Над телом своим
Теряешь последнюю власть.
Обуздать ли грозу
Если молнию
Хочешь метнуть?
Рубоко Шо.
Итак, картина маслом: завтрак самураев. Несколько пар глаз, ни на секунду не останавливаясь, бегают туда-сюда, переключая своё внимание с Кё на Юкимуру и обратно. Те сидят по разную сторону низкого длинного столика, достаточно далёко друг от друга. Первый, как обычно, угрюмо молчит и невозмутимо делает вид, что ему ни до кого нет никакого дела, и вообще он тут один. Второй – тоже как обычно, – сияет, словно солнышко, и жизнерадостно несёт свою обычную чушь из серии: «Какой славный денёк!», «Ах, птички поют!», «Бэнитора, а ты собираешься это есть?» и так далее. Но что самое странное: друг другу они уделяют не больше внимания, чем обычно – одним словом всё-это-очень-подозрительно! Саске, с серьёзным видом потягивая чай, думал о том, что сегодня, похоже, все сошли с ума и странно себя ведут. Глядя на него, Юкимура не смог удержаться и принялся озорно ворошить его и без того растрёпанные с утра волосы. – Отстань, Юкимура! – Прости, но ты такой милый, когда злишься! Несколько пар внимательных глаз тут же подозрительно переключаются на пару Юкимура-Саске. Последний пытается вырваться из объятий Санады и при этом не расплескать оставшийся чай на сидящего рядом Бэнитору. В свою очередь, Бэнитора, мучаясь похмельем, сосредоточенно смотрит в пол, не зная, как ему реагировать на открывшуюся правду, наивно полагая, что никто больше об этом не знает (хотя это он как раз ничего, собственно, и не знает!), и думает (выходит плохо, но он честно пытается), как же ему теперь себя вести, чтобы ничем не выдать этот секрет, а потому мало обращает внимания на происходящее вокруг него. – Юкимура, перестань со мной обращаться как с маленьким ребёнком! – возмущается Саске. – Я уже не ребёнок. «Угу, угу! – согласно кивает группа восторженных яойщиков. – Не ребёнок и, кроме того, правда, такой ми-и-иленький!» – А взгляд их снова переключается на Кё, с интересом ожидая его реакции, которой, к великому их разочарованию, нет. – А почему это вы почти ничего не едите? – Юкимура наконец замечает, что происходит что-то противоестественное. Бэнитора в страхе ляпнуть что-нибудь не то, в итоге говорит, самое худшее, что можно было придумать: – Мне кусок в горло не лезет, я вчера столько выпил, что даже не помню, как вырубился. А заинтересованной компании только дай повод для пикантной беседы: – В этом есть своя положительная сторона, Тигр-сан, – томно протянула Окуни, известная своим острым языком, – зато ты единственный, кто выспался этой ночью… – А? Что? – удивлённо хлопая глазами, Бэнитора озирается по сторонам. – Ха-ха-ха! – во весь голос хохочет Масамуне. – Да уж, эти двое сегодня ночью зажигали! Эй, Юкимура, может, в следующий раз мне напиться в твоей компании? Санада смеётся в ответ, но в его глазах нет и намёка на веселье. – А может, мне, Ма-тян, раскрыть всем твой секрет? – вкрадчиво поинтересовался он. – Эй, эй! Не смей! – ни на шутку испугался Дате. «Юкимура-сан чуть заметно, но покраснел, – неожиданно для самой себя отметила Юя, так и не решившая, как же ей ко всему этому относиться, и взглянула на Кё. – А этому толстокожему – всё нипочём!» – Интересно, что же это за секрет такой? – Коске озорно подмигнула Рокуро. – Возможно, всё дело как раз в том, что кроме, как выпить в компании Юкимуры-сан, Масамуне-сан больше ни на что и не способен? – коварно улыбается Окуни. – Нэ, Юкимура-сан? – Кто знает, кто знает, – рассмеялся Санада. – Ах ты, лисица! – возмущённо воскликнул Масамуне, недобро покосившись на Окуни. Отодвинулась и снова захлопнулась фусума. Компания озадаченно переглянулась. – Ара… – произнесла Окуни, глядя вслед Кё, – похоже, он оказался гораздо чувствительнее, чем мы думали. – Ему просто надоели эти глупости, – возразил Саске. Демоноглазому необходима была тишина, чтобы подумать, но их компания производила слишком много шума. Кроме того, Демоноглазый Кё, который никогда особо не беспокоился о том, что