Высокое разрешение

Я не стану что-то менять Полюбил вкус твоих сигарет Я помню каждую твою деталь Я помню всё, что хотел бы стереть Выдыхай самый въедливый дым на последнем этаже Видишь как наше небо грустит, ведь мы не виделись даже*

От: Антошка, 11:45 Не забудь убрать осколки с пола! И обязательно закажи себе еды) С добрым утром))) Надеюсь, твоя голова болит не очень сильно От: Я, 11:48 Хорошо, мама Антон, я все сделаю Как только постараюсь не сблевать вчерашним скотчем От: Антошка, 11:49 Боже, как же крипово звучит… Много пить вредно, можно и алкоголиком стать) От: Я, 11:49 Много говорить тоже, но тебя же это не останавливает От: Антошка, 11:51 Рад, что тебе лучше, Арс) А правда ли ему лучше? Голова гудит хуже старого холодильника на маминой даче, грозясь треснуть аккурат в районе темечка. Глаза болят, словно в них щедро засыпали песка, и непривычно яркое для Питера утро отдается ноющей болью в висках. Запах сигарет, которым периодически тянет из открытого окна кухни, вызывает острый приступ тошноты, и воспоминания вчерашнего вечера снова подкатывают к самому горлу. Арсений раз за разом задает себе одни и те же вопросы, но даже их повторение не помогает ему найти необходимые ответы. Да вообще хоть какие-то ответы, потому что в голове абсолютное молчание радиоэфира. Он пытается понять причины и мотивы своих поступков, но ответы затерялись где-то между четвертой и пятой стопкой без права быть найденными. Он поворачивает голову на подушке и ловит тяжелый вдох в попытке предотвратить тошноту. Алкоголь без закуски редко приводит к хорошим последствиям, но Арса они вчера совершенно не волновали, ему важен был результат. Он планировал упиться до беспамятства, и у него почти получилось. Жаль только, что воспоминания в конечном итоге все равно остались. Хотел бы он сделать вид, что ничего не помнит со вчерашнего вечера, но яркие улыбки на уставшем лице чертовски хорошо врезались в его потрепанную память. Он отчетливо помнит каждую минуту их разговора, помнит, какую нес чушь и как от нее розовели щеки парня на экране. Помнит беспорядочную копну пушистых кудряшек, в которые хотелось зарыться своими пальцами, чтобы ощутить их мягкость, помнит живую мимику, яркие реакции на молодом лице. И огромные глаза цвета летней скошенной травы, которая так сладко пахнет детским деревенским утренним воспоминанием. Арсений бегает глазами по короткой переписке, смотрит на время вчерашнего разговора и тяжело вздыхает. Откладывает телефон в сторону, забирается поглубже под плед и закрывает глаза, пытаясь еще немного поспать. Ночь прошла ужасно: сны спутались с реальностью, он часто просыпался и не мог понять, где находится. Он выныривал из снов с гулко колотящимся сердцем, вспотевший, испуганный, и за короткую ночь измотался больше, чем отдохнул. Арс смог забыться и кое-как поспать только под утро, когда начало светать, но три жалких часа не смогли спасти его плачевное состояние. Сны никуда не ушли, безумным калейдоскопом образов заставляя сходить с ума, и Арсений окончательно проснулся около девяти, решительно прерывая череду мучений. Он устроил небольшой отпуск, поэтому со спокойной душой может позволить себе проваляться целый день в кровати, чем, впрочем, и занимается последние несколько дней. Настроение на нуле, и двигаться не хочется совершенно. Апатичное состояние овоща преследует мужчину уже больше недели, из-за чего, собственно, ему и пришлось взять внеплановый отпуск. У него нет желания не то что ролики снимать, у него нет желания даже вставать с постели, поэтому он толком даже не ест: ни идти в магазин, ни заказать доставку он не хочет. Не хотел. До вчерашнего дня. Чертов мальчишка что-то с ним сделал. Делает каждый раз, когда напоминает о себе очередным сообщением или звонком. Своей наивной заботой и непосредственностью неотвратимо что-то меняет внутри, заставляет сомневаться в выстроенных годами принципах и сложившемся укладе жизни. Заставляет сомневаться в собственных убеждениях и чувствах. Почему? Зачем? Арсений поворачивается на другой бок, стараясь игнорировать головную боль, натягивает одеяло на голову и закрывает глаза. Ему просто нужно поспать, и все проблемы решатся сами собой. Ну, или не решатся, кто знает? Но решать их сейчас у него нет ни сил, ни желания. Пусть они уйдут, пропадут, исчезнут: голова перестанет болеть, тошнота пройдет, а мальчишка испарится из его мыслей, как утренний туман с засеянных пшеницей полей. Сон упорно не идет. Мужчина лежит на раскалившемся диване, чувствует, что мышцы начинают медленно затекать. Он возвращается на спину, открывает глаза и смотрит в потолок. Можно подняться и закрыть шторы, но для этого нужно подняться, а это выше его сил. Он переворачивается на бок, и все его телодвижения лишь усиливают головную боль. У него разыгралась мигрень. Боль колет в глазницу раскаленным прутом при каждом движении. Желудок болит и, что хуже, уже не первый день. Его мучает дикая жажда, во рту сухо, словно в маленьком филиале Сахары на дому, в который, плюс ко всему, кто-то пустил котов по малой нужде. Воды поблизости нет, за ней нужно вставать и идти на кухню, и двухметровое расстояние кажется для мужчины непреодолимым. Он страдает похмельем не первый раз, но сегодня к похмелью прибавляется чувство вины, что лишь усугубляет и без того плачевную ситуацию. Зачем он дал парню свой номер? Зачем вообще захотел позвонить и поговорить? Зачем хотел увидеть и приставал с расспросами? Зачем в принципе отвечал, если так хорошо держал оборону несколько недель? Ответы по-прежнему вне зоны действия сети. Мужчина бы и дальше предавался меланхолии в кровати и загонял себя в еще больший депресняк, однако его организм решает придать ему немного решимости. Живот адски крутит, а Арсений за неимением лучшего выбора медленно поднимется: терпеть больше не может. Он по стеночке идет из спальни в коридор, а после в ванную, отчаянно сдерживая подступающую тошноту, и гадает, попадет ли он сегодня в невероятно комичную ситуацию «одновременного залпа из двух орудий». Он практически падает на унитаз и упирается руками в коленки, чтобы придержать раскалывающуюся голову. Таблетки лежат в верхнем шкафчике на кухне, а Арс злится, что не догадался принести их в ванную. Он