Если

Пусть холод заберется под одежду,

А ветер принесет в наш город снег.

Весна пришла, а с ней пришли надежды,

Что ты и есть тот самый человек.

Fiyalman

— Выходи за меня, — сказал Холмс, повернувшись к ней, сжимая кольцо в пальцах.       Конан Дойл лишь прикрыла глаза: — Шерлок, верни кольцо на палец жертвы и не позорься.       Мужчина картинно поджал губы, снова наклоняясь к трупу: — Обломщица. — Ну, что? — спросил Лестрейд, стоя за спиной доктора филологии. — Убийство? — Убийство, — кивнул детектив, поднимаясь на ноги. — Жертва — левша: пепельница стоит с левой стороны, ручка и очки лежат с той же, но пистолет зажат в правой руке, — он указал на пятна крови на стене. — Стреляли с «нерабочей» стороны, — мужчина повернулся к бумагам покойной. — Долги по кредиткам, больная мать и сожитель-иждивенец: кольцо — просто хлам… Ее убили, чтобы получить страховку, — сыщик поморщился. — Мы идем по второму кругу, скука!       С этими слова он вышел в коридор, и Софи с Грэгом последовали за ним. — День всех влюбленных прошел, идет день самовлюбленных, — проговорила русская. — Хотя у нас он круглогодично. Да, Шерлок? — Ага, — откликнулся тот. — Что ж, спасибо, — сказал инспектор, чуть задумавшись. — Сколько лет работаю, но никак не могу привыкнуть к тому, что люди ни во что не ставят человеческую жизнь. — У всего своя цена, — откликнулась доктор. — Верно, — Холмс светился, обрадованный скорым завершением дела. — Мы все живем и работаем ради чего-то: денег, славы, уважения… — он хмыкнул. — Важно лишь выбрать. — И что ты выбрал? — многозначительно посмотрел на него Лестрейд. — Славу, — Шерлок обернулся, когда они подошли к лестнице, а никто не ответил. — И что ты так смотришь на меня? Я же теперь чертова легенда!       После этой фразы сыщик, ослепленный успехом, весьма элегантно навернулся с верхней площадки и, сдавленно крякнув, скрылся в полутьме внизу — благо, лететь было ступеньки три. Конан Дойл, шедшая за ним, остановилась и посмотрела на Грэга: — Загадывайте желание, господин-инспектор, — она снова обратила взгляд в сторону лестницы и со вздохом начала спускаться, рассчитывая помочь своему гениальному спутнику. — Потому что на Ваших глазах только что упала звезда.       Когда они вышли из дома, где было совершено убийство, Холмс посмотрел на часы, все еще радуясь закрытому делу: — Восемь утра, — проговорил он. — Где хочешь пообедать?       Софи подняла глаза к небу, задумавшись: — В Сассексе, — наконец заключила она.       Шерлок усмехнулся, но лишь поднял руку, ловя такси: — В Сассексе, так в Сассексе, — протянул он. — Воля Ваша, доктор Конан Дойл. [1]

Come away with me.

Иди со мной.

Come, let’s go away to be

Давай, давай уйдем, чтобы быть

On a new adventure for two.

В новом приключении на двоих.

      На дворе была середина марта — два с половиной месяца пролетели незаметно. Все окружение лондонских детективов вполне свыклось с новым статусом их отношений, и, когда вся компания собиралась вместе, все реже можно было услышать двусмысленные шутки кого-то из друзей.

We can fly across the ocean

Мы можем перелететь океан

Or take a train together.

Или сесть на поезд вместе.

I don't care as long as it's beside you.

Мне все равно, пока я рядом с тобой.

      Сама гениальная пара, кажется, тоже почти привыкла к близости своих отношений, и жизнь вошла в свое русло. Для стороннего наблюдателя было бы неясно, что их связывает нечто большее, чем многолетняя дружба, ведь галантное отношение сыщика к своей спутнице и ее легкая улыбка при взгляде на него совсем не отражали тех искр, что мелькали между ними, стоило закрыться двери в гостиной на первом этаже дома 221 на Бейкер-стрит.

Take a road trip in a car, we'll get lost and go too far,

Отправляясь в путешествие на машине, мы заблудимся и уедем слишком далеко,

While on the beaches, we will watch the sunrise.

Пока на пляжах мы будем наблюдать восход солнца.

      Софи наконец-то получила статус гражданки Великобритании. Было вполне очевидно, что к этой процедуре приложил руку кто-то (действительно, кто же?) в правительстве, но Конан Дойл это мало волновало — в конечном итоге, она достаточно послужила этой стране, чтобы иметь возможность носить в кармане документ, подтверждающий ее принадлежность к Соединенному Королевству.

And if we've done there's all to do, I'll just sit and stare into

И если мы сделали все, что нужно сделать, я просто буду сидеть и смотреть на

Your loving face graced with those beautiful eyes.

Твое любящее лицо, украшенное этими прекрасными глазами.

      Все ее окружение не преминуло прокомментировать эту ситуацию: Грэг, Молли, миссис Хадсон и Билли сдержанно поздравили, Майкрофт сухо кивнул с выражением лица «я-не-при-делах», Джон пошутил про коллекционирование паспортов, а Элизабет сказала фразу, которая всем пришлась по душе, особенно — скрывающему радость Шерлоку: «Тебе было предначертано получить британское гражданство. Ты всегда уходишь по-английски, не прощаясь».

Что ж, это было резонно.

You got, you got it.

Ты получила это, ты получила это.

Ты получила мое сердце.

And I know together

И все, что я знаю:

We'll be forever.

Мы будем вместе всегда.

Never will part.

      Шерлок, пару раз не поняв литературных каламбуров Софи, втихаря начал читать русскую классику, а Конан Дойл, любящая делегировать, стала писать кодом списки покупок и прятать предметы в виде квестов, а потому единственный в мире консультирующий детектив стал ходить по магазинам и делать уборку. В общем, сосуществовали они превосходно… И в своем стиле.

Ничего не случится.

The first time I saw you,

С первого раза, как я увидел тебя,

Right then you had me.

Ты уже мной владела.

Right from the start.

С самого начала.

      Бартс подрос — ему было уже почти полгода, а Шерлок, кажется, задался целью вырастить четвероногую копию себя: пес уже умел делать все трюки, которым собаки вообще могли обучиться, часто бывал с хозяевами на месте преступлений и вообще — стал занимать в их жизни место полноценного члена семьи. Стоит отметить хотя бы то, что за завтраком, обедом и ужином он всегда сидел на своем стуле вместе с Шерлоком и Софи. К несчастью, например, Джона Ватсона, стул действительно принадлежал Бартсу, поэтому бедному доктору приходилось, когда он заходил в гости, есть на диване.

When we started some would laugh,

Когда мы начали некоторые могли смеяться,

Cause they thought we wouldn't last.

Потому что они думали, что мы не протянем долго.

But take a look, now none of them are are around.

Но взгляни, теперь ни одного из них вокруг.

      Элизабет бывала у них почти каждый день, а в последнее время даже часто участвовала в расследованиях, как и Мэри, которая, изнывая от безделья, часто болтала с ними по видеосвязи прямо на местах преступлений. Миссис Хадсон была просто рада, что «ее ребята» наконец-то вместе, а Билли… Билли просто был Билли.

And you're just the kind of girl,

А ты просто такая девушка,

That can wrap me in your world.

Это может вернуть меня в ваш мир.

I'm walking on the air, my feet off the ground.

Я иду по воздуху, ноги от земли.

      Дело «Мориарти» они не обсуждали — это был негласный уговор, которого придерживались и доктор филологии, и единственный в мире консультирующий детектив. Конан Дойл чувствовала, что он кого-то подозревает, но не вмешивалась. Она прекрасно понимала, что перед ее сыщиком лежит дело всей его жизни, а потому меньше всего ей хотелось как-то путать следы и лезть со своим «экспертным» мнением. Холмс в то же время разрабатывал план проверки брата, и, возможно, отложил бы это еще на несколько недель, если бы не события дела Львиной гривы.

Yeah, no one can catch my eye.

Да, никто не может поймать мой взгляд.

And so please don't even try,

И поэтому, пожалуйста, даже не пытайтесь,

Because you cannot beat the one that I found

Потому что вы не можете побить той, что я нашел.

      Удивительно, что одна из самых сложных и необычайных задач, с которыми Шерлок Холмс когда-либо встречался в течение своей долгой жизни сыщика, встала перед ним, когда Джон Ватсон почти был готов соскользнуть в пучины семейной жизни и навсегда оставить увлечение детективных будней в прошлом.       Однако стараниями доктора Конан Дойл Ватсоны проводили в последние недели беременности Мэри много времени со своими друзьями, а потому в итоге каждый из них мог по истечению лет рассказать о каждом шаге на сложном пути раскрытия тайны с берегов Сассекса.

And now we're going on vacation,

А теперь мы едем в отпуск,

A special destination.

Особое место назначения.

Music, dancing, laughing,

Музыка, танцы, смех,

Fun all around.

Развлечения вокруг.

      Детектив привез свою боевую подругу к скалистым берегам названного ею графства — к счастью, ехать было около двух часов, которые они провели за обсуждениями последних успехов в борьбе с криминальным миром.

I have fallen madly in love.

Я безумен, потому что влюблен.

You're the only one I think the world of.

Ты единственная, кто я думаю, составляет мир.

And I will stay true, cause…

И я останусь уверенным в это, потому что…

      Холмс знал, куда они ехали — его целью было оказаться подальше от дома родителей, но то, что люди называют сердцем, привело его в места, где он даже присматривал небольшой коттедж с пчелиными ульями. В этих краях он прожил в прошлом несколько довольно увлекательных месяцев, о чем и рассказывал внимательно слушающей Софи по дороге к их неожиданному месту отдыха.

You got, you got it.

Ты получила это, ты получила это.

Ты получила мое сердце.

And I know together

И все, что я знаю:

We'll be forever.

Мы будем вместе всегда.

Never will part.

Ничего не случится.

The first time I saw you,

С первого раза, как я увидел тебя,

Right then you had me.

Ты уже мной владела.

Right from the start.

С самого начала.

