Луноворот. Он и его кот

      Телескоп — гениальное изобретение человечества, даже дешёвый, для домашнего пользования, который подарила Каваки родня, не очень разбирающаяся, чем он увлекается: астрономией или квантовой механикой, всё едино. Зато через телескоп с высоты чердачного окна в подробностях наблюдались окрестности обители Учиха. Рано утром, когда нормальные люди спали, Каваки высматривал распахнутые ворота, ведущие прочь из квартала. Там топталась рыжая девушка в маске, в длинной юбке и мешковатом рябом свитере чуть ли не до колен. Через пару минут явился Шин Учиха, белый во всём белом, а вместе с ним — его мать Акиха-сан. Дала подчинённым АНБУ последние наставления, судя по движению губ пожелала нараспев традиционное: «Уда-ачи-и-и!»       Каваки вцепился в окуляр телескопа. Шин и его напарница-Белка одеты в гражданское, значит, работа предстоит неофициальная или под прикрытием. Разве что в пределах Конохи будут рассекать в масках. Что же всё-таки им приказано делать в Порту? Лечить Токо Учиха? Искать артефакт, который посеяла седьмая команда? Или посеянный артефакт вызвал эпидемию, которая подкосила Токо и других людей? Кто бы ответил…       Шин надвинул на лицо маску соболя, и АНБУ скрылись в сером тумане.       Через час Каваки поджарил себе яичницу на скорую руку, загрузил рис в рисоварку и выставил таймер на полчаса, чтобы домочадцам было, чем перекусить по пробуждении. Мысли вертелись по кругу, как вагончики по кольцевой железнодорожной ветке Конохи. От станции «Шиначику» к станции «Разговор с Акихой-сан» и дальше, к «Учиха с риннеганом». Но сидя дома, нервы не успокоишь. И загадки сами собой не решатся. Надо действовать!       Вчера он забрал Шиначику с тренировки Ино-Шика-Чо. Ребята могли что-то прояснить. С Чо-Чо говорить не о чем, только и умеет молчать и глаза в пол тупить. С Иноджином — стрёмно, никогда не отгадаешь, по поводу чего он закатит истерику. Остался заядлый спортсмен сунских кровей.       Утреннюю пробежку Шикадая Каваки уже пропустил, но рассчитывал перехватить его у катка. Засел в фойе спортивного комплекса, на мягком диванчике, чужой и насупленный посреди бабушек и дедушек, которые привели галдящую ребятню на занятия по гимнастике. В глазах пестрило от рюкзачков со значками и пушистыми брелками, цветастых бутылок с водой и раскиданной сменной обуви.       В стеклянных двойных дверях показался Шикадай с баулом на плече.       — Йо! — поднялся навстречу Каваки.       — И тебе не хворать, — Шикадай на ходу стянул наушники. — Какими судьбами? Вас, ботанов, вроде тренировки не колышут?       — У твоей команды игра сегодня? — Каваки кивнул на доску объявлений.       — Решил поболеть?       — Склоняюсь к мнению, что твоя родня лучше поболеет, — он покосился на взрослых, пытающихся организовать своих отпрысков. Может, и Шикадая сюда так же приводили?       Приятель выразительно закатил глаза, и Каваки догадался, что ляпнул не то. Вспомнилось, как год назад Шиначику потащил их на игру «Силы Юности», и после разгромного поражения седьмая команда стала свидетелями разговора Шикадая и пришедшей его поддержать Шихо-сан. Выглядела та как настоящий учёный: очки с большими диоптриями, небрежный блондинистый пучок на макушке, накинутый на плечи белый халат, а под ним — узкое платье, чёрные чулки и сандалии на шпильках. Каваки даже засмотрелся и потому-то и запомнил эту сцену.        «Я понимаю, у тебя есть все причины обижаться на отца и жить с дедушкой и бабушкой, — вздыхала Шихо-сан. — Брак — это не всегда счастливая жизнь душа в душу, иногда взрослые расстаются, но это раздоры взрослых, а не детей. И со мной, мачехой, ты дружить не обязан. Но не отворачивайся от сестрёнки, она же любит тебя, ждёт, спрашивает о тебе. Она ни в чём не виновата!»       Шикадай угрюмо молчал и смотрел на Шихо-сан как на пустое место.        «Навести её. Хоть позвони. Или переписывайся в этих своих модных карафонах. Что ж вы совсем не роднитесь, как чужие!..»        «Неинтересно», — бросил Шикадай и направился в раздевалку, едва не задев Шихо-сан плечом.       