Луноворот. Он и его кот

      Шикадай со скорбным видом толкнул обтянутую сеткой створку ворот и ввалился на третий полигон. Иноджин, выворачивающий пируэты на бревне, даже не посмотрел в его сторону. Чо-Чо сидела в тенёчке и привычно залипала в карафон. Подняла на сокомандника красные от недосыпа глаза и тихо поздоровалась:       — Приве-е-ет, — не потому, что хотела, а из геморной вежливости.       — Привет, — эхом отозвался Шикадай. Хорошо хоть его сокомандники остались самими собой.       Он попрыгал, разогревая мышцы, сделал несколько махов ногами. Разговаривать, как обычно, было не о чем.       Ворота противно заскрипели. Явился Конохамару, а за ним тенью просочился Шиначику. Растрёпанный, будто только что оторвавший голову от подушки, зато юката носил с достоинством, как потомственный самурай. Или вышколенная гейко из столицы.       — Так, салаги, размялись? — гаркнул Конохамару. — Шесть отрезков по прямой челночным бегом, потом на исходную в центре. Сегодня отпрыск героев Конохи покажет вам мастер-класс.       — Герой Конохи? — Шиначику выговаривал слова как-то иначе, Шикадай пока не разобрал, как. Не тараторил, что ли? — Вы помирились с родителем?       — Разговорчики в строю!       — Заткнись, чудик, — шёпотом посоветовал Шикадай. Знал, что Конохамару лучше не злить, он сам разозлится.       Иноджин, заложив сальто вперёд, соскочил с бревна и, не комментируя, припустил вдоль ограды. Чо-Чо строчила в карафоне.       — Баб приказ тоже касается, — бросил Конохамару.       Чо-Чо наскоро тапнула по экрану и кинулась за Иноджином. Шиначику в своих сваливающихся гета помчался следом. Лучше бы разулся, придурок.       — Принцу Суны требуется особое приглашение?       Шикадай вздохнул и замкнул вереницу несчастных. «Принц Суны» из уст Конохамару звучало как оскорбление, да и сам Шикадай не особо верил, что его когда-нибудь заберёт Казекаге. Это в глупом детстве грезилось о песках далёкой страны, о тягучих мелодиях, о миражах и оазисах, а ещё о десертах. Тогда словосочетание «пустынные сладости» казалось чем-то волшебно-вкусным, хотя Шикадай ни разу не пробовал ни шербет, ни лукум, ни пахлаву. В Суне он стал бы единственным наследником, внуком Четвёртого Казекаге, там бы его ценили, может, даже любили. Но время шло, а Шикадая никто не забирал, словно его забыли здесь, в Конохе, и постепенно он смирился. Теперь у него появился иной план вырваться из Скрытого Листа. Чемпионские звания и кубки, первенства и матчи. Если его заметят, если возьмут в столичный клуб или даже в Кумо…       — А почему Чо-Чо в режиме бабочки? — неожиданно спросил бегущий рядом Шиначику.       — А она в режиме бабочки? — не поверил Шикадай. — Как узнал? Не, реально? Она ж вроде не практиковала? Хотя хз, что у неё в голове творится.       — Это даже без чакры видно, — нёс пургу Шиначику. Он сегодня явно не с той ноги встал. Из-за этого потом оступился и ударился головой. — Человек не может столь резко сбросить вес, если только он не болен и не страдает нарушением обмена веществ. Но в этот раз Чо-Чо, увы, переборщила с техникой.       — Вроде всегда такая была, — нахмурился Шикадай. — Куда ей ещё худеть? И так с диет не слезает, ходит, костями гремит.       Чо-Чо, мчащаяся впереди, ссутулилась. Услышала и смутилась. Возмутилась бы хоть раз в стиле бабушки Ёшино, на человека бы стала похожа.       — Закончили упражнение, доходяги, — скомандовал Конохамару. — Начинаем спарринг. Гребаные Ино-Шика-Чо против сына Хокаге.       — Отокаге? — пробормотал что-то непонятное Шиначику.       