Луноворот. Он и его кот

      Незадолго до рассвета Менма Узумаки проснулся от странного шума, доносившегося со стороны комнаты сына. Кажется, названивал карафон. Потом снаружи что-то с грохотом упало.       Менма усилием воли поднял себя с нагретой постели, выглянул в окно. В предрассветном сумраке Шиначику неуклюже переваливался через забор. На тренировку торопился. Совсем как Менма в свои золотые деньки.       Он с ностальгией вздохнул и вернулся досматривать сон. Жена не проснулась, только перевернулась на другой бок, заворачиваясь в одеяло и что-то невнятно бормоча. Девятихвостый внутри тоже помалкивал.       Всё спокойно.       Менма напрочь забыл об этом эпизоде, тот вплыл в памяти лишь тогда, когда сын не спустился к завтраку. Его обувь осталась аккуратно стоять у порога. Окончательно стряхнув с себя дрёму, Менма смекнул, что Шиначику мог бы выйти через дверь, как все нормальные люди, а не перелезать забор.       — Боялся нас разбудить? — предположила жена, заливая кукурузные хлопья молоком. — Помнишь, он вчера предупреждал, что уйдёт затемно, экспериментировать с природной чакрой?       Возможно. Шиначику иногда слишком покладистый. И, в стремлении быть удобным и неконфликтным, порой выдаёт парадоксальные результаты.       Жена убежала в госпиталь — на смену там заступали ни свет ни заря. Дочь упрыгала к бабушке и дедушке с ведёрком клубники. Разбили они с супругой на заднем дворе грядку якобы для детей, а теперь не знали, куда ягоду пристроить, сами наелись до отвала и забили весь морозильник. А мама обещала сварить джем по рецептам Водоворота. Всю зиму теперь будет подкармливать своими малосъедобными десертами с перцем и имбирём.       Так или иначе, в самом безмятежном расположении духа Менма всё же решил заглянуть в комнату сына. Конечно, он уважал его личное пространство и никогда бы не нарушил, но он осторожненько, одним глазком, исключительно в целях безопасности. Шиначику не заподозрит, шиноби Менма или как?       В комнате осталась неубранной кровать, на полу валялся карафон, на дальнем стуле — одежда, которую сын обычно носил: тёмные штаны, бордовая футболка, зелёная спортивная куртейка. Что же он, на тренировку в домашнем умчался? И… босиком?       Последнее предположение почему-то взволновало больше всего. Что-то шло не так.       Уже в рабочем кабинете Менма открыл шкаф, чтобы водрузить на верхнюю полку бэнто, машинально поднял в энный раз слетевший с вешалки плащ Хокаге, который надевал только в официальных случаях. Почему дома ничего с плечиков не падает?       — Накатим? — гаркнул ввалившийся в кабинет Шикамару.       — Опоздал на пять минут, — укорил Менма своего советника. За что ему это наказание? Шикамару — мировой мужик, но деловых качеств в нём и под лупой не отыскать. И ведь не поговоришь с приятелем об этом, так как всерьёз не воспримет; не припрёшь к стенке и не сделаешь выговор, так как обидится; и не сместишь с должности — он тут по блату, как и все Нара. Когда Менма подписывал приказ о назначении Шикамару, он был слишком зелёным, чтобы всечь, во что это выльется.       — Да всё равно никого нет, — фыркнул Шикамару. — А день длинный. Лето только началось, а уже жарит как не в себя. А за углом пиво по акции, холодное, банки запотевшие…       — Шикамару, — перебил Менма, проходя к столу и запуская почтовый клиент на ноутбуке, — у тебя сын когда-нибудь сбегал?       Друг пожал плечами:       — Он и так дома не живёт.       — А, извиняй… — Менма удалил рекламную корреспонденцию, четыре письма переправил по локальной сети аналитическому отделу. При этом старался не потерять нить разговора. — А дочка? Уходила из дома босиком?       — Друган, ты на солнце перегрелся. Или у Шина-чан начался подростковый период? Поздравляю, у моего оболтуса он всю жизнь идёт. Не загоняйся, перебесится твой малой. Давай пивка для рывка, а?       Менма выудил две папки из лотка:       — Закинь аналитикам. И сразу чеши на рабочее место. Не забывай, что в три пополудни намечаются важные гости, — и добавил мысленно «чтоб их передрючило».       