Верно говорил Шиначику, никто из десятой команды не вырос в благополучной семье. Потому Каваки поспешил исправиться:       — Я удачи зашёл пожелать… Спорт для тебя в приоритете над ниндзюцу. Золотые медали выиграть или занять первое место в турнире, или какая у вас принята терминология?       — Если б ты внимательно читал объявление, врубился бы, что матч товарищеский. Так-то для сыгранности и опыта он важный. Но медали не раздают, а соревновательный сезон ещё не открыт. Ладно, не кисни, я засчитал твою попытку. Типа пытался издалека к проблеме зайти, по всем правилам вежливости, спасибо хоть про погоду не базарил. Проявил интерес к моему увлечению, всё как по книжке «Как завоевать собеседника». Считай, этот пункт мы закрыли. Давай, выкладывай, что стряслось, а то мне на лёд пора.       — Ты вчера ничего неординарного за Шизой не заметил?       — Ну… он явно не с той ноги встал. Да ладно, у всех бывают фиговые дни! Но дрался точно странно. Вырядился как на фестиваль. На скалу с мордами Хокаге пялился, может, его сестра обещала чего-то намалевать? Стоп, а вдруг он об этом хотел доложить Шикамару? Что-то ведь точно хотел доложить, а я и забыл…       За спиной громко засмеялась малышня.       — А сегодня ты Шизе звонил? — напирал Каваки. — На мессаги он не отвечает. Набери его, вы же друзья детства, тебя он не проигнорит.       Шикадай достал из кармана карафон, заскользил пальцами, размышляя вслух:       — Я ему не писал, он стопудово спит, я один в такую срань бегаю. Вчера тоже было не до переписок, мы с пацанами к игре готовились. Хм… Глянь! У него статус «Не в сети». Может, карафон глючит? Разрядился? Каваки, чё происходит?       — Пока ничего, — вздохнул Каваки. — Значит, ты не отрицаешь, что он вчера был на своей волне… Всё страньше и страньше…       — Слышь, умник, — Шикадай нервно сжал ремень сумки, — не могу сейчас смыться, чтобы искать Шизу. Матч очень важен для «Силы Юности». А у вашей тройки треня будет?       Каваки отрицательно мотнул головой. Они не договаривались. Шиначику сбежал слишком рано, потому Неджи-сенсей махнул рукой и разрешил всем заниматься своими делами, но если сверху спустят задания по поимке кошек или прополке фермерских полей, он позвонит.       — Ладно, сделай доброе дело, сходи узнай, чё там как у Шизы, а? — нахмурился Шикадай. — И отпишись мне, лады? А то у меня чего-то тоже нервяк пошёл…       Спускаясь по мраморным ступеням спорткомплекса, Каваки ощущал себя самым настоящим детективом. Было бы неплохо раскрыть это дело, хотя он ещё не совсем понимал, в чём именно дело состоит, а после выдать сведения Акихе-сан. Или главе клана — Михото-доно. Он уже предвкушал, с каким изумлением будут на него смотреть. Но сперва следовало довести расследование до ума.       Разговаривать по карафону он не любил. Проще написать. И собеседник не видит твоего растерянного лица и не слышит неуверенного голоса, и есть время обдумать ответ. Но с Боруто по-другому не получится, она не зарегистрирована в соцсетях, не пользуется карафоном, всё, что ей доступно — раскладушка, где кнопки можно не увидеть, но нащупать по двум выпуклостям в центре.       Потому Боруто пришлось звонить и, как всегда запинаясь, договариваться о встрече. Она сразу предложила книжный магазин, Каваки только удивился, зачем ей-то, слабовидящей, книги? Если только в искомом месте продаются аудиоверсии или издания со шрифтом тэндзи?       Оказалось ни то, ни другое. Индукция и дедукция не сработали.       — Утра служивым людям! — Боруто отсалютовала тростью, которая в бою превращалась в тонкую гибкую палицу. В сочетании с вращениями Хьюга получалась убойная техника. — Это хорошо, что ты звякнул, я как раз хотела тебя запрячь. Шиза на связь не выходит, остался ты. Помоги купить подарок братухе. Он сейчас интересуется нейронными сетями, в душу не секу, чё это за хрень, но надо задарить малому на днюху. Найдёшь такую книженцию? Ты ж башковитый.       — Найду, — подчинился Каваки. Ещё бы он посмел возразить, Боруто умела убеждать. Железная химе железного клана. Он так-то тоже клановый. Тот, кто назначил их в одну команду, явно был с чувством юмора: бракованную Хьюга к бракованному Учиха.       