заканчивает свои грязные делишки, немного радуясь, что в комичной ситуации сегодня окажется кто-то другой, и ополаскивает лицо холодной водой в надежде облегчить мучения. Голову по-прежнему раскалывает напополам железный прут, проворачиваясь невидимым орудием в правой глазнице. Аспирин лежит в шкафчике около раковины, и Арсений не глядя идет на кухню, ощущая ногой резкую острую боль. Он смотрит вниз, видит на полу кровь, а в подушечке большого пальца торчащий осколок вчерашнего разбитого стакана. Тихо стонет, не то от боли, не то от досады, и пытается наклониться так, чтобы его не стошнило. В лучших традициях кино, миссия почти невыполнима. Он облокачивается о столешницу и поднимает ногу, пытается аккуратно достать достаточно большой осколок, одновременно проверяя, не осталось ли в ране другого стекла. Мужчина выбрасывает его в мусор, скачет на одной ноге обратно в ванную, придерживая голову руками, и проклинает все на свете: и себя вчерашнего, который не додумался убрать осколки, и Антона, который, маленький дьявол, оказался чертовски прав. Арсений открывает шкафчик, достает из него аптечку и, присев на унитаз, принимается перекисью обрабатывать порез. Он льет на рану холодную жидкость, которая шипит от соприкосновения с кровью, но жжения не чувствует, только головную боль. Принимается смазывать палец антисептиком и теперь ощущает уже два очага боли, тихо матерится и заклеивает рану пластырем. Нельзя позволить Антону узнать об этом. А то решит еще, что может оказаться правым. Или левым. Арс точно со стыда сгорит. Он возвращается на кухню, вооружившись веником и совком, и быстро сметает остатки былой роскоши. Он сгребает крупные осколки, тщательно выметает мелкие и, превозмогая боль, наклоняется к мусорному ведру, чтобы выбросить собранный, но не склеенный стакан. Под языком предательски подсасывает, и Арсений официально признает поражение. Его бой с треском проигран, и он, подскакивая и хромая, несется в ванную третий раз за утро. Когда же он запомнит, что пить без закуски – значит обрекать себя на похмельные муки? В кровать Арсений возвращается только спустя минут тридцать, очистив всевозможные чакры и преисполнившись в таких гранях, что врагу страшно пожелать. Ему ожидаемо становится легче, он выпивает кружку воды, закидывает сразу две таблетки аспирина и чувствует себя пусть и немного, но посвежевшим. Он включает на минимальной громкости телевизор бормотать на фоне и откидывается на подушке. Мужчина пытается спать, но мысли крутятся вокруг задорного мальчишки с экрана, который часто трясет головой, от чего пушистые кудри качаются в такт сумасбродным движениям. Кудри, которые выглядят мягкими, как шерсть котенка. Парень, сумасшедшая энергетика которого обезоруживает, сильно запал Арсению в душу, и совсем никак не получается от него избавиться. Арсений не хочет признаваться даже самому себе, но его тянет к нему. Тянет к его силе, жизнелюбию, тянет к темным зеленым глазам, в которых столько красок, что в них хочется утонуть навсегда и бесконечно рисовать одинаково прекрасные портреты. Он простой, непосредственный, открытый – Арс таких давно не встречал. Он спрашивает себя, в какой именно момент оступился: после ошибки с трансляцией, после первой переписки с приватом или все-таки вчера вечером? Конкретного ответа нет и не будет, но какая разница когда, если пути назад уже нет? Он смог зацепить мужчину, смог сблизиться с ним, смог пробить в его броне трещину. Арс не любит смотреть правде в глаза, но четко знает: он позвонил вчера потому, что соскучился. Полный аут. Не нужно было тогда оставаться на трансляции. Нужно было попрощаться со случайными зрителями, свернуться и уйти из студии, как говорила Оксана. Но нет, он же решил остаться и поболтать с одним из них, что в итоге обернулось для него одной большой кудрявой проблемой. И зритель этот стал уже не просто безликим зрителем, а довольно конкретным Антоном, с глазами такими красивыми, что в них можно затеряться, словно в густом сосновом лесу. Арсений долго пытался вернуть себя в форму, вернуть непробиваемый панцирь и безразличие. Он наивно полагал, что справился, пока не напился вчера до синих соплей. Вот тогда-то и полезли наружу все его скрытые слабости, а Антон, который случайно решил о себе напомнить, оказался очень кстати. Или некстати? Нужно было заблокировать его, добавить в черный список, удалить везде, но Арс не смог. Почему? Что его остановило? Почему он решил, что не случится ничего плохо, если он просто пообщается с приятным молодым парнем? Их приват был ошибкой, грубой неосторожностью Арсения, который решил поиграть с судьбой. Что-то произошло с ним в тот вечер, что-то безвозвратно сломалось, и что теперь со всем этим делать? Что-то совершенно, непоправимо фатальное, после чего он уснул слишком крепко, слишком... хорошо. То, к чему у него не было права прикасаться, то, от чего он так долго бежал. Призраки прошлого настойчиво маячат на горизонте, напоминая о себе загрубевшими шрамами, и не уходят, как бы упорно Арсений их ни выгонял. Что ему делать дальше? Как все исправить? Как вернуть себя в доантоново состояние и забыть парня как страшный сон? Он пытался игнорировать его, пытался забыть, не общался с ним, но Антон все равно искал общения. Он смотрел его видео, проводил на аккаунте неприлично много времени, приходил на все трансляции, перечислял ему, как оказалось, последние деньги… Он не отступается, а баррикады Арсения медленно, но верно падают вниз. Идут мелкой сеточкой трещин, сдаваясь под мощным напором молодого и отчаянного парня. Арс пьет четвертый день подряд, но вчерашний вечер стал апогеем его бессилия и ненависти к себе. Алкоголь давно не помогает ему забыться, только усугубляет и без того плачевное состояние мужчины. Армия стеклянных бутылок, ровным строем расположившаяся на кухне под окном, осуждающе смотрит на него и напоминает зияющей пустотой о душевной слабости и безволии. Антон нашел его в критический момент, ровно тогда, когда был нужен больше всего. Арс пусть и пытается казаться сильным и независимым, все равно не может жить без человеческого тепла и внимания, от тоски по которому болью тянет под хрупкими ломаными ребрами. Последние пять лет о нем заботится только Сережа, а