***
Прошла неделя. С каждым днём напряжение росло всё больше, и самое страшное, что непонятно его происхождение. Вроде всё стабильно, друзья рядом всё такие же весёлые, несмотря даже на загруженность по учёбе. Даже с Ирой отношения стали ещё лучше, словно стали хорошими, близкими друзьями и, наконец, могут говорить на абсолютно любые темы. Но что-то было не так. Антон всё чаще кусал губы до крови, часто кружилась голова, а один раз даже пошла из носа кровь прямо на паре, из-за чего многие девушки одногруппницы раскричались и запаниковали. Возможно, повлияла ситуация дома. Мать и отец стали чаще ругаться на незначительные темы, практически не умолкали и в последний раз всё чуть не дошло до драки. Только заканчивается одна ссора, кажется, что всё наладилось, вот они опять разговаривают, кто-то упоминает какую-то колкость из той ссоры, другой вспоминает другую и всё начинается заново. И каждый вечер заканчивается криками и слезами, пока их сын старается выучить реплики к скорому выступлению на конкурсе. Антон отрицает ещё один фактор, старательно его игнорирует и кривится самому себе при любой похожей мысли – ему не хватает Арса. Был бы он рядом, можно было бы прийти к нему домой, выпить чай, поговорить на разные темы или поиграть во что-нибудь интересное. А самое главное, всегда в его уютной, теплой, пахнущей вкусной едой и дорогим одеколоном квартире можно было укрыться от всего мира, забыть о проблемах и отдохнуть. Но Шаст решил – ни за что не будет писать ему, разговаривать и даже здороваться. Его принципы дороже всего, но, кажется, что-то постепенно их пошатывает, раз допускаются мысли, отличающиеся от них. А вот Арсений так и не вышел в колледж. Ему тяжело справиться с подобным, а потому, самым верным способом считает посидеть дома «пока не окрепнешь и не перестанешь быть слабым». Почти такая же схема, как и с обычной болезнью по типу простуды или отравления. Только тут болит сердце и душа. Он прекрасно понимал, что в это всё и выльется, а потому просто настраивает себя на то, чтобы доучиться эти два месяца и улететь в Питер, в свой родной и горячо любимый город. А то Москва не сильно приветлива к нему, даже с самого начала, не считая семью Сурковых. По приезде он познакомился не только с ними, но и с другой девушкой, о которой не говорит уже три года – Алиной. Она жила в квартире напротив, тоже её снимала и тоже приехала из другого города, чтобы найти себя и своё предназначение. И общение их началось в простом лифте, где слово за слово, взяли номер телефона друг друга и договорились о прогулке. Алина старше Арса на два года, но не стеснялась этого, даже наоборот, называла его миленьким и постоянно помогала со всеми трудностями жизни взрослого. До поры, до времени. И, если бы Арсений знал, что потом она будет взращивать в нём некого бизнесмена, будет забирать почти весь доход, расходуя его на рестораны и всякие дорогие покупки, то не связался бы с ней. И самое глупое, что дошло до него это только тогда, когда он узнал о её измене. Алина встречалась с другим на протяжение двух лет, и самое дурацкое, что это был их помощник по бизнесу. Так всё и закончилось. Арс сменил район на другой край Москвы, поменял номер и продал бизнес к чертям, оставив деньги себе. Конечно, если бы с ним был, например, отец, то такой трагедии не случилось бы. Но Попов-старший совершенно ничего не знал об этой ситуации, ведь почти не общался со своим сыном. А потому, после случившегося Сурковы могли только морально поддержать и помочь с поступлением в колледж, которое откладывалось из-за бизнеса. Даже они не знали всего. Видели Алину, даже общались с ней и знали, что она его девушка, но на этом всё.Москва с самого начала была холодной и жестокой для нежной питерской души.
