***
Это уже традиция — стоять возле колледжа и курить. Иногда ребята из других групп подходят покурить за компанию или попросить зажигалку, как это и произошло сегодня. Шаст дал двум парням по их просьбе прикурить, только вот вместо привычного и принятого в обществе «спасибо», получил какой-то странный и презрительный взгляд. Они разглядывают парня, перешептываются, а после один из них наконец подает голос. — А это не ты случайно был на вечеринке в образе зомби? Антон задерживает сигарету у губ дольше нужного, разглядывая парней напротив с ног до головы. Видно, что они знают что-то. Что-то, из-за чего интересуются, ведь с бухты-барахты они бы не поняли, что это он был в образе зомби. Что-то тут явно не так. — Ну я, а что? — щурясь от подозрения, отвечает Шаст, делая затяжку и следя за реакцией студентов. Их лица тут же поменялись, стало видно, как они еле сдерживают смех и чуть ли не давятся сигаретой, которую уже докуривают, при этом часто переглядываясь и этим самым давая друг другу какие-то знаки. Друзья они такие, имеют свой секретный язык тела, который другие не понимают. — Удачи тебе в личной жизни, — хлопает его по плечу один из них, когда докурили сигареты. После, когда уже вдвоем направляются в колледж, добавляет тихо, но это все равно эта фраза долетает до ушей Антона, — Не зря ведь говорят, что через постель добиваются сцены и славы. «…Чего блять?!» Шастун так и роняет не докурившую сигарету на землю, нахмурившись и раскрыв рот. Нет, правда, какого вообще черта? О чем они говорили и почему были готовы рассмеяться? Когда до Антона доходит, что можно вообще-то побежать за парнями и расспросить, что за херня произошла, становится уже поздно — они зашли в колледж и уже ушли на свой этаж. Может быть, специально торопились, чтобы их не догнали, а может Шастун стоял слишком долго на улице, переваривая услышанное. — Сука, — сквозь зубы процедил Шаст и, кинув сумку на свободное место, стал снимать с себя куртку. Уже идя по коридору, он заметил, как какая-то группа пристально на него смотрела, они перешептывались между собой, явно обсуждая его по какому-то поводу. Но повода ведь нет, кажется? Он ведь ничего не сделал такого после разговора с Арсением или во время него? На его памяти — нет, но доверять ей не стоит. — Антон! — стоит зайти в аудиторию, как его тут же окликает Катя, подрываясь с места и подбегая ближе с обеспокоенным лицом. Остальные ребята из компании тихо наблюдают за этим и даже не машут рукой в приветственном жесте. Сегодня все не так, как обычно, и это пугает. — Привет. Ты чего? — в недоумении выдает Антон, но ему тут же суют в лицо телефон, не давая опомнится. — Диме скинул это пацан, который тебе действие загадывал. Мы тогда обменялись немного контактами и… вот, — виновато и сумбурно объясняет девушка, немножко побаиваясь реакции на то, что решила показать. Шастун искоса смотрит на нее, вздернув бровь и задаваясь немым вопросом, но, стоит перевести взгляд на телефон, как вопросов становится еще больше. На фото он обнимается с Арсением Сергеевичем. Катя листает дальше. Следующее фото и Антон, словно влюбленный, смотрит в глаза мужчине. На следующем фото его держат за щеки, пусть и на расстоянии. — Что?.. — тихо выдает Шастун и перенимает телефон, рассматривая фотографии. В голову совсем ничего не лезет, он не помнит, чтобы за ними кто-то следил. Честно говоря, мало что помнит вообще, но абсолютно уверен, что если бы заметил слежку, то прервал бы ее своими руками. Уже поздно. Их сфотографировали, и, кажется, разослали другим ребятам. Иначе не объяснить утренний диалог с теми незнакомыми парнями и косые взгляды какой-то группы. — Ты знаешь же, кто это скинул? — словно опомнившись, интересуется Антон, подняв взгляд на Катю и отдав ей телефон. — Да, мы с ним пообщались немного, когда ты ушел. Саша зовут, учится технике и искусству фотографии. А зачем тебе? — Да так, обсужу с ним его навыки фотографировать. Хреново сфоткал, попросить перефоткать хочу, — едко отвечает парень, поморщившись от своей же фразы, — Спроси, где у него пара сейчас. Катя, вздыхает, явно чувствуя злость в Антоне, которая от части оправдана, потому делает так, как тот попросил и пишет Саше. Ответа долго ждать