говорят о нём окружающие (ну, кроме тех случаев, когда они отказывались признать его наисильнейшим и всё такое), с удивлением отметил про себя, что ему неприятен разговор про Юкимуру и него. Что касается Идзумо но Окуни, здесь уж ничего не поделаешь, она всегда любила его дразнить, и говорила в ней ревность. А вот Масамуне явно нарывался на получение в лоб. Мечом. Кё уселся на веранде и уставился в горизонт. Он хотел сегодня поговорить с Юей, но не знал как. За завтраком она сидела далеко от него и не произнесла ни слова. К тому же он не знал, что ей сказать. Он не из тех людей, кто извиняется, или лишний раз открывает рот ради пустой болтовни, или виляет хвостом перед пустоголовыми, плоскогрудыми девчонками. Просто где-то в подсознании засела мысль, что поговорить вроде бы надо, но только вот зачем?.. И ещё этот чёртов Сайзо испортил настроение, набросившись на него с утра, как будто бы имел хоть малейший шанс на победу! Да и Юкимура хорош. Разумеется, он не может позволить, чтобы они поубивали друг друга, а вот подставиться самому у этого идиота ума хватит! Не то, что бы Кё не был уверен в своём мече и в самом деле мог ненароком убить Санаду из-за глупости его слуги. Это, конечно, вряд ли. Но вероятность задеть Юкимуру, пусть даже и слегка, всё-таки была. А ведь на его прекрасном теле и так слишком много шрамов… Стоп! Это он о чём сейчас подумал? Кё тряхнул головой, но видение обнажённого Юкимуры, двигающегося в неясном свете бумажного фонаря и, подобно кошке, грациозного выгибающегося в его руках, упорно продолжало стоять перед глазами. Санада Юкимура. Какая всё же он, однако, сволочь: соблазнил его, а теперь радостно ухмыляется! Вот бы только самому ещё в это поверить… Ну, ладно, первый раз можно списать на опьянение. Второй раз Юкимура его уже сам домогался и, надо признать, весьма неплохо домогался, это – факт! Но как быть с третьим разом? Кё, не преставая сам себе поражаться, перебирал в памяти, как он бережно поднял на руки утомлённого пылким действом Юкимуру и, перенеся его в другую комнату, уложил на мягкую прохладу футона, ещё не нагретого жаром их тел. А дальше… Кё и сам не знал, что умеет так; да и Юкимура был удивлён не меньше его, изнывая от страстного напора, вперемешку с нежными ласками, с силой кусая собственное запястье, в тщетных попытках подавить уже не стоны – крики; едва не теряющий сознания в любовной истоме и со слезами на глазах умоляющий его не останавливаться. Он помнил, как уже после обнимал всё ещё трепещущее тело Юкимуры, целовал его дрожащие веки и долго бездумно перебирал спутанные пряди длинных волос. После такого тяжело говорить, что тебя коварно соблазнили, поимели, использовали… Неудивительно, что Юкимура его благодарил утром, Кё и сам был благодарен полководцу за возможность пережить нечто подобное. Но больше такое не должно повториться!.. Кё никогда до этого не спал с мужчинами и точно не собирался что-либо менять теперь. О чём там, кстати, говорил этот идиот? Предлагал какую-то глупость. Да нет, не глупость. Только сейчас, трезво обдумав всё, Кё понял, что в действительности предлагал ему Юкимура. «…если хочешь, я убью Кёширо…» А сможет ли он? Кёширо – единственный, кому в своё время, проиграл непобедимый Кё. Разумеется, со времени их первой встречи Юкимура стал сильнее, возможно, таким же сильным, как и сам Кё, который тоже времени даром не терял. Но Кёширо… Впрочем, не будет ничего удивительного в том, если Юкимура знает что-то, что неизвестно Кё, какой-нибудь секрет, который поможет ему сокрушить Мибу Кёширо. Санада умеет добывать информацию и – главное! – умеет её использовать. И что будет тогда? А тогда Юя будет принадлежать Кё, который, в свою очередь, убьёт Юкимуру – тот позволит, он сам так сказал, – и отомстит таким образом «коварному злодею», потому как Санада всегда себе на уме, и ожидать от него можно всего чего угодно, а, значит, всё будет вполне естественно: Юкимура – злодей, Кё – герой, Юя останется с Кё, потому что… да