      Ресторан, в котором они пообедали, был расположен на южном склоне возвышенности Даунз, с которой открывался широкий вид на Ла-Манш. В этом месте берег представлял собой стену из меловых утесов: спуститься к воде можно было по единственной длинной извилистой тропке, крутой и скользкой. Внизу тропа обрывалась у пляжа шириной примерно в сто ярдов, покрытого галькой и голышом и не заливаемого водой даже в часы прилива. Однако в нескольких местах имелись заливчики и выемки, представляющие великолепные бассейны для плавания и с каждым приливом заполняющиеся свежей водой. Этот чудесный берег тянулся на несколько миль в обе стороны и прерывался только в одном месте небольшой бухтой, по берегу которой располагалась деревня Фулворт.       В полумиле от места, где Шерлок Холмс и Софи Конан Дойл встречали полдень семнадцатого марта, находилась знаменитая школа Гарольда Стэкхерста, занимающая довольно обширный дом, в котором размещены человек двадцать учеников, готовящихся к различным специальностям, и небольшой штат педагогов. Сам Стэкхерст, в свое время знаменитый чемпион по гребле, широко эрудированный ученый, был старым знакомым детектива: в те времена, когда последний поселился на побережье, их с ним связывали, можно было бы сказать, «дружеские» отношения, если бы пятнадцать лет назад Шерлок не был крепко привязан к игле и не отрицал любые человеческие связи за исключением тех, что были ему хоть сколько-нибудь интересны или выгодны. Во всяком случае, в те времена они были настолько близки, что по вечерам заходили друг к другу, не нуждаясь в особом приглашении, а спустя столько лет Холмс даже не удалил из чертогов ни имени своего невольного приятеля, ни места, где они когда-то проводили совместный досуг.       Накануне дня, когда пара сыщиков прибыла в Сассекс, был сильный шторм, ветер дул с юго-запада, и прибой докатывался до самого подножия меловых утесов, а когда начинался отлив, на берегу оставались большие лагуны. В то утро ветер стих, и все в природе дышало чистотой и свежестью. Работать в такой день у детективов не было необходимости и (о, чудо!) желания, а потому они вышли побродить и подышать воздухом. Детективы шли рука об руку по дорожке, ведущей к крутому спуску на пляж.       Вдруг детектива кто-то окликнул, и, обернувшись, они увидели Гарольда Стэкхерста, весело машущего им рукой: — Что за чудо, Шерлок! — он приблизился к паре. — Я и не знал, что Вы приехали. — Что за жизнь без спонтанностей, Гарольд? — кивнул ему детектив. — Я вижу, Вы собрались купаться. — Опять взялись за старые приемы, — засмеялся директор школы, похлопывая по своему набитому карману. — А Вы, осмелюсь предположить, доктор Конан Дойл? — обернулся он к спутнице своего старого знакомого. — Верно, — Софи улыбнулась и протянула руку. — Очень приятно, мистер Стэкхерст. — Просто «Гарольд», мадам, почту за честь, — мужчина пожал ее протянутую ладонь с видом величайшего почтения. — До южной окраины нашего Королевства ветер разнес Ваше сулящее злодею неприятности имя, доктор Конан Дойл. — Софи, если Вам угодно, — мягко кивнула та, забирая руку и снова просовывая ее в согнутый локоть Шерлок. — Не могу не отметить, что Вы весьма литературно изъясняетесь. — Простите мне мою лиричность, — чуть смутился тот. — Это лишь профессиональная деформация. — Не извиняйтесь, — прикрыла глаза филолог. — Рыбак рыбака, Гарольд.       Стэкхерст рассмеялся: — Поразительно, — просиял он, глядя на пару. — Шерлок Холмс попрощался со мной пятнадцать лет назад одиноким волком, и кто бы мог подумать, что на его пути встретится женщина, способная лишь знаменитым карим взглядом растопить ледяную броню! — он чуть наклонился к женщина. — И ведь газетчики не врут, — у Вас в самом деле удивительные глаза, Софи. — У всех людей на земле уникальные глаза, — просто улыбнулась та. — Каждый — это вселенная. — Вам везет, Гарольд, что мы в некотором роде… Приятели, — хмыкнул сыщик, и они втроем зашагали вдоль берега. — В противном случае Софи пришлось бы за меня краснеть. — Что ж, в таком случае я лишь рад, что встретил Вас в ее обществе, — ответил их невольный попутчик. — К слову, Макферсон уже вышел спозаранку, мы, наверное, встретим его здесь.       Фицрой Макферсон — видный, рослый молодой человек — преподавал в школе естественные науки. Он страдал пороком сердца вследствие перенесенного ревматизма, но, будучи природным атлетом, отличался в любой спортивной игре, если только она не требовала от него чрезмерных физических усилий. Купался он и зимой, и летом.       В описываемую минуту они увидели самого Макферсона. Его голова показалась из-за края обрыва, у которого кончалась тропа. Через мгновение мужчина появился во весь рост, пошатываясь, как пьяный, а затем вскинул руки и со страшным воплем упал ничком на землю. Холмс со Стэкхерстом бросились к нему, — он был от них ярдах в пятидесяти, — и перевернули его на спину.       Фицрой был по всем признакам при последнем издыхании, — ничего иного не могли означать остекленевшие, ввалившиеся глаза и посиневшее лицо. На одну секунду в его глазах мелькнуло сознание, он исступленно силился предостеречь своих почти спасителей. Он что-то невнятно, судорожно прошептал, но Шерлок расслышал в его агонии всего два слова: «Львиная грива». Эти слова ничего ему не говорили, но ослышаться он не мог. В то же мгновение Макферсон приподнялся, вскинул руки и упал на бок. Он был мертв.       Стэкхерст остолбенел от неожиданного страшного зрелища, а Софи в ужасе посмотрел на Холмса, удивляясь тому, как даже спонтанные решения приводили их к работе. У детектива, разумеется, все чувства мгновенно обострились, и не зря: он сразу понял, что они оказались свидетелями какого-то совершенно необычайного происшествия.       Макферсон был в одних брюках и в накинутом на голое тело пальто, а на ногах у него были незашнурованные парусиновые туфли. Когда он упал, верхняя одежда соскользнула, обнажив торс. Все трое онемели от удивления: его спина была располосована темно-багровыми рубцами, словно его исхлестали плетью из тонкой проволоки. Макферсон был, видимо, замучен и убит каким-то необычайно гибким инструментом, потому что длинные, резкие рубцы закруглялись со спины и захватывали плечи и ребра. По подбородку текла кровь из прикушенной от невыносимой боли нижней губы.       Шерлок опустился на колени, а Гарольд и Конан Дойл, стоя, склонились над трупом, когда на них упала чья-то тень, и, оглянувшись, они увидели, что к нам подошел Ян Мэрдок.       Последний преподавал в школе математику: это был высокий, худощавый брюнет, настолько нелюдимый и замкнутый, что не было человека, который мог бы назвать себя его другом. Казалось, он витал в отвлеченных сферах иррациональных чисел и конических сечений, мало чем интересуясь в повседневной жизни. Мужчина слыл среди учеников чудаком и мог бы легко оказаться посмешищем, не будь в его жилах примеси какой-то чужеземной крови, проявлявшейся не только в черных, как уголь, глазах и смуглой коже, но и во вспышках ярости, которые нельзя было назвать иначе, как дикими. После короткого приветствия-знакомства он, как и другие, склонился над телом.       Казалось, математик был вполне искренне потрясен видом мертвого тела, хотя случай с собачонкой вряд ли мог свидетельствовать о большой симпатии между ним и покойником. — Бедняга! Бедняга! — пролепетал он, пока Гарольд вызывал полицию. — Не могу ли я что-нибудь сделать? Чем мне помочь вам? — Вы были с ним? — подала голос Софи. — Не расскажете ли Вы, что здесь произошло? — Нет-нет, я поздно встал сегодня, — мужчина быстро-быстро покачал головой. — И еще не купался. Я только иду из школы. Чем я могу быть вам полезен? — Отойдите к дороге и встретьте наряд полиции, — сказал ему его работодатель.       Не сказав ни слова, Мэрдок поспешно направился в указанном направлении, а Шерлок тотчас принялся изучать место происшествия, в то время как потрясенный Стэкхерст остался у тела.       Конан Дойл отошла в сторону, проверяя нечто другое: первым делом, конечно, нужно было убедиться, нет ли еще кого-нибудь на пляже. С обрыва, откуда спускалась тропка, берег, видимый на всем протяжении, казался совершенно безлюдным, если не считать двух-трех темных фигур, шагавших вдалеке по направлению к Фулворту. Закончив осмотр берега, она начала медленно спускаться по тропке.       Почва здесь была с примесью глины и мягкого мергеля, и то тут, то там ей попадались следы одного и того же человека, идущие и под гору, и в гору, — никто больше по тропке в это утро не спускался. В одном месте она заметила отпечаток ладони с расположенными вверх по тропе пальцами: это могло значить только, что несчастный Макферсон упал, поднимаясь в гору. Доктор заметила также круглые впадины, позволявшие предположить, что он несколько раз падал на колени.       Внизу, где тропа обрывалась, была довольно большая лагуна, образованная отступившим приливом. На берегу Макферсон разделся: тут же, на камне, лежало его полотенце. Оно было аккуратно сложено и оказалось сухим, так что, судя по всему, Фицрой не успел окунуться. Кружа во всех направлениях по твердой гальке, филолог обнаружила на пляже несколько песчаных проплешин со следами парусиновых туфель и голых ступней Макферсона. Последнее наблюдение показывало, что он должен был вот-вот броситься в воду, а сухое полотенце говорило, что он этого сделать не успел.       Софи вернулась к месту гибели Фицроя и коротко рассказала Холмсу об увиденном: — Человек пробыл на пляже максимум четверть часа, — проговорил тот, когда она закончила. — В этом не могло быть сомнения, потому что Гарольд шел вслед за ним от самой школы. Макферсон собрался купаться и уже разделся, о чем свидетельствовали следы голых ступней. Затем внезапно он снова натянул на себя плащ, не успев окунуться или, во всяком случае, не вытеревшись. — Он не смог выполнить свое намерение и выкупаться потому, что был каким-то необъяснимым и нечеловеческим способом исхлестан и истерзан так, что до крови прикусил от невыносимой боли губу, и у него еле достало сил, чтобы отползти от воды и умереть, — покачал головой несчастный директор. — Правда, у подножия утесов есть небольшие гроты и пещеры, но они хорошо освещены солнцем и не могли служить убежищем, — откликнулась Конан Дойл. — Кроме того, как я уже сказала, вдалеке на берегу виднелось несколько темных фигур. Они были слишком далеко, чтобы их можно было заподозрить в прикосновенности к преступлению, и к тому же их отделяла от Макферсона широкая, подходившая к самому подножию обрыва лагуна, в которой он собирался купаться. — Посмотри, — сыщик указал куда-то в сторону пролива.       Недалеко в море виднелись две-три рыбачьи лодки. Можно было хорошо разглядеть сидевших в них людей. Итак, им открывалось несколько путей расследования дела, но ни один из них не сулил успеха.       Спустя пять минут вокруг тела собралось несколько случайных прохожих. Тут же находился, конечно, и Стэкхерст, и только что подоспевший Ян Мэрдок в сопровождении сельского констебля Андерсона — полного человека с рыжими усами, низкорослой сассекской породы, наделенной под неповоротливой, угрюмой внешностью незаурядным здравым смыслом. Он выслушал детективов, записал их показания, потом отозвал Шерлока в сторону. — Я был бы признателен Вам за совет, мистер Холмс, — он оглянулся, посмотрев на тело. — Одному мне с этим сложным делом не справиться, а если я что напутаю, мне влетит от Льюиса.       Шерлок посоветовал ему, во-первых, послать за своим непосредственным начальником, а, во-вторых, до прибытия начальства не переносить ни тела, ни вещей и, по возможности, не топтаться зря у трупа, чтобы не путать следов.       Софи тем временем обыскала карманы покойного. Она нашла в них носовой платок, большой перочинный нож и маленький бумажник, из которого выскользнул листок бумаги, который она развернула и, когда мужчины вернулись, вручила констеблю. На листке небрежным женским почерком было написано: «Не беспокойся, жди меня. Моди». Судя по всему, это была любовная записка, но в ней не указывалось ни время, ни место свидания. Полицейский вложил записку обратно в бумажник и вместе с прочими ее вещами водворил в карман плаща покойника. Затем, поскольку никаких новых улик не обнаруживалось, директор пригласил Софи и Шерлока к школе, чтобы скоротать время до поступления дальнейшей информации.       Ждать пришлось недолго: часа через два Стэкхерсту позвонили и сказал, что тело перенесено в морг, где будет производиться дознание. Кроме того, он сообщил, что, как сыщики и ожидали, в пещерках под обрывом ничего не нашли. За время до звонка Холмс и Конан Дойл с разрешения Гарольда просмотрели бумаги в столе Макферсона и среди них обнаружили несколько писем, свидетельствующих о взаимной склонности между покойным и некой мисс Мод Беллами из Фулворта. Таким образом стало известно, кто писал записку, найденную в кармане Макферсона. Все бумаги тут же были переданы полиции, а лондонские сыщики вместе с директором прошли в его кабинет. — Записи, несомненно, свидетельствуют о серьезном романе, — проговорил старый знакомый Шерлока, усевшись за стол. — Но я не вижу оснований связывать эти отношения со страшным происшествием, если не считать того, что дама назначила ему свидание. — Вряд ли, однако, свидание было назначено на берегу, где все вы обычно купаетесь, — заметил Холмс, выглядывая на море из окна. — Да, это чистая случайность, что Макферсона не сопровождали несколько учеников, — нахмурился Гарольд. — Такая ли уж случайность? — вскинула брови Конан Дойл, закинув ногу на ногу в кресле в углу комнаты. — Их задержал Ян Мэрдок, — тут же произнес Стэкхерст. — Он настоял на проведении перед завтраком занятий по алгебре. Бедный малый, он страшно подавлен случившимся! — Хотя, сколько нам известно, они не были особенно дружны, — прищурился Шерлок. — Да, первое время, но вот уже год или больше того, как Мэрдок сошелся характером с Макферсоном, — Гарольд усмехнулся. — Насколько он вообще только способен с кем-нибудь сойтись. Он не очень-то общителен по природе. — Так я и думал, — совсем не к месту просиял Холмс. — Я припоминаю Ваш рассказ о том, как он расправился с собачонкой покойного. — Простите? — проговорила Софи.       Детектив повернулся к ней: — Однажды на Мэрдока набросилась собака Макферсона: Мэрдок схватил ее и вышвырнул в окно, разбив стекло, — он снова перевел взгляд на Гарольда. — За такое поведение мистер Стэкхерст, конечно, не преминул бы его уволить, не дорожи он им как отличным преподавателем.       Конан Дойл посмотрела на него, не успев стереть с лица удивление: ее друг, коллега и спутник, Шерлок Холмс, удалил из собственной памяти знания о строении солнечной системы, однако помнил и даже пересказывал ей историю инцидента пятнадцатилетней давности.       Благо, сыщик не увидел ее изумления, потому что в следующий момент она и сама все осознала: этот странный, холодный для всего мира человек, пренебрегающий чувствами людей и канонами мироздания, умел трепетно относиться к беззащитным существам — собакам, например, а потому его сознание не потрудилось смахнуть это происшествие с полок Чертогов Разума. — Ну, это — дело прошлое, — покачал головой Гарольд. — Но такой поступок мог, пожалуй, вызвать мстительные чувства, — ответила Софи. — Нет-нет, я уверен в их искренней дружбе, — директор покачал головой. — Ну что ж, тогда перейдем к сердечным делам, — Холмс хлопнул в ладоши. — Знакомы ли Вы с дамой? — Ее знают все, — быстро ответил его собеседник. — Она славится своей красотой по всей нашей округе, она писаная красавица, Шерлок, кого ни спросите, — он прикрыл лоб ладонью. — Я знал, что она нравится Макферсону, но не предполагал, что дело зашло так далеко, как это следует из писем. — Кто же она? — спросила доктор, доставая блокнот. — Дочь старого Тома Беллами, владельца всех прогулочных лодок и купален в Фулворте, — проговорил Гарольд. — Начал он с простого рыбака, а теперь он человек с положением. В деле ему помогает его сын Уильям. — Не сходить ли нам в Фулворт повидать их? — Холмс посмотрел на Софи. — Под каким предлогом? — смутился директор. — О, предлог легко найти! — Шерлок чуть ли не приплясывал на месте от удовольствия. — Не мог же в конце концов наш несчастный друг покончить с собой, прибегнув к такому страшному способу самоубийства! Ведь плеть, которой он исстеган, должна была находиться в чьей-то руке, если допустить, что убийство совершено с помощью плети. — Круг знакомых Макферсона в этом малолюдном месте, конечно, невелик, — добавила Конан Дойл. — Займемся всеми его знакомыми, и, досконально изучив их, мы, наверное, нащупаем мотив преступления, а это, в свою очередь, поможет нам найти преступника? — она посмотрела на детектива, и тот кивнул.       Что могло бы быть для них приятнее прогулки по холмам, заросшим душистым чабрецом, не будь они вовлечены в страшную трагедию, разыгравшуюся на их глазах. Деревня Фулворт была расположена в небольшой впадине, полукругом опоясывающей бухту. За рядом старых домишек, вверх по склону, располагалось несколько современных домов. — Вот и «Гавань», как называет свой участок Беллами, — Стэкхерст указал куда-то рукой. — Вон тот дом, с угловой башенкой и с черепичной крышей. Неплохо для человека, начавшего с ничего… Посмотрите-ка! Это еще что такое?       Садовая калитка «Гавани» открылась, и из нее вышел человек. Трудно было бы не признать в его высокой, угловатой фигуре математика Мэрдока. Через минуту они столкнулись с ним на дороге. — Ян! — окликнул его Стэкхерст. — Мэрдок кивнул, искоса глянул на троицу проницательными темными глазами и хотел было пройти мимо, но директор школы задержал его. — Что Вы здесь делали? — спросил он.       Мужчина вспыхнул: — Сэр, я подчинен Вам в Вашей школе, — процедил он. — Но мне кажется, я не обязан давать Вам отчет в своих личных делах.       После всего пережитого нервы Стэкхерста были натянуты, как струна. При других обстоятельствах он бы, стоит полагать, сдержался, но теперь он вышел из себя: — Ваш ответ, мистер Мэрдок, в настоящих условиях — чистейшая дерзость. — Не меньшей дерзостью кажется мне Ваш вопрос, — парировал тот. — Мне уже не в первый раз приходится терпеть Ваши грубости! — воскликнул Гарольд. Сегодняшняя Ваша выходка будет последней. Я попрошу Вас подыскать себе другое место, и как можно скорее. — Это вполне соответствует моим желаниям, — холодно произнес Ян. — Сегодня я потерял единственного человека, который как-то скрашивал мне существование у Вас в школе.       И Мэрдок решительно зашагал по дороге, а Стэкхерст яростно глядел ему вслед: — Какой трудный, какой невыносимый человек! — прошипел он.       Шерлок и Софи переглянулись — их больше всего поразило, что математик воспользовался первым же подвернувшимся предлогом, чтобы сбежать с места преступления. Зародившиеся у них догадки, до сих пор смутные и неопределенные, становились отчетливее. Когда Гарольд успокоился, они направились к дому.       Мистер Беллами оказался мужчиной средних лет, с огненно-рыжей бородой. Вид у него был очень взволнованный, лицо пылало не меньше бороды: — Увольте, сэр, я не желаю знать никаких подробностей. И мой сын, — он указал на богатырского сложения молодого человека, с тяжелым, угрюмым лицом, — совершенно согласен со мной, что поведение мистера Макферсона компрометировало Мод. Да, сэр, он ни разу не произнес слова «брак», хотя была переписка, были свидания и много всякого другого, чего никто из нас не одобрял. У Мод нет матери, и мы ее единственные защитники. Мы решили…       Это словоизвержение было внезапно прервано появлением самой девушки. Никто не стал бы отрицать, что она могла послужить украшением любого общества. И кто бы подумал, что столь редкостной красоты цветок вырастет на такой почве и в подобной атмосфере! Глядя на прекрасные тонкие черты, на нежный, свежий цвет лица, типичный для этих краев, детективы поняли, что ни один молодой человек, увидев ее, не мог бы остаться равнодушным. Такова была мисс, которая теперь стояла перед Гарольдом Стэкхерстом, открыто и решительно глядя ему в глаза: — Я уже знаю, что Фицрой скончался, — сказала она. — Не бойтесь, я в состоянии выслушать любые подробности. — Тот Ваш джентльмен уже все рассказал нам, — пояснил отец. — У вас нет никаких оснований замешивать в эту историю мою сестру, — пробурчал молодой человек. — Это мое дело, Уильям, — сказала сестра, метнув на него горячий, уничтожающий взгляд. — Будь добр, позволь мне вести себя, как я сочту нужным. Ясно, что совершено страшное преступление. Если я смогу помочь раскрыть убийцу, я хотя бы исполню этим свой долг перед умершим.       Она выслушала краткое сообщение проводника сыщиков сдержанно, с сосредоточенным вниманием, тем доказав, что наряду с красотой она обладала сильным характером. Мод Беллами навсегда запомнилась Шерлоку и Софи как одна из самых красивых и достойных женщин. Она, по-видимому, уже знала их в лицо, потому что сразу же обратилась к сыщику: — Привлеките их к ответу, мистер Холмс, доктор Конан Дойл, — сказала девушка. — Кто бы ни был убийца, все мои симпатии и моя помощь на вашей стороне.       Софи показалось, что при этих словах она с вызовом посмотрела на отца и брата. — Благодарю Вас, — сказал Шерлок. — Я очень ценю в таких делах женскую интуицию, — он посмотрел на доктора филологии, но та, кажется, не заметила его взгляда. — Но Вы сказали «их». Вы думаете, что в этом деле повинен не один человек? — мужчина снова перевел глаза на Беллами. — Я достаточно хорошо знала мистера Макферсона, чтобы утверждать, что он был человеком мужественным и сильным, — ответила Мод. — Один на один с ним никто бы не справился.       Софи наконец посмотрела на Холмса, и их взгляды встретились. — Не могу ли я сказать Вам несколько слов с глазу на глаз? — тут же обратилась к девушке доктор. — Говорю тебе, Мод, не вмешивайся ты в эти дела! — раздраженно крикнул отец.       Та беспомощно взглянула на собеседницу: — Как же мне быть? — Теперь дело все равно получит огласку, — сказала Конан Дойл, — так что никакой беды не будет, если мы поговорим с Вами при всех. Я предпочла бы, конечно, разговор наедине, но раз Вашему отцу это неугодно, он может принять участие в нашей беседе, — она кивнула Холмсу. — Тебе слово.       Детектив рассказал Мод о записке, найденной в кармане покойника: — Она, конечно, будет фигурировать на дознании, — наконец заключил он. — Можем мы попросить Вас дать объяснения по поводу этой записки? — У меня нет причин что-либо скрывать, — ответила девушка. — Мы были обручены и собирались пожениться, но мы не оглашали нашей помолвки из-за дяди Фицроя: он стар и, по слухам, смертельно болен, и он мог бы лишить Фицроя наследства, женись он против его воли. Никаких других причин скрываться у нас не было. — Ты могла бы сказать нам об этом раньше, — проворчал старший Беллами. — Я бы так и сделала, папа, если бы видела с вашей стороны доброжелательное отношение, — прищурилась Мод. — Я не хочу, чтобы моя дочь связывалась с людьми такого круга! — вскипел ее отец. — Из-за этого вашего предубеждения против Фицроя я и не могла ничего вам рассказать, — Что же касается моей записки, то она была ответом вот на это… — И она, пошарив в кармане платья, протянула Шерлоку смятую бумажку.