Антон своим вниманием вероломно подкупает ледяное мужское сердце. Он был рад его видеть. И именно в момент, когда тихая радость при виде мохнатой макушки растеклась приятным теплом внутри, он отрезал себе все пути к отступлению. Он понял, в какой заднице оказался. Им завладел интерес. Интерес к простому молодому парню закрался предательски глубоко, пустил внутри него корни и планирует, видимо, остаться там надолго. Токсичный интерес, ядом сжирающий внутренности, запустил свои длинные щупальца и не собирается так просто отступать. Непосредственность и искренность Антона подкупают, буквально обезоруживают. По-детски открытый и наивный, он позволяет Арсению читать себя, как открытую книгу, и чтиво это поистине увлекательное. Парень не пытается казаться кем-то другим, он такой, какой есть: он живой, настоящий, вечно смущенный и с краснеющими щеками, пытается поправлять челку, которая от своей длины уже не может не лезть в глаза. Он кажется на первый взгляд милым и скромным, эдаким классическим отличником, только без очков, но чем больше они общаются, тем больше мальчик раскрывается Арсению с новой стороны: он видит в нем уверенность, мужественность, видит горящую страсть и распаляющуюся дерзость. Он видит больше, видит то, что Антон скрывает даже от самого себя. И ему определенно нравится то, что он видит. Они общаются довольно мало для того, чтобы строить конкретное мнение о человеке, но для неприступного Арсения даже таких звонков и переписок непозволительно много. Это ему слишком, весь Антон для него – слишком, то, что он чувствует, – слишком. Антон заботится, волнуется о совершенно чужом ему человеке, и Арс не понимает его. Отталкивает, закрывает уши и кричит, как маленький, только чтобы не видеть и не слышать необъяснимых проявлений заботы. Но все равно все видит и все слышит. Видит встревоженный взгляд чистых изумрудных глаз, видит смущение, размашистыми мазками разукрашенное багрянцем, и слышит необдуманные фразы, сказанные сгоряча или в порыве эмоций. Арсений не ошибается насчет причин и мотивов, как и не может ошибаться в себе. Он знает. И ему страшно. Вчера он сделал непоправимую ошибку. Он поддался хмельному порыву, поддался собственной слабости, потому что так проще. Потому что ему так нужно было. Потому что все еще простой человек, слабый и безвольный, потому что зеленые глаза смотрят так глубоко в душу, что в кои-то веки не хочется ее из себя выхаркать. Он хочет уйти, спрятаться, скрыться в цифровых сетях всемирной паутины, убежать от проблем, как делал всегда. Хочет избежать ненужного внимания, но слишком поздно понимает, что оно все-таки стало жизненно важным для него, стало безбожно нужным. Остро, необходимо нужным, с появлением которого пресная жизнь начала обретать вкус. Все еще едва заметный и неуловимый, но впервые за пять лет Арсений ощущает в себе что-то хорошее. Арс потерял бдительность и подпустил Антона опасно близко. Позволил увидеть слишком много для просто мимо проходящего человека. Он подпустил его слишком близко, обжигая и обжигаясь о реальность, правдивость и неподдельную, неподкупную честность. Подпустил, а теперь чувствует, как при мысли о загадочном, далеком парнише у него внутри расцветает бескрайнее цветочное поле, и даже сгнивший пять лет назад дешевенький букет внутри ему совсем не мешает своей слежалой вонью. Арсений оставил Антону свой личный номер и хотел бы жалеть об этом, но копается в себе и понимает: все тихо. Ничего в нем не протестует и не желает отмотать время вспять. Как объяснить то, что взрослый, опытный, адекватный мужчина совсем потерял голову, перестав заботиться о собственной цифровой безопасности? Да никак. Он слепо доверился, а теперь не видит ровным счетом ничего. Ничего хорошего. За пять лет работы в Интернете он выделил для себя незыблемое, кровью написанное правило: не связываться с русскоговорящей аудиторией. Обжегшись один раз, Арс вызубрил основные правила кибербезопасности и четко следовал им долгие годы. Воспоминания прошлого саднят загрубевшей раной внутри, и Арсений тяжело вздыхает: не аукнется ли ему его слепая вера в людей? Вернее, в конкретного человека. Он по сей день хорошо помнит комментарии старых знакомых, да и просто случайных пользователей на его первом профиле. Столько оскорблений и пожеланий смерти, как в тот вечер, он не читал больше никогда, и именно с тех пор принял решение воспользоваться подаренными ему знаниями, которые мама так настойчиво вкладывала в юную голову, и уйти в другой языковой сегмент. Немецкая аудитория приняла его на удивление хорошо, и небалованный любовью и вниманием Арсений зажегся. Он вдохновлялся с каждым новым комплиментом под очередным роликом, вкладывал в новый профиль всего себя и, когда накопил немного денег, вложился в первую рекламу. Людей с нее пришло немного, но даже те немногочисленные фанаты давали ему желание продолжать. С возрастом и прожитым опытом Арсений не останавливался на достигнутом: читал статьи о рекламе, купил непопулярный в те времена онлайн курс и прошел его на отлично. Все знания он вкладывал в работу, работал на износ, и пусть вебкам не был мечтой всей его жизни, теперь он приносит солидные деньги, позволяя мужчине не задумываться о собственных расходах. И вот теперь он так глупо поставил себя под удар. Результат его оплошности сложно предугадать, и пусть Арсений уверен в том, что Антон безобиден, лучше не терять бдительности. Мужчина не до конца уверен в правильности своих решений, необдуманных и импульсивных, что совершенно на него не похоже, но чем больше анализирует поведение парня, тем сильнее убеждается, что тот не причинит ему вреда. Если бы хотел, давно уже мог. Парень точно не маньяк и не поехавший натурал, который втирается к нему в доверие: Арсений может и подтормаживает иногда, но он же не слепой. Он волей случая нарывался на подобные кадры и теперь, к сожалению или к счастью, может отличить сумасшедшего от простого любопытного парня. Почему же тогда он уделяет Арсению столько времени? Зачем пишет днями напролет и пытается его развлекать? Зачем заботится? Неужели так сильно хочет, чтобы Арс быстрее вернулся к работе? Зачем Антону сдался старый, потрепанный жизнью мужчина, который продает себя за деньги? Который противен