще видит в нем милого парня с фото, который совершенно не вяжется в его голове с медицинскими зажимами и острыми режущими предметами. Господи, это вообще законно? Хотя вряд ли вебкам законен в принципе, поэтому Антон отгоняет от себя нехорошие мысли и выбирает безобидную анальную пробку, которая кажется ему хорошим вариантом. Ему, честно говоря, совершенно плевать, что будет совать в себя шатен, главное – чтобы это делал только он и никто больше. И чтобы не поранил себя всякими страшными штуковинами. Антон оставляет приемлемые на его взгляд десять долларов и только после отправки сообщения решает посмотреть на суммы других участников. У него случается микроинфаркт жопы, когда он видит цифры на экране и понимает, что на подобные донаты ему придется работать месяца два, а то и три. Он обреченно выдыхает и сдается, понимая, что в этой битве ему не победить, и тихо надеется, что участники выберут его вариант, который, к слову, пока лидирует. – Zehn Sekunden, – Граф широко улыбается, оставляя участникам десять секунд на принятие решения. Он вальяжно лежит на кровати, раскинув ноги чуть в стороны, и расслаблено поглаживает руками обнаженное тело, медленно отсчитывая от десяти до единицы. Сообщений много, и они приходят в чат с невероятной скоростью, отчего игривая улыбка становится еще шире. Антон следит и за шатеном, и за тем, что пишут люди в чате. И пусть он понимает только часть написанного, он начинает сомневается в адекватности если не многих, то некоторых участников точно. Он, конечно, знал о большом количестве извращенцев на подобных ресурсах и не удивляется подобным вещам, но людям, которые просили показать для них боль, унижение и физические увечья, определенно стоит пересмотреть свои взгляды на жизнь. Антон старается не осуждать чужие фетиши, но такое не осуждать не получается. – Mir gefällt ihre Wahl, – Граф тихо говорит что-то про то, что ему нравится их выбор, и отодвигает в сторону ноутбук, чтобы расположиться на кровати полностью. Теперь ему ничего не мешает, да и сообщений становится меньше, поэтому он отдается происходящему полностью, не отвлекаясь по мелочам. Его голодная улыбка говорит Антону, что все. Пути назад нет. Он полулежит на подушках, эротично стягивая с себя тонкие белые боксеры. Едва касаясь, он медленно поглаживает себя, порхая пальцами по возбужденной плоти, пока совсем не освобождается от лишней ткани. Светлая рубашка расстегнута полностью, а закатанные рукава выставляют на всеобщее обозрение сильные руки с рельефными мышцами. Золотое тиснение рисунка по краям рубашки безупречно сочетается со смуглой кожей живота, доставляя Антону как минимум эстетическое удовольствие. Что уж говорить о другом?.. Из ровного ряда разнообразных игрушек парень выбирает небольшой анальный плаг, после чего отодвигает другие на край кровати, чтобы не мешали. Черный силикон смотрится в его руке непозволительно пошло, и Антон захлебывается слюнями, когда шатен продевает полувставший член через кольцо, устанавливая его у самого основания. Другой же конец игрушки представляет собой анальный стимулятор, который пока остается болтаться без дела. – Ich weiß, dass ihr es liebt, – юноша достает из-под подушки знакомый тюбик с лубрикантом и, щелкнув крышечкой, оставляет каплю прозрачной смазки на пальцах. Он разворачивается и ложится набок, сгибает ногу в колене и приподнимает ее над головой, бесстыдно выставляя напоказ чудеса собственной гибкости. Антон как завороженный смотрит и не может оторваться от экрана. Телефон, оставленный где-то на кухонном столе, разрывается от оповещений, но все, что происходит за пределами ставшей безумно важной трансляции, его совершенно не волнует. Ведь сученыш так широко раскрывается, что правое колено спокойно лежит на его плече, предоставляя камере лучшие ракурсы. Он методично размазывает смазку по темному колечку мышц, изредка проникая пальцем глубже, а Антон часто дышит и пытается насмотреться на всю пожертвованную десятку. Шатен тщательно смазывает лубрикантом себя и затем игрушку. Черный силикон блестит от смазки, капли которой скапливаются на расширенном крае плага, когда Граф неспешно вводит ее в себя. Тот не торопится, хотя точно может принять небольшую по размерам игрушку – наслаждается, растягивает удовольствие. Когда плаг входит в него до конца, а стоппер упирается в напряженное колечко мышц, шатен замирает и, прикрыв глаза, томно улыбается в камеру. Член к тому времени стоит не только у него, но и у Антона, который не привык к такой откровенности перед многотысячной аудиторией. Ему с его природной скромностью