В магазинчике умиротворяющее пахло бумагой, типографской краской и глянцевыми открытками. Каваки вдруг понял, что скучал по таким местам, а думал, что давно остыл к книгам, перейдя на электронные статьи. Квантовая физика развивалась по крутой экспоненте, информация быстрее появлялась в сети, опровергалась или подтверждалась, чем её успевали печатать.       А ещё среди шкафов из светлого дерева приглушённо светили напольные квадратные фонари с рисунками глицинии и спелой мушмулы на бумажных стенках, настраивали на что-то совсем древнее, главное и вечное. А ещё с утра было мало посетителей и никто не мешал. А звуки очень хорошо глушились за стеллажами.       Боруто стояла у отдела компьютерной литературы, куда её за руку привёл Каваки, и зевала от скуки. На висках не выступали вены, в бесцветных глазах не проявлялись зрачки, значит, её непослушный бьякуган спал. Интересно, а активировать додзюцу — больно?       — Давай помощи попросим? Сотрудник быстрее найдёт, а мы только время ухлопаем, — проворчала Боруто.       — Сам отыщу, — упёрся Каваки. С протянутой рукой он не ходил из принципа. Справится, не дурак и читать умеет. — Разговор есть, — понизил он голос. — О Шизе.       — О том, кой ляд он опять трубу не берёт?       — И об этом тоже, — и Каваки рассказал вкратце о своих подозрениях насчет Шиначику. Умолчав лишь о том, что тот был в курсе, откуда берётся риннеган.       — И чё на? — тихо спросила Боруто.       — Что, что… У нашего Шизы либо крыша поехала, либо у него что-то на уме… — одновременно с мыслями вслух он читал названия на корешках, методично, от книги к книге, спускаясь по полкам всё ниже. Обычно люди ищут прямо перед собой и в хаотичном порядке, но Каваки знал, что его способ эффективнее. — И заметь, это началось после возвращения с миссии. Может, он догадался, где артефакт и что с нами случилось, хотел доложить советнику Хокаге, — и Каваки сам задумался над тем, что Шиначику мог сообщить Шикамару-сану, именно ему, а не своему отцу, что было бы логичнее. И за их с Боруто спинами.       Сокомандница достала раскладушку, набрала на ощупь номер. Механический голос, извещающий, что «абонент вне зоны действия сети», услышал даже сидящий на корточках Каваки. Боруто с раздражением сбросила звонок.       — Поделился сведениями с АНБУ. Или он сейчас в застенках АНБУ, — шепнул Каваки.       — Глава АНБУ — тётка из твоего клана.       — Вот я и хочу ей всё рассказать.       — Чё рассказать? — холодно перебила Боруто. — Эти свои домыслы про Шизу? Выводов у тебя никаких, рабочих версий тоже, одни ошмётки идей.       — Ну а что? У разведки инфы явно побольше нашего. А вдруг всё вскроется и выяснится, что мы вовремя не доложили? А ты не в курсе, АНБУ допрашивали твоего отца и Катаске?       — О заднице своей печёшься на? — сощурилась Боруто, глядя поверх его головы. — Выгородить себя хочешь. Выслужиться. Я не думала, что ты такой шкурник.       — Почему это? Я давал присягу Конохе и Хокаге, я блюду безопасность и, если что, должен сигнализировать…       — Везде тебе заговоры мерещатся! — вполголоса зашипела Боруто. — Так, боец, слушай мою команду! Отставить докладывать АНБУ! Отставить подставлять нашего сослуживца! Я тебе не позволю скрыситься, ты понял на? Иначе я в тебе разочаруюсь! И ты сам себя запилишь.       — Но как же… А если тебя спросят…       — Я не расколюсь. Ничё не знаю, ничё не видала, что взять со слепошарой? И папашку АНБУ не допрашивали, если ты так уж зассал по этому поводу. Я подслушала его трёп с дедом вчера вечером, в комнате, где вместо бумаги в перегородках свинцовая фольга. Бьякуган не глушит, но помехи создаёт, по губам уже фиг прочитаешь. Как пить дать шухерились от тёти суки, пока она у нас гостит, все ходят строевым. Дома привыкли полагаться на зенки и ни хрена не знают, как рулит острый слух. В общем, я к тому, что если папашку и вызовут на ковёр, он уйдёт в несознанку. Ничего не запомнил, артефакт утерян. Чтобы его в дурку не упекли.       — А он знает подробности?       — Знает. Дед его прижал, старперу стало жуть как любопытно за всякие артефакты, вот папашка всё и выложил, как миленький.       — А мне расскажешь… Или ты не хочешь крысятничать против клана?       — Я не крысятничаю против друганов, чтоб ты зарубил это на носу, салабон! Пусть даже они у меня на головушку больные, один тащится по динозаврам, другой — по заколебавшимся частицам.       — Ты хотела сказать: колеблющимся?       — Это ты меня когда-нибудь заколебёшь. Короче, друганы для меня много всего сделали, они во мне человека видят, Шиза уж точно. Замуж ведь позовёт, эх, лошарик… А от семейки я слова доброго не слышала, кроме матушки, нянюшки и Хокуто, — Боруто на миг замолчала — за стеллажом прошёл покупатель. Потом неспешно продолжила. — Папашка помнит, что, когда мы отчалили, кубик этот замерцал. А потом перед ним возникла красная баба. Не ржи, да, папашка везде баб видит, но эта висела за бортом над морем, с красными волосами и глазами. А потом как зарядит молнией, а папашка бросился её останавливать Футоном, а она превратилась в сову и улетела.       — Сова над морем?       — Угу. А перья, как кунаи, понесись на него, он их и отражал Небесным Вращением, когда мы очухались. Знаю, смахивает на то, что там не сова, а кукуха полетела, да наверно, так и было́.       — Красноволосая женщина… — протянул Каваки, выуживая с нижней полки увесистый том «Нейросети и машинное обучение» и водружая на подставленные руки Боруто. — Держи. Это, случайно, не ду́хи погибших Узумаки охраняли артефакт? И почему бы об этом не доложить?       — Бабы, которые мерещатся папашке с недотраха? Совы? Перья-кунаи? Ты бы поверил? Я сама не верю. Вот и дед решил, что никто не поверит. Может, оно, конечно, подтвердится, а может и нет, но Хьюга даже перспектива позора нафиг не упала, смекаешь? А теперь пораскинь мозгами, если они у тебя ещё не спеклись в твоих извратных многочленах, позитронах и негатронах…       — Нет такого слова. Если ты имела в виду частицу с идентичной позитрону массой, но противоположным зарядом, то она носит назва…       — А мне насрать! Ты сюда слушай! Мне, лично мне, нафиг не упало пятно на репутацию нашего Шиначику, понял, нет? Он наш друг. Мы команда! Мы банда! И мы будем молчать в тряпочку, а Узумаки… это их семейное дело, сами разберутся. И пойдём уже, я этот кирпич оплачу, и валим на свежий воздух на. Братуха, надеюсь, обвизжится с радости. Но сначала заскочим к Шиначику. Если он не отвечает на звонки, мы его сами к ответу призовём.       В словах Боруто был резон, сам Каваки в эпоху карафонов отвык, что с людьми можно общаться просто так. Без предупреждения заваливаться в гости, не уточнив заранее, дома ли они и удобно ли им тебя принять.       И как он сам не додумался?       На подходе к коттеджу Хокаге на дорогу выскочил чёрно-белый кот. Каваки схватил за шиворот Боруто, чтобы она не споткнулась о животину, кот мявкнул и сбежал. Но всё-таки перешёл им дорогу, паршивец.       — Не надо, окуляры пашут, — спокойно сказала Боруто, и Каваки понял, что у неё активировался бьякуган. — А у тебя очки набекрень.       Он с недовольством поправил съехавшие с носа очки. Ей даже оборачиваться не пришлось, чтобы заметить! Спасибо хоть только на это смотрит, а не на бельё, как Неджи-сенсей.       Боруто убрала трость в перевязь за спину и уверенно продолжила путь. В такие минуты и во время боя Каваки забывал, что она слабовидящая. Переложил пакет с книгой, весящей, как чугунный мост, в освободившуюся руку и поплёлся следом. Выстраивая в голове примерный алгоритм диалога с Шиначику.       Из ворот выбежала Ханами, во всегдашних леггинсах, серой тунике с капюшоном и с двумя куцыми хвостиками за ушами. Красные волосы, как у женщины из видения Неджи-сенсея. Ещё одна Узумаки. Каваки стряхнул наваждение.       — Ханами-чан! — помахала рукой Боруто. — В школу? Всегда забываю, что у вас вторая смена.       Коноха росла. Людей приезжало всё больше, дети рождались всё чаще, началок уже не хватало, и школьники учились в две смены.       — Прив! Сестрица Боруто, братец Каваки! — Ханами заулыбалась от уха до уха, совсем как Шиначику. Они похожи. И Боруто и Хокуто тоже похожи, но Хьюга все как под копирку. А вот Каваки и его старший брат были совсем разными.       