даже самому себе? Но почему-то не противен Антону. Палец на ноге неприятно ноет, напоминая Арсению о собственной глупости, как ноет покрытое рубцами немолодое, доверчивое сердце. Таблетки медленно начинают действовать, тиски на висках ослабляет, и прут в глазу ощущается уже не так остро. Ему хочется спать, и он переворачивается на бок, тянет на себя плед и отворачивается от окна: он так и не закрыл шторы. Солнце, уставшее от депрессивных мыслей Арсения, спешит спрятаться за густые серые тучи, что снова нагнало ветром, и он радуется, закрывая глаза. Густой водоворот мыслей затягивает все глубже, и мужчина медленно погружается в сон. Лечебный сон, который подарит ему долгожданное успокоение и исцеление. Жаль только, что Антона из мыслей никак не сотрет. *** От: Антошка, 18:07 Ты поел? Как в целом себя чувствуешь? От: Я, 18:10 Не успел еще, я только проснулся Уже гораздо лучше, спасибо) От: Антошка, 18:11 Сейчас шесть часов вечера о.О Ты что, спал целый день? От: Я, 18:11 Могу себе позволить. Я взрослый человек! От: Антошка, 18:12 Ага, взрослый, который даже поесть не может. Сходи в магазин! От: Я, 18:12 Не могу, у меня нога болит От: Антошка, 18:13 Что случилось?? От: Я, 18:13 Неважно От: Антошка, 18:14 Ты ведь так и не убрал осколки, да? Я же напоминал тебе (( От: Я, 18:15 А с чего ты взял, что я порезался? От: Антошка, 18:15 А ты будешь это отрицать?) От: Я, 18:16 Вообще, это не твое дело) От: Антошка, 18:17 Ага, конечно)) Вы не умеете врать, товарищ Граф Сильно болит?( От: Я, 18:17 Теперь уже не очень. Я обработал рану, и стало гораздо лучше От: Антошка, 18:18 Эх, ну вот что с тобой делать, а? Закажи доставку. Деньги хоть есть? От: Я, 18:19 Антош, ты правда спрашиваешь, есть ли у меня деньги?))) Очень мило с твоей стороны, но у меня всего достаточно От: Антошка, 18:20 Ага, только внимания и мозгов бы тебе побольше) И да, я вполне серьезно. У меня ведь теперь две работы))) От: Я, 18:22 Кстати об этом: тебя не ругают за использование телефона на рабочем месте?) От: Антошка, 18:22 Я составляю компанию швабрам и ведрам. Развлекаю их тут, чтобы они не грустили, а то они мне по секрету нашептали, что в темной кладовке им частенько становится скучно( От: Я, 18:23 Как благородно с твоей стороны))) От: Антошка, 18:24 Закажи доставку! Или скинь мне адрес. Я сам закажу) От: Я, 18:24 А нюдсы тебе мои не скинуть? Ишь, чего захотел. Нахал! От: Антошка, 18:25 Ну эт тоже можно))) От: Я, 18:25 Знаешь, почему группа «Микроволновка» никогда не становится хедлайнером на концертах? От: Антошка, 18:26 Неа) Ну и почему же? От: Я, 18:26 Потому что всегда выступает на разогревах))) От: Антошка, 18:27 АХАХАХА Боже, Арс… Это так тупо, но так смешно))) Так, не заговаривай мне зубы! Заказывай еду От: Я, 18:28 Ладно, ладно… Боже, ты такой приставучий. Иди работай! *** Арсений еще какое-то время валяется в кровати, залипая в телефон, и давит в себе предательскую улыбку, которая, кажется, уже успела прирасти к его лицу за столько времени. Он прислушивается к звукам улицы из открытого окна, к крикам детей, которые вышли на позднюю прогулку с родителями, и отмечает отсутствие головной боли. Живот голодно урчит, и мужчина нехотя признает правоту Антона: поесть и правда нужно. Он наспех заказывает ужин с доставкой из ближайшего ресторана, берет с собой телефон и топает в душ. Скидывает с себя домашние шмотки с ароматами вчерашнего вечера, закидывает их в стиральную машину и залазит в душевую кабину, плотно закрывая пластиковые дверцы. Прохладная вода быстро приводит его в чувство, пока настраивается на комфортную температуру, и Арс устанавливает дождик на специальный держатель, отплевываясь от капель, летящих прямо в лицо и глаза. Он протирает лицо моющей пенкой, берет с полки банку с шампунем и выдавливает себе на ладонь. Вспенивает и массирует кожу головы, подставляя лицо под тропические струи и снова чувствуя себя человеком. Расслабляясь под теплой водичкой, Арсений распаривает тело и массирует его жесткой мочалкой, предварительно размазав по ней гель для душа. Следов похмелья как не бывало, только желудок требовательно урчит в отсутствие еды, и Попов быстро смывает с себя пену, надеясь, что курьер не сунется к нему раньше, чем через полчаса. Иначе придется встречать его в чем мать родила, а незнакомец вряд ли оценит такой его душевный порыв. Арс греется еще минут десять и как раз выходит из душа, ступая мокрыми ногами на мягкий коврик, когда мобильный телефон звенит непривычно громкой мелодией, впервые за долгое время снятый с беззвучного режима (исключительно ради курьера, ни в коем разе не из-за сообщений Антона). Мужчина наспех вытирает себя полотенцем, с большего смахивая лишнюю воду, подходит к лежащему на стиралке телефону и ставит звонок на громкую связь. – Дарова, – знакомый голос Сережи хрипло шуршит из динамика, приглушенный помехами. Арсений широко улыбается: Матвиенко пусть и не фанат его творчества, но всегда точно знает, когда Арс пропадает из эфира. В дни его отпуска он звонит практически каждый день и периодически даже заскакивает в гости с едой и новой дозой алкоголя. – Как твое ничего? – Ничего, – Арсений усмехается в трубку. Сергей не пьет от слова совсем, хоть и имеет собственный бар в центре города, но Арсу в его самоуничижительных запросах никогда не отказывает. Ругает, немного даже осуждает, пытается говорить с ним о вреде вечной пьянки, но разве твердолобому Арсению что-нибудь докажешь? – Как раз из душа вылез. Сам-то как? – Да что со мной будет-то? Очередной умник решил, что может кинуть меня на бабки, – Арсений промакивает полотенцем влажные волосы и с сожалением думает, что совсем себя запустил: челка сильно отросла и перестает нормально укладываться. – Ты мне лучше расскажи, отошел ты уже или еще ебланишься? Голос вроде бодрее, чем вчера, и трезвый. Идешь на поправку? – Что-то типо того, – Арсений слышит на фоне голоса мужчины механический женский голос, который просит через триста метров повернуть направо, и думает, что не заслужил такого друга. Когда он вообще звонил ему последний раз? Сережа всегда звонит первый, и пусть он никогда не обижается на отсутствие должного внимания со стороны Арса, ему стоило бы позванивать хоть иногда. – Рад слышать твой бодрый