не приходится и, стоит его получить, девушка показывает его другу. — Спасибо, — прочитав и запомнив аудиторию, Шастун выходит из кабинета и идет наверх. Равномерным, быстрым шагом добирается до нужной аудитории, и, распахнув бесцеремонно дверь, осматривает присутствующих. Саша, сидящий на среднем ряду, что-то тихо сказал своему соседу по парте, а тот передал ребятам сзади, и так образовалась цепочка передающих что-то друг другу людей. Всем становится интересно, когда происходит какой-то движ и стараются как можно быстрее рассказать о нем и остальным. — Ты ведь Саша? — решил уточнить Антон, подойдя ближе к парте и сложив руки на груди, смотря сверху вниз. И не только буквально. А этот парень, кажется, даже не почувствовал этого «затишья перед бурей». Буря стоит прямо перед ним и вот-вот перевернет все вверх дном, стоит ему дать еще одну причину на это. А причина может появиться легко, даже и незначительная. Она сметет всё. — Ну да. Что-то нужно? — непринужденно интересуется Александр, с наглой усмешкой глядя на собеседника напротив. И эту усмешку так и хочется насильно стереть с его лица. Слишком она наглая, раздражает. — Пошли поговорим по поводу вчерашнего, — как можно непринужденнее, предлагает Шастун, облизнув высохшие губы и закусив нижнюю. Все больше и больше заводится, все больше мыслей и возможных диалогов в голове, которые немного мешают сконцентрироваться и оставаться как можно дольше спокойным. Саша, с откровенной насмешкой взглянув на одногруппников, как бы говоря им взглядом «видите, пришел все-таки, значит задел за живое педика!», встает из-за парты, и, сунув руки в карманы, молча выходит из аудитории. Следом выходит и Антон, закрыв дверь с несдержанным хлопком. В коридоре почти никого нет, все сидят по своим аудиториям, по крайней мере на 4 этаже. Тут вообще мало кто сидит, все пары в основном назначают на первом, втором и третьем этажах. — Ну и что конкретно ты хочешь обсудить? Тебе влетело от того мужичка за действие, что ль? — с издевкой интересуется студент, склонив голову в сторону. «Еще и издевается, еблан. Так, Антох, спокойно, батю не пиздил 17 лет и сейчас сможешь держать себя в руках» — Давай не будем делать вид, что не знаем про эти фотографии, ладно? Просто скажи — нахуя ты это сделал? — руки Антона сложены перекрестно на груди, а ногти сильно впиваются в нежную кожу на ладонях, оставляя красные следы-полумесяцы. Только это помогает сейчас оставаться в трезвом рассудке, как бы напоминая, что, эй, не бей по его клоунской морде, себе дороже будет. И пока получается. Пока… — Ну, я же на фотографа учусь и мне грех было упустить такой кадр, — неоднозначно отвечает Саша, кинув короткий взгляд на кулаки Антона и улыбка как-то подозрительно ушла с лица. Но ненадолго, лицо, все же, старается держать тем же непринужденным. — Какой «такой» кадр? — голос становится тише, более низким, а после слышится тяжелый, долгий выдох. — Ну как какой. Вы с тем мужиком так очаровательно обжимались, что мне захотелось показать это всем. Разве это плохо — желание показать всем вашу любовь? — желваки на скулах Антона активно заиграли, взгляд стал тяжелее, а дыхание медленнее. Ногти еще сильнее впиваются в ладони, что уже становится по-настоящему больно. Боль заставляет сжать губы, прикрыть глаза, переживая ее, а, выдохнув, становится полегче. — Какую. Нахуй. Любовь? Во-первых, тебя не должно ебать, что там между мной и Арсением Сергеевичем. Во-вторых, ты сделаешь себе же хуже, если не удалишь эти сранные фотографии и не придумаешь какую-нибудь красивую легенду о том, что это все постановка, — медленно, стараясь четко прочеканить предложения, просит Шастун, глядя на парня, что, вопреки словам, лишь прыснул со смеху, прикрыв рот рукой, надеясь не выдать этого. — Так это еще ты и с преподом? Сори, но о таком точно должны узнать. Мало того, что о тебе узнают, как о голубке, так еще и препода твоего выпрут! — с восторгом чуть ли не вскрикивает Саша, вскинув руками. Правда, Антон его восторга совсем не разделяет. Наоборот, хочет выбить его и у этого идиота, который, кажется, не совсем понимает всю серьезность слов. Подойдя, Шастун берет Сашу за ворот его рубашки и встряхивает его, словно тряпичную