Дитя, воспитанное Богом

      — Об уязвимости? — Лололошка скривился, услышав эту фразу. Ему нужно сосредоточиться на этом чертовом мече, а не на каких-то там разговорах об «уязвимости». — Это ещё зачем?       — Как это зачем? Тебе нужны знания, которые ты мог бы использовать во время битвы против своих противников, верно? — Междумирец одаривает Лололошку быстрым, коротким взглядом, продолжая медленно, можно сказать, вальяжно ходить в паре метров от него, словно хищник, поджидающий свою жертву.       — Да, но разве мне не нужно заниматься… Вот с этим? — он поднимает меч, показывая его своему наставнику, будто бы Алекс никогда в жизни не видел этот предмет. — Разве разговоры не будут отвлекать меня от того, на чём мне нужно сосредоточиться?       — Мыслишь ты в правильную сторону. Похвально, похвально. Я рад, что ты, наконец, научился меня слушать, а не пропускать почти каждое моё слово мимо ушей, — Лололошка фыркает на это, раздражённо отводя взгляд в противоположную от Алекса сторону. — Однако бывают… «Исключения». Бой не может обходиться без каких-либо замечаний, разговоров… Поэтому ты должен научиться вести диалог вовремя сражения, но при этом не отвлекаться от своей главной цели. Но это всё потом, а сейчас… — Междумирец совсем беззлобно усмехается. Проходит одно мгновение, и Лололошку ослепляет яркий свет, из-за которого ему приходит закрыть глаза рукой. — Я предлагаю тебе абсолютно честный поединок. Что скажешь? — Лололошка приоткрывает один глаз, всё ещё не решаясь убрать руку от своего лица, но когда он это делает, то замечает, что Алекс держит ярко переливающийся в свете солнца меч. И переливался этот меч весьма странно.       — Твой меч… Зачарован? Но так не честно! Мой не имеет ни одного даже самого жалкого зачарования, и я уверен, что твой меч имеет самые лучшие характеристики. Бой будет нечестным! — возмущённо восклицает Лололошка, делая очень уверенный, но совсем не обдуманный шаг вперёд.       — О, не зря я учил тебя тому как определять зачарованные вещи от совершенно обычных. Быстро увидел. Молодец. Но мне интересно, как ты будешь действовать, когда у твоего противника, в отличие от тебя, есть явное преимущество, — ответа не последовало. Точнее, Лололошка уже открыл рот, чтобы съязвить или сказать любую другую колкость в сторону своего наставника, но не успевает.       Лязг.       Быстрая реакция никогда не подводила Лололошку, и то, что она у него хорошо развита уже радует. Он невольно прогибается под жёстким напором Междумирца, что с силой давит на рукоять своего меча, насильно опуская лезвие Лололошки всё ближе и ближе к его лицу.       — Тебе не кажется, что нападать так неожиданно не очень хорошо и честно? Тем более, я не давал своего согласия на поединок, — недовольно кряхтя, произносит Лололошка, а после стискивает зубы, отчаянно пытаясь держать свою позицию.       — Это был риторический вопрос. Тебе и не нужно было давать согласие на то, что я всё равно бы начал. Очень странно, что ты не понял этого с самого начала. Итак, на чём я остановился? — равнодушие Алекса к всему тому, что сейчас происходит, озадачило Лололошку, но он прекрасно понимал, что ему нужно как можно скорее предпринять хоть что-то, иначе он с позором проиграет в первые минуты этого нечестного, по его мнению, боя.       — Ты втирал мне что-то про уязвимость, — Лололошка резко отталкивает от себя наставника и отскакивает от него на добрые два метра, вставая в стойку и выжидая следующих действий. Междумирец приподнимает бровь, смотря на ученика исподлобья. — Или, может, ты решил опустить эту тему и больше к ней не возвращаться? — он ухмыляется, чувствуя неожиданный и крайне не уместный прилив уверенности.       — Нет. Но спасибо, что напомнил, — вернувшееся спокойно выражение лица Алекса начало очень, очень раздражать Лололошку; он сжимает рукоять в ладонях сильнее, следя за каждым движением учителя. — Так вот. Уязвимость. Знакомо ли тебе это понятие? — Лололошка парирует нанесённый Алексом удар, выдыхая от того, насколько же Междумирец был непредсказуем в ближнем бою. Хотя, возможно, это Лололошка просто не умеет «читать» своих противников.       — Ты бьёшь вполсилы, — хмурится парень, отбивая очередной удар, который показался ему уж больно слабым. — Думаешь, что я совсем ничего не умею? Или боишься, что твой объект обожания сделает тебе выговор за то, что на мне появилась парочка царапин? — Лололошка ухмыляется, видя, с какой не скрытой в глазах агрессией на него посмотрел Междумирец.       — Нет, ты просто не готов к действительно сильным ударам. Арнир, сражаясь со мной, не один раз подмечал, что рука у меня тяжёлая. Он сам еле успевал отбиваться. Или ты хочешь, чтобы я покалечил тебя?       — Хвастаться очень плохо. Ты разве не знал? Насколько я помню, у папы в принципе всё довольно сложно с ближним боем. Поэтому… — Лололошка не успевает договорить. Алекс буквально испаряется, исчезает из его поля зрения. Лололошка оглядывается в недоумении. — Какого?.. — Междумирец появляется за его спиной, и это было настолько непредсказуемо для Лололошки, что он даже не успевает должным образом среагировать, обернуться, чтобы отразить атаку. Удар. И вот он лежит, прижатый к земле ногой самодовольного Алекса.       — Вот что значит, — усмехается Междумирец, с усладой наблюдая за жалкими попытками мироходца приподняться и скинуть ногу с себя, — «ударить в грязь лицом». Это был превосходный способ почувствовать на себе данный фразеологизм, не находишь?       — Это… Нечестно, — Лололошка сплёвывает и, почувствовав, как напор на спину слабеет, переворачивается, озлобленно глядя в яркие, выразительные глаза наставника, в которых теперь не было ни единого намёка на враждебность, — Ты использовал свою способность против меня. Только трус нападает со спины.       — Трус? — хохотнул Алекс, приподнимая бровь. Он опускает меч, вонзая конец лезвия в землю в паре сантиметров от своих ног. — Не зная даже самых типичных тактик боя — не говори об этом. На войне все средства хороши, и ты должен это усвоить. Или ты скажешь то же самое своему противнику, когда тот, неожиданно для тебя, атакует именно со спины? Честно говоря, я бы на это посмотрел. Уверен, он бы помер со смеху, услышав это. Но довольно шуток. А теперь, — Междумирец поднимает меч и указывает испачканным в грязи кончиков на Лололошку, — вставай и сражайся дальше.       — Дальше?! — ошарашенно спрашивает мироходец, выпучив глаза. — Какой, к чёрту, дальше?! Разве ты не победил? Этого тебе не достаточно?! — мало того, что над ним сейчас открыто насмехаются, так ещё и заставляют продолжать всё это унижение. — Тебе действительно так нравится смотреть на мои страдания?       — Дело не в этом. Я хочу, чтобы ты вырос достойным воином, а для этого нужно тренироваться. Беспрерывно. Все мои уроки покажутся тебе цветочками, как только ты пойдёшь в университет. Там тебе быстро покажут, где раки зимуют; не будет времени на то, чтоб повыъёбываться перед учителями. Давай быстрее, наше время не резиновое.       — А отец-…       — Твой отец прекрасно знает о всех наших с тобой тренировках, и он совсем не против того, что бы я тебя муштровал, — Междумирец хмыкает и опускает меч, убирая руку за спину. Помогать Лололошке встать он не собирался, всё же тот уже давно не ребёнок, и нянчиться с ним не нужно. — Арнир за. А если у меня есть его согласие, то мне ничего не мешает-.       — Да, да, да, я понял тебя. Можешь не продолжать. А, и да, «спасибо тебе огромное за оказанную помощь», — Лололошка не спеша поднимается, отряхивая одежду от земли, — я всегда мечтал покататься по траве и испачкаться во всей этой грязи.       — Не за что, — Алекс не обращает внимания на явный сарказм в голосе собеседника и поворачивается к нему спиной. — Думаю, на сегодня хватит. Продолжим завтра. Можешь потренироваться сам, даю своё разрешение.       — О, неужели, а я уж-. — Лололошка не договаривает, вдруг осознавая, что такая мелкая колкость может многого ему стоить. Он уже давно обещал себе, что избавиться от неприятных комментариев, которые так и норовят вырваться из его рта. Лололошка понимал, что, если он не перестанет говорить тогда, когда не нужно, то некоторые необдуманные фразы могут выйти ему боком. Поэтому, подумав с пару секунд, Лололошка, как ни в чём не бывало, старается немного переформулировать начатое предложение, при этом желая, чтобы в нём всё ещё осталась хоть какая-то насмешка: — А я уж думал, как буду без тренирово-о-ок… Слава Свету, ты дал своё согласие, ведь без него мне и шагу ступить не дозволено, — не совсем насмешка, но сарказм тоже подойдёт. Только жаль, что на него Алекс реагирует не так резво, как на те же бессмысленные колкости.       — Я тебя понял. Можно было обойтись и без твоего тупого сарказма, — хмыкает Междумирец, не поворачивая в сторону парнишки даже головы. — Кстати говоря, если ты думал, что сможешь избежать моей «шикарной лекции на тему уязвимости», то ты глубоко ошибаешься. Специально для тебя я не поленюсь рассказать обо всём по дороге домой, поэтому не будем терять драгоценное время. Пошли.       — Чёрт… — ругнулся под нос Лололошка, поднимая меч с земли и убирая его в ножны. Мироходец быстро догнал Междумирца, который уже успел отойти от своего ученика на хорошее расстояние. Лололошка, резко остановившись рядом с Алексом, чуть не упал вперёд, но смог удержать равновесие. — Ита-а-а-ак? — протягивает Лололошка, когда Междумирец не вымолвил ни слова. — Так ты собираешься говорить или…?       — Я просто жду, когда ты сможешь унять свою гиперактивность. Так вот. Если ты, идиот, будешь внимательно меня слушать, то в будущем тебе это пригодится. Ты так и не ответил на заданный мной вопрос, поэтому повторю: знакомо ли тебе понятие уязвимости? — Междумирец косится на Лололошку, который на мгновенье замер.       — Знакомо, — вспоминая недавний разговор с отцом, шепчет Лололошка, сжимая ладони в кулаки и продолжая движение. — Думаю, ты сам помнишь о... Ну... Ты знаешь, — он запинается, когда произносит это. Говорить о подобных "моментах слабости" было трудно, неприятно для Лололошки, но если Алекс действительно хочет услышать всё то, что мироходец рассказал ему ранее, ещё раз, то пусть будет так.       — Хорошо. Значит знакомо. А о том разговоре с тобой я пока говорить не собираюсь. Можешь спокойно выдохнуть. Так вот. Вообще, я спрашивал тебя немного про другое. Дай мне... Определение этого слова, — Междумирец резко и неожиданно для Лололошки останавливается, из-за чего тот чуть не врезается в него. Лололошка делает шаг назад, размышляя над тем, что сказать. Дать определение? Ничего себе заданице... — Ну? — торопит его Алекс, вновь мысленно напоминая самому себе о том, что сегодня нужно будет провести очень важный разговор с Арниром.       — Аэ, ну.. — Лололошка неловко усмехается, кидая взор в противоположную от наставника сторону, — Уязвимость... Уязвимость — это... Момент слабости?.. — снова неловкий смешок. Междумирец качнул головой. Этот жест был непонятен для Лололошки. Он ответил правильно или нет?       — Почти. Если же судить сугубо по моему личному мнению, то ты ответил... правильно, а если обращаться к книгам, то тут стоит уже процитировать. К твоему счастью, моя память не настолько прекрасна, что бы запоминать каждое слово, написанное в книге.       — Слушай, может, мы отложим твои лекции на другой раз? Я ужасно устал, и вообще... У меня всё тело ломит.. — пытаться надавить на жалость – проигрышный номер, особенно в случае с Междумирцем, и Лололошка это прекрасно знал, но.. Никто же не запрещал ему просто хотя бы попытаться, верно?       — Отличная идея, — Лололошка резко вскидывает ранее опущенную голову, широко распахивая глаза. Серьёзно? Алекс говорит это на полном серьёзе? Действительно сработало? Перед Лололошкой точно стоит тот Междумирец, которого он знает?       — А так можно было что ли? — Лололошка и не старается скрыть искреннего удивления в глазах. Ему сейчас смеяться или плакать? Ну, наверное, смеяться: из-за чего, собственно, плакать-то? Лололошка не знает, как ему реагировать. Он явно не ожидал того, что Междумирец согласиться отложить все свои лекции, при этом ещё сказав, что это отличная идея.       — Можно. Но не думай, что я согласился только из-за твоего крайне неудачно действующего на меня нытья, по поводу того, что ты «слишком устал и все такое, и вообще, Алекс-отпусти-меня-домой». Нет. Просто у меня сегодня... Есть небольшие дела. Да и, честно говоря, перспектива того, что мне придётся всю дорогу слушать твои уговорки о сегодняшней отмене этих «крайне скучных для тебя лекций» меня не очень радует. Поэтому тебе повезло. Но на следующем занятии я всё равно доебусь до тебя с этим. Так просто ты не отвертишься(?), — Междумирец пожимает плечами, чувствуя на себе скептический взгляд Лололошки. — Расслабься, я на полном серьёзе. Я не собираюсь вытирать тебе что-то по сегодняшней теме. Не надо на меня так смотреть.       — Я расскажу отцу, что ты выражаешься при мне, — хитро щурясь, Лололошка ухмыляется. Междумирец лишь смеётся в ответ на такие угрозы.       — Ладно, я тебя понял. Напомни мне, чтобы я больше не давал тебе подобных поблажек.

***

      Междумирец оглядывается по сторонам, а вокруг лишь деревья, деревья, деревья... И Арнир рядом. Тишина давит на уши: Алекс не привык к долгому молчанию, а если учитывать и присутствие Арнира, то для него это ещё страннее. Обычно, Арнир болтал без умолку, особенно в компании Междумирца, а сейчас... Сейчас он просто молчит, еле слышно мыча себе под нос какую-то мелодию. Спустя минуту, Алекс не выдерживает и произносит:       — Не понимаю, за каким чёртом тебе вдруг понадобилось спускаться в мир людской и бесцельно ходить по лесу.. Неужто у тебя, как у бога, нет никаких своих... дел? Проблем? Или чем вы, боги, там ещё занимаетесь? Ты ещё и меня уговорил ввязаться во весь этот, — Арнир слышит, как Алекс резко остановился на месте; послышался хруст, — бред, — Междумирец не знает, как долго, — и, самое главное, как хорошо, — он сможет скрывать своё волнение за раздражением. — Чего ты этим добиваешься?       — Я? Я ничего не добиваюсь, — с милой улыбкой на губах говорит Арнир и поворачивается к Алексу; тот, заметив как улыбается Арнир, мгновенно меняется в лице и опускает голову. — Честно говоря, ты прав насчёт того, что этот поход бесцельный. У меня нет никаких причин приходить сюда, но... Ты же хотел о чём-то поговорить, верно? Думаю, что природа — прекрасное место для приватного разговора. Тут тихо, никого нет, и вообще, мне здесь нравится, — Арнир быстро и ловко забирается на лежащий неподалёку ствол дерева, легко балансируя на нём, пока Алекс молча шёл рядом, смотря на Арнира снизу вверх. Сейчас он казался ему до безумия красивым.       — Я... Не до конца уверен, что готов заводить разговор по этому поводу. Эта тема крайне... Сложна. Особенно если учитывать наши с тобой отношения.       — А что с ними не так? — Арнир удивляется сказанной Алексом фразой. Немного неожиданно слышать что-то подобное. Эти слова невольно начинают волновать Арнира, однако вида он подавать не стал.       — Ммм... — Междумирец неоднозначно мычит, подбирая наиболее правильные для ответа фразы; мысленно взвешивая все за и против, он понимает, что да, он готов, наконец, серьёзно поговорить с Арниром, и узнать, кем же, всё-таки, они друг для друга являются, и стоит ли ему вообще на что-то надеяться. — Знаешь, — он решает начать издалека, а уже после постепенно подходить ко всей сути разговора. А пока нужно "подготовить почву" для предстоящего напряжённого выяснения отношений, — я заметил, что с появлением Лололошки ты стал каким-то... Слабохарактерным и, — Арнир спрыгивает со ствола, ровно приземляясь рядом с остановившимся Алексом, — нервным. Неужто это отцовство так влияет на тебя?       — Тебе кажется. — Арнир не обращает внимания на некоторую насмешку в голосе Алекса. Поднятие темы его неожиданно появившейся слабости раздражало, но Арнир не был настроен на ведение конфликтов сейчас. Уж слишком сегодня хороший день для ссор, однако... — Безусловно, я немного поменялся в плане характера. Может, для тебя и для остальных я стал более мягким, но всё же называть меня слабохарактерным слишком даже для такого как ты.       — Это комплимент или ответная попытка задеть? Ладно, может, «слабохарактерный» — это действительно слишком громко сказано, но факт остаётся фактом. Ты через чур нервный в последнее время. Я лишь хотел спросить, что тебя беспокоит. Я же тебя знаю и-..       — Послушай, Алекс, я правда ценю твоё волнение обо мне, но не стоит. Серьёзно, не стоит так утруждаться. Всё нормально. А насчёт нервный... Да, ты прав, сам не раз замечал за собой очень странное поведение, которое совсем не соответствует моему обычному, повседневному. Но думаю, что это связано с тем, что я уж слишком сильно пекусь(?) о Лололошке и его дальнейшем образовании. Мне.. У меня появляется неподдельное чувство страха, когда я думаю о том, что мне нужно отправить его в тот университет, в котором я учился когда-то. Дети богов точно такие же как и их родители, и я боюсь, что его не примут, или, хуже того, начнут буллить. Думаю, ты сам знаешь, что буллинг со стороны одногруппников — это травма на всю жизнь, а я не хочу этого для Лололошки.. — Арнир говорит всё это на одном дыхании, не останавливаясь ни на секунду. Междумирец его не перебивает, внимательно слушает и хмурится на самых последних словах. Арнир, наконец, делает глубокий вдох и медленно продолжает: — Может, я и такой, как другие боги: эгоистичный, возможно, даже эгоцентричный, но.. Я хочу для Лололошки лучшего, даже если он не является моим родным ребёнком.       — Арнир, не говори так о себе. Ты отличаешься от других божественных существ, ты совсем не похож на них. Я ещё никогда не встречал настолько амбициозного бога, — Междумирец подходит ближе к Арниру и кладёт руки на его плечи, но тот даже не поднимает головы. — В тебе нет той алчности, которая есть в богах Высшего Совета. Да, у каждого есть свои изъяны, каждый совершает какие-либо ошибки и это вполне нормально. Никто не является совершенным, но... Для меня.. — Алекс помедлил. Стоит ли сейчас произносить это? — Для меня ты идеален, не смотря на все недостатки. — Он покрывается малозаметным румянцем и отводит взгляд от лица Арнира, который в свою очередь широко раскрыл глаза, удивленный таким откровением со стороны друга.       — А.. Ам... — Арнир неловко улыбается, нервно метая взор по разным сторонам, лишь бы не встречаться взглядами сейчас. К такому он не был готов. Эти слова поставили Арнира в тупик. — Спасибо?.. Честно говоря, я даже и не знаю, как на это реагировать... Это прозвучало, эм... — наконец, Арнир смотрит на Междумирца, который по неожиданной случайности тоже переводит взгляд на бога, — я бы не сказал, что странно, скорее... Ох, ну, я считаю, что это прозвучало довольно романтично, — честно говорит Арнир, быстро отворачивая голову в сторону, пока его щёки начинают пылать.       — ... — Алекс молчит какое-то время, задумчиво рассматривая чужое лицо. Междумирец встряхнул головой, мысленно дав себе нехилую пощёчину. «Соберись, тряпка!» — Касательно этого...       — Нет, подожди, — скидывая с себя руки Алекса, Арнир отходит от него на несколько шагов, кидая полный непонятной печали взгляд. — Я... Хотел извиниться.       — За что? — удивлённо вскидывает брови Междумирец, делая неосознанный шаг вперёд. Арнир снова незаметно отступает назад.       — Я хотел извиниться за то, что выставил тебя виноватым в том инциденте с монстром, — так вот он про что... — Уже через месяц после того как это произошло, я много думал над этим. Чувство стыда не давало мне покоя. У меня есть совесть, и она кричала мне о том, что я должен извиниться перед тобой и принять тот, факт, что вина лежит исключительно на мне. Факт то я, конечно, принял, но... Перед тобой так и не извинился. Я много раз хотел это сделать, но тебя то не было, то ты был слишком занят и отказывался меня слушать, то были... Другие неприятности и проблемы. Конечно, меня это совсем не оправдывает, и мне очень стыдно за то, что я нашёл в себе силы попросить прощения только спустя вот уже сколько лет.. Прости, мне жаль.       — Арнир, — на лице Междумирца появляется слабая улыбка, а сам он заметно расслабляется. А он то уж думал и готовился к тому, что произошло что-то страшное, — ты относишься к себе слишком самокритично, не находишь? А я говорил тебе, что отцовство меняет тебя не в самую лучшую сторону. Именно поэтому я остаюсь рядом с тобой и помогаю с твоим непоседой. Признайся, что без меня тебе было бы гораздо труднее, — Арнир, услышав это, тихо усмехается, расплываясь в грустной улыбке, — но, знаешь, я уже давно забыл о том случае. И тебе советую. Тебе не надо брать на себя всю ответственность. То, что ты решил повесить на меня всех собак, это, конечно, сильно, но я не держу зла. На всех нас висит вина в произошедшем: ты не уследил за Лололошкой и пустил его в портал раньше времени; я, как и ты, тоже за ним не доглядел и позволил ему улизнуть прямо в лапы к тому монстру, ну, а Лололошка... Лололошка просто был ребёнком. Я... Не могу винить в чем-то детский, ничего не понимающий разум. Детям всегда сложно объяснить, что хорошо, что плохо, что делать можно, а что нет.. Поэтому.. Я тоже извиняюсь перед тобой. Теперь мы квиты.       — Да.. Ты прав, — кивает Арнир, — Я как обычно всё неправильно понял.       — Вообще, я хотел поговорить немного о другом...       — О чём? — Арнир смотрит на него с любопытством. Плавно перейти к этой теме разговора не получилось. Ну и ладно. Междумирец, вздохнув, через минуту раздумий продолжает говорить:       — Спрошу максимально прямо. И, прошу, не уходи от ответа и не отшучивайся(?), — Алекс помолчал, а когда получил краткий кивок, прямо, как и обещал, спросил: — Кто мы друг для друга?       