На этот раз его удостоили взглядами и Чо-Чо с Иноджином. Последний даже не поленился процедить сквозь зубы:       — Не понял? Он спит, что ли, на ходу? Свой любимый кофе не выпил?       — Скорее, таблетки, — хмыкнул Шикадай. И почему это кофе «свой»? «Своё» же! Иноджин сегодня тоже определённо тупил.       — Кого первого вынесут, пойдёт на турник подтягиваться. Вопросы есть?       — Конохамару-сенсей, а если мы Шину вынесем? — поинтересовался Шикадай. — Можно мне тогда уйти на треню?       — Молчать, дэбила кусок! Седьмую команду уже бросают за периметр, а вы тут жопы протираете. Ну ничего, я ещё сделаю из говна шиноби.       — Да не тянем мы на лучших, — прошипел Иноджин. — Всё из-за этой черномазой…       — Не начинай! — простонал Шикадай.       — Иноджин, пожалуй, ты должен принести извинения! — отрезал вдруг Шиначику. Шикадай покосился на друга. Тот в очередной раз за утро неестественно замер и немигающе уставился на Иноджина. Вот только Иноджин тоже умел играть в гляделки.       — Рвняйсь! См-ррно! — рыкнул Конохамару. — На исходную.       Шикадай поплёлся на середину полигона. Традиционное построение Ино-Шика-Чо диктовало ему занять позицию по центру. Чо-Чо, их вроде как танк в розовом кимоно, разместилась справа, Иноджин — за спинами.       Перед ними остановился Шиначику. Безмятежный с виду, вот только он никак не мог найти равновесие в гета. Честное слово, как на фестиваль вырядился или, скорее, из психбольницы удрал. Можно сбежать из дурдома, но дурдом не сбежит из тебя.       Шиначику принял низкую стойку. Правильно, на полусогнутых отпрыгнешь быстрее, чем на прямых ногах. Левая опять качнулась. Да разуйся же ты, наконец!       — Начали! — прозвучала команда.       Шикадай прищурился, ловя каждое движение Шиначику. Вот сейчас он рассыплется клонами, главное — вычислить и не потерять из виду настоящего. Поймать в теневой захват. На тупенькую Чо-Чо надежды мало, Иноджин сам решит, что делать. Ему вообще приказывать нельзя, психанёт ещё…       Но Шиначику не двигался. Таращился почему-то именно на Иноджина, стрелял глазами по сторонам. Будто от Иноджина можно было ожидать дальней атаки с флангов или с воздуха.       Или у Шины новая тактика? Стоять на месте и считать ворон Шикадая, в принципе, устраивало.       — Так и будете пялиться? — спросил-таки через пару минут Конохамару.       Шикадай обречённо сложил пальцы в печать теневого захвата. Почувствовал холод и тьму под ногами, словно продолжение себя. Своё чёрное «я». Ощутил в нём точки тенкецу, пустил чакру. Вытянул теневое тело в эластичную тугую ленту, раньше такие преобразования отзывались болью, словно Шикадай деформировал самого себя. Потом привык.       Тень выстрелила к ногам Шиначику. Тот подпрыгнул, уже в полёте неуклюже завалился и врезался в ближайшую мишень. Шикадай перебросил туда тень. Шиначику опять отскочил, метнул два сюрикена. Шикадай увернулся от одного, Чо-Чо отбила второй, с криком понеслась в атаку, махая руками.       — Куда прёшь, корова? — взвыл Конохамару.       Шиначику, стелясь почти по земле, проехался ей навстречу и сделал подсечку. Чо-Чо загремела в траву. Шикадай отклонил тень, словно стрелку в часах, Шиначику оказался быстрее, увернулся, по широкой дуге приближаясь к Иноджину. Опять не сводил с него глаз. Ждал чего-то?       Дождался.       Иноджин с видом «как-меня-всё-задолбало» сложил пальцы кольцом и наставил на Шиначику. И оба упали, как подкошенные. Потом Шиначику поднялся, брезгливо отряхнулся, подошёл к Иноджину и направил на него кунай. Обернулся к Конохамару и со знакомым сарказмом протянул:       — Яманака выбыл. Разрешите ему удалиться на подтягивания?       — Технически это ты Яманака, — заметил подпирающий ворота Конохамару.       — Сейчас это несколько спорно, — возразил вытеснивший разум Шиначику Иноджин. — Ваш вердикт?       — Валяй, — махнул рукой Конохамару. — Как всегда, драться зассал.       Шиначику убрал кунай, пошатнулся и замер в нелепой позе. Приходил в себя.       Иноджин вернулся в сознание, миновал Шиначику, мазнул по его ладони пальцами, якобы изобразив печать примирения, и гордо удалился к турникам. Вот же козлина!       — Продолжаем. Чего встали, дэбилы? Акимичи, быстрее вдупляй, на исходную!       Чего разорался? Ты же тренер, тьфу, наставник, ты не кричи, а объясни, как надо.       Но в чём Конохамару был прав, так это в том, что сейчас творился истинный дебилизм, участвовать в котором Шикадаю не улыбалось. Не видел он смысла в службе ниндзя. Он позволил упечь себя в Академию исключительно чтобы не расстраивать деда, тот все уши прожужжал байками о своих покойных друзьях — Иноичи и Чозе — об их легендарном построении, о том, как они ели из одного котла и готовы были идти друг за друга на смерть. И желал такого же воинского братства для внука. Но что-то пошло не так.       Шиначику с силой потёр виски и, поддавшись общей атмосфере, дебильно улыбнулся:       — Прошу прощения, не ожидал, что так легко подчинюсь техникам Яманака. Или Иноджин стал сильнее с последней нашей встречи. Шикадай, Чо-Чо, если вы знали, что он применит перенос разума, почему не подстраховали его падение?       А надо было?       Иноджин привычно не отреагировал. Болтался лапшой на турнике и делал вид, что подтягивается. Отлынивал, пока Конохамару не смотрел в его сторону. Шикадаю тоже хотелось откосить. Шиначику явно не в себе, Чо-Чо будет прилежно выкладываться на этом никому не нужном спарринге, и всё затянется до обеда. Как бы Шикадаю подставиться и выбыть из борьбы, но так, чтобы никто не просек?       Он подошёл вплотную к Чо-Чо, шепнул:       — Воды не найдётся?       — Если только чай… — она достала из подсумка термос.       Шикадай отвинтил крышку, сморщился от густого запаха трав. Опять какая-то дрянь для похудения. Косясь на Конохамару и Шиначику, отпил глоток, будто изнывал от жажды, а после щедро вылил остатки на землю. Вернул опешившей Чо-Чо термос со словами:       — Тактика пять.       Тактика пять — это использование «Магнитной бури», чтобы зарядить песчинки, поднять их в воздух и провернуть под пылевым прикрытием то, что необходимо. Сухая земля не проводит электричество, но вот пропитавшаяся жидкостью — легко.       — Хорошо-о, — проблеяла Чо-Чо.       — Верь мне, я поймаю Шизу.       — Хорошо-о.       — Начали! — крикнул Конохамару.       Шиначику ринулся в бой с кунаем наготове. Какие-то базовые атаки, опять без клонов. Шикадай не успел с тенью, противник слишком резво шёл на сближение.       — Стихия Молнии — Весенняя гроза!       Разряд ломаной вспышкой пролетел между Шикадаем и нёсшимся на него Шиначику. Дура! Опять Чо-Чо ничего не поняла!       Шиначику отскочил от колючих всполохов электричества, сложил печати. Тоже Райтон? А у него откуда?       Но его техника не получилась.       — Стихия Молнии — Магнитная буря! — сообразила Чо-Чо, крутанувшись вокруг оси и двумя сжатыми пальцами направляя от себя упорядоченный заряд. В воздухе заискрило и затрещало. Мокрые от чая пылинки взметнулись ввысь, скрывая трёх противников в подобии вихревой бури. Шикадай, вовремя закрыв лицо рукавом, материализовал свой клон, накинул на него личину Шиначику и приказал схватить себя за горло. И оба вылетели из клубов пыли под ноги Конохамару.       — Я победил, — прохрипел псевдо-Шиначику, продолжая душить Шикадая.       — Вольно, — разрешил Конохамару.       — Стихия Ветра — Ветряная коса! — донёсся голос настоящего Шиначику.       Это ещё что за зверь?       Пыль разметало резким порывом воздуха. Шиначику сидел на коленях, с удивлением глядя на свои руки. Чо-Чо стряхивала искры с волос.       Тц!       Шикадай развоплотил свой клон, пока с того не слетело хенге. Откашлялся, сплёвывая скрипящую на зубах пыль.       — Тебя клон поймал, — заметил Конохамару. — Настоящий — вон там.       — Ветер, — с идиотской улыбкой прошептал Шиначику и блаженно зажмурился.       — Была команда вольно, — Шикадай смотрел на Конохамару абсолютно честными глазами. — Разрешите выполнять?       — И что из вас вырастет? — сплюнул под ноги Конохамару. — Дэбил, анорексичка и ссыкло. Команда мечты. И какая такая шваль постановила, что вас должны воспитывать Сарутоби? Я вам ещё и серёжки должен дарить, как целкам каким. Не заслужили!       Шикадай уже ускакал к турникам, по пути потрепав по плечу Шиначику и сложив по-быстрому печать примирения. Чо-Чо отвернулась от него, как от предателя.       — Начали!       Иноджин откровенно пинал балду, усевшись на верхней перекладине турника, как на насесте. Шикадай достал карафон и написал пацанам, что к девяти утра в тренажёрку не успеет, так как его загрёб сенсей. Зло покосился на Конохамару, который, в свою очередь, с тоской глядел, как Чо-Чо и Шиначику носятся друг за другом с кунаями. Шиначику вроде приноровился к гета, временами даже двигался довольно ловко. И предпочитал какие-то скользящие, низкие движения. И постоянно уходил на фланги. Чо-Чо махала кунаем, как девчонка. Конохамару не выдержал и закурил, живо напомнив Шикамару. Ну правильно, отец в этой вредной привычке подражал своему наставнику и по совместительству дядьке Конохамару. И имена у обоих похожие, и дуболомство тоже. Может, поэтому Шикадай с первого дня невзлюбил сенсея.       А потом ещё и слухи дошли, что Конохамару Сарутоби по малолетству чуть в тюрьму Хозуки не загремел, и вообще у него там всё мутно было, спасли только связи деда-Хокаге. Как его такого, почти уголовника, допустили до воспитания детей?       В Конохе стало совсем плохо с кадрами.       Шиначику довыпендривался. Чо-Чо прихлопнула его увеличенной рукой, хотя она и стеснялась этой техники, потому что некрасиво.       — Порыв! — Шиначику набрал полные щёки воздуха и резко выдохнул с чакрой. Чо-Чо отбросило ударной волной. Шиначику метнулся к ней, но Чо-Чо извернулась и скрутила его руку в болевой захват. Шиначику рухнул на колени, она толкнула его носом на землю, прыгая верхом на спину и продолжая заламывать руку.       — Это что за порнография? — сподобился на вопрос Иноджин, явно намекая на неуклюжесть Шиначику.       — Ты тоже заметил? — отозвался Шикадай. — Я его уже таким подобрал.       — Верни, где взял, и притащи оттуда нормального.       В словах Иноджина был резон. Может, стоило всё-таки проводить друга в больничку?       Шиначику пытался выползти, зацепил ногой ногу Чо-Чо, оба кувыркнулись набок. Шиначику странно изогнул вторую руку.       — Я догадываюсь, что он хочет провести удушающий приём, — Иноджин нахмурился, — но у него же руки так не согнутся и не дотянутся! У нормальных людей они так не гнутся! Где его тайдзюцу? Может, он пытается в пьяный стиль Ли?       — Упоротый стиль Узумаки, — отмахнулся Шикадай.       Наконец клубок тел распался на двух генинов, отползших друг от друга и тяжко дышавших. Шиначику яростно растирал руку, возвращая ей чувствительность. Чо-Чо отдувала чёлку с лица, без особого успеха. И снова вдарила Весенней грозой.       Шиначику сгруппировался, блокируя атаку чистой чакрой, выпущенной по всему телу. Иначе ожогов ему было бы не избежать.       — Контратакуй Футоном, чего тупишь? — себе под нос процедил Иноджин. — Шиза оправдывает своё имя. Он сегодня как в коматозе. Может, его опять Боруто динамит?       — Ты хочешь об этом поговорить? — остро глянул на него Шикадай.       — Ни в жизнь!       — Вот и я о том же.       Шиначику умудрился пнуть в сторону Чо-Чо пыль с земли. Она прикрыла рукой глаза, техника прервалась. Шиначику поднырнул из низкой стойки с кунаем в руке, Чо-Чо выбила оружие ногой. Классный приём, Шикадай даже присвистнул:       — Давай, Чо-Чо, все феминистки страны на тебя смотрят!       — Себя имеешь в виду? — съязвил Иноджин.       Пока Шиначику зависал, Чо-Чо зарядила ему в ухо мгновенно увеличившейся лапищей. И её противник, вместо того, чтобы валяться в десятке метров с порванной барабанной перепонкой… исчез.       Со спины Чо-Чо скрутил и прижал к горлу кунай второй Шиначику. Теневое клонирование. Ну наконец-то! Когда успел, неужели пока Шикадай отвлёкся на трёп с Иноджином?       Вот только Чо-Чо, как выяснилось, успела отвести руку назад и теперь прижимала сюрикен к верхней части бедра Шиначику. Прямо в той стратегической точке, где проходила одна из крупнейших артерий. Ничья.       — Шиза, не подкрадывайся к девкам со спины! — хохотнул Шикадай. — Лишат самого дорогого!       Противники расцепились, соприкоснулись пальцами.       — Шиначику, вольно, — Конохамару, как всегда руки в брюки, вразвалочку шёл от ворот. — Учитесь, дэбилы, вас тут жалеют, фору дают, а вы даже так продули. Худосочная моя, как единственная сдохшая, но забравшая с собой врага, в награду получаешь спарринг со мной. Отработаем приёмы на кунаях. Готовьсь!       Мицуки, уставший и поминутно заходящийся в кашле (горло саднило от пыли), уселся спиной к столбу турника. Грудная клетка ходила ходуном, в ушах шумело, рука ныла и не регенерировала, а чакра текла неровными толчками, к тому же он привык выпускать её иными маршрутами, поэтому сейчас все точки тенкецу болели. Словно Мицуки пытался застегнуть слишком крупные пуговицы в маленькие, не по размеру, прорези. С той лишь разницей, что речь шла не о ткани, а о его плоти.       Давно ему не было так тяжко.       Ино-Шика-Чо сражались диаметрально противоположно тому, к чему он привык. Чо-Чо явно с косметическими целями находилась в режиме бабочки, но билась Райтоном. Иноджин виртуозно сломал его ментальную защиту, но, кажется, ничего неправильного в мозгах Мицуки не обнаружил. Конохамару-сенсей не приговаривал «коре». И как себя вести в подобной ситуации, Мицуки не знал. Но помнил уроки родителя: если сведений для принятия решения не хватает, затаись. Наблюдай. Жди.       А вдруг у Мицуки обострение прогрессирующей шизофрении? Может, это он сейчас ведёт себя неадекватно в глазах окружающих, а не они? В психических отклонениях он не очень подкован, следовало почитать определённую литературу.       Гендзюцу?       Академическое «Кай!» не помогло. Ток чакры и без того разболтался, но Мицуки решил разупорядочить его окончательно, чтобы сбить любое вплетённое гендзюцу. Закрыл глаза, поймал один из потоков чакры за хвост, перенаправил в обратную сторону. Второй закрутил в циклическое движение. В рваном ритме несколько раз активировал и заглушил тенкецу. Энергетические меридианы жёстко болели. Чакра взбунтовалась, шум в ушах превратился в тонкий звон. Перед глазами стремительно темнело. К горлу подкатила тошнота.       