Любимая! Я буду на обычном месте на берегу тотчас после захода солнца, во вторник. Это единственное время, когда я смогу выбраться. Ф. М.

— Сегодня вторник, и я предполагала встретиться с ним вечером, — пояснила девушка, пока Софи через плечо сыщика заглядывала в бумагу. — Послано не по почте, — хмыкнул Холмс. — Каким образом Вы его получили? — Я предпочла бы не отвечать на этот вопрос, — сдержанно ответила Мод. — Каким образом я получила письмо не имеет никакого отношения к делу. А про все, что связано с вашим расследованием, я вам охотно расскажу.       И она сдержала слово, но ее показания не смогли натолкнуть их на чей-либо след. Девушка не допускала мысли, что у ее жениха были тайные враги, однако признала, что пламенных поклонников у нее было несколько. — Не принадлежит ли к их числу мистер Ян Мэрдок? — беспардонно уточнил детектив.       Она покраснела и как будто смутилась: — Так мне казалось одно время. Но когда он узнал о наших отношениях с Фицроем, его чувства изменились.       Подозрения относительно этого человека принимали все более определенный характер. Надо было ознакомиться с его прошлым и негласно обыскать его комнату. Обсудив этот вопрос со Стэкхерстом, Шерлок пообещал назавтра вернуться в Сассекс, и после этого они с Конан Дойл отбыли в Лондон, решив не останавливаться на ночь в графстве.       Тем же вечером у миссис Ватсон был визит к врачу, а Софи и Шерлок, приехав в Бартс к Молли с фотографиями покойного учителя, столкнулись с друзьями в приемной на втором этаже. Конан Дойл недолго поговорила с Джоном, Холмс же пошел к Хупер, и они договорились пересечься в главном вестибюле, но в оговоренный час детектив не появился, а в холле, как назло, было много народу. — Мы потеряли Шерлока, — проговорила Мэри. — Не беспокойся, я его найду, — проговорил военный врач, а потом подошел с Софи к стойке регистратуры и громко продолжил. — Мы с миссис Конан Дойл ищем… — Доктором! — тут же раздался в толпе голос Шерлока. — Это доктор Конан Дойл! Доктор! — Нашел, — кивнул Ватсон, едва сдерживая смех. — Шерлок, перестань наводить суету, — улыбнулась супруга доктора, когда они зашагали к выходу. — Ой, брось. Я доктор филологии, а Шерлок — магистр суетологии, — парировала Конан Дойл, оперевшись о локоть своего спутника. — И не поспоришь, — кивнул сыщик. — Джон, Мэри, у нас есть дело в Сассексе, — добавил он. — Выезжаем завтра утром.       Ватсоны посмотрели на него «тебя-в-детстве-что-ли-роняли» взглядом, а потом жена врача демонстративно положила руку на живот: — Ты думаешь, это уместно? — уточнила она. — Ну, э-э-э, — они вышли к дороге, и детектив посмотрел на Конан Дойл. Та покачала головой. — Э-э-э… Джон?       Тот посмотрел на Мэри тем же потерянным взглядом, что и Шерлок на Софи несколькими секундами ранее, и та тоже кивнула: — Думаю, я смогу поехать, — тут же ответил мужчина. — Тогда я останусь в Лондоне с Мэри, — откликнулась доктор филологии. — Кто-то же должен.       Ватсоны приехали на следующее утро, и друзья провели вместе полтора часа, ожидая время отъезда на вокзал. Шерлок сказал, что к вечеру они должны вернуться, но Мэри привезла с собой вещей минимум на неделю. На вчерашнем осмотре ей поставили предварительную дату родов — через две недели — и супруга доктора, лежа на диване гостиной на Бейкер-стрит, все утро возмущалась по поводу того, что это совершенно не вписывается в ее план года.       Холмс в это время работал за ноутбуком, периодически отвлекаясь на скептические замечания по поводу того, что Софи накануне решила перекраситься в блондинку. Та лишь поглядывала на него из его кресла, погруженная в чтение газет, а Джон сидел на ее месте, успешно игнорируя все происходящее, погрязнув в телефоне. — Тут какие-то люди пишут, что ты похож с каким-то актёром, «Кембербэтчем», — наконец сказал он, обращаясь к детективу. — Кем? — нахмурился тот. — Бербэтчем, — закончил врач, усмехнувшись собственной шутке.       Софи хмыкнула, а Шерлок наконец поднялся с места: — Пора, Джон. — Да уж, — выдохнул тот, вставая.       Доктор подошел к жене и помог сесть, а Конан Дойл и Холмс вышли в коридор. — Напиши мне, когда схватишь «убийцу», — ухмыльнувшись, сказала Софи.       Шерлок, надевая пальто, посмотрел на нее: — И ты уже поняла, кто это? — Разумеется, — женщина кивнула. — Чтобы раскрыть это дело, нужно только уметь пользоваться гуглом.       Детектив повернулся к ней, поправляя пальто, и хмыкнул: — Что ж, половину мира в гугле, очевидно, забанили, — он помолчал. — Наверное, ты думаешь: «Зачем тогда ехать»? — Нет, — доктор потянулась в сторону, взяла с крючка шарф сыщика и, шагнув вперед, накинула его ему на шею мужчины, завязывая. — Я знаю, что миссия важнее жизни, потому что жизнь без миссии не имеет смысла, — она одернула узел и подняла глаза, встретившись с вдруг потеплевшим взглядом Холмса. — Что? — Ничего, — ответил тот, сдерживая улыбку. — Бартс! — крикнул он, повернув голову в сторону кухни.       Из спальни тут же послышался стук четырех лап и через полминуты в прихожую, радостно виляя хвостом, влетел пес, тут же прижавшийся к ногам сыщика. — А меня он успешно игнорирует, — беззлобно заметила Конан Дойл, чуть улыбнувшись. — Дай ему лет пять, до него дойдет, — иронично произнес Холмс, опускаясь на корточки рядом с собакой и гладя ее по голове. — Умница, Бартс, умница! Я скоро приеду, не расстраивай Соню, — он улыбнулся. — Умница!       Джон, уже одетый в куртку вышел в коридор: — Едем? — спросил он. — Да, — Шерлок поднялся на ноги. — В игру. — Спасибо, что побудешь с ней, — обратился к Конан Дойл Ватсон, и они с Ведьмой с Бейкер-стрит по-семейному поцеловали друг друга в щеки. — Есть, капитан! — ответила та.       Доктор кивнул и, погладив Бартса и чему-то улыбаясь, схватил с полки рядом охотничью шляпу Шерлока, сунул ее другу в руки и ушел вниз, оставляя детективов наедине.       Сыщик повертел аксессуар в руках и, повернувшись к зеркалу, надел ее на голову и глянул на Конан Дойл: — Как тебе эта дурацкая шляпа? — уточнил он. — Она отлично подходит к твоему не менее дурацкому шарфу, — хмыкнула та.       Мужчина тут же стянул головной убор, кинул его на старое место и шагнул к своей спутнице: — Пока, — Холмс наклонился к Софи коротко поцеловал ее. — Знаю, что ты скажешь, — он развернулся. — Хорошо, постараюсь не схватить пулю. — Во имя отца и сына… — иронично начала филолог, когда он стал спускаться по лестнице. — К черту! — крикнул Шерлок уже с нижнего этажа.       Входная дверь хлопнула, когда Конан Дойл уже подошла к окну в гостиной. Мэри пересела в кресло хозяйки квартиры и увлеченно что-то искала в телефоне. Софи посмотрела на улицу, где двое мужчин разговаривали, ожидая кэб.       Когда машина наконец подъехала, Ватсон сел в нее первым, а Холмс, будто почувствовав на себе взгляд, остановился и поднял голову, глядя на окна первого этажа. Доктор филологии улыбнулась и помахала ему на прощание, и сыщик, чуть ухмыльнувшись, непривычно для самого себя поднял ладонь и кивнул ей, прежде чем сесть в автомобиль.       Это не укрылось от взгляда Джона и, когда кэб тронулся с места, он, повинуясь закрепившимся за ним статусом сплетника, посмотрел на друга: — Что для тебя Софи? — вдруг спросил врач. — Причина, по которой я просыпаюсь по утрам, — быстро ответил Шерлок.       Его компаньон опешил.       Конан Дойл зашла в комнату, стуча кастрюлями друг об друга и громко декларируя: — В следующий! Раз! Когда! Ты! Принесешь! Голову! Домой! — Холмс от неожиданности вскочил с постели, но тут же рухнул на пол, запутавшись в простыне. — Сначала! Тебе! Нужно! Сказать! Мне! Об! Этом! Понятно? — она опустила кастрюли, глядя на обескураженного детектива. — Мы с тобой сделали целую лабораторию! Я не могу вставать по утрам, полусонная, и видеть в холодильнике голову какого-то парня… — Это очаровательно, — удивленно ответил Ватсон, не уловив иронию сыщика.       Детектив не ответил на реплику доктора, но тот не обиделся: он видел, что друг в этот момент о чем-то сосредоточенно размышлял. Шерлок действительно думал, заново познавая одну простую истину — он счастлив. Счастлив безмерно, до самых глубин души…       Потому что сейчас ему помахали из окна.       Потому что, когда он будет уходить днем с очередного места преступления, ему напишут и спросят, пообедал ли он, попросят не задерживаться, зайти по дороге домой в магазин и купить молоко или помидоры для вечернего салата. Встретят дома объятиями и улыбкой, доступной только ему. Накормят горячим ужином… А потом он будет лежать в постели на свежевыстиранной простыне под теплым одеялом, обнимая единственного в мире человека, который смог доказать ему, что сантименты делают его не слабее, а сильнее.       Толстой писал, что плохо, если у человека нет ничего такого, за что он готов умереть. Что ж, вполне возможно. Но теперь у Шерлока Холмса было то, ради чего стоило жить. И это, скорее всего… Нет, наверняка — было очень здорово. — Как у вас с Шерлоком? — хитро спросила Мэри, глядя на спину доктора филологии в гостиной на Бейкер-стрит. — Ой, не начинай, — поморщилась Софи. — Ну, уважь беременную подругу, — умоляюще проговорила миссис Ватсон. — Мне так не хватает сплетен, а Шерлок — такой сложный человек, тут наверняка есть, что обсудить!       Конан Дойл обернулась: — Сложный? — строго переспросила она, подняв бровь. — Ты не можешь с этим спорить, — лишь развела руками Ватсон. — У всех есть свои недостатки.       Софи снова посмотрела в окно: — У него это — занудство, грубость, всезнайство и умение говорить людям в лицо неприятную правду, — доктор пожала плечами. — Его недостатки — это мои недостатки, — она снова посмотрела на Мэри. — А с ними я умею жить.       Та лишь улыбнулась: — Интригуешь, дорогая.       Конан Дойл вздохнула, встретившись с практически умоляющим взглядом блондинки: — Хорошо, — она прошла в сторону кресла Холмс. — Шесть лет я с ним. Пять лет мы узнавали друг друга, учились доверять друг другу. Пять лет менялись, развивались, делились знаниями, добротой и, наконец… Боже как страшно это говорить! — русская опустилась на место детектива, закинув ногу на ногу, но так и не решилась озвучить окончание своей мысли. — Дальше всё зависит только от нас, — Софи развела руками. — Я была одинока двадцать семь лет своей жизни. Двадцать семь лет. Три слова, — доктор усмехнулась. — А сколько в них радости горести, радости, грусти, сколько испытаний, экспериментов. Сколько всего я поняла про мир, про себя… — она покачала головой, вдруг опустив взгляд в пол. — И, знаешь, я не жалею ни об одном прожитом дне. Я рада, что они были. Но пора двигаться дальше.       Когда последнее предложение сорвалось с ее губ, Конан Дойл вдруг резко подняла глаза, будто ошпарившись о слова, связанные в таком контексте. — Что-то не так, Софи? — обеспокоенно спросила Мэри. Та смотрела сквозь нее невидящим взглядом, уцепившись за сказанную ей самой фразу. — Завтра самолет в Лондон, — сухо сказал Моран, отставляя пустой стакан на кофейный столик. — Лондон? — Софи смотрела вниз, на улицы. — В Лондон, — повторил Себастьян. — Мне предложили места в пяти разных городах на трех континентах, а ты выбрал Лондон? — она усмехнулась. — Рыба, чипсы, чай, дрянная еда, ужасная погода и Мэри, мать ее, Поппинс. — Да, этот Лондон. — он поднялся с места и двинулся к ней. — И ты полетишь. — Полечу, — кивнула она. — Место там предлагают отличное. — Но я не слышу радости в твоем голосе, — заметил Себастьян, подходя к ней сзади. — Я не хочу отсюда уезжать, — покачала головой Конан Дойл. — Я люблю и ненавижу этот город. — Пока ты живешь прошлым, будущее не наступит, Соня, — сказал мужчина.       Конан Дойл обернулась и посмотрела на него: — Я прочитала много умных книг, но в моей жизни ничего не происходит, — доктор сделала паузу.       Моран пару мгновений молчал, опустив взгляд, а потом поднял глаза на нее: — Ты, как всегда, права, — он протянул руку и мягко коснулся ее щеки. Женщина напротив смотрела на него с затаенной болью, и он не мог этого видеть. — Но каждый, кто делал тебе больно — покойник. Если с тобой что-то случится, я уничтожу весь мир, и я не прощу никого, кто посмеет навредить тебе. Неважно, кто это будет, — она напряглась, и Себастьян горько усмехнулся. — Это не угроза, нет. Это обещание, — Моран помолчал. — Мы друг для друга созданы… Бракованный дуэт. — Поэтому я и не хочу уезжать, — кивнула Конан Дойл, сделав к нему шаг и уткнувшись носом в его плечо. — Я слишком долго ждала. — Ты знаешь, что это нужно для твоей безопасности. Я обещаю, что прилечу к тебе через месяц, мне нужно зачистить все хвосты, — он смотрел поверх ее головы на огни города. — Пора начинать новую жизнь, Соня. — Пора, — кивнула она, когда он мягко ее обнял. — Пора, Винсон. — Все в порядке, — Конан Дойл встряхнулась. — Просто кое-что вспомнила, — она снова посмотрела на подругу. — Что ж, у всех нас есть прошлое, от которого мы бежим, и у всех нас есть враги. — Верно сказано, — кивнула Мэри, вытягивая ноги. — Но, как говорил Черчилль, если у тебя есть враги, значит ты в жизни чего-то добился, — неожиданно проговорила Элизабет, входя в комнату. — Да уж, наши двери всегда для Вас открыты, мисс Рикман, — скептически вставила Софи. — Я увидела из окна, что мальчики уехали с сумками, — пожала плечами та, пододвигая к подругам стул. — Простой вывод. О чем вы говорили? — добавила она. — О любви, прошлом и врагах, — пояснила Ватсон. — Что ж, злейший враг куда ближе друга, потому что друга ты можешь забыть, а врага — никогда, — пожала плечами Элизабет. — Но враг — не всегда злодей, согласись, — вдруг сказала Мэри. — Я всегда задавалась вопросом, почему же мне всегда больше нравятся злодеи. И я думаю, это из-за того, что они опускаются на колени ради любимых, — Конан Дойл посмотрела на нее, и она кивнула. — Только ради них. Они кажутся эгоистами, манипуляторами и грубиянами по отношению ко всему миру. Но к тем, кто им дорог, они относятся, как к богам… Единственным богам, в которых стоит верить, — она задумчиво посмотрела куда-то в сторону окна. — Злодеи недооценены: чаще всего нам не дают узнать их историю. Ведь если бы мы узнали, герой перестал бы казаться таким славным, — женщина снова перевела взгляд на внимательно слушающую Конан Дойл. — Монстрами становятся, не рождаются. И того, кого однажды сломают в бою, не будет времени страдать. — Подписываюсь под каждым словом, — согласилась Софи. — Поддерживаю, — кивнула Рикман. — И теперь у нас новый бой, — медленно произнесла супруга доктора, положив руку себе на живот и мерно проведя по нему пальцами. — И он обязательно закончится катастрофой, я чувствую. — Вздор, — доктор опустила руки на подлокотники. — Катастрофу производит стечение самых пустых обстоятельств, Мэри. Это — не бой, а настоящая война… — она наклонила голову, поочередно посмотрев на гостей. — Не ваша. Наша. — Но смерть ходит под окнами каждого из нас, — ответила Ватсон. — Может быть, — признала доктор. — Но, тебе ли не знать, Мэри — человек смертен. Жаль, что это было бы еще полбеды, — она перевела взгляд в камин, вспоминая цитату. — Плохо то, что иногда он внезапно смертен. Вот, в чем фокус, — женщина снова посмотрела на подругу. — Однажды нас всех не станет. Но знаешь, что? Солнце все равно взойдет. — Обожаю твои выводы. Как там говорят? — улыбнулась Мэри, подняв глаза к потолку. — Спорь с человеком равного ума: за кем бы ни оставалась победа, ты получишь удовлетворение от борьбы. — Шерлоку бы понравились твои слова, — кивнула Конан Дойл. — Жаль, что дебаты уходят в прошлое, — она поудобнее устроилась в кресле. — За столько лет преподавания я обратила внимание на потрясающее явление: вся система образования имеет всё меньше отношения к великим событиям и начинаниям планеты. Никто больше не верит, что ученых готовят на занятиях в естественнонаучных классах, что политиками становятся те, кто успевал на уроках обществознания, а поэтами — те, кто блистал на уроках родного языка. На самом деле нас не учат ничему, кроме подчинения приказам. — Как говорила та стерва в розовом, Амбридж, современная система образования направлена не на практическое применение знаний в жизни, а на успешную сдачу экзаменов, — откликнулась Морстэн.       