Арсений смог оправиться от ситуации с Антоном, пускай и не полностью, и сердце ещё немного колет при воспоминаниях, но уже не хочется лежать целыми днями в кровати, не отвечая на звонки и даже не вставая, чтобы поесть. А значит, это уже в разы лучше того, что было, и можно выходить на учёбу. Перед ним, буквально за день, он отписался всем, кто его потерял, что с ним всё теперь хорошо, успокоил, особенно Оксану, которая после сообщения прислала кружок, где долго и очень много ругает своего друга за переживания. Это не ощущается по-злому, а наоборот, по-родному, по-доброму... И Арс рад, что у него такая подруга, которая одним лишь видосиком со своей реакцией на что-либо может поднять настроение и вызвать улыбку. Пообещав ей поход в ресторан в качестве извинений, он отложил телефон и принялся за уборку в квартире и подготовку к колледжу. К тому же, нужно было пройтись по сценарию для выпускного спектакля... Работы не початый край, как говорится.***
Пятница. Шастун терпеть уже не может происходящее вокруг. Постоянная усталость и загруженность давят на голову, словно двадцатикилограммовая гиря, без перерыва, даже во сне. Немного опаздывая, он остановился, чтобы докурить сигарету, уже не стесняясь стоял около крыльца (на самом деле, ему просто стало лень доходить до привычного места, да и похуй, никто ж не увидит), пока, обернувшись на звук шагов, не заметил спешно приближающуюся с парковки знакомую фигуру. Черное пальто легко развевалось от движения, и так как было не закрыто, открывало вид на черную толстовку и тёмно-синие джинсы с небольшими потертостями, а белые кроссовки интересно контрастировали со сложившимся образом. Смолянистые волосы отливали шёлком на только теплеющем солнышке, а едва заметные веснушки обрамляли сморщенный носик, как и голубые глаза, сощуренные от солнца. Антон замер, неосознанно роняя сигарету из ослабевших пальцев. Сердце зашлось в бешеном темпе, и, кажется, щёки сильно разгорячились, выдавая розоватый оттенок. Как показалось Шасту, это просто солнечный удар или перегрев, но подсознание протянуло довольное «не-е-ет» на эту мысль. Подняв, наконец, взгляд, чтобы ни в кого не врезаться, Арсений встал напротив Антона и так же замер, разглядывая его. Короткая, легкая ветровка, цвета хаки, чёрные штаны клёш, такого же цвета кофта с ярким принтом и кроссовки. А волосы... Русые кудри формой идеальной завитушки спадают на чуть уставшее личико, а солнечный блеск придаёт живости. Оба застывают, словно увидели друг друга спустя год, а не спустя полторы недели. У двоих столько мыслей, и сразу у обоих всплывают совместные воспоминания. И если бы они знали, что их воспоминания синхронизировались, выдавая одинаковые картинки, то точно уличили бы судьбу в подобных проделках. Попов хочет как-то заговорить, спросить, как дела, как Антошка себя чувствует, как дела со спектаклем, услышать от него увлекательный рассказ обо всём и ни о чём одновременно. Но теперь они не друзья и подобная привилегия недоступна. Очень-очень жаль. А разговор всё равно состоится. Мужчина твёрдо это решил, как только встретился с родными зелёными глазами один на один. Захотел просто хотя бы на чуть-чуть улучшить о себе мнение, чтобы не было такой сильной ненависти, какая была в сообщениях чуть больше недели назад. — Привет, — здоровается Арсений и опускает взгляд на свои кроссовки, переминаясь с ноги на ногу, — Может, попробуем поговорить? — О чём мне с педиком разговаривать? — приняв невозмутимый и «мне-абсолютно-на-тебя-нассать» вид, закатил глаза Антон, отвернув голову и вытянув новую сигарету из пачки едва дрожащими пальцами. Откуда только взялось это дурацкое переживание? Почему трясутся коленки, дрожат руки, как у заядлого алкоголика, и почему в горле встал ком, который не даёт спокойно и размеренно говорить? — Антон, это не очень приятное высказывание, — скривившись, отмечает Арсений, подняв нахмуренный взгляд, — Я просто хочу, чтобы ты не думал обо мне так плохо. Мы же дружили всё-таки... — Если бы я узнал раньше, что ты педик, то