***
— Блондиночка написала адрес больницы! Когда поедем? — встрепенулся Серёжа, даже вскакивая со своего стула и оглядывая присутствующих, которые до этой новости мирно ели свой поздний завтрак, сидя в столовой, и думали лишь о следующей паре по вокалу. — Давайте завтра и поедем. Арсению Сергеевичу отдых нужен, а завтра выходной, спокойно закупимся чем-нибудь полезным и поедем, — напомнила свой план Ира, и, услышав его, Матвиенко выдохнул, садясь обратно и беря тёплый стаканчик с кофе в руку.***
Ребята честно ума не могли приложить, что им взять полезного. Списывались вечером, даже организовали групповой звонок, но кроме банальных апельсинов и других фруктов не могли придумать чего-то более нужного. Пока не написала Оксана. Уехав часов в восемь вечера из больницы, она попросила Серёжу помочь с перевозкой личных вещей Арсения, ведь ему придётся остаться в больнице не на одну неделю. Матвиенко тут же передал это сообщение своим друзьям, а затем написал Окс, что приедет не один. На том и договорились, дожидаясь завтрашнего утра. Подростки собрались около дома Арсения Сергеевича рано, стояли около подъезда и попивали тёплый кофе, пока ждали девушку, стараясь найти заряд бодрости на день. Оксана пришла через десять минут. Её внешний вид показывал, как же нелегко ей пережить подобное происшествие: тёмные круги под глазами, кожа потеряла свой блеск, как и волосы, убранные в небрежный пучок, а глаза опухшие, видимо, из-за слёз, которые пролила за вчерашний день. Оглядев всех присутствующих, она чуть нахмурилась, а затем недоверчиво взглянула на Серёжу. — Это так странно, что столько друзей Антона решили поддержать Арса, — высказывается, вновь осмотрев всех, будто желая убедится в их безопасности для себя и своего дорогого друга. — Согласен с тобой полностью. Но ни один из нас не поддерживает поступок Антона. Плюс мы пару раз тусили с Арсением Сергеевичем и смогли понять, что он хороший мужик, — отвечает Серёжа, и Суркова, кажется, расслабляется, тяжело выдыхая. Обойдя компанию, открывает дверь в подъезд, впуская всех, а затем ведёт к лифту. Все заходят в большой лифт, нажимают на нужный этаж, и двери за ними закрываются. — Тебе сказали, что у него за травмы? — интересуется Дима, получая в ответ кивок и сложный взгляд, опущенный в пол. — Сотрясение мозга, повреждение хрящей носа, смещение позвонков, отбита почка и ушиб рёбер с левой стороны, — будто бы читая выписку из больницы, чётко произносит Оксана и шмыгает носом, вытирая рукавом слёзы с щёк быстрым движением. Остальные девушки сочувственно приобняли её, стараясь поддержать, на что она лишь замахала рукой, давая понять, что всё нормально. Сейчас ей нельзя быть слабой. Ей надо быть сильной ради Арса, ради того, чтобы помочь ему и показать, что она может справиться даже с такой трудностью сама. — Видимо, Антон бил с большой силой, раз нанёс такие травмы. Пока узнать у Арса всё не смогла, он без сознания был сначала, а потом меня уже не пустили к нему, говоря, что ему нужен отдых. Сегодня, может, расскажет всё, — добавляет более твёрдым голосом, и, увидев открытие дверей лифта, выходит из него, на ходу доставая ключ из небольшой сумочки. Ребята решили промолчать. А что тут скажешь? Извиняться за своего друга бессмысленно, они даже подозревать не могли, что тот на такой ужас способен. Сочувствовать тоже, всё же, Арс точно оправится, а сочувствие лишь больше подобьёт и без того подвешенное состояние Сурковой. Потому лишь тактично промолчали, направляясь за ней к квартире. — Я соберу его личные вещи, а вы соберите одежду. Вот список, сумку я вам сейчас выдам, — вручая ребятам небольшую бумажку, она ушла в спальню друга и, вытащив откуда-то спортивную сумку, оставила её на полу, а сама ушла собирать личные вещи. — Даже не верится, если честно, что такое происходит, — качает