Дитя, воспитанное Богом

      Тихий звон колокольчиков и громкий смех детишек сливаются воедино, создавая своеобразный контраст и смешиваясь с другими звуками по всему городу. Смотреть с крыши вниз, на жителей города и их деятельность, оказалось не таким уж и скучным занятием, как считал до этого Арнир. Было холодно. Далеко уже не первый снег достаточно крупными хлопьями падал на большие сугробы, которые вновь белеют; грязные пятна становятся не такими заметными. На улице декабрь месяц, уже совсем скоро будет один из самых долгожданных людьми праздник — Рождество. Арнир никогда не понимал, что такого особенного в подобных днях, они ведь, по сути своей, почти никак не отличаются от других, всё таких же нудных и бесцельных.       Несмотря на до костей пробирающий холод, Арнир, в отличие от обычных смертных, совсем не чувствовал ни капли прохлады. Ему было вполне тепло. Может, это и был один из плюсов быть богом... Арнир печально вздыхает, прикрывая глаза, как вдруг слышит хруст снега неподалёку, а после чувствует, как кто-то садится рядом с ним. Реакция не заставила себя долго ждать: Арнир удивлённо вскидывает ранее нахмуренные брови, но его удивление почти тут же уходит, когда он видит перед собой задумчивое лицо Междумирца, который даже не смотрел в его сторону.       — Что ты тут делаешь? — спрашивает Арнир, отводя взгляд обратно вниз, продолжая следить за спешно ходящими туда-сюда людьми. — Я, вроде, не говорил тебе о том, куда ухожу. Да и ты должен был остаться с Лололошкой, разве нет? — к концу сказанной фразы Арнир вновь хмурится, а его голос становится строже и твёрже.       — Должен, — подтверждает Алекс, качнув головой, — но Лололошка уже давно не маленький ребёнок, который нуждается в том, что бы за ним следили круглосуточно. Да и у него есть Скарлетт и другие слуги. А найти тебя мне никогда не составит особого труда. Ты сам это знаешь.       — От этого не легче, — обхватывая себя руками, Арнир вжимает голову в плечи: ему казалось, что он чувствует еле-еле ощущаемый холод от внезапно подувшего ветра, но этот холод был мимолётным, можно сказать, что его не было и вовсе. — Мне нужно побыть одному.       Ответом ему служит полная тишина; его благополучно проигнорировали. Арниру казалось, что вот, пройдёт пара секунд и Междумирец, с тяжким вздохом, встанет и уйдёт, оставив его в полном одиночестве, наедине со своими мыслями, но он, похоже, не торопится этого делать. Алекс продолжает сидеть на месте, явно не собираясь куда-то уходить.       — Я знаю, что ходишь ты сюда не просто так, — без каких-либо колебаний произносит Междумирец, и с уст Арнира срывается измученный выдох; глубок пара поднимается вверх и растворяется в воздухе, словно его никогда не существовало.       — И что с того? Это не должно тебя волновать, — недовольно бурчит в ответ Арнир и лишь сильнее впивается в своё предплечье пальцами; ещё немного и там до синяков недалеко. — Я сам разберусь со своими внутренними конфликтами. С этим точно твоя помощь не понадобится.       — Ты даже врать не умеешь... — вздыхает Алекс, запрокидывая голову назад; пряди чёрных волос небрежно раскидываются по плечами и спине, почти сливаясь с тёмной одеждой. Арниру всегда нравились длинные волосы Алекса, что успели отрасти за эти долгие года, проведённые вместе. Особенно Арниру нравилось, когда волосы Междумирца не были собраны в, например, низкий хвост или тот же небольшой пучок.       Ранее уложенные локоны превратились в самое настоящее гнездо; ветер отлично, как всегда, просто превосходно справился со своей работой. Арнир, подняв глаза на шикарную прическу Междумирца, слабо хихикнул и придвинулся ближе к нему.       — У тебя волосы растрепались, идиот, — нежно проводя рукой по голове возлюбленного, произносит Арнир и слышит в ответ недовольное мычание. — Не мычи мне тут. Я не раз говорил тебе о том, что голову во время ветра нужно хоть чем-то прикрывать. Хотя бы тем же капюшоном. Но мои слова, как обычно, прошли мимо твоих ушей, я прав?       — Нет. Я прекрасно слышал и помню каждое твоё слово по поводу этого. Потому что, как ты уже сказал, ты не один раз впихивал мне эту чепуху в голову. Как тут об этом забыть? — Алекс поддаётся навстречу касаниям руки и трётся об неё макушкой, довольно мурча.       — Это не чепуха, — кладя голову на плечо Междумирца, Арнир прикрывает глаза, пытаясь скрыть возмущение на своём лице. — На твою голову можно птиц селить. Слушай, может, мне попугайчика завести? — всё недовольство кануло в лету; Арнир поднимает голову и смотрит прямо в фиолетовые омуты напротив, а в его глазах будто загораются огоньки. — Он будет жить у тебя на голове. Такой расклад тебя устроит?       — Если ты действительно заведёшь попугая и будешь пихать его в мою голову, то даже не думай о том, что у тебя ещё когда-либо будут домашние животные, — спокойно отвечает Алекс, обнимая Арнира за плечо, заставляя его придвинуться ещё ближе и прижаться к нему. — Своё слово я держу. Поэтому в том, что я только что сказал, можешь не сомневаться.       — Я же шучу, — Арнир улыбается, невинно хлопая ресницами. — Да и к тому же, я знаю, что ты в любом случае разрешишь мне завести кого-нибудь, даже если я правда попытаюсь заселить попугая в твоё, — бог поднимает взгляд с лица Междумирца на его волосы, и на его лице появляется весёлая, глупая улыбка, — гнездо. Ты не умеешь долго злиться. Поэтому-у-у-у... — Арнир меняет положение рук, приобнимая Алекса одной рукой за шею, а другой зарываясь в его волосы. Он наматывает на палец прядь и чуть оттягивает, — прошу мне не мешать, если ты не хочешь, что бы кто-то поселился на твоей макушке. Но, знаешь, в моих представлениях это выглядит забавно. Даже очень.       — У меня должна быть соответствующая реакция на твои слова? Или я должен сказать что-то, что ты больше всего ожидаешь? — Междумирец приоткрывает один, ранее прикрытый, глаз и искоса смотрит на довольного Арнира. — Не перестаю удивляться тому, как быстро ты умеешь переводить тему, совершенно забывая о прошлой.       — Годы тренировок, — Арнир вновь укладывает голову на Алекса, но на этот раз на его грудь, вслушиваясь в еле слышное из-за завывания ветра и других посторонних звуков постукивание сердца. — Я хочу сказать тебе спасибо, Алекс.       — За что? — не сказать чтобы Междумирец был удивлён словами Арнира, скорее, они просто были немного... Неожиданными и, на его взгляд, не особо уместными сейчас. Хотя кто знает, что там пришло в голову к Арниру.       — Ну... — бог направляет взгляд в сторону жителей города, которые всё также неизменно ходили по улицам, занимаясь своими делами. — За всё. Вообще за всё. Может, это действительно неуместно сейчас, но, когда я нахожусь рядом с тобой, все мои волнения, страхи, разочарования исчезают за одно мгновенье. Мне очень стыдно за то, что недавно я пытался прогнать тебя отсюда... Я был не прав. Твоя компания намного приятнее одиночества...       — Даже если бы я и ушёл, ты был бы здесь не в полном одиночестве. Посмотри, сколько тут народу ходит! Вон, детишки снеговиков лепят, люди дрова возят...       — Даже в толпе можно чувствовать себя одиноким, — отвечает Арнир и снова жмётся к Алексу, вызывая у того хриплый смех этим действием. — Знаешь... Я никогда не говорил этого, но... Город выглядит очень красивым в снегу.       — Да, Арнир действительно прелестен зимой, — согласно кивает Междумирец, нежно проводя рукой по волосам бога, убирая с лица некоторые упавшие на него пряди, заправляя их за ухо. Алекс оставляет мягкий поцелуй на лбу Арнира, который кажется ему слишком холодным, а потом тихо произносит: — И... Мою фразу ты можешь воспринимать и в немного другом ключе...       — В другом? — сначала до Арнира не доходят слова Междумирца, но, спустя минуту, он, наконец, понимает. На его щеках появляется бледноватый румянец, а сам Арнир расплывается в нелепой улыбке. — Это звучит мило. Даже очень.