куклу. Благо рост позволяет поднять его над землей, на что парень зашипел, взялся за запястья, что так крепко вцепились в ворот. — Я пока прошу по-хорошему. Если словами до тебя не дойдет, то дойдет по-другому, — сквозь зубы прошипел Антон, так и не отпустив на землю, кажется, ничуть не напуганного студента. — Слишком хорошие фотографии получились, я не буду их удалять. А если ты осмелишься поднять на меня руку, то тогда у тебя будет слава не только педика, но и конченной мрази, вперед. Вперед, так вперед. Удивленно вздернув бровями, Шастун резко опустил парня на землю, от чего тот, не сразу среагировав, упал на задницу, стараясь тут же подняться. Но это не позволяет сделать прилетевший в скулу удар, валивший тут же обратно. Следом идет еще пара ударов туда же, затем, увлекшись, Антон седлает бедра Саши, который еще принимает попытки отбиться, и, вновь взявшись за несчастный ворот, бьет туда, куда попадет. Глаза застланы пеленой, все происходит, словно это не он, а кто-то другой управляет за него. Словно все это компьютерная игра, а Антон главный герой. Из-за странных звуков и долгого отсутствия Саши, парочка одногруппников решила выйти в коридор, чтобы проверить обстановку, а увидев, как на кулаке Антона пятнами вырисовывается бордовая кровь, а ее крупные капли летят на пол, тут же подбежали и стали оттягивать взбушевавшегося подростка. Они кричат что-то в роде: «Ты какого хуя творишь вообще?», «Блять, отойди от него!» и «А! У Саши кровь!». Все это гулом отзывается в голове, Шастун не понимает этих слов, рвется лишь вперед, рвет на себе толстовку, за которую сильно держит какой-то пацан. В голове так и повисла эта фраза, которая не дает успокоится, прийти в себя: «… то тогда у тебя будет слава не только педика, но и конченной мрази» Все, как в тумане. В тумане все и тогда, когда какие-то старшекурсники, зайдя на 4 этаж, чтобы что-то забрать из кладовой, видят все происшествие, перенимают Антона более сильные ребята, крепко схватывая и не давая даже намека на свободу. Все в тумане и тогда, когда на горизонте вырисовывается Арсений Сергеевич, осматривая то еле живого Сашу, которого пытаются привести в чувства. То Антона, который уже стал постепенно терять свой запал и все больше оседал в руках ребят, тяжело дыша и глотая воздух ртом. Оказывается, в какой-то момент влетело и ему, потому что, стоит сердцу более-менее прийти в нормальный ритм, чувствуется, как от брови к щеке тянется холодная полоска из тягучей жидкости. Арсений задерживает взгляд на Антоне в этот момент, подходит ближе, разглядывая небольшую рану на брови. — Твою мать, Антон, — удивленно шепчет мужчина и тут же перенимает в свои руки парня, а тот, уже охладившись, не сопротивляется и больше не рвется набить морду Саше еще больше. Смотрит по сторонам и видит, как прибегает девочка с каким-то преподом, а рядом и медсестра, которая тут же начинает оказывать первую помощь, но затем говорит, что нужно вызвать скорую. — Блять. Пошли отсюда, иначе тебя поймают и отдадут полиции, — взволнованно подмечает Арсений, и, под непонимающий взгляд Шастуна, берет его под руку и быстро, скрываясь ловко в толпе, уводит в самый дальний и свободный кабинет, закрывая его изнутри. Садит, кажется, только сейчас отрезвевшего парня на кресло преподавателя, а сам встает рядом, уперев руки на бока и выпуская воздух сквозь плотно сжатые губы. Он ходил по аудитории, довольно быстро и нервно, переминая пальцы и стараясь держать себя в руках. Еле сдерживается, чтобы не показать своего недовольства, чтобы не выплеснуть его большой волной на и так взбудораженного ранее парня. Хотя эмоций внутри намного больше: недовольство, злость, разочарование, непонимание, и даже испуг. Эта ситуация настолько шокировала, что требовалось хотя бы немного времени, чтобы ее переварить полностью. А там уже можно будет думать о решении проблем, которые могут возникнуть. —Так, — заговорил внезапно первым Арсений в надолго повисшей тишине, от чего Антон даже вздрогнул, услышав еще и тон голоса мужчины — строгий и серьезный, — Объясни мне, пожалуйста, как так получилось, что ты избил этого пацана? Что у вас случилось? —Ну, — вздохнул Шастун, проведя ладонями по лицу и размазав почти застывшую