Если бы меня спросили —
С вызовом или слегка грубя:
«Вы когда-нибудь по-настоящему любили?» —
Я бы молча вспомнила тебя.
Д. Мосевнина
Когда Шерлок вошёл на квартиру Бейкер-стрит после встречи с Майкрофтом и тайным советом, было уже три часа ночи. На улице шёл снег, и, ещё выходя из автомобиля брата, Холмс заметил, что в гостиной наверху горит мягкий свет. Когда он, сняв в прихожей пальто, поднялся и открыл дверь в комнату, Софи, стоявшая у окна, обернулась к нему. В помещении темноту нарушал только горящий в камине огонь. — Место встречи изменить нельзя, — сказала Конан Дойл, отвернувшись от окна. — Да, Шерлок? — Ты меня ждала? — зачем-то уточнил он. — За последние тридцать четыре минуты по улице проехало 64 машины, из них 19 — чёрных, — пожала плечами Софи вместо ответа. — Ты знала, что я приду? — спросил Холмс, покосившись на часы. — Нет, — покачала головой Конан Дойл. — Но я надеялась, — она отвела глаза и села в своё кресло. — Так что с Мориарти? — Он мёртв, запись сделал до смерти, но его явление не было способом меня запугать, — Шерлок тоже прошёл к своему креслу и опустился в него. — Он бы меня так не разочаровал. Он готовит что-то с дальним прицелом. Посмертная месть, посмертная… игра. — Что ты намерен делать? — уточнила Конан Дойл. — Ждать, — пожал плечами детектив. — Я цель, цели положено ждать, — добавил он. — Что бы ни произошло, что бы он не задумал, я пойму, когда это начнётся. Я всегда знаю, когда начинается игра. Знаешь почему? — Потому что ты это любишь, — кивнула Софи. — Верно. Итак, резюмируя: Мориарти однозначно мёртв, — сказал Шерлок. — То, что мы видели на экранах — работа тех, кто остался после него. — Хорошо, — Софи кивнула и, поднявшись с места, сделала пару шагов к выходу. — Я пойду, знаю, что тебе нужно подумать. Шерлок не собирался её останавливать, но с внезапным содроганием сердца почувствовал, что картина её удаляющейся спины — то, что он намерен больше никогда не увидеть. — Больше не повторится. — Я убил Магнуссена не только из-за Мэри, — вдруг сказал Шерлок, и женщина медленно обернулась. Заметив на её лице мимолётную тень подозрения, он подтолкнул её к следующей реплике. — Если не спросишь, никогда не узнаешь, — чинно добавил Холмс. — Если знаешь, нужно лишь спросить. — Не хочу, — поджала губы Софи, внутренне содрогнувшись от того, что сейчас должно́ было произойти. — Боюсь нарваться на правдивый ответ. Она почувствовала, как под её ногами загорается земля. Шерлок смотрел на неё твёрдым взглядом, и в этот момент он решил, что он обязан задать этот вопрос перед тем, как скажет всё остальное: — Что на самом деле случилось с Артуром Конан Дойлом? — Кажется, ты предлагал мне сохранить от тебя одну тайну, — заметила доктор филологии. — Предлагал, — кивнул детектив. — Будь это тайной, я бы следовал этому и дальше. Софи не прерывала зрительного контакта несколько секунд, а потом молча закатала рукав на левой руке, повернув её внутренней стороной к Шерлоку: — Что ты видишь? — спросила она. Холмс скользнул взглядом по её коже, остановившись на шраме на её предплечье, который заметил ещё в первые дни их знакомства. — Ожог от неудачной медицинской процедуры, — ответил он, снова посмотрев ей в глаза. — От неудачного сведения отметин прошлого, — добавила Конан Дойл. — Артур тушил окурки о мою левую руку, — Шерлок замер. — Ты этого не видел, да, — ухмыльнулась Софи. — Я сама не позволяю себе этого видеть. Она потянулась к краю своей кофты и неожиданно подняла её вверх, оголив живот. На линии пупка были различимы несколько глубоких шрамов, оставленных будто… — Ножевые ранения? — выдохнул Холмс. — Да, — Софи отпустила ткань. — Артур Конан Дойл был моим однокурсником, через