не дружили бы. Так что мне похуй на то, что у нас там раньше было, — после этих слов Шаст делает затяжку, всё так же не глядя на собеседника. А тот встал в ступор. Подобные высказывания в его сторону от человека, которого ты считал другом... Появилось стойкое ощущение, что их дружбы, их взаимопонимания и особого контакта никогда не было. Будто всё это было только для Арса, в виде какого-то сна или галлюцинаций. Будто особые, чувственные подарки на праздники не были подарены друг другу. Будто Антон до сих пор не носит кольцо с розовым кварцем, подаренное Новый год. Арсений опускает взгляд на свободную ладонь парня и с каким-то облегчением и радостью видит свой подарок на безымянном пальце левой руки. Захотелось показать усмешку, глядя на эту деталь, но собеседник её бы не понял. А если бы узнал её значение, то вышел бы из себя куда раньше, чем это могло быть. — Я бы никогда не подумал, что ты можешь вести себя так... — шутки уходят на второй план, когда из флешбеков выкидывает в суровую, холодную реальность. — Как «так»?! — уловив нотку разочарования, Антон тут же перевел своё внимание на Арса, сильно нахмурился. Выматывающая неделя делает своё дело, и агрессия постепенно нарастает даже от «не такого» тона голоса. — Как... быдло, — прокатывает последнее слово на языке, пробуя его на слух, и с непривычки чуть морщится от него же Попов, не привыкший выдавать подобные слова. Но он полностью убеждён, что оно правильное и точно описывает такое поведение. Сердце всё равно начинает болезненно ныть, ведь не каждый день приходится говорить подобное о человеке, к которому продолжаешь чувствовать нечто большее, чем симпатия. — Быдло, блять? Арс, ты ничего не попутал? — удивлённо выгнув брови, постепенно повышает тон голоса Шастун и выкидывает мешающую сейчас сигарету на дорогу, — Да лучше я буду быдлом с нормальными взглядами, чем пидорасом, который считает, что это норма, понимаешь?! — Антон, двадцать первый век на дворе. Твои друзья даже понимают, что это не что-то опасное, по крайней мере, и так агрессивно реагировать на это бессмысленно, — Арсений тоже начинает постепенно вскипать, но старается не подавать вида, оставляя ровный и спокойный тон голоса. Хотя подобная тема для него болезненна ещё с Питера, когда пытался донести похожую мысль своим родителям. И даже как-то воспоминания нахлынули, вспомнились фразы из давних диалогов, которые потом влекли за собой яркие синяки по всему телу. Наверное, из-за этого накалилась атмосфера. Наверное, из-за этого стало особенно обидно за такие высказывания. — Они просто подверглись таким же речам, которые ты мне толкаешь сейчас! Любить парней – не норма, сосаться с ними и долбиться — тем более! — от нахлынувших порывов Антон подошёл к Арсу ближе, стараясь будто бы вдолбить эту мысль ему своим твёрдым и громким тоном. — Да ну? Но тебе же понравилось со мной целоваться? — своими невозмутимостью и спокойствием Арсений выводит Антона из себя быстрее обычного. Выдвинул гипотезу, в которой не был уверен, которую ляпнул на удачу и был абсолютно уверен, что она окажется неверной. Но увидев, как медленно брови собеседника ползут вверх, взгляд расширяется, а губы приоткрываются в немом шоке, понимает, что оказался прав. Он оказался прав – Антону понравился поцелуй, и, либо до него дошло это только сейчас, либо и раньше, но озвучивание данного факта возмутило его, — Надо же, я прав, получается? Тебе понравилось со мной целоваться... Так и ты, видимо, «пидорас», — и вновь странное ругательство звучит инородно из уст интеллигентного питерского мужчины. Пусть он и не хотел оскорблять человека, к которому неровно дышит, но раз тот не скупился на такие высказывания, то позволил и себе два раза. Но от сказанных самим же собой слов стало так тепло на душе. Глупо, наивно, но ему действительно приятно осознавать, что Шастуну понравилось. При этом возникает, конечно, ещё больше вопросов: почему тогда отказался от общения, почему всё равно ведёт себя так, словно произошедшее ему неприятно, почему ведёт себя