сложно даже общественные душевые посещать, а у парня на экране словно вовсе отсутствует чувство стыда как таковое. Он раскрывается, и на лице – ни доли смущения или стыда, а невинные голубые глаза смотрят так открыто и целомудренно, что Антона холодом обдает контраст происходящего. А еще онлайн-сессия ощущается по-особенному остро и запретно. Ни один порно-ролик не давал Шасту подобных ощущений, как вседозволенность онлайна и возможность повлиять на процесс, в какой-то степени контролировать его. Все это так разительно отличается от вылизанной картинки порно, где все шаблонно и уныло, а тут… Живой человек со своими мыслями и эмоциями, который делает все, что ты его попросишь. Ощущение власти добавляет остроты в когда-то скучный вечер Антона, и он с удивлением отмечает в себе новые грани скрытых потребностей. За тысячи километров от него парень играет с собой на камеру в то же самое время, когда Антон лежит на собственном диване и смотрит на него. Смотрит на то, как игрушка внутри юноши начинает вибрировать в такт приходящим в чат сообщениям, и Антон жадно ухмыляется: «Интерактивная». Новизна ощущений внутри жаром палит весь предыдущий опыт. И как после такого возвращаться к порно? Граф больше не смотрит в камеру, откинув голову на подушки и выставив на всеобщее обозрение длинную смуглую шею. Ноги его широко расставлены, ступнями он упирается в кровать, а ладонями сжимает светлое покрывало, которое едва заметно смялось от постоянных движений. Член его подрагивает в такт игрушке, и Шастун не может себя остановить, теряясь в бесконечных вибрациях. Он отправляет в чат пустой донат с пятью баксами и собственными глазами видит, как импульс от его сообщения проходит через все тело Графа, заставляя того дугой выгнуть мощную спину. Парень на экране томно открывает рот в немом стоне, и Антон проверяет, не потерялся ли его микрофон. Но нет, тот остается висеть на вороте рубашки, полы которой бесстыдно разметалась по кровати. Чувство причастности оплеухой вышибает воздух из легких. Граф до последнего не прикасается к себе, хотя заметно, как отчаянно он нуждается в прикосновениях. Импульсы вибраций беспощадно проходятся по его промежности, задевая подрагивающие яички, и уходят прямиком в простату, заставляя того буквально скулить от возбуждения и беспомощно сжимать влажное от пота покрывало. Шастун сдвигает ноутбук с себя, ставит его рядом и ложится на живот, чтобы создать хоть какое-то давление на пульсирующий пах, бессознательно потираясь им о диван. Подрагивающими руками Граф берет у изголовья маленькую розовую игрушку, которая по форме больше похожа на пулю, и выкручивает на ней максимум мощности. Он прикладывает ее к влажной от смазки головке, все еще не прикасаясь к себе руками, и бедра его буквально подкидывает на кровати от нехватки полноценных прикосновений. Посетители чата словно с цепи срываются, забрасывая парня новыми сообщениями, и оттого частыми вибрациями доводят игрушку и шатена до предела возможностей. Граф буквально мечется по кровати, издавая просто умопомрачительные стоны. Они тихие, как отчаянные мольбы о помощи, и он практически скулит, просит о большем, просит о скорой и такой желанной разрядке. Антону и немецкий не нужен, чтобы понимать. Он знает: видит горящие щеки, видит дрожащие руки и истекающий смазкой член, который становится опасно красным от прилившей к нему крови. Ему чертовски хорошо, ему плохо, ему хочется большего, и все эти чувства смешиваются в гортанные тихие стоны, всхлипы, скулеж, смешиваются с частым, прерывистым дыханием, и Шаст ловит себя на диком желании сорвать эти стоны с покрасневших губ. Он словно под гипнозом следит за капелькой пота, стекающей по подтянутому бедру, и кусает губы от спонтанного желания припасть ими к солоноватой коже и слизать ее, оставляя за собой влажный след. Зубы сводит от чрезмерного желания сделать хоть что-нибудь. Не сдерживаясь, Антон опускает руку и несколько раз проводит ею по члену, рвано выдыхая и останавливаясь в последние секунды. Он может кончить в любой момент, но считает своим долгом дождаться финала. Антон снова переворачивается на спину, оставляя ноутбук рядом с собой. Пропустить все самое интересное? Да ни за что! – Bitte! – парень выстанывает тихую просьбу, пока вибропуля проходится по всему стволу, особенно часто задерживаясь на покрасневшей головке. Гладкая, чувствительная кожа, которая буквально сочится влагой, блестит в лучах прожектора, и Антон рад бы ему помочь, но на его карте закончились деньги. Антона прошибает холодный пот. В ушах эхом отзываются низкие