несколько месяцев нашего знакомства он предложил мне брак по расчёту для получения гражданства. У нас никогда ничего не было, мы даже жили в разных местах, — она набрала в грудь воздух. — Спустя три года нашего «брака» у него погибли родители, он начал употреблять, просадил весь бизнес и переехал ко мне в начале 2009-го. Фиктивный брак в США — федеральное преступление, за него грозит до 5 лет лишения свободы, депортация и штраф в 250 тысяч долларов, а потому я не могла с ним развестись, — она сглотнула и посмотрела вниз. — И не могла уйти, а потому он… Впрочем, это неважно. В июне 2009-го мне в руки попала визитка Джима Мориарти, я отдала её Артуру, он взбесился, случился наш последний крупный скандал — оттуда у меня и взялись ножевые, — она снова посмотрела на Холмса. — Я была безобра́зной невестой и куда более безобразной женой. Наутро он ушёл, я сама позвонила Мориарти… — Я слышал этот разговор, — прервал её Шерлок. — Джим включил его запись на крыше Бартса в июне 2011-го. Софи застыла: — Ты знал об этом всё это время? — спросила она, не веря. — Разумеется, — кивнул Холмс. — Я знаю, что ты была ему за это должна, но твоё выступление в суде и было расплатой. На крыше он поставил мне условие: или мой прыжок, или Джон, миссис Хадсон и Лестрейд будут убиты, а информация об истинных причинах смерти твоего мужа попадёт в руки газетчиков. Ты знаешь, что я выбрал, — Софи молчала. — Я выяснил, что об убийстве Артура знал, помимо вас с Мориарти, ещё и Себастьян Моран. Полтора года из двух с половиной моего отсутствия я пытался выследить его. Однако теперь он мёртв, а Магнуссен сказал, что он единственный знает твою «тайну». — Если ты знал, почему не сказал мне об этом? — спросила Софи. — Человек сам себе лучший палач и судья, — ответил Шерлок. — Ему просто нужно немного времени, — Софи горько улыбнулась и кивнула, отведя глаза и оперевшись левой рукой о спинку своего кресла. — Я знаю, что ты расценила убийство Магнуссена из-за Мэри и моё согласие на отправление в ссылку, как предательство, — добавил Холмс. — Но я убил его не только из-за Мэри. На свадьбе Ватсонов, когда я, оговорившись, пообещал «всегда оберегать вас троих», я говорил не об их дочери. Я говорил о тебе, — Конан Дойл резко перевела на него взгляд. — Мне всё равно, что произошло между тобой и твоим мужем. В любом случае теперь об этом знаем только мы вдвоём. — Полагаю, теперь ты хочешь, чтобы я рассказала все свои тайны от начала и до конца? — сухо спросила Софи. — Нет, — покачал головой Холмс. — Твоё прошлое принадлежит только тебе, но мне хотелось бы считать, что твоё будущее связано со мной. — Что ты имеешь в виду? — спросила Конан Дойл, сжав пальцами спинку кресла. — Знаешь, после встречи с Майкрофтом я не поехал к Ватсонам или Лестрейдам, хотя там, несмотря на поздний час, были дела. Я сразу поехал сюда, — вдруг сказал детектив, поднимаясь с места. — К тебе. — Почему? — практически прошептала Софи севшим голосом. — Потому что ты единственная, кто просил меня вернуться, — ответил Шерлок и ненадолго замолчал. Софи чувствовала, как все эти годы давившая её горло ледяная рука совести разжала пальцы. Конан Дойл боялась рассказать Шерлоку правду, но он, оказывается, знал всё и без неё, и не отвернулся, не сдал её полиции и не вычеркнул из жизни. — Да, — кивнула она. — Просила. — Когда ты улетела в Америку, Джон заходил ко мне и дал мне один совет, — наконец произнёс Холмс. — И что он тебе посоветовал? — спросила Конан Дойл. — Признаться, — пожал плечами детектив. — В чём? — В том, что я испытываю к тебе чувства, которые явно выходят за рамки дружеских, — спокойно и твёрдо сказал Шерлок. В комнате повисла такая пауза, что, казалось, можно