головой Даша, пока складывает аккуратно тёмную лёгкую футболку, сидя на кресле около шкафа. — М-да, согласна. Антон всегда казался импульсивным, но не настолько, — поддакивает Катя, складывая в сумку вещь за вещью. А Ира вытаскивала их из шкафа, передавая дальше, и молчала. Пусть Арсений и является для неё по сути чужим человеком, но вот Антон – нет. И ей очень тяжело всё произошедшее понять, как-то оправдать действия друга, ведь понимает, что подобному прощения и оправдания нет. Спустя полчаса ребята выходят из квартиры, Дима несёт спортивную сумку с одеждой, Серёжа — с личными вещами, а Катя несёт угощения, которые всё же купили своей компашкой перед тем, как прийти к дому Арса. Добираются на автобусе за минут семнадцать, доходят до больницы и ещё долго возятся с халатами и бахилами, которые выдают в регистратуре. Медсестра, пусть и удивлённая таким количеством посетителей, проводит их к палате и просит быть осторожнее, на что все дружно кивают. Первой открывает дверь Оксана, и все позади неё слышат, как она сдавленно вздыхает, вставая на месте, не в силах пройти дальше. У Арсения корсет на груди, огромный гипс на носу, а на правой руке, что покоится на белоснежной простыне, красуется огромный, яркий синяк на тыльной стороне ладони. Ира мягко берётся за локоть Сурковой и проводит внутрь, чувствуя, как и собственные глазки наполняются слезами. Зрелище не для слабонервных, особенно, не для таких эмпатов, как она. — Оксана? — приоткрыв глаза на шум, Арсений щурится, оглядывая присутствующих, — Ира, Дима и... ого, чего вас так много? — удивлённый такому количеству гостей, он старается приподняться, на что подлетевшая Оксана мягко опускает его обратно на постель. Вновь делает вид, что всё в порядке, будто его повреждённые части тела не болят при малейшем движении. — Куда тебя черти несут, Арс! — возмущённо крикнула она, а после вздохнула, стараясь вернуть спокойствие и не срываться на крик от беспокойства, — Ты как? Что болит? — Окси, всё хорошо, правда. До свадьбы твоей всё заживёт, — он смеётся от своей же фразы, но тут же морщится, когда из-за смеха начинает болеть нос и пульсировать затылок, — А откуда ребята взялись? — интересуется, бросая взгляд на компанию подростков позади своей подруги, которые немного неловко топчутся в стороне, боясь потревожить своим присутствием. — Я помог Вам около колледжа, придерживал вас до приезда скорой, — отзывается Серёжа. — Да, он нам рассказал о произошедшем, и мы решили приехать и поддержать тебя. Мы бы никогда не подумали, что такое произойдёт... — добавляет следом Ира, заправляя прядь своих красивых, каштановых волос за ушко, опуская стыдливо взгляд, — И нам правда неловко, что наш друг сделал это. — Ира, не надо стыдиться того, чего не делали сами. Это ваш друг, но он – не вы. Спасибо, что пришли, это многое значит для меня, — улыбается Попов слабо, немного странно из-за гипса на носу, криво, но не менее искренне. Его позитив даже в такой ситуации вызывает улыбку и у остальных. — А ты помнишь, что произошло-то? Можешь рассказать? — тихо спрашивает Оксана, взявшись ласково за руку друга и огладив её своей, холодной и белой. — Ого, ты змея прям, холодная, — хихикнул на это действие он, но тут же убрал улыбку, предаваясь воспоминаниям, — Честно, я не всё помню. Только то, что шёл к колледжу, около него стоял Антон и курил. Я стал просить переговоры, но он лишь отмахивался, говоря... не очень приятные вещи. Я сказал одну вещь, из-за которой он, кажется, ударил мне кулаком по лицу, и я отлетел к стене, ударился затылком... И всё, я больше ничего не могу вспомнить. — Даже то, что было потом, когда я пришла? — Да, Окси, даже это. Я помню только момент удара, а дальше провал. И после этого помню то, как проснулся сегодня, — собирая крупицы воспоминаний, отвечает Арс честно, видя