кровь по лицу еще больше. Увидев это, Попов встрепенулся, достал из ящика в столе салфетки и стал осторожно вытирать кровь, начиная с брови и постепенно спускаясь ниже по лицу. Видимо, здесь проводил когда-то пары, от того и знает, где что лежит. Так подумал Антон, — Неужели вы не слышали ничего? По-моему, весь колледж уже об этом гудит, — вздыхает он, то и дело разглядывая аудиторию. Кажется, осознание того, что его словил препод на драке, так еще и тот, с которым неплохие отношения, пришло только сейчас и даже немного становится стыдно. — Я слышал краем уха о каких-то фотографиях и то, что я в них фигурирую. Ты это имеешь в виду? — задумавшись, выдвигает предположение Арсений и на секунду останавливается, выкидывая грязную салфетку и доставая новую. — Да. Помните наш разговор на вечеринке? — Антон вздыхает, опрокинув голову назад, — Так вот нас сфоткали тогда. И разослали фотки многим. И., — и запинается, не зная, как сказать то, что так и вертится на языке: «Нас теперь считают парочкой» — И? Что еще то? — выдержав минутную паузу в надежде, что студент продолжит, спрашивает Арсений Сергеевич и заглядывает в зеленые глаза, попутно оттирая сильно застывшую кровь с щеки. — И плохо это всё, — юлит в итоге парень и накрывает глаза ладонью, лишь бы в них не смотрел мужчина, — Мало ли, что о нас могут подумать такого! Препод и студент первого курса обжимаются в коридоре на вечеринке. Улетный заголовок для статьи какой-нибудь. — Ну пусть думают, что хотят. За это нас не убьют уж точно, думаю, переживать не о чем, — жмет плечами Арсений и внезапно ловит на себе непонимающий взгляд Антона, — Что, разве я не прав? Они забудут об этом уже через неделю и вспоминать, скорее всего, не будут. Так зачем привлекать к этому еще больше внимания, тем самым показывая, что это не просто какие-то малозначительные фотки? — Они могут испортить вашу репутацию, Арсений Сергеевич. Опять же, студент и препод, пусть даже в дружеских отношениях. Вас же за это выпрут! — не выдерживает юноша, резко поднимаясь со стула, но его тут же садят обратно, продолжая оттирать едкую бордовую жидкость со щеки. — Не переживай за меня, я смогу разобраться в случае чего. Ты лучше о себе подумай, Шастун! Подрался с этим пацаном, тебе ж теперь прилетит за это! Директриса точно захочет, как минимум, поговорить с тобой. — А как максимум? — Арсений задумался, выкидывая салфетку в мусорку и проводя пальцами по еще слегка влажной коже щеки, рассматривая. — А как максимум поговорит с пострадавшим, его родителями и попросит писать заявление в полицию. Ты же знаешь, что будет после заявления в полицию, так ведь? — Антон кивает в ответ, поджав губы и отведя взгляд в сторону. Ситуация давит, давит и понимание, что наказания точно не избежать. Теперь он понимает, что является человеком, который сначала делает, а уже потом думает. Если бы для начала подумал хоть немного головой, то не пошел бы бить морду Саше, и всех последующих проблем можно было бы избежать. — Я, наверное, пойду обратно к своей группе. У нас пара уже началась, — отрешенно говорит Шастун и встает с кресла, поднимая взгляд на рядом стоящего мужчину и слабо улыбаясь ему. — А как же твоя бровь? — Ничего, пройдет. Не в первые ведь дерусь, — усмехается студент и обходит Арсения, но уже подойдя к двери, поворачивается к нему, — Спасибо вам. За то, что в чувства привели и всё такое, — мнется, глядя на свои кроссовки и поджимая губы. Трудно благодарить, страшно напортачить и отблагодарить недостаточно. Но, кажется, мужчине достаточно и этого. Подходит ближе и проводит осторожно, медленно по русым кудрям, глядя на то, как те приминаются, но стоит ладони пройти это место, как тут же возвращаются в изначальное положение. — Не благодари за это. Лучше попробуй исправить ситуацию с холодной головой. Это будет для меня значить куда больше, чем простые слова благодарности, — задумчиво произносит Арсений Сергеевич. Кажется, его мысли совсем далеки от того, что он сказал только что. Он с особым интересом рассматривает кудри юноши и думает о чем-то… своем. Только ему самому известно, что у него в голове и вряд ли кому-либо поведает об этом. Антон теряется, даже не зная, что и ответить-то с начала. Неловко