Жена правильно напомнила, вчера за ужином Шиначику предупреждал, что уйдёт до рассвета. В час, когда природа только пробуждается навстречу новому дню, чакра так бурлит и так наполнена жизнью, что даже непосвященные в техники отшельника могут черпать пену с этой приливной волны. И наставник седьмой команды решил показать ученикам, как с этим работать.       Так что, по сути, ничего удивительного в отсутствии Шиначику не было. Но смущало то, что сын ушёл, не обувшись. И без карафона. Это Менма запросто мог забыть средство связи, но молодёжь жизни без трубок не мыслила, даже в туалет с ними ходила.        «Кьюби, где он?» — дёрнул он Лиса.       Тот сонно тряхнул ушами:        «На третьем полигоне».       Наверное, и правда беспокоиться не о чем.       Шикамару с папками подмышкой уже покинул кабинет, едва не столкнувшись в дверях с главой АНБУ. Акиха Учиха в чёрном брючном костюме решительно прошагала к столу Хокаге, подала флешку. Её появление в девять утра не сулило ничего хорошего.       — Что стряслось? — без расшаркиваний спросил Менма, вставляя флешку в гнездо ноутбука.       — Нападение на Токо Учиха, — отчеканила сестричка Акиха. — Надеюсь, не надо напоминать, за какой сектор она отвечает?       — Восточное побережье, — Менма наискось глянул содержимое флешки. Отчёты, фотографии с места происшествия, медицинское заключение. Видео-файл. — У-у, ё… Здорово Токо подрезали, но, гляжу, обошлось?       — Да, но нападение на агента Учиха при исполнении. Кому и зачем это понадобилось? Нас раскрыли? — Акиха упёрлась кулаками в стол, наклоняясь над экраном. Её длинные чёрные волосы, перехваченные ободком, чтобы не лежали буйной гривой, скользнули по крышке ноутбука. — Обрати внимание на съёмку. Нападение случилось на территории парка, там ведётся видеонаблюдение. То ли нападающий об этом не знал, то ли специально хотел нам продемонстрировать.       Менма запустил запись. Качество съёмки, тем более ночью, оставляло желать лучшего, но юную Токо, высокую и с двумя косичками, он узнал, кажется, и полгода не прошло, как он посвятил её в джонины. Токо крутилась на месте и выжигала всё Катоном, только вокруг не наблюдалось ни души. Никто не нападал. Она словно отбивалась от призраков. Потом шар огня, вероятно, задел камеру, и изображение прервалось.       — Гендзюцу, что ли? — предположил Менма.       — Гендзюцу, которое захватило Учиха? — хмыкнула Акиха. — Только если это мастер шарингана уровня Итачи, но Итачи здесь ни при чём, я уже связывалась с ним.       — Привидение? — хохотнул Менма. В детстве он в них верил и жутко боялся.       — Не смешно. Привидения не рассекают яремную вену сюрикеном. Кровотечение еле остановили. Мои люди проведут расследование, но понадобятся два допуска А-ранга. На Шина Учиха и Ёко Абураме. Выпишешь?       — Не вопрос, — кивнул Менма. — Держи меня в курсе. Надеюсь, нападавшие всё-таки не знали, что Токо наш агент? Типа произошла случайность…       — Хотелось бы верить... Сегодня Ооцуцуки заявится, не буду тебя отвлекать. Держись! — сестричка подбадривающее кивнула. С Акихой всегда было легко. — Не знаешь о цели её визита?       — Понятия не имею, — слукавил Менма. Совсем капельку, чтобы Акиха его не раскусила. — Семью навещает, да и фестиваль фейерверков на носу.       — Это официальная версия, а что за ширмой? Случайно не…       Сверху раздался стрёкот геликоптера. Ну что за дешёвые эффекты? Старая Коноха небольшая, от поместья до резиденции можно пешком добраться, на крайний случай — в паланкине. Но вот так, на геликоптере…       Менма вскочил из-за стола, рывком выдёргивая флешку с конфиденциальной информацией и пряча в карман. Замер у окна, будто бы ничего не подозревая и протирая от пыли листья фикуса.       — Позову Шикамару, — кивнула Акиха и не успела. Спуститься с крыши до кабинета Хокаге на последнем этаже — дело десятка секунд.       В дверь, даже не стуча, вошла она. Гостья. Узкая юбка в пол с умопомрачительным разрезом, деловой пиджак в облипку с глубоким декольте, таким, что на обозрение выставлялось кружево белья, безупречная стрижка-каре и неожиданный для сегодняшней жары меховой воротник на отвороте пиджака. Лиса-чернобурка.       