голос, Арс, – Арсений заканчивает вытираться и небрежно повязывает полотенце на бедра. Он улыбается и думает, что нужно вытащить Матвиенко в бар или клуб, ведь когда-то тот был еще тем тусером, пока не ввязался в затею под названием «открыть собственный бар в центре Питера». Работа затянула его с головой, и кроме встреч с поставщиками и ебаловом на кухне он никак не развлекается. – Ты быстро, кстати, отошел в этот раз. – Да, есть такое, – Арс берет в руки расческу и зачесывает волосы назад, пытаясь сформировать какой-никакой объем. Зеркало находится в шкафчике за его спиной, но он до последнего не хочет поворачиваться, чтобы не видеть в нем чудище лесное, коим он является уже неделю как. – Бутылка виски на голодный желудок и суровое похмельное утро творят чудеса. Он трогает бороду и понимает, что за неделю переплюнул дикобраза по густоте щетины. Развернувшись, он протирает запотевшее зеркало специальной тряпочкой и совсем унывает. На него в ответ устало смотрит старик с впавшими глазами и огромными мешками под ними, и он невольно проводит рукой по волосам, пытаясь понять, правда ли это его отражение или к нему в ванную забрался леший. К сожалению, в ванной он все еще один, и этот леший смотрит на него в ответ опухшим от ударной дозы алкоголя лицом. Заросший, с темно-коричневой бородой и усами, постаревший сразу на несколько десятков лет. Она уже даже не колется: отросла и топорщится в разные стороны, словно Арсений не вебкамом подрабатывает, а дровосеком. И вот этим вчера весь вечер любовался Антон. Зашибись. Интересно, почему он не отключился от видеосвязи в первые секунды, а все время звонка терпел бомжа перед собой? – Арс, прием. Ты еще на нашей планете? – Сергей привлекает его внимание, повысив голос, и Арсений тяжело вздыхает, возвращаясь к разговору. Он вытирает лицо полотенцем, трет его так тщательно, словно может смыть с него следы позора, и откладывает полотенце в сторону. – Я говорю, секрет твой в чем? Раньше подобные рецепты тебя не лечили. Что изменилось? Арсений ловит себя на том, что не хочет говорить про Антона. Сергей – его лучший друг, ближе его и мамы у мужчины никого не осталось, но почему-то откровение про юношу кажется ему непозволительной роскошью. Почему он хочет сохранить их маленький секрет? Почему хочет оставить мальчишку в тайне, как что-то постыдное и неправильное? А есть ли вообще, что рассказывать? Если говорить откровенно, то и рассказывать особо не о чем. Он сотни раз дрочил на эфирах, каждый из которых Антон преданно смотрел, один раз дрочили друг перед другом и вчера мило пообщались по видеозвонку. Ничего сверхъестественного ни вчера, ни в тот раз не произошло. Так почему же Арсений про Антона не может ни слова сказать? Кто он? Что он стал значить? – Просто похмелье было откровенно херовым, – Арсений вспоминает про друга на том конце провода и находится с быстрым ответом, отключая громкую связь и прислоняя телефон к уху. Сережа теперь звучит четче и словно ближе, а голос навигатора сообщает о завершении заданного маршрута. – Думал, Богу душу отдам. – Как будто у тебя такое первый раз, – Матвиенко усмехается, а Арс понимает, что не удовлетворил друга пространным и неопределенным ответом. Он открывает рот, чтобы начать оправдываться и что-то ему объяснять, но тут же захлопывает: он не готов сейчас на подобные подвиги. Ему бы со своей головой разобраться, а Сергею он потом все объяснит. Когда объяснит себе. – Ладно, Арсюха, полетел я дальше пиздов раздавать. А ты набирай, не забывай друга. – Тебя забудешь, – Арсений бубнит беззлобно и улыбается, потому что знает: Сережа всегда рядом и всегда поддержит, каким бы ебланом последним ни был Арс. – Обязательно наберу. Пока! Он отключает звонок и откладывает телефон в сторону, подальше от воды. Мужчина достает с полки гель для бритья, щедро выдавливает его на ладонь и размазывает по всей площади зарослей на своем лице. Достает с той же полки бритвенный станок, протирает еще раз запотевшее зеркало и снимает защитный пластик с лезвий. Ванная комната пышет жаром, нагретая горячим душем. Арс смотрит на очки на стиралке, стекла которых тоже запотевшие, и тяжело вздыхает. Он почти вплотную приближается к зеркалу, потому что со зрением у него такие же беды, как и с башкой, и начинает методично сбривать отросшую бороду. Открывает кран с водой и после каждого движения промывает лезвие, забитое длинными волосками. Бритва скользит плавно, не встречая сопротивления распаренных горячим паром волос. Арсений старательно выбривает острую линию подбородка, аккуратно и тщательно прорабатывает зону около кадыка, не оставляя после себя ни единого волоска. Он старается. Для себя, конечно же. Только для себя. Он довольно быстро заканчивает и, удовлетворенный результатом, дополнительно шлифует кожу увлажняющим лосьоном. Слышит звонок входной двери как раз в тот момент, когда водные процедуры подходят к концу, и, накинув на плечи теплый банный халат, спешит в коридор встречать курьера. Следующий час Арсений проводит в ленивом ковырянии пластиковой вилкой в салате, потому что ему лень подняться за нормальной, пролистыванием ленты новостей и тремя попытками чтения научной статьи о влиянии рекламы на базовые ценности общества, но ни одна не увенчивается успехом. Он дожевывает последний кусок помидора, включает первый раз за много месяцев радио и пытается отвлечься. На улице давно стемнело. Руки то и дело тянутся к телефону, чтобы проверить, нет ли у него новых непрочитанных сообщений. Сообщений нет, сколько бы раз он ни обновлял главный экран, и внутри что-то неприятно тянет от их отсутствия. Антон с момента последней переписки больше ничего не писал, и Арсу должно быть все равно, но почему-то нет. Вдруг у него забрали телефон, и теперь у парня из-за него проблемы? Или он просто решил забить и занимается своими делами? А когда Арс успел привыкнуть к постоянным сообщениям от Антона? Он то вертит телефон в руках, то откладывает его подальше на диван, то снова берет в руки и снимает блокировку. Мужчина понимает всю абсурдность своих действий, но поделать с ними ничего не может: глупые мысли беспричинно лезут в голову. Любопытство успевает беспардонно запустить свои длинные щупальца прямиком в Арсения. Арс открывает