стоны, и он готов кончить лишь от одного вида такого Графа, который в беспамятстве забылся на кровати. В момент пикового удовольствия он красив настолько, что все портреты в Лувре можно смело снимать и отправлять на помойку. Потому что что-то красивее вы все равно вряд ли увидите. Стоит сумме в чате дойти до нужной отметки, как Граф дрожащими руками вынимает из себя плаг и стягивает кольцо, грубо отбрасывая его в сторону. Член его заметно покраснел, и Антон сомневается, что так должно быть, но тут же забывается, стоит шатену, резко проведя рукой по всему стволу, приняться быстро надрачивать, ловя последние моменты наслаждения. И Шаст сдается. Он ловит каждый его стон, ловит каждый блядский взгляд, который изредка слепо мажет по камере, и наконец опускает руки вниз. Сжимает свой член и, входя в унисон с частым дыханием Графа, пытается своей рукой поймать его ритм. Он видит, как сильно тот напряжен, видит, как тот с силой сжимает губы, как запрокидывает голову назад, снова открывая уязвимую нежную шею, и как дергается его кадык, когда он тяжело сглатывает. Антон тяжело и рвано дышит, пока парень подрагивает в предоргазменной судороге, обильно кончая прямо на красную тогу. Яркий контраст белых пятен на красной ткани и частое дыхание срывают с Антона последнюю резьбу. После нескольких движений он тихо кончает, изливаясь себе на живот, и обессилено откидывается на подушку, пытаясь прийти в себя. Сердце грозится разбить грудную клетку: так часто и гулко оно бьется под ребрами. Шастун поворачивает голову вбок, так, чтобы видеть стоящий рядом ноутбук, и широко улыбается. Мышцы расслаблены после оргазма, и двигаться совершенно не хочется, поэтому в ванную он не торопится. Граф тоже лежит на кровати неподвижно, приходя в себя после, судя по его состоянию, сильной разрядки. Парень замечает, как люди быстро выходят из чата, один за одним покидая трансляцию, и Антону становится обидно за парня, который старался для них, а они, неблагодарные, получили, что хотели, и сваливают. Антон не может заставить себя отключиться от трансляции. Вид расслабленного парня доставляет ему какое-то неправильно теплое удовольствие, и, пусть он не понимает причин, терять его не хочется. Тот лежит практически неподвижно, и Антону выдается чудесный шанс получше его рассмотреть. Лицо юноши расслаблено, и черты словно стали еще мягче. Глаза полуприкрыты в послеоргазменной неге, а челка все-таки выбилась из-под лаврового венка, редкими прядями прилипнув к влажному лбу. Образ кончающего Цезаря, такой пошлый и безобразно бесстыжий, но вместе с тем безумно горячий и страстный, навсегда останется перед глазами Антона, и никто, ни один пират, ни один грабитель не сможет отобрать у него его золотое сокровище. Шастун чувствует себя как пластиковая кнопка его старенького, потрепанного жизнью ноутбука. Он залип. Беззастенчиво залип на Графа, безобразно расхристанного на кровати. Залип на обнаженного парня, красивого, словно греческий бог, или римский полководец, или все они вместе взятые, но почему он выглядит таким... беззащитным? Неожиданное слово эхом отзывается в голове Антона, заставив того замереть на секунду. Откуда оно в твоей дурной голове? Откуда, Шаст? Зачем? Он слишком доволен и расслаблен, чтобы тратить силы еще и на самоанализ, поэтому находит для себя простое объяснение: во всем виноват секс. Вернее, его окончание, ведь Антон частенько чувствует себя довольно одиноким после оргазма и калькой переносит свои ощущения на шатена. Хотя, если Шаст и прав, ничего удивительного в этом нет: дрочить перед камерой на тысячи людей довольно отстойно и явно выматывает. Парень приходит в себя и, лениво приподнявшись на локтях, находит глазами свой компьютер. Антон смотрит, а тот даже головы не поворачивает в сторону камеры: медленно поднимается, подходит к нему и нажатием одной кнопки отрезает от светлой студии Шаста, который в этот момент испытывает необъяснимую грусть. Антон принимается вытирать себя салфетками, предусмотрительно принесенными в этот раз с кухни. Ему определенно стоит разобраться в происходящем, особенно со своими эмоциями и их природой. Почему он так остро реагирует на Графа? Почему его чувства настолько обострились? Почему он зафиксировался на конкретном человеке и не может реагировать так на других? Все это вырисовывается в странную и ни хрена не прикольную картину, но что делать, если его устраивает и так? Как говорится, передрочится и забудется. Антон заканчивает с салфетками и убирает их на тумбочку около дивана. Он поправляет сбитую подушку и откидывается на нее, натягивает