потому что это правильно, потому что они провели много времени вместе, потому что ей просто больше некуда и не к кому идти. Замечательный финал – вот что предлагает ему Юкимура! К чёрту такой финал! Как только у этого придурка мозги так поворачиваются, чтобы за пять минут состряпать такой план? И какой план, чёрт побери! Да он и сам может… Кё задумался. Изначально им двигало желание вернуть себе своё тело и, сразившись с Кёширо, отобрать у того титул сильнейшего. Но сейчас… А будет ли он сражаться с ним сейчас? Сможет ли он сражаться и сможет ли он убить того, кто когда-то был его единственным другом, и кого любит Юя? «…если хочешь, я убью Кёширо…» Неужели Юкимура всё понял? Он – Демоноглазый Кё – человек, который никогда никому не показывает своих подлинных эмоций, неужели Санада Юкимура оказался способен прочитать все его чувства, все его сомнения и поэтому предложил подобное?! От такой прозорливости даже в дрожь бросало… Послышался звук лёгких шагов, к нему медленно приближалась длинноволосая красавица. – Зачем пришла, Окуни? – Да вот, хотела узнать, – девушка опустилась рядом с Кё, внимательно вглядываясь в его лицо, – он действительно настолько хорош в постели, что ты предпочёл его? Отвечать на её вопрос – немыслимо; показывать, что её слова тебя задели – тем более. – А, может, тебе это самой проверить? – ухмыляясь, ответил Кё, где-то в глубине души тем не менее чувствуя, что не очень-то этого и хотел бы. – О! Даже так? Интересно, ты мучаешь всех людей, которых любишь? Или только избранных? – О чём это ты? – спросил он, начиная злиться. – Я никого из вас с собой не звал, вы сами увязались. Мне нет дела до того, где вы и что с вами. Я просто хочу вернуть себе своё тело и звание сильнейшего – вот и всё! – Если тебе всё равно, – произнесла Окуни тихо, – тогда, может быть, позволишь мне быть рядом с тобой? – Ты меня раздражаешь! – бросил Кё, поднимаясь. – Пусть догоняют, – проворчал он, покидая постоялый двор. – Кё, постой! Да погоди ты. Кё-о-о! – канючил Санада Юкимура. Демоноглазый имел дурную привычку убегать вперёд, не слишком считаясь со своими спутниками и, уж тем более, с их мнением. – Кё, нам бы лучше не идти в провинцию Ава прямым путём. А я знаю другую, более безопасную, дорогу. Кроме того, я знаю небольшую гостиницу с замечательными горячими источниками! Правда, здорово! – лучезарно улыбаясь, говорил Юкимура. – Юкимура… – Кё неожиданно остановился и резко развернулся, так что Санада едва в него не врезался. – Слушай, ты! У меня нет времени на всю эту чушь! – Ну, Кё! Ну, пожалуйста, Кё-о-о! К тому же, Ава принадлежит клану Сатоми, который поддержал Токугаву во время битвы при Сэкигахара. Поэтому не думаю, что мы будем там желанными гостями. – Ты имеешь в виду, разумеется, себя, а, Санада Юкимура? – Ну… в общем да, – Юкимура беспечно улыбается, заведя руку за голову, но затем говорит уже более серьёзно: – Ты ведь помнишь, что находиться рядом со мной равносильно смертельному приговору? – От тебя сплошные проблемы, – произносит Кё, улыбаясь от уха до уха. – В таком случае, может, мне стоит самому тебя прикончить? – А ты сможешь? – в тон ему отвечает Юкимура. Они замерли друг напротив друга. Каждый из них внимательно смотрит на противника, словно бы пытаясь по глазам прочитать мысли другого. Их лица так близко друг к другу… И кажется, что это всего лишь слова, невинная шутка двух друзей… Мгновенно, почти не различимо для ненатренированного глаза, они отскакивают друг от друга, легко, словно две птицы, вспорхнувшие с ветки. И вот катана и нодачи уже сверкают на солнце, сойдясь вместе в смертоносном танце. Взгляды сосредоточены, ловя каждое движение меча противника, на лицах играет довольная улыбка, а лязганье клинков, подобно музыке, ласкает слух двум людям, чья жизнь – это непрерывный поединок со смертью. – Юкимура-сама! – взволнованно восклицает Сайзо. – Кё… Юкимура-сан… – Юя немного удивлена подобным поворотом событий, но лишь немного. Она уже привыкла к вечному стремлению