Софи недолго помолчала, а потом просияла: — Ты же знаешь, что я тебя люблю?       Дознание в Сассексе не привело ни к чему и было приостановлено до нахождения новых улик. Стэкхерст навел негласные справки о своем подчиненном, в комнате Мэрдока был произведен поверхностный обыск, не давший никакого результата. — Что за грустная история, господа, с этой собакой мистера Макферсона! — вдруг сказал он, когда Шерлок и Джон склонились над отчетами на его столе. Холмс не любил поощрять подобную болтовню, но на этот раз его слова пробудили в нем интерес: — Что же такое случилось с собакой мистера Макферсона? — спросил он. — Умерла, — грустно ответил Гарольд. — Думаю, от тоски по хозяину. — Откуда Вы это знаете? — уточнил Джон. — Как же не знать, когда все только об этом и говорят, — поднял брови Стэкхерст. — Собака страшно тосковала. А сегодня утром два молодых джентльмена из школы нашли ее мертвой внизу, на берегу, на том самом месте, где случилось несчастье с ее хозяином, — он покачал головой. — Она, по-видимому, пошла по следам своего умершего друга. По просьбе детектива директор провел их с Джоном к сараю, где до вечера должен был лежать покойный пес. Сыщик осмотрел труп маленького преданного создания породы эрдельтерьеров, лежавший на подстилке в холле. Тело одеревенело, застыло, а глаза были выпучены, конечности скрючены — все очертание собаки выдавали последнюю страшную муку.       Из школы Холмс и Ватсон пошли вниз, к лагуне. Солнце стояло высоко, но на воде, тускло мерцавшей, как свинцовый лист, лежала черная тень большого утеса. Место было безлюдно: кругом не было ни признака жизни, если не считать двух чаек, с резкими криками кружившихся над мужчинами. Даже в свете дня они смутно различали маленькие следы собачьих лап на песке вокруг того самого камня, на котором лежало тогда полотенце ее хозяина. Джон хотел сфотографировать их, но, что было вполне ожидаемо, его телефон разрядился после двух с половиной часов его непрерывного использования в дороге. Ну, и целого утра, проведенного в интернете. Друзья долго стояли в глубокой задумчивости, в то время как в голове их вихрем проносились мысли. Так бывает в кошмарном сне, когда вы ищете какую-то страшно нужную вещь и знаете, что она где-то здесь рядом, но она все-таки остается неуловимой и недоступной. Наконец они повернулись и медленно пошли в сторону заведения Стэкхерста.       Мужчины как раз успели подняться по тропке на самый верх обрыва, когда Шерлока вдруг, как молния, пронзило воспоминание о том, что он так страстно и тщетно искал.       Если только Ватсон вел блог не понапрасну, всем известно, что он располагал большим запасом современных научных познаний, приобретенных вполне бессистемно и вместе с тем служащих ему большим подспорьем в работе. Он достал телефон, ибо должен был окончательно проверить свои догадки.       Через несколько минут после того, как компаньоны вернулись в школу, где не оказалось Гарольда, к ним пожаловал инспектор Бардл из сассекского полицейского управления. Коренастый мужчина с задумчивыми, как у вола, глазами, которые сейчас смотрели на знаменитого сыщика с самым недоуменным выражением: — Мне известен Ваш огромный опыт, сэр, — начал он, обращаясь к Холмсу. — Я, конечно, пришел совершенно неофициально, и о моем визите никто знать не обязан. Но я что-то запутался в деле с Макферсоном, — мужчина покачал головой. — Просто не знаю, арестовать мне его или нет. — Вы имеете в виду мистера Яна Мэрдока? — спросил Джон, которому Шерлок успел пересказать все детали дела. — Да, сэр, — кивнул инспектор. — Ведь больше и подумать не на кого. Здешнее безлюдье — огромное преимущество. Мы имеем возможность ограничить наши поиски, — он снова посмотрел на Шерлока. — Если это сделал не он, то кто же еще? — Что вы имеете против него? — скептически уточнил сыщик.       Бардл, как выяснилось, шел по его стопам. Тут был и характер Мэрдока, и тайна, которая, казалось, окружала этого человека, и его несдержанность, проявившаяся в случае с собачонкой, и его ссоры с Макферсоном в прошлом, и вполне основательные догадки об их соперничестве в отношении к мисс Беллами. Он перебрал все аргументы, но ничего нового не сказал, кроме того, что Мэрдок как будто готовится к отъезду. — Каково будет мое положение, если я дам ему улизнуть при наличии всех этих улик? — флегматичный толстяк был глубоко встревожен. — Подумайте-ка, инспектор, в чем основной промах Ваших рассуждений, — сказал ему детектив. — Он, конечно, сможет без труда доказать свое алиби в утро убийства. Он был со своими учениками вплоть до последней минуты и подошел к нам почти тотчас после появления Макферсона, — он поднял палец. — Потом имейте в виду, что он один, своими руками, не мог бы так расправиться с человеком, не менее сильным, чем он сам, — Шерлок качнул плечами. — И, наконец, вопрос упирается в орудие, которым было совершено убийство. — Что же это могло быть, если не плеть или какой-то гибкий кнут? — опешил Бардл. — Вы видели раны? — спросил детектив, и полицейский кивнул. — Я рассматривал их через лупу и обнаружил некоторые особенности. — Что говорить, мистер Холмс, вы вникаете в каждую мелочь, — проговорил полицейский. — Я не был бы «Холмсом», если бы работал иначе, — он вынул из кармана телефон и передал его служителю закона. — А теперь давайте посмотрим вот этот рубец, который опоясывает правое плечо. Вам ничего не бросается в глаза? — Да нет, — вздохнул тот. — А вместе с тем совершенно очевидно, что рубец неровный, — Шерлок указал на описываемое место. — Вот тут — более глубокое кровоизлияние, здесь вот — вторая такая же точка. Такие же места видны и на втором рубце, ниже. Что это значит? — Понятия не имею, — окончательно смутился Бардл. — Мои слова, конечно, могут показаться нелепыми, — сказал он, — но если бы на спину Макферсона была брошена докрасна раскаленная проволочная сетка, то эти более глубоко пораженные точки появились бы в местах пересечения проволок. — Сравнение необычайно меткое, — хмыкнул Шерлок. — Можно также предположить применение жесткой плетки-девятихвостки с небольшими узлами на каждом ремне. — Честное слово, мистер Холмс, мне кажется, Вы близки к истине, — поднял на него глаза собеседник. — А может быть, мистер Бардл, раны были нанесены еще каким-нибудь способом. — закончил сыщик. — Как бы то ни было, всех Ваших догадок недостаточно для ареста. Кроме того, мы должны помнить о последних словах покойника — «львиная грива». — Я подумал, не хотел ли он назвать имя… — вставил Джон. — И я думал о том же, — кивнул Шерлок. — Если бы второе слово звучало хоть сколько-нибудь похоже на «Мэрдок» — но нет. Я уверен, что он выкрикнул слово «грива». Инспектор почесал подбородок, недоверчиво поглядев на него: — Хотел бы я разгадать Ваши мысли, мистер Холмс. Может быть, Ваши догадки связаны с теми рыбачьими лодками? — О нет, они были слишком далеко, — откликнулся тот. — Ну, тогда это, может быть, Беллами и его дылда-сын? — предположил Бардл. — Они здорово недолюбливали Макферсона. Не могли они убить его?       Но тут их прервали, и это было началом конца дела об убийстве Макферсона.       Наружная дверь распахнулась, в передней послышались спотыкающиеся шаги, и в комнату ввалился Ян Мэрдок. Он был бледен, растрепан, костюм его был в страшнейшем беспорядке, мужчина цеплялся костлявыми пальцами за стулья, чтобы только удержаться на ногах: — Виски! Виски! — прохрипел он и со стоном рухнул на диван.       Он был не один. Вслед за ним вбежал Стэкхерст, тяжело дыша, почти в таком же состоянии невменяемости, как и его спутник: — Скорее, скорее, виски! — воскликнул он. — Мэрдок чуть жив. Я еле дотащил его сюда. По пути он дважды терял сознание.       Полкружки спиртного оказали поразительное действие. Мэрдок приподнялся на локте и сбросил с плеч пиджак: — Ради Бога, — прошептал он, — опиума, морфия! Чего угодно, лишь бы прекратить эту адскую боль!       Джон с инспектором невольно вскрикнули от изумления. Плечо Мэрдока было располосовано такими же красными, воспаленными, перекрещивающимися рубцами, как и тело Фицроя Макферсона.       Невыносимые боли пронизывали, по-видимому, всю грудную клетку несчастного: дыхание его то и дело прерывалось, лицо чернело, и он судорожно хватался рукой за сердце, а со лба скатывались крупные капли пота. Он мог в любую минуту умереть. Но они вливали ему в рот виски, и с каждым глотком он оживал. Тампоны из ваты, смоченной в прованском масле, казалось, смягчали боль от страшных ран. В конце концов его голова тяжело упала на подушку, и измученное тело припало к последнему источнику жизненных сил. Был ли то сон или беспамятство, но, во всяком случае, он избавился от боли.       Расспрашивать его было немыслимо, но как только мы убедились в том, что жизнь его вне опасности, Стэкхерст повернулся к Холмсу: — Господи, Боже мой, Шерлок! — воскликнул он. — Что же это такое? Что это такое? — Где Вы его подобрали? — спросил сыщик. — Внизу, на берегу. В точности в том же самом месте, где пострадал несчастный Макферсон, — ответил Гарольд. — Будь у Мэрдока такое же слабое сердце, ему бы тоже не выжить. Пока я вел его к вам, мне несколько раз казалось, что он отходит. — Вы видели его на берегу? — повернулся к нему Ватсон. — Я шел по краю обрыва, когда услышал его крик. Он стоял у самой воды, шатаясь, как пьяный, — пояснил директор школы. — Я сбежал вниз, набросил на него какую-то одежду и втащил наверх. Шерлок, умоляю Вас, сделайте все, что в Ваших силах, не пощадите трудов, чтобы избавить от проклятия наши места, иначе жить здесь будет невозможно, — он тяжело выдохнул. — Неужели Вы, со всей Вашей мировой славой, не можете нам помочь? — Кажется, могу, Гарольд. Пойдемте со мной! — Шерлок двинулся к выходу. — И Вы, инспектор, тоже! Посмотрим, не удастся ли нам предать убийцу в руки правосудия.       Предоставив погруженного в беспамятство Мэрдока заботам Джона, они втроем направились к роковой лагуне. На гравии лежал ворох одежды, брошенной пострадавшим. Холмс медленно шел у самой воды, а его спутники следовали гуськом за ним. Лагуна была совсем мелкая, и только под обрывом, где залив сильнее врезался в сушу, глубина воды достигала четырех-пяти футов. Именно сюда, к этому великолепному, прозрачному и чистому, как кристалл, зеленому водоему, конечно, и собирались пловцы.       У самого подножия обрыва вдоль лагуны тянулся ряд камней, Шерлок пробирался по этим камням, внимательно всматриваясь в воду. Когда он подошел к самому глубокому месту, ему удалось наконец обнаружить то, что он искал. Он сделал фото и сунул телефон в карман. — Цианея! — воскликнул мужчина с торжеством. — Цианея! Вот она, «львиная грива»!       Странное существо, на которое он указывал, и в самом деле напоминало спутанный клубок, выдранный из гривы льва. На каменном выступе под водой на глубине каких-нибудь трех футов лежало странное волосатое чудовище, колышущееся и трепещущее; в его желтых космах блестели серебряные пряди. Все оно пульсировало, медленно и тяжело растягиваясь и сокращаясь.       Над выступом, где притаилось чудовище, лежал огромный валун: они со Стэкхерстом навалились на него и столкнули в воду, подняв целый фонтан брызг. Вместе с камнем в море улетел и непредусмотрительно неглубоко убранный в карман телефон детектива, однако Шерлок лишь поджал губы — его материальное состояние от этого, похоже, не содрогнулось, а он давно привык не обращать внимания на побочный ущерб в расследованиях.       Когда волнение на воде улеглось, мужчины увидели, что валун лег, куда следовало. Выглядывавшая из-под него и судорожно трепещущая желтая перепонка свидетельствовала о том, что они попали в цель. Густая маслянистая пена сочилась из-под камня, мутя воду и медленно поднимаясь на поверхность. — Потрясающе! — воскликнул инспектор. — Но что же это было, мистер Холмс? Я родился и вырос в этих краях и никогда не видывал ничего подобного. Такого в Сассексе не водится. — К счастью для Сассекса, — заметил сыщик. — Ее, по-видимому, занесло сюда юго-западным шквалом. Пойдемте, Мэрдок заслуживает знать, что случилось.       Спустя четыре часа после отъезда мужчин дамы обсудили все последние сплетни. К их величайшему разочарованию миссис Хадсон — главного информатора в щепетильных темах, в этот день не было дома, а Билли, который порой знал куда больше, чем можно было предположить, ушел где-то спустя тридцать минут после Холмса и Ватсона. Наверное, по этой причине, когда внизу хлопнула дверь, никто из женщин не удивился. — Это, пожалуй, Уиггинс, — посмотрела на часы Элизабет, до того момента мирно восседавшая в кресле Софи. — Вряд ли, — покачала головой лежавшая на диване Мэри. — У него более тихий способ прикрывать дверь. — И кто тут еще детектив, — хмыкнула Конан Дойл, направив взгляд в сторону входа. Бартс, мирно лежавший у ее ног, поднял голову и прислушался, когда на лестнице послышались осторожные шаги. Через полминуты в комнате появилась женщина, которую все присутствующие меньше всего ожидали увидеть. — Здравствуйте, — сказала Мэри, сев на диване. — Добрый день, — подхватила доктор филологии, поднимаясь на ноги и выходя в центр комнаты. — И вам, — проговорила Антея, кивнув дамам. — Чем обязаны? — спросила Софи.       Гостья, всегда элегантно и дорого одетая, стояла на пороге, облаченная в старое пальто с вылезшей местами тканью подкладки. Идеальная прическа давно растрепалась, и волосы свисали вдоль ее лица тяжелыми патлами, будто бы она спасалась от погони. Помощница Майкрофта не была накрашена, и от всего ее вида веяло тоской и безысходностью.       Она явно была на грани нервного срыва: она мелко дрожала, а ее глаза, всегда спокойные, метались между женщинами, пока наконец не остановились на Конан Дойл. — Дело, — проговорила посетительница, сжимая в карманах пальто ладони. — Какого рода? — снова уточнило филолог.       В следующий миг гостья быстро закатала рукава и вскинула руку, и в свете ламп блеснул ствол пистолета.       