агрессивно... И ещё куча вопросов, на которые если и поступят ответы, то ой как не скоро. Сказанные раннее слова неосознанно стали провокацией, которая мгновенно дала свои плоды. Антон стал чаще, глубже и рванее дышать, агрессия хотела найти выход, как можно быстрее. Она не хотела ждать, когда можно будет побить стену, подушку, покричать в неё или ждать какой-то ещё глупый способ. Она хотела крови здесь и сейчас. Тут услужливо подключилась импульсивность. Секунда — и тяжёлый кулак прикладывается к выраженной скуле с огромной силой, от чего Арс отлетает к стене, не справляясь с таким напором и не в силах удержать себя на месте, прикладывается затылком к каменной стене. Зашипев, сползает вниз, на землю, забивая на свой отточенный внешний вид. Когда в ушах звенит, а голова вот-вот рассыплется на песчинки, совершенно не до него. И когда над тобой нависает человек, которым движет агрессия, и одно неверное действие может привести к совершенно плачевному исходу. — Это всё твои приёмы, придурок! Ты специально что-то сделал со мной, чтобы мне понравилась эта мерзость! — наклонившись, прокричал над Арсением Шастун, кажется, впервые признаваясь самому себе в том, что ему понравилось, пускай и неосознанно выпаливая это. Замахнувшись, влетел жёстким носком кроссовка в левый бок, доставляя очередную вспышку боли теперь уже где-то в районе рёбер, — Ты хренов педик, и мне жаль, что судьба нас свела, понял?! — и ещё один удар туда же, сильнее, чем предыдущий, — Я тебя, блять, ненавижу! — в порыве кричит, позабыв про здание колледжа перед ним, и вновь ударяет кулаком, но теперь не глядя куда, так как обзор на лицо заслонила чужая ладонь. И слова на этой ноте закончились. Шаст делает пару шагов назад, старается отдышаться, но не может. Дыхание остановилось, весь запал испарился, когда картина предстала перед ним полностью – кровь из носа крупными каплями падала на идеально чёрное пальто и синие брендовые джинсы, сжавшийся Арсений и вовсе вызывал что-то мучительное и острое в сердце, словно в него укололи толстой иглой. Как кровь капала на чёрное пальто, так и слёзы стали капать на лёгкую ветровку крупными блестящими каплями. Антон провёл пальцем под глазом, не веря самому себе, и, почувствовав мокрую, холодную линию на подушечке пальца, сорвался с места, убегая от колледжа подальше. Слишком неправильно. Действия, слова, взгляды, даже эти слёзы – всё было абсолютно и целиком неправильным в этом году. И если бы всё сложилось противоположным образом, то и это было бы не тем, что должно было происходить. Верного пути нет, правильного действия — тоже. И приходится действовать по ходу событий, не всегда принимая обдуманные решения. И сейчас Антон бежит подальше от колледжа, подальше от Арсения и всех других обстоятельств, которые что-то поменяли в его личности. Бежит в незнакомые дворы, чуть не сбивает пару мамашек с колясками по пути, бабулек, идущих из магазина, но ему всё равно. Ему всё равно, сколько сил надо будет потратить и как потом возвращаться домой. Лишь бы покинуть эту зону изменений.***
Оксана пришла в колледж как обычно рановато, ждала Арса и периодически перекидывалась с ним сообщениями. Успела выпить кофе, поговорить с подружками, а верного друга всё нет. Прозвенел звонок на пару, но ни одного нового сообщения, ни звонка от него. Естественно, Окс писала ему, даже один раз позвонила, и, не дождавшись ответа, была вынуждена уйти на пару, как бы не хотела остаться внизу, на первом этаже около гардероба. И спустя десять минут после начала телефон на парте завибрировал, а на экране появился знакомый номер. — Можно выйти? — резко подняв руку и вскрикнув чуть ли не на всю аудиторию, просит она, и, стоит ей увидеть кивок, тут же вскакивает с места вместе с телефоном и вылетает в коридор, случайно хлопая массивной дверью. Берёт трубку, отходя постепенно в место, находящееся подальше от кабинетов, — Арс, ты где? — Окс, я около колледжа, — и в трубке слышится хрипотца, речь невнятна, но нет ощущения, что это из-за алкоголя. Это что-то