на себя одеяло и ставит ноутбук на колени, глядя в светлый экран незакрытого сайта. Он гипнотизирует пустую страницу, которую уже можно закрывать, но не переключается. Чего он ждет? Он не знает. Двигаться не хочется. Думать тоже не хочется, потому что в голове творится тотальный бардак из спутанных мыслей и хаоса эмоций. Разбираться с ними, копаться в себе и искать ответы на многочисленные вопросы не хочется еще сильнее. Ты хочешь ответов? Их нет у меня. Поди сам поищи, умник такой. Ноутбук на коленях Антона оживает, подавая признаки жизни посторонними звуками. Парень лезет проверять, где на этот раз включилась очередная реклама, которой подобные сайты наводнены под завязку, но ничего не находит. Он проверяет вкладку еще раз и видит, что шорохи идут именно с той самой страницы, на которой Граф проводил свою трансляцию. И, если верить красному огоньку, проводит прямо сейчас. Зачем тот снова запустил эфир, на котором нет ничего, кроме черного экрана? Антон тупо пялится в черный экран, из которого доносится шуршание и тихие шаги, после чего темнота сменяется неожиданной для Антона картинкой, вознаграждая парня за терпение и неуемное любопытство. Объектив камеры закрывала та самая красная тога, которую Граф, видимо, закинул на камеру, но теперь она съехала, открывая обзор. Она медленно соскальзывает вниз, открывая охреневшему взгляду Антона полуобнаженного шатена с натянутыми на бедра незастегнутыми джинсами. Тот сидит на кровати и перебирает игрушки, которые Шастун видел в трансляции. Вооружившись специальной тряпкой и баночкой очищающего средства, он методично чистит каждую, тщательно протирает и отправляет в специальный велюровый мешочек, складывая около себя небольшой стопочкой. Он весь в своих мыслях и словно не знает, что трансляция снова запустилась. Антон наклоняет голову, в который раз засматриваясь на юношу: голубые глаза теперь прикрывают стекла больших очков, а лавровый венок все еще ерошит пушистые волосы. Шаст понимает, что парень для съемок надевает линзы, а в обычной жизни, кажется, привык носить очки, и это открытие почему-то кажется ему чересчур интимным, словно он увидел то, чего не должен был видеть. Граф выглядит задумчивым, уставшим, но непривычно расслабленно-домашним с опущенными плечами и потускневшим взглядом. – Арс, ты уже все? – Антон обмирает на месте и первые секунды думает, что ему показалось. Что от недосыпа у него начались слуховые галлюцинации, и он слышит родную речь там, где совсем не должен. Он проверяет громкость ноутбука, проверяет эквалайзеры и привычно грешит на технику, но голос девушки на заднем фоне становится лишь громче и отчетливей. – Арс? – Да, Оксан, почти закончил, – Граф поднимает голову и смотрит куда-то за камеру. Отворачивается, смотрит на мешочки и, приподняв очки на макушку, закрывает глаза руками, замирая в такой позе. Антон все еще не может отойти от шока и переварить услышанное, но сердце жмется от жалости и желания защитить. Шатен явно вымотан и трет уставшие глаза, а взгляд почему-то потухший и совершенно пустой. – Сколько у меня осталось времени? – Минут десять еще, но если надо, можешь задержаться, – голос незнакомки пусть и приглушен дверями и стенами, но слышится достаточно четко и разборчиво. Шаст почти не дышит и бегает глазами по изображению на экране, пытаясь уложить в голове очевидный факт: Граф знает русский, говорит на нем без акцента, общается с другой русскоговорящей девушкой. Вероятно, они живут в русской диаспоре, но что если... где-то в России? – Ты сегодня рано закончил. – Есть такое. Можешь мне кофе сделать? – парень проводит рукой по лицу, еще раз потирая глаза, и возвращает очки на переносицу. Он собирает мешочки с игрушками в небольшой чемоданчик, чем-то похожий на тот, в котором Ира когда-то хранила свою косметику, бережно укладывает один к одному, а Шаст откровенно залипает на движения смуглых рук. – Сил нет ни на что. Пока парень встает со своего места и ходит по комнате, собирая свои вещи, Антон хаотично бегает глазами по четкой картинке, пытаясь высмотреть то, что ему поможет в его маленьком расследовании. Окно просматривается плохо, но он увеличивает масштаб и замечает, что шторы студии завешены не до конца, а значит, за окном действительно темно. Он проверяет время в Германии, там, судя по всему, должно быть еще светло, и шестеренки в голове медленно, но верно закручиваются в поисках ответа. Почему он решил, что тот должен жить именно в Германии, он не знает, но отгоняет любые сомнения. Он чувствует, что прав. Любопытство разгорается не на шутку. Он знает, что