Кьюби проснулся и с рыком заворчал.       Отрицательные эмоции ударили и самого Менму, но он лишь деланно улыбнулся.       Гостья без приглашения прошла к столу, и Акихе пришлось посторониться, давая ей проход. Уселась во вращающееся кресло Менмы, закинув нога на ногу.       — Знакомые всё лица, — лениво протянула, — давненько в Конохе не сменялся правящий аппарат. Не находите? Это уже смахивает на авторитаризм.       — И тебе доброе утро, Хината, — вздохнул Менма.       Хинату Ооцуцуки, в девичестве Хьюга, супругу самого влиятельного человека на Земле (технически — на Луне, то есть в рамках их планетарно-спутниковой системы) в Конохе знали и побаивались. На словах она обещала выбивать преференции Скрытому Листу, как своей родине, лоббировать их интересы, но на деле почему-то выполняла роль жандарма. Против диктатуры Луны выступать не рисковали, все помнили Ивагакуре, которые взбунтовались и были сровнены с землёй. Кумо прогнулось под нового хозяина, Суна закрыла границы, Кири… те в результате природных катаклизмов ушли под воду, и в чём-то им больше всех повезло. Не дожили до такого. До жизни шиноби фактически в резервациях.       Как бы то ни было, Хинату называли Госпожой с Луны, Суровой хозяйкой, а за глаза и в разговорах на кухнях — Лунной сукой.       И эта самая сука недавно пожелала навестить батюшку. И попутно в программе её официальных визитов на три часа дня значилась резиденция Хокаге. Так почему Хината явилась раньше? И этот воротник из тёмного лисьего меха… Девятихвостый при пересадке от матери к Менме приобрёл явный перекос в Инь: часть Ян-чакры была затрачена на поддержание жизни Кушины, и то та выкарабкалась исключительно благодаря регенерации Узумаки. Но в результате Лис стал чёрной масти. И когда Менму окутывал покров Хвостатого зверя, волосы тоже из светлых превращались в тёмные, а глаза окрашивались в красный.       — Прости, что не встречаем, мне не доложили о твоём раннем… э… прилёте, — навскидку бросил Менма, чувствуя, что готов облачиться в покров Лиса. Кьюби рвался с привязи.       — А твоего секретаря и нет на месте, — пропела Хината. — Уволь его.       — Со своими людьми, с твоего уж позволения, я разберусь сам, — Менма уселся на место для посетителей. Теперь их разделял только стол. Захлопнул рукой ноутбук и притянул к себе для пущей безопасности.       — Не бойся, твои фото в стиле ню и домашнее видео смотреть не буду. Ни к чему, раз в любой миг могу раздеть тебя бьякуганом, — она изогнула ярко-красные губы в хищной ухмылке. — Ты не растерял форму.       — Хината…       — А хватку? Раз твои же подчинённые сбегают с рабочих мест.       — Тебя так зацепило отсутствие Шикамару? Кофе некому подать? Акиха принесёт.       Ни единый мускул не дрогнул на лице Акихи, и не вспыхнули чёрные глаза, но Кьюби вдруг заскулил.       — Пить вашу бурду — себя не уважать, — Хината вскинула руку ладонью к Менме, упреждая его реплику. — И чай предлагать не надо. Я только что с домашней чайной церемонии, вряд ли твои распустившиеся сотрудники смогут меня удивить.       — Как поживает благородное семейство? — брякнул Менма, лишь бы не молчать.       Хината изящно сложила руки перед собой.       — Тебе лучше знать, они же в твоей юрисдикции, — подняла взгляд на Акиху. — Ты ещё здесь? Сгинь.       — Акиха, оставь нас, пожалуйста, — обратился к ней Менма.       — Как прикажите, господин Седьмой, — кивнула Акиха.       После её ухода Менма сел чуть свободнее, кашлянув, спросил:       — Предложить тебе ликёр? Из храмовых виноградников Красных гор. Презент от самого даймё.       — Старый слюнтяй Мадока по-прежнему даёт взятки алкоголем? — прокомментировала Хината. — Предложи.       Менма извлёк из нижнего ящика тумбочки квадратные хрустальные стаканы, разлил по ним рубиновую жидкость, но сам пить не стал. Хината достала из сумочки и раскурила тонкую трубку с длинным мундштуком. Потянуло ментолом.       — Ты на фейерверки? Мы ж из Страны Огня, они у нас лучшие в мире.       — Не хитри, — Хината выпустила колечко дыма. Приятный аромат, совсем не тот, что от сигарет Шикамару. — Ты знаешь, зачем я здесь.       — Не, не знаю.       — Знаешь. Ох, Лис, прищемить бы тебе хвост, так ведь ещё восемь останутся.       — Не надо заниматься членовредительством, мне все мои хвосты дороги.       — Менма, — она моментально стала серьёзной. Будто сменила грим-маску, как в театре Кабуки. — Неделю назад на море засекли мощный выброс чакры.       — О как? — сделал вид, что заинтересовался, Менма. Даже подался вперёд. Хината выдохнула очередное колечко дыма ему в лицо.       — Именно так. Тенсейган видит всё. Тебе прекрасно известно, чем это чревато. Если Ооцуцуки заметят чакроактивность на планете, они явятся сюда. За жатвой. Нам всем необходимо быть аккуратнее. Манипуляции с чакрой позволены только под защитными куполами, в пределах Скрытых Деревень. Твои шиноби не просто пересекли периметр, они засветились.       — Миссию за пределы Конохи ваши ж наблюдатели и согласовали, — взгляд то и дело соскальзывал с лица Хинаты на узорное кружево в разрезе пиджака. — Сопровождение океанолога в места, где затонул Скрытый Туман.       — Где затонуло Узушио.       — Из наших портов нельзя попасть в акваторию бывшей Страны Воды, не пересекая перед этим Узушио. Да, мои шиноби использовали чакру. Начался сильный шторм, они его усмиряли. В отчёте прям так и написано.       Он ждал её реакции. Согласие или отрицание. Если бы она действительно читала внутренние отчёты о миссиях, значит, в штабе завёлся крот, что сливает информацию.       Но Хината в ловушку не пошла. Лениво стряхнула пепел в свой стакан с ликёром, к которому не притронулась.       — Позволь поинтересоваться, что это за техника усмирения шторма, раз всполохи были видны с Луны?       — Обычный, хотя мощный Футон. Странно, что он вас так заинтересовал. Слушай, мож, то, что видел Тенсейган — это копошения других шиноби, а моих разыграли вслепую, использовали для отвода глаз? Мы сойдёмся на таком раскладе? — и он заговорщицки подмигнул. Перегнул палку.       Хината выпрямилась:       — Я пришла не сделки заключать, Лис. Мне нужны ответы на вопросы. Что твои шиноби делали в районе Узушио? Что они отыскали или кого? И где оно теперь? Сигнатура чакры была идентична артефактам Ооцуцуки. Заметь, я по-доброму спрашиваю, памятуя о совместном детстве.       — Даже боюсь спросить, как ты курируешь Кумо.       — Лучше тебе не знать. Итак?        «Кто позволил ей права качать? — оскалился внутри Кьюби. — Кто она вообще такая? Давай я её съем?»        «Тихо, тихо».       — Итак, — Менма подхватил её стакан, прошёл к открытому окну и выплеснул испорченный напиток наружу. — Я в курсе, что ты не Суровая хозяйка, ты под колпаком у мужа. Но всё-таки рассмотри моё объяснение, а? — чуть было не ляпнул «объяснительную». — Сопровождение океанолога, усмирение шторма над водами Узушио. Ребята переборщили с Футоном, но они ж пока учатся. Так и передай. Эт в твоих интересах.       — В моих? — Хината расхохоталась. — А не в твоих ли? В лунный штаб приходил запрос на пересечение периметра и выполнение задания командой номер семь. Ты же сам назначил номер семь команде своего отпрыска. Ты всегда был слишком сентиментален. И направил туда именно Узумаки, чтобы ловушки на него не сработали по праву крови.       Хината была права. Согласно древним обычаям, квартерон ещё мог считаться наследником крови. Вот дети Шиначику, в которых останется всего одна восьмая генов Узумаки — уже нет.       Но Хината кое-чего не знала. Кьюби в предвкушении забил хвостами.       — В запросах вашему штабу числится номер команды и, так скзать, по умолчанию, наставник-джонин. А я, если хочешь, предоставлю тебе допуск к реестрам состава команд. Хотя-я… ты могла узнать эт и дома, в кругу семьи, если б не подорвалась с чайной церемонии, а поболтала с родичами. Наставник седьмых — твой братан Неджи Хьюга. Хочешь, чтоб его имя засветилось?       Хината чуть склонила голову. Что крылось за прозрачными, как слеза ребёнка, глазами, определить не представлялось возможным.        «Дави её, дожимай!» — подначивал Кьюби.       