другое, — Помоги, пожалуйста, тут недоразумение случилось. — Твою мать... — на подсознательном уровне девушка поняла, что случилось что-то плохое, пусть и не до конца поняла, что именно. Чтобы помочь своему другу, многое знать и не надо. Достаточно одной фразы, чтобы услышать о плохом состоянии, — Бегу, — она сбрасывает звонок и срывается с места, спускаясь на первый этаж, хватает свою куртку и спешно натягивает её. Выходит из колледжа и осматривается, спускается ниже и слышит какой-то шорох недалеко от лестницы, из-за чего оборачивается. — Арс! — её самообладания едва хватает на то, чтобы не закричать от ужаса. У её друга кровь, его состояние показывает, что встать сам не может. Старается, хватается за стену и ползком пытается встать, но, наклоняясь на левый бок, резко падает, зашипев. И это пугает до дрожи в коленях, — Что произошло?! — Оксана подходит ближе, берётся за левую руку Арсения и закидывает её на своё плечо, услышав в ответ вновь шипение. — Осторожнее, рёбра болят, — попросил хрипло мужчина и с большим трудом смог приподняться, но выпрямиться окончательно так и не смог. Честно, Окс в какой-то момент показалось, что сама не справится и придётся звать какого-нибудь парня, чтобы ей помогли удерживать массивного друга, — Просто Антон немного... — Вот сука! — не сдерживается девушка, поправляя на себе Арса, который практически навалился на неё, — Я его придушу, если увижу! — Не надо. Просто вызови скорую, — с каждой минутой, что он стоит на ногах, чувствует, как сознание ускальзывает из его рук, как предложения всё тяжелее составлять в голове. Видимо, удар о стену сильно повлиял на общее состояние. Оксана с трудом достаёт телефон из кармана, дрожащими пальцами набирает номер скорой помощи, ещё не сразу его вспомнив, и ждёт. Осматривает улицу и видит, как приближается знакомый парень к колледжу. Именно ему она отдавала валентинку четырнадцатого февраля, и, судя по словам, это друг Антона. Даже звать не приходится. Серёжа поднимает взгляд, случайно замечает эту парочку около лестницы и сразу узнает их. Увидев, что их положение какое-то странное, подходит ближе и сначала тщательно осматривает взглядом Арсения, а всё поняв, переводит шокированный взгляд на Оксану. — Помоги, пожалуйста, поддержи его, — взмолилась она практически, и Матвиенко тут же перенял мужчину на себя, крепче и увереннее придерживая, пока девушка старалась вновь совершить звонок, который случайно сбросила. — Что произошло? — слишком эмоционально спрашивает парень, смотря то на Оксану, которая, наконец, соединилась со скорой помощью и начинала быстро и тихо что-то им говорить, то на Арса, взгляд которого постоянно мутнел и не фокусировался. — Антон вспылил, — только и выдаёт он, не желая больше пытаться разговаривать. Каждая буква отдавалась острой пульсацией в разбитый нос, от чего говорить не хотелось совсем. Да и на что-то большее не хватило бы точно. Арс и так еле вспомнил последнее слово, а объяснить всю ситуацию внятно точно не смог бы. — Антон? Шастун? — не веря своим ушам, переспрашивает Серёжа, на что получает запоздалый кивок, — Ебануться, — только и выдаёт он и пока решает замять тему. Первая задача сейчас – довезти пострадавшего до больницы и добиться помощи, а уже потом устраивать разборки. И скорая приезжает через пятнадцать минут, забирает Арсения на каталку, а Оксана садится во внутрь машины, параллельно диктуя свой номер телефона Матвиенко и следя за состоянием своего дорогого друга, который иногда мимолетно улыбается так, будто его не в больницу в полубессознательном состоянии везут, а в крутой ресторан что-то праздновать. Ох уж эта стойкая маска сильного мужчины, которая иногда смотрится слишком инородно. — Отправь мне точку. Я тебе потом сообщу, в какую больницу нас отвезут, — закончив диктовку, тараторит девушка и дверь машины тут же закрывается, отрезая от внешнего мира. Серёжа успел только кивнуть на эти слова, а затем отошёл, когда машина стала отъезжать от колледжа. Она оставила за собой клуб дыма и подвешенное состояние.***
