***
Доверие — неотъемлемая часть нашей жизни. Что бы кто не говорил, почти у каждого человека будет тот, кому он более или менее доверяет. Так устроена наша природа. Но только не всегда доверие к другому человеку заканчивается хорошо. Взять в пример то же предательство, та же наглая ложь, которую люди говорят друг другу прямо в глаза каждый божий день. Арнир всегда доверял Лололошке. Наверное, даже больше, чем кому-либо другому, даже больше, чем самому близкому человеку — Алексу. Лололошка тоже доверял отцу, но... Не так сильно, как тот ему. На то были некоторые причины, о которых говорить Лололошка не особо хочет. Да и случая говорить о подобном нет. Наверное, именно из-за этого сильного доверия Арнир сейчас сидит рядом с сыном, без утайки рассказывая ему обо всём, что произошло. Он не боялся говорить об этом, ведь знал: Лололошка поймёт. Всегда понимал. — Могло быть и хуже, — протягивает на распев Лололошка, аккуратно хлопая отца по плечу в успокаивающем жесте. — Думаю, что Санфиш, поговорив с Алексом, всё прекрасно поймёт... Наверное. Не уверен. — О, Свет, я чуть не поцеловал его на глазах Сана... — Арнир бормочет эту фразу вот уже который раз за этот короткий промежуток времени, пряча лицо в ладонях. Он был в какой-то степени растерян после того, как ушёл из зала, где сейчас, по сути своей, разговаривают Санфиш и Алекс. Если говорить ещё честнее, то Арнир кое-как дошёл на ватных ногах до комнаты Лололошки. Тот, конечно же, в помощи не отказал и с радостью довёл отца до постели и усадил его на неё, потребовав объяснений. А кто Арнир такой, чтоб отказывать своему сыну? — Я не понимаю, как так получилось, меня.. Просто потянуло к нему... Мне очень стыдно за то, что у меня возникли такие... Неприличные желания и мысли.. Что обо мне подумает Сан? А сам Алекс? — очень глупые отговорки. Но кто их не придумывал, будучи в состоянии некого... Аффекта? — Подожди, пап. Из всего, что ты мне рассказал, я почти ничего не понял. Давай по порядку. То есть ты не хотел целовать Алекса? Тебя просто, по твоему мнению, что-то потянуло к нему? Против воли? — спрашивает Лололошка и поворачивается к отцу всем телом, не убирая при этом руки с его плеча. Он скептически смотрит на отца, не до конца понимая, что сейчас творится в его голове, и какой логике он вообще следует. Что, черт возьми, у них вообще там происходило, пока его не было рядом? — Нет! — восклицает Арнир и резко выпрямляется в спине, что заставляет Лололошку вздрогнуть от неожиданности и отдёрнуть руку. — То есть... — щёки предательски краснеют. Арнир опускает взгляд в пол. Все эти эмоции и испытываемые чувства такие... Непонятные. Очень необычные. — Хотел, просто... То, что я чувствую, кажется для меня, — Арнир поджимает губы, непроизвольно сжимая в руке, лежащей на кровати, простынь, — странным. Я не могу понять , кто для меня Алекс, а то, что было сегодня... Окончательно вводит меня в ступор. — Мм... — задумчиво мычит Лололошка и на одно мгновенье кривится, но тут же возвращает непоколебимое выражение лица. — А что насчёт Алекса? Как он отреагировал на всё это? — Лололошка заинтересованно склоняет голову, а его кудрявые каштановые волосы падают ему прямо на лицо, но парень не обращает на это никакого внимания, сосредоточив всё своё внимание на отце. Это выглядит забавным и вызывает лёгкую улыбку у Арнира. — Алекс?.. Я не знаю. Будучи слишком смущённым, я и не обратил внимания на то, как он отреагировал на появление Санфиша. Думаю, он тоже не был особо рад такому раскладу. — Ясно, — сухо произносит Лололошка и кивает. Он молчит, задумываясь над словами, которые собирается произнести, одновременно с этим мысленно анализируя всё то, о чём поведал ему отец. Лучше бы, конечно, он этого не делал, ведь нести на себе и без того тяжёлый груз очень трудно, а тут ещё надо как-то с проблемами взрослых разбираться. Тьфу ты, ничего без его помощи не могут... — Не понимаю я вас, взрослых. Вы все такие странные... Наверное, я никогда не пойму вашу логику. — Поймёшь, обязательно поймёшь. Ты пока слишком молод, поэтому можешь не до конца понимать, что правильно