такую боль в глазах своей подруги, что и у самого начинает побаливать сердце, — Ну, милая, всё же в порядке. Подумаешь, нос сломан. Мой нос всегда был и будет самым красивым из тех, что ты знала! — Дурак, — смеётся Суркова, вытирая вновь нахлынувшие слёзы, но теперь уже с лёгкой улыбкой на лице. Да, возможность поговорить со своим лучшим другом явно придала ей сил и успокоила, что улыбка теперь сияла на её лице всю оставшуюся встречу. Поговорив ещё немного и сообщив о том, что принесли, поставив пакет на одну из тумб, компания уходит, чувственно, горячо прощаясь с Арсением, желая скорейшего выздоровления, а Оксана обещает прийти ещё вечером, чтобы убедиться в хорошем состоянии. Скрепя сердце, выходят из больницы, и весь запал девушки тут же пропадает, как и огонёк в глазах. Взгляд становится суровым, словно у матери, ребёнка которой обидели и теперь она намерена рвать и метать. Так, в принципе, и есть. Арсений слишком важный для неё человек, она готова помочь ему всегда, в любой ситуации, а если кто его обидит, то обязательно сделает так, чтобы того человека наказали. — Либо вы поговорите с Антоном, и он извинится, оплачивая лекарства, либо я буду писать заявление в полицию, — серьёзно и без толики того веселья, что было в палате, сообщает она, осматривая каждого подростка, простреливая своим взглядом, — Избиение — это уже не шутки, и я не могу позволить себе оставить это вот так. — Я не хочу с ним разговаривать. Уебанский поступок, мне честно мерзко будет, — морщится Серёжа, а Даша подхватывает его позицию, согласно кивая, — Пусть остальные разговаривают. Я умываю руки. — Значит, мы попробуем. Да, Дим, Кать? — вздыхает Ира, и, получив кивки, приободряюще улыбается Оксане, — Если что, можешь писать Серёже, если нужна будет какая-то помощь. Не факт, что мы чего-то добьёмся от Антона, но сами готовы помочь, чем сможем. — Спасибо, — приподняв в полуулыбке уголки губ, Оксана приобнимает ребят, благодаря тем самым за небольшую помощь в сегодняшней встрече, — А теперь я поеду домой. — Держи в курсе состояния Арсения Сергеевича, пожалуйста, — попросила Ира, на что девушка кивнула, и, обойдя компанию, направилась на остановку, надев большие беспроводные наушники. Проследив за ней, ребята направились в торговый центр неподалёку, чтобы поесть, так как утром мало кто из них завтракал, и оправиться после такой тяжёлой встречи. Каждый заказывает еду, приносит поднос, ставя его на стол, и, усевшись, все начинают потихоньку есть. Несмотря на то, как каждый из них голоден, едят они не спеша. Кусок просто в горло не лезет. — Я б набил ему морду, — резко выдаёт Серёжа со спокойным выражением лица, откусив от бургера кусок. — Да ну, не опускаться же до его уровня, — морщится Дима и вздыхает, помешивая в своём кофе сахар, — Я не знаю, как с ним разговаривать, честно. Он мой друг, вроде как, но я не хочу его видеть, по крайней мере сейчас, — качает он головой и делает глоток на пробу, выясняя, размешался сахар или нет. — Я могу попробовать поговорить с ним. Он мне, вроде как, больше всех доверяет, — жмёт Ира плечами, бездумно помешивая свой кофе, глядя на красивые разводы в нём. — Будем признательны. А то, видимо, никто из нас не хочет с ним разговаривать, — мимолётно улыбается ей Катя, принимаясь и за свою еду. На том обсуждение и завершают, переводя тему диалога в более приятное русло.***