***

      — Почему город назвали именно твоим именем? — с каплей недовольства спрашивает Алекс и закатывает глаза, слыша довольный смешок Арнира. — Имею ввиду, это не особо удобно. То ли говоришь о самом городе, то ли о боге света.       — Не знаю, — пожимает плечами Арнир, стараясь принять положение поудобнее, обхватывая торс Алекса руками, — но мне приятно. Я очень рад знать, что люди ценят религию.       — Ладно, допустим, — Междумирец высвобождается из крепкой хватки Арнира и не спеша встаёт на ноги под недовольный, внимательный взгляд. — Ахах, и не стоит так на меня смотреть. Пойдём домой, Лололошка наверняка уже устал нас с тобой ждать.       Арнир поворачивает голову в сторону города и горько вздыхает, не желая покидать такое приятное, в данный момент, место.       — О, не расстраивайся, Арни, мы ещё обязательно придём сюда... Завтра.       — Я и не расстраиваюсь, — Арнир поднимается на ноги и гордо выпрямляет спину. — А вот Лололошку правда нужно проверить... Надеюсь, он не разнёс свою комнату или, не дай Свет, весь замок... Это будет не самым приятным сюрпризом, который я ожидаю увидеть по возвращению в свою обитель..       — Не боись, Ар, — усмехается на слова возлюбленного Алекс, медленно расплываясь в улыбке, — Лололошка под присмотром Скарлетт, а она точно не даст ему ничего сделать с твоим замком, не стоит так переживать. Да и Ло уже давно не маленький ребёнок, сам знает, что так делать нельзя, — Междумирец делает шаг к Арниру и обхватывает его талию рукой, прижимая к себе. — Мне кажется очень забавным тот факт, что ты до сих пор воспринимаешь Лололошку за маленькое дитя.       — Ну... Не то чтобы я действительно считаю его таковым, — Арнир отводит взгляд, неловко смеясь и улыбаясь, — но признаюсь честно: я правда так думаю. Совсем немного, конечно.. Лололошка растёт, но иногда мне кажется, что он навсегда останется тем наивным мальчишкой, каким был в детстве.       — Обязательно повзрослеет. Не заставит жизнь — заставлю я, — уловив на себе серьёзный взор Арнира, Алекс просто хохотнул, прячась лицом в блондинистой шевелюре любимого, на что тот раздражённо вздохнул и прикрыл глаза. — Расслабься. Я пошутил.       — У тебя тупые шутки, — отчаянно пытаясь скрыть появившуюся на губах улыбку, говорит Арнир, легонько отталкивая от себя Алекса. — Я всегда знал, что у тебя нет никакого чувства юмора, но чтоб настолько... — самое последнее слово Арнир протягивает и закатывает глаза, наблюдая за реакцией Междумирца, который был явно недоволен тем, что его просто так взяли и оттолкнули.       — Это у тебя шутки тупые, — словно маленький ребёнок, Алекс отворачивает голову и скрещивает руки на груди, с огорчением постукивая носком обуви по крыше, застеленной снегом. — Я вообще этот... Как его там... Юморист.       — Пойдём уже домой, юморист, — смеётся в ответ Арнир, отступая на несколько шагов от Алекса. — Поговорим об этом там.

***

      — Ох, Господин Арнир, Вы уже вернулись, — мягкая, нежная улыбка касается губ Скарлетт, когда она видит входящего в большой зал Арнира, что с ехидной ухмылкой на устах "повис" на руке Междумирца, который что-то ему говорил, тщательно скрывая некоторое возмущение за спокойным выражением лица. Скарлетт знала, что Алекс всё ещё не привык к публичному проявлению симпатии, даже не смотря на то, что они с Арниром встречаются вот уже несколько лет. — Я очень волновалась за Вас, да и Лололошка тоже был напряжён, когда прошёл уже третий час после Вашего внезапного ухода. Я знаю, что Вы сообщили обо всём своему мужу, однако... Вам бы стоило и нас предупредить... Но не мне Вас судить, конечно... — быстро тараторит служанка, стыдливо отводя взгляд в пол, когда встречается с немного рассеянным взором Арнира.       — Да, Скарлетт, должен признать, это действительно моя оплошность. В следующий раз, обещаю, я скажу и тебе, и Лололошке о том, что покидаю замок на пару часов. Прости за доставленные неудобства и волнение, — Арнир боковым зрением замечает, что Междумирец очень внимательно смотрит на него; тогда до Арнира доходит, и он быстро пытается исправить некоторые слова Скарлетт: — И, Скар, хочу поправить тебя: Алекс, — Арнир кидает быстрый взгляд на Междумирца, почти мгновенно возвращая его на служанку, — не мой муж. Мы просто встречаемся. Конечно, было бы неплохо сыграть свадьбу и-..             — И тебе тоже было бы неплохо замолчать, — Алекс отвешивает Арниру несильный подзатыльник, но его хватает для того, чтобы бог света в ту же секунду заткнулся, со смехом потирая отдающее лёгкой болью ушибленное место. — Кхм. Как Арнир уже сказал, — мы не женаты. И свадьбу, думаю, в ближайшее время не планируем, — Междумирец делает акцент на последних словах, серьёзно глядя на Арнира, который лишь недовольно фыркнул и еле слышно буркнул себе под нос:       — Больно надо...       — А давайте мы не будем сейчас проводить семейные разборки и просто сядем за стол, чтобы спокойно отпраздновать Рождество? — встревает разговор Лололошка, который, сложив руки на груди, выжидающе смотрел на своих "родителей". Скарлетт просто тихо извинилась перед "семейной парочкой" и быстро удалилась из зала, говоря, что вернётся в ближайшее время.       — А давайте без давайте? — Алекс отзеркалил действия парня, на что тот скептически изогнул бровь.       — Так. Всё. Успокоились, выдохнули и заткнулись, — вставая между Междумирцем и Лололошкой, произносит Арнир, радостно улыбаясь, будто бы это не его треснули по затылку пару минут назад. — Оставим все разногласия и конфликты на... Следующий день, а сейчас у нас праздник. Вы же не хотите его портить или пропускать, верно? — Арнир поворачивает голову в сторону Алекса. — А насчёт свадьбы мы с тобой поговорим позже.       Лололошка, услышав эту фразу, пытается сдержаться от смеха; он приложил кулак к своему рту и коротко хохотнул в него, на мгновение зажмурившись. Междумирец же, покраснев, что-то пробурчал, но после кивнул, выдавив из себя очень краткое и тихое "Ладно". Именно на этом моменте Лололошка не сдержался, и из его уст вырвался смех. Звонкий и громкий. Кажется, что его было слышно не то, что за пределами зала, а за пределами замка.