приблизился к чему-то запретному, а то, что Граф-Арс до сих пор не догадывается, что лишен приватности, только добавляет остроты в происходящее. Тот методично ходит по небольшой студии и собирает вещи на кровать, складывает одежду в ровные стопочки, после чего отправляет все в небольшой тканевый рюкзак. И выглядит как совершенно обычный человек. Удивительно, правда? Шаст жадно наблюдает за шатеном и понимает, что, по-хорошему, не должен этого делать. Он словно подсматривает за его личной жизнью, а это, вообще-то, не по-джентельменски, но добровольно лишить себя подобной привилегии кажется ему страшным кощунством. Ему бы закрыть ноутбук, сходить в душ и с чистыми мыслями улечься спать, но когда Антон выбирал для себя разумные пути? Озорные мысли лезут в ошарашенную потрясениями последнего часа голову, и Антон, недолго думая, переводит себе на карту еще немного денег. Или много? Он точно уверен, что утром будет об этом жалеть, но, как говорится, один раз живем. Хотя, если быть откровенным до конца, он переводит все оставшиеся после вчерашней тусовки деньги, без малого пятьдесят долларов, что для молодого парня, живущего в съемной квартире, является значительной суммой. Парень не представляет, как проживет несколько дней с нулем на карте, но радует только то, что скоро аванс. Окрыленный предвкушением, Антон закусывает губу и печатает сообщение в чате, отправив донат на сумму в пять долларов. Внутри него словно американские горки, и он сдерживает себя от того, чтобы не заскулить от переполняющих эмоций. Боже, ты такой дурачина, Шаст. От: nikomy_ne_nyjon, 22:17 Какое необычное шоу! А продолжение будет? P.S. Ты очень милый в очках. Такой домашний :) Звук нового сообщения эхом прокатывается по тишине студии, заставив шатена буквально подскочить на месте. Испуганный взгляд мечется к камере, сразу после – к компьютеру, который стоит поодаль. Он резко придвигает его к себе и, нахмурив брови, быстро бегает глазами по экрану, оглядываясь по сторонам. Когда складки на лбу разглаживаются, а губы растягиваются в широкой улыбке, Антон выдыхает. Стоп, он что, задерживал дыхание? – Спасибо, но сегодня точно нет. И да, очень мило с твоей стороны, – Граф выглядит сконфуженным, смущенным нелепой оплошностью. Он наклонил голову к компьютеру, поэтому Антону становится сложнее следить за его реакцией, но сам факт того, что они общаются, приводит Шаста в детский восторг. – Ты еще не отключился с прошлой трансляции? И, я так понимаю, ты все слышал? Антон пропускает вопрос мимо ушей, ведь искренне радуется возможности поговорить с парнем. Не то чтобы он всегда хотел говорить с порно-актерами, но Граф, как стало понятно, – приятное исключение из правил. А еще парень никак не может отделаться от мысли, что он смотрит на совершенно другого человека. Словно несколько минут назад перед ним устраивал шоу его двойник, его брат, его подставная копия, да кто угодно, только не человек на экране! И если от Графа исходили вибрации желания и страсти, то Арсений чувствуется необъяснимо теплым, мягким и уютным. Пиздец, блять, Антон. Уютным, да? Пиздец. Пнув побольнее здравый смысл, который не вовремя решил взбунтоваться, Шастун задвигает его в сторону, чтобы не отсвечивал. В планах на вечер нет «поступать рационально», только «делать что угодно, один раз живем», поэтому Антон печатает быстрый ответ, ведь, судя по нахмуренным бровям шатена, ответ он все-таки ждет. От: nikomy_ne_nyjon, 22:19 Да и да. Твой Цезарь был великолепен сегодня ;) Граф сидит на кровати, подогнув под себя правую ногу, и смотрит в макбук, который теперь стоит на его коленях. Монитор маленький, и ему приходится наклоняться, чтобы хорошо видеть сообщения в чате. Антон видит его боком, ведь камера стоит по диагонали, но даже с такого расстояния замечает, как розовеют его щеки. Господи, воистину удивительный парень: ноги раздвигать на камеру не стесняется, а комплименты принимать не умеет? С такой внешностью он должен их вагонами получать. – Благодарю. Но, вообще-то, я всегда великолепен, – шатен чересчур громко смеется, пытаясь за смехом скрыть свое смущение, и слишком резким движением поправляет выпавшую из челки прядь. Натыкается на венок и, тяжело выдохнув, снимает его, приглаживая взъерошенные волосы. – Я так понимаю, я случайно запустил следующую трансляцию? От: nikomy_ne_nyjon, 22:20 Похоже на то. Но мне нравится, продолжай Антон, что это? Это флирт? Господи, боже, остановись. Что ты творишь? – Что нравится? Просто со мной разговаривать? – Арс хмурит брови, приподнимает очки вверх и сажает их на макушку. Потирает