Арнир застыл, не в силах отвести взгляда от серьёзного лица Междумирца, что смотрел на него с ожиданием. Вопрос неожиданный и... И крайне непонятный. Спустя долгую минуту молчания, Арнир встряхивает головой, отходя от шока, и уже через несколько секунд недолгих раздумий, он с неловким, даже нервным, смешком отвечает, но в его голосе проскакивает вопросительная интонация:       — Друзья? — это слово с болью отзывается в груди Алекса; потяжелевший взгляд устремляется прямо в корнистую землю под ногами. И на что он вообще надеялся? На взаимность? Какая глупость. Разочарованно вздохнув, Алекс желает последний раз уточнить, ведь всё же он уловил ту неуверенность, которая слышалась в голосе Арнира, когда тот произносил это слово:       — Точно? — Алекс не хотел давить на Арнира своей настойчивостью, но ему нужно расставить все точки над и. Раз и навсегда. Чтоб больше не возвращаться к этому. Не поднимать эту тему потом, в будущем.       — Я... Не уверен, — выдохнув, честно отвечает Арнир, опуская голову. Междумирец чуть распахивает глаза от осознания того, что Арнир тоже не до конца уверен в своих чувствах. Неужто...?       — Ты... Тоже это чувствуешь? — Арнир поднимает взгляд на Алекса. Чуть помедлив со своими действиями, бог вновь тихо вздохнул и кивнул. Он без лишних слов понял, что имеет в виду его собеседник. Он не уверен в том, может ли назвать его другом в этот самый момент. — Ар... Я не хочу рушить нашу дружбу. То есть... Я не готов рушить её, если не будешь готов ты. Ты сам понимаешь, что если мы переступили черту... Многое поменяется. И если ты правда хочешь перемен и готов к ним, — Алекс подходит к Арниру и берёт его руку в свою, — то я тоже к ним готов. Ох... Прости за тавтологию, просто я очень.. Взволнован. Я так долго готовился к этому разговору, а сейчас все слова будто покинули мою голову. Приходится импровизировать и подбирать слова, что у меня очень получается, я думаю. В любом случае, всё зависит от твоего решения, если я стану тебе противен после этого, то я пойму. Просто... Просто дай мне видится с Лололошкой. Большего я не прошу. Я обещал и себе, и ему, что не брошу его. Но.. если признаваться честно, то-... — он не успевает договорить. Арнир, даже не дослушав столь эмоциональную речь Алекса, хватает его за грудки и тянет на себя, прижимаясь своими губами к чужим. Междумирец ошеломлённо распахнул глаза, не зная, как на это реагировать. Ему ответили взаимностью или просто решили напоследок поиздеваться? Спустя пару мгновений, Алекс отходит от внезапного ступора и прикрывает глаза. Не важно. Не важно, что будет потом, сейчас... Сейчас ему стоит просто насладиться долгожданным моментом. Все вопросы он задаст позже, а сейчас..       Они довольно быстро отстраняются друг от друга. Алекс переводит взгляд с глаз Арнира на его губы и медленно поддаётся вперёд, вновь завлекая в новый, уже более долгий, но тем не менее нежный, полный искренних чувств поцелуй. Арнир делает шаг к Междумирцу, подходя к нему вплотную, прижимаясь всем телом; он меняет положение своих рук, обнимая Алекса за шею и запуская свою ладонь в его тёмные, контрастирующие с белоснежной кожей волосы. Его понимают без слов. Алекс в ту же секунду обвивает руками талию Арнира, прижимая к себе сильнее, хотя, казалось бы, куда ещё сильнее? Бог Света сминает чужие губы, желая ещё больше... Больше... Больше... Междумирец позволяет ему взять роль доминанта в этом набирающем страсти поцелуе. Сегодня он слишком устал для того, чтоб бороться за взятие инициативы. «Пусть мальчик повеселиться и хоть ненадолго почувствует себя главным».       Они не знают, сколько прошло времени, но точно осознают, что пришло время закругляться. Алекс не спеша отстраняется от всё ещё таких желанных губ; Арнир тянется за ним, явно протестуя против того, чтоб они остановились, но всё же решая смириться с этим, он судорожно выдыхает прямо в чужие губы напротив, опаляя их своим горячим дыханием.       — Всё... всё... Хватит... — на выдохе произносит Междумирец, когда Арнир снова кратко касается его уст. — У меня уже губы болят. Я и подумать не мог, что ты такой жадный на поцелуи.       — Я не помню, когда последний раз целовался, — выравнивая чуть сбившееся дыхание, отвечает Арнир. — Мне чертовски понравилось. Очень приятно вспомнить, какого это, особенно, когда ты целуешься не с кем попало, а с любимым человеком.       — А я думал, что забрал у тебя первый поцелуй, эх, — наигранно произносит Алекс. Арнир хихикает и облизывает влажные, блестящие от слюны губы, хитро прищурив глаза. Замечая это действие, Междумирец отводит взгляд в другую сторону.       — Не хочешь продолжить? — усмехнулся Арнир, приближаясь к лицу Алекса, на что тот тоже усмехается и кратко чмокает бога Света в кончик носа. Арнир тут же отпрянул, смущённо глядя на Междумирца, который лишь посмеялся с его реакции.       — Может, чуть позже. А сейчас нам пора возвращаться, иначе Скарлетт с Лололошкой нас потеряют. Про Санфиша ничего не скажу. Ему всё равно, где мы там ходим. И, кстати, я так понимаю, ты не против начать отношения? — Алекс ослабевает хватку на талии Арнира, пока тот молча перебирает пряди чёрных волос, небрежно уложенных на чужой голове. — Ты так и не дал внятного ответа.       — Я думал, что уже всё сказал своими действиями. А теперь сам попробуй угадать мой ответ. Несколько минут назад мы, не отрываясь друг от друга, целовались, никак не желая заканчивать это, а теперь ты спрашиваешь, взаимны ли твои чувства. Алекс, если бы у меня был с собой Оскар, то я б безоговорочно вручил его тебе.       — Приму за комплимент. Спасибо, я тебя тоже люблю, — Междумирец широко улыбается, а Арнир закатывает глаза, но не скрывает такой же весёлой улыбки. Алекс нехотя отпускает бога, и тот тоже не торопится отходить назад, но всё это делает. — Пошли, — Алекс машет рукой в сторону, откуда они пришли, и Арнир кивает, быстро догоняя отошедшего от него Междумирца; он идёт рядом с ним, обняв его руку, при этом лукаво улыбаясь. Алекс качает головой, когда Арнир, усмехнувшись, неоднозначно подмигнул ему. Что ж, теперь ему точно не отвертеться от подкатов и подъёбок, которые явно участятся с этого дня.       Но каждый из них чувствует непонятное облегчение, будто камень с души упал. Они рады, что пришли к этому. Спустя столько долгих лет страданий и неуверенности в взаимности чувств, они воистину счастливы. В их отношениях, безусловно, есть и будут свои и плюсы, и минусы; они готовы преодолеть все трудности, которые встанут на пути.       — Кстати... — произносит вдруг Арнир спустя некоторое время. — Может, мы пока не будем никому рассказывать о том, что мы вступили в отношения? Не то чтобы я не доверял Санфишу, Скарлетт или Лололошке... Просто я пока не готов к тому, чтоб они знали об этом, — Арнир опускает взгляд, внимательно следя за каждым сделанным собой шагом.       — Если тебе будет так спокойнее, то конечно, я не против, — мягкая улыбка касается губ Алекса, он останавливается и целует Арнира в висок. — Привыкай к открытому проявлению симпатии, Арни-и-и, — издевательски протягивая последнюю гласную чужого имени, ухмыляется Междумирец, в очередной раз вгоняя Арнира в краску.       — Постараюсь, — недовольно бурчит бог Света в ответ, хмурясь и вновь получая очередную порцию глупого смеха со стороны Алекса, от которого щёки Арнира лишь сильнее краснеют. — Просто заткнись и иди молча.       — Как пожелаете, Ваше Высочество, — смахивая появившуюся от смеха слезу, Алекс ещё какое-то время хохочет, а после замолкает, получив хороший, болезненный толчок локтем в бок.       Их чувства — их уязвимость. И они никогда не расскажут кому-то другому об этой уязвимости.

Наверное...