таких людей танцевать на лезвии ножа, рискуя своей жизнью ради кратковременного, но яркого мгновения, которое вполне может оказаться последним. – Эти двое, как всегда, великолепны, – завистливо произносит запыхавшийся Бэнитора. Он, по обыкновению, тащит телегу с вещами и величественно восседающей на ней Окуни, которая категорически отказывается путешествовать пешком: когда вокруг такое количество мужчин, надо же хоть как-то их использовать?! – Что вы делаете, Юкимура-сама?! – возмущается несчастный Сайзо, в отличие от Юи, он никак не может смириться с беспечной легкомысленностью Санады. Анаяма Коске лишь молча наблюдает. Она не меньше Киригакуре переживает за своего господина, но не может оторваться от завораживающей красоты этой опасной дуэли. Её существование – это защита Юкимуры, но нельзя защитить его от самого себя, нельзя защитить от жизни, от стремления быть самим собой и идти своей дорогой. Это всё равно, что запретить жить. А жизнь самурая – вот она: от поединка к поединку, от мимолётного мига ликования к отчаянию и боли, за которыми лишь смерть… Всё прекратилось так же быстро, как и началось: мечи снова в ножнах, и ни следа не осталось от той напряжённой атмосферы, что всегда сопровождает смертельный поединок. – Мы всего лишь разминались, пока вы там тащились, – сказал Кё, его раздражение, копившееся с утра, улетучилось вмиг. – Ну, Юкимура, показывай твою дорогу. – Ура! – Санада радостно хлопает в ладоши. – Друзья, мы идём на горячие источники!!! От того, как он это говорит, с какой лёгкостью и даже где-то детской непосредственностью произносит слово «друзья», искренне вкладывая его в определение людей, которые при других обстоятельствах оказались бы (и всё ещё могут оказаться) непримиримыми врагами, – всем становится теплее на душе, даже если они и не могут признаться в этом никому, в том числе и самим себе… Дорога заняла у них полдня. Юкимура в самом деле хорошо знал эти места, ведя путников малохожеными тропами. Когда и каким образом судьба забрасывала его сюда – неизвестно. Хотя, зная хитрого полководца, можно было ничему не удивляться. Оживлённая беседа не смолкала ни на секунду. После изнурительной битвы с кланом Мибу всем требовался более основательный отдых, нежели одна ночь на дрянном постоялом дворе. И только Юкимура, улыбаясь, хранил молчание, глядя в спину впереди идущему Кё. О чём он думал в этот момент: вспоминал ли о только что произошедшем поединке или о той жаркой ночи – можно было только гадать. Солнце уже давно перевалило за полдень, когда они достигли города. Он был побольше предыдущего, но находился в стороне от наезженных трактов. Однако не производил впечатления захудалого провинциального городишки, во многом потому, что жил за счёт своих горячих источников. Подходила к концу то ли ярмарка, то ли какой-то фестиваль, и девчонки дружно убежали вперёд смотреть, что там и как. Юя последний раз была на фестивале со своим братом, как раз незадолго до того, как его убили. Убил. Мибу Кёширо. И сейчас, царившее вокруг веселье, навевало одновременно и радостные, и грустные воспоминания. Её приёмный брат тоже был Мибу, и ему приказали убить Кёширо. Клан Мибу, запутавшийся в собственных интригах и ослеплённый жаждой власти… – Ой, Саске, смотри, какая прелесть! – то и дело восклицал Юкимура, пытаясь примерить на своего маленького ниндзя то одну маску, то другую, то ещё что-нибудь миленькое, правда, так ничего и не покупая по вполне понятной причине: все их деньги были вообще-то деньгами Юи, у неё же они сейчас и находились. – Ха-ха-ха, какой позор! – издевался над ними Дате Масамуне. – Великий полководец, сильнейший самурай и Токугава Хидэтада – сын сёгуна – путешествуют за счёт девчонки! – Хм… – протянул Бэнитора, – я тут – инкогнито. Кроме того, не нужно мне от него ничего! – А я нищий, словно странствующий монах, – просто говорит Санада, – у меня ничего нет, кроме меча и чести. Всё, что я имел, отобрал Иэясу. – А разве Ёдогими тайно не высылает тебе