пальцами переносицу и трет уставшие глаза, после возвращая очки на место. Он выглядит сбитым с толку и напряженно заглядывает в монитор, бегая глазами по строчкам. Ждет ответ? А Антон улетает. Плывет, как растаявшее мороженое, глядя на шатена перед собой. Следит за его движениями, мимикой, видит, как длинные ресницы отбрасывают тени на розовые скулы, а непослушная прядь снова упала на влажный лоб, и не первый раз ловит себя на мысли, что хочет прикоснуться к ней и поправить. Он смотрит и словно первый раз видит человека перед собой. Все, что он придумал в своей голове, весь тот образ, что он нарисовал в фантазиях, все его догадки оказались неверными, ошибочно поверхностными. Перед ним сидит совершенно другой человек, живой, настоящий, без прикрас слепленного образа и напускной пошлости. Образ Графа, выстроенный из осколков информации, рушится на глазах, и Антон принимает, что Арс интересует его гораздо сильнее. Узнавать его ближе, общаться с ним оказывается... приятно. Интересно. Хочется еще? Определенно. Деньги на карте стремительно тают, ведь каждое сообщение по-прежнему стоит для него пять долларов, но Шаст не может остановиться. Ему выпал золотой билет, фартовая карта и выигрыш в лотерею вместе взятые, и он собирается взять от этого разговора по максимуму. Вряд ли Граф часто общается со своими поклонниками, поэтому второго такого шанса у него может и не быть. А ему так много нужно успеть сказать и так много узнать! Зачем? Надо. От: nikomy_ne_nyjon, 22:23 Да)) Я вообще думал, что ты немец, а оказалось, что нет) Я этот чертов немецкий еще со школы ни черта не понимал. Поэтому да, я рад. Арс, значит? Шатен бегает глазами по строкам, дочитывает и закрывает лицо руками, прячась за импровизированным укрытием, как будто в детстве: если не видит он, не увидят и его. Он тяжело вздыхает, и Антону кажется, что своими словами он мог обидеть парня. Он принимается печатать извинения, но замечает, как тот убирает руки от лица, а на губах светится смущенная улыбка. А Шаст даже с метрового расстояния может разглядеть умопомрачительные ямочки на щеках. Боже, храни век цифровых технологий. – Арс – сокращенно от Арсений. Ты меня раскусил! – парень все еще улыбается и наклоняется чуть ближе к ноутбуку, поднося палец к губам. Он пытается сохранить серьезное лицо, сурово хмурит брови, понижая голос, и практически шепчет в компьютер: – Хотя вообще, это был мой секрет... Антон совершенно потерян в водовороте чувств и эмоций. Он не замечает, что задерживает дыхание каждый раз, когда печатает ответ. Внутри него что-то происходит, какие-то неизбежные, неисправимые, разрушительные изменения, последствия которых потом придется разгребать долго и мучительно, но он предпочитает их игнорировать. Ведь, как говорят нам известные мемы, если проблему игнорировать, она уйдет? Вот и он потом со всем разберется. Все потом. От: nikomy_ne_nyjon, 22:25 Не волнуйся, я никому не скажу. Сохраним эту тайну между нами... ;) И я вообще-то нахожусь слева от тебя Арсений улыбается и поворачивает голову к камере, а Антон впервые пробует на вкус новое имя. Арсений ощущается на языке приятной сладостью. Тягучее «а» красиво тянется горлом и переплетается с рычащим «р», что резво перекатывается на языке приятной остротой, и завершается нежным свистом, таким же легким и невесомым, как и сам Арсений. Шасту нравится ощущение чужих букв на своих губах. Они звучат мягко, правильно и удивительно привычно, тянуще отдаваясь где-то под ребрами. – Я точно могу на тебя положиться? – развернувшись корпусом полностью к камере, Арсений пристально смотрит в объектив, наклонив голову чуть вбок. Он смотрит открыто, а в голубых глазах можно прочесть немую просьбу. Антон замечает, как в чат заходят люди и тут же выходят, не находя для себя нужного контента, и отвлеченно думает, что это и правда его настоящий цвет глаз. – Это важно для меня и моей работы. Шастун не раздумывает долго, ведь обижать и подставлять людей совершенно не в его стиле. Тем более, таких милых и очаровательных, которые, закусив губу, смотрят прямо в душу. Он быстро печатает, с трудом попадая пальцами по нужным кнопкам, и Арсению приходится отвернуться, чтобы прочитать ответ. От: nikomy_ne_nyjon, 22:28 Честно от души клянусь тебе, что никому не расскажу твой страшный секрет, фальшивый немец Арсений тихо смеется и делано возмущается, пыхтит недовольно, как паровоз, а Антон… Антон готов придумывать новые шутки, бесконечно выглядеть глупо и поднимать себя на смех, да делать все, что угодно, только ради того, чтобы Арсений продолжал улыбаться так