Мицуки откинулся спиной к столбу. Холод металла, коснувшийся разгорячённого тела, мигом заставил передёрнуть плечами и прийти в чувство. Мицуки неосознанно сжал пальцы, загребая подле себя землю в горсти. Вдох — выдох, вдох — выдох. Дышать глубоко, животом, задействовав диафрагму. Ровный ток чакры начал восстанавливаться. Слабость и дурнота отступили.       Он огляделся. Вокруг простирался тот же полигон, худая Чо-Чо билась с Конохамару-сенсеем, у которого из кармана выглядывала пачка сигарет. Рядом озадаченно тёр подбородок Шикадай, одетый в чёрный спортивный костюм, чуть выше, верхом на перекладине, скучал Иноджин. Ничего не поменялось. Не иллюзия.       Что же тогда? Другой мир? И другое тело, которым с непривычки сложно управлять? Но которое хотя бы пользует Стихию Ветра, которой Мицуки обрадовался больше, чем возвращающемуся после загулов Микадзуки.       Или имело место быть психическое расстройство? Не случайно Шикадай звал его «Шиза». Рациональным было бы сдаться ирьёнинам, но так как вопрос заключался не в проблемах с телом, а в проблемах с сознанием, Мицуки почему-то… как бы сказал Боруто… стремался. Было в этом что-то унизительное.       Обратиться к родителю?       Мицуки повёл запястьем, вызывая змею для сеанса связи, но Хиро не появилось.       Как он мог забыть?       Привычки оказались сильнее него.       И опять по сердцу словно холод прошёлся. Словно у него отняли руку. Словно чего-то не хватало.       Но предаваться унынию категорически запрещалось! Следовало срочно найти родителя. Часом ранее Мицуки пришёл к выводу, что тот скорее всего в Конохе, присматривает, как драгоценное дитя, помещенное в новый сосуд, реабилитируется. Хотя нельзя исключать вероятность, что за Мицуки надо приглядывать по иной причине: неадекватности. В любом случае, если родитель где и остановился в Конохе, то в квартире, которую он снимал для Мицуки. В первую очередь необходимо наведаться туда. А если там никого нет…       Взгляд метнулся налево, где за кронами буков возвышалась верхняя кромка стены, опоясывающей Коноху. Мицуки уже смекнул, что все вокруг называли стену периметром, выйти за который считалось нетривиальной задачей. Не сказать, что и раньше Мицуки, генин при исполнении, мог покидать деревню по любому желанию, сначала следовало подписать разрешение в штабе. Значит, если он не отыщет родителя в квартире, он сходит за увольнительной, подорожной и ближе к вечеру отбудет в Деревню Скрытого Звука. В родную лабораторию.       Вспомнилось приглушенное сияние от светильников в пастях декоративных змей. Горы, что смотрели в окна верхних ярусов. Зимой наметало снежные шапки, ветер завывал, и наст морозно и вкусно хрустел под шагами Джуго, который частенько уходил в леса, пока Мицуки провожал его взглядом из окон. А ещё в лаборатории пахло обеззараживающими средствами. И в любом кабинете можно было отыскать интересные свитки и пухлые тома. Гудели системные блоки, тёплые, а потому сверкающие, и в холодные дни Мицуки прижимал к ним ноги, чтобы согреться.       Дом.       Мог ли он назвать лабораторию домом? Там были Суйгецу, родитель, Лог. Там Мицуки, полураздетый и замёрзший, часто лежал на кушетках под стерильной простыней, под капельницей. Или истыканный катетерами и дренажными трубками. К боли он привык, она была его верной спутницей с самого появления на свет, и он не боялся её так, как, оказывается, боялись другие люди.       