Ханами деланно вздохнула:       — С утра до ночи к экзаменам готовимся, уже на носу… Блин, если б не предки, после первого триместра выпустилась бы и пошла в летний нябор в Академию, но я, блин, слишком маленькая, меня отпустят только на следующий год в весенний набор…       — Зато попадёшь вместе с Хокуто, — заметила Боруто.       — Агась! Хоть в чём-то плюс! — болтушка Ханами тараторила и не давала Каваки и вопроса задать, а Боруто её ещё и поддерживала! — Но мне нядо скорее в Академию, чтоб стать самой лучшей! Чтоб стать Хокаге!       — Вот это, я понимаю, настрой!       — Н-дя! А то!       — Ханами, — перебил Каваки, — Шиначику дома?       Она почесала затылок.       — А вы не в курсе? Брата ж на задание отправили. Сопровождает какого-то инженера в шахты Идзаки, кажись, папин старый приятель, поэтому папа лично Шина попросил. Блин, а я опять узнаю́ всё последней! Нячестно!       Каваки переглянулся с Боруто, а после они дружно уставились на север, где за городом лежали шахты Идзаки. Но бьякуган туда не дотягивался, и острая детективная мысль Каваки — тоже.       Значит, шахты. Странно, что Шиначику никого не предупредил, но с другой стороны, это объясняло, почему он вне зоны доступа. Шахты недалеко, следовательно, скоро вернётся.       Остаток дня Каваки проходил пристыженным. Вспомнил всё хорошее, чем был обязан Шиначику, и сам на себя разозлился, что хотел подставить друга. Научные статьи не помогали забыться, зато от нервов разболелась голова, и он пораньше отправился на боковую. Отключиться получилось почти сразу, но Каваки с детства привык спать чутко, реагировать на малейшие звуки. Антинаучное предчувствие разбудило его за миг до того, как в соседней комнате зазвонил карафон.       Послышалось недовольное бурчание, шаги в мягких тапочках. Скрипнула дверь, из коридора раздался приглушённый голос:       — Что случилось?.. Какой срочный вызов, я только вернулась с суток… Кто? Да, поняла, буду, — и чуть громче. — Обито!       Новые шорохи и скрипы, шлёпанье босых пяток по полу. Шаги отдалились. Теперь Каваки слышал лишь гул голосов, в котором изредка разбирались отдельные фразы:       — Операционную уже готовят… Да, я опять крайняя… Да, некому, Сакуру не допустят, ты же понимаешь… Транспортировать техникой Летящего Бога Грома! Огнестрел! Это додуматься надо было!       — Зато успели.       — На тот свет они успели! Там теперь так растрясло… Нет… Ты-то чем поможешь?.. Всё, я готова.       — Позвони мне.       — Обязательно.       Каваки лежал тихо, боясь лишний раз шевельнуться. Как в детстве, когда наступали дурные времена. Будто если спрятаться под одеяло, не двигаться, тебя и не достанут.       Сколько у него было таких бессонных ночей! Когда он лежал в темноте, глядя, как из-под двери крадётся луч света, а значит, взрослые не спят, как и сейчас, хотя все нормальные счастливые семьи видят десятый сон при выключенных лампах. И ждал, пока за стеной стихнут чужие голоса, ругань и музыка. И молился, чтобы никому из незванных гостей не пришло в голову зайти к нему в комнату. И когда за дверью наконец воцарялись тьма и тишина, он выпутывался из судорожного клубка, переводил дыхание и благодарил всех богов, которых знал.       Он так надеялся, что настрадался достаточно, лимит исчерпан, горе, как электроны в атоме, заполнило всю выделенную орбиталь, и новое просто больше не поместится. Но история повторялась.       Иногда он считал секунды, и это помогало справиться с нервами. Иногда проваливался в мир своих идей и фантазий, лишь бы подальше от злой реальности.        «Согласно теории суперсимметрии, у каждой частицы есть партнёр, который отличается только значением спина. Не антиматерия, а как бы над-материя. Фотону соответствует фотино, W-бозону — ви́но, электрону — скалярный электрон и так далее, но в природе мы этих суперпартнёров не нашли… А вдруг из них состоит тёмная материя? И тёмная энергия? Мы предполагаем, что суперпартнёры есть в теории, но не можем отыскать их на практике. Мы доказали существование тёмной материи и тёмной энергии на практике, но не можем подвести под них теорию. А вдруг это одно и то же? Каваки, да ты чёртов гений! Как бы это доказать и прославиться на весь мир, и чтобы никто не утащил себе моё открытие и не додумался до него раньше? Так, нужна экспериментальная база…»       На лестнице раздались шаги, и все мысли разбежались. Остался только глупый образ Неджи-сенсея, гаденько хихикающего над термином «суперпартнёр» и утверждающего, что это он — суперпартнёр. Хотя по-научному его двойник назывался бы скалярным Неджи-сенсеем или с-неджи-сенсеем. А вдруг такие двойники из над-материи существуют у каждого из нас? Живут где-то рядом, но в высших измерениях, в недрах тёмной материи, что клубится вокруг, невидимая и неощутимая? И что случится, если из пары двойников один умрёт?       Снова в сердце вползла ледяная тревога, разлилась холодом по ступням и ладоням. И снова осталось лишь тупо считать секунды.       Он не знал, сколько пролежал неподвижно, гипнотизируя полоску света под дверью, борясь с плохими предчувствиями. Раздался звонок.       — Слушаю, — шаги удалились к лестнице, прочь от комнаты Каваки. Опять ничего не слышно. Потом приблизились. — Как прошло? Ясно… Менма уже там? Нет, не надо. Я сам ему скажу.       Стало совсем тихо.       Каваки замер. Во внешнем мире что-то стряслось. Закрыл глаза, притворяясь спящим. В дверь постучали, потом тихо скрипнули петли. В их доме не принято запираться.       — Спишь?       — Уже нет, — промычал Каваки, открывая глаза и щурясь от резкого света из коридора.       — Сын, нам надо поговорить. У меня не очень хорошие новости.

Интермедия

      Соболь и Белка бежали всю ночь, пока не занялся рассвет. Небо просветлело прозрачной бирюзой, горы разбежались к горизонту, и распахнулись широкие тихие дали, пологие холмы и волны густых трав. На востоке сизыми силуэтами выступали из дымки дома большого города — Порта Страны Огня — в искорках огней и утренней дрёме. Гражданские только просыпались, готовили завтраки, будили детей, спешили на работу или на промыслы. Белка обожала именно такое время, особенно в редкие выходные дни. Тогда она распахивала шторы и нежилась на футоне, глядя на светящиеся окна в многоэтажке напротив, зная, что там люди собираются навстречу унылым будням, а она вольна провести день, как захочет, в сладкой патоке лени. Если удавалось поваляться в обнимку с напарником — вообще замечательно.       Но сегодня над ними довлели обязательства. Как довлела над Портом тёмная громада протянувшейся на километры дамбы, защищавшей побережье от приливов-цунами.       Огромная луна на небосклоне поблёкла, растворяясь в проясняющемся небе, и казалась уже не страшной. Бумажным макетом, по которому можно учить лунные моря и кратеры даже без бинокля.       Соболь скомандовал привал перед вступлением в город. Белка развела костёр за зарослями ковыля, который шумел над головой цветущими метёлками, пока напарник ходил к роднику за водой. Сняла маску, держа при этом глаза закрытыми, и не открывала до тех пор, пока не водрузила на нос болтавшиеся на цепочке очки. Вместо стёкол чернел непрозрачный пластик с мелкими просверленными отверстиями, формирующими соту-шестигранник. Картина мира получалась фасеточной и удивительно чёткой. Белка расчесала запутавшиеся в колтуны волнистые волосы, падающие на лицо. С правой стороны она их убрала, стянув в небрежный хвост над виском. Похлопала по переноске-жукопакету подмышкой, выпуская хищных жуков охотиться на досаждавших комаров и москитов, что особо свирепствуют в вечерние и утренние сумерки. У неё симбиоз с особой породой насекомых, которые кроме чакры употребляют плоть, и в голодные времена Белка готова была делиться и своей.       Вернувшийся Соболь молча поставил кипятиться воду, занялся зарядкой. Как он умудрялся носить короткое белое кимоно и не запачкаться — загадка. Тоже снял маску, так как по легенде они молодожёны, пришедшие на заработки, а молодожёны в масках АНБУ — нонсенс. Плеснул воды на руки и зализал короткие волосы назад. Очки он принципиально не носил, ссылаясь на неудобство, хотя всегда недовольно щурился на солнце. Альбиносы вообще уязвимы к свету. Отец-основатель Тобирама всю жизнь кутался в многослойные одежды и меха, Соболь… точнее Шин, никогда не засучивал рукава и не закатывал штанов. Даже обувь где-то выписывал закрытую и частенько носил перчатки.       