их диалог, перечитывает свое последнее сообщение и думает, а вдруг Антон на него обиделся? Он ведь не имел в виду ничего плохого, не хотел его обижать, просто у него такая манера общения, специфическая. Ему бы забить и забыть, но он зачем-то открывает камеру, делает фотографию почти пустой коробки из-под Цезаря, активирует поле ввода и печатает сообщение. От: Я, 23:14 Ты не спрашивал, но вообще я поел. Доволен? [Вложение] Арс чувствует себя максимально глупо, ведь, по сути, просто напрашивается на ответное сообщение. Он навязывается человеку, которому, скорее всего, не нужен, который не писал ему несколько часов, а он зачем-то взял и написал сам. Как ты это себе объяснишь, Арс? Он хочет удалить свое сообщение, но видит, что пользователь его уже прочитал и активно набирает ответ. Улыбка снова против воли растягивает сухие губы, а изо рта вырывается тихий смешок. Антон такой Антон. Как будто круглосуточно в телефоне торчит. От: Антошка, 23:17 Разве ж это еда? Листья салата, перемешанные с другими листьями салата с присыпкой из травы. Ты что, козел?)) От: Я, 23:18 Эй, там, вообще-то, еще и курица была. Не обижай любимый Цезарь( От: Антошка, 23:18 Как можно?) Я ведь с недавних пор полюбил все, что связано с Римской империей))))))) От: Я, 23:19 Очень за тебя рад) Ты, кстати, знал, что козлы очень крутые? У них обзор составляет почти 300 градусов, а глаза с горизонтальными прямоугольными зрачками Так что быть козлом очень даже здорово) От: Антошка, 23:20 Никогда с ними не сталкивался, но теперь очень хочу. Звучит круто)) И совершенно неожиданно для Арсения, который и сам рад бы этого не видеть, потому что ну а что дальше? У него вероломно щемит под ребрами, когда он читает до боли запретное, непозволительно простое и случайное, вдогонку. То, что он не должен был видеть. От: Антошка, 23:20 У тебя тоже глаза красивые Пока Арс читает короткое сообщение, сердце разгоняется до скорости света, и то, что Антон спустя несколько секунд сообщение удаляет, ситуацию совсем не меняет. Скорее, только усугубляет. Арсений видел. Антон знает, что Арсений видел. И как вести себя дальше? Пока юноша печатает новое сообщение, у мужчины внутри странное чувство, словно органы перепутались между собой, а сердце упало далеко вниз, в район правой пятки. От: Антошка, 23:20 Как ты себя чувствуешь? От: Я, 23:21 Уже значительно лучше, спасибо. По крайней мере, обниматься с фаянсовым другом больше не планирую) От: Антошка, 23:21 Рад это слышать) Но я немного про другое Как ты, Арс? От: Я, 23:22 Все почти хорошо. Не стоит обо мне волноваться) От: Антошка, 23:23 Как это не волноваться? А чью тайну я буду хранить, если с тобой что-нибудь случится?))) Арсений понимает, что дает парню ложные надежды. Как и понимал с самого начала, чем вызван его интерес. На правах взрослого человека и ответственного, опытного мужчины, он должен был пресечь на корню все чувства, должен был обговорить заранее недопустимость подобного и, в первую очередь, не должен был сам поощрять их частое общение, но… поощрял. Потому что глупо отрицать факт, что Арсению льстит внимание молодого, привлекательного парня. Он сам тянется к нему, предрекая двоих печальный финал, его буквально магнитом притягивает по-кошачьи мягкая мордочка и пушистое облако на голове. Нечестно, нечестно так поступать с Антоном! Арс же ничего не может ему дать, ему просто нечего предложить взамен. Все чувства и надежды на нормальные отношения давно выжгло пожарами прошлого без надежды на восстановление, а он позволил себе такую непростительную слабость. Он не должен давать парню обещания, которые не сможет выполнить, не должен давать надежду на безнадежные отношения. Антон такого точно не заслуживает. Арсений должен с ним поговорить. Должен расставить все точки над «i», пока не стало слишком поздно, пока еще можно что-то исправить. Антон – молодой парень с большим будущим и далекими перспективами. Он переболеет и не будет страдать из-за такого, как Арсений. Но как же мужчина ненавидит себя за свою трусость! Он слабовольно откладывает разговор на потом, потому что сам успел обидно сильно прикипеть к Антону. С ним легко. Они как будто знакомы уже много лет, и парень ловит его настроение буквально с полуслова. А еще он невероятно красивый, веселый и очень милый. Арс давит в себе малодушное желание продолжить общение, давит каждый день, но оно упорно не желает сдаваться и стойко стоит до конца. Антон видит в нем кого-то кроме объекта сексуальных желаний. В отличие от многих других пользователей, которые пытаются купить его и его настроение, как игрушку или очередную дорогую вещь. Антон же… просто есть. Просто пишет, интересуется его состоянием и ничего не ждет. Или ждет? Мужчина ворочается на большом диване в гостиной и думает, что по-хорошему надо бы перейти в спальню, но сна ни в одном глазу. Он выспался за целый день и чувствует прилив сил, но в половину двенадцатого ночи у него осталось не так много развлечений. Арс лениво поднимается, босыми ногами шлепает на кухню и достает из шкафчика зерновой кофе, нажимая на кнопку чайника. Ну а что? Хуже он точно не сделает. От: Антошка, 23:31 А я уже домой пришел. Можно тебе позвонить? От: Я, 23:32 Ты ж только пришел. Не хочешь переодеться сначала? От: Антошка, 23:32 Не, я потом. Но если ты не хочешь, то я не настаиваю. Арсений засыпает зерна в кофемолку, когда из него против воли вырывается улыбка, оседая на обветренных губах. Он жмет на кнопку и думает, что Антон, в дополнение к другим его качествам, еще и до безумия галантный. Он не перестает его удивлять: такой скромный, нерешительный, тактичный до ужаса, боится помешать или быть настырным. За пять лет работы в Интернете Арсений успел отвыкнуть от подобной обходительности. Мужчина достает один бумажный фильтр, ставит его в небольшой стеклянный кувшин и засыпает измельченный кофе. Заливает сверху вскипевшую воду и, пока маленькие капли бьют по стеклянному дну, берет в руки телефон. Вместо ответа нажимает на кнопку звонка, почти не задумываясь, прикладывает его к уху, после чего отодвигает и включает видеосвязь. Зачем? Ну в прошлый раз Антон был вроде не против. Зря он брился сегодня, что ли? Исключительно для себя, прошу заметить. Арсений слушает мерные звуки