— Извините, можно войти? — севшим голосом спрашивает опоздавший Серж, и, получив разрешение, поднимается к своей парте. Взор ловит пустое место Антона, и теперь нет никаких сомнений, что после содеянного тот просто ушёл, не думая о состоянии своего пускай и бывшего, но друга. Стало так неприятно, что хотелось пнуть этот ни в чём не повинный стул. Но создался бы шум, потому пришлось просто сесть на своё место и заняться учебой. Пара прошла, преподаватель ушёл на перерыв, и в аудитории поднялся гул из голосов. — Ну и что на этот раз? Утюг забыл выключить? — интересуется подошедшая Даша, облокотившись об парту и ухмыльнувшись. — Если бы. Арсению Сергеевичу помогал, держал его, потом помогал в машину скорой помощи забраться, — сморщившись от воспоминаний того, как ужасно и плачевно выглядел упомянутый, отвечает Серёжа, и своей фразой тут же обращает на себя внимание всей компании. Даже Ира подходит ближе, прислушиваясь, — Его Антон избил и оставил около колледжа. — Чего, блять? — не скупился на мат Дима, придвинувшись на стуле поближе, — За что? — Да не ебу! Я подошёл, а подруга Сергеевича еле удерживала его, пока скорую помощь набирала. Ну я остановился и стал сам его удерживать. Мне ничего не сказали, и, судя по удивленному лицу блондиночки, она тоже не особо в курсе произошедшего, — выкладывает всё Матвиенко и тяжело вздыхает, вновь кидая взгляд на пустой стул Шастуна, — Не подумал бы, что он способен на такую хуету... — делает паузу, давая всем переварить поступившую информацию, пока и сам собирается с духом, — Блондиночка сказала, что напишет мне, в какой они больнице. — Мы обязаны поехать, — тихо выдаёт Ира, обращая на себя внимание, — Мы же все знакомы с Арсением Сергеевичем и знаем, что он хороший мужчина. И было бы с нашей стороны правильно его поддержать. — Так наш друг его избил. Я не думаю, что он захочет нас видеть, — отрицает предложение Катя, сложив руки на груди и опустив голову. — Помощь Серёжи он принял же! Вряд ли он принял её только потому, что больше никто из парней там не проходил. Да и мы – не Антон, наше мнение отличается. Не знаю, как вы, но я точно поеду, даже если он захочет меня прогнать, — своей решимостью Ира заряжает и других, на что каждый из ребят соглашается на затею и уверяет, что поедут, — Тогда дождёмся сообщения от подруги Арсения, узнаем больницу, купим чего-нибудь полезного и завтра поедем к нему. Все согласны? — получив кивки, Кузнецова слабо улыбается, радуясь своей небольшой победе. — Я всё ещё не понимаю, как Антон мог это сделать, — жмёт плечами Даша спустя паузу, заставляя и других окунуться в раздумья на эту тему. Но это бесполезно, ведь кроме самого Шаста причина неизвестна никому, и даже предположения кажутся неправильными. — Узнаем. Или от Арсения, или от самого Антона, — Дима снимает очки и протирает специальной салфеткой линзы, глядя вперёд себя, — Давайте пока на этом не зацикливаться и сосредоточимся на учёбе. У нас ещё сегодня репетиция, между прочим, — замечает он, на что другие соглашаются с ним и расходятся кто куда – девушки в столовую, а парни выходят, чтобы покурить на улице в относительной тишине. Дальше пары проходят, словно в каком-то трауре. Навалилось всё и сразу с одной ситуации. Не хватает Антона, который был весёлой заводилой в их компашке, всегда находил развлечение для всех и веселил. Но эти позитивные мысли тут же омрачались пониманием, что этот их «весёлый заводила» смог сотворить с их общим другом такое, что тот оказался в больнице. Конечно, они все помнят ситуацию с Сашей из другого факультета, но тогда были другие обстоятельства, и его поступок был по факту отвратительным. А поступок Арсения был если не отвратительным вовсе, то не таким уж и ужасным, чтобы избивать до практически бессознательного состояния. Мнение об Антоне вмиг поменялось, и вся позитивная репутация в глазах друзей тут же рухнула, оставляя после себя неприятный, колющий осадок. Особенно у Иры, которая трепетно относилась к нему и хотела хорошего будущего для него и Арса...