усмехается, проведя пятерней по волосам. — Хорошо. Я попробую, правда, — дает мысленное обещание к сказанному себе Антон, помахав напоследок рукой, и выходит из кабинета. Пальцем касается своей брови, нащупывая небольшую ранку, которая, благо, уже не истекает кровью. Облегченно выдохнув, он идет по коридору, глядя в пол, пока не слышит шаги где-то справа, с другой части коридора. Поднимая взгляд, натыкается на одного из одногруппников Саши, преподавателя, который, кажется, вел у них пару, и… «Твою мать, директриса…» Антон встает, словно статуя, мысленно молясь, чтобы его таковой посчитали и прошли мимо по своим делам. Но этого не происходит. Женщина средних лет поправила очки и вздернула голову вверх, как бы глядя на студента с верха. — Шастун! — ее голос разносится по всему коридору и несется дальше, словно раскат грома среди несильного дождя. Антон сглотнул ком, вставший поперек горла, сжал руки в кулаки и глубоко вдохнул. Он пообещал самому себе разобраться с холодной головой, — Ну хоть додумался не сбегать, — хмыкает преподавательница рядом, получая от директрисы осуждающий взгляд. Напряжение так и витает в воздухе. Неприятненько. — Шастун, в кабинет директора, живо! — в приказном тоне выкрикивает директриса, указывая пальцем в нужную сторону. Выдохнув, Антон идет в указанном направлении, чувствуя взгляды на своей спине почти физически, от чего становится совсем не по себе. Он молится на то, чтобы ситуация осталась в пределах колледжа, чтобы можно было как-то договориться и замять ситуацию.***
— Ну что, родители Саши хотят на тебя заявление писать. Ну, видимо, не получится. — Может получится как-то договориться? — неловко мнется Антон, глядя на явно злую директрису. Она снимает очки, потирая переносицу, а после смотрит на парня как-то снисходительно. — Милый мой, ты на нем живого места не оставил! Мне успели уже рассказать, как все было. Это преступление и я не имею права оставить его вот так просто. Мне не важна суть вашего конфликта, факт есть факт — ты избил человека. Избил человека, Антон! — студент бросает взгляд в окно, не решаясь смотреть на директрису. Солнце ярко светит, что несвойственно для середины осени, а небо удивительно голубого, насыщенного цвета. Антон сразу думает о том, что его план обойтись без страшных последствий провалился. «Холодной головой не получилось. Никак не получилось. Прости, Арс…» Стук в дверь. — Простите, Екатерина Владимировна! — дверь распахивается. На пороге стоит Арсений Сергеевич, который, кажется, играет взволнованный и растерянный вид. Почему, кажется, играет? Антон почему-то замечает эти нюансы, но не директриса, — Ради всего святого, простите, что врываюсь. Я хочу поговорить с вами по поводу произошедшего, — выдыхает мужчина, видя, как директриса покосилась на студента рядом с ним. — Видишь, я сейчас разговариваю с виновником происшествия! Можешь подождать хотя бы пару минут? — Я как раз хочу поговорить о нашем виновнике происшествия, — чуть ли не перебивает ее Арсений, подходя к Антону и кладя ему руку на спину, чуть подталкивая в сторону двери. Юноша уставился на него, а тот лишь осторожно подмигнул. — Хорошо, надеюсь, это будет стоить того, — махает рукой женщина и Антон остается за дверью. Проходит полчаса, Шастун старается прислушаться к тому, о чем говорят, но не может ничего разобрать, в уме прикидывая варианты. И как только Сергеевич понял, что у парня все плохо? Как смог прийти настолько вовремя, будто бы его звали? Антон вертит головой в стороны, отгоняя такие неважные сейчас мысли. Куда важнее думать над тем, как бы улучшить ситуацию, а не забивать и так наполненную голову дурными мыслями о всяких мужчинах. Пусть и о таких хороших и добрых, как Арсений Сергеевич. — Ага, да, зову! — слышится из-за двери радостный голос Попова, — Шастун, зайди, пожалуйста! — взбодрившись, Антон заходит в кабинет и встает недалеко от сидящего мужчины, глядя то на него, то на директрису. — Слушай, значит, предложение есть — твои родители могут выплатить денежную компенсацию родителям Саши в течении двух дней, и тогда, по идее, конфликт будет исчерпан. Родители Саши истратят ваши деньги на лечение сына, а на тебя не будет написано заявление. Что думаешь? — медленно, давая