вызова, смотрит на изображение в углу экрана и за безжалостно долгие десять секунд несколько раз успевает пожалеть о своей импульсивности. Ровная череда размеренных, длинных гудков прорезает тишину кухни тупым ножом, и рваные порезы не спасает даже методичный звук капель кофе. Глухие гудки вторят внутренним сомнениям мужчины и въедливому голосу совести, что в кои-то веки воинственно подняла голову. Арс должен его отпустить. Должен позволить уйти, дать свободу, прекратить любое общение. Но как добровольно отказаться от человека, что дарит давно забытую легкость? Который заставляет улыбаться каждую чертову секунду общения? Антон, его молодость и незапачканная жизнью вера в лучшее дают Арсению надежду, и с ней срочно нужно завязывать. Вредно это. Быстро привыкаешь к хорошему. – Привет, – тихий голос вырывает Арсения из непроглядной пучины размышлений, и темный экран загорается изображением широкой улыбки на влажном от воды лице. Арсений ловит глазами помятое лицо и уставший взгляд, но улыбка парня все такая же яркая и заразительная. Он улыбается в ответ. – Извини, что долго. Планировал сам тебе чуть позже набрать. – Если я не вовремя, я могу… – Все хорошо, – Антон прерывает Арсения на полуслове, после чего тушуется и опускает глаза вниз. Улыбка становится виноватой, и Арс в очередной раз спрашивает себя: как можно от этого отказаться? Как добровольно заставить его уйти, когда все нутро ревет и умоляет об обратном? – Я просто решил умыться. Извини, я не должен был тебя перебивать. Он держит телефон в одной руке, второй пытается полотенцем вытереть лицо. Внимание Арсения привлекает маленькая капля воды, отражающая в себе яркий свет ванной комнаты. Она собирается на краю длинной кудряшки, приковывая к себе взгляд, падает на висок и стекает по острой скуле вниз. Арсений следит, не отрываясь, за ней и влажным следом, который она оставляет, и совсем не замечает на себе долгий взгляд пытливых глаз. Приходит в себя только когда капля падает на светлую футболку, заставив вздрогнуть и выпасть из транса, а глаза ненароком сталкиваются с вечерним темным лесом во взгляде напротив. Парень на экране смущенно улыбается, а Арс спешно пытается выкрутиться из ситуации неловкости, в которую загнал их обоих. Безуспешно. Он беззвучно открывает и закрывает рот, чувствуя себя при этом конченой рыбой, отчего прыскает и тихо смеется. – Рад видеть тебя в хорошем настроении, – Антон спасает ситуацию первым и откладывает полотенце в сторону. Обхватывает телефон двумя руками и поднимает выше, до уровня глаз, а Арс в зеркале за его спиной пытается высмотреть что-нибудь новенькое. – Ты посвежел. И побрился. – Какой наблюдательный, – Арсений беззлобно бубнит, но произведенным эффектом доволен на все сто. Он ставит телефон на столешницу, оперев его о стену, выбрасывает использованный фильтр вместе с остатками кофе и наливает темную жидкость в небольшую чашку. – Тебе бы в полиции поработать с такими дедуктивными навыками. – Можешь ворчать сколько угодно, только не пей больше, – Антон смеется и выходит из ванной, выключая за собой свет. Арс видит за его спиной кухню, на которой тот включает подсветку, после чего парень выходит из нее и прямо в одежде ложится на расстеленный диван, поднимая руки с телефоном над собой. – Как твоя нога? – Хорошо, совсем не болит, – Арсений лукавит, чувствуя жжение под пластырем, когда переносит вес на больную ногу. Он делает глоток, забирает телефон со столешницы и, чуть прихрамывая, идет в спальню. Он молчит, пока идет, потому что в коридоре темно, и он не хочет разлить кофе на пол, но когда заходит в спальню и ставит кружку на тумбочку, спрашивает: – Как работа? – Как обычно не очень, – пока Антон терпеливо ждал и наблюдал за Арсением, он успел перевернуться на живот и теперь лежит на локтях. Он громко зевает, прикрывая рот рукой, после чего продолжает уже тише: – Сегодня пятилетнего мальчика, у которого был день рождения, стошнило прямо мне на ноги. Я до конца смены не мог избавиться от мерзкого запаха. Сонный и уставший Антон напоминает Арсению большого пушистого кота. Растрепанные волосы облаком торчат в разные стороны, примятые большим капюшоном ставшей привычной черной толстовки, а вместо длинных кошачьих усов у Антона недельная щетина. Огромные зеленые глаза завораживают собеседника расширенными из-за темноты бездонным зрачками, а кончики пальцев сводит от желания запустить руки в сбитые трудным рабочим днем кудряшки, чтобы физически ощутить их мягкость. А о том, что он мечтает об этом коте на своих коленях, лучше совсем умолчать. – Спать ложись, трудяга, – он снимает с себя халат и залазит под одеяло, неуклюже, потому что другой рукой держит телефон. Антон тихо хихикает, когда Арс почти роняет телефон на пол, за что получает укоризненный взгляд, полный вселенской злости, но Антону все ни по чем. Он лыбится и лежит на руках, упершись в них подбородком. – Не, не хочу пока, – и, в противовес своим словам, громко и широко зевает, едва не забыв прикрыть рот рукой. Он наклоняет голову вбок, смотрит на Арсения, как на восьмое, девятое и десятое чудо света вместе взятые, и добавляет, сдерживая еще один зевок: – Я еще перекусить хочу. Да и с тобой поговорить. – Упрямец, – Арсений только сейчас обращает внимание, что Антон сегодня пришел на час позже, чем вчера. Часы на дисплее показывают почти двенадцать, и Арс думает, на сколько же еще хватит парню сил продолжать работать в таком ритме? Он совсем себя не бережет. – Ты же спишь на ходу. – А я никуда и не иду, – Антон счастливо хихикает, а Арсений прячет широкую улыбку в чашку с кофе. Он делает глоток и отставляет кружку, пока Антон ставит телефон на подушки и садится на диване перед ним, сложив удивительно длинные ноги по-турецки. Кольцо за кольцом парень освобождает свои пальцы от лишнего металла, а Арс не может не вспоминать, как увешанные украшением руки пошло смотрелись на возбужденном члене, как парень ласкал себя под пристальным взглядом Арсения. Он прокашливается и отгоняет некстати нахлынувшие воспоминания, пока Антон снимает следом браслеты и звенит ими по поверхности журнального столика. Антон, совсем как ребенок, трет кулаками уставшие глаза, а руки без привычного металла на них кажутся неприлично голыми