В книгах альбиносов описывают удивительно красивыми. Аристократически белая кожа, серебристо-снежные волосы, пылающие рубиновым огнём глаза. Чушь. В жизни ни на грамм не так. Кожа сухая, шелушащаяся, с отливом в мертвецкую синюшность, с частыми красными ожогами от солнца и другими изъянами. Волосы — словно седые, ломкие, тонкие, ресниц и бровей будто вовсе нет, а глаза красные только при определённом освещении, а чаще водянисто-голубоватые, как бельма. Плюс постоянная угроза рака кожи или снижения зрения. И если Тобирама, будучи Сенджу, неплохо жил благодаря неисчерпаемым резервам здоровья, то Шин в три раза чаще остальных АНБУ проходил медосмотры. Два года назад диплом ирьёнина защитила Белка, и уязвимый хрупкий эфемерный, как крыло мотылька, Шин перешёл под её опеку. Так они и составили команду в свои двадцать пять лет.       Белка, хотя без маски уже Ёко, разлила кипяток по жестяным кружкам, достала упаковку лапши быстрого приготовления в спрессованных брикетах — такие занимали меньше места, чем стаканы с раменом. Разломила брикет на две части и с бульканьем и брызгами запустила в кружки.       Тонкое обоняние защекотали пряные запахи специй и копчёной курочки, впрочем от последней в лапше присутствовали одни молекулы, и те — попробуй найди! Но аромат наливающегося жиром бульона разжигал зверский аппетит и мнился самым настоящим деликатесом, особенно после суточного марш-броска.       — Да, досточтимая супруга, ваши кулинарные навыки оставляют желать лучшего, — Шин протянул ей палочки. — Вы будете мужа полуфабрикатами морить?       — А жучки едят и даже живы. Пха! Зато я могу очень вкусно почистить яблоко, — отрезала Ёко, грея ладони о кружку и зарываясь носом в ворот свитера. Не потому что замёрзла, а потому что так уютнее. Любопытные жуки садились на пальцы, подползали к жестяному краю. Ёко была бы не против, если бы симбионты подкрепились вместе с ними, потому что это глупые сослуживцы считают, что в девятой формации всего двое из личного состава: Соболь и Белка. На самом деле их тысяча триста двенадцать. И новая партия, личинки которой вызревали под кожей в тёплой мышце, на подходе.       Шин морщился, когда находил жуков в своих онигири, но не ругался. И Ёко была ему благодарна. Они не виноваты, что все в хозяйку, которой лишь бы заточить. Ей следовало дать позывной Хомяк. Но Акиха-сама решила, что раз рыжая, то Белка.       Она с шумом втянула длинную яичную лапшу, размышляя, нормально ли совмещать в одном блюде яйца и курицу? Ребёнка и родителя? Хотя Акиха-сама не побоялась отдать единственного сына на убой в АНБУ. Ёко слизала с губ крупинки тмина и промямлила с набитым ртом:       — Давно спросить хотела, а чего ты Соболь? Тоже из-за масти? Почему не Саламандра?       Саламандра была призывом Шина. Гигантская, принадлежащая раньше Ханзо, пока тот не напал на Коноху и не был разгромлен, а мастер запечатывания Тен-Тен заточила его зверюгу в Янтарный Горшок Очищения. В нём та и сидела, бесхозная, пока Акиха-сама не рискнула привязать её контрактом к сыну. В этом было что-то символичное. Саламандры по легенде не горят в огне, танцуют в пламени — самое то для Учиха. Но если ты связал жизнь с разведкой, будь готов не выставлять напоказ свои достижения, а наоборот прятать.       — Ещё предложи веер разместить на одежде, — сухо ответил Шин, аккуратно отпивая бульон. — А себе возьми маску Жука.       — И бейджи с именами не забыть бы нам прикрепить, а, муженёк? — глухо рассмеялась Ёко. — Эх, Шин, скучный ты. И задание скучное. Что мы найдём на месте нападения? Ты своим додзюцу покопаешься в воспоминаниях родственницы, а мой рой что отыщет, когда в этом парке уже кто только не натоптал?       — Млекопитающие — люди и служебные собаки — ничего не обнаружили. Но насекомые воспринимают мир в других плоскостях, — и больше Шин не прибавил ни слова. На единственную Абураме в АНБУ и была вся надежда. Главное — не забывать кормить, без калорий её мозговая активность резко падает.       