время на переваривание информации, делится идеей директриса и всматривается в удивленное лицо юноши. — Я… Да, я согласен! — тихо отвечает Антон, переводя взгляд на улыбающегося Арсения. А улыбка то какая хитрая и довольная! И что он умудрился наговорить такого?! — Отлично! Тогда жду вестей потом, — директриса отворачивается от ребят, а затем, видя, что те еще в кабинете, хмурится, — Свободны! Чтобы такого больше не повторялось, иначе головы с плеч снесу и не пожалею! Арсений встает со стула первым, просто рассыпаясь в благодарностях к этой женщине, под шумок беря Шастуна под руку и выводя из кабинета. Один раз для приличия ткнул его в бок локтем и тот тоже поблагодарил, еще не веря своим ушам, глазам и мозгу в общем. И вновь за него отдувается этот волшебный мужчина. Нет, правда, почему вечно, когда происходит какая-то неприятность, то этот очаровательный преподаватель приходит и своей улыбкой решает все проблемы?! — Надеюсь, я не сделал ситуацию хуже? — из мыслей, которые летят со скоростью света в голове, выбивают, стоит только оказаться за пределами кабинета директрисы. —А? — тупо выдает Антон, переведя взгляд с непонятной даже ему точки на Арсения, — Нет, конечно нет. Деньги то мы явно достанем, а вот меня из тюряги вряд ли бы, — усмехается он нервно, проводя рукой по загривку. Чувствуя, будто собственные волосы встали дыбом, — И как вы только поняли, что я опять лажаю? Арсений, поймав на себе, шокированный и заинтересованный одновременно, взгляд зеленых глаз, ухмыльнулся и, похлопав тупо глядящего на него парня по плечу, махнул рукой. — Свои секреты не выдаю. Напиши потом, что сказали родители. Антон смотрит вслед уходящему по своим делам Попову, при этом чувствуя, как непроизвольно приоткрылся рот. Этот человек, кажется, не из этого мира. Иначе как объяснить все то, что происходит?! Появления в нужный момент, точное понимание ситуации и быстрое решение проблем. «По-моему, он просто ахуенный человек»***
Железная дверь. Подъезд. Уже до тошноты знакомый звонок. Дверь открывается и на пороге стоит отец. Его взгляд тяжелее обычного, а это значит, что проделка Шастуна-младшего уже известна. Ну, или по крайней мере, косяк в чем-то другом. — Нам уже позвонили, — Антон сглатывает ком, вставший поперек горла, и видит за спиной отца шевеления — стоит мама, держа в одной руке полотенце, а второй прикрывая рот. Ее плечи подрагивают, а по щекам текут слезы, — Спасибо, что сделал очередную дыру в нашем семейном бюджете, сынок. Иди отсюда, пока я тебя по стене не размазал. Считаю до трех. Раз. Антон, обиженно поджав губы и кулаки, но видя, как машет отрицательно головой мама, отходит от двери и спускается по лестнице вниз, перешагивая через ступеньку. — Два. Антон слышит, как басистый голос отца проносится по всей лестничной клетке, в конце заканчиваясь совсем неразборчивым эхом. — Три. Антон толкает дверь, ведущую на улицу, облегченно выдыхая и тут же отходя дальше. Медленно бредет по знакомой улице, ощущая на плече худенький шоппер с тетрадями и пеналом, даже без бутылки воды. Опять тратить деньги в магазине на жалкий перекус не хочется совсем и в голову лезет только одна мысль — надо у кого-нибудь переночевать. Беря телефон, открывая ВК, Антон впивается взглядом в диалог с Димой. Звонит ему и слышит отказ — к нему домой приехали погостить родители. Следом под удар идет Сережа и изъясняется он кратко — у него сегодня на ночевке девушка. Вариантов не осталось больше, кроме одного… «Арсений Сергеевич… Будете ли вы злиться, если я опять попрошу у вас помощи?» Гудки ритмично отзываются из динамика телефона. Антон сидит на лавочке в соседнем дворе, чувствуя, как начинает потряхивать от холода. От нервов нога ходит ходуном, выражая всю нервозность в этот момент. Гудки резко обрываются и раздается какое-то шуршанье по ту сторону. — Антон? — Арсений, сидя в большом кресле, читал книгу в жанре детектив, один из его любимых. Поправив очки и перевернув страницу спустя несколько секунд, продолжил говорить, не услышав от Антона ничего в ответ, — Что случилось? — Ой, ну почему сразу случилось-то… — усмехается юноша и оглядывается, внезапно вспоминая, зачем, собственно, позвонил, — Просто выгнали из дома