в этой жизни, а что нет. В том смысле, что.... Опыт приходит со временем.. Может, даже когда ты станешь взрослее, ты так и не поймёшь, что двигало нами сейчас.. Да и, если признаваться честно, я сам не особо понимаю, что происходит на данный момент, — Арнир вздыхает и проводит рукой сначала по волосам Лололошки, а потом и по его щеке. А тот просто смотрит в печальные глаза отца и ему начинает казаться, что сейчас из его глаз польются горькие слёзы. Лололошке вдруг стало стыдно. Он вспомнил тот момент, когда он рассказал о всех своих переживаниях Алексу, взяв при этом с него обещание, что он не расскажет об этом Арниру. Это было ошибкой. Брать обещание было ошибкой. Арнир же... Арнир ничего не скрывает от него, даже такую важную вещь, которая, обычно, разглашения явно не требует, а что Лололошка в ответ? — Пап... — начинает Лололошка, не отрывая взгляда от глаз отца. — Мне... Нужно кое в чём тебе признаться... Это не так важно сейчас, но всё же... Есть одни вещи, которые меня очень беспокоят и, — Лололошка, не в силах больше смотреть на отца, опускает голову. Волосы, что раньше бесили его своей длиной, закрывают лицо, чему Лололошка искренне рад, ведь показывать эмоции он пока не готов. Не прямо сейчас, по крайней мере, — пугают. Я долго не мог тебе рассказать об этом, да и не стремился. Единственный, кому я доверил это, — Алекс. — Он не рассказывал мне о подобном, — помолчав, отвечает Арнир и, переставая рассматривать волосы сына, поворачивает голову в сторону двери. — Опять пренебрегает твоим состоянием, — Арнир хмурится и резко поднимается, уже собираясь выйти из комнаты и направиться к Междумирцу, чтобы устроить очередную нервотрёпку, но вдруг чувствует, как его хватают за руку, удерживая на месте. — Нет! — прокричал Лололошка, резко вскидывая ранее опущенную из-за стыда голову, сжимая на предплечье отца ладони так крепко, что бы тот не смог сразу вырваться из его хватки. — Алекс ни в чём не виноват! Не виноват сейчас и не был виноватым тогда! — зрачки Арнира сужаются, а сам он не может пошевелить даже пальцами рук. Он просто застыл, не в силах вымолвить и слова, продолжая вслушиваться в крики Лололошки, которые сейчас казались ему приглашенными и какими-то отдаленными, будто бы он и Лололошка сейчас стояли по разные стороны огромной, толстой стены. Снова. Снова они возвращаются к тому происшествию. Нужно бы уже забыть его, отпустить, но почему это так трудно сделать? Что служит тому, что они все как один вновь и вновь вспоминают эту до дрожи неприятную, просто ужасную ситуацию? Почему она до сих пор служит причинами ссор, конфликтов, недопониманий? Это же.. Это же было так давно.. Почему? — Это всё я! Я — причина всех бед, всех ваших разочарований и ссор! — это первое, что доходит до ушей Арнира, когда он наконец выходит из перечня своих мыслей. Ему нечего сказать. Да и слов подходящих он пока найти не может. — Это я виновен в том, что чуть не угробил нас всех тогда! Я... Не послушал тебя, не послушал Алекса, сам ринулся прямо в лапы к тому мерзкому монстру.. Это всё моя вина, моя... — Лололошка снова опускает голову, видя, что отец даже не смотрит в его сторону. На глазах скапливается влага, но Лололошка быстро вытирает выступившие крупинки слёз свои рукавом, а после дрожащим голосом продолжает, но уже намного тише: — Это из-за меня вы чуть не погибли... — он еле слышно шмыгает носом. — Я помню, как Алекс рассказывал мне о мироходцах, о их способностях и предназначении. Я знаю, что являюсь одним из них и мне страшно от той мысли, что когда-то я покину место, которое стало мне родным домом. Я не отсюда, я не твой сын, и я это знаю. Будучи маленьким ребёнком, я и не задумывался об этом, но сейчас... Сейчас всё по-другому. Я не понимал смысл тех слов, которые говорил мне Алекс четыре года назад. А теперь... Начинаю, — Лололошка судорожно выдыхает, и Арнир чувствует, что хватка на руке становится намного слабее, чем несколько мгновений назад. — Мне страшно от той мысли, что я, возможно, больше никогда не увижу и не встречу тебя, страшно от того, что я... Забуду всех тех, кого я люблю