Когда трое мужчин вернулись в кабинет, они нашли математика настолько оправившимся, что он был в состоянии сесть. Он все еще не мог прийти в себя от пережитого потрясения и то и дело содрогался от приступов боли. В несвязных словах Ян рассказал им, что понятия не имеет, что с ним произошло, и что он помнит только, как почувствовал нестерпимую боль, и как у него еле хватило сил выползти на берег. — Вот, — сказал Шерлок, открыв какой-то сайт на компьютере Гарольда. — Выдержка из книги «Встречи на суше и на море», ее автор — исследователь Дж. Дж. Вуд. Он сам чуть не погиб от соприкосновения с этой морской тварью, так что ему можно верить. Полное латинское название ее — «Cyanea capillata», — он подняв взгляд на собеседников. — Она столь же смертоносна, как кобра, а раны, нанесенные ею, болезненнее укусов этой змеи. — «Если купальщик заметит рыхлую круглую массу из рыжих перепонок и волокон, напоминающих львиную гриву с пропущенными полосками серебряной бумаги, — прочел Джон, — мы рекомендуем ему быть начеку, ибо перед ним одно из самых опасных морских чудовищ — Cyanea capillata». Это похоже на то, что вы видели? — уточнил он у друга. — Да, — откликнулся тот. — Я покажу тебе фото, когда вернемся в Лондон, ибо сейчас мой телефон покоится на дне залива. Ватсон поджал губы. — Дальше автор рассказывает о собственной встрече с одним из этих чудищ, когда он купался у Кентского побережья, — подхватил Холмс. — Он установил, что эта тварь распускает тонкие, почти невидимые нити на расстояние в пятьдесят футов, и всякий, кто попадает в пределы досягаемости этих ядовитых нитей, подвергается смертельной опасности, — добавил сыщик. — Даже на таком расстоянии встреча с этим животным чуть не стоила Вуду жизни. — «Ее бесчисленные тончайшие щупальца оставляют на коже огненно-багровые полосы, которые при ближайшем рассмотрении состоят из мельчайших точек или крапинок, словно от укола раскаленной иглой, проникающей до самого нерва», — прочитал инспектор. — Как пишет автор, местные болевые ощущения далеко не исчерпывают этой страшной пытки, — Шерлок указал на какую-то строку. — «Я свалился с ног от боли в груди, пронизавшей меня, словно пуля. У меня почти исчез пульс, а вместе с тем я ощутил шесть-семь сердечных спазм, как будто вся кровь моя стремилась пробиться вон из груди», — он помолчал, дав собеседникам воспринять эту информацию. — Вуд был поражен почти насмерть, хотя он столкнулся с чудовищем в морских волнах, а не в узенькой спокойной лагуне. Он выпил залпом целую бутылку виски, и только это, по-видимому, его и спасло, — детектив посмотрел на полицейского. — Инспектор, можете не сомневаться в том, что здесь дано точное описание всей трагедии, пережитой Макферсоном. — И чуть было не обесчестившей меня, — заметил Мэрдок с кривой усмешкой. — Я не обвиняю ни Вас, инспектор, ни Вас, мистер Холмс, — ваши подозрения были естественны. Я чувствовал, что меня вот-вот должны арестовать, и своим оправданием я обязан только тому, что разделил судьбу моего бедного друга, — он посмотрел на детектива. — Но как же Вы могли догадаться, мистер Холмс? — Слова «львиная грива» не давали мне покоя, — пояснил тот. — Я знал, что где-то уже встречал их в совершенно неожиданном для меня контексте. Вы могли убедиться, что они в точности характеризуют внешний вид этой твари, — он развел руками. — Я не сомневаюсь, что она всплыла на поверхность, и Макферсон ее ясно увидел, потому что никакими другими словами он не мог предостеречь нас от животного, оказавшегося виновником его гибели. — Итак, я, во всяком случае, обелен, — сказал математик, с трудом вставая с дивана. — Я тоже должен в нескольких словах объяснить вам кое-что, ибо мне известно, какие справки вы наводили. Я действительно любил Мод Беллами, но с той минуты, как она избрала Макферсона, моим единственным желанием стало содействовать их счастью, — мужчина тяжело вздохнул. — Я сошел с их пути и удовлетворялся ролью посредника. Они часто доверяли мне передачу писем, и я же поторопился сообщить Мод о смерти нашего друга именно потому, что любил ее и мне не хотелось, чтобы она была извещена человеком чужим и бездушным. Она не хотела говорить Вам, сэр, о наших отношениях, боясь, что Вы их истолкуете неправильно и не в мою пользу, — он недолго помолчал. — А теперь я прошу Вас отпустить меня, мне хочется скорее добраться до постели.       Стэкхерст протянул ему руку: — У всех нас нервы расшатаны, — проговорил он. — Простите, Мэрдок. Впредь мы будем относиться друг к другу с большим доверием и пониманием.       Инспектор молча вперил в Холмса свои воловьи глаза: — Здорово сработано! — воскликнул он. — Что говорить, я читал про Вас, но никогда не верил. Это же чудо!       Сыщик покачал головой, неожиданно для самого себя подумав, что принять такие дифирамбы значило бы унизить собственное достоинство: — Вначале я проявил медлительность, непростительную медлительность, — ответил он. — Будь тело обнаружено в воде, я догадался бы скорее. Меня подвело полотенце: жертве не пришлось вытереться, а я из-за этого решил, что он не успел и окунуться. Поэтому мне, конечно, не пришло в голову, что он подвергся нападению в воде. В этом пункте я и дал маху, — мужчина усмехнулся. — Ну что ж, инспектор, мне часто приходилось подтрунивать над вашими коллегами, зато теперь Cyanea capillata отомстила мне за весь Скотланд-Ярд, — он посмотрел на своего компаньона. — Что ж, Джон, полагаю, в Сассексе нас больше ничего не держит.       Когда они вышли из школы и зашагали в сторону вокзала, Ватсон был мрачнее тучи. — Что ж, вот очередной плод для твоего блога, — заметил Шерлок. — Да, это здорово, — кивнул врач. — Но?.. — произнес сыщик, уловив напряжение друга. — Но мы с тобой без связи, — закончил тот. — А у меня в Лондоне беременная жена.       Холмс лишь пожал плечами: — С ней Софи, — он посмотрел на Джона и пожал плечами. — Что может случиться? — Доктор Конан Дойл, руки вверх, — сказала Антея в гостиной на Бейкер-стрит.       Та вздохнула, но послушалась: — Попрошу Вас вести себя аккуратнее, ибо в этой комнате есть беременная женщина, — буднично произнесла она. — Я не знала, что Вы будете не одна, — вдруг проговорила гостья. — Что за жизнь без сюрпризов? — хмыкнула доктор. — Позвольте узнать, кому я обязана таким вниманием? — Мориарти, — сухо произнесла потенциальная убийца. — Ох, почему я не удивлена, — закатила глаза филолог. — И Ваш приказ?.. — Убить Вас, — откликнулась Антея. — Как скучно, — Софи глянула на Элизабет. — А что Ваш работодатель скажет по поводу того, что Вы не удосужились проверить, буду ли я одна?       Собеседница сжала зубы: — Который из? — выдавила из себя она. — Намекаете, что Майкрофт — не Мориарти? — ведьма с Бейкер-стрит бесстрашно опустила руки. — Что ж, это резонно: он бы так не прокололся. — Доктор Конан Дойл, я же сказала… — Я прекрасно слышала, что Вы сказали, — перебила та. — А Вы знаете, что, если Вы убьете меня здесь, Вам не заплатят?       Помощница старшего Холмса замерла: — И что? — спросила она.       Софи пожала плечами: — Я достаточно долго Вас знаю, и всякий раз, когда мы встречались, Вы были одеты, что называется, «с иголочки», а сейчас на Вас дорогие, но явно ношенные вещи, — она помолчала. — Вам нужны деньги, и Вы недавно вступили в ряды «Мориарти». Недавно, потому что на Вашей руке, насколько я могу судить, нет татуировки-эмблемы. — Ее делают не сразу и не всем, — огрызнулась Антея. — Спасибо, что подтвердили мои догадки, — кивнула Конан Дойл. — Как здоровье мамы? — спросила русская со сладкой улыбкой.       Потенциальная убийца окинула взглядом комнату: — Откуда Вы знаете? — выдохнула она. — И снова — благодарю, что подтвердили мою теорию, — просияла доктор. — Поясню для Вас: если Вы убьете меня при свидетелях или убьете нас всех, — Вас ликвидируют, потому что никто не захочет подчищать хвосты, — она наклонила голову, а потом шагнула назад и раскинула руки в стороны. — Если угодно — стреляйте. — Софи! — воскликнула Мэри, схватившись за живот рукой. — Самое время спросить «что же мне делать», Антея, — непреклонно продолжила та.       Гостья пару мгновений смотрела на нее, судорожно сжимая рукоятку оружия, а потом прикрыла глаза: — Что мне делать? — наконец проговорила она. — Я бы сказала «собирать вещички и сваливать», — откликнулась Рикман. — Отличный вариант, — щелкнула пальцами Конан Дойл. — Никто из присутствующих не против. — Почему я должна вам верить? — спросила убийца. — Вы позвоните в полицию, как только я выйду. — Нет, — покачала головой Софи. — Если мы сообщим в полицию, Майкрофт Холмс начнет разбираться в этом деле, и об это узнает Тайный совет, — она развела руками, а Бартс поднялся с места и подошел к ней, сев у ее ноги. — Они посчитают, что Шерлок скомпрометирован, дело «Мориарти» будет передано непредвзятому лицу, а его отправят в тюрьму, — женщина помолчала. — Не думайте, что мне об этом неизвестно, и не думайте, что я позволю этому случиться, — она глянула на Элизабет, и та поняла ее с полувзгляда. — Вы же можете уйти и убить меня в любое время, я ничего не имею против, — она ухмыльнулась. — Если моя жизнь — цена за то, чтобы защитить близких мне людей, это — не жертва, это — выгодная сделка.       На несколько секунд в комнате повисла тяжелая пауза, но потом Антея посмотрела на собаку: — Хорошо, — сказала она, опуская пистолет. — Но я заберу пса.       Софи вскинула брови: — Зачем? — искренне удивилась она. — Я анонимно сообщу, что она украдена, назначу Вам место встречи и убью Вас, — быстро произнесла гостья.       Мэри судорожно выдохнула, а Конан Дойл посмотрела на своего питомца, беззаботно наблюдавшего за посетительницей. — Хорошо, — наконец сказала доктор, подняв взгляд на собеседницу. — Забирайте — пес хороший, много команд знает, — она улыбнулась. — Знаете, какая его любимая? — Какая? — без задней мысли уточнила Антея.       Улыбка моментально исчезла с лица Софи, уступив место ледяному спокойствию: — Фас, — строго сказала она.       Мгновение назад спокойный Бартс сорвался с места, и прежде, чем убийца успела что-то сделать, сбил ее с ног, вгрызаясь в подол пальто. Та вскрикнула, выпуская из пальцев оружие, пистолет улетел в сторону, и через несколько секунд, когда Конан Дойл бросила собаке команду «фу», и пес отошел к ее ноге, Элизабет уже стояла над Антеей, сжимая в руках ее же оружие: — Давайте без глупостей, — сказала она. — Да уж, — кивнула Софи, гладя верного питомца по голове. — Неприятности нам не нужны.       Сбоку послышался какой-то сдавленный стон, и женщины посмотрели в сторону дивана. — Вот черт, — только и смогла выдавить из себя Рикман. — Боже, — по-русски прошептала доктор филологии, бросаясь к скорчившейся от боли миссис Ватсон. — Звони Грэгу, — бросила она второй подруге, падая на колени рядом с Мэри и вытягивая из кармана телефон. — Я звоню Джону и в скорую.       Джон купил портативную зарядку, как только они с Шерлоком приехали в Лондон, и попытался включить телефон, как только они сели в такси: — Медуза? — скептически повторил он. — Да, — кивнул Холмс. — Нельзя же арестовать медузу! — заметил Ватсон, сканируя взглядом выключенный гаджет. — Мы пытались, — пожал плечами детектив.       Телефон доктора наконец «очнулся» и подал сигнал тревоги. Вздыхая, он поднял его к глазам и посмотрел на экран: — О, Боже, — выдохнул врач. — Мэри? — спросил Холмс, повернувшись к другу. — Софи, — шокировано проговорил Ватсон. — Пятьдесят девять пропущенных.       Его компаньон по одному взгляду собеседника понял, что нужно делать: — У нас проблемы… — детектив подался вперед и стукнул рукой по стеклу. — В Бартс, быстрее!       Через пятнадцать минут они уже влетели в приемную больницы, узнали на стойке регистрации, куда перевели миссис Ватсон и поднялись на нужный этаж. Стоило Джону назвать свое имя на сестринском посту, как рядом раздался знакомый голос. — Что с вами не так? — и мужчины одновременно обернулись. — Вы храброй воды обпились что ли?       Софи широкими шагами подошла к ним и встала рядом, сложив руки на груди. — Тебе бы стоило начать с «привет», — чуть смущенно проговорил Джон. — Привет, — картинно улыбнулась доктор филологии. — Что с вами не так?! — воскликнула она, заставив собеседников чуть отшатнуться. — Соня, тише, мы же в больнице, — шокировано сказал Холмс. — Да, мы в больнице, Шерлок, в этом то и проблема, — ответила та. — Пятьдесят девять пропущенных, а сообщения я вообще считать не намерена! Вы куда свои телефоны засунули, великовозрастные идиоты? — Мы раскрывали дело, — слабо запротестовал сыщик. — А ну, матерь Божья, повтори-ка ещё разок, — повернулась к нему Конан Дойл. Мужчина лишь опустил глаза. — Вы ходите по обалденно тонкому льду, друзья мои, — она ткнула пальцами в обоих собеседников. — И когда он треснет, под ним вас буду ждать я, — она обратила взгляд к Ватсону. Тот пристыженно смотрел на нее, и вдруг ее лицо просветлело, и она улыбнулась. — У тебя родилась дочь, так что иди к своей жене, Джон Ватсон.       Доктор, суетясь, отправился в палату, а Софи повернулась к Шерлоку. — Только не кричи, — примиряюще поднял руку тот, ожидая новой волны негодования:       И в следующий миг обомлел, потому что Конан Дойл шагнула к нему и прижалась лбом к его груди. Пару раз пораженно моргнув, он вздохнул и обнял ее. — Где тебя носило? — по-русски спросила она, обхватывая его спину руками. — Я утопил телефон, — по-детски просто ответил сыщик. — Это не аргумент, — выдохнула женщина. — Что произошло? — спросил детектив, чуть отстранившись и заглянув ей в глаза.       Доктор оглянулась и кивнула собеседнику в сторону открытой двери в пустую палату. Они вошли внутрь и Шерлок, оглядевшись, закрыл за ними дверь. Конан Дойл пересказала ему последовательность событий последних часов, упомянув покушение, его разрешение, преждевременные роды Мэри и помощь Элизабет в транспортировке миссис Ватсон в больницу. Сыщик молча выслушал ее и, когда Софи закончила, на пару минут замолчал.       Как и детектив полминуты назад, доктор свела брови и прикрыла глаза: — Ты что-то придумал, — произнесла она.       Шерлок пару мгновений помялся, но потом кивнул: — У меня есть подозрения насчет того, кто может быть настоящим Мориарти.       Конан Дойл выпрямилась: — И кто же это?       Сыщик пару секунд помолчал, а потом сглотнул: — Майкрофт. — Майкрофт? — вытаращила глаза женщина. — Майкрофт, — повторил Холмс, поднимаясь. — Майкрофт?! — всплеснула руками русская. — Да, Соня, Майкрофт! Майкрофт-Майкрофт-Майкрофт! — не выдержал мужчина, но тут же оглянулся, проверяя, не услышал ли их кто-то, и выдохнул. — И я знаю, как его можно проверить. Я, конечно, взломал его компьютер еще несколько лет назад… — Что ты сделал? — едва не схватилась за голову Софи. — Не понимаю твоего удивления, — хмыкнул Шерлок. — От меня вполне можно этого ожидать. — Твоя правда, — наконец успокоилась Конан Дойл. — И что ты хочешь сделать? — Проникнуть в его компьютер, находящийся в клубе «Диоген», — твердо сказал сыщик. — Дома он бы такую информация не хранил — тамошняя охрана куда слабее, чем в центре Лондона. Нужно сделать так, чтобы брат не заметил, как я его проверяю. — Допустим, — кивнула филолог. — И как это сделать? — Завтра на Бейкер-стрит придет Майкрофт, — начал мужчина. — Ты, как всегда, предложишь ему чай, а потом — завтрак, он все это съест, потому что не может тебе отказать. Так вот: а в еде будет доза снотворного, которую нам помог рассчитать Билли, — он кивнул. — Он отключится. Миссис Хадсон мы вручим билеты на оперу, Элизабет будет в салоне красоты, Джон — на работе, Мэри — в больнице, Лестрейд — на задании в провинции, у Молли будет дневная смена, так что никто его не разбудит, и у нас будет около получаса, чтобы проверить его компьютер прежде, чем он придет в себя, — он посмотрел на Софи. — Таков мой план.       Конан Дойл поджала губы: — Ты нормально относишься к конструктивной критике? Не хочу звучать мнительно. — Да, все нормально, я хочу это услышать, — кивнул Холмс. — Это очень хреновый план, — твердо сказала женщина.       Мужчина пару раз моргнул, а потом раскинул руками: — А это не конструктивная критика! — Доктор Конан Дойл, мистер Холмс, — раздался за их спинами голос вошедшей в палату медсестры. — Да? — посмотрела на нее Софи. — Доктор и миссис Ватсон просили вас зайти, — добавила женщина. — Следуйте за мной.       Пара переглянулась и послушно пошла за ней.