***

      Глубокой ночью, в Рождество, чёрное небо освещается ослепляющими красками, раздаются непонятные для жителей поднебесья хлопки. И всё-таки люди существа очень странные и даже забавные, а созданные ими штуки ещё страннее, но они тоже умеют удивлять. Арнир всегда восхищался теми яркими вспышками, которые людишки отправляли в Рождественскую ночь. Эти огни, появляющиеся всего лишь на несколько секунд, каждый раз своим появлением радовали и даже грели душу, заставляли ждать Рождество всё сильнее и сильнее, только бы вновь увидеть это прекрасное зрелище. Арнир, сколько себя помнит, ни разу не пропускал эти вспышки с тех пор, как впервые увидел их; они казались ему какими-то... Особенными, казались редкими, очень необычными, загадочными. Арнир не знал, что огни в небе "зажигают" люди, а когда узнал был очень... Впечатлён. Люди — умные существа. Даже не имея при себе божественной силы они способны творить нечто.. Настолько волшебное.       Даже когда Арнир понял, что может создавать подобное и сам, он никогда не использовал свои способности для этого. Ему это не надо. Он знал, что не сможет вложить в создание таких огней то, что вкладывают в них люди — искренность, любовь.. Арнир не малое количество времени наблюдал за людьми из города, названным в его честь; он видел, с какой радостью, с каким восхищением люди смотрят на зажжённые ими же огни в небе. Он никогда не сможет вложить столько же чувств в эти... "вспышки", сколько вложили в них люди, да и, честно говоря, он и не хочет. Не хочет создавать эти огни только лишь на потеху себе. Арнир решил, что лучше уж он будет сидеть в своей обитель и наслаждаться "фейерверками", — как их называли люди, — оттуда.       Арнир ни разу не пропускал эти огни. Но не в этот жалкий, незаметно пролетевший год. Сегодня тот день, когда он нарушил свою традицию, и только ради того, чтобы побыть вместе со своим возлюбленным.       Стараясь как можно удобнее устроиться на ногах Алекса, Арнир блаженно прикрывает глаза, слушая дыхание своего возлюбленного прямо над своей головой. Междумирец запускает руку в белокурые волосы Арнира, наслаждаясь тем, как тысячи прядей проходят между пальцами. Волосы Арнира всегда были мягкими и всегда приятно пахли. Сейчас, единственное, что желал Алекс, — зарыться носом в такие родные волосы и молча вдыхать их аромат, лёжа в обнимку с Арниром, медленно засыпая. Его желание исполнится. Обязательно. Арнир обещал ему это. Он не обманывал, когда говорил, что тоже хочет в эту ночь заснуть в руках любимого.       — Алекс, — тихо зовёт его Арнир, протягивая руку к лицу возлюбленного, начиная нежно поглаживать щеку, медленно переходя к тёмным волосам, которые было очень трудно различить в этой кромешной тьме. Солнце зимой так быстро заходит...       — Мм?.. — вопросительно мычит Междумирец, приоткрывая ранее прикрытый глаз, из под ресниц глядя на Арнира, который уже успел принять сидячее положение.       Арнир ничего не говорит, просто молча хватает Алекса за плечи и заваливает его набок. Будучи слишком расслабленным, Междумирец сначала и не соображает, не успевает даже ничего сделать против, но когда Арнир укладывается рядом с ним, он всё понимает и остаётся лежать дальше. Арнир подвигается ближе, обхватывая Алекса руками и сплетая их ноги; он утыкается Междумирцу куда-то в шею и рвано выдыхает, явно что-то обдумывая. Спустя несколько минут гробовой тишины, при которой оба чуть не заснули, наслаждаясь тёплыми объятиями друг друга, Арнир наконец тихо-тихо произносит:       — Я люблю тебя.       — Я тебя тоже, — Алекс расплывается в расслабленной улыбке; он прикрывает глаза и оставляет на макушке Арнира краткий, но такой нежный, полный искренней любви поцелуй, после чего шёпотом произносит: — Счастливого Рождества, Арнир...