Силы иссякли спустя пятнадцать минут интенсивного бега. Антон никогда не отличался атлетическими способностями, но, когда в голове полный бардак, как и в жизни, научишься не только быстро и долго бегать, но и приобретёшь кучу других навыков выживания. И добежал он, как сначала показалось, до неизвестного района, где были серые панельные дома чёрт знает каких годов, заросшие, высокие деревья, а на самой улице не было ни души. Но потом Антон узнал свой старый район, пускай и не сразу. Когда-то летом перед пятым классом он переехал с родителями в другую квартиру, в район получше, но старый, добрый и уютный, где парень часто носился с ребятишками из своего же дома по площадке, никогда не выходил у него из головы. Выдыхая пар, Шастун стал бродить по двору, оглядывая всю местность вокруг так, словно впервые в жизни оказался тут. Площадка новая, современная, но на ней никто не играет – все дети сейчас в школе. Окна старой квартиры, которая находилась на пятом этаже, поменялись, на них висят другие шторы, да и на подоконнике в его комнате больше не стоит любимый мамин цветок. Теперь там стоит большая игрушка плюшевого зайца. Глядя на когда-то свою родную и любимую квартиру со стороны, Антон внезапно понял, как быстро летит время. Вот он собирает вещи, чтобы переехать, вот он знакомится с новеньким в восьмом классе и заводит с ним дружбу, а вот он поступает в колледж. А вот и целуется с Арсением на своём собственном дне рождения... Тоска накатила с большей силой, стало так грустно за потерянное в никуда время и за поступки нынешнего себя. Честно? Ему очень стыдно за то, что натворил. Но об извинениях пока что не может быть и речи. Сложная жизненная ситуация требует тщательного разбора по полочкам, а потом, когда удастся принять все аспекты, идти с изменениями. Нелогично, но так Антону куда легче, чем тянуть за собой сквозь недели чувство вины. Бродит по району он достаточно долго. Качается на качелях, сидит на горке, предаваясь воспоминаниям: как в первый и последний разы свалился с неё, как играли здесь с друзьями в «стоп земля», и как вечером, возвращаясь с работы, его забирал с площадки отец. И не важно, какое время года было, это всегда были тёплые и родные воспоминания. Но настала пора возвращаться в реальность. Антон заходит домой в восемь вечера, приоткрывает дверь в квартиру и тут же слышит стук посуды о кафельный пол кухни. Громкий, словно это не случайное падение, а намеренный удар. — Тварь, как ты мог!! Я так и знала, что твоя эта шмара Ника не просто коллега! — кричит, надрывая голос родительница, кидая очередную тарелку в стену, надеясь попасть в человека. — Угомонись, дура!! А что, думаешь, я правда любил тебя последние лет десять? Да я терпел тебя и твоего выродка! — в ответ громом проносится голос отца и звучит хлопок. Удар по щеке. — Козёл, вот и катись к ней, к этой молодой шалаве! Антон остаётся в коридоре и чувствует, словно пол под ногами исчез, как и все этажи ниже, земля... Чувствует, словно проваливается в пропасть, где ещё чуть-чуть и задохнётся от отсутствия в ней кислорода, забудет всю свою личность и уснёт вечным сном. Но этого не происходит. Он продолжает стоять, как вкопанный, задыхаясь собственными, неконтролируемыми слезами. Много мозгов не нужно, чтобы понять произошедшее. Отец изменил матери. Судя по словам, он просто терпел и мать, и своего сына, надеясь сохранить семью до последнего, оставаясь в ней. Поэтому уже давно не было любви, маминой смущённой улыбки, когда отец приносил цветы просто так, чтобы порадовать. Поэтому уже давно нет поездок-сюрпризов в какой-нибудь аквапарк или ресторан. Потому что отцу надоело это терпеть. Ему надоело делать вид, что он всё ещё любит эту семью, что ему хочется находиться с ними в одной квартире, решать семейные проблемы. Ему надоело играть любящего отца, который души не чает в своём бестолковом сыне просто за то, что он есть. Надоело притворство. Именно сейчас Антон чувствует себя маленьким ребёнком. Хочется спрятаться под кровать, чтобы его никогда-никогда не нашли, закрыть ушки ладонями и забыть обо всём, что происходит сейчас, напевая привычное детям «ля-ля-ля». Но он давно не ребёнок и абстрагироваться от проблемы таким образом не получится. Вздохнув и утерев слёзы рукавом, гордо поднимая