и кем очень дорожу... Боюсь забыть тебя, Алекса, Скарлетт, Санфиша... — Лололошка всхлипывает и наконец отпускает руку Арнира, давая ему свободу действий, но тот не двигается, продолжая стоять на том же месте. Лололошка не может даже поднять голову, да и не особо желает этого делать; горячие, горькие слёзы предательски наворачиваются на глазах и скатываются по щекам, обжигая покрасневшую по непонятным причинам кожу, капая на пол. Лололошка слышит тяжёлый, измученный вздох Арнира и ему начинает чудится, что он слышит удаляющиеся шаги отца, но на самом деле тот остаётся стоять рядом. — Прости... Прости, что я так жалок... Прости за то, что я такое разочарование, которое только и делает, что позорит тебя.. Я не заслуживаю быть наравне с детьми богов, не заслуживаю быть твоим сыном. Я... — шорох простыней и Лололошка вздрагивает от того, что его внезапно, но мягко и нежно прижимают к себе, заключая в тёплые и такие нужные сейчас объятья. Неосознанно Лололошка жмётся к груди Арнира сильнее, жмурится, пытаясь подавить очередной приступ плача. — Не говори так. Никогда, — серьёзно говорит Арнир, сжимая ткань на плече Лололошки. — Я очень рад тому, что именно ты являешься моим сыном. Пусть в тебе не течёт моя... Божественная кровь, с тех пор как ты появился в нашей с Алексом жизни, я считаю тебя своим родным, своей главной, неотъемлемой частью семьи. Дети богов эгоистичны, безжалостны и алчны, они не знают слова "любить", не знают, что значит проявлять доброту и милосердие по отношению к другим. А ты... Чистое, светлое и невинное создание любви двух людей. Конечно, так будет не всегда, — тебе в любом случае придётся пойти на жертвы и пролить кровь, ради собственной безопасности, а может и ради защиты дорогих людей. Я просто хочу, чтобы ты знал, — Арнир отстраняется и смотрит в блестящие, покрасневшие от слёз глаза Лололошки. Ему всегда было больно наблюдать за тем, кто пускает слёзы, считая, что это является признаком слабости. Может, Алекс и учил Лололошку держать эмоции при себе, скрывая их за маской хладнокровия, — возможно, что в какой-то степени Междумирец и прав: иногда действительно стоит скрыть все чувства, чтобы не показать слабость перед противником, — однако Арнир будет учить Лололошку по-своему, ведь, как отец, знает, что для него лучше. Странно? Конечно, но для Арнира нет ничего важней, чем счастье его маленького лучика, — Я всегда буду рядом с тобой, постараюсь принять любое твоё решение, только бы ты был действительно счастлив, — Арнир помолчал, но вскоре продолжил: — И пусть я не смогу быть рядом физически, — он пальцем указывает на грудь Лололошки, и тот машинально опускает взгляд. Ожидать следующих слов пришлось недолго, — я всегда буду рядом морально, в твоём сердце, а ты — в моём. И даже если ты забудешь меня — я не забуду тебя. Никогда. Я постараюсь помогать тебе настолько, насколько это будет возможно, но я сомневаюсь, что смогу это сделать... У высшей власти везде свои глаза и уши... — Высшей власти? — удивлённо спрашивает Лололошка, вскидывая брови. — А такая разве есть? Алекс, рассказывая мне немного про историю создания миров, не упоминал про высшую власть. — Тебе пока рано это знать, пока рано... Вот когда подрастешь — всё узнаешь сам, — томно вздыхая, отвечает Арнир со слабой улыбкой на губах. Он смог немного отвлечь Лололошку от всех переживаний... Это не может не радовать. — Обещаю, что я расскажу тебе обо всём этом в день твоего совершеннолетия. — Хей, я уже взрослый! — недовольно замечает Лололошка, буквально отпрыгивая от отца на несколько сантиметров назад, вызывая у того смешок от таких смехотворных детских действий. — Я уже многое понимаю, многое замечаю, не стоит относиться ко мне как к десятилетнему мальчику, коим я был четыре года назад. — Уж, какие мы серьёзные, — смеётся Арнир, протягивая руку и нежно трепля парнишку по голове. Лололошка фыркает, но не сопротивляется такому очень даже милому жесту. — Ладно, ладно, я тебя понял. Ты у меня молодец. Горжусь, — Лололошка чуть краснеет, когда слышит похвалу из уст Арнира и расплывается в улыбке, не в силах её сдержать. — Ну, а сейчас я предлагаю пойти и перекусить, что думаешь? — Я не против! — радостно воскликнул Лололошка, будто бы совершенно забывая о недавнем разговоре. На самом деле это не так. Этот разговор по душам навсегда останется в его сердце. Теперь Лололошке предстоит о многом подумать.***