Лаборатория всегда оставалась постоянной. И когда мир вокруг обернулся зыбким и ненадёжным, Мицуки потянуло в Отогакуре.       Или сперва всё-таки найти Боруто, который лежит на раскладушке и у которого дома хозяйничает Кара?       Боль, как выяснилось после сражения с Дипой, сложнее переносить, когда не уверен, что с Боруто и Сарадой всё хорошо.       — Шиза?       Мицуки повернул голову. К тому, что к нему обращаются по диагнозу, он тоже привык.       — А чего ты сразу не подставился Чо-Чо? — тихо спросил Шикадай. — Выбыл бы и чилил с нами.       — В первоначальных условиях поединка такого озвучено не было, — возразил Мицуки.       Шикадай фыркнул.       Сегодня он напрягал Мицуки так же, как в первые дни знакомства. Тогда Мицуки не мог отделаться от ощущения, что Шикадай его сканирует и просчитывает. Потом гнев сменился на милость, они сдружились, но сейчас недоверие вернулось снова.       Заскрипели ворота. Конохамару-сенсей и Чо-Чо остановились. Мицуки только сокрушённо вздохнул. Его уже ничего не вводило в шоковое состояние. Что удивительного в заявившемся на полигон Каваки без пирсинга, без татуировки цифры IX на щеке, зато в очках с роговой оправой? Татуировку можно свести, проколы ушей и бров... стоп, а они в принципе затягиваются? Пробел в знаниях, непорядок.       — Приветствую! — махнул рукой Каваки. — Здравия желаю, Конохамару-сенсей!       — Вольно, боец.       — Здорова! — бросил Шикадай.       — Приве-е-ет, — прошелестела Чо-Чо.       Мицуки ограничился тем, что склонил голову и улыбнулся.       — Шиза, ты чего трубку не берёшь? — Каваки набычился. — Мы тебе обзвонились. Хорошо, сенсей высмотрел на расстоянии. Он тебя пришибёт. Сам ведь вызвался показать нам, как использовать природную чакру рассвета, договорились встретиться за угодьями Инузука на пустыре. Так какого ты тут торчишь?       Мицуки было нечего ответить, потому он молчал. Его сенсей был рядом с ним. Только это, как понял Мицуки, уже чужой сенсей. А Каваки прибился к седьмой команде, когда руководство перешло к дослужившейся до чунина Сараде. Сенсея у Каваки не водилось по определению.       — Пустырь за угодьями Инузука? — уточнил Мицуки. — В двадцать шестом квадрате?       — Ты должен был быть там ещё до восхода солнца. Боруто рвёт и мечет.       — Боруто может, — хихикнул Шикадай. — Даже с бракованным бьякуганом.       — Некоторым волноваться не о чем, — отозвался со своего насеста Иноджин, хотя, кажется, обращался он исключительно к Шикадаю. — Шиза себя пяткой в грудь бьёт и орёт, что у них отношения. Так что его не тронут.       Шикадай ухмыльнулся.       — Так, отставить поганить мне тренировку! — повысил голос Конохамару-сенсей. — Каваки, забирай Шиначику и шагом марш отседова!       А Мицуки мучительно пытался разобраться в происходящем. Боруто? Он не ослышался?       — Ты отведёшь меня к Боруто? — он вскочил на ноги и двинулся к Каваки, даже не дожидаясь ответа. Мицуки и представить не мог, что будет радоваться ему больше, чем Футону, Микадзуки, Шикадаю и Конохамару-сенсею вместе взятым.       — Погнали уже, — Каваки развернулся, и Мицуки уткнулся носом в герб на чужой синей безрукавке. Белый веер с красной каймой.       — Каваки, а почему… Почему мон Учиха?       — А какой ещё? — уже в голос смеялся Иноджин. — Логотип Кары?       — Учиха, Узумаки, Хьюга — один хрен, — Каваки повёл плечом. — Пошли, Шиза, а то Боруто нас точно в асфальт закатает.