голову, проходит молча в свою комнату, берёт другие вещи в свой шоппер, и, проходя мимо кухни, останавливается. Прислушивается к разговору, надеясь услышать ещё что-нибудь полезного. — Ну зачем ты это сделал? — рыдая без остановки, спрашивает женщина, закрывая лицо руками. — Да потому что не люблю больше ни тебя, ни Антона этого конченного! Я встречаюсь с Никой уже пять лет и намерен брать её в жёны, создавать новую, нормальную семью. Ты мне на-до-е-ла! — разделяя последнее слово по частям, самодовольно отвечает Андрей, вызывая всхлипы ещё громче и истеричнее, чем раньше. Шастун-младший поправляет шоппер на плече, от чего вещи внутри звенят, и родители тут же оборачиваются, удивлённо уставившись на источник шума и замолчав. Из-за своей распри они совершенно не обратили внимание на сына, который вернулся, продолжая решать свою проблему. И так было часто. Они ссорятся, и им не важно, как чувствует себя в это время их сын. — Я уже ухожу, — пожимает плечами он безразлично и, накинув куртку, уходит.***
На улице намного теплее, чем было тогда, осенью, когда его выгнали в крайний раз из дома. Сейчас солнце греет, день становится длиннее, и можно походить подольше по улице, чем раньше. Но Антон, решив как можно больше побыть в помещении, дошёл до кфс и сидел там до самого его закрытия, медленно поедая острые ножки и периодически заказывая разные виды кофе. А потом пришлось искать место, где можно будет поспать. Да, домой не хотелось идти однозначно, там ругань и полнейший разлад. Хотелось найти место, где будет тихо и уютно, где будет тепло и комфортно. Где будет пахнуть дорогими ароматами и будет звучать весёлый, звонкий, бархатный голос. Одно такое место пришло в голову. — Сука... — прошептал Шастун, откинув голову и подняв взгляд к звёздному небу. В голове каша до сих пор. Слишком много ужасных событий произошло, заканчивая изменой отца и начиная происшествием с Арсением... Да, он был в бешенстве, был безумно зол и ему до сих пор кажется, что из-за какого-то влияния не оттолкнул мужчину в тот вечер. Но если бы была возможность вернуться в прошлое и остановить самого себя, там, около колледжа, то обязательно бы сделал это. Насколько бы он не был в бешенстве, но избивать не хотелось совсем. Сердце сжимается, когда вновь всплывает образ потерянного Арсения, сжавшегося около стены и с кровью под разбитым носом. И становится так совестно за свой поступок, что хочется просто исчезнуть в один момент и никогда не возвращаться, чтобы все забыли о таком импульсивном человеке, как Антон. Чтобы у всех всё наладилось и все жили счастливо. Без него.***
Ночевать на улице было не в первой, но всё так же неприятно. На утро пробрало от холода всё тело, даже довольно тёплая для последних апрельских деньков куртка не согревала так, как согрело бы одеяло. Спину стало ломить из-за неудобной лавочки, как и плечи, с чем уже мало что можно сделать. Просыпаться под шум машин вокруг и шаги людей по асфальту тоже не придаёт настроения. И теперь вновь шарахаться по улице, бесцельно исследуя уже давно изученные улочки.***
Под вечер подобная затяжная прогулочка уже стала надоедать. Хотелось полежать на своей тёплой, родной постельке, поесть домашней еды и иметь под рукой любую свою вещь, которая может понадобиться. Благо под вечер, когда силы искать новое место иссякли и ноги принесли в местный, небольшой парк, где обычно мало народу, Вселенная, кажется, решила сжалиться и послала ангела. Ирка Привет. Ты дома? Телефон завибрировал так неожиданно, что Шаст чуть не подскочил с лавочки, вынимая гаджет и читая пришедшее сообщение. Расслабляется и даже улыбается, встречаясь глазами с аватаркой написавшей.Антон Шастун Привет. Не, я на улице
Ирка В 11 часов ночи?!Антон Шастун Ага. Дома жесть че творится