Шину задание отнюдь не казалось скучным. Напротив, очень ответственным. Его посвятили в деятельность агентурной сети Учиха, раскинутой по всему континенту. Если хочешь спрятать дерево — спрячь его в лесу. Если леса нет — посади. За бедовым кланом Учиха закрепилась репутация, что чуть что не по нраву, его выходцы бегут из Конохи на все четыре стороны. Но обмениваются иногда с роднёй стандартными, ничего не значащими письмами о погоде, ценах на жильё, неурожае дайкона. Но только единицы знали, что шаринган мог перекомпоновать буквы из простых фраз и выстроить их в новом порядке, где уже раскрывалась информация о перемещениях чакропатрулей Тонери, о новых законопроектах, о переговорах по тем или иным вопросам с сёгуном Страны Железа. Элегантная шифровка, по виду и на шифровку не похожая, и ни один компьютер в бытовой переписке не заподозрит подвоха.       Человеческий мозг и зрительный нерв, видоизмененный шаринганом, давали фору технике. Надолго ли?       За южные регионы отвечал якобы прожигающий жизнь Чараске Учиха.       В столице Страны Огня после развода с женой крутился при дворе даймё Текка Учиха.       За лежащей в руинах после землетрясений и проснувшихся разом вулканов Страной Земли приглядывал Шаринган Какаши по просьбе закадычного приятеля Обито-самы. Ходили слухи, что, когда его уговаривали, Обито-сама вопил, мол, тебе не всё ли равно, в какой комнате по клавиатуре стучать и на что из окна смотреть. Известный автор психологических романов и прочей сложной для восприятия литературы перебрался творить в курортную зону — Долину Водопадов на границе Скрытого Водопада и земель Ивагакуре, уничтоженного Тонери за неповиновение.       Северные края, в том числе Страна Железа и Страна Горячих Источников, входили в сферу ответственности Хазуки Учиха, официально порвавшей связи с кланом после Ночи Резни и даже взявшей фамилию мужа и ушедшей в его семью. В Конохе каждая собака знала, что Хазуки с кланом на ножах, но ни одна собака не подозревала, насколько ошибалась. А кошатники Учиха собак не жаловали. Хазуки неплохо устроилась, заправляя в Стране Горячих Источников полулегальной, как и всё там, сетью игорных домов.       Сложнее всего оказалось забросить агента в Страну Молнии, присягнувшую Тонери и ставшую его верным псом. Но в итоге столичный спортивный клуб «Искра» приобрёл очень перспективного молодого игрока из Конохи — Томоэ Учиха. Старшего сына Обито-самы, который, став Шестым Хокаге, считался уже и не при делах клана, хотя, конечно, человеком среди Учиха уважаемым.       Порт слыл самой спокойной зоной. Многочисленные острова на востоке после приближения Луны затонули. От Страны Воды остались лишь легенды о лихих пиратах. Самые высокие пики Стран Демона, Болот и Клыка избежали затопления и превратились в россыпь островов, что объединились в одно государство и выживали благодаря верфям, с которых сходил подводный и бронированный флот — другому было не место в беспокойном море. В общем, приглядывать на востоке оказалось и не за кем. Раньше в Порту в доме престарелых коротала век бабушка Обито-самы, за что самого Обито и его семью постоянно винили. Но почтенная бабушка в начале года покинула сей бренный мир, успев передать дела юной Токо. И вот теперь на Токо напали. Хорошо, если по стечению обстоятельств, но если и дальше один за другим полетят звенья агентурной сети — это будет означать крах. И Шин обязан его предотвратить! Ведь когда власть Тонери падёт, Чараске сможет путешествовать там, где он сам пожелает, Текка вернётся к жене и детям, Какаши ничто не отвлечёт от написания очередного шедевра, Хазуки займётся расширением бизнеса, Томоэ станет играть за родную Страну Огня, а не чужую Молнию, и даже Токо забросит диплом судостроителя и снова наденет протектор шиноби. А молодая поросль Учиха будет спокойно жить в мире, где нужны ниндзя, без оглядки на ограничения по использованию чакры, без резерваций и куполов.       И ради этого стоило скользить по лезвию, тянуть из себя жилы и идти против совести. Ибо кто, если не мы? И когда, если не сейчас?       Ёко рядом ойкнула, вытаскивая свалившегося в лапшу жука, и подула на обожжённые пальцы.