деньги? Юкимура лишь развёл руками, но по его хитрющей морде ничего и не скажешь наверняка. «А значит, – думает Масамуне, – есть где-то деньги, у кого-то из твоих людей. Точно есть, иначе, откуда эти слухи? А значит, что-то ты задумал, Санада Юкимура, потому как за твоей бесхитростной, добродушной внешностью скрывается незаурядный ум, продумывающий всё до мелочей, а внутри тебя бурлят страсти. И я не удивлюсь, если ты уже подкупил половину страны!» – Ты здесь из-за того, что именно это хотел выяснить? – между делом поинтересовался Юкимура. «Ага, так я тебе и ответил!» – Я здесь потому, что хочу знать, во что ты вляпался на этот раз? – ухмыльнулся Масамуне. – Кстати, Ма-тян, – чересчур дружелюбно произнёс Юкимура, – у тебя ведь нет никаких проблем с правительством, нэ? А, значит, твой уезд по-прежнему приносит тебе сколько-то-там тысяч коку? – Э-э-э… – Масамуне слишком поздно понял, куда клонит хитрый полководец. – Ну… как бы это сказать… – Прекрасно! – перебил его Санада. – Значит, теперь путешествуем за твой счёт! В противном случае, мне придётся всем рассказать твой секрет. А так как после этого денег мы точно не получим, нам придётся продать голову Кё за миллион рё, но тогда нам будет не так весело, верно, Бэнитора? – Это точно! – широко улыбнулся Тигр. – Чью это голову ты собираешься продать, а, Юкимура? – Демоноглазый зловеще навис над полководцем. – О своей бы позаботился, она тоже не дешёвая! – Ты беспокоишься обо мне, Кё? – томно проворковал Юкимура. – Я польщён! – Слишком много чести, – проворчал Кё, отворачиваясь и с лёгким раздражением понимая, что поддался на бессовестную провокацию Санады. Масамуне и Бэнитора лишь посмеивались, получая огромное удовольствие от этой, почти супружеской, сцены. На горячих источниках и в правду было восхитительно, а так как народу в это время года оказалось немного, то и вовсе замечательно! Вот только Сайзо и Саске быстро убежали куда-то, то ли по приказу Юкимуры, то ли по собственному почину, потому как денно и нощно бдели о безопасности своего господина. А ещё спустя некоторое время, услышав в отдалении женский смех, Бэнитора и Масамуне пошло переглянулись и отправились в направлении женских купален. Так что в итоге Юкимура и Кё остались наедине. Возможно, этот извращенец Дате Масамуне нарочно всё так и подстроил… Санада время от времени пытался втянуть Кё в разговор, болтая обо всё и ни о чём. – Нэ, нэ, Кё? – толкал он Демоноглазого в бок, в попытке вытянуть хотя бы слово из неразговорчивого субъекта. Убедившись в тщетности всей этой затеи, он просто умиротворённо откинулся назад, созерцая открывающийся вид. Свечерело, и на безоблачном небосводе высыпали мириады звёзд. – Кё, ты посмотри, какая красота! – произнёс полководец. Он изо всех сил боролся с мучавшим его искушением склониться на плечо Кё, полагая, что самурай будет от этого не в большом восторге. Что же касается самого Демоноглазого, то он не ожидал такой подставы! Оставить его наедине с Юкимурой и, что гораздо хуже, – наедине с абсолютно голым Юкимурой – было в высшей степени неэтично! Ведь чертов Санада, как и всегда, совершенно не скрывал своих чувств: улыбался, весело смеялся, потягивался всем телом, пожирал его взглядом – одним словом вёл себя ну о-о-очень сексуально! И только теперь он наконец угомонился, мечтательно уставившись в небо. А изгиб его шеи так соблазнителен… Кё с ужасом поймал себя на мысли, что исподтишка рассматривает Юкимуру, не в состоянии совладать с искушением. Что делать, если рядом с вами красивый, обнажённый мужчина? Правильно, найти красивую, обнажённую женщину. К тому же, Кё удалось стянуть у Юи несколько монет… Он поднялся и как бы невзначай бросил на ходу, полностью отдавая себе отчёт в том, что говорит это специально, чтобы сделать больно: – Я тут за углом видел бордель. Пойдёшь? – Я… нет… – тихо и чуть растерянно произнёс Юкимура, с неприкрытым разочарованием глядя вслед Кё. Санада вздохнул и тоже покинул купальню – одному ему там делать