ярко и заразительно. Тот хихикает и смотрит в экран макбука, а у Антона внутри снова что-то ломается. Тихо, без громкого скрежета и хруста, но неотвратимо и фатально. – А я тогда никому не расскажу, что ты писать не умеешь, – парень посмеивается и снова заглядывает в камеру, рефлекторно придвигаясь ближе. – Что вообще у тебя за ник такой? Как он правильно читается? От: nikomy_ne_nyjon, 22:32 Никому не нужён – Ты же понимаешь, что это абсолютная орфографическая ошибка, из-за которой у меня, возможно, будет дергаться глаз всю следующую неделю? – Арсений сдерживает улыбку, пытаясь казаться одновременно строгим и суровым, но сыпется спустя несколько секунд и звонко смеется. Антон улыбается вместе с ним, для него, из-за него, улыбается и летит. В бездну, в пропасть, в омут, с головой и без остатка. Летит и дрожащими пальцами набирает новое сообщение, совершенно перестав следить за балансом на карте. От: nikomy_ne_nyjon, 22:34 Не могу отказать себе в удовольствии это увидеть. Ошибка – это мое второе имя, а ты просто шутку не выкупаешь. Это же такой п р е к о л – А, так ты у нас из приколистов, значит? – Арсений хмыкает и приподнимает левую бровь, складывая руки на груди. Он с издевкой смотрит в камеру, и Антон тихо хихикает, прикрывая глаза. Юноша привычным движением поправляет спадающую челку, после чего просто зачесывает волосы назад, и Антон невольно дергает своей головой, чтобы отросшие кудряшки не лезли в глаза. Антон силится написать, что Арс тогда с факультета зануд и душнил, быстро и злобно печатает, но в последний момент стирает текст. Он не уверен, воспримет ли он его шутку или обидится, а обижать Графа в планы Шаста не входит. Поэтому он молчит и тупо пялится на экран, пытаясь придумать что-нибудь остроумное, но из острого у него только выпирающие под тонкой кожей ребра и ножи на кухне, потому что он ничего ими не режет. Шаст полулежит на диване, подмяв под себя одеяло, и пытается успокоить частое сердцебиение. Он вроде не бегал, да и майка его сухая и совсем не пахнет, но почему тогда сердце уходит в пятки при взгляде на экран? Почему внутри что-то ревет и воет, как загнанный в клетку дикий зверь? Почему под ребрами давит, а внизу тянет, когда Арсений смотрит в камеру и улыбается, ожидая его ответ. Сил на самоанализ не находится, а здравый смысл ушел и спрятался до завтрашнего утра, обидевшись на предательский пинок. – Боже, ты зачем так много денег тратишь на сообщения, ты сумасшедший, что ли? – Арсений переводит взгляд с экрана макбука в камеру и обратно, сверяя цифры на счетчике. Антон перепроверяет сумму и на секунду теряет дар речи, потому что денег у него осталось ровно на два сообщения. Арсений смотрит на него виновато. – Я же даже ничего для тебя не сделал. Поставь хотя бы по доллару. Антон решается, ведь заканчивать общение из-за такой глупости не хочет, да и Арсений, вроде как, сам попросил, поэтому точно не обидится на такие маленькие суммы. Он вносит необходимые изменения, пытаясь сообразить, как в условиях ограниченного числа сообщений вместить в них все, что он хочет сказать. Почему он хочет? Зачем ему это? От: nikomy_ne_nyjon, 22:36 Ты доверил мне свой секрет, считай, что мы в расчете ;) Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но ты очень крутой, когда не Граф. Нет, Граф ты тоже крутой, но мне больше Арсений нравится. Он очень милый и слишком смущается для человека с многотысячной аудиторией Антон перечитывает отправленное сообщение и хочет переебать себе чем-нибудь тяжелым: настолько отвратительным оно выходит. Звучит максимально херово, да и толком выражать свои мысли через слова он так и не научился за двадцать три года, поэтому готов разбить себе руку в бесконечном фейспалме. Господи, Шаст, зачем ты это все пишешь? Утром же точно жалеть будешь. Что это за бред влюбленного подростка? – Твой кофе, Арс, – Антон снова слышит за кадром уже знакомый голос девушки, Оксаны, кажется, после чего видит, как она проходит мимо камеры и отдает Арсению маленькую белую чашку. Он не видит ее лица, потому что из-за высокого роста оно не попадает в кадр, но судя по всему остальному ей не больше двадцати. – И я администратор, а не твоя секретарша, чтоб тебе кофея варить. – Окси, ты моя спасительница и просто чудо, – Шастун не может видеть лицо Арсения, потому что видит перед собой ровную женскую спину, но голос того заметно теплеет при появлении девушки. Антон уверен, что тот блаженно улыбается, и слышит его усталый вздох. – Спасибо, я освобожу студию через пару минут. – Цени меня, – девушка, судя по голосу, тоже улыбается и