Ирка Дай мне пару минут Антон жмёт плечами, выходит из диалога и бездумно листает ленту в соц сети, пока не приходит следующее сообщение, от которого буквально давится воздухом. Ирка Приходи ко мне, переночуешь Родители уехали ненадолго отдохнуть, я одна дома И с этого момента Шастун благодарит всех богов, что они ему, такому нерадивому, послали такую идеальную девушку, как Ира. Написав ей большое (относительно) сообщение благодарности, подхватил шоппер на плечо и направился к дому девушки. Сначала пришлось чуть проехаться на автобусе, буквально пять минут, а потом пройтись по частному сектору, чтобы дойти до дома семьи Кузнецовых. Благо теперь нет сугробов и идти в разы легче, чем это было зимой. — Привет, заходи быстрее, — открыв ворота во двор, слабо улыбается девушка и приобнимает друга одной рукой, мимолетно, едва касаясь. Раньше объятия были крепче и чувственнее, а теперь это действие будто было сделано автоматически, чтобы не обидеть, и это странно. Ну, мало ли, что случилось, правильно? — Привет. Извини, что так нагло врываюсь, — неловко улыбается Антон и проходит к дому, а когда дверь перед ним гостеприимно раскрывается, заходит в коридор и снимает с себя куртку, вешая её на крючок. — Ничего страшного. Я всё равно с тобой поговорить хотела, — и вновь странная, натянутая улыбка в совокупности с грустными глазками, словно держит свой наигранный позитив из последних сил. — Что случилось? — обеспокоенно спрашивает парень, беря с пола шоппер и закидывая его на плечо. — Пойдем в гостиную. Такое в коридоре не обсуждают, — Ира уходит в комнату, а он уходит следом за ней, садится на диван, ожидая начала разговора. Но подруга лишь предлагает поесть, попить, готовит чай, а затем ставит кружку с ним на стол вместе с печеньем. Будто даёт себе время на то, чтобы подготовиться к разговору, подбирает слова и то, что хочет донести. Начинает лишь спустя время, когда садится на диван рядом со своей кружкой чая. — Тебя сегодня в колледже не было. И не предупредил даже, — начинает издалека, задумчиво глядя вперёд и покусывая нижнюю губу, внимательно ожидая ответа. — А, да там такая ситуация... — Я знаю. Арсений в больнице, — словно ошпаривая водой со льдом, так и произносит она, опустив взгляд, а затем поднимая его на своего друга. В краешках карих глаз таились кристаллики, отбрасывающие блики от лампы, — Скажи, почему ты так с ним поступил после всего, что он делал для тебя? — Ир... — сейчас провалиться сквозь землю хотелось ещё сильнее, чем раньше. Одно дело избить, уже грех греховный, но когда об этом узнаёт девушка, к которой ты испытывал самые тёплые и искренние чувства из всех, что у тебя есть... Хочется прямо сейчас попасть в ад, лишь бы не видеть это разочарование в некогда счастливых глазках. — Ты избил его потому, что он в тебя влюблён? А если бы и я в тебя влюбилась? Меня бы ждала та же участь? — Нет, Ир, дело не в этом, — осунувшись, Антон вздыхает, чувствуя себя таким виноватым, как никогда, — Он же мужчина, это во-первых, но из-за этого я бить его не собирался. Он сказал кое-что... — и замолчал, боясь произносить те слова вслух. Кажется, что даже в них виноват он. — Что, Антош? Я правда хочу тебя понять... Пожалуйста, расскажи, — придвинувшись, Кузнецова мягко касается своей рукой ладони Антона, на что тот поднимает взгляд. — Он сказал, что я тоже педик, раз мне понравилось с ним целоваться, — с трудом выговаривая это, признаётся он, перехватывая руку девушки и сжимая её. — А тебе понра...? — Нет! То есть... Я не уверен. Я запутался, — щёки начинают пылать, становится совсем неуютно сидеть на этом мягком диване, который словно покрылся иголками. Кажется, Антон впервые допустил мысль, что ему могло понравиться? Либо его окончательно сломала жизненная ситуация и неразбериха в ней, либо наконец приоткрылась тайная дверца, наполненная яркими, непривычными