Не переиграть бы. Эх, отца бы сюда…       — Хотя да, вы с Неджи терпеть друг друга не могли, допускаю, что на него тебе плевать. А так в седьмой команде правда числится мой сын. А ещё Каваки Учиха. И Боруто, тож ведь Хьюга, не? Не многовато ли Хьюга на один малюсенький выплеск чакры с неопознаваемой сигнатурой?       — Боруто тоже генин? — понизила голос Хината. — Вы с ума посходили? Боруто же не видит!       — При желании это не мешает идти путём ниндзя, тем более раз Боруто хочет. Давно ты дома не бывала, Хината. Но, как грится… — Менма чокнулся своим стаканом с бутылкой и вылил содержимое за окно, ибо пить с утра — верх дурного тона, — добро пожаловать в Коноху!       Хлопнула дверь, в кабинет завалился улыбающийся Шикамару, орущий на ходу:       — А что, Лунная сука уже…. — и осекся, увидев Хинату. — Эм… Ну… То есть сука наша ощенилась. Уже.       — Породы борзая? — вздернула бровь Хината. Идеально ухоженные длинные ногти барабанили по столу. У Сакуры, как у хирурга, они всегда были аккуратно коротко пострижены.       — Не, пастушья, для оленьего стада, — Шикамару поскрёб в затылке. — Вот думали с мужиками, как щенков назвать, хотел у Менмы спросить.       — Эмбарго, Изоляция и Интервенция, — подсказала Хината.       — Угрожаешь? — устало поинтересовался Менма.       — Обрисовываю перспективу. Когда муж узнает о ваших океанологических изысканиях, да ещё в особо штормовые дни, самое меньшее, что он сделает — временно запретит выдачу квот на пересечение периметра. В целях вашей же безопасности. Подумай над этим, Лис. Оно того стоило?       — Ты тож подумай над моим предложением, — как же Менму достало вести эту светскую беседу и думать над каждым словом, даттебайо!       — Всенепременно, — Хината вальяжно встала с кресла, подхватила сумочку, на ходу достала карафон. — Вынуждена откланяться, меня ждут дела. Открытие сезона охоты на лис, знаешь ли, важное мероприятие у аристократов, которое я не хочу пропустить.       — А я думал запиндюриться в барбекю, — Шикамару с шутовским поклоном придержал перед ней дверь. — Вспомнили бы Академию, а, Хината?       — О тебе я точно забыла с превеликим удовольствием. Даже не помню, как зовут. Шикабака? Удачного дня! — выплюнула, как проклятье.       После ухода Хинаты и выпроваживания Шикамару на рабочее место (слушать его извинения Менма уже устал), он честно попытался забыться в работе, звонках, бюджетах и составлении графика чунинов, но мысли разбегались, как разбегались в панике насекомые от Шино. Накосячил пару раз, плюнул на всё и завис, глядя в окно.       Зазвенел карафон, высветил фотографию улыбающейся жены, обнимающей детей, и подпись «Сакура-чан».       Сакура-чан… Так он назвал её в первый день в Академии. Когда только увидел растрёпанную девочку в одёжке с чужого плеча, сироту и дочь погибшего смертью храбрых Четвёртого Хокаге. Такую серьёзную и необщительную, волчонком глядевшую из-под длинной чёлки. Сразу захотелось её причесать, откормить и отогреть. Менма даже стащил из дома заколку для волос, у мамы этого добра водилось много, всё равно бы не заметила, но так и не осмелился отдать Сакуре. Взрослые, и в стенах Академии, и лоточники на улицах, её жалели, подкармливали и величали «Сакура-тян». А он переиначил по-своему, чтобы звать так, как никто больше не зовёт: Сакура-чан.       В детстве они были такие смешные.       А потом, в юности, помнится, Сакура-чан заявила ему, что он бегает за ней только потому, что и Чараске бегает, то есть из духа соперничества. Вот уж нет, Менма запал на неё задолго до того, как начал во всём соревноваться со своим лучшим врагом и лучшим другом, как он, кстати, и где? Хотя предложение руки и сердца решился сделать только после того, как однажды во сне увидел свадьбу Сакуры и Чараске, почему-то однорукого, дело происходило в Ичираку, а сам Менма радовался и кричал слова поздравления. Проснулся он в холодном поту, потому что Чараске, даже без руки, действительно мог отбить любую девушку. Странный сон, такой яркий, словно быль, и Менма его до сих пор не забыл, а ведь столько воды утекло… Эх, молодость…       — Слушаю, — нажал он кнопку приёма звонка.       — Шина-чан не звонил? — голос Сакуры нарочито беспечный, звонкий, но чуть вибрирует. Нервничает. — Мне он не отвечает.       — Нет, а что? — верно, она не знает, что Шиначику оставил карафон дома. На полу. Почему на полу? Швырнул в сердцах?       — Я звонила Хане-чан, она уже вернулась от бабушки и дедушки, теперь собирается в школу. Принесла нам от них к ужину карааге.       — Опять мама накашеварила кулинарных шедевров, а отец есть отказался, вот нам и скармливают, — догадался Менма. Родители стали ворчливыми и несговорчивыми.       — Опять, — согласилась Сакура, но отвлечь себя от главной темы не позволила. — Хана-чан сказала, что Шина-чан не появлялся дома.       — Кьюби его засёк. Он на третьем полигоне.       — Правда? У меня начинается обход, но часика через два отследи сына заново и набери меня, хорошо?       — Наберу. И не переживай, и глазом не моргнёшь, как он заявится к ужину, уставший как собака и голодный как волк.       — Он у нас не Инузука.       — Тебе оно, конечно, виднее… — протянул Менма.       — Дурак! — беззлобно рассмеялась она. — В зеркало посмотри и сравни. Ладно, я побежала. И… удачи! Держи удар перед Хинатой.       — Дома расскажу.       Звонок прервался. Менма вздохнул, потому что предпочёл бы ещё послушать голос Сакуры, забыться в нём, отрешиться от проблем. Они всегда поддерживали друг друга, как могли. Даже сегодня утром жена уговаривала, чтобы он не волновался о Шиначику, но, выходит, сама себе места не находила. В воспитании детей обычно она сохраняла хладнокровие, например, когда сыну прилетело качелями по голове, это Сакура деловито и молча собрала его, ревущего и размазывающего кровь, в госпиталь на снимок, тогда как Менма трясся, паниковал и чуть ли не сердечные капли пил.       Может, у сына правда подростковый бунт? Сам Менма в его возрасте давал прикурить — только ну! Воспитывался фактически на улице, где пропадал все дни напролёт, мама только и успевала кричать вслед: «Куда? А ну вернись! Ты меня в могилу сведёшь!» Отказывался от фамильного герба и придумывал себе свой. Красил волосы. Сбегал из дома, назвавшись никому не известной фамилией отца. Позволил Кьюби поработить своё сознание и, как со стороны, наблюдал его сговор с человеком в маске, а после наворотил форменную дичь, в том числе разрушил резиденцию и окрестности, за что потом был приговорён к исправительным работам. Ударялся в неформальную музыку, выпивал, даже, было дело, шрамы себе на руках оставлял, пока Сакура не вправила ему мозги. Сказав всего лишь, что у него слишком благополучная жизнь, полная семья и достаток, потому он и бесится с жиру, и от скуки придумывает себе трагедии на пустом месте и раздувает до небес. Настоящего горя он и не видел. Ей бы его проблемы.       Пристыдила.       С тех времён у Менмы осталась разве что татуировка во всю спину с Мандалой Девяти Масок. Но, возможно, именно бунтарство, ошибки и набивание шишек и выковали из него настоящего защитника Конохи?       Шиначику не бунтовал никогда, рос уравновешенным.       Где он, кстати?        «Кьюби? Кьюби, опять дрыхнешь?»        «Вызови клонов и гоняй их, а меня не тревожь», — зевнул тот.        «Отследи чакру Лисёнка».       Кьюби вдруг навострил уши. Распушил хвосты.       — Менма! — да что ж за проходной двор! В кабинет влетел Шикамару, за ним — руководитель системы слежения чакры из Яманака. — Срочное донесение!       — Хокаге-сама, мои люди засекли незаконное пересечение периметра, — отрапортовал Кохан Яманака, молодое дарование, в столь юном возрасте уже ставший главой клана. — В четвёртом секторе. Десять минут назад нарушитель покинул Конохагакуре.        «Сам виноват, что не приказал мне следить за щенком, — одновременно оправдывался Кьюби, и у Менмы гудело в ушах от какофонии голосов. — А я на такое не подписывался! И догадаться не мог! Какие ко мне претензии?»       — Личность установлена? — тряхнул головой Менма, сбрасывая образ прикрывшего нос лапами Лиса.       — Да, — Кохан весь подобрался. — Это ваш сын. Шиначику Узумаки.