убирает руки с талии. Она треплет парню волосы, качает головой, после чего разворачивается и, громко цокая каблуками, выходит из комнаты. Антон слышит щелчок закрытой двери и снова может видеть сгорбившегося парня на кровати. Тот молчит и делает первый глоток кофе, прикрывая глаза. Антон тоже молчит, смотрит, как дергается кадык Арсения и как тот выдыхает, расслабляя спину. Он снова скрючился на кровати, поджав под себя уже две ноги, и словно забыл обо всем на свете, но Шаст не спешит напоминать о себе. Арсений никак не отреагировал на его последнее сообщение, и парень думает: он его не заметил или проигнорировал намеренно? Но терпения хватает ненадолго. От: nikomy_ne_nyjon, 22:41 Кофе на ночь пить вредно Он отсылает сообщение и видит, как вздрагивает парень от звука уведомления, лениво открывая глаза. Неужели он и правда настолько устал, что забыл и про него, и про трансляцию? Людей в чате становится значительно больше, но из постоянных посетителей в нем висит только он. Мемберы присылают в чат вопросы, спрашивают, что происходит, но ответ не находят и быстро теряют интерес к происходящему. Но только не Антон. – Вредно на дядей в интернете дрочить и деньги на них тратить, – Арсений замечает его комментарий и коротко отвечает. Антон хотел было удивиться непривычно злобному тону и манере разговора, ведь он ничем его не обидел, но Арсений не сдерживает мягкую улыбку, а у Антона откладывается если не кирпичный завод, то точно приступ истерики на неопределенный срок. От: nikomy_ne_nyjon, 22:43 Тоже верно. Но я страсть как люблю все вредное – Тогда ты сделал правильный выбор, – Арсений ухмыляется, подмигивает в камеру и одним глотком допивает свой кофе. Он поднимается с кровати и разминает затекшие мышцы, а Антон откровенно залипает на плавные движения и удивительную гибкость. Он принимается складывать оставшиеся вещи в рюкзак: укладывает чехол для очков, рядом ставит небольшую бутылку, а в небольшой кармашек спереди убирает контейнер с линзами. Заглядывает в свой телефон, после чего оставляет его на кровати и уходит в слепую зону камеры, оставляя Антона и случайных зрителей лицезреть пустую кровать с огромным количеством осветительных приблуд рядом. Через минуту он возвращается с какой-то темной кофтой в руках, которая на деле оказывается классической черной рубашкой. Он накидывает ее на плечи и принимается медленно застегивать пуговицы, посмеиваясь себе под нос. Антон смотрит на ловкие пальцы и не может не думать, что же так рассмешило забавного любителя рубашек. – На камеру раздевался много раз, а вот одеваюсь впервые, – Арсений виновато улыбается и словно читает мысли Антона, отвечая на его немой вопрос. Антон думает, что это действительно забавно, и жалеет, что их беседа получилась такой односторонней. Он рад бы поговорить с ним по-человечески, а не кончеными короткими сообщениями, да еще и платными. – Мне уже нужно бежать. Надеюсь, я еще увижу тебя? Антону смертельно не хочется отключаться, ведь у них завязалась какая-никакая беседа, но время позднее, и Арсению действительно уже пора. Он с сожалением думает, что вряд ли ему выпадет второй шанс поболтать с известным Графом, но он рад уже тому, что есть. Он смотрит на свой баланс и понимает, что сумма на карте стремится к нулю, поэтому выбор у него действительно небольшой. Его просто нет. Арсений смотрит на него, накинув рюкзак на плечи, держит в руках незакрытый компьютер, и Шаст понимает, что тот торопится уйти. Антон не придумывает ничего оригинального и изо всех сил старается быть таким же загадочным, поэтому отправляет короткое сообщение, подводя своеобразную черту в их разговоре. От: nikomy_ne_nyjon, 22:47 Посмотрим ;) Арсений ухмыляется и коротко кивает в ответ. Он машет рукой в камеру и через несколько секунд отключается, оставляя Шаста одиноко сидеть в тишине пустой комнаты и тупо залипать на пустую страницу сайта. На этот раз он не ждет и закрывает разом все вкладки, отключая ноутбук от питания. Он дожидается, пока компьютер полностью выключится, закрывает крышку и откладывает его в сторону. Вставать не хочется. Антон взбивает себе подушку и укладывается спать. Плотнее кутаясь в одеяло, он переворачивается на бок и закрывает глаза, стараясь игнорировать взбесившиеся внутренности. Во рту ощущается странное послевкусие бессилия, а внутри все ходуном ходит: сердце трепещет, а желудок словно подобрался к горлу и занял выжидательную позицию. Под ребрами подсасывает, а в животе клокочет и воет от напряжения. Он списывает странную реакцию организма на недавний оргазм и засыпает с улыбкой на лице.