красками, — И я вспылил из-за его слов... — И... куда ты бил? Арсений просто не может ничего вспомнить после того, как ты ударил его кулаком по лицу, — делает попытку Ира, придвигаясь ещё ближе. Если ей сейчас удастся узнать это, то сможет предоставить Оксане и Арсу полную картину событий. Это уже хорошо. — Вот в лицо ударил... Он отлетел в стену. Я ударил его ногой пару раз в бок левый. Потом опять по лицу ударил... И всё, — хмурясь, стараясь вспомнить всё, честно отвечает Шастун, непрерывно глядя на свою подругу. А у неё слёз в глазах стало лишь больше, а разочарование в них всё сильнее. — Ясно... Оксана требует от тебя извинения и деньги на лекарства. Или напишет заявление в полицию, — передаёт слова девушки Кузнецова, видя, как Антон кивает со сложным выражением лица. — Я постараюсь найти деньги. И в скором времени принести извинения.. — только и отвечает, погружая комнату на какое-то время в молчание. Оба думают и оба загружены своими мыслями. — Серёжа и Даша очень негативно к тебе относятся теперь, — сделав долгую, вязкую и мучительную паузу, продолжает Ира охрипшим голоском, — Я, Дима и Катя единственные, кто ещё готовы общаться с тобой. Но... — это «но» звучит страшнее чего-либо, — Я не могу тебя понять, как бы не старалась. Это ужасный поступок по отношению к такому замечательному человеку. Я могла понять тот раз, когда ты избил Сашу, там правда был плохой поступок с его стороны, но Арс... Не заслужил, чтобы из-за его светлых чувств он оказывался в больнице, понимаешь? Он старался не вредить тебе, наоборот, всегда был осторожным, а ты намеренно навредил ему не только физически, но и морально, — сделав глубокий вздох, резким движением Ира утирает выступившие слёзы, — Я приняла тебя только для того, чтобы ты рассказал мне о произошедшем всё, а не по доброте душевной. Доброта закончилась в тот момент, как ты избил Арсения. Завтра утром, в девять часов, тебе придется уйти, — поднявшись с дивана, она вздёргивает носик выше, стараясь казаться холоднее, но её дрожащий голос выдаёт истинные эмоции, — Постельное бельё справа от дивана, ты его найдёшь. Спокойной ночи, — и, оставив недопитый чай на столике, уходит в свою комнату даже слишком спешно, практически убегая. И Антон не успел сказать что-либо, да и если бы ему дали возможность, то не нашёл бы подходящих слов. Права ли она? Да, она права, поступок был крайне жестоким и обойтись можно было без рукоприкладства, словами. Но становится ли от этого менее обидно? Нет. Шаст понимает такое отношение к себе, но тот факт, что былое общение не получится вернуть даже спустя время, даже спустя сотню извинений и просьб... Становится страшно и обидно. Шастун ещё минут десять сидит без движений. Смотрит вслед некогда убежавшей Ире, переваривая всё то, что услышал, и стараясь не киснуть окончательно. Информация не из приятных. А кому будет приятно услышать, что твои друзья, которых ты считал лучшими, отреклись от тебя и больше не хотят общаться? Конечно, никому, даже тем, кто этого реально заслуживает. И Шаст явно из тех, кто заслужил. Прекрасно понимает это и ещё больше убеждается в том, что нужно было просто уйти и не начинать разговор. Вздохнув, берёт только простынь из того комплекта, что ему предоставили, накрывается ею, а в качестве подушки послужил довольно мягкий подлокотник дивана. Так и проспал до восьми тридцати утра, в одной позе и с тонкой простынкой. Именно в это время прозвенел будильник, поставленный специально для того, чтобы уйти вовремя и не разочаровывать Иру ещё больше. Поднявшись, умывается в ванной комнате холодной водой, расчёсывает волосы пальцами, и, прихватив шоппер и накинув куртку, уходит, осторожно закрывая дверь дома, чтобы не разбудить подругу.Антон Шастун Я знаю, что не заслужу прощения, как бы не старался и что бы не делал Спасибо, что приютила. Ты чудесная девушка <3