опять. Это будет абсолютная наглость, но… — В смысле опять?! — возмущенно подмечает Арсений, чуть ли не подпрыгнув с кресла и не уронив свою драгоценную книжку, но, выдохнув, умерил свой пыл, — Прости, перебил тебя. Продолжай. — Это вы меня простите за то, что я попрошу у вас, — задумчиво глядя в небо, Шастун продолжил, — Можно у вас переночевать? Я понимаю, вы преподаватель и я вообще не имею права спрашивать подобное, но у меня… — Так. Не неси ерунду. Собирай свои манатки и поезжай ко мне. Автобусы еще ходят отлично, по любому доедешь. — Арсений Сергеевич… — Антон встает с места, поправив шоппер на плече, направился на ближайшую остановку, чувствуя, как задеревенели ноги от холода, — Спасибо вам большое! — от радости на лице появилась улыбка. — Словами делу не поможешь. Жду тебя, давай, — Арсений первый бросает трубку, кладет телефон на кофейный столик около кресла и начинает потирать переносицу двумя пальцами, прикрыв глаза. «Не парень, а ходячее невезение какое-то…» — Ну совсем пропал бы без меня, а! — возмутился вслух мужчина, снимая очки, кладя их на стеклянную поверхность, следом кладя и книгу рядом. Встает с кресла и удрученно прикладывает кулак ко рту, расхаживая по всему периметру зала быстрыми шажками. Весь его героизм, если можно его так назвать, сильно сказывается на нем самом. Он немного устает, но больше всего из-за этого забивается голова разными мыслями по типу: «Почему я вообще это делаю?», «Нафиг он мне сдался?», «Почему мне не плевать на его проблемы?». Ответ был прост — Арсений любил помогать. Но даже этот мальчишка выходил за рамки его привычного понимания. Он не привык лезть в чужую жизнь, пытаясь помочь насильно, тем более он никогда не помогал по своей инициативе, только тогда, когда его попросят об этом. В Антоне было что-то, что отзывалось внутри мужчины, какая-то пережитая травма или черты характера, которые были в нем раньше, несколько лет назад. Но сколько он над этим не думал, всё никак не мог прийти к логическому выводу, что конкретно так заставляло вести себя по отношению к Шастуну. И это давит. Арсений чувствует себя выжатым лимоном от всех этих мыслей, но и не думать об этом, он не может. Привык всё обдумывать и эту ситуацию не мог обойти стороной. Принципы — они такие. Случайно взор оказывается на настенных часах во время глубоких раздумий, и наконец приходит осознание, что уже примерно через минут 10 Антон позвонит в дверь квартиры. — Надо прибраться, — встрепенулся мужчина и стал раскладывать вещи по местам, некоторые убирая и вовсе с глаз долой: книга ушла обратно на полку, идеально вставая в рядочек с остальными; очки убраны в футляр, а тот на тумбочку около кровати; плед, которым прикрывался во время чтения и был после сброшен с колен на пол в порыве эмоций, аккуратно сложен теперь на спинке кресла. Взглянув на часы, Арсений понял, что у него еще есть время до прихода парня и можно выдохнуть, немного посидеть и подумать. Опустившись вновь на то же самое кресло, опрокинув голову и прикрыв глаза, чтобы не ослепнуть от света лампы на потолке, Попов решил вновь попробовать выстроить логическую цепочку по вопросу «Почему я стараюсь вечно помочь Антону?». Перебирая все случаи в голове, сразу вспомнилась и юность самого мужчины, которое было не из приятных. Родители не верили в его силы и думали, что он не сможет поступить на актерское мастерство, да еще и в чужом городе, не сможет добиться вообще чего-то. Его считали за глупенького мальчишку, который и шагу не сможет сделать без родителей. Но он доказал, что мать и отец ошибаются. Взял все вещи, съехал от них и даже смог найти, на что жить и как. И весь свой путь, от съезда с родительского гнезда до того, как поступил в колледж, проплыли в голове медленно, давая себя разглядывать и вспоминать все те эмоции, что были пережиты. «Так вот оно что. Мы ж с ним похожи чем-то, получается…» Из размышлений резко вырывает звонок в дверь, продолжительный и звонкий. Арсений вскакивает с кресла, оглядываясь и бросая взгляд на часы, понимая, что весь процесс размышлений занял где-то десять минут. — Бегу, Антош! — выкрикивает судорожно Попов и подбегает к двери, открывая ее. Губы хотели уж было растянуться в улыбке при виде