— Я не могу! — психует он и кидает меч на землю, отходя к дереву и пиная толстый ствол ногой; дерево трясётся, но, естественно, остаётся стоять на месте. Междумирец качает головой, наблюдая за очередными психами Лололошки, что уже который раз за эту неделю насилует... Точнее, избивает бедное дерево, которое ничего ему не сделало. — Ло, перестань. Успокойся и втяни побольше воздуха в лёгкие. Не давай эмоциям взять над тобой верх. — Это не так просто, как кажется... — мотает головой Лололошка, но следует совету Алекса и глубоко вдыхает. — Просто. Стоит лишь захотеть. — Да неужели... — закатывает глаза мироходец и, возвращаясь на своё место, наклоняется, взяв в руки бесполезный, лично на его взгляд, меч. — Тебе уже идёт шестнадцатый год, а ты не перестаёшь быть ребёнком.. Как же с тобой, всё таки, сложно... — опираясь спиной о самый ближайший ствол, произносит Междумирец и закрывает ладонью лицо. — Какой раз за эти шесть лет ты мне это говоришь? Тысячный? Тысяча первый? — усмехается Лололошка, складывая руки на рукояти меча и опираясь о них животом. — Хочу тебе напомнить, что вы с отцом тоже не делаете особых успехов в продвижении отношений. Камон, Алекс, прошло уже два года с того момента, как мы с Санфишем узнали о том, что у вас там... Всё очень сложно. Так чего тянуть с признанием? Мы все эти два чёртовых года подталкивали тебя к этому решению! Неужели всё настолько трудно? А если учитывать... — Лололошка резко замолчав, понимая, что чуть не ляпнул самое главное: ответные чувства Арнира. Санфиш говорил о том, что открыто заявлять этим двоим о взаимной симпатии друг к другу не нужно. Они сами должны к этому прийти. «Пусть хотя бы раз подумают своими мозгами, что к чему. Не можем же мы делать всю работу за них», — говорил год назад #1, недовольно наблюдая за словесной перепалкой Арнира и Междумирца. Пусть эти двое часто ссорились, подтыкая друг друга на ровном месте, они всё равно оставались и остаются глупыми возлюбленными, что не могут разобраться в чувствах уже шесть лет. — А если учитывать некоторые обстоятельства, — неловко улыбнувшись, продолжает Лололошка, старательно пытаясь развеять все внезапно пришедшие воспоминания и мысли, — то уже давно пора, а сейчас так вообще самый лучший период для признания! — Что ещё за «камон»? Ты где таким словам-то хоть учишься? — наверное, это единственное, что смутило Междумирца во всей сказанной Лололошкой речи. Алекс будто пропустил все адресованные ему слова мимо ушей. А может и не пропустил, — просто решил проигнорировать. Такую чистую правду слушать не особо приятно. — Ну, в Арнире и не такое можно услышать, — невинно улыбается Лололошка, застенчиво вытаскивая меч из рыхлой земли и пряча его за спиной. — Город, как никак. А вообще... Я встретил там одного мироходца, который, как я понял, был проходом через Арнир. Не знаю, куда он направлялся, но мне, в принципе, всё равно. Ну... Поговорив с ним, я выучил парочку новых слов. Хочешь, расскажу какие? — Словарный запас пополняешь? — выпрямляясь, Алекс разминает плечи; он делает круговое движение головой и неторопливо подходит к Лололошке, кладя на его плечо ладонь. — Мне, в отличие от тебя, такое точно не нужно. Хоть слова, которым он тебя научил, не очень приличны и уместны при официально деловых разговорах, ты можешь выражаться так, как захочешь сам, — Лололошка было открывает рот, желая что-то сказать, но его грубо одёргивают: — НО. Без мата. — Ладно, — кивает Лололошка, отводя взгляд и недовольно закусывая губу. — А сами-то как сапожники материтесь... — тихо добавляет он, но Междумирец не обращает внимание на подобное негодование своего подопечного. — А сейчас, — отходя на пару шагов в противоположную от Лололошки сторону, говорит Алекс, складывая руки за спиной в замок, — мы поговорим об уязвимости.