было слышать, как сердца их обоих, ускоряясь, гонят по венам кровь. — Когда ты это понял? — тихо спросила Конан Дойл. Холмс неопределённо пожал плечами: — Я знал о деле Артура с 2011-го, но не мог понять, почему ты сделала то, что сделала, — продолжил Холмс. — Знаешь почему? — Конан Дойл покачала головой. — Я не могу тебя прочитать, — он пожал плечами. — Вот так, человек, который видит всё и всех, глядя на тебя, не видит ровным счётом ничего. Моя дедукция перед тобой бессильна, и теперь я знаю почему, — он нахмурился. — Я понял это в деле трёх Гарридебов, когда в тебя стреляли, но не думал, что ты… — он осёкся. — Ты понимаешь. Однако в аэропорту ты смотрела на меня по-другому: тогда я понял, что ты испытываешь ко мне то же самое. Конан Дойл прерывисто вздохнула, удивляясь тому, что она не смогла заметить этого раньше: — Я смотрела на тебя так же, как и уже много лет подряд, — ответила она. — Просто в этот момент ты сам разрешил себе это увидеть. — Мне жаль, — неожиданно сказал мужчина. — Я не хотел втягивать тебя в свою жизнь. Я знаю, что я грубый, я знаю, что сосуществование со мной опасно. Я знаю, что ты это знаешь… — Шерлок, пять лет назад я искала квартиру, а нашла лучшего друга, приключения и семью, — перебила его Софи. — Ты самый замкнутый человек из всех, кого я когда-либо знала. Ты считаешь, что эмоции, чувства, любовь и отношения — это пустая трата времени и нервов. Оттого ценнее то, о чём мы сейчас говорим, — она ухмыльнулась. — Но теперь я поняла: это инстинкт самосохранения, страх перед неизвестностью. Тема чувств для тебя — нерешённая загадка, поэтому ты ведёшь себя, как в любом заинтересовавшем тебя деле. — Как? — уточнил Холмс. — Как упёртый баран, — развела руками Софи, но тут же замолчала и улыбнулась, глядя в камин. — Но по вечерам ты читаешь мне книги, поишь меня чаем, рассказываешь о клиентах прошлого и играешь на скрипке. Каждый раз, когда мы вместе выходим на улицу, я узнаю́ что-то новое о каждом встречном, — она посмотрела на мужчину. — Я не высыпаюсь уже пять лет, я бегаю с тобой по крышам домов, по подвалам, я всегда ношу с собой пистолет и ежечасно наблюдаю, как меняется выражение твоего лица, когда появляется новая зацепка в деле, — она посмотрела на него твёрдым взглядом. — Я знаю, что наша дружба меняет нас обоих в лучшую сторону. Так что, несмотря на огромный риск ходить голодной и с недосыпом — это стоит того. Твоя жизнь теперь — и моя жизнь тоже. — Твоя жизнь — это и жизнь Софи тоже, Шерлок, как ты не поймёшь! — Тебя могут убить, — слабо запротестовал детектив. — Только после Вас, мистер Холмс, — блеснула глазами Конан Дойл. Сыщик посмотрел на неё долгим взглядом, в который раз безуспешно пытаясь определить, что происходит внутри неё. — Словом, невозможно отрицать, что моё отношение к тебе нельзя объяснить как-то по-другому, — продолжил детектив. — Хотя какое-то время я думал, что у меня в голове появилась опухоль, но это ещё менее вероятно, да и врачи это опровергли. Так что единственное объяснение — это… — он сглотнул и посмотрел вниз. — Не можешь произнести? — тихо спросила Софи. — Нет, — покачал головой детектив, подняв на неё глаза. — Тогда точно скажи, — отчего-то холодно произнесла она. — Хорошо, — сказал Шерлок, решившись, и сделал шаг к ней. — Хорошо, — повторил он и… Поцеловал ее. Буря, что Софи Конан Дойл представляла в своей голове год назад, показалась лёгким ветерком по сравнению с тем, что она почувствовала в этот момент. Перед глазами летели кадры их жизни, смех, обрывки диалогов, места преступлений, вечера у камина, аккорды скрипки, фрагменты каких-то давно отзвучавших песен. Пыль с испепелённой пустыни её души поднялась и полностью