Пишет быстро, пока идёт к остановке. Дойдя до неё, ещё пару минут ждёт нужный автобус, сидит эти минуты в соц сети, просматривая короткие ролики, а когда приезжает транспорт, запрыгивает в него, убрав ловко телефон в карман, оплачивает проезд и проходит сразу к выходу, садясь у края прохода. Доезжает до своего района обратно. Благо, начались выходные дни в честь первых майских двух недель (первое мая отмечают пару дней, а потом и девятое), и поэтому можно не париться насчёт колледжа в эти дни. Но это не значит, что не хочется домой, в тепло, где всегда есть домашняя еда, привычный шум и уют. Последнее, конечно, уже исчезло. Антон теперь не знает, куда идти. Стоит чуть вдали от остановки, на которой его высадили, и понимает, что теперь идти ему не к кому. Дима не примет, осуждает поступок не меньше остальных, а про других ребят в компании говорить нечего. Наверняка при встрече плюнули бы в лицо. Ну, Серёжа точно плюнул бы. А Даша следом, девушка, всё-таки. Вот же повезло, нашли друг друга, похожих донельзя людей. Ноги сами понесли в старый район, где раньше Шастун жил. Всё ходит, осматривая местность, и вспоминает об одной заброшке, где когда-то побывал с друзьями, а потом отхватил смачных пиздюлей от родителей за то, что ушёл так далеко, да ещё и на заброшку. Зато тогда испытали уйму эмоций, представляли себя исследователями заброшенных домов, искали что-то ценное там и даже снимали видео, которое уже давно утеряно. Дойдя до старых железных ворот, с трудом отодвигает одну дверцу и пролезает в образовавшуюся щель, зашипев от того, как тяжко это действие проворачивать во взрослом возрасте. Антон, конечно, худой, но не настолько, поэтому пролезать было неприятно. Пройдя дальше, обращая внимание на растительность, которая уже норовит прорасти до метров так полутора, поднимает взгляд, замечая перед собой дом. Честно, он без понятия, чем являлся этот дом раньше, ведь с друзьями находили как и записи о людях, как о каких-то пациентах, так и какой-то огромный подвал с колодцем, где была холодная и грязная вода. Постройка военного времени, поэтому, наверное, её причудливость вполне естественна. И, на удивление, сохранилась она неплохо. Мебель разбросана, валяются стёкла повсюду и всё покрылось огромным слоем пыли и паутины, но зато стены, полы и потолки были в приемлемом состоянии, и можно было не опасаться, что какая-то каменная глыба свалится тебе на голову. А самое классное, что было в этом здании – плоская и большая крыша. С неё был всегда особенно чарующий и умиротворяющий вид, учитывая то, что за забор никто не совался, кроме ребятишек, а потому тут в основном безлюдно и тихо. Её закрывают ветки больших деревьев, словно скрывая от остального мира. Поднявшись на ту самую крышу, Антон нашёл старую лавочку бирюзового цвета и улыбнулся. В детстве именно на ней он сидел с друзьями, поедая сухой роллтон и разговаривая об играх того времени или об учёбе. И вот теперь он стоит совершенно один с запутанной головой и незнанием, что делать дальше в этой жизни. Вздохнув, Шастун опускается на лавочку, отмечая, что та не развалилась под ним прямо сейчас, и достаёт сдобную булку, которую взял из дома в своей комнате. Подготовив бутылку воды, оставив её около себя, начинает свой завтрак. Не лучший и не самый комфортный за всё время, но хотя бы сейчас можно отвлечься от всех проблем и просто насладиться природой, которая уже активно расцветает. Закончив со своеобразным завтраком, залезает в телефон, который благодаря ночёвке у Иры с полной зарядкой, и обнаруживает, что его исключили из беседы их компании. Ожидаемо, справедливо, но всё равно печально. Листая ленту в вк, слышит какой-то шорох внизу, и, приподнявшись, осторожно выглядывает вниз, видя приближающуюся, большую, мускулистую и явно мужскую фигуру.