нечего, – направляясь в сторону комнаты, которую они сняли на ночь. Случайно среди своих вещей он нашёл свиток стихов. В ссылке на горе Кудо особо нечем было заняться, и стихи не на шутку увлекли его. Нельзя сказать, что он раньше совсем уж ими не интересовался. Настоящий самурай, как известно, должен лихо скакать на коне, метко стрелять из лука, желательно проделывая первое и второе одновременно; мастерски владеть мечом, разбираться в чайной церемонии, поэзии, а ещё лучше и самому писать стихи, и так далее. Просто раньше у него никогда не было времени на вдумчивое, осознанное чтение. А этот свиток ему дала Сакуя, незадолго до того как они отправились в Аокигахару. Удивительно, что он сохранился в целости, пережив столько скитаний и сражений. Юкимура вышел на веранду и присел в круге света, падавшего от бумажного фонаря. Автором стихов значился Рубоко Шо. Так, интересно. Санада прочитал несколько наугад выбранных стихотворений. Всё тихо. Только крики сторожей, Стук колотушек, сладостные вздохи Порою нарушают тишину Гостиницы. Гм… Что-то это ему сильно напоминает… Мы слишком далеко Зашли в поцелуях, Наряд твой расстёгнут. О как непрочны Супружеские узы! Ох, а мы-то как далеко зашли! Снова по бёдрам Взбегаю губами, Стан твой лаская. В трепете быстрых крыл Ласточка промелькнёт. Ой, как всё запущенно! Глаза Юкимуры, мягко говоря, поползли на лоб. По виду свиток относился к десятому веку, но по своему содержанию сильно отличался от канонов эпохи Хэйан, будучи ничем иным, как сборником эротических танка. Он принялся читать дальше, понимая, что краснеет. И откуда это, интересно, у такой с виду приличной девушки сборник таких стихов?! К слову сказать, весьма неплохих… Над телом своим Теряешь последнюю власть. Обуздать ли грозу Если молнию Хочешь метнуть? Вот как, значит? Обуздать ли грозу?.. Санада откинулся назад, прислонившись к стене, и устремил свой взор в тёмное небо. Он подумал, что, должно быть, вот так же, летней ночью под стрекот сверчков, сидела на веранде Сакуя, склонившись над этими стихами. Длинные волосы падали на лицо, мешая читать, изящные пальцы неторопливо разворачивали свиток, а мысли были уже полны предвкушением скорой встречи с Кёширо. Или с Кё? Кого из них она любила? Или любит? Сакуя, Окуни, Юя – они всё пытаются поделить этих двоих, которые хотят убить друг друга, опять-таки будучи не в силах решить, кто кому достанется… Сумасшедшее переплетение чувств, мыслей и желаний… Юкимура почувствовал, как болезненно защемило сердце. Ревность? Самурай ревнует другого самурая к увивающимся вокруг него девчонкам?! Действительно запущенный случай… Обуздать ли грозу Если молнию Хочешь метнуть? Неожиданно в памяти его всплыло иное стихотворение, прочитанное давным-давно, автором был, кажется, Фудзивара-но Ситака: Только ты одна Стала тому причиной: Жизнь я не берёг, А вот сегодня молюсь, Чтоб длилась вечно она. Кажется, только теперь он начал по-настоящему понимать его смысл. Понимать и переосмыслять. Ему бы хотелось, чтобы не только жизнь длилась вечно, но и это их путешествие, просто чтобы всегда быть рядом с Кё… Юкимура настолько увлёкся, с головой погружаясь то в стихи, то в собственные чувства и переживания, которые рождались под воздействием строк Рубоко Шо, что напрочь перестал замечать всё происходящее вокруг, и далеко не сразу обнаружил, что он на веранде уже не один… Кё стоял молча и наблюдал за Юкимурой, ловя каждое движение его рук, наклон головы. Шумные бабы в кричащих нарядах с впопыхах набеленными лицами и вкусом дешевого саке на губах, лишь подлили масла в огонь, но не смогли потушить пламя, полыхающее у него в груди. Да и зачем они ему сдались, когда не надо далеко ходить, когда рядом есть вот этот! Вот это чудо!.. Вот этот идиот бестолковый… Нет, вы только посмотрите на него: ноль внимания. И это – Багровый Демон Войны? Великий полководец с двумя тысячами воинов остановивший почти сорокатысячную армию Токугавы Хидэтады? Да его же можно голыми руками брать! – Если бы