и хрупкими. Настолько нереальными, что Арсению хочется их потрогать, коснуться, чтобы убедиться, что они настоящие. Его бьет контрастом такого разного Антона одновременно, и он на секунду прикрывает глаза, чтобы успокоить потерявшее контроль сердце. Арсений вспоминает, как эти самые пальцы нежно перебирали струны гитары, когда он играл для него все подряд. Он даже не заметил, как уснул вчера, но звуки, исходившие из-под этих пальцев, остались с ним приятным послевкусием. Боже, Антон, почему именно ты? Что ты такое? – Ты похож на большого кота, – центр управления мозгом временно теряет контроль, из-за чего изо рта невольно вырывается последний красиво нарисованный в его голове образ. Некоторым мыслям лучше бы навсегда оставаться мыслями, но после драки кулаками не машут, поэтому Арсений смеется и изо всех сил пытается выкрутиться. – У меня был похожий, в деревне у бабушки. –Ой, обожаю котов, – парень довольно щурится и расплывается в широкой улыбке, укладываясь боком на диван, обхватывает руками подушку. Он прижимает ее к своей груди, а Арс старается не думать о вселенной, где люди могут становиться предметами интерьера. Наволочки точно плохо впишутся в его гардероб. Он же не домашний эльф, ей-богу. – Расскажешь про него? – Мне было примерно десять, может, чуть меньше, и я каждое лето тогда ездил к бабушке в деревню, – Арсений тяжело вздыхает, ведь боль пусть и притупляется со временем, но полностью никогда не проходит. – Кузя приходил ко мне каждый вечер. Пропадал где-то целыми днями, дома бывал довольно редко, но каждый вечер, когда я ложился спать, он приходил. Лез под руки погладиться или просто забирался под одеяло, укладывался около моего бока и громко-громко урчал. Я с ним засыпал, он оставался со мной на всю ночь, а утром снова уходил по своим важным кошачьим делам. Арсений прикрывает глаза, вспоминает Кузю и счастливые дни беззаботного детства. Деревенский дом и бабушка всегда были для него лучшим временем в жизни: оплот спокойствия, умиротворения и безграничной любви. Он любил летние каникулы больше остальных. Уезжал на все лето, пока позволяли обстоятельства, с утра купался в озере, а все оставшееся время – в безграничной любви своей бабушки, что души не чаяла в единственном внуке. Только вот тот маленький мальчик вырос, и лето в деревне осталось для него последним хорошим воспоминанием. А сейчас дом стоит без дела, полуразрушенный от времени и отсутствия должного внимания, и бабушки давно нет. Арсений открывает глаза и видит перед собой на экране тихо сопящего в ту самую подушку Антона. С закрытыми глазами, уставший, небритой моськой уткнувшись в синюю ткань с Человеком-Пауком, он совершенно не реагирует на посторонние звуки и тихое покашливание Арсения. Мужчина не может сдержать улыбку. Пришла очередь Антона засыпать в онлайне. Арс позволяет себе последнюю слабость и не сбрасывает звонок сразу. Он наглым образом пользуется моментом и рассматривает спящего парня, пока ему представилась такая уникальная и, вероятно, последняя возможность. Он усмехается, разглядывая уютную картинку на экране, запоминает приросшую к губам улыбку и длинные пушистые ресницы. Наблюдает и старается запомнить такого Антона: открытого, доверчивого и искреннего, старается сохранить его в самом защищенном месте, закрыть в сейфе и навсегда выбросить от него ключ. А еще впервые за долгое время мужчина вдруг чувствует в себе желание рисовать. Ошарашенный внезапной мыслью, Арсений оставляет телефон на кровати и тихо идет в коридор. В большом раздвижном шкафу на самой нижней полке, под слоем пыли и печальных воспоминаний он обнаруживает старый альбом с набросками. Открывает его на первой попавшейся странице, переворачивает ее и тупо смотрит на чистый белый лист. Как давно он не брал в руки карандаш? Он не может вспомнить, и ему кажется, что с момента переезда в эту квартиру альбом он не доставал ни разу: как привез коробку со старым, но дорогим сердцу хламом, так и оставил ее в шкафу. Он роется чуть дальше и находит старый пенал, берет находки и идет обратно в спальню, стараясь громко не шлепать босыми ногами по шумному ламинату. Ложится на кровать, сгибает ноги в коленях и кладет на них альбом, а телефон – рядом. Антон по-прежнему спит, но сдвинулся чуть на бок, и Арсений так боится разбудить маленькое чудо на экране, что почти не дышит. Он непозволительно громко шуршит листами и жужжит молнией на пенале, доставая первый попавшийся карандаш. Антон не двигается. Руки живут своей жизнью. Арсений не помнит ничего, чему его учили в художественной школе, но и те знания кажутся ему далекими и ненужными, чем-то из прошлой жизни. Грифель карандаша пачкает белую бумагу неровными полосами, линиями, которые складываются в несмелый, но теплый набросок. Он рисует эскиз, спешит запечатлеть Антона на бумаге, потому что привык ответственно подходить к делу. Если он планирует уйти в закат, ему нужно оставить для себя хоть одно воспоминание о его личном Солнце. И Арс не привык полагаться на свою слабую память. Хаотичные линии складываются в конкретные очертания парня, осторожными движениями карандаша и ластика обрастают деталями. Легкими штрихами Антона на бумаге обрамляют тени, оживляя двухмерный рисунок объемом и светом. Антон на бумаге оживает, а внутри Арсения с каждой минутой что-то стремительно умирает, он все больше теряет себя. Арсений переносит на бумагу то, что хотел бы отпечатать на обратной стороне век. Прорисовывает каждый волосок, каждую пушистую кудряшку, упавшую на светлый лоб, каждую веснушку на носу. Дарит нарисованному Антону мятый след от подушки и ту самую полуулыбку, что не покидает парня даже во сне. Интересно, что ему снится? Арсений рисует и думает, что дальше так продолжаться не может. Он должен найти в себе силы поговорить с Антоном. Он ему все объяснит, если нужно, силой прервет любое общение. Тут как с пластырем на ране – лучше резче, но быстрее. Мужчина меняется, и эти неконтролируемые изменения его пугают. Он не должен был даже начинать общение с Антоном, и пусть время не повернуть вспять, в его силах исправить то, что он натворил. Оторвать болезненный пластырь, не обманывать ни Антона, ни себя. Сделать легче им обоим. Арсений всерьез собирается завязать с Антоном.