застелила всё до единой бреши в её давно искалеченной броне. Софи подалась вперёд и, забыв обо всём, поднялась на цыпочки и обхватила Шерлока за шею, чувствуя, как земля уходит из-под ног, и больше всего боясь, что он отстранится. Но он этого не сделал — напротив, она почувствовала, как вокруг её талии обвиваются сильные мужские руки, прижимая к себе её дрогнувшее тело. Шерлок Холмс прекрасно знал химию соприкосновения мужчины и женщины и мог с легкостью составить реакцию того, что сейчас происходило в его мозге. Он на протяжении 38-ми лет своей жизни делал всё, чтобы бороться с вещами, которые могли помешать строгости движения его сознания, но в этот момент, прижимая к себе Софи Конан Дойл, он на мгновение будто бы забыл, зачем ему нужно было это делать. У него, конечно, были женщины: как и любой учёный, он опытным путём проверял то, что могло повлиять на человеческое сознание. Стоило взять хотя бы Ирэн Адлер — чистое воплощение женской сексуальности, которое в момент стресса её спасения едва не вылилось в дикую ночь, о которой Шерлок даже теперь иногда вспоминал в особенно скучный вечер. Однако ни Адлер, ни все другие дамы из его прошлого, от которых остались пусть и приятные, но смутные и отнюдь не ценные воспоминания, не могли сравниться с тем, что почувствовал он в момент, когда его губы коснулись этой опасной, чудаковатой и непомерно сильной Женщины, ради которой он умер сам, убил другого и которую двенадцать часов назад должен был покинуть навсегда. Их поцелуй длился всего несколько секунд, но мысли неслись с такой скоростью, что бег времени будто бы остановился. В какой-то момент воздуха стало катастрофически не хватать, и они оба одновременно отстранились. Софи скользнула взглядом по губам Шерлока и медленно опустилась на полную стопу, неловко переложив руки с его плеч на лацканы пиджака. Она смотрела на него так, будто он был единственным, на кого она хотела смотреть, и Шерлок, наверное, впервые в жизни почувствовал, что всё было не зря. Когда она стала убирать руки с его груди, он чуть крепче сжал ладони на её талии, и она замерла. — Шерлок, — с трудом выдохнула Софи. — Да? — также тяжело сказал Холмс. — Что нам теперь с этим делать? — тихо спросила она. Детектив смотрел на неё пару секунд: — Что ты предлагаешь? — наконец произнёс он. В глазах напротив блеснули яростные огоньки: — Из нас двоих мужчина — ты, — сухо ответила Софи. — Что ты предлагаешь? — Я сто раз объяснил тебе свою позицию, — сказал он, посмотрев на Джона. — Любовная связь при моём образе жизни приводит к… — Гармонии тела и разума, — закончил за него друг. Шерлок Холмс отрицал отношения любого рода почти всю свою сознательную жизнь, но тут, глядя в карие глаза, которые столько раз возвращали его к жизни, он вспомнил данное себе в Корнуолле обещание больше никогда не сделать ничего, что заставит вечный вызов этого взгляда заледенеть и уступить место холоду отчуждённости. Возможно, быть рядом в новом статусе — идеальная возможность это осуществить. — Я… Я не буду возражать против того, чтобы не характеризовать тебя в качестве «только моего друга». — Интересно, — в карих глазах заплясали озорные огоньки. — А теперь — то же самое без двойного отрицания. В любой другой ситуации и с любым другим человеком Шерлок бы в тот же момент разразился самой злой дедукцией из своего арсенала, но в этот момент он лишь почувствовал, как в груди зашевелилось что-то тёплое и… светлое. — Ты невыносима, — сказал он, постаравшись придать голосу максимальную непредвзятость. Получалось из ряда вон плохо, потому что её губы растянулись в едва заметной улыбке. — Ладно. Софи, как ты смотришь на то, чтобы в угоду социальному регламенту