я пришёл за твоей головой, – сказал Кё, делая шаг вперёд, – ты уже был бы мёртв! Санада вздрогнул от неожиданности, вскинул голову, чтобы посмотреть на подошедшего, и стукнулся затылком об стену; ойкнул, потирая ушибленное, и тут же окончательно смутился; вскочил на ноги, поспешно сворачивая и пряча свиток со стихами, и едва не столкнулся нос к носу со стоящим почти вплотную к нему Кё; хотел что-то возразить, но всё, что смог – лишь безмолвно взирать на самурая, широко распахнутыми глазами, попеременно то краснея, то бледнея. Давно уже никому не удавалось застать Санаду Юкимуру врасплох. Настолько врасплох! Демоноглазый торжествующе улыбался, наслаждаясь моментом. – Иногда ты ведёшь себя ещё глупее Бэниторы, – произнёс он наконец. Юкимура по-прежнему молчал. Близость Кё лишила его дара речи. – Сейчас ты такой беспомощный… Это так… возбуждает… Кё придвинулся ближе, прижав своим телом Санаду к стене, упираясь ладонями справа и слева от его лица и чувствуя, как часто-часто бьётся сердце у полководца в груди. Бедро Кё недвусмысленно уткнулось Санаде в пах, и не нужно никакого саке, когда еле различимый в тишине стон Юкимуры опьяняет сильнее любого вина. – Я хочу тебя, – шепчет Демоноглазый ему на ухо. – Кё, – выдыхает Юкимура, – но я думал… – Я тоже так думал… Ты ведь мне не откажешь? Едва слышное «нет» срывается с губ полководца. Над телом своим Теряешь последнюю власть. Одной рукой обнимая Юкимуру, Кё отодвигает створку и вталкивает полководца в комнату. – П… погоди… а как же, – спохватывается Санада, но и сам не слышит, что говорит. – Твои дрессированные обезьянки где-то скачут, а Бэнитора и Масамуне отправились глазеть на девочек, и, если повезёт, вообще не вернутся. У нас есть минут двадцать. – Но… но… – Юкимура не сопротивляется, позволяя раздеть себя и уложить на футон. – А если кто-то войдёт. – Единственным, кто войдёт – буду я. И войду я в тебя, – хриплым от возбуждения голосом произносит Кё. – А ты стони погромче, может, они постесняются мешать. Где-то на границе сознания Демоноглазый Кё понимает неправильность своих действий, необходимость прекратить это. «Что же ты делаешь со мной Юкимура? Что же я с тобой делаю? Зачем привязываю тебя к себе? Зачем сам привязываюсь к тебе?» Но подобные мысли улетучились при первых же прикосновениях к этой белоснежной коже, при первых ответных ласках, от которых окончательно помутился рассудок, и стали абсолютно безразличны окружающие люди, их мнение, косые взгляды. Единственное, что было важно, единственное, что действительно имело значение – это синие бездонные глаза, взгляд которых обжигал душу; покорное тело, казавшееся таким хрупким в его сильных руках; голос, то умолявший, то требовавший: «Кё… ещё… ещё…» Какие там двадцать минут! Проходит больше часа, а Кё всё никак не может остановиться, не может насытиться, берёт его снова и снова. Капли пота стекают по спине. Следы зубов на плече. Длинные волосы разметались по футону. Частое дыхание, приглушённые, а иногда и не очень, стоны… Разве можно оторваться от столь сладкого плода? Не прекращая движений, Кё страстно целует шею и грудь любовника, а Юкимура, обнимая его, до сих пор отказывается верить, что всё это происходит на самом деле… – Это нечестно! – уверенно заявил Бэнитора сидящему рядом с ним на веранде Масамуне. – Девчонки нас прогнали, а они тут чёрте чем занимаются!.. И ведь не видно ничего! – с досадой заглядывая в приоткрытую створку. – А ты поближе подойди, – ухмыляясь, посоветовал Масамуне, – я с интересом потом посмотрю, останется от тебя хоть что-нибудь, чтобы похоронить? Я вот тут подумал, – его улыбка и взгляд, скользящий по Бэниторе, стали совсем пошлыми, – если девочки нам не дают, может мне взять пример с этих двоих и трахнуть тебя? – ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ!!! – Тигр побледнел и поспешил отстраниться. Дате захохотал во весь голос, да так, что на улице залаяли собаки. – Эй, вы там, двое! – крикнул он, отсмеявшись. – Мы спать, блин, хотим!