студента, к которому успел привыкнуть, но его вид, будто его морально подавили, не давал это сделать, — Эх, заходи, горе луковое, — вздохнув, отходит в сторону, пуская Антона внутрь и закрывая за ним дверь, — Кстати, как ты зашел в подъезд то? — А, там тетка выходила какая-то, ну и я забежал после нее в подъезд, — отвечает парнишка, шмыгнув носом, постепенно стаскивая с себя вещи — с начала рюкзак, затем куртку и кроссовки. — Чай будешь? — спрашивает мужчина, беря рюкзак и относя его во временную комнату парня, затем возвращаясь на место, где стоял, помогая с размещением верхней одежды. — Можно. Зеленый с тремя ложками сахара, — не задумываясь, отвечает Антон и идет вместе с Арсением на кухню, точнее плетясь за ним хвостиком и осматривая квартиру, будто находится в ней первый раз. — Хорошо, — просто соглашается Попов и, поставив чайник греться, закидывает в две кружки пакетики чая, затем засыпая в одну из них сахар, — Ну так… Расскажешь подробнее о том, что случилось? — как бы невзначай интересуется, после повернувшись лицом к юноше и сложив руки на груди. Антон явно не рад этому разговору, хмурится и не смотрит в глаза, но, вздохнув, начал рассказ, теребя в руке кольцо, которое снял с пальца. — Просто родителям позвонила директриса и оповестила сама обо всей ситуации. Ну папа и взъелся. Благо просто из дома выставил. — А что, могло случиться нечто хуже, чем выпихивание из дома?! — возмутился внезапно Арсений, обращая на себя внимание поникшего студента, чьи глаза от удивления округлились, — Извини, голос повысил. Но в этом тоже ничего хорошего нет. А если бы не я? А вдруг и ребята твои не смогли бы принять тебя? Замерз бы до смерти на улице! — Арсений Сергеевич… — Что, «Арсений Сергеевич»? — вздыхает мужчина и одним движением выключает чайник, который через секунду бы уже вскипел, — Пожалуйста, если в следующий раз случится такое, обратись ко мне, ладно? Друзья не всегда смогут принять, у них и свои проблемы есть… Антон задумался над словами Арсения. Нет, он и так знал, что может обратиться к нему в случае чего, Попов и сам говорил об этом иногда. Но задуматься заставило нечто другое. До Шаста дошло, что все это время больше всего опекал и беспокоился за него именно этот чудесный мужчина. Что все несколько месяцев, что учится в этом колледже, пытается помочь с какими-либо трудностями именно он. Преподаватель, который даже не преподает у него ничего. По доброте душевной. Или нет? — Арсений Сергеевич, — помешивая свой чай и глядя на свое еле видимое отражение в нем, Антон обратил на себя внимание Арсения, — Почему вы пытаетесь вечно мне помочь? Я даже общаюсь с вами… немного не типично для студента. Меня бы уже давно послал любой препод на вашем месте. Но, почему-то, не вы… — вопрос застал врасплох. Арсений усмехнулся и, неосознанно повторяя за парнем и заглядывая на свое отражение в чае, поставил кружку на стол, слизывая со своих губ остатки черного чая. Поднимая взгляд и видя около себя пронзительные зеленые глаза с тускло сияющим огоньком на их дне, Попов отвел взгляд в окно и замер, подбирая слова в своей голове. — Знаешь, вопрос немного трудный и… — мужчина замер, разглядывая в окне что-то, и внезапно на его лице расцвела улыбка, — Снег пошел, — сообщил он, желая после продолжить разговор, но Антон, услышав о внезапном погодном явлении, встал со стула и, открыв дверь балкона, вышел наружу, приоткрыв окошко и высунув голову. Арсений проследил за действиями юноши и не сразу, но последовал за ним, закрывая за собой дверь и вставая рядышком. Шастун смотрел в небо, видя, как белые, еще небольшие снежинки опускаются на землю, кружась. Несколько снежинок осталось и на его руке, которую выставил за пределы окна, с восхищением наблюдая за первым снегом. И всегда это завораживает, всегда кажется, что это какое-то волшебство, посланное с небес. Раннее поднятая тема отошла на второй план. Вдвоем, прижимаясь плечом к плечу, стоя около окна, Антон ловил снежинки руками или просто смотрел, как те кружатся в воздухе и оседают на землю, а Арсений молча за этим наблюдал с легкой улыбкой на лице. «Все же, ты не такой колючий, каким хочешь казаться. Рано или поздно ты растаешь, как и снежинки сейчас в твоих руках…»