в дальнейшем именоваться… парой? — Положительно, — кивнула Конан Дойл. — Что ж, мне этого достаточно, — ответил Холмс, улыбаясь одними глазами. Они смотрели друг на друга ещё пару секунд, а потом их лица вдруг стали непроницаемыми, и они одновременно потянулись к губам друг друга. Не хотелось говорить: все слова сейчас показались бы глупыми, грубыми и неуместными, а ладони Шерлока на талии Софи, её рука, предательски скользнувшая по его шее и нырнувшая в кудри на его затылке, пылающий огонь в камине сбоку от них, и вообще — вся атмосфера квартиры, в которой они провели эти странные пять лет, полные величайшей в истории недосказанности, говорили сами за себя. Конан Дойл отчего-то вспомнила вечер свадьбы Молли и Грэга и признание самой себе в том, что она абсолютно счастлива, и поймала себя на мысли, что безмерно тогда ошибалась. И вдруг всего спустя секунд десять после того, как они снова потянулись друг к другу, когда Шерлок вдруг решил прижать её к себе крепче, их обоих одновременно накрыло волной огня — куда более сильного, чем то, что они испытывали до этого. Мужчина и женщина на мгновение замерли, чувствуя, как всё вокруг буквально остановилось на краю пропасти, в которую они могли вот-вот сорваться. Софи медленно отстранилась, и Шерлок открыл глаза, посмотрев прямо на неё. Серый и карий взгляды на мгновение встретились, и эти двое почувствовали, как внутри растёт что-то большое, горячее и даже страшное, и в этот же момент оба заметили, как в глазах напротив загорелся огонь того, что они никогда не рассчитывали увидеть у их обладателя. Софи первой отвела глаза и неловко убрала ладони с плеч Холмса. Тот нехотя снял руки с её талии. — Четыре часа ночи, Шерлок, — сказала Конан Дойл хриплым голосом. — Да, — откликнулся он. — Я… — несколько смущенно начала она. — Да, и я… — не менее неловко заговорил детектив. — Хорошо, — кивнула женщина, отворачиваясь. — Да, отлично, — Шерлок посмотрел в другую сторону. — Тогда? — Да, да… Софи, не глядя на детектива, сделала несколько шагов к выходу, но остановилась в дверях, снова посмотрев на мужчину: — Спокойной ночи, «не сосед», — сказала она. Он повернулся и перевёл на неё взгляд: — Спокойной ночи, Соня, — кивнул он ей. Она, также кивнув в ответ, резко отвернулась и быстро пошла вверх по лестнице, не успев заметить, как губы Шерлока растянулись в предательской улыбке. Он смотрел в пустой дверной проём до тех пор, пока в её комнату — чуть громче и резче, чем обычно — не хлопнула дверь. Джон был прав. Они правда идиоты. Софи, не включая свет, быстро подошла к кровати, бросилась на неё и уткнулась лицом в подушку, пытаясь унять разогнавшееся сердце. Он знал всё про Артура, знал про связь с Мориарти, и не разочаровался в ней. Он смотрел на неё в доме Гарридеба и действительно чувствовал то, что она подумала. Он сейчас смотрел на неё в гостиной так, что она поняла, что он хочет того же, что и она. Но для этого ещё было рано. И что, что они знают друг друга пять лет? Софи поднялась с постели, всё-таки включила свет, решив переодеться, и на пару мгновений застыла. Они не сказали ни слова «люблю», ни «нравишься» — им было далеко за тридцать, и все эти слова в их возрасте, кажется, вовсе не имели смысла. Куда важнее было то, что они могли прочесть в глазах друг друга. Софи встрепенулась, поворачиваясь к шкафу. А когда посмотрела в зеркало, поняла, что отражение ей улыбается. Шерлок стоял на месте, пока шаги Софи наверху не затихли. Он не мог ни сесть, ни потушить камин, ни пойти в ванную или спальню. Он лишь стоял, слушал, как его «не соседка» готовится ко сну и удивлялся самому себе. Он, Шерлок Холмс, человек, отрицающий любые чувства, несколько минут назад