***

— Кто Ваш заказчик? — спросил инспектор Диммок у сидящей в комнате допроса Антеи.       Та смотрела на свои скованные наручниками руки: — Мне запрещено это говорить, — спокойно сказала она. — Боюсь, что придется, — полицейский подался вперед. — Вы уже арестованы.       Майкрофт наблюдал за этим диалогом из соседней комнаты. Испытующе глядя на свою, как ему казалось, верную сотрудницу, он в который раз удивлялся своей недальновидности. — Я тем более Вам ничего не скажу, — покачала головой арестованная. — Вы не можете себе представить могущество этого человека.       Инспектор хмыкнул: — В любом случае, сейчас у Вас есть только один вариант — сотрудничать со следствием, — проговорил он.       Вдруг Антея подняла глаза, смотря сквозь матовое стекло. Она, конечно, не могла его видеть, но Холмс почувствовал, что она точно знает, что он там. И в этом взгляде мистер Британское правительство заметил то, что заставило его нажать на кнопку разговора: — Инспектор Диммок! — воскликнул он, надеясь остановить то, что должно было сейчас произойти.       Но кнопка не сработала. — В мире возможностей люди думают, что у них есть множество вариантов, — наконец произнесла Антея, посмотрев на полицейского, и ухмыльнулась. — На самом деле существует лишь один правильный ход, — она глубоко вдохнула и чётко произнесла последнюю фразу. — Мёртвые не лгут.       Майкрофт в ужасе сорвался с места, но было уже поздно. Женщина быстро склонила голову, прикусила ворот пиджака и через несколько секунд, когда Диммок вскочил, а Холмс, нарушив все правила, влетел в комнату, неудавшаяся убийца уже билась в конвульсиях. Мужчины попытались что-то сделать, но из ее рта пошла пена, и, когда в помещении появились еще несколько сотрудников Скотланд-Ярда, Антея в последний раз посмотрела на своего работодателя, последний раз дернулась и затихла.       Все замерли. — Чёрт! — воскликнул Диммок, стукнув кулаком по столу. — Цианистый калий, — откликнулся другой полицейский, глядя на прокусанный воротник покойной. — Странно, группировки не используют его уже около… — Тридцати лет, — вставил Майкрофт, стараясь придать лицу невозмутимое выражение. — Кнопка громкой связи была неисправна, — добавил он.       Инспектор обернулся и посмотрел на Холмса: — Вы считаете, это совпадение? — уточнил Диммок. — Ни в коем случае, — твердо сказал мистер Британское правительство, разворачиваясь и вынимая из кармана телефон.

***

— Спасибо тебе, — Мэри протянула руку и сжала ладонь стоящей рядом Софи.       Та смотрела на новорожденную мисс Ватсон, лежавшую на груди матери и улыбалась: — Ты знаешь, что на моем месте поступила бы точно также, — уклончиво откликнулась доктор. — Конечно, — кивнула блондинка и посмотрела на мужа. — Джон?       Военный врач, стоявший с другой стороны от постели, вздохнул и коротко глянул на Холмса, что со времени появления в палате неуверенно мялся у ног больничной койки: — Что ж, — он посмотрел на жену и улыбнулся. — Несмотря на то, что нам так никто и не рассказал, что произошло, — мужчина кинул опасливый взгляд на Конан Дойл. — Мы с Мэри давно это обсуждали и… — он недолго помолчал. — Шерлок, подойди, — Мэри забрала руку из ладони Софи и потянулась к детективу.       Тот послушно приблизился, и доктор филологии уступила ему место. — Да, — Ватсон явно волновался. — Мы с Мэри хотели бы… — он поднял глаза на друга. — Чтобы ты был крестным отцом Рози, Шерлок.       Сыщик замер, а потом медленно перевел взгляд на мужчину напротив, но не проронил ни слова. Конан Дойл посмотрела на него, а потом переглянулась с молодой матерью, в глазах которой теперь играли веселые искорки: — Я говорила тебе, что так будет.       Холмс снова впал в ступор. Джон махнул рукой перед ним, но тот никак не отреагировал. Разумеется, они давно обсуждали и имя будущей дочери Ватсонов, и то, что Софи, в последние месяцы ездившая с Мэри по больницам и ходившая с Джоном на все тренинги для отцов «в возрасте», не сможет быть крестной матерью из-за того, что была крещена в другой конфессии христианства. В последние недели Ватсоны и поделились с Конан Дойл тем, что хотят попросить Шерлока быть крестным, но они втроем решили, что сообщить об этом детективы стоит лишь после рождения Рози, а еще лучше — после ряда других ярких событий или успешно закрытого дела.       Что ж, очевидно, преждевременные стремительные роды, потерянные телефоны, поездка в Сассекс и покушение на убийство — достаточный перечень дел за день, которые могли бы помочь Холмсу принять это предложение не так шокировано. Но с единственным в мире консультирующим детективом, как известно, никогда не было просто.       Мэри аккуратно рассмеялась и взяла Шерлока за руку. Тот отмер, покачал головой и посмотрел на нее, выглядя совершенно сбитым с толку. Джон от этого зрелища тоже издал короткий смешок и счастливо улыбнулся.       Софи с радостью разделила бы их веселье, но в этот момент в ее кармане завибрировал телефон и она, аккуратно вынув его и взглянув на имя звонившего, в момент стала серьезной. — Прошу прощения, — проговорила она, выходя из палаты под удивленным взглядом Джона.       Только она успела выйти в коридор, как нос к носу столкнулась с Элизабет. Филолог прижала телефон к груди, скрывая экран. — Соня, все в порядке? — нахмурилась Рикман, увидев серьезное выражение лица подруги.       Элизабет, разумеется, была с Мэри, и Конан Дойл на всех этапах этого безумного дня и отошла буквально на пять минут. Софи покачала головой и кивнула в сторону двери в палату: — Все в порядке, — она посмотрела на собеседницу. — Иди к ребятам.       Элизабет еще пару секунд скептически посмотрела на нее, а потом отвернулась и покинула коридор. Конан Дойл проследила за ней взглядом, а потом посмотрела на стихший телефон и прочла сообщение от того же человека, что и пытался дозвониться до нее минуту назад.       Она подняла голову, прищурилась и, не оборачиваясь, пошла по коридору прочь.

***

      Элизабет спустилась в зону для курения и оглянулась, доставая из карману пачку сигарет. Софи ушла двадцать минут назад, но так и не вернулась — Рикман была уверена, что она отлучилась покурить, однако подруги внизу не оказалось.       Шерлок «отвис» спустя пять минут после предложения Ватсонов, затем сказал, что «Бог — это нелепый вымысел неадекватных людей, возлагающих всю ответственность на невидимого волшебного друга», явно планируя отказаться от роли крестного, но после фразы Джона о том, что на празднике будет торт, явно задумался.       Элизабет закурила, погруженная в свои мысли, и посмотрела в сторону главного входа в больницу, который было прекрасно видно с этого ракурса. Задумавшись, она на мгновение позже, чем обычно, услышала за своей спиной шаги.       Девушка обернулась и удивленно вскинула бровь: — Мистер Холмс? — Мисс Рикман, — кивнул Майкрофт. — Не ожидала Вас здесь увидеть, — наклонила голову Элизабет, а потом протянула мужчине пачку сигарет. — Изволите? — Благодарю, — кивнул мистер Британское Правительство, принимая сигареты и закуривая. — Какими судьбами, мистер Холмс? — спросила девушка после минутной паузы, держа сигарету в согнутой в локте руке. — Решили предложить свою кандидатуру на роль крестного отца дочери Ватсонов? — усмехнулась она.       Майкрофт скептически посмотрел на девушку, обходя ее и вставая спиной к дороге: — Я далек от веры, мисс Рикман. — Странно, — подняла бровь та, затягиваясь. — В самом деле? — Да, — Элизабет стряхнула пепел. — Вера — убеждение в том, что сегодня незримое завтра станет очевидным, — она посмотрела на собеседника. — Понимайте, как знаете, но, полагаю, в Вашей работе — это нужная мысль, — девушка снова отвернулась. — Знаете, как говорят? Когда не знаешь, как поступить, поступи по-человечески.       Майкрофт пару секунд изучающе смотрел на нее: — К чему Вы это? — К тому, что Вы не дозвонились до Софи, но знаете, куда она отправилась, и приехали сюда, чтобы убедиться, что Ваш брат еще некоторое время будет здесь, — она кивнула в сторону дороги, и Холмс оглянулся. — Но Вы опоздали.       В нескольких десятках метров от них консультирующий детектив садился в такси. — Месть, любовь, ненависть — это опасные чувства, — вдруг сказал Майкрофт, вновь посмотрев на собеседницу. — Если ими не управлять, даже одного из них будет достаточно, чтобы довести человека до катастрофы. — Что ж, Ваш брат может признаться в любви только под дулом пистолета, — Элизабет встретилась глазами с мужчиной. — Приставленного к виску Софи.       Холмс усмехнулся, туша сигарету: — Пожалуй, Вас сильно любили, когда Вы росли, раз Вы так экспертны в вопросах человеческих чувств. — Напротив, — Элизабет едва заметно качнула головой. — Я сирота. — Вот как?       Майкрофт кивнул собеседнице в знак прощания и отвернулся, собираясь уйти. Старший Холмс зашагал прочь, лишь на мгновение отметив про себя странность того, что он не заметил очевидных признаков одиночества Рикман. Мистер британское правительство списал это на обилие работы.       Софи в это время вошла в спальню на Бейкер-стрит и плотно закрыла за собой дверь. Отвернувшись, она облокотилась о нее спиной, тяжело выдохнула и прикрыла глаза.       Майкрофт написал ей, что Антея погибла на допросе. Конан Дойл чувствовала свою вину и не понимала, куда деться от той боли, что постепенно сковывала ее внутренности. Она прекрасно знала, что обманула помощницу Холмса-старшего: та могла спокойно застрелить ее, и ни Тайный совет, ни полиция бы не заинтересовались бы этим кейсом. Шерлока бы не отстранили от дела «Мориарти», и все шло бы своим чередом… Без нее. Но в итоге Софи выменяла свою жизнь, заставив погибнуть Антею.       Ей было стыдно перед Джоном и Мэри, что она покинула их в такой день, но она была уверена, что они простят ее — в любом случае, нахождение рядом с ней сейчас могло быть опасно и для них, и для маленькой Ватсон.       Женщина выпрямилась, открыла глаза и, секунду помедлив, шагнула к постели. Замерев в раздумии, она медленно опустилась на колени, поставила локти на кровать и сложив руки в молитвенном жесте, устремила взгляд в покрывало. — Отче наш, сущий на небесах, — Конан Дойл склонила голову. — Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое. Да будет воля Твоя и на земле, и на небе, — она выдохнула. — Хлеб наш насущный дай нам днесь и прости нам… — Софи сглотнула, — грехи наши, ибо и мы прощаем должникам нашим. Не введи нас в искушение, но избави нас от лукавого, — доктор помолчала. — Аминь.       Она только собралась выпрямиться, чтобы перекреститься, как за ее спиной тихо приоткрылась дверь. Филолог обернулась через плечо и столкнулась взглядом с Шерлоком.       Холмс застыл. Он знал о том, что Софи трепетно относилась к религии, и даже привык к иконе, что стояла на комоде в его спальне в последние месяцы. Однако он никогда не видел ее молящейся, и это зрелище поразило его так, будто он увидел эту женщину с совершенно другой стороны. — Не ожидала, что ты приедешь так скоро, — Конан Дойл поднялась на ноги и посмотрела на него, сложив руки на груди. — Я знал, что ты поедешь сюда, — медленно произнес Шерлок, не отрывая глаз от постели.       Софи проследила направление его взгляда и пожала плечами: — В минуту душевной слабости нам свойственно благодарить за благополучное разрешение проблемы высшие силы, — женщина приблизилась к детективу и, чуть подвинув его, двинулась в сторону гостиной. — Ты считаешь, это разумно? — спросил мужчина, следуя за ней.       Конан Дойл, не оборачиваясь, пожала плечами: — Для меня религия всегда носила характер сделки. Я обычно обещала богу вести себя хорошо в обмен на те или иные его милости, — она подошла к окну. — Но теперь я чувствую себя свободной от любых обязательств по отношению к нему, ведь бог, по моему мнению, то и дело нарушал условия сделки. — Например? — спросил Шерлок, остановившись в центре комнаты и глянув в сторону лежавшего на столе ноутбука.       Софи молчала несколько мгновений, а потом обернулась и посмотрела на него: — Например, я просила его уберечь папу.       Шерлок перевел на нее полный удивления взгляд: — Что случилось с твоим отцом?       Доктор снова отвернулась: — Ты сам сказал, что взломал компьютер Майкрофта несколько лет назад. Я уверена, что ты читал мою характеристику, и там написано, что папа жив, — она покачала головой. — Это неправда. Он погиб в ноябре 2009-го.       Холмс нахмурился: — Почему ты не говорила? — он прошел к креслу и опустился в него. — Не к слову было, — пожала плечами Софи. — Но сегодня началась новая жизнь, так что, наверное, пора его отпустить, — женщина чуть поежилась. — Он не просто ушел из семьи, как ты думаешь, нет… Папа бы никогда так не поступил. — Тогда что случилось? — спросил детектив.       Доктор филологии усмехнулась: — В России девяностые кончились, но не прошли, — она поправила штору. — Папа был криминальным авторитетом и бежал, спасая свою семью.       Мужчина пораженно уставился на нее: — Откуда ты знаешь? — Ко мне приходил его адвокат, — просто ответила русская. — Моя мать и сестра так и не простили моего отца, и я единственная знаю, что его больше нет, — она глянула на сыщика. — А теперь и ты. Нам всегда не хватает одного дня, чтобы поговорить с отцом, но, что ж, жизнь — это разрушение мечты действительностью, — доктор пожала плечами. — Это не я такая умная, это Гоголь писал. — Обстоятельства переменчивы, Соня, но принципы — никогда, — парировал Шерлок. — Поэтому я хотела бы, чтобы ты подумал над предложением Ватсонов, — продолжила Конан Дойл. — Опасно играть в бога, Шерлок, даже если ты в него не веришь. — Я верю в доказательства, — качнул головой тот. — Никто не доказал, что есть волшебный дух, невидимый, живущий у нас над головой.       Конан Дойл покачала головой и, посмотрев на ноутбук на столе, взяла его и, приблизившись, передала детективу: — Майкрофт написал мне, что Антея погибла на допросе, — сказала она. — Покончила с собой, прокусила воротник с ядом.       Холмс пораженно посмотрел на нее, принимая гаджет: — И? — Майкрофт захочет со мной встретиться, и, полагаю, он уже в пути, а Антеи больше нет, так что за экраном компьютера в «Диогене» сейчас никто не следит, — быстро проговорила Софи. — Проверяй его. Сейчас.       Детектив открыл ноутбук. Ему хватило пару минут, чтобы подключиться к нужному устройству — несколько месяцев работы не прошли даром. Конан Дойл опустилась на подлокотник его кресла и, когда на экране высветился рабочий стол Майкрофта, сыщики одновременно нахмурились, изучая.       Поиск ничего не дал: на компьютере оказались только рабочие документы и вещи, никак не компрометирующие Майкрофта. И лишь в самом конце, когда сыщики уже почти отпустили надежду найти хоть что-то стоящее, они увидели папку «С. С. С. Р.». Открыв ее и прочитав содержимое, они переглянулись, и Конан Дойл резко поднялась на ноги, полностью шокированная. — Как? — выдохнула она. — Почему он не сказал. — Пока нам остается только гадать, — поджал губы Шерлок, отставляя ноутбук. — Однако это — возможный аргумент против того, что мой брат руководит «Мориарти».       Софи подняла голову, услышав шорох на лестнице, выпрямилась и поменялась в лице: слабая ущемленность, еще мгновение назад игравшая на нем, сменилась маской холодного безразличия. — Майкрофт, как пел теоретик и практик русской поп-культуры Иван Алексеевич Дорн: «Не надо стесняться», — она обернулась и посмотрела в сторону двери. — Проходи. — То есть вы двое решили, что это я предатель? — спросил Холмс, входя в комнату. Шерлок поднялся на ноги, буравя брата взглядом: очевидно, Майкрофт вошел, пока они с Софи были в спальне, а потому не слышали хлопок двери внизу. Он же слышал все, а его спокойное лицо указывало на то, что все, что он собирался сделать сейчас — это давно продуманное решение. Конан Дойл лишь смотрела на гостя, ожидая от него всего, что угодно. — А ты удивлен? — наконец спросил детектив. — Имя на «М», «ближе, чем ты думаешь», связь с Мориарти и, цитируя тебя, «тот, у кого больше всех власти в этой стране и на этой планете». — Однако? — поднял бровь его брат. — Без «однако», — твердо сказал Шерлок. — Надавить на Антею мог только один человек — ее прямой начальник, а человек, который приехал обсудить покушению на человека, относящегося к его окружению, и невиновный не стал бы час подслушивать наш разговор на лестнице, — протараторил он. — Так что начинай рыдать, братец мой, — Холмс-младший шагнул вперед, закрывая собой Софи. — Это конец. — Мужчина может плакать только в двух случаях: или из-за настоящей любви, или смерти, — спокойно ответил Майкрофт. — Тебе ли об этом не знать, Шерлок, — ядовито закончил он. — Не мне, — кивнул сыщик. — Это не за мной охотится тайный агент.       Лицо мистера Британское правительство вытянулось, но он тут же постарался придать ему непроницаемое выражение: — Ты вскрыл мой компьютер, не так ли?       Софи наблюдала за этим диалогом из-за спины Шерлока, борясь с впечатавшимся в память содержанием последней рассмотренной папки:

С. С. С. Р.

(Урожденный (ая): неизвестно)

Агент

Пол: неизвестно

Особые приметы: неизвестно

Известные заказчики: Джеймс Мориарти, Чарльз Магнуссен

Известные жертвы: предположительно по меньшей мере 56 жертв за последние пять лет, список по ссылке

Оружие: снайперская винтовка

Статус: особо опасен

— Тебя заказали, — непреклонно продолжал Холмс-младший, говоря то, что успел прочесть в папке. — предположительно — Магнуссен в августе прошлого года, — он прищурился. — Агент, выяснивший это, отдал жизнь за то, чтобы узнать позывное твоего киллера — «С. С. С. Р.». Я где-то ошибся? — Нет, — честно ответил Майкрофт. — И Магнуссен работал на «Мориарти». Я полагаю, Вам это известно. — Разумеется, — кивнул сыщик.       Софи посмотрела на его спину: она чувствовала, что он злился. Майкрофт, несмотря на то, что Шерлок говорил, был для него оплотом стабильности в этом сумасшедшем мире. У Холмса-старшего был целый отряд, следящий за его братом, а у младшего — группа бездомных, наблюдающая за мистером Британское правительство. Оба об этом знали — они заботились друг о друге скрытно, но каждый, вероятно, чувствовал надежность своего тыла, а потому представить, что они станут врагами, было жутко даже для Конан Дойл. — Магнуссен мог бы убрать соперника, этим же можно было объяснить то, что он шантажировал тебя и… — он посмотрел на женщину за спиной брата. — И Софи… — Софи? — детектив замер. — Он предлагал ей следить за мной в день, когда она увидела тебя с Джанин, — пояснил Холмс-старший.       Шерлок обернулся и посмотрел на Конан Дойл. — Это так, — кивнула та. — Он шантажировал меня секретами из моего прошлого, однако я отказалась. — Верно, — сказал Майкрофт. — Разумеется, в кафе была прослушка. Не думаете ли вы, что, работай мы с Магнуссеном в одной организации, я бы знал то, чем он шантажирует Софи, и скорее всего сам бы надавил на нее или сдал властям вместо того, чтобы помогать ей получать гражданство, сворачивать дело Матоса и прочее?       Он снова посмотрел на Конан Дойл, и их глаза встретились, и доктор в этот момент готова была поклясться, что он действительно знает все ее секреты. — Братец мой… — начал сыщик. — То, что я собираюсь сказать, сугубо личное и строго семейное, — прикрыл глаза Холмс-старший. — Софи останется, — строго перебил его детектив. — Я скорее попрошу выйти тебя, чем ее, — одернул его брат. — Я лишь поясняю, почему скажу следующие слова.       Шерлок захлопнул рот, а Конан Дойл благодарно кивнула: — Мы слушаем тебя, Майк. — Шерлок, — мужчина снова посмотрел на брата. — Я понимаю, что мое положение — главный аргумент против меня, — он помолчал, собираясь с силами договорить. — Однако? — Однако единственная причина, по которой я пошел работать в правительство — это желание защитить тебя.       Холмсы замолчали: казалось, что их глаза, полные в этот момент удивления, шока и сочувствия, встретились впервые за последние тридцать лет. Софи же лишь замерла, наблюдая за этим незримым диалогом. Она всегда внутренне удивлялась тому, что Шерлок и Майкрофт называли друг друга «братец», как бы они ни были злы, но этот момент душевной честности, подчеркивающей то, что и без того казалось явным, будто бы отрезвил ее, показав доктору филологии, как на самом деле могут быть близки сердца людей, которые столько лет пытались доказать всему миру, что в их грудной клетке — гордая и гулкая пустота.       А потом Конан Дойл сообразила, что никто из этих ледяных умников не сможет сказать ничего, что разрядит обстановку: — Верно, — проговорила женщина. — Еще горошки побьет, — добавила она по-русски.       Мужчины посмотрели на нее. — Что, прости? — вскинул брови Майкрофт. — Это значит «наделает глупостей», — пояснила Софи.       В этот момент все четко ощутили, что напряжение спало: Майкрофт явно не был предателем, ведь в противном случае его люди заставили бы их исчезнуть прямо сейчас: несмотря на любовь к брату, если бы тот мешал его делам, никто не сомневался, что Холмс-старший избавился бы от него — не убил бы, но наверняка куда-нибудь упрятал бы. Дело «Мориарти» без единственного в мире консультирующего детектива было бы зарыто, а Майкрофт продолжал бы свою деятельность.       Софи не лукавила, когда говорила Антее, что в курсе, что, не поймай Шерлок предателя, сыщика упекут в тюрьму за убийство Магнуссена — ей об этом доложил Билли, слышавший тот разговор братьев. Возвращаясь к теме братской любви, Майкрофту было бы выгоднее упрятать брата самому, а не упекать его за решетку. Детектив и доктор не могли этого знать, но Холмс-старший лгал, говоря, что в мире нет такой тюрьмы, в которой заточение Шерлока прошло бы без последствий. Такая тюрьма была.       Наконец сыщик отмер, шагнул вперед, выставил брату стул и опустился на свое место, указав Софи на ее кресло. Когда все сели, молчание прервал Майкрофт: — Дело в том, что, очевидно, именно «С. С. С. Р.» — последний человек, который хоть как-то связан с «Мориарти», — сказал он. — Я был уверен, что среди моих людей был предатель, и им оказалась Антея, — он склонил голову. — Агент, о котором неизвестно ничего кроме оружия, с которым он работает, должен убить меня. Моя главная помощница должна была ликвидировать тебя, — мужчина посмотрел на Софи, которая что-то активно писала в блокноте. — Но у них ничего не получилось — вопросы к заказчику, который выбирает кадры, — Холмс помолчал. — Более того, за последние три месяца мы поймали больше половины агентов этой группировки. «Мориарти» управляет кто-то на редкость недальновидный, — он развел руками. — Так что — chercher la femme.       Софи резко повернула на него голову, вскинувшись: — Si vis pacem, para bellum, — она склонила голову.       Шерлок удивленно посмотрел на нее, а потом вновь перевел взгляд на брата: — Ты обвиняешь кого-то конкретного?       Тот выдержал его взгляд и усмехнулся: — Ты сам знаешь, кто это, братец мой, — он посмотрел на Конан Дойл. — И ты тоже, Софи. В одном ты права: каждый день нашей жизни нам угрожает невидимый враг. Он ежедневно находится с нами рядом. Эти враги повсюду: невычислимые и непреклонные. — И что вы сделаете? Бросите нас за решетку? — процедила та. — Мы в каждом доме, мы половина человечества, нас не остановить. — Мы не остановим. Мы неизбежно проиграем, — кивнул мистер Британское правительство. — Потому что вы правы, а мы — нет. Но конкретно сейчас то, что во главе «Мориарти» — слабый пол, нам на руку. — Слабый пол — это гнилые доски, Майк, — ответила Софи. — Войны будут всегда, потому что так устроены люди, — добавила она. — Женщины — нет. Но мужчинам нужна война — о, да, — женщина усмехнулась. — Не меньше, чем женская любовь. — Мы все равны. Грубых преимуществ нет ни у кого, — сказал Майкрофт. — Но не в этом случае.       Они с Конан Дойл одновременно посмотрели на Шерлока: тот застыл, глядя перед собой и, кажется, что-то осознав, но не выглядел шокированным — казалось, будто он сам удивлялся, как не дошел до такого логичного вывода раньше. Сыщик поднялся на ноги и посмотрел на брата, и что-то в его взгляде заставило Софи встать и, кивнув Майкрофту, выйти под предлогом «что-то там Бартс наверху зашумел».       Когда она покинула комнату, братья еще пару минут молчали, а потом Холмс-старший тоже поднялся с места. Глаза мужчин встретились, но никто не спешил прервать молчания. — Я совершил ошибку, — наконец произнес Майкрофт. — Ты будешь меня осуждать или поможешь мне? — Я отлично справлюсь, делая это вместе, — тут же ответил Шерлок. — Мы найдем и обезвредим того, кто должен тебя убить, и мы ликвидируем «Мориарти». — Ты, надеюсь, понял, о ком я говорил? — уточнил старший брат. — Разумеется, — сыщик кинул взгляд в сторону двери. — Но Софи я сам об этом скажу. — Разумеется, — повторил Майкрофт.       В комнате снова повисла неловкая пауза. Старший Холмс вновь прокрутил в голове свою старую мысль о том, что худшая вещь, которую сделал Шерлок — не убийство Магнуссена и не взлом секретных материалов, а его первая улыбка Майкрофту — тогда тот впервые почувствовал что-то к другому человеку.       Шерлок же подумал, что перед ним возникает дело его жизни — не поимка предателя, нет. Ликвидация того, кто посягнул на жизнь человека, научившего единственному в мире консультирующего детектива тому, что сентиментальность — не дефект химии чувств, свойственный людям, которым суждено проигрывать, а сильная сторона души. А точнее — посягнул на жизнь сразу двух таких людей: того, кто это показал первым, и ту, кто окончательно его в этом убедила. — Брат, — наконец сказал младший Холмс.       Он протянул Майкрофту ладонь.       Тот пару раз моргнул, а потом пожал руку сыщика, и этот маленький жест показался для этих двоих более громким, чем самое пышное признание в любви. — Брат, — кивнул он и, больше не оборачиваясь, покинул комнату.       Софи вернулась в гостиную через пару минут, предварительно попрощавшись с Майкрофтом внизу, и застала Шерлока сидящим в кресле. — День прошел, число сменилось, ничего не изменилось, — сказала она, проходя к окну. — Всё проходит и это пройдёт, — скептически ответил Холмс, подбирая слова для будущего разговора. — Ничего не проходит, просто начинается что-то новое, — хмыкнула Конан Дойл. — Снова заговоришь о судьбе и Боге? — поморщился детектив. — Нет. Брось! Мы и на земле то не можем утрясти свои доказательства, — филолог наконец отошла от окна, глядя себе под ноги. — В России до сих пор красные и белые не могут устаканить свои разногласия, а мы с Майкрофтом сцепились из-за феминизма. — Боже, сохрани, — поморщился Холмс.       Он понимал ее игру: она чувствовала, что он должен сказать что-то неприятное и болезненное, а потому пыталась разрядить обстановку. Он не знал, что все то время, что ее не было в комнате, да и в этот самый момент, Конан Дойл напряженно думала, готовясь к худшему.       Софи села в кресло. — Значит, Мориарти — не Майкрофт, — наконец проговорила доктор. — Тогда кто?       Шерлок ответил не сразу, но взвесив все «за» и «против», все же вздохнул и начал: — Тебе это не понравится.       Конан Дойл сжала зубы: — Говори уже. — Если Майкрофт прав, и «Мориарти» руководит женщина, то… — мужчина осекся, а потом потянулся к столику, взял с него бумагу с эмблемой группировки и показал ее Конан Дойл. — О чьем прошлом мы почти ничего не знаем, Соня? С чьим появлением жизнь ускорила свой темп, и мы услышали имя Мориарти? — детектив посмотрел женщине в глаза. — И почему мы цепляемся за букву «М»? — Имя того же «Матоса» — анаграмма от «Томаса», Хидстоун просто переставил буквы в своем настоящем имени, но что, если… — он медленно повернул лист против часовой стрелки.       Доктор мгновение бездумно смотрела на символ, а потом шокировано выдохнула: — Ты думаешь, это буква?.. — «Э» или русская «Е», — кивнул Холмс, крутя лист в соответствии со своими словами. — И у нас только одна знакомая с именем на эту букву.       Филолог быстро вскочила с места и отвернулась, накрыв лицо руками: — Нет, Шерлок, нет! — она зажмурилась. — Только не она. Только не Элизабет! Не… — женщина покачала головой. — Елизавета…       Сыщик наблюдал за ней, удивляясь, сколько в этой женщине было веры в близких и переживаний, которые она ему не открывала. — Если мы победим… — вдруг выдохнула Софи, оборачиваясь. — Что дальше?       Холмс встал и приблизился к ней на расстояние вытянутой руки: — Вечная охота на преступников, бурлящая в жилах кровь, и мы с тобой, — ответил он, сделав еще шаг к женщине. — Шерлок Холмс и… Доктор, — последнее слово мужчина произнес с нескрываемой гордостью, — Конан Дойл.       Та улыбнулась, чуть расслабившись: — У тебя есть план? — Разумеется, — проговорил ее собеседник. — Нам нужно узнать о Элизабет все, что только возможно. Кто она, как встретилась с «Мориарти». Это приведет нас ко всем остальным агентам. — Значит, ждем? — Верно, — быстро проговорил Холмс.       Шерлок давно понял, что он доверит Софи не только жизнь, но и душу, потому что его вера к ней была безгранична. Они оба знали, что это — всего лишь начало, и обоим было ясно, что до конца еще далеко-далеко, и что самое сложное только начинается.       Пожалуй, они оба также знали и не признавались себе, что чувствовать тепло любимого человека порой необходимо нам как воздух. Но они и не догадывались, что это понимаешь, лишь когда этого лишаешься. — Что ж, ладно, — Конан Дойл покачала головой. — Но я готова поспорить, что это не Элизабет, — она посмотрела Шерлоку в глаза. — Я бы доверила